Пётр Машеров

Масштаб разрушений потряс. Люди приспособились жить в полуподвалах и трущобах. Всюду — груды бетона и одинокие стены, которые раньше были домами. Вокруг Академии наук — колючая проволока. Надписи «минный карантин» на редких уцелевших зданиях. Семьи с детьми, лошадьми, котомками и пожитками — их было жалко до слез. Не город, а территория ночного кошмара — в нем было больно дышать.

А недалеко, по Карла Маркса, 38, убирались высоченные заборы с колючей проволокой, недавно окружавшие недостроенное до войны здание ЦК КП(б)Б, приспособленное оккупантами под канцелярию гауляйтера Вильгельма Кубе, штабы охранных войск, СС и СД.

Комсомольские работники разъезжали по освобожденным районам Беларуси, старались привлечь в свои ряды все больше молодежи. Стремление охватить все сферы жизни, случалось, порождало и перегибы. Были любители «покомандовать», некоторые похвалялись своими заслугами, ставили себя выше других. Но в сложных ситуациях проявляли свою беззубость, некомпетентность.

Сразу же после освобождения Белоруссии перед бывшими партизанами, подпольщиками встали другие задачи — восстановления. Не все пережили психологическую ломку. Даже отдельные прославленные партизанские командиры не могли отвыкнуть от выпивок, опускались или погибали.

Почти все партизаны, направленные ЦК КП(б)Б на руководящие должности или в аппарат, в том числе и комсомольские работники, прошли определенную краткосрочную подготовку на курсах, давших лишь элементарные знания для решения текущих проблем. Общеобразовательный уровень руководящих комсомольских кадров был таким: из 58 секретарей обкомов только 28 имели высшее и незаконченное высшее образование. Из 196 первых секретарей горкомов и райкомов имели высшее и среднее образование 53 человека. Не лучше обстояли дела и с партийными кадрами.

Вскоре в Минске открыли двухлетнюю партийную школу. Был подхвачен лозунг: «Комсомол - на учебу!» - и слушатели заполнили первые курсы институтов и техникумов. Однако только через пять лет после освобождения республики белорусская партийная организация имела резерв кадров организаторов со специальным образованием.

ЦК КП(б)Б, Совнарком, Президиум Верховного Совета выступили с обращением к белорусскому народу, призывая трудящихся мобилизовать все силы для скорейшего восстановления разрушенного войной хозяйства. Были созданы сотни комсомольско-молодежных строительных бригад.

В Минске развернулось строительство тракторного, автомобильного и велосипедного заводов, восстанавливались радио- и два станкостроительных завода. К концу года в республике было восстановлено более 3 тысяч объектов промышленности, транспорта и связи.

В связи с победой над немецко-фашистскими захватчиками 9 мая в ЦК комсомола состоялся торжественный митинг. Кто-то сел за пианино. Секретари ЦК, молодые люди, пели, потом начались танцы. Народное ликование продолжалось до позднего вечера. Впервые за четыре года на заваленных кирпичом улицах Минска вспыхнула иллюминация. В этот же день руководители ЦК комсомола получили приглашение на прием, данный правительством республики в честь победы.

Старожилы Минска рассказывали, что вскоре после войны в городе был проездом Сталин.

15 июля в Германию, на Потсдамскую конференцию, из Москвы отправился специальный поезд - из трех салон-вагонов и восьми обычных, спальных. Вечером состав встречали на железнодорожном вокзале в Минске Пантелеймон Пономаренко, первый секретарь ЦК КП(б)Б, другие руководители Белоруссии. Иосиф Сталин и Вячеслав Молотов, нарком иностранных дел, вышли из вагона, поздоровались с теми, кто их встречал, и вместе с Пономаренко направились на площадь осматривать разрушенный город. Увидев сплошные развалины - лишь вдалеке возвышались здания Оперного театра и Дома офицеров, - немного помолчав, Сталин сказал:

- Хорошо бы построить возле вокзала два больших дома, своеобразные «ворота» города, которые скроют руины и украсят Минск.

Через полчаса поезд тронулся дальше. Пожелание же вождя вскоре было претворено в жизнь…

Память человеческая! Она - как корни у дерева. Покуда они живут, крона растет, разрастается, цветет. Подсохнут корни, и крона засыхает. Так и память людская. Пока помнишь свои истоки, свои корни, заботишься о дне сегодняшнем и вчерашнем, о себе и наследниках, — будешь жить, продолжаться в детях своих и внуках.

Я спросил человека,

Который прошел

Сквозь огонь И воду

И медные трубы, -

Что труднее всего.

И он ответил:

— Пройти через верность.

Максим Танк

Многие страницы жизни Машерова известны. А вот о его жизни в семье - знаем мало. Здесь не обойтись без его собственных воспоминаний, рассказов родственников, жены, детей и тех, кто находился рядом с ним, видел - какой он муж и отец.

Главной героиней в его жизни была, конечно же, она, Полина Андреевна, его жена, его надежный семейный тыл вместе с детьми.

В ней жила таинственная сила, которую трудно определить словами. Жертвенная, преданная - эта сила брала в плен. Чисто женская, неосознанная, она делала его жену и прозорливой, и жизнестойкой… С годами она стала мудрой, зрелой. Вот так… Жизнь дорога человеку для другого любимого человека. Дорога не только радостями, но и теми испытаниями, которые выпали на их долю. Счастье не прорастает как зерно. Оно… как и беды и радости, набегает волнами. У него обязательно есть приливы и отливы…

Полина Галанова родилась в деревне Новые Чемоданы Шкловского района. В семье было восемь детей. Отец отличался красотой, мать тоже выделялась в деревне ростом и осанкой. Поля была единственной в семье, окончившей четыре класса. И мать очень хотела, чтобы дочка училась дальше.

Но ползимы Поля не ходила в школу, пряла куделю, нужно было одеться. Потом были рабфак, бумажная и шелковая фабрики, которые запомнились постоянным чувством голода и дикой усталостью от работы. Она поклялась себе, что добьется лучшего. На всю жизнь ей запомнились изможденные ткачихи, уже мало похожие на женщин. С несколькими подружками снимала в маленьком доме темный угол без окон, где жила семья, в которой было пятеро детей. Нищета беспросветная. И когда Полина впервые надела белый халат, была счастлива как никогда: она добилась своего! И никто и никогда не смог поколебать ее внутреннего достоинства и уважения к себе. Профессия была ее вершиной.

В 1939-м, окончив Минскую зубоврачебную школу, по распределению приехала в Россоны. Петр в это время окончил пединститут и был направлен тоже туда. Семья Машеровых переехала и жила при школе…

К своей работе она относилась с душой, поэтому в районе о ней отзывались хорошо. Как-то Петя зашел в больницу. Видимо, хотел познакомиться с молодым врачом. А вечером она заметила его на танцплощадке, где перед киносеансом собиралась молодежь. В этот вечер должны были показывать фильм «Музыкальная история». У клуба и увидела Петра. Но подружки посоветовали:

— На них не смотри! Для них здесь нет достойных невест. Старший, Павел Миронович, директор Клястицкой десятилетки. А тот хлопец, что повыше, в нашей школе физику преподает, поняла?

Она давно замечала, как смотрят на нее, любуясь, мужчины, и невольно проникалась женской гордостью. И держалась она уверенно, величавая походка и движения были красивы. Парни терялись перед ней. Им казалось, что Поля смотрит на них сверху вниз. Ей же верилось, что по жизни она пройдет с поднятой головой, требуя к себе уважения, любви.

Павел и Петр были высокие, очень красиво одеты, в светлых костюмах и модных шляпах. Ее будущий муж был очень требователен к одежде. В молодости даже воротничок рубашки не доверял своей матери гладить — все делал сам.

Тогда они поговорили с братьями, пошутили. Посмотрев фильм, разошлись. А назавтра забегает подруга в кабинет и сообщает, что в очереди к зубному врачу — это значит к ней — сидит Петр. Вскоре он вошел, сел в кресло. С первого взгляда она заметила тщательно приглаженные волосы — от них шел сильный запах одеколона.

— На что жалуетесь, больной? — спросила строгим тоном.

— Зуб болит! — морщится парень.

Она записала анкетные данные в больничную карточку.

Врачебная карта тех лет требовала от пациента ответа даже о семейном положении. То, что интересовало больше всего, узнала: не женат. Как и то, что она старше его на два года. Об этом ему никогда не говорила, в войну даже хотела потерять паспорт. На ее счастье, было что лечить и чем лечить.

И так продолжалось целую неделю - одно и то же: «Откройте рот! Сплюньте!» А потом он назначил ей свидание.

Позже, став известным в республике человеком, Машеров признался в компании друзей:

- Представляете, я к Полине Андреевне знакомиться приходил, а она в кресло усадила зубы лечить. И вылечила!

А время было бедное и голодное. Но безумно хотелось хорошо выглядеть. Прием больных она вела, стоя на высоких каблуках. То, что к концу дня ноги становились как чугунные, было второстепенным: ей хотелось быть красивой. На первое свидание накрахмалила белое полотняное платье с мережкой. Чтобы не измять, не присела ни на минуту. А Петр опаздывал. Решила, что не придет, присела на диван. И тут он появился. Она чуть не плакала от того, что платье измялось. До войны женщины делали невозможное, чтобы хорошо выглядеть. Платье выцвело, и она по совету хозяйки покрасила его в чернилах, но оно стало еще страшнее. Тогда отбелила его в хлорке и получила чудный бежевый оттенок. Это был один из красивейших нарядов в ее жизни.

Через день она зашла в районную библиотеку, а там - снова Петр. Улыбается, шутит, спрашивает, какую, мол, выбрать книгу почитать. Посоветовала. С этой встречи и началась их дружба.

Он пригласил ее в кино. Та «Музыкальная история», где в главной роли был Лемешев, запомнилась им на всю жизнь.

Вместе катались на лодке по Россонскому озеру, ходили в кино, обсуждали книги, кинофильмы, бродили по улицам уютного чистенького городка и мечтали о будущем… Она без памяти влюбилась.

На танцплощадке собирались не только местные, но и молодежь из ближайших деревень. Играл патефон, звучала грустная неаполитанская мелодия в исполнении солиста Большого театра Самуила Хромченко:

Утомленное солнце

Нежно с морем прощалось,

В этот час ты призналась,

Что нет любви…

Над словами этой популярной песни не задумывались. Обоим было хорошо танцевать. Хотя она была старше Петра, но они не чувствовали разницы в возрасте. От счастья, молодости, предчувствия большой любви кружилась голова…

Однажды Петр пригласил ее к себе, решил познакомить с матерью. С радостью и тревогой переступила она порог пока еще чужого дома. Но как только увидела Дарью Петровну, высокую, красивую, стройную, с черными, на две стороны расчесанными волосами, все тревоги исчезли.

— Проходи, дочушка, милости просим к столу, - гостеприимно пригласила мать Петра. И чистым, словно из глубины идущим взглядом посмотрела в глаза так, что возникло ошущение, будто Поля находится в родной хате…

Вскоре Полина Галанова уехала в деревню Соколищи, что в тридцати километрах от Россон. Петр часто звонил, обещал приехать, да не смог... Полину избрали секретарем комсомольской организации сельсовета. Появилась возможность встречаться с ним. Но перед войной ее снова забрали в райцентр — ушла в декретный отпуск местный врач. Проработала она там три месяца… В это время Петр готовился поступать в аспирантуру. Но мечте не суждено было сбыться — началась война. В первые дни войны Петр работал на мобилизационном пункте.

— А ты почему здесь? — удивился он, однажды увидев ее в душном помещении райвоенкомата.

— Так я ведь врач, лейтенант запаса. Мне уже и повестку вручили. Буду служить в военном госпитале в Полоцке, — тихо сказала девушка, показывая повестку.

— А мне отказали, — мрачно проронил Машеров. — В первую очередь призывают воинов запаса. Пока вот зачислили в истребительный батальон… Правда, пообещали позднее направить в военное училище. А вот Павла уже берут…

— Еще повоюешь… — Помолчав, она добавила: — Пойду, собираться нужно. Надеюсь, еще встретимся …

Полина грустным, прощальным взглядом проводила Петра. В ее глазах заметна была тревога: как сложится их судьба? ..

***

Полина Андреевна вспоминала:

— Машеров, надо сказать, любил вспоминать пройденное, былое. А мы слушали его и старались все записывать на магнитофон. Во время обеда как-то записали такую мысль: «Все равно хороших людей на свете больше. Если было бы наоборот, — тогда и жить не надо. Плохой человек — он душу опустошает, жизнь делает бесцельной…»

Как мы с ним жили? Только раз, когда Машеров работал в комсомоле, уже в Минске, вместе сходили в кино. Он позвонил мне и предложил посмотреть фильм. Я разволновалась. Дочь была маленькая, поэтому никуда, кроме рынка, отлучаться не удавалось. Оделась… и по привычке схватила бидончик. Смешно, но только у входа в кинотеатр «Центральный» заметила, что держу в руках этот несчастный бидон...

Полина с Петром практически никогда не жили одни. Когда родилась дочь Наташа, за стол садилось девять человек. Взяли к себе его двух сестер и ее сестру. Семью надо было накормить и обстирать. Но ей не было тяжело. «Подумаешь, постирать десять пододеяльников». (Стиральных машин тогда не было.) Какая ерунда по сравнению с тем, что остались живы! Это было такое счастье — рядом любимый Петр, и каждую минуту не грозит смертельная опасность и тебя не убивают. Его зарплаты на такую ораву не хватало, но даже в голову не приходило жаловаться мужу. Накормить и дать ночлег бывшему партизану из их отряда — дело обычное. Пока дочь Наташа не подросла, Полина не работала. В то время зарплата зубного врача была 70 рублей, столько же стоило нанять домработницу.

Она очень гордилась тем, что у нее такой муж. Считала, что просто обязана сделать все, чтобы не мешать ему работать. У нее и в мыслях не было, что отодвинута на второй план. Машеров был занят так, что зачастую не замечал, что происходит в доме. «Я часто думала, что была бы еще счастливее, если бы он был просто учителем. Больше был бы со мной», — как-то призналась она. В Москве они часто посещали театры. Одно время была мода: жены высокопоставленных особ в театре должны появляться в вечерних длинных платьях. Денег не было, но и ослушаться нельзя. Пришлось потратиться на панбархатное черное платье. После спектакля они вернулись в гостиницу, решили поужинать в ресторане. Полина хотела снять платье, одеться попроще, но он попросил не снимать: «Ты такая красивая». Она всегда следила за одеждой. «Это в молодости можно плохо одеваться, молодость сама по себе красива. А потом женщина уже этого себе позволить не может», — рассуждала она, когда где-то далеко в памяти осталась молодость.

Она с мужем, наверное, во всех театрах побывала, поскольку билеты всегда можно было приобрести в кассе гостиницы «Москва». Как правило, Петр Машеров, другие члены Политбюро подъезжали перед самым началом спектакля. В конце семидесятых в театр попасть уже стало трудно, поэтому-то и пользовались они домашним кинозалом, на даче в «Дроздах».

Часто Петр бывал в отъездах, домой приезжал поздно. Когда дочери учились в школе, он ни разу не побывал на родительском собрании. Все время отнимала работа… Но был доволен, узнав, что старшая дочь Наташа поступила на филфак Белгосуниверситета. Очень любил внучек Алену и Катю — ее детей. Когда возвращался из-за границы, жене, как правило, ничего не привозил. Покупал кое-какие игрушки для внучат, и все. У нее было много причин обижаться на мужа… Однако не упрекала его, молчала. Он это хорошо чувствовал и понимал:

— Ты бы хоть накричала на меня или… ударила. Обижаю тебя, а ты в ответ — молчишь. ..

Что и говорить, Петр Миронович был видный мужчина... Она не раз замечала, как женщины заглядывались на него. В глубине души ревновала и к работе, и к поездкам, но ни разу в жизни не упрекнула его ни в чем.

Однажды он, будучи в хорошем настроении, немного покраснев, прочитал ей стихотворную строчку:

— Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе.

— Откуда это? — смутившись, спросила у него удивленно.

— В «Библии» прочитал, — признался он. — В книге, за которую, возможно, арестовали в 37-м отца.

Праздники он обычно проводил в семье.

Дома, в рабочем кабинете, он обязательно включал телевизор. Любил смотреть передачи о сельском хозяйстве, людях, экономике. Одновременно что-то читал, делал записи. Когда в дом приходил брат Павел (старший брат Машерова пошел в армию рядовым. Победу встретил подполковником, потом стал генералом. — С. А.), Петр садился за пианино и пел, хотя особого голоса и слуха не имел. Иногда напевал «Там вдали, за рекой».

Случалось, на праздники приезжали его сестры — Ольга из Гродно и Матрена из Витебска. Третья сестра Надежда — минчанка, естественно, наведывалась чаще. Тогда на чай приглашали соседей. Бывало, придет Петр Миронович с демонстрации, посвященной майским или октябрьским праздникам, а в квартире — гости. Пообедает вместе со всеми, но водку пить — избавь Бог! Полина не раз в молодости уговаривала мужа выпить «по случаю»: как-то неловко было перед людьми, в гости приглашают, хозяйка готовится, стол накрывает, коньяк ставит. А он отвечал: «Не буду!» Таков был его характер. Но иногда ей удавалось уговорить мужа. Пообедает он вместе со всеми, хозяйку похвалит. Особенно любил он вареное яйцо с майонезом. Но яичницу на жареном сале избегал — болели почки. Домашние поварихи заботились о его здоровье, строго следили за диетой.

Отдохнув немного с гостями, он говорил: «Продолжайте праздновать, а я пошел думать…» Выходил из дома и гулял по тропинке возле дачи в Дроздах.

Особое внимание Машеров уделял своему внешнему виду, был аккуратен во всем…

Все, кто знал, помнят его стройным, подтянутым, с гордой осанкой. Такая внешняя привлекательность достигалась прежде всего тем, что он всю жизнь дружил со спортом, любил париться в бане, кататься на коньках, лыжах. С удовольствием совершал пешие прогулки. И притом что ежедневно с удовольствием делал утреннюю зарядку! Превосходно и красиво плавал. В выходные дни любил заниматься физическим трудом, иногда трудился с утра до вечера, ухаживая за газоном возле дачи, сам подкашивал, подкармливал траву.

Дружба со спортом помогала ему переносить огромные нагрузки, связанные с напряженной и ответственной работой: его трудовой день заканчивался в 9-10 часов вечера.

В последнее время Машеров увлекся водными лыжами. Он ехал на юг, к морю, для того чтобы покататься. Отговорить его от этого увлечения даже после удаления почки никто не мог. Многие в Мисхоре любовались, как он мастерски катался на лыжах. Ему возражали, говорили, что водные лыжи - спорт для молодых, нельзя им увлекаться в таком возрасте. Украинский поэт Степан Олейник вспоминал в одном интервью:

- Делегация Верховного Совета во главе с Машеровым была в Венгрии. День отдыхали на Балатоне. Машеров раз пошел на лыжах, второй, третий. Да с такой скоростью, с такими виражами, что у меня, старого, замирало сердце. И когда он собрался четвертый раз, я подошел и настойчиво попросил: «Петро Миронович, не ходите. Хватит». Он удивился: «Почему?» «Не только вы отвечаете за нас, но и мы за вас. Не хотим мы лишних эмоций. Кто вас возит, вы знаете? Сколько их было в гитлеровском войске! И действовали более зверски, чем немцы. А вы — партизан… Не ходите!» Задел совет поэта самолюбие кандидата в члены Политбюро. Покраснел. Показалось мне: взорвется. Нет. Поблагодарил. И больше не пошел.

С войны Машеров вернулся с больными ногами, часто лечил их. Когда надолго на бюллетене задерживался дома (больниц не любил), к нему поступали деловые бумаги, шли люди решать самые разные вопросы.

Его день был сжат до предела, он многое успевал сделать. Вертолетную площадку построили, чтобы не терял полтора часа до Масюковщины… Домой приходил и говорил: «Можно помолчать?» Очень уставал. Но часто повторял: «Я не отрабатываю свою зарплату».

***

Один случай чуть не стоил Машерову жизни. В конце 1958 года он вернулся с Пленума ЦК КПСС. Вскоре было решено созвать пленум Брестского обкома партии. Первый секретарь старательно к нему готовился. Три ночи не спал, все работал над докладом. Около шести утра пришел в спальню. Жена собиралась на работу.

— Дай мне, пожалуйста, какое-нибудь снотворное, — обратился к жене. — Хочу сразу уснуть, потому что в 11 часов начало пленума. Позвони потом детям, пусть разбудят.

На беду, никаких лекарств не оказалось. Полина Андреевна вспомнила, что в тумбочке лежат две таблетки амбутала. Этот сильнодействующий препарат она достала для бабушки одного из секретарей райкома партии, но они ей не пригодились.

Одну таблетку дала мужу. Не знала, что после ее приема можно проспать двенадцать часов. Не успел он лечь, как сильно и подозрительно захрапел. Через некоторое время попробовала его поднять, но не смогла. Так и ушла на работу. Около десяти часов позвонила домой.

— Отца не разбудить, — ответили дочери.

— Будите. Напомните, что доклад не дописан, — приказала мать строго.

Немного позже она позвонила вновь. Дети сообщили ей, что отец принял душ и ушел на работу. В ванне не мог стоять на ногах, несколько раз падал. Ему предложили выпить стакан чаю, понюхать нашатырный спирт. Одним словом, немного привели в нормальное состояние. Вскоре подъехал водитель.

— Михаил, раскрой окна, — попросил его Машеров по дороге к зданию театра, где должен был состояться пленум.

Водитель не узнал Машерова: не пьет человек, а здесь вдруг как пьяный, лицо осунулось. В таком состоянии увидел его впервые.

Начался пленум. С докладом выступает Машеров, язык заплетается. Присутствующие в зале не понимают, что происходит с первым секретарем.

Вечером жена вернулась домой. Племянник — к ней с вопросом:

— Тетя, что с дядей?

— Не понимаю тебя, а в чем дело?

— Врачей к нему вызывали, водители по вызову ездили. Значит, что-то с ним случилось...

Полина Андреевна позвонила знакомому врачу, который обслуживал участников пленума.

— Не волнуйтесь, теперь все нормально. Мы сделали уколы. Во время перерыва он отлежался, затем дочитал доклад. Теперь выступает с заключительным словом. Наотрез отказался, чтобы кто-то другой выступал. Скоро будет дома.

Вернулся Машеров очень усталым. Целую неделю не мог прийти в себя. С работы возвращался в четыре — пять часов дня и сразу же укладывался спать. Заведующий облздравом посоветовал ему отдохнуть неделю в Беловежской пуще.

— Да как я поеду туда? Работы столько, — отмахнулся он от предложения.

— Не согласитесь, буду звонить в ЦК КПБ, Мазурову. А нет — так и в Москву сообшу, что не хотите слушаться врачей.

Машеров и сам чувствовал, что ему плохо. Согласился. В Беловежской пуще поселились с женой в одном из домиков. Каждый день прогуливался по лесным дорожкам к озеру: пять километров туда и столько же назад. Возвращался к обеду и сразу же укладывался спать. Через десять дней сюда приехал медицинский консилиум, он констатировал нормальное состояние.

Жена очень переживала, что дала мужу таблетку, которой чуть не отправила его на тот свет. Да и сотрудники областного КГБ начали проявлять интерес к тому, откуда взялось лекарство.

После лечения и отдыха в Беловежской пуще он пришел в себя. Но началось воспаление паутинной оболочки мозга. Болезнь протекала незаметно, и про нее он никому не говорил. Вскоре его избрали секретарем ЦК КП Белоруссии. Однажды вечером он пришел домой и говорит жене:

— Понимаешь, входит ко мне в кабинет человек, а я его вижу перевернутым, вниз головой. Первого Мая у трибуны на Центральной площади люди тоже проходили вверх ногами.

Вскоре Машеров с женой уехали на очередную сессию Верховного Совета СССР в Москву. Полина Андреевна настояла на лечении. После обследования муж приходил в гостиничный номер и сильно стонал. К счастью, врачи выходили его, здоровье улучшилось.

Думается, этот да и другие случаи порождали разные слухи о всевозможных трагедиях. Помнится, за пять лет до гибели Машерова поползли слухи о том, будто вся его семья разбилась в дорожной аварии. Знакомые и незнакомые люди звонили домой, выясняли, правда ли это. На самом же деле, он отдыхал в одном месте, семья — в другом. Тогда Петр Миронович сильно болел и долго отсутствовал на работе.

Старшая дочь Наталья вспоминала:

— Когда отца перевели из Бреста на работу в ЦК Компартии Белоруссии, мы поселились в четырехкомнатной квартире по улице Янки Купалы. Прожили здесь два года. Затем переехали в шестикомнатную квартиру по улице Красноармейской, где раньше жил предшественник отца — Кирилл Мазуров. Отец не хотел сюда переезжать, и комфорт этот ему не нравился. Позднее его уговорили. Впрочем, этого требовали установки «сверху». Он в основном жил на даче, редко бывал в городской квартире.

Часто он возил нас в Логойский район, в грибные места. После одной из таких поездок мы попали на место сожженной деревни. Позднее здесь был создан Хатынский мемориал, посвященный жертвам фашизма.

В беседах отца тема войны, памяти о героическом прошлом занимала значительное место. Взять, к примеру, создание Кургана Славы. Это по предложению Машерова была сделана лестница, по которой люди поднимаются к самой вершине. Авторы проекта говорили ему, что такую лестницу построить невозможно. Пришлось отцу сделать математические выкладки, чтобы их убедить.

Перед авторами проекта он поставил задачу: Курган Славы должен быть выше Кургана при Ватерлоо, в нем не должно быть повторений традиционных памятников, уже густо населявших города и села Белоруссии. Таким его видят теперь современники.

В тот трагический день он последний раз в жизни проехал возле Кургана Славы…

Отец очень гордился, например, тем, что Центральная (теперь Октябрьская) площадь в столице занимает второе место в Европе по величине.

Во время работы на даче рождались самые нестандартные решения. Здесь отец не только трудился, но и отдыхал. Из Беловежской пущи привез сюда подарок друзей - диких коз. Они к себе подпускали только отца, а нас, детей, били. В год приносили по два потомства, которых отправляли в пущу. (К сожалению, после его гибели козочек уничтожили, зачем-то взломали на даче весь паркет и постелили новый. Может, потому, что по нему ходил Машеров?.. — С. А.).

В семье отец был очень прост. Не стеснялся перед гостями появиться в домашних шлепанцах. В свободное время любил выезжать на охоту. Но никогда не собирал грибов, не ловил рыбу, не умел водить автомашину. Он увлекался оперной музыкой, его любимыми певцами были Е. Образцова и С. Лемешев. Отец был частым гостем театра имени Янки Купалы.

В любых случаях он элегантно одевался, был требователен к своему внешнему виду. В последние годы ему нравилось приходить на мои дни рождения. Собиралось много друзей, было шумно. Но он, хотя и был почти всегда утомлен, с увлечением принимал участие в беседах молодежи, с удовольствием любил потанцевать. Отец редко вмешивался в нашу личную жизнь, был очень деликатен. Однако мы всегда ощущали его внутреннюю требовательность: не дай Бог поехать на какую-нибудь торговую базу за покупками.

Техника, идеи, книги, люди с нестандартным мышлением интересовали его как-то особо. И не ради любопытства. Ему хотелось, чтобы все лучшее зарождалось, приживалось в нашей республике.

В последний год своей жизни отец был страшно перенапряжен, печален. Замкнулся в себе, стал неконтактным. Мы беспокоились. Однажды на даче я подошла к нему, положила на плечо руку и спросила:

- Папа, что случилось?

Обычно у нас были очень хорошие отношения, ему нравилось, что умею его выслушать, что-то посоветовать. А тут он сбросил мою руку и сухо сказал: «Не трогай!» Я испугалась, подумала: «Может, и мы, родные, в чем-то виноваты, не всегда внимательны были к нему?»

После смерти отца на его имя наложили табу. Портрет Машерова сразу же исчез даже из перекидного календаря. Мы и мысли не могли допустить, что так сознательно - словно мстя (за что?) - будет уничтожаться о нем память …

Елена, младшая дочь, рассказывала:

- Моя жизнь связана с Москвой с 1978 года. Отец, как только приезжал сюда на разные мероприятия, пленумы, сессии, сразу же из машины, что ждала его в аэропорту, по радиотелефону сообщал:

- Жди, скоро буду у тебя.

С усталыми глазами он возвращался с заседаний Политбюро. Свое настроение прятал. Немного побудет с внуком и вскоре уезжает.

Отец всегда останавливался в гостинице «Москва», здесь у него был свой номер. Позднее «порекомендовали» перебраться на специальную квартиру, однако там ему жить не хотелось, потому что в гостинице, как правило, всегда размещалась белорусская делегация. Это было удобно: вечером все собирались, обсуждали вопросы, которые выносились на сессию Верховного Совета СССР или на Пленум ЦК КПСС. Долго он сопротивлялся переселению. И все же заставили.

Он никогда не говорил у меня дома о своих делах, о том, что его тревожит. О его неприятностях на работе сообщали другие.

Отец допускал ошибки, как и каждый человек. Когда мы, его дочери, выросли, повзрослели, чаще вступали с ним в спор. Иногда говорила ему:

- Папа, я не согласна с тобой. Нужно вот так подойти к решению этого вопроса.

Походит, походит, потом подойдет ко мне и скажет:

- Извини, я не прав.

В принципе, он не был упрямым. Если аргументированно доказывали, что можно поступить иначе, он через какое-то время соглашался.

В молодости я не очень тянулась к отду, была ближе к матери. У старшей же сестры контакт с ним был прочный. Он любил ее, советовался с ней, филологом, как лучше, литературно сказать. Она ему отвечала взаимностью. Я же была замкнутой, суховатой, ироничной, колючей. Со мной тяжело было разговаривать. Когда отец с матерью начинали меня «воспитывать», я озорно, стоя на одной ноге, вертелась и молчала.

- Ну, ты посмотри на нее, - говорил отец матери. - Стоит и молчит, а глаза так и горят - издевается над тобой.

У его покойного брата Павла родились три дочки, у сестры Наташи — две, а у меня - сын. Отец очень любил внука. Еще раньше мы с мужем решили: родится мальчик, назовем в честь отца Петей, а если девочка — как маму — Полей.

Как-то на даче в «Дроздах» позвала отца и спросила: «Как нам назвать сына?». Он посоветовал дать имя Миша. Я не согласилась:

— Нет, назовем Петей.

Он даже смутился. Позднее я вернула себе девичью фамилию — Машерова. Такую же носит и сын.

Когда у отца бывало хорошее настроение, он любил петь. Он шел по лесным тропинкам Беловежской пущи и пел. Я тогда в третьем классе Брестской средней школы № 2 училась и хорошо это помню.

При отце мы всегда могли попасть в московские театры, музеи. Когда замуж выходила, в загсе нам сказали: «Ждите три месяца». К отцу боялась обратиться, его помощнику Виктору Крюкову позвонила, чтобы помог ускорить день регистрации.

О его партийной и государственной деятельности, разногласиях с отдельными членами Политбюро знаю мало. Правда, однажды на Пленуме ЦК КПСС отец выступил с острой речью. Несколько фраз имели критическую направленность. Вокруг него образовался в тот день вакуум — об этом потом мама рассказывала. Все проходили мимо, боялись подойти к нему. Считали, что отца снимут с должности...

***

В 1972 году отмечали пятидесятилетие Всесоюзной пионерской организации. На Центральной площади в Минске состоялся неповторимый (с того времени больше не было таких мероприятий. — С. А.) парад пионеров республики. Торжественные звуки мелодично слились с теплым упругим ветром. Потом ударили литавры и грянуло торжественно-радостное «Славься», зазвучала заливистая трель горнов «Слушайте все!» На площади раздались раскаты «Ура!» Дробно, часто ударили барабаны. Грянул марш — войска двинулись парадом. На правительственной трибуне стояли члены бюро ЦК Компартии Белоруссии, почетные гости. Командовал пионерским парадом Валерий Горблюк, ученик шестого класса одной из брестских школ. Его выправка, звучный голос, стройная фигура сразу привлекли внимание. Внизу, перед трибуной, он отдавал рапорт председателю республиканской пионерской организации Нине Нерад. Потом они вместе стали подниматься на трибуну. Школьник пропустил комсомольского секретаря вперед. Она, как мать, приветливо попросило его пройти первым.

- Что вы, что вы, Нина Сильвестровна. Я же мужчина! - воскликнул мальчик.

Это услышали члены правительства. На трибуне хохотали до слез. Петру Мироновичу очень понравился этот парнишка: у него ведь были две дочери и две внучки, сына же не было.

Он поставил Валеру с собой. Ему подставили под ноги ящик, чтобы был выше. Вместе они принимали парад. Машеров вручил мальчику коробку конфет, сфотографировался с ним, а затем подозвал генерала Макарова, который командовал военным парадом, и сказал:

- Хочу сфотографироваться с двумя командующими...

Вечером, когда праздник перешел на стадион «Динамо», Машеров вызвал к себе Нину Нерад и попросил привести к нему Валерия Горблюка. В правительственной ложе он посадил его на колени, а Нерад взяла к себе одну из внучек Петра Мироновича. До конца праздника первый секретарь ЦК не отпускал от себя мальчика. Понятно, Машеров, как и любой мужчина, хотел иметь наследника.

Все отпуска Машеров проводил с женой, иногда брал с собой детей. Когда работал в комсомоле, два раза отдыхал в Мисхоре. Друзья его брата, Павла Мироновича, шутили: «Раз партийный или комсомольский работник не берет отпуск, у него вся работа — отпуск». Петр в ответ на шутку только улыбался. Позже он обычно отдыхал на юге, в Сочи, чаще осенью, когда заканчивались уборочные работы. Три недели отпуска выдерживал, а затем срывался на работу. Но и в отпуске он напряженно думал, работал, вызывал е себе помощников, других людей, ответственных работников, встречался с высокопоставленными должностными лицами.

Рассказывали о таком случае. Первый секретарь с помощниками шел по Долине роз в Кисловодске, а сзади, согласно инструкции по охране членов и кандидатов в члены Политбюро, шли сотрудники КГБ — охрана. Они приблизились к нему, довольно громко разговаривали. Машеров был чем-то очень озабочен, задумчив. Он остановился и оборвал Валентина Сазонкина:

- Слушай, перестань болтать! Не мешай мне «переставлять» кадры!

Машеров считался убежденным трезвенником, его тревожила привычка каждое мероприятие сопровождать застольем. Бокалы, которые ему наливали, оставались недопитыми, он больше разговаривал.

На одном из последних в его жизни заседаний бюро ЦК неожиданно сказал:

- А сейчас я прочту вам один документ.

Начал читать «острое» письмо, написанное кровью сердца, болью и отчаянием. Его подписали лауреаты Нобелевской и Ленинской премий страны. В нем говорилось о том, какая страшная опасность подстерегает наш народ, партию, страну в связи с массовым распространением пьянства. Приводились ужасающие цифры резкого возрастания рождаемости неполноценных детей, для которых в 2,5 раза выросло количество спецзаведений. Однако этот документ коренным образом отличался от постановлений по «горбачевской» антиалкогольной компании 1985 года: не планировалось, например, вырубать сады и виноградники, ввести сухой закон. Словом, были конкретные предложения, как навести порядок, чтобы спасти нацию и общество от вырождения. Высказывалась мысль, чтобы ответственные работники общественно-политических организаций показали пример - отказались от употребления алкоголя.

Машеров читал письмо с какой-то грустью, скорбью, очень выразительно. А после в наступившей тишине добавил:

- Не знаю, как вы, а я подписываюсь под каждым пунктом этого письма. Буду настаивать на том, чтобы его обязательно рассмотрело Политбюро.

Документ был направлен только членам и кандидатам в члены Политбюро ЦК КПСС.

По возращении из Москвы у него спросили о судьбе письма.

- Там такие выпивохи… Разве ж будут они это послание обсуждать? Перестаньте спрашивать меня об этом, - махнув рукой, ответил он своему собеседнику.

***

Беларусь. Раскинулась по Двине и Днепру, Бугу и Неману, Припяти и Березине. А для Машерова нет роднее и дороже земли, чем Беловежская пуща. Но вырывался он сюда редко, как правило, с гостями, московскими или иностранными. А гости - та же работа, и очень нелегкая. Особенно в то время, когда любой серьезный разговор заканчивался «обильным застольным возлиянием». Иностранцы от нас не отличались, наоборот, «усердствовали».

Всю жизнь он был заядлым охотником. Появлялось свободное время - и в пущу, к живым свидетелям истории - шестисотлетним дубам-великанам, между которыми бродит стадо исполинов - зубров. В пущанских лесах любил прогуливаться на исходе дня. Радовался туманным восходом и пурпурным закатом на реке Лесной, вдыхал ароматы золотисто-коричневых боров и вековых дубов. Он любовался и крепким боровиком, и подберезовиком. Мог часами ходить по лесным дорожкам, у березок и сосен, называл их «сердечными»... Пробежит заяц, дикий кабан либо лиса... Все это вызывало у него приподнятое настроение и бодрость.

«Мне понятна твоя вековая печаль, Беловежская пуща», — шептали губы слова из песни. Что и говорить, он был большой жизнелюб.

Последний год жизни был каким-то особенным для него, насыщенным встречами с молодежью. В сентябре он досрочно вернулся из Крыма: приближался юбилей комсомола республики, Всесоюзный слет победителей похода комсомольцев и молодежи по местам революционной, боевой и трудовой славы советского народа. Никогда он не использовал полностью отпуск, оставлял себе время, чтобы съездить в Беловежскую пушу.

Со светлыми мыслями на неделю раньше он возвратился в Минск. Чувствовалось, красота природы благотворно подействовала на его настроение. Жена спросила мужа:

— Ты почему так рано приехал?

— А вот взял да приехал. Ты здесь одна, а я там один. Тезисы к докладу на XXIX съезд Компартии Белоруссии уже подготовил. Ехал по новой дороге из Бреста всего три часа. И машин почти не было. Перед отъездом в Минск ходил на охоту. Но даже ни разу не выстрелил. Сидел в стогу сена, любовался природой, оленями — рука не поднялась на них. Луна чудесно светила...

В том году листопад запаздывал. Шорох и капель в лесу пугали зайцев. Падая дружно, листья шуршали в ветвях, и это казалось косым серым бегунам страшным. Чтобы уберечься от возможной беды, зайцы искали убежище на пашнях, по вырубкам и в ельнике. Поставив длинные уши, сжавшись в серый комочек, чтобы сигануть в любой миг, они поглядывали по сторонам круглыми зеленовато-желтыми глазами. В воздухе была разлита бодрящая свежесть. Все острее чувствовалась осень...

- Уйдем на пенсию — поедем туда жить. Ты будешь лесником работать, а я — заготовителем грибов, — пошутила Полина Андреевна.

— Нечасто он так искренне раскрывал свою душу, — вспоминала она. — Всегда постоянно занят, работал как фанатик, по 14 — 16 часов в сутки, а ночами читал книги, статьи... Режим питания и отдыха не соблюдал. Приходилось удивляться, как он такие перегрузки выдерживал. Дома почти ничем не занимался. Много курил, особенно после того, как в 1977-м году удалили почку. Однажды сказал брату: «Знаешь, Павлуша, сил хватает, можно работать и с одной почкой».

Академик Евгений Чазов, руководитель 4-го Главного управления при Минздраве, рассказывал:

- С Машеровым у меня были большие проблемы. Возникли сложности с его заболеванием, пришлось его оперировать, удалять почку. Решиться на это, понятно, всегда непросто: нужно удалять - не нужно? Но, кстати, операция помогла восстановить у него нормальное артериальное давление, и чувствовал он себя прекрасно…

«Он обладал удивительной способностью почти мгновенно засыпать в любое время суток, что, по его словам, помогало ему быстро восстанавливать силы и поддерживать высокую работоспособность», - заметила жена в беседе.

Шумит нынче в «Дроздах» его «семейный» сад, неподалеку растут каштаны и о чем-то шепчут листвой. Может, по-своему вспоминают, как ухаживал за ними Машеров?

***

Известно, что любовь и высокая политика - два нерасторжимых спутника, идущих рука об руку… А порой любовь становится даже основным двигателем политики. Сколько интриг и низвержений личностей спровоцировано этим святым чувством, сколько успехов одержано благодаря ему. Немало примеров, когда жены способствовали возвышению своих мужей. В данном случае вряд ли стоит говорить о том, что такая же роль была уготована и Полине Машеровой.

Он сделал ей предложение накануне войны. Она никогда и никому не рассказывала, что он ей сказал. Да и в любви признался один раз в жизни. Она искренне убеждена, что такое говорится только раз. И знать об этом должны двое. Сдержанность вообще была ей присуща. Если обижалась, то просто замолкала.

В войну она больше всего боялась, что его убьют не у нее на глазах, что ее не будет рядом. Это казалось самым страшным. Они остались живы. Но через много лет это случилось: он умер не у нее на руках.

У французов есть выражение: женщина на все времена. Это вообще была красивая пара: Петр и Полина Машеровы. Статные, высокие, с безупречной осанкой, любящие хорошую одежду и умеющие ее носить. У Полины в молодости параметры фигуры были как у фотомодели. Откуда эта породистость и врожденная интеллигентность у девочки из глухой деревушки и сельского паренька — одному Богу известно.

Когда она стала женой первого человека в республике, очень боялась подвести мужа. Ведь за ними пристально наблюдали. На ходу училась хорошим манерам и умению вести себя на правительственных приемах. Выручали природные интеллигентность и такт.

Она, можно сказать, не принимала участия в судьбоносных решениях, в политике, экономике республики. Не повлияла особенно и на судьбу своего мужа как политика, главу верховной власти в республике. Она не вмешивалась в его дела. Впрочем, он ее и не вовлекал в них, был непоколебим в принятии решений. А у нее хватило житейской мудрости особенно «не высовываться». Но ее присутствие дома, на многих политических и торжественных мероприятиях, банкетах, как признавалась она, придавало лидеру партии коммунистов республики особую уверенность и твердость, душевное спокойствие. Она женской мудростью интуитивно чувствовала, когда надо подсказать ему, посоветовать.

Машеров почтительно относился к высказываниям жены, не считал зазорным поделиться с первой женщиной республики, находящейся, впрочем, в тени мужа, своими соображениями не только по вопросам политики, он выслушивал ее мнение, критические замечания. Другое дело, принимал или не принимал он ее советы и соглашалась она с ним или нет. Но, как свидетельствовали очевидцы, они никогда не ругались, не спорили на людях, не давали никому повода говорить о своих разногласиях...

— Может быть, старомодная была, изображала покорность, но это — от верности и любви, уважения, а не подчинения, — резюмировала она, улыбаясь. И добавила: — Я была счастлива с ним, как только может быть счастлива женщина.

Ее поведение многим нравилось, не вызывало кривотолков и сплетен среди жен элиты. С ними она была вежливой, корректной, «не заносилась», не претендовала на «первую леди». Скромная, обаятельная, миловидная женщина, с типично славянской добродушной улыбкой — эти черты наиболее выделяли ее из других.

У них с мужем были удивительно чистые, ровные отношения. «Партизанская» дружба помогла создать им прочную семью. Для Машерова она была надежной опорой, крепкой как скала. По отношению к жене он вел себя строжайше, высоконравственно, не изменял ей. На людях он называл ее просто Полей. Она же, обращаясь к мужу, мягко, на французский манер, ласково произносила:

— Пьетр, Пьетр…

Неудивительно, что они, прожив рука об руку всю жизнь, внешне стали похожими.

Машеров слыл хорошим семьянином. Он уважал жену, заботился о ней. Всегда по праздникам дарил ей цветы, духи. Уже в зрелом возрасте подарил ей кольцо. «Пусть будет как обручальное», - сказал он. Свадьбы у них не было, зарегистрировали брак уже после войны, когда родилась первая дочь. Скромен сам был и от детей того же требовал. Однажды младшая дочь Елена попросила коменданта дачи и квартиры:

- Дядя Василий, подвези на Подлесную (теперь ул. П. Бровки. - С.А.), к радиотехническому институту.

- Нельзя, отец не разрешает, - пришлось ему отказать ей.

Машеров очень любил свою домашнюю библиотеку. На сотнях книг - дарственные надписи их авторов. Что и говорить - коллекция книг была богатая, с ними он постоянно работал. Не любил, когда кто-то из членов семьи вынимал закладки из тех, которые он читал.

Как-то дочь Елена отдала подруге одну из книг. Сотрудник охраны первого секретаря позвонил коменданту дачи и сказал:

- Петр Миронович очень сердится: пропала книга, которую он обещал кому-то дать почитать. Ключ от квартиры и у тебя, Василий Иванович, есть…

Юришин перезвонил Елене, спросил, не брала ли книгу.

- Да, взяла, - ответила девушка.

- Иди к отцу и оправдывайся!

- Ой, Василий Иванович, может, вы сходите?..

Машеров жалел старшую дочь Наташу, у которой трудно складывалась личная семейная жизнь. Это угнетало его. Дочь, считал он, мало успела сделать в служебной карьере, хотя и подавала надежды. Младшая дочь Елена достигла большего в жизни. А вот внучки (дочери Наташи) Елена и Катя росли в той атмосфере, в которой все было дозволено, ни в чем не было запрета, отказа. Не нужно было звонить по тем или иным вопросам в ЦК ответственным работникам - «срабатывала» уже сама фамилия - Машеровы, сам статус должности их деда.

Однажды на даче помощник первого секретаря в разговоре высказал ему замечание:

- Петр Миронович, как-то «не так» внучки растут у вас… много позволяете им …

Он почувствовал, что это не понравилось Машерову. Помощник, заходя в дом, здоровался со всеми. Но девочки-школьницы на приветствие не отвечали.

— А почему с гостем не здороваетесь? — делал дед замечание.

— Вот еще! - махнут рукой и убегают.

— Ну что с ними поделаешь — разбалованные, — не выдерживал Машеров. — У меня нет времени их воспитывать, а бабушка портит их, мать (Наташа) по-настоящему не занимается, ей некогда. Вот так и растут, — подытоживал он свою мысль, усмехаясь.

Чувствовалось, что он смирился с тем, что происходит в семье.

Когда Полине Машеровой исполнилось 60 лет, поступило множество поздравлений. Все старались обратить на себя внимание первой леди республики. Но особенно искренним было поздравление Людмилы Мельниковой-Дерюжиной, учительницы начальных классов СШ № 87, их приемной дочери. К ее юбилею она написала стихотворение. Когда она читала его, по щекам текли слезы… Хотя оно и было не совсем безукоризненно в своих поэтических достоинствах, но тронуло за душу всю семью Машерова: и тетю Полину, и ее дочерей.

Поздравляю Вас с юбилеем,

Дорогая Полина Андреевна,

Вам желаем здоровья и радости,

Шлем слова большой благодарности

За то, что в самый трудный час

Вы всегда поддерживали нас.

Когда фашисты маму расстреляли,

Вы с дядей Петей к себе забрали.

Три девочки-дошкольницы в отряде,

Им столько сил, любви, заботы надо.

Вы нам пошили платья, даже куклы,

Читали сказки, учили буквы.

Когда отряду блокада грозила,

Вы сами нас в Россоны отвозили,

А мы хватали за одежду вас:

- Не оставляйте, тетя Поля, нас!

И через много лет нам рассказали,

Как эти крики душу вам терзали.

За эту боль, что в сердце вашем билась,

Что на заботу силы находились,

Что беды пережить нам помогли,

Спасибо вам, от неба до земли.

Спасибо от детей и внуков наших

За вашу доброту, за чуткость вашу…

… Время летит быстро. Давно нет Петра Машерова. Но он продолжается в своих детях, внуках, правнуках. У внучки Кати родилась дочь, и назвали ее именем матери Петра Мироновича — Дашей. У внучки Лены растет сын Павел. Правнуки Машерова уже выросли, носят его фамилию.

Как же сложились судьбы детей Петра Машерова?

Старшая дочь Наташа, окончив филфак Белгосуниверситета, аспирантуру, работала старшим преподавателем. Ее второй муж, Владимир Васильевич Петров (сын бывшего председателя КГБ БССР) — доктор физико-математических наук, работает в университете. У них вырос сын Владимир, нашел свое место в жизни.

Наталья Петровна, оставив преподавательскую работу, пыталась найти себя в большой политике… Избиралась депутатом белорусского парламента. Сейчас на пенсии.

Младшая дочь, Елена, окончила Минский радиотехнический институт. Она — кандидат технических наук, замужем. Живет в Москве. Все годы работает в Институте проблемных исследований. У нее взрослый сын Петр, окончил факультет журналистики МГИМО, работает в Министерстве иностранных дел России.

Те люди, которым на протяжении многих лет приходилось сталкиваться с женой Машерова, не припомнят ничего, что могло бы скомпрометировать ее в глазах обывателя, падкого на сенсации. Полина Андреевна не стала «барыней». До самой пенсии работала в стоматологической поликлинике № 2 г. Минска. Ушла на пенсию с зарплаты в 80 рублей и получала всего 52 рубля. Однажды сказала мужу: «Я же партизанила, надо бы персональную оформить». Машеров отмахнулся: «Хватит и этого». Когда стала вдовой, жила на скромную пенсию мужа.

Кроме книг, портретов Машерова, обычных домашних вещей, ничего дорогого в 90-е годы не приметил бы придирчивый наблюдатель в ее квартире по улице Красноармейской — разве что черно-белый телевизор «Горизонт». Льготы? Были. Имела право вызывать машину с автобазы Управления делами Президента. Была государственная дача. Жила скромно, как обычная женщина в годах.

Иногда заезжал к ней, проведывал и поддерживал семью Владимир Леонтьевич Бедуля, бывший председатель колхоза «Советская Белоруссия» Каменецкого района, дважды Герой Социалистического Труда. Навещали уже взрослые «партизанские дети» - Лиля, Рая, Тоня Дерюжины, долгие годы жившие в их семье.

В последние годы в грустных глазах ее не виделось былой энергии. Но в душе по-прежнему жили чистые мечты. Месяцами молчал телефон в ее квартире, редко звонили друзья мужа... Трагедия разлучила их, добавила печаль и грусть к одиночеству, в котором эта женщина пребывала более двух десятков лет.

В 1998 году Председатель ЦК КПРФ Геннадий Зюганов прислал ей поздравление:

«Республика Беларусь, г. Минск Машеровой П. А.

Глубокоуважаемая Полина Андреевна!

Центральный Комитет Коммунистической партии Российской Федерации в день 80-летия со дня рождения Петра Машерова выражает Вам - верному другу, жене и товарищу Петра Мироновича глубокое чувство уважения, шлет Вам сердечные приветствия и пожелания крепкого здоровья и многих лет жизни.

Петр Машеров всегда был и остается в памяти коммунистов, белорусского и всего советского народа как бесстрашный партизан, Герой Советского Союза, крупный организатор партизанского движения за освобождение Белоруссии от фашистских захватчиков, как выдающийся партийный и государственный деятель Компартии Белоруссии и КПСС, Республики Беларусь и СССР, Герой Социалистического Труда, общепризнанный лидер белорусского народа.

Под его руководством белорусский народ добился выдающихся успехов в развитии экономики, науки и культуры, повышении жизненного уровня людей. Своим титаническим трудом, сердечным отношением к людям, заботой об их жизни и труде он завоевал глубокое уважение и любовь белорусского народа, всех трудящихся бывшего СССР,

Жизненный путь, уроки, дела и достижения Петра Мироновича Машерова всегда будут служить замечательным образцом для коммунистов, всех трудящихся Беларуси и России в их борьбе за возрождение народовластия, воссоединение народов бывшего СССР, утверждение правды и справедливости, достижение высоких коммунистических идеалов.

На 86-м году жизни, 23 февраля 2002 года, Полины Андреевны не стало. Ее похоронили рядом с мужем.

До последних дней своей жизни она встречалась с молодежью, много ездила по республике с лекциями о Петре Машерове, о героическом партизанском прошлом Беларуси…

Гляньце у сэрца маё, —

Я прынес яго з бою.

На агні яго можна

Мячы гартаваць

Петрусь Бровка

Комсорг истребительного батальона, руководитель коммунистического подполья на Россонщине, командир партизанского отряда имени Щорса, комиссар партизанской бригады имени Рокоссовского, секретарь Вилейского подпольного обкома комсомола - таковы ступени жизненного пути молодого Петра Машерова в годы войны. Но все осталось позади, пришла Победа.

Здание Вилейского обкома комсомола размещалось в первые дни освобождения Белоруссии в пустовавшем доме. В этом же доме жила семья Машеровых, его сестры Оля, Надя и Катя и младшая сестра Полины.

Вскоре обком переехал в дом по улице Ленина, недалеко размещался в большом кирпичном доме обком партии, и семья Машеровых поселилась в деревянном домике по улице Красноармейской, состоявшем из трех небольших комнат и кухни.

В послевоенное время небольшой городок Вилейка утопал в зелени, красивый, с ровными, чистыми улицами, большим парком и быстротечной рекой Вилией. За ней - сосновый лес. Дома в городе были в основном деревянные.

Петра часто вызывали в Москву на совещания, конференции, но он почему-то почти всегда забывал отмечать там свои командировки… Зарплату получал 1200 рублей, а буханка хлеба на рынке стоила 80 рублей. Выручала семью «партизанская» корова, которую дали Сергею Пронько, будущему мужу его сестры Ольги в связи с болезнью.

Жизнь была тяжелая. Карточки получал только один Петр. Выручал огород, где выращивали картошку. Гостей, в том числе и из ЦК, Полина кормила той же бульбой. И варила ее, и жарила, и драники делала… А ходила в своем партизанском полушубке, и была счастлива.

Незадолго до Победы в семье Машеровых родилась дочь, ей дали имя Наташа. Сияло от радости лицо молодого отца, когда он узнал о рождении дочери. А 9 Мая, когда по радио объявили о Победе, по всей Вилейке такая стрельба началась, что люди поначалу испугались. Вся страна салютовала победителям. Поле налили полстакана воды, она встала и говорит мужу: «Ну, ты как хочешь, а в день Победы я выпью обязательно». И выпила свою воду. У него были такие удивленные глаза… Потом, правда, понял, что над ним пошутили. А вечером собрались обкомовские партийные и комсомольские работники. Машеров редко выпивал, и над ним подшутили: дали рюмку водки запить стаканом спирта. Явился он домой поздно, веселый...

Через год он поехал на 1-й Всемирный конгресс молодежи в Англию. Послали туда только героев войны. Он часто ездил в Минск, где делегацию «тренировали». Его приодели — сшили три костюма. Уезжал он из Вилейки, а вернулся уже в Молодечно, первым секретарем обкома комсомола в двухкомнатную квартиру.

Гостиниц и столовых тогда не было, жили все по карточкам. Поэтому все шли к Машерову. Принимала Поля чем могла, опять выручала картошка. Когда муж уезжал в командировки, она почти не спала, ждала и волновалась. Тогда по ночам много стреляли. Враги Советской власти заняли их лесные партизанские лагеря. Убивали активистов. А Петр большую часть времени проводил в районах — надо было мирную жизнь налаживать. Тяжело ранили партизанского командира, еле его выходили. Но Петру повезло — уцелел. Он ездил по деревням регулярно, а «лесные братья» продолжали зверствовать...

Летом 1945 года проходил республиканский слет комсомольцев-партизан. Минск лежал в руинах. Все собрались в очень скромном помещении и с большим вниманием слушали речь Машерова. Он говорил об итогах Великой Отечественной войны, о том, какой ценой досталась Победа, о героизме нашего народа:

— Я свято верю в белорусский народ, верю, что с помощью всех братских народов Советского Союза в короткий срок он подымет из руин города и села, фабрики и заводы, школы и больницы.

После окончания совещания он пожал каждому из участников слета руку, напутствуя словами: «Мы теперь солдаты мирного фронта, за дело, товарищи!»

В заключение всех покормили, дали по мисочке супа и кусочку хлеба. Получив «заряд бодрости», все с оптимизмом разъехались по родным местам.

Глубокий «машеровский след» остался и в судьбе Елизаветы Ча-гиной. Весь путь провинциальной девушки «освещен» его личностью. Она из тех, кого приметил зоркий глаз партийного вожака, дал путевку в жизнь, помог сформироваться личности государственного деятеля. Много лет Елизавета Петровна была секретарем Президиума Верховного Совета, заместителем Председателя Верховного Совета БССР.

В феврале 1946 года проходили выборы в Верховный Совет СССР. На предвыборное собрание в местечке Трабы приехал кандидат в депутаты Михаил Зимянин, работавший тогда первым секретарем ЦК ЛКСМБ, и Петр Машеров, первый секретарь Молодечненского обкома комсомола. Собрание было поручено готовить ей, как секретарю комсомольской организации. Партийной организации на территории сельсовета не было. Доброжелательный и внимательный к людям, областной комсомольский секретарь заинтересованно расспрашивал о житье-бытье. А когда узнал, что родители Елизаветы расстреляны и она воспитывает младших братьев, он вызвался помочь ей трудоустроиться. Обком комсомола направил ее на учебу в Минскую партийную школу. Он позаботился и о том, чтобы определить братьев в детский дом. В один день они не успели оформить документы, а гостиницы в Молодечно не было. И тогда Петр пригласил их на ночлег в помещение обкома комсомола. Там же была и его квартира. Здесь Лиза познакомилась с Полиной, женой Петра. Принимали их как родных: накормили, уложили спать, дали продуктов на дорогу. Жена его, красивая, добрая, произвела на нее огромное впечатление. Такой она и осталась в ее памяти.

Через три месяца Машеров, работавший уже секретарем ЦК комсомола, вызвал Чагину и предложил поехать на комсомольскую работу на родину. При этом обещал поддержку и помощь братьям. Она была избрана секретарем Юратишковского райкома комсомола, на Гродненщине. Обстановка в западных областях Белоруссии была сложной и опасной. Прошло совсем немного времени после войны, а в подполье активно действовали немецко-фашистские приспешники и националисты Армии Крайовой. Озлобленные поражением, они шли на любую крайность - провокации, саботаж, террор. В 1947 году в Юратишковском районе они расстреляли 79 сельских активистов, замучили всех комсомольцев Лаздунского сельского Совета.

Требуя от комсомольских лидеров активной работы в сложной и опасной обстановке, он никогда не уходил от опасности. Первый секретарь Юратишковского райкома партии П. Пономарев уговаривал Петра не ездить в сельсоветы, где особенно активно действовали банды. Но осторожничать было не в правилах партизанского командира. Он смело ехал к людям. Шел к ним с открытой душой, умел находить нужные слова, убеждать и вести за собой. Поездка в наиболее опасный сельсовет - Лелюкинский - прибавила авторитета комсомольскому вожаку. А для них, местных активистов, это был пример того, как надо работать с людьми в сложных условиях.

Пожалуй, нет в республике такого уголка, в котором не побывал комсомольский секретарь. И главная его цель - встречи с людьми не в парадной, а в рабочей обстановке. Вместе с косарями он косил, садился за руль трактора и комбайна, подолгу беседовал с доярками на фермах. Он появлялся там, где его не ждали, любил узнавать жизнь такой, какова она есть. Умел вести диалог с рабочим и писателем, дояркой и академиком, умел улавливать их настроение…

Человеческие качества, огромный жизненный опыт, широта и глубина государственного мышления с особой силой проявлялись у него в сложных ситуациях.

***

5 - 8 марта 1947 года состоялся XV съезд ЛКСМ Белоруссии. Это был первый послевоенный съезд. Подавляющее большинство делегатов прошли суровый путь борьбы в годы войны, не раз смотрели смерти в глаза. Среди них Герои Советского Союза Петр Машеров, Виктор Ливенцев, Федор Котченко. Более 80 процентов делегатов съезда имели правительственные награды.

На съезде присутствовали руководители Коммунистической партии и Правительства республики: Первый секретарь ЦК КП(б)Б Николай Гусаров, председатель Правительства Пантелеймон Пономаренко, секретари ЦК. С отчетным докладом выступил Кирилл Мазуров, первый секретарь ЦК комсомола. Съезд обратил внимание комсомольских организаций на необходимость усиления работы по коммунистическому воспитанию молодежи.

Первым секретарем ЦК комсомола избрали Кирилла Мазурова, вторым - Виктора Ливенцева, секретарями - Евгения Коноплина, Петра Машерова и Валентину Филиппову.

В том же году, 3 - 4 декабря, состоялся очередной пленум ЦК ЛКСМБ. Михаил Зимянин, секретарь ЦК КП(б)Б, доложил присутствующим, что Кирилл Мазуров переведен на работу заместителем начальника управления по проверке парторганов ЦК партии. Пленум освободил его от обязанностей первого секретаря. На эту должность рекомендовал Петра Машерова - секретаря ЦК комсомола по кадрам.

Переехав в Минск, Петр с семьей поселился в двухкомнатной квартире, на первом этаже, на Круглой площади. Жизнь в столице была трудной, весь город разрушен. Раны, нанесенные войной, были еще свежи в сердцах людей. Крестьяне остались без скота, им нечем было обрабатывать землю. Необходимо было восстанавливать разрушенное войной народное хозяйство, развивать науку и культуру.

А самое главное - надо было подумать о людях, живущих в землянках и подвалах, об инвалидах и вдовах, о молодых ребятах, которые со школьной скамьи ушли защищать Родину и не имели специальностей. И конечно же, готовить кадры комсомольских, партийных и советских работников.

По Сталинскому проспекту ходил только трамвай, другого транспорта не было. Студенты висели на ступеньках, двери не закрывались. После занятий, без обеда, до темна разбирали завалы возле медицинского института и вокзала. От Дома офицеров до окраины города были только груды кирпича вместо домов.

Молодежь восстанавливала предприятия, разбирала завалы, возводила новые дома, в которые люди переселялись из подвалов и землянок. В столице развернулась настоящая комсомольская стройка.

Минск оживал. На месте развалин и бурьяна появились красивые дома, широкие улицы и прекрасный проспект Сталина, вдоль которого уже высаживались липы.

После освобождения столицы ее население насчитывало 40 тысяч жителей. Все постановления партии и правительства по восстановлению Минска после войны не просто выполнялись, а перевыполнялись. Советский Союз сообща восстанавливал город, привлекая сюда строителей со всей страны. Поэтому в Минске появилось тогда так много общежитий.

Машеров часто всю ночь работал с документами. Утром спускался к семи часам в столовую. Выпивал на ходу стакан кофе со сливками и уезжал на работу.

Он сумел сплотить комсомольцев на большие дела. Постепенно в нем проявились способности организатора и воспитателя, человека с добрым сердцем, доступного для людей. Он говорил: «Нет большего счастья, чем жить интересами Родины, трудиться на благо народа».

Надо сказать, комсомольский период работы Машерова начинался во времена, когда страной руководил Иосиф Сталин.

На сцене при проведении всех комсомольских форумов висели огромные портреты Ленина и Сталина.

На одном из пленумов, на котором обсуждалась работа комсомольской организации Белоруссии, Тимофей Горбунов, секретарь ЦК партии, сделал замечание: «Многие обкомы, горкомы и райкомы комсомола распыляют силы лекторов, докладчиков, поручают им разрабатывать лекции по вторичным вопросам. Это относится и к лекторской группе ЦК комсомола. В Витебске, например, руководящие работники комсомола увлеклись тематикой о любви, а вот о любви к Родине, о советском патриотизме, о ненависти к врагу лекции почти не читались. По теме «Американские империалисты - злейшие враги советского народа» прочитали всего лишь две лекции, а о любви - более 50 лекций».

30 января 1952 года состоялся XVII съезд комсомола Белоруссии, последний комсомольский форум при жизни Сталина. В состав «ленинско-сталинского» президиума было избрано 63 человека. Среди делегатов съезда были 13 Героев Советского Союза и Героев Социалистического Труда, 404 делегата имели ордена и медали Советского Союза.

Секретарь Полоцкого обкома комсомола Никофоренко внес предложение об избрании почетного президиума съезда в составе Политбюро ЦК ВКП(б) во главе «с великим вождем советского народа, вождем и другом советской молодежи товарищем Сталиным». Раздались бурные, долго не смолкающие аплодисменты, послышались выкрики: «Товарищу Сталину - ура!», «Товарищу Сталину - слава!» Оратор внес предложение избрать «почетным председателем съезда нашего друга и горячо любимого товарища Сталина».

Почетный президиум избрали в составе И. В. Сталина, В. М. Молотова, Л. П. Берии, Г. М. Маленкова, К. Е. Ворошилова, А. И. Микояна, А. А. Андреева, Л. М. Кагановича, Н. С. Хрущева, Н. А. Вознесенского. Н. М. Шверника, Н. А. Булганина и А. Н. Косыгина. Правда, фамилия Берии в этом длинном списке в архивных документах вычеркнута красными чернилами. Как известно, Петр Машеров по учительской привычке любил делать на полях докладов, справок замечания красным пером. Скорее всего, «правки» вносились в более позднее время.

В то время все комсомольские бумаги скрупулезно согласовывались с партийными органами. Вот и в данном случае за несколько дней до съезда Машеров в адрес И. Макарова, заведующего отделом партийных, профсоюзных и комсомольских организаций ЦК КП(б)Б, послал письмо за своей подписью: «Направляем на Ваше рассмотрение документы XVII съезда ЛКСМБ».

В частности, здесь были тексты приветственных писем от делегатов XVII съезда т. Сталину, ЦК КП(б)Б и ЦК ВЛКСМ, предложения по составу членов ЦК, кандидатов в члены, членов ревкомиссии и управляющих органов съезда. Здесь же - текст пригласительного билета, на развороте которого написано: «Комсомол всегда стоял у нас в первых рядах наших бойцов. Я не припомню случаев, когда бы он отставал у нас от событий нашей революционной жизни. И. В. Сталин».

В справках перечислены развернутые анкетные данные всех делегатов съезда, фамилия И. В. Сталина - первая. В своем письме А. Рак, секретарь Брестского обкома комсомола, рапортовал: «Первым делегатом на XVII съезд ЛКСМ Белоруссии 6-й Брестской областной конференцией единогласно избран вождь советского народа, лучший друг молодежи Иосиф Виссарионович Сталин».

На съезде присутствовали лауреаты Сталинской премии Максим Танк, Иван Шамякин, Аркадий Кулешов. В приветствии пионеров XVII съезду ЛКСМБ, кроме поэтических строк А. Велюгина, использованы два стихотворения М. Танка. Ведущий с пафосом читал:

І гатоў ты аддаць свае сэрца

За таго чалавека ў Крамлі,

Што шляхі азарыў у бяссмерце

Для народаў савецкая зямлі.

Докладчик Петр Машеров привел более весомые заслуги: «Событием огромного значения, обогатившим сокровищницу марксистско-ленинской науки, является гениальный труд тов. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания»… За отчетный период на 2300 увеличилось количество кружков по изучению «Краткого курса ВКП(б)» и биографий В. И. Ленина и И. В. Сталина. ЦК комсомола, райкомам необходимо … воспитывать сельскую молодежь в духе преданности колхозному строю, большевистской партии, товарищу СТАЛИНУ».

Зато в отчетном докладе он подверг критике поэтессу Констанцию Буйло, которая «в своих стихах не показывает ничего нового, что характерно для сегодняшней Социалистической Белоруссии, пользуется архаичными образами, воспевает старую Беларусь», ее «ропот», «любуется зеркалами широких озер, гнездами аистов на крыше и т.п. »

Разумеется, то время накладывало свой отпечаток на доклады, речи, насыщенные восхвалениями Сталина.

Машеров был воспитан советским строем, жил и работал с идеалами партии Ленина — Сталина.

***

Первый секретарь ЦК ЛКСМБ много внимания уделял улучшению работы комсомола республики, воспитанию молодежи, приобщении ее к духовным, культурным ценностям, знаниям, более активному участию юношей и девушек в хозяйственном строительстве.

Однако деятельность Петра Машерова на посту первого секретаря была не во всем и не всегда безупречной, о чем, в частности, свидетельствует запись в стенограмме съезда. Вот, например, что говорил Архипов, секретарь Бобруйского обкома комсомола: «Был у нас несколько часов (за весь год) и тов. Машеров. Приезжал он для того, чтобы оказать помощь обкому комсомола в деле реализации постановления VII пленума ЦК комсомола. Собрав всех нас на совещание, попросил высказывать свои замечания, развернуть критику. А что получилось на деле? Товарищ Машеров никого из работников обкома о положении дел до конца не выслушал, всех останавливал. Затем несколько часов ставил задачи по обеспечению руководства и уехал на спортивные соревнования в Минск. Краткосрочные приезды секретарей ЦК в обкомы комсомола не дают возможности вникнуть глубоко в работу организации…»

М. Михайлов, секретарь ЦК ВЛКСМ, работу выборного органа подытожил так: «Бюро ЦК ЛКСМБ, его аппарат не избавились от таких серьезных недостатков, как бюрократизм, волокита, недостаточная связь с местными организациями, недостаточно умелый, не всегда квалифицированный подход к постановке вопросов и их решению…»

Л. Клецков, первый секретарь Молодечненского обкома комсомола, анализируя работу ЦК комсомола, остановился на недостатках его печатных органов — комсомольских изданий: «Может, было бы больше пользы, если бы «Чырвоная змена» не печатала на своих страницах статьи о любви и браке, а рассказала об опыте Глубокской районной комсомольской организации, о которой говорил на VIII пленуме ЦК КП(б)Б тов. Патоличев...»

Несмотря на серьезную критику деятельности Машерова в должности первого секретаря ЦК комсомола, на съезде при выборах нового состава ЦК из 686 делегатов против него проголосовало всего 8 человек. На организационном пленуме он вновь был избран первым секретарем.

Солженицын по этому поводу писал: «Одному единственному человеку за дюжиной крепостных стен не спится по ночам, и он приучил всю чиновную Москву бодрствовать с ним до трех и до четырех часов ночи. Зная ночные повадки владыки, все шесть десятков министров, как школьники, бдят в ожидании вызова. Чтобы не склонило в сон, они вызывают заместителей, заместители дергают столоначальников, справкодатели на лесенках облазывают картотеки, делопроизводители мчатся по коридорам, стенографистки ломают карандаши».

Во время похорон Сталина Петр Машеров и народная артистка СССР Лариса Александровская вместе с членами белорусской делегации стояли в почетном карауле у гроба покойного.

Машеров, как и многие советские люди, прошел через этап безграничной веры в Сталина. И причиной этого было немало личных обстоятельств. Над ним самим, когда уже был первым секретарем ЦК комсомола Белоруссии, Героем Советского Союза, висела по милости Цанавы угроза ареста. К счастью, ему удалось этого избежать.

***

И все же в то сложное время не рубил с плеча, ценил кадры, не боялся взять на себя ответственность в сложных ситуациях.

…На молодежном митинге на площади имени Сталина в Минске с докладом должен был выступить секретарь ЦК КПБ В. Чернышов. Но внезапно он заболел и вечером прочел доклад секретарь Минского обкома партии Л. Лубенников. Назавтра вышла газета «Сталинская молодежь», в которой было написано, что с докладом выступил… Чернышов.

Никто не сообщил в редакцию о новом докладчике, текст верстался ночью. Тимофей Горбунов, секретарь ЦК партии по идеологии, позвонил утром Машерову и дал указание за ошибку снять с работы редактора газеты А. Борушко.

Во время Великой Отечественной войны Т. Горбунов, как и секретари ЦК КП(б)Б П. Калинин, В. Козлов, П. Пономаренко, В. Малин, В. Захудаев, Н. Авхимович, И. Рыжиков, Г. Эйдинов, И. Ганенко, являлись членами Белорусского штаба партизанкого движения, который был создан 30 мая 1942 года. Они руководили партизанским движением из Москвы. На второй день войны, 23 июня, Горбунов позвонил поэту Якубу Коласу и сообщил, что наши войска… заняли Кенигсберг. Добрая весть обрадовала всю семью Коласа, но, к сожалению, оказалась вымыслом. Позже народный поэт Белоруссии часто в узком кругу друзей называл автора дезинформации Горбунов-Кенигсберский. Такие «грешки» водились за главным идеологом республики…

После звонка Т. Горбунова Машеров, первый секретарь ЦК ЛКСМБ приказал инструктору Владимиру Федосеенко подготовить проект постановления бюро ЦК комсомола, заодно отбить телеграфом распоряжение во все уголки Белоруссии о задержке тиража газеты.

Многие в аппарате ЦК комсомола знали, что Машеров ценил и уважал редактора газеты «Сталинская молодежь». После недолгих раздумий инструктор напечатал другой проект постановления, где ограничился выговором. Принес его Машерову, тот посмотрел и строго спросил:

- Что ты здесь написал?

- Петр Миронович, ну какая разница, кто прочитал доклад? Откуда редактор знал, что внезапно заболел Чернышов? Это же не политическая ошибка - смысл доклада не исказился.

- Что, жалеешь Борушко?

— Очень.

Поднялся первый секретарь из-за стола и вдруг произнес:

— Сукин ты сын, я тоже жалею!.. Забери этот проект постановления, а перед рассмотрением вопроса принесешь.

Собрались члены бюро. Вошел инструктор в зал и положил перед Машеровым бумаги. У того — удивленный взгляд, как будто впервые видит проект постановления.

— Тимофей Сазонович дал указание освободить Борушко от должности редактора. А у тебя что написано? — переспросил.

— Как это — не подчиниться указанию ЦК партии? — воскликнул кто-то из членов бюро.

— Ну и что? — не согласился Машеров. — Не стоит за мелочь так наказывать человека. В самом деле, давайте ограничимся тем, что укажем на упущение. В ЦК партии улажу конфликт.

Все проголосовали за его предложение.

Или вот такой случай. Однажды в редакции газеты «Чырвоная змена» произошел спор: как кто относится к Маяковскому. А перед этим проводились «читки» его произведений. Пригласительный билет сделал ответственный секретарь журнала «Піянер Беларусі» В. Федосеенко, еще работая (в 1951) в ЦК комсомола. На билете привел цитату Сталина: «Маяковский был, есть и останется самым лучшим поэтом нашей советской эпохи».

Коллегам-журналистам Федосеенко признался:

— Не люблю Маяковского… Сталину он нравится, а мне — Некрасов. В «Письме к съезду» Ленин высказал мнение, что Сталин груб, нелоялен, его нужно сместить с должности генсека...

Кто-то написал в ЦК комсомола об этих «крамольных» высказываниях. По счастью, письмо попало не в КГБ, а Позняку, секретарю комсомола по идеологии. Он вынес вопрос о поведении журналиста на бюро ЦК ЛКСМБ. Машеров, Коноплин, Данилова молча слушали секретаря ЦК, который обвинял журналиста в политическом вредительстве:

— Вадим Никифорович, когда мы печатали билет, кто предложил написать на нем цитату Сталина? — задал вопрос журналист и сам же ответил:— Я. Хотя мне больше нравится Некрасов. Да и Ленину он больше нравился, — отвечал Федосеенко.

В разговор вступил Машеров:

— Ну и правильно: ему нравится один поэт, а мне — другой. Что же, нормальное явление. Не стоит наказывать за это человека.

…А через несколько месяцев, точнее, 31 июля 1953 года, ЦК ЛКСМБ обсуждал постановление Пленума ЦК КПСС «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берии».

Все ораторы вслед за докладчиком, секретарем ЦК КПБ Н. Авхимовичем, клеймили Берию. В. Козлов, секретарь Бобруйского обкома комсомола, например, свое выступление закончил так: «Комсомольцы и молодежь Бобруйщины высказали единодушное требование - на плаху иуду Берию».

На этом пленуме была критично проанализирована и деятельность первого секретаря, других работников ЦК комсомола. Например, Буробин, секретарь Молодечненского обкома комсомола, сказал:

- По-моему, пора потребовать серьезного улучшения работы от первого секретаря ЦК комсомола тов. Машерова, хотя не совсем честно критиковать того, кто отсутствует. Нужно ликвидировать недостатки как в деле подбора, расстановки, воспитания кадров комсомольских работников, так и вообще в руководстве комсомольскими организациями.

После смерти Сталина Берия - Маленков - Хрущев дали указание срочно менять кадры на местные. Вот и Булыко, секретарь Бытенского райкома комсомола, заметил:

- Приезжала Иванова из ЦК ВЛКСМ. Категорически потребовала, чтобы пересмотрели состав кадров, чтобы пионервожатые и другие работники были белорусами - местными. Я спрашиваю: «А что делать, если товарищ хороший?» «Ничего, постепенно заменяйте и не медлите», - ответила она холодным тоном.

Вадим Позняк, секретарь ЦК ЛКСМБ, в выступлении рассказал об обстановке, царившей в руководстве комсомолом:

- Отсутствие коллективности ярче заметно по ходу бюро. У нас обычно на бюро больше всего говорит тот, кто ведет бюро, - т. Машеров. Бюро идет долго: начинаем с утра и заканчиваем поздно вечером. Тому, кто отчитывается, дают неограниченное время, а бывает наоборот - его прерывают, не дают высказать мнение, засыпают серией вопросов, перебивают. Время от времени бюро походит не на бюро, а на какой-то совещательный орган при первом секретаре. Как правило, у нас говорит один Машеров, отдельные члены бюро часто отмалчиваются, а подчас им не хватает времени выступить из-за того, что заседание затягивается. Все это говорит и о другом, что внутри бюро ЦК комсомола до последнего времени не было настоящей критики и самокритики. Мы все знали о недостатках, но мирились с ними. Часто возмущались неправильным ходом бюро, нарушением коллективности, говорили об этом по кабинетам, не критиковал за это себя и т. Машеров…

5 - 8 марта 1954 года, через год после смерти Сталина, состоялся XVIII съезд комсомола Белоруссии, последний в комсомольской биографии Машерова. В отчетном докладе он большое внимание уделил тому, как участвуют комсомольские организации в работе МТС, молодые хлеборобы, животноводы, механизаторы - в социалистическом соревновании. Очередной Пленум ЦК КПСС, состоявшийся в феврале - марте 1954 года, призвал народ осваивать целинные и залежные земли в Сибири, Казахстане, на Урале, Алтае и за счет этого получить миллионы пудов хлеба. В частности, было принято решение освоить за два года 13 миллионов гектаров целинных и залежных земель.

Первый отряд добровольцев, сформированный из комсомольцев и молодежи Минска, проводили на целину уже в начале марта. На собрании, посвященном этому событию, присутствовали все делегаты проходившего съезда комсомола республики. С приветственным словом к целинникам обратился Машеров. Вслед за первым отрядом в дальний путь, «в новое наступление на ковыльные степи, прокладывать новые глубокие борозды на еще невспаханной целине», как писали в своем обращении к молодежи республики будущие целинники, отправились представители всех областных комсомольских организаций. К концу года на целинных землях Казахстана работали более 4500 человек из Беларуси. За семь лет, с 1954-го по 1960 год, на постоянную работу на целину выехало свыше 60 тысяч молодых белорусов. Целина испытывала комсомольцев на прочность.

***

В июле 1954-го Петр Машеров был избран вторым секретарем Минского, а через год, 1 августа - первым секретарем Брестского обкома партии, сменив на этом посту Тихона Киселева.

Кое-кто настороженно принял «нового первого». Обнадеживали его спокойный взгляд, сдержанность, аккуратность во внешнем виде, добрая, несколько застенчивая улыбка. В коротком выступлении на пленуме обкома он подчеркнул:

- Цениться будут добросовестная и результативная работа всех и каждого, самоотдача на доверенном участке…

Вхождение в должность он начал со знакомства с людьми, их проблемами, с посещений районов, предприятий и колхозов. Оперативно побывать везде оказалось непросто. От Буга до Щары, от Беловежской пущи до пинских болот дорога была неблизкой… Но это не служило преградой на пути к людям.

Пятидесятые годы, особенно их вторая половина, стали поворотными в развитии образования. Неполносредние школы получили статус средних. Именно в те годы была отменена оплата за учебу в средней школе. Начался период всеобщего среднего образования. И в этом Машеров видел надежный путь осуществления намеченных планов. А у их истоков уже стоял целеустремленный, авторитетный руководитель.

Через полгода с трибуны областного собрания партийного актива он впервые обнародовал комплексную программу промышленного роста:

- В нашей Брестской области особенно широкое развитие получит энергетика. Сейчас идет разработка технической документации, а в 1957 году должно начаться строительство тепловой электростанции…

Присутствовавший на собрании Кирилл Мазуров, первый секретарь ЦК КПБ, сказал:

— Когда мы соорудим станцию в районе Ивацевичей или Березы, причем станцию мощную, а также реконструируем целый ряд других станций на территории области, будет возможность электрифицировать все народное хозяйство, включая и колхозы. Ресурсы, которые выделяет нам союзное правительство, позволят решить эту задачу. ..

С добрым настроением и душевным волнением воспринимало население конкретные планы строительства новых объектов.

Усилилось внимание к развитию Бреста как пограничного города, через который осуществляются широкие связи с другими государствами. Был принят ряд мер по развитию городского хозяйства.

Область стала большой строительной площадкой. За время работы Машерова первым секретарем Брестского обкома партии промышленность области уверенно набирала темпы. Значительно перевыполнялись планы по производству и реализации продукции. Брестчина стала поставщиком стране ценных товаров химии. Только за три года были введены в строй первая очередь Пинской ТЭЦ, швейная фабрика, хлебозавод, полигон железобетонных изделий в Пинске, овощесушитель-ный завод в Малорите, маслозавод в Дрогичине, расширены мощности Брестской электростанции.

Началось строительство Березовской ГРЭС. Ввели в эксплуатацию 67,8 тысяч квадратных метров жилья. Многие сельскохозяйственные показатели области были выше республиканских.

Особое внимание Машеров уделял сельчанам. Именно при нем был взят ориентир на интенсивное ведение сельскохозяйственного производства, повышение продуктивности скота, ускорение темпов мелиорации земель. Начали выращивать высокие урожаи известные колхозы «Оснежицкий» Пинского, «40 лет Октября» Столинского, «Советская Белоруссия» Каменецкого, «Заветы Ленина» Малоритского районов.

«Именно простота человеческая и скромность Петра Машерова всегда по-особому меня радовали и вдохновляли, — вспоминал Владимир Бедуля, председатель колхоза “Советская Белоруссия”, дважды Герой Социалистического Труда. — Никогда у него не было ни тени чванства, зазнайства, пренебрежительного отношения к людям.

Хорошо знал жизнь села. Был и в нашем колхозе, прилетал на вертолете. На вопрос: “Почему вертолет?” отвечал: “Во-первых, с вертолета все видно; во-вторых, можно приземлиться в любом месте. Вот пашет тракторист, - могу сесть, посмотреть, переговорить…»

Поэт Петро Глебка, возвращаясь из зарубежной командировки, задержался в Бресте (был гостем Петра Машерова и впоследствии написал):

3 далекай едучы краіны,

Я перасек Заходні Буг.

— Дзень добры, родныя мясціны.

— Дзень добры, верны горад-друг.

Проходят годы, но остаются в памяти народной его добрые дела на Брестской земле.

Не было на Брестчине уголка, где бы не побывал Машеров. Его интересовало и заботило все, что волновало людей, требовало его помощи и поддержки, содействовало расцвету всей республики. Его полюбили тысячи людей, оценили свойственное ему стремление не поучать, а учить, подкреплять слово делом, быть не над всеми, а со всеми…

15 апреля 1959 года пленум Брестского обкома партии рассмотрел организационный вопрос. С предложением выступил первый секретарь ЦК КПБ Кирилл Мазуров. В связи с избранием Петра Машерова секретарем ЦК Компартии Белоруссии приняли решение освободить его от занимаемой должности.

***

— Петр Миронович — мой идейный учитель, — говорит Н. С. Нерад. — В 1959 году меня рекомендовали секретарем Гродненского обкома комсомола. Попала я в «хрущевское» политическое течение омолаживания кадров, мне шел двадцать второй год. На собеседовании состоялось мое первое с ним знакомство. Секретарь ЦК партии говорил со мной несколько часов, по-отечески советовал, как лучше взяться за дело. Он не уточнял анкетных данных, а выяснял, хотел понять, что у человека за душой. Сам выходец из комсомола, ревниво следил, чтобы в молодежную организацию не попал случайный человек. В отличие от многих руководителей, Машеров хорошо понимал общественно-политическое значение молодежного движения. Новые кадры комсомольских работников он как бы прощупывал своим пристальным внимательным взглядом. Его интересовало все: сведения о семье, как помогаю родителям, какие урожаи кукурузы на родине («хрущевский» период). Помню, после первой беседы он словно дал мне, молодой девушке, крылья.

Через два года меня снова пригласили на собеседование в ЦК партии, рекомендовали секретарем ЦК комсомола. Я больше плакала, а он все расспрашивал, задавал вопросы, интересовался, как работается с молодежью. Сквозь слезы отвечала, что не хочу переезжать в Минск.

— Пойми, дело требует. Впрочем, опыт комсомольской работы тебе очень поможет в жизни, - сказал он.

— Но я хочу работать в школе, - возражала Нерад.

— Я очень ценю твое желание учить детей. Но после работы в ЦК комсомола, Нина, ты станешь талантливой учительницей. Ты даже не представляешь, какие капиталы мудрости заработаешь в комсомоле. А их потом передашь детям в школе.

Заканчивался рабочий день, но Машеров не убедил Нерад согласиться работать на более высокой должности. Тогда он вызвал Максимова, комсомольского секретаря, и сказал:

— Лев, а если эта девушка права? Она такая молодая, а мы испортим ей жизнь, сломаем судьбу. Она же будет нужна нам через год-два… Давай уважим ее просьбу, пусть возвращается в Гродно. Ищи замену.

Через три месяца после беседы с Машеровым Нерад избрали первым секретарем Гродненского обкома комсомола. А вскоре вновь предложили должность… секретаря ЦК комсомола. В семье же — драма: тяжело заболел ребенок. Геннадий Жабицкий, комсомольский руководитель, настаивал: «Нина, надо!» Секретари ЦК партии Пилотович и Полозов, заведующие отделами отвечали то же: «Надо!» Последняя беседа должна была состояться у Машерова. Ее уговаривали: «Нина, хоть у него не плачь, не говори о своей беде». В конце рабочего дня Жабицкий провел ее в кабинет Машерова. Тот вышел из-за стола. И вдруг вместо приветствия воскликнул:

— Нина, что случилось? Ты так постарела...

Нерад не удержалась — расплакалась, сквозь слезы рассказала о своем горе.

— Петр Миронович, никто и слушать не хочет, что отказываюсь работать секретарем. В каждом кабинете плачу; как будто все понимают, а стоят на своем. Поймите, я не могу ездить в командировки.

После недолгих расспросов Машеров позвонил министру здравоохранения, дал указание обследовать мальчика, регулярно информировать о состоянии здоровья. Поручил заниматься ее сыном и своему врачу. Затем сказал:

— Будем лечить твоего ребенка, не бросим в беде. Но работать надо.

Его обаяние, сопереживание, вера в человека, поддержка в трудных ситуациях делали невозможное.

К сожалению, нужно сказать и о негативных проявлениях «партийной заботы» о кадровом комсомольском составе, о том, как он «умело» перенял иждивенческую психологию: главное, подбросить инициативу, а осуществляют ее путь старшие коллеги по партии. За рапортами дело не станет. Слепая любовь старшего поколения породила эгоизм младшего.

Бесспорно, вопросы руководства комсомолом всегда были в поле зрения ЦК партии, первого секретаря Петра Машерова. Он регулярно присутствовал и выступал с речами на съездах, пленумах, собраниях актива комсомола республики, слетах и митингах молодежи, а также на семинарах и совещаниях комсомольских работников. В основу принятых решений по комсомолу в конце шестидесятых годов было положено постановление ЦК КПСС «О 50-летии ВЛКСМ и задачах коммунистического воспитания молодежи». Накануне торжественного события в республике состоялись помпезные торжества.

28 октября 1968 года на совместном пленуме ЦК ЛКСМБ, минских обкома и горкома комсомола выступил с речью Петр Машеров. Участники пленума с вдохновением приняли письмо-рапорт ЦК КПСС. «Учиться у Ленина, жить по Ильичу, - говорилось в нем, - вот наша цель, вот сама сущность всей нашей работы, всей нашей жизни!» Комсомольцы клялись «по-ленински жить и работать, быть всегда верными делу Ленина, делу партии… », в том, что «комсомол республики всегда был, есть и будет боевым помощником партии, верным сыном своего народа».

Машеров выступил на торжественном комсомольском пленуме с речью, зачитал Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении ЛКСМБ в связи с 50-летним юбилеем и за заслуги орденом Ленина и «под бурные, долго не смолкающие аплодисменты» прикрепил орден к знамени республиканской организации.

«Нас сегодня — миллион!» — под таким аншлагом вышли газеты «Чырвоная змена» и «Знамя юности». Страницы газет захлестывали лозунги и призывы: «Мы делу Ленина и партии верны», «Современные научно-технические знания — каждому», «От техминимума — к техмаксимуму», «Сегодня сделай лучше, чем вчера, а завтра — лучше, чем сегодня», «Решения XXV съезда КПСС — в жизнь». Комсомольцы гордились тем, как писали они в своих приветственных письмах, что «партия возложила на комсомол почетную и ответственную задачу коммунистического воспитания молодого поколения».

Об усилении воздействия идеологической работы среди подрастающего поколения Машеров еще раз подчеркнул в докладе на известном идеологическом пленуме ЦК партии в апреле 1974 года, а позднее — выступая на республиканском собрании идеологического актива, на котором обсуждались меры по выполнению постановления ЦК КПСС «О работе по подбору и воспитанию идеологических кадров в партийной организации Белоруссии». Он говорил: «Партийными организациями республики проделана большая работа по подбору, расстановке и воспитанию комсомольских кадров и актива. В выборных комсомольских органах работало около 27 тысяч коммунистов, каждую вторую комсомольскую организацию возглавлял член или кандидат в члены партии. Среди секретарей комсомольских организаций производственных коллективов 80,2 процента — коммунисты...»

Эти высокие цифры партийного влияния на молодежь, к сожалению, к концу восьмидесятых годов не смогли внести в ее ряды высокую дисциплину и организованность, воспитать у юношей и девушек верность коммунистическим идеалам. Через полтора десятилетия воспетые жизнью идеалы рухнут, комсомол и молодежь уже не скажут с гордостью: «Мы делу партии и Ленина всегда верны!»

Но впереди был 1980 год — трагический год для Машерова, юбилейный — для комсомола республики.

***

Почти ни одно торжественное событие, ни одно массовое мероприятие не обходилось без участия Машерова. Он всегда участвовал в церемониях возложения венков, посвященных знаменательным датам. Например, 17 марта 1980 года он выступил на торжественном митинге, посвященном открытию памятников-бюстов К. Марксу и В. И. Ленину у здания ЦК КП Белоруссии.

На этих торжественных мероприятиях Машеров поздравлял всех с праздником, здоровался за руку с теми, кого лично знал. Ему приветливо улыбались, к нему тянулись люди. После того как возлагались венки или цветы к монументам, никто не расходился, все ждали, когда к ним приблизится первый секретарь. Школьники, дети, простые люди спешили вручить ему цветы. Он шел «со своей машеровской» улыбкой на лице к знакомым ему людям, без личной охраны, и говорил:

— Дорогие товарищи минчане! Поздравляю вас всех с праздником. Желаю всем здоровья, ветеранам — долголетия …

У него была хорошая память на людей. Такой пример. Каждый год ходил на праздник на площадь Победы комсомолец, научный сотрудник института истории АН БССР А. Щербаков. Однажды он пришел сюда с маленьким сыном. Машеров, здороваясь с людьми, заметил худощавого рослого парня и сказал:

— А вас — с прибавлением.

Анатолий растерялся, покраснел, сразу не понял, к кому обращается Машеров. Поглядев по сторонам, понял, что Петру Мироновичу примелькалась его высокая фигура. А тут увидел и ребенка на руках...

В тот памятный год в связи со многими знаменательными датами Машеров прерывал отдых несколько раз. До отъезда в Крым и по возвращении оттуда он проехал по Белоруссии, побывал на своей родине в деревне Ширки Сенненского района, на том месте, где стоял дом. На прощанье выпил кружку молока, которым угостили его земляки. Затем поехал в Россоны, в деревню Ровное Поле, где размещался штаб его партизанской бригады. В лесу вышел из вертолета и встретился со своим адъютантом Иваном Шепило, с которым прошел всю войну и которого очень любил. Позднее, после гибели Машерова, приезжала сюда и Полина Андреевна. Женщины рассказывали ей, как сердечно Петр прощался с Иваном: обнимались, целовались так, словно в последний раз …

В середине сентября в Минск приехали почетные гости IX Всесоюзного слета победителей похода комсомольцев и молодежи по местам революционной, боевой и трудовой славы советского народа. В день торжественного открытия на стадион «Динамо» прибыли П. Машеров, А. Аксенов, В. Бровиков, В. Гвоздев, Н. Дементей, М. Зайцев, А. Кузьмин, В. Мицкевич, И. Якушев, В. Лобанок, К. Платонов, первый секретарь ЦК ВЛКСМ Б. Пастухов, первый секретарь ЦК комсомола республики В. Шаплыко, почетные гости. Среди них — И. Баграмян, дважды Герой Советского Союза, Маршал Советского Союза, председатель Центрального штаба Всесоюзного похода, В. Чуйков, дважды Герой Советского Союза, председатель Советского комитета ветеранов войны, генерал армии П. Батов, бывший первый секретарь ЦК ВЛКСМ М. Михайлов, другие прославленные люди. На память со славными полководцами Петр Миронович сфотографировался. Последний раз в своей жизни…

20 сентября у Кургана Славы прошел митинг «Несокрушимая и легендарная». Здесь, возле этого священного для советского народа памятника воинского братства в честь знаменитой наступательной операции «Багратион», в результате которой в июле 1944 года воинами четырех фронтов и партизанами были разгромлены десятки фашистских дивизий, собрались участники и почетные гости слета. В торжественной тишине звучал знакомый всем голос народного артиста РСФСР Юрия Левитана, участвовавшего в работе слета:

— Внимание! Говорит IX Всесоюзный слет! Говорит Курган Славы — символ мужества и героизма!

В тот же день в «Комсомольской правде» была помещена статья Петра Машерова «Наследники подвига».

«Люди старшего поколения, — писал он, — поседевшие ветераны, иной раз задаются вопросом: выдержали бы теперешние двадцатилетние юноши неимоверные испытания? Ответ тут однозначный: да, безусловно, выдержали бы. Как бы ни отличались по своим духовным интересам и бытовым запросам, по условиям жизни сыновья и внуки солдат войны, они растут достойными наследниками их неугасимой славы, высоко несут опаленное в боях знамя отцов и дедов.

На своем XXVI съезде комсомол Беларуси получил ответственное и серьезное поручение Центрального Комитета Компартии республики - записать рассказы всех участников и очевидцев ратных и трудовых свершений в годы тяжелейших испытаний. Тем самым на реальную основу поставлено издание объемной историко-документальной летописи народной славы.

Вопрос вопросов сегодня - как наиболее разумно, правильно распорядиться всеми имеющимися возможностями, чтобы еще выше поднять результативность воспитания, образования и обучения детей и юношества? Какие здесь могут быть выделены критерии, определены измерители? Это прежде всего внутреннее стремление делать все хорошо, добротно, добросовестно. Такое отношение к порученному участку работы должно стать побудительным мотивом, нравственной нормой, главной и первейшей потребностью каждого молодого человека. Если обыкновенную, что ни на есть рядовую обязанность он выполняет старательно, добросовестно, такой способен выдержать любые тяжелые испытания. В этом кроется великая жизненная истина - одно из обязательных условий настоящего героизма».

24 сентября в связи с 60-летием со дня рождения комсомола Белоруссии состоялось совместное заседание ЦК ЛКСМ Белоруссии, минских обкома и горкома комсомола. Перед началом торжества Петр Машеров тепло поздравлял комсомольских работников, выступил с речью, зачитал приветственное письмо и вручил памятное знамя ЦК партии. Это выступление можно назвать его «лебединой песней». Оно было духовным завещанием вьщающегося политика и человека. А через две недели его не стало…

Предвидящими многие кризисные явления в комсомоле были его слова, подтвердившиеся в канун распада СССР. В частности, Машеров сказал: «Присмотритесь, товарищи, внимательнее, и вы увидите, сколько развелось у нас любителей работать меньше и легче, а получать как можно больше. А сколько у нас молодых людей, как правило, не без помощи чувствительных родителей, до 22 и более лет находящихся, так сказать, в детском состоянии, ничего не сделавших для людей, для общества и для самих себя, а потом так и не ставших взрослыми. Не кажется ли вам, что, если можно так выразиться, это акселерация, о которой часто говорят в последние годы, наоборот?»

***

Видимо, трудно припомнить комсомольский съезд, мероприятие, на котором не пели бы песни, не было бы веселой танцующей молодежи. Машеров, как правило, всегда там присутствовал. Он словно молодел душой. Любил песни о родной Белоруссии.

В семидесятые годы в Минске проводился Всесоюзный фестиваль политической песни. Председателем жюри была известный композитор Александра Пахмутова. Как-то, приняв в своем рабочем кабинете творческую делегацию, Машеров обратился к ней с предложением, чтобы «сделала подарок и Белоруссии».

- А вы, Петр Миронович, пригласите еще раз в республику, чтобы мы ощутили ее колорит, побродили средь лесов, прониклись историей, с людьми повидались, - ответила она.

А Николай Добронравов добавил:

- Мои родители родом из Белоруссии, поэтому считаю своим долгом написать хорошую песню.

Приглашение было принято. Машеров попросил В. Подреза, первого секретаря ЦК комсомола, организовать программу поездки. «Покажите так, чтобы им захотелось написать песню», - с улыбкой закончил он разговор.

Добронравов и Пахмутова побывали на озере Нарочь, в землянках Вилейского партизанского соединения, в Брестской крепости-герое, любовались Беловежской пущей. После путешествия по Белоруссии их тепло принял Машеров, рассказал о республике, перспективах ее развития, о душевных, трудолюбивых людях, которые выращивают хлеб и картофель. Можно сказать, первый секретарь окрылил их на создание песни.

… В 1978 году Машеров возглавил партийную делегацию на Кубу, там открывался XI Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Приехали сюда Добронравов и Пахмутова со своим «подарком» - песней «Белоруссия».

Интересна история написания песни. Изначально текст первого куплета был таким:

Всё земля приняла: и заботу, и ласку, и пламя,

Самой первой тебе приходилось встречаться с врагами.

Но когда песня была записана и пошла в народ, из ЦК партии позвонили Добронравову и попросили переписать слова первого куплета, потому что существуют другие страны, другие народы, и там могут обидеться на то, что именно Беларусь является первой в этом печальном списке. Добронравов поменял слова и получилось так:

Все земля приняла: и заботу, и ласку, и пламя,

Полыхал над землей небосвод, как багровое знамя.

Невероятное волнение, чувство гордости за республику охватили Машерова, когда далеко за океаном услышал первые аккорды, первые слова проникновенной песни в исполнении ансамбля «Песняры»:

Белый аист летит, над белесым Полесьем летит,

Белорусский мотив в песне вересков, в песне ракит.

Потом звучал припев:

Молодость моя, Белоруссия,

Песни партизан, алая заря…

Зал парализовала тишина. А потом ее… «взорвали» аплодисменты… Белорусская делегация аплодировала стоя.

Нужно было видеть его лицо, когда однажды композитор Игорь Лученок пел «Белоруссию» с ветеранами войны. Мне рассказывали, что это была любимая песня Машерова.

Необыкновенный человек, человек-легенда, бесстрашный и мужественный сын Белоруссии. Его можно было слушать часами, шагая вместе с ним дорогами войны, партизанскими тропами, белорусскими полями и нивами. Он очень любил свою республику и ее народ — так о нем говорили многие воспитанники комсомола.

Он обладал отличной памятью. Большинство комсомольских работников республики того времени он знал по имени. За чуткость, внимание, простоту и доброту, заботу о молодежи его любили и ценили как старшего товарища, друга, наставника. В то время мы, комсомольские работники, всегда имели возможность обращаться к нему как по работе, так и по личным вопросам.

— Был такой случай, казалось бы, ничем не примечательный, — вспоминала Б. Сипайло, председатель женсовета могилевского завода «Техноприбор». — Когда я, комсомольский секретарь, вышла замуж, кто-то об этом, видимо, рассказал Петру Мироновичу. И вот при встрече, через 20 лет, на одном из собраний партийного актива республики, во время перерыва между заседаниями, через весь зал минского Дома офицеров, где проходило собрание, к нашей делегации направился Машеров. Поздоровавшись со всеми за руку, он подошел ко мне, назвал по имени, стал расспрашивать про семью, детей (удивительно, не забыл, что у меня две дочери), пожелал всем здоровья, счастья, благосостояния. Во время разговора его внимание, чуткость, отеческая забота ощущались в каждом слове.

Он обладал какой-то особенной простотой, добротой, чуткостью, он - национальная гордость белорусского народа. Горько, тяжело осознавать, что такой человек безвременно ушел из жизни и что его нет среди нас… Его улыбка, жизнерадостный взгляд, ласковый, а иной раз требовательный, принципиальный, незабываемый голос и сегодня в моем сердце…

В комсомольской жизни Петра Машерова, как и вообще в деятельности комсомола, партии, были и радостные, и печальные события. По-разному оцениваем мы прошлое с позиции сегодняшнего дня. Но оно, прошлое, - наша история. Потомки должны знать ее такой, какая она была, без прикрас и без сгущения красок.

Верю твердо: погибель врага ожидает.

В край родимый я с песней победной вернусь.

Пока звезды мерцают, пока солнце сияет,

Беларусь не погибнет, будет жить Беларусь!

Пимен Панченко

У меня нет цели написать политический портрет Кирилла Мазурова, известного в Беларуси, в бывшем Советском Союзе человека. Его биография подробно изложена им самим в книге «Незабываемые». Отдельными штрихами, малоизвестными и неизвестными фактами, эпизодами через жизнь видного партийного и государственного деятеля Кирилла Трофимовича хотелось раскрыть образ Петра Машерова, его будущего преемника.

Летом 1984-го, накануне празднования 40-летия освобождения Белоруссии, ветераны терялись в догадках: кто пожалует из Москвы?

Злые языки разносили слухи, что Мазурову, поскольку «его ушли», или не рекомендуется появляться на людях, или он сам, незаслуженно обиженный отставкой, отказывается от участия в празднике. И, возможно, поэтому приезд машеровского предшественника стал почти сенсационным. Весть разнеслась мгновенно. И неизвестно, по кремлевскому поручению Кирилл Трофимович оказался на «Бацькаўшчыне» или по собственному желанию, будучи уже персональным пенсионером союзного значения, свободным… Но он был узником системы.

Помнится, он вышел из поезда на минский перрон, а рядом шел тогдашний лидер КПБ Н. Н. Слюньков. Бросилось в глаза, что шли они без радости, даже хмурые, не обращая ни на кого внимания. Словно не в первый раз здесь прогуливались… У Слюнькова были крепко сжаты челюсти, каменный взгляд.

И все же фотожурналисты засняли легендарную и таинственную личность. Правда, на всех фотоснимках — и при возложении цветов на Кургане Славы, и на Площади Победы, и на встречах с коллегами, номенклатурными партийными работниками — Мазуров и Слюньков стоят или идут порознь…

История — вещь упрямая, она всегда все расставляет на свои места. Не уходит в небытие и людская память. Об одних забывают, других вспоминают. Искренне, с душевной теплотой.

В том, что старшее поколение Белоруссии с большим уважением относилось к Кириллу Мазурову, можно было убедиться во время его следующего приезда, перед выборами в Верховный Совет СССР. На каждой из встреч он слышал только слова поддержки. Это уже был не тот усталый и грустный Мазуров. Возможно, работа в должности председателя Всесоюзного совета ветеранов войны и труда отвлекла его от поражений и предательства в кремлевских коридорах. Да и время было другое — закладывалась «горбачевская» перестройка...

Кирилл Мазуров — личность, конечно же, незаурядная, основательная, он самостоятельно мыслил и принимал решения.

Родился в семье крестьянина в год, когда разразилась Первая империалистическая война. Она докатилась и до его родной деревни Рудня Гомельской области. За год до лихой Отечественной войны вступил в члены КПСС. За плечами уже была комсомольская работа. В боях с немецко-фашисткими захватчиками — политрук роты, затем — командир батальона, был дважды ранен.

В 1942 году он, как представитель Центрального штаба партизанского движения и секретарь ЦК ЛКСМБ, возглавил комсомольское подполье на территории Белоруссии.

Партизан-подпольщик Емельян Шурпач, сотрудник «Звязды», рассказал, как Виктор (подпольная кличка Мазурова. — С. А.) прилетел первым ночным самолетом во вражеский тыл. Открыв дверь в фюзеляже приземлившегося самолета, Мазуров сразу попал в чьи-то объятия. Это был Роман Наумович Мачульский. Через болото добрались до базы. Заночевали они на сене в одном из шалашей и проговорили до рассвета. База размещалась среди обширных болот, на большом острове Зыслов в Любанском районе. В густом лесу находилось несколько полуземлянок и около двух десятков шалашей.

Ночь была тихая, ясная. Стояла золотая пора запоздавшего в том году бабьего лета. Небо выглядело так ярко, что клубившийся низко и почти закрывавший землю туман порою поблескивал какими-то неземными отблесками, создавая сказочную картину окружавшего мира. Кругом было удивительно красиво и, казалось, что кроме них никого нет на земле.

Кирилл Трофимович познакомился с обитателями базы, сначала с секретарем обкома партии Иосифом Бельским и инспектором обкома Савелием Лещеней. Они расспрашивали о Москве, о том, как себя чувствует Василий Иванович Козлов. Их крайне удивило то, что Кирилл не виделся с ним в столице…

Мазуров, по словам Шурпача, сразу же стал своим человеком в партизанской семье. Ни одним жестом никогда не подчеркивал своего высокого положения. Вместе со всеми партизанами жил, например, в тесной землянке среди обширных болот на легендарном острове, где находилась база отрядов Минско-Полесской партизанской зоны, командиром которой был Козлов, секретарь Минского подпольного обкома партии (его временно замещал Мачульский). Под руководством последнего отряды и бригады осуществили ряд крупных совместных операций.

Мазуров ел, как и все, скудную «затирку», для вкуса приправленную калийной солью — обычной не было. За годы войны обошел почти всю Беларусь, побывал почти в каждой комсомольской организации, партизанском отряде. Его всюду встречали как родного, близкого человека, вдумчивого советчика, иногда сурового, но справедливого наставника.

«С представителями ЦК мы встречались лично и тоже во вражеском тылу, — вспоминал Эдуард Нордман, генерал КГБ. — Зачастую они сами приходили в наши бригады и отряды. Мазуров своими ногами протопал по Минской, Пинской, Полесской, Брестской партизанским зонам. Впервые встретиться с Кириллом Трофимовичем довелось осенью 1942 года. Тогда меня радиограммой вызвали в Любанский район Минской области на беседу с представителем БШПД и секретарем белорусского ЦК комсомола “Виктором”.

Из Хоростова, где мы располагались, до Любанщины дорога не близкая, но и не далекая, сегодня на автомобиле можно за два часа доехать. А тогда суток за четверо дошел. По пути — гарнизоны, случались засады немецкие. Выручали знакомые лесные тропы, исхоженные еще в 41-м.

Доложился в штабе Минского соединения. Вышел человек, еще молодой, но старше меня лет на восемь. В гимнастерке, пилотке, сапогах. На груди — медаль “За отвагу”. Представился: “Виктор”. Военная выправка. Стройный, подтянутый. Беседа была обстоятельная.

Его интересовало все, что делается на Пинщине, в Старобинском, Житковичском, Краснослободском, Любанском, Стародорожском, Слуцком районах, т. е. там, где я провел 41-й и начало 42 года. Людей и обстановку я знал. Обсудили кандидатуры будущих секретарей райкомов комсомола. Я посоветовал направить А. Майстренко в Любанский район, Е. Узенюка — в Ганцевичи, А. Ковалева — в Ленинский район, А. Кубасова - в Лунинецкий…»

«Товарищем Виктором» был Кирилл Мазуров, секретарь ЦК ЛКСМБ и уполномоченный Белорусского штаба партизанского движения. Партизаны, и молодые и старые, уважали его за смелость, отвагу, простоту, ум и добросердечность. Он внес весомый личный вклад в организацию подполья и партизанского движения.

Во второй раз они встретились осенью 1943 года. «Виктор» прибыл в западные районы Пинщины. От Хоростова до Днепробуга он и его ребята не раз попадали в экстремальные ситуации. Отстреливались из автоматов. Опять был подробный разговор. Но не обошлось и без взбучки:

— К тебе претензии со стороны ЦК комсомола Белоруссии, — заметил Мазуров.

— Воюю плохо? — переспросил Нордман.

— Нет, в этом нет претензий.

— А в чем?

— Очень мало пишешь докладных о работе.

— Так главное для меня, Кирилл Трофимович, воевать, дело делать, а не писать.