— Писать тоже надо. И подробно. Желательно и дневники вести. Каждый день.
Лишь потом Нордман понял и оценил важность этого совета.
Был и еще один упрек:
— Ты почему не слушаешь советов старших?
— О чем вы?
— По-прежнему лезешь в каждый бой. Твое дело руководить подпольем, райкомами, а не в атаку рваться!
Он не мог скрыть недоумения.
— Да, да. В Пинском соединении — тысячи партизан. Уже есть кому ходить в бой, это не 41-й.
Видит, что до собеседника не доходит смысл его слов, и объясняет:
— Представь, что ты погибнешь в бою. С тобой будут утрачены связи, явки и т. п. И начинай все сначала. Пойми, ты отвечаешь не только за себя, но и за сотни людей..
Он требовал от партизан активных боевых действий, железной дисциплины в отрядах, указывал на необходимость тесной связи с местным населением.
Во время операции «Эхо на Полесье» по подрыву моста через реку Птичь на железной дороге Брест — Гомель 3 ноября 1942 года Кирилл Мазуров был в группе партизан на правах военного специалиста-консультанта и бойца. До конца 1943-го находился на оккупированной территории Беларуси. Начальник Белорусского штаба партизанского движения П. Калинин в боевой характеристике Мазурова отмечал: «Смелый, решительный, волевой командир. Тактически грамотен, хороший организатор».
***
После освобождения республики Мазуров работал вторым, а затем первым секретарем ЦК комсомола Беларуси.
При Сталине он работал первым секретарем Минского горкома, обкома партии. А на знаменитом июньском пленуме ЦК КПБ в 1953 году Кирилл Мазуров будет рекомендован Председателем Совета Министров БССР. Три года спустя он сменил на посту Первого секретаря ЦК Николая Патоличева и работал в этой должности до 1965 года.
В этот период полностью раскрылся талант руководителя республиканской парторганизации. Те люди, которые работали рядом с ним на государственных постах, подчеркивали, что он был смелым человеком. Нередко рисковал своим высоким положением первого секретаря во имя интересов дела.
Вместе с Крюковым в помощниках у Мазурова был и Борис Павленок. Взяли его с должности редактора «Советской Белоруссии». Обладал острым пером публициста, что заметили по речам и выступлениям Кирилла Трофимовича. Однако долго не задержался по единственной причине - решил стать умнее шефа и проболтался… в хмельной компании, выпятив свою роль в подпитке Мазурова умными мыслями. Такое не прощалось. Павленка выдвинули на самостоятельный участок — председателем республиканского комитета по кинематографии. Затем он работал в аналогичном союзном комитете в Москве заместителем председателя. Написал несколько романов…
Кирилл Мазуров мужественно отстаивал свою точку зрения, шел, когда иначе было нельзя, на конфликт. Непросто ему работалось с Хрущевым — первым секретарем ЦК КПСС.
Хрущев не любил засиживаться в Москве. В начале 1957 года он выехал в Польшу для краткого отдыха. Оттуда прибыл в Минск для беседы с руководителями республики и участия в совещании передовиков сельского хозяйства.
Он вел речь об учебном процессе в 9 — 11 классах дневной средней школы, а вскоре принял решение снова сократить обучение в школе с 11 до 10 лет.
Однажды Хрущев позвонил Мазурову:
— Хочу приехать к вам в Беловежскую пущу, немного отдохнуть. Заодно поработать.
— Приезжайте, условия там хорошие, будем ждать.
Приехали туда Мазуров и Машеров, первый секретарь Брестского обкома партии, с женой Полиной. Для высокого гостя в 1957 году был построен особняк. Хрущев пригласил на встречу первых секретарей компартий Венгрии - Яноша Кадара и Польши - Владислава Гомулку. За щедрым столом среди обсуждаемых тем он спросил у Мазурова, что думает насчет разделения обкомов на промышленные и сельские. Тот высказал противоположенное мнение, с чем-то еще не согласился.
- Прочь! Прочь отсюда! Вам все не так! - грубо воскликнул раздраженный Никита Сергеевич.
Удивился Гомулка:
- Товарищ Хрущев, как понять «прочь»? Вы что, серьезно?
Мазуров же, не дожидаясь ответа, тихо сказал:
- Что же, могу уйти, - и направился к дверям.
За ним быстро вышел Хрущев и подозвал начальника охраны:
- Подавай машины, едем на вокзал.
- Зачем вы отъезжаете? - переспросил Мазуров. - Я могу вас оставить. Вы же работать приехали.
- Нет, уеду…
В один из дней Мазурову позвонил Фрол Романович Козлов, секретарь ЦК КПСС, фактически, второй человек в партии и первый заместитель Председателя Совета Министров СССР.
- Кирилл, что там случилось?
- Не знаю. Спросил Хрущев про мое отношение к разделению обкомов партии по отраслевому принципу. Наверное, что-то не так сказал. Вот и попал в немилость.
- Очень злой на тебя Никита Сергеевич...
Мазуров часто не соглашался с Хрущевым, за что тот недолюбливал его. Естественно, у них часто случались конфликты. Дважды грозился Хрущев освободить его от должности первого секретаря ЦК КПБ. Не удалось.
И Мазуров, и Машеров сначала уважали Хрущева в первые годы его деятельности, а потом быстро разочаровались в нем и в целом относились к нему критически. В его адрес, особенно по поводу его многочисленных речей, Петр Миронович с сарказмом бросал реплику: «Ат, снова хала-бала!»
В. Н. Новиков, бывший председатель Госплана СССР и заместитель Председателя Совмина СССР, вспоминал:
«Хрущев еще в 1946 — 1947 годах, будучи Первым секретарем ЦК КП Украины, из Киева послал письмо Сталину о том, что крестьяне слишком охотно обзаводятся в личном хозяйстве скотом и птицей, а это отвлекает их от развития общественного хозяйства. На письмо вождь ответил в том духе, что вопрос, в принципе, поставлен правильно, но сейчас заниматься им несвоевременно. Осуществить свою идею Хрущеву удалось в конце 50-х - начале 60-х годов. Личный скот, главным образом коровы, был сдан в стада колхозов и совхозов, в основном же крестьяне его прирезали. Были уничтожены миллионы голов скота. Многие руководящие работники на местах считали решение Хрущева ошибочным. Но несогласные быстро попадали в опалу.
...Мазуров вспоминал, что у него был большой спор с Никитой Сергеевичем и по приусадебным участкам, которые предлагалось объединить в общественные хозяйства, и по насаждению кукурузы вместо кормовых трав и картофеля. Нервами, здоровьем приходилось как-то смягчать волюнтаристские указания.
***
18 декабря 1962 года Пленум ЦК КПБ в соответствии с решениями ноябрьского Пленума ЦК КПСС принял решение реорганизовать руководящие партийные органы республики снизу доверху, положив в основу производственный принцип их построения.
В ЦК КПБ были созданы два Бюро: бюро по руководству промышленностью и строительством и бюро по руководству сельским хозяйством. Координировал деятельность отраслевых бюро Президиум Центрального Комитета.
В каждой области были образованы по две самостоятельные областные парторганизации и соответствующие обкомы партии.
Были упразднены Витебский, Гомельский и Минский горкомы партии, а райкомы этих городов подчинялись промышленным обкомам партии.
Образовались 77 сельских районов вместо 123 существовавших.
А через два года, после смены руководства страны, были объединены промышленные и сельские областные, краевые парторганизации, восстановлены единые областные партийные организации, объединявшие всех коммунистов области, работавших как в промышленности, так и сельском хозяйстве.
Были предприняты серьезные меры по подъему сельского хозяйства, повышению оплаты труда колхозников.
Период деятельности Хрущева на посту руководителя партии и Советского правительства был бурным, смутным и противоречивым, как сам Никита Сергеевич. Притчей во языцех была любимая кукуруза, за которую ему здорово доставалось от народа…
В ряде городов, которые посетил Хрущев, ему пришлось столкнуться с возмущением людей. Так, в Новосибирске и Караганде пришлось убегать от разбушевавшейся толпы. Из Горького после митинга, на котором народу объявили о замораживании облигаций, пришлось уезжать ночью. В Тбилиси били стекла автомашины. В Киеве, Новороссийске, Ташкенте на улицах собралось много недовольных по поводу запрета содержания скота в рабочих поселках. Большое число жалобщиков каждый раз собиралось в Пицунде и Ливадии, хотя Хрущев там лишь отдыхал.
В сложнейшую ситуацию попал Мазуров в другой приезд Хрущева в Минск. Лидер страны приехал в ЦК КПБ, где в зале заседаний бюро собрали руководство республики и областей. Никита Сергеевич сел во главу стола, а Кирилл Трофимович встал рядом и начал в полный голос докладывать информацию о состоянии дел в республике. Несколько минут спустя то ли от усталости, то ли от недосыпания Хрущев положил голову на руки вниз лицом и начал явственно посапывать… Что было делать Мазурову? Прервать информацию? Продолжать? А если Хрущев действительно спит, то в каком положении говорящий и все присутствующие? Он принял такое решение: снизил голос и спокойно продолжал информацию. Деликатная сцена продолжалась около часа. Затем, спохватившись, Хрущев сделал вид, что внимательно слушал, а собравшимся сказал:
— Хорошо, на этом закончим, а то мне еще к выступлению надо готовиться…
Хрущев немало сделал в плане начала демократизации общественной жизни в стране. Но одновременно он ликвидировал подсобные хозяйства, личный скот в рабочих поселках. Советский Союз начал закупать фуражное зерно за границей. Однажды, когда Черчилля спросили: «Кто является самым умным человеком в мире?», он ответил: «Несомненно, Хрущев. Это нужно суметь оставить двести миллионов человек без хлеба».
Летом 1949 года в десяти километрах от райцентра Старобин из глубины 349,5 метра буровики извлекли керн светло-розовой соли с прослойками темно-серой глины. Это был сильвинит.
Но найти полезное ископаемое — полдела. Нужно доказать целесообразность, определить наиболее оптимальный метод его разработки… В те годы Герасим Богомолов был заместителем министра геологии СССР. Ушел с высокой должности и все усилия сконцентрировал на изучении белорусских месторождений калийных солей. Копры, рудники, обогатительные фабрики — дело для белорусов абсолютно незнакомое. С идеей необходимости быстрейшей разработки месторождений весной 1958 года Герасим Богомолов попросился на прием к Первому секретарю ЦК КПБ Кириллу Мазурову. Убедил…
— Но в Белоруссии нет горных инженеров, шахтеров, — заметил руководитель республики.
— Они есть, но разбросаны по всему Союзу, со временем вернутся домой, — ответил Герасим Васильевич. — А на первых порах приедут опытные мастера из России, многих я знаю лично, предложу — они непременно согласятся.
Мазуров поддержал его. Через год из Новомосковска в Белоруссию прибыла первая группа проходчиков, среди которых был и будущий Герой Социалистического Труда Анатолий Селиванов. Приехали 29 проходчиков из Смоленской области… Стволы устремились вглубь, к калийным солям. И без того сложнейший труд проходчиков осложняли плывуны, способные за короткое время свести на нет титанические усилия горняков. Проходчики применяли на практике метод химического закрепления слабых грунтов, за разработку которого Герасим Богомолов еще в первые послевоенные годы получил Государственную премию СССР. А в 1972 году Петр Машеров подписал решение Бюро ЦК КПБ о присвоении академику Богомолову звания лауреата Государственной премии БССР за открытие и разведку крупных нефтяных месторождений Припятской нефтегазоносной области…
На одном из домов Солигорска есть мемориальная доска, напоминающая, что эта улица названа в честь россиянина, профессора, доктора геолого-минералогических наук, академика АН БССР Герасима Богомолова, труды которого заложили первый камень не только в шахтерский город, но и во всю горно-химическую промышленность республики.
***
Когда Хрущева сместили с его поста и к власти пришел Леонид Брежнев, Кирилл Мазуров одним из первых поддержал начало экономической реформы.
«Мазуров, когда возглавлял Совмин Белоруссии, мог один за рулем “Победы” и в выходной день приехать в Телеханский район, где я работал первым секретарем райкома партии, — рассказывал Эдуард Нордман. — Пообедаем чем Бог послал, побеседуем о житье-бытье с хозяйкой дома, у которой я с семьей снимал квартиру, а потом, не привлекая к себе внимания, поедем по хозяйствам. Такие беседы и поездки нередко дают для ума и дела больше, чем комплексные проверки целыми комиссиями…»
Люди часто встречали Мазурова в магазинах. Стоят за чем-нибудь в очереди, а он идет по торговому залу. Остановится у прилавка, поинтересуется ассортиментом, послушает разговоры. Спокойно, обыденно, без показухи. Практика, достойная подражания.
В тот же год в автомобильной катастрофе погиб заведующий корпунктом газеты «Правда» по Белоруссии Алексей Зенченко. Целый год Иван Новиков проработал один. В это время он выступил с корреспонденцией, в которой резко критиковал порочную практику хлебозаготовок в республике. Возникла острая конфликтная ситуация между автором статьи и первым секретарем ЦК. Мазуров негативно отнесся к корреспонденту, и высказал свою оценку главному редактору «Правды» А. М. Румянцеву. Разговор между ними проходил на таких высоких тонах, что главного редактора увезли в больницу с сердечным приступом, а Ивана Григорьевича хотели освободить от работы. Не получилось. Оказалось, он, как человек запасливый и предусмотрительный, прежде чем засесть за корреспонденцию, добыл неопровержимые документы, подтверждающие критические обвинения в адрес руководства республики. На заседании редколлегии он их и выложил, отведя необоснованные претензии в свой адрес. Но зуб на него у Кирилла Трофимовича остался. Правда, вскоре он уехал на новую высокую должность в Москву, и тучи над Новиковым рассеялись.
«О Кирилле Мазурове, - писал бывший корреспондент «Правды» по Белоруссии Александр Симуров, - у себя дома и затем в Москве с уважением говорили: острожный белорус. В жизни и делах он руководствовался народной мудростью: семь раз отмерь - один раз отрежь. Золотая черта нашего национального характера! Она помогала Кириллу Трофимовичу избегать крупных ошибок на крутых взлетах как политика и как государственного деятеля».
Причиной первого близкого общения с Мазуровым будущего корреспондента «Правды» Александра Симурова стали ошибки на страницах газеты. Руководство «Советской Белоруссии», дежурную смену и его как секретаря первичной парторганизации вызвали в секретариат ЦК КПБ. В редакционном коллективе такой оборот дела воспринимался как ЧП.
Их ругали за две крупные промашки.
Первая. Как могло случиться, что председатель Совета Министров БССР Н. Е. Авхимович, перерезая ленточку на пуске Василевичской электростанции, на фотоснимке в «Звяздзе» в костюме, а в их газете - в пальто? Как и когда они его смогли «одеть»?
Рассказали правду. Репортаж о пуске давали в номер. Снимки доставили самолетом, прибыли они с опозданием, темноватые. Художник-ретушер, обрабатывавший фото перед отправкой в цинкографию, не заметил нижнего среза пиджака и прошелся кисточкой по борту до колен, вырисовывая полу пальто. Так «одели» председателя правительства.
Острее других наскакивал Тихон Киселев. Кирилл Мазуров подшучивал. Глядя на него, и другие начали шутить. Тем не менее после того заседания они унесли приличное количество выговоров…
И наконец, наступил 1965 год. К. Т. Мазуров покидает республику. Кем его заменить?
Естественно, Тихон Киселев, председатель правительства, в первую очередь рассчитывал на пост первого секретаря. Но в тот момент судьба отвернулась от него…
Мазуров рассказывал, что Леонид Ильич Брежнев сказал ему:
— Решайте вопрос сами, у вас сильная республиканская парторганизация. — Затем переспросил: — Кстати, а кого ты предлагаешь?
— У нас все достойные, с богатым опытом, прошли сложный жизненный путь. Наиболее заметная фигура — Петр Машеров.
Этот вопрос обсудили на заседании Президиума ЦК КПБ. Мнения разделились. И что характерно, не хватало одного-единственного голоса, который предопределил бы исход голосования, — по болезни отсутствовал В. И. Козлов, Председатель Президиума Верховного Совета БССР. Поехали к нему на квартиру, спросили, за кого отдаст он свой голос. Василий Иванович предпочел Машерова.
И хотя Козлов несколько по-своему воспринимал нового выдвиженца за его «быструю» комсомольскую карьеру, тем не менее, возглавляя с 1947 по 1967 год Президиум Верховного Совета, ценил его деловые качества. За ним и оказалось последнее слово при избрании Машерова на должность первого секретаря.
30 марта состоялся Пленум ЦК, на котором присутствовали из 118 членов ЦК 108 человек, 47 кандидатов в члены ЦК, 25 членов Ревизионной комиссии КПБ. Председательствовал на нем Мазуров.
Обратимся к стенограмме пленума.
Мазуров: «На рассмотрение пленума выносятся организационные вопросы. Вы уже знаете, что волей ЦК КПСС меня переводят на работу в Москву, в Совет Министров Союза ССР. Поэтому я вношу предложение освободить товарища К. Т. Мазурова от обязанностей первого секретаря и члена Президиума ЦК КПБ. Никто не возражает?»
Голоса: «Нет».
После голосования Мазуров сказал:
— Нам нужно решить вопрос о первом секретаре. Президиум ЦК партии рассмотрел этот вопрос и вносит на рассмотрение пленума предложение о том, чтобы избрать первым секретарем ЦК КП Белоруссии товарища Машерова Петра Мироновича, освободив его от обязанностей второго секретаря. Есть ли другие предложения?
Голоса: «Нет».
Вот так единогласно разрешилась должность первого секретаря.
Далее председательствовал Петр Машеров:
— Товарищи, вы оказали мне очень большое, высокое доверие. И я выражаю свою искреннюю признательность и благодарность за это. Оказанное вами мне такое огромное доверие связываю с вашим доверием к Президиуму нашего Центрального Комитета КПБ, в составе которого я работал под руководством тов. Мазурова Кирилла Трофимовича. Я хорошо понимаю, что это меня обязывает. Заверяю также в лице товарища Мазурова Президиум Центрального Комитета КПСС, что приложу все свои силы и возможности, чтобы оправдать оказанное мне такое большое доверие.
Так в 47 лет Машеров вознесся к вершинам власти. И, надо сказать, не случайно. В 26 лет он уже был Героем Советского Союза, прославился своими партизанскими делами, в суровые годы Великой Отечественной став одним из организаторов партизанского движения и коммунистического подполья в Белоруссии.
***
Кириллу Мазурову вменяют в вину то, что он имел непосредственное отношение к принятию ошибочного решения о вводе советских войск в Чехословакию в 1968 году.
Там он был главным представителем Политбюро под именем генерала Трофимова. Когда фашистская Германия оккупировала Прагу, не нашлось ни одного человека, который бы осмелился выступить на защиту Родины. Во время Второй мировой войны чешские заводы «Шкода» работали на вермахт, поставляли оружие. Глава имперского управления безопасности Гейдрих ездил по Праге без охраны, в открытом автомобиле. Сотни тысяч предателей «растворились» в толпе.
Честь нации спасали лишь те патриоты, которые сражались на Западном фронте и в движении Сопротивления.
В мае 1945-го Леонид Брежнев участвовал в освобождении Праги, и он помнит, как чехи встречали советских солдат: счастливые слезы и радость, благодарность за спасение; цветами одаривали освободителей.
И поэтому для советского руководства был неожиданным поворот чехословацких деятелей в сферу влияния Запада и НАТО. Леонид Брежнев, Генеральный секретарь ЦК КПСС, присутствовал в начале 1968-го на Пленуме КПЧ, на котором открыто высказывались антисоветские мысли. Прежде всего речь шла об экономических реформах, о социализме с «человеческим лицом».
— Делайте, как знаете, — произнес он фразу, выступая с трибуны.
Вскоре Компартию Чехословакии возглавил Александр Дубчек. Он перенес внутрипартийную дискуссию в средства массовой информации. Дубчек становится популярным в массах, проводит чистку в партаппарате, органах госбезопасности, армии. Изгоняются именно те, кто был настроен на полноценное сотрудничество с СССР. Дубчек пытается опереться на интеллигенцию, которая не разделяла идеи реформирования социализма, хотела отстранить коммунистов от власти и сблизиться с Западом.
К весне обстановка в Чехословакии резко изменилась. Из армии и органов госбезопасности были удалены все советские советники. Чешские руководители перестали контактировать с руководством СССР. В прессе все чаще звучали призывы к свертыванию отношений, выходу из Варшавского договора и отстранению коммунистов от власти, требования изменить экономические приоритеты в сторону Запада.
Брежнев долго не мог сформулировать своего отношения к «пражской весне». Он был растерян, столкнувшись с непонятным явлением: в Чехословакии власть и народ… были заодно. 80 процентов населения поддерживают политику Компартии и безоговорочно высказываются... за социализм.
Председатель КГБ Юрий Андропов знал, чем оканчиваются непродуманные реформы, на примере Будапешта. В Чехословакию спешно перебрасываются из западных стран советские разведчики.
Глава правительства Алексей Косыгин предпринял попытку повлиять на чехословацких товарищей. Безуспешно. Граница социалистической Чехословакии с ФРГ практически стерта. Все, кто против чешских реформ, объявляются сталинистами и предателями.
На Брежнева сильнейшее давление оказывают руководители ГДР и Польши. «Если Дубчек не может заткнуть рты своей оппозиции, то это должны сделать солдаты», — сказал польский руководитель Владислав Гомулка. В июне в Прагу прибывает заклятый и последовательный враг Советского Союза Збигнев Бжезинский.
Он открыто призывает к свержению социалистического строя в Чехословакии, выходу из Варшавского договора. В прессе распространяется программный документ действий оппозиции по свержению социалистического строя, пересмотру внутренней и внешней политики.
В июле на территории Чехословакии проходят учения армий — стран Варшавского договора. В Праге это воспринимают как угрозу. В первых числах августа в пограничном городе Черни над Тиссой проходят переговоры между Политбюро ЦК КПСС и делегацией Чехословакии.
— Вы односторонне оцениваете наше положение, не считаетесь с народом, — отвечал Дубчек на предъявленные ему обвинения. — Мы пробуем идти своим путем, мы не боимся своих ошибок и не умалчиваем о них.
К середине августа в Москве становится понятно: идет полноценный выход Чехословакии из советской сферы влияния; Дубчек не контролирует ситуацию в стране.
В объединенном штабе войск стран Варшавского договора уточняются последние детали операции. Польские десантники готовятся к военной акции. Венгрия и Болгария формируют подразделения для переброски в Чехословакию. Румынский лидер Николае Чаушеску дистанцировался от СССР и заигрывал с Китаем. Мао грозился на Дальнем Востоке войной советским ревизионистам. Давний заклятый «друг» Советского Союза «югославский» Иосип Броз Тито, трижды народный герой страны, проявляет, на удивление, повышенный интерес к событиям в Праге. В то время потеря Чехословакии означала полный разгром СССР в «холодной войне» с Западом.
Но Брежнев продолжал колебаться, хотя перед глазами был свежий пример: в мае во Франции произошла «студенческая» революция. Студенты, распевая «Марсельезу», вступили в схватку с полицией, рабочие захватили заводы, в Париже шли уличные бои. Президент де Голль уехал в ФРГ Власть, фактически, «валялась» под ногами. Но французский Президент дал понять и Москве, и французским коммунистам, что он готов попросить военной помощи у НАТО. Тогда СССР поддержал де Голля. Можно было надеяться на взаимность.
Госсекретарь США тоже открыто сказал советскому послу Добрынину, что их страна не вмешается в события в Восточной Европе, что бы там ни произошло …
16 августа в Прагу прибыл глава Румынии Николае Чаушеску, один из самых жестоких диктаторов в Европе. И Герой Советского Союза, трижды герой ЧССР, «демократ» Людвиг Свобода подписал договор о взаимопомощи, один из пунктов которого был «о совместном отражении агрессии третьей страны». В Москве поняли, кого выбрали на роль третьей страны.
Медлить было нельзя. Через день в Министерстве обороны маршал Андрей Гречко провел секретное совещание.
— Что-либо записывать запрещаю, — сказал министр. — Я только что с заседания Политбюро. Принято решение о вводе войск Варшавского договора.
21 августа началась операция «Дунай». Теперь ее называют оккупацией, в которой приняли участие страны социалистического содружества.
Только сегодня, когда НАТО приблизилось к границам России и Беларуси, когда Чехия согласилась принять американские противоракетные системы, становится понятно, почему в 1968-м году в Прагу должны были войти советские войска. Вопреки слухам, армия ГДР не входила в Чехословакию, хотя немцы очень хотели поучаствовать в операции, но им не разрешили. Министр обороны ГДР Хофман заверил маршала Гречко, «что если будет отдан приказ, то в 24 часа в Чехословакии все будет забыто… »
Появление советских войск в чехословацкой провинции было воспринято достаточно спокойно. Люди говорили, что идут учения. Десантники взяли под контроль аэропорт, самолеты совершали посадку через каждые 30 секунд. В середине дня без сопротивления были заняты основные административные и транспортные объекты солдатами стран Варшавского договора.
Диктор чешского радио запоздало сообщил всему народу:
«Вчера, 20 августа 1968 года, около 21 часа войска Советского Союза, Польской Народной Республики, Германской Демократической Республики, Венгерской Народной Республики, Болгарской Народной Республики пересекли границы Чехословацкой Социалистической Республики… »
Войскам дали приказ блокировать казармы чехословацких войск; в случае сопротивления - действовать по обстановке. Однако сопротивления не было. Не нашлось ни одного офицера, который бы поднял своих солдат в бой.
Жители убирали указатели населенных пунктов, чтобы запутать советских солдат. На стенах домов писали: «Отец - освободитель, сын - оккупант».
Совершенно иная ситуация была в Праге, Братиславе и других крупных городах. Там дорогу танкам преграждали сотни людей. На узких улицах технику блокировали демонстранты. Время от времени приходилось открывать огонь в воздух. Возле Дома радио в Праге произошел первый бой. В танки полетели бутылки с бензином. Советские солдаты оказались окруженными. Их стали закидывать камнями, обстреливать. Появились раненые и убитые. Был открыт ответный огонь. В донесениях сообщалось, что боевые действия идут возле радиоцентра и вокзала, которые сумели захватить лишь к 16 часам. Утром 21 августа группы десантников и войск КГБ захватили здания правительства, парламента. Все попытки толпы отбить здания оказались безуспешными.
О катастрофическом положении в ЧССР записал в своем дневнике Кирилл Мазуров: «Наши войска находятся в Чехословакии, а ЦК, чешское правительство, национальное собрание выступают против наших действий, требуют немедленного вывода наших войск из страны».
Около четырех часов утра черная «Волга» во главе колонны танков и бронетранспортеров, двигавшихся по Главковому мосту через Влтаву, направилась к зданию ЦК КПЧ. Толпа людей расступилась, но столкновение произошло. Раздалась стрельба из автоматов. Десантники спрыгивали со своих автомашин и спешно окружали здание. В мгновение все телефоны, включая внутреннюю сеть, смолкли…
Уже светало, когда в здание ворвалось воинское подразделение с несколькими офицерами. Тут же семь-восемь десантников и два офицера вошли в кабинет Дубчека, блокировали окна и проходные двери. Дубчек инстинктивно двинулся к телефону, но один из солдат направил на него автомат, схватил телефон и вырвал провод. Двери опять распахнулись, и вошли высшие офицеры КГБ. Среди них был генерал Трофимов, маленького роста, с наградами, и советский переводчик. Генерала Трофимова (Кирилла Мазурова) Дубчек знал в лицо. Генерал выделил в списке присутствующих деятелей КПЧ и сказал:
— Я беру вас под свою охрану.
Один из офицеров КГБ приказал Дубчеку, Смрковскому, Кригелю, Шпачеку следовать за ним. Офицер КГБ вел по коридорам в кабинет секретаря ЦК Честмира Цисаржа, там уже находились несколько офицеров и гражданских лиц. Один из сотрудников КГБ отрапортовал:
— Я арестовываю вас именем рабоче-крестьянского правительства, возглавляемого товарищем Индрой… - После короткой паузы добавил: - В два часа вы предстанете перед революционным трибуналом, председательствовать будет товарищ Индра.
На бронемашине прибыли в аэропорт, по взлетной полосе направились к самолету. После первой остановки и короткого перелета приземлились в Закарпатье, в Мукачево. На аэродроме их встретили несколько высших офицеров КГБ.
На следующий день перед полуднем Дубчека вывели из помещения, надели черные очки и повели к машине.
«Меня привезли в какое-то здание, ввели в лифт, после непродолжительного подъема - в кабинет, - вспоминал Дубчек. — Я осмотрелся. В общем, можно было и не гадать, где я. Это был кабинет какого-то высокого партийного руководителя. Здесь была прямая линия с Кремлем. Его попросили взять трубку. На другом конце провода был Николай Подгорный - Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Он даже, кажется, спросил, как дела...»
Утром Дубчека привезли в Кремль. Отвели прямо «на встречу». «Помню высокие двери, за ними - приемная, следующие двери и потом большой зал с длинными столами», - вспоминал он. Там он увидел пять человек - Брежнева, Косыгина, Подгорного, Мазурова и Воронова. Отсутствовал Суслов..
Минуту стояла тишина. Никаких формальных приветствий, ни одной протянутой руки.
Брежнев не переставал смотреть в сторону, избегал встретиться глазами с «гостем». Голова Косыгина была опущена много ниже, чем это было ему свойственно. Только Подгорный выглядел непринужденно.
Леонид Брежнев решил избрать отеческий тон:
— Вы делаете то, что вам заблагорассудится, не обращая внимание - нравится нам это или нет... нас это не устраивает… Чехословакия находится в пределах той территории, которая в годы Второй мировой войны освобождена советскими солдатами… Мы предлагаем спокойную дискуссию не о прошлом, а о современной ситуации, стараемся найти выход.
— Положение было во всех районах спокойным и не было никаких оснований для военного вторжения, — заметил Дубчек. — Считаю вторжение войск большой политической ошибкой, которая будет иметь трагические последствия.
Брежнев «отвел» Дубчеку выдающуюся роль:
— «Контрреволюция» тайно действовала за вашей спиной!..
Воцарилась долгая тишина. Потом вновь заговорил Брежнев.
На этот раз он оставил в стороне все фразы о вечной дружбе. Он вдруг встал, его лицо с торчащими густыми бровями покраснело, и он начал упрекать Дубчека, заявляя, что все переговоры ни к чему. Потом повернулся и медленно удалился из комнаты. За ним последовало все Политбюро.
Тогда в Москву пригласили Президента Чехословакии Людвига Свободу. Он — давний друг СССР, генерал, Герой Советского Союза. Первое его требование — освободить Александра Дубчека и других… Леонид Брежнев уступает. Переговоры проходят в полномасштабном формате. Свобода и Дубчек соглашаются с требованием о размещении в Чехословакии советских войск.
16 октября в Праге было подписано соответствующее коммюнике. В результате еще двадцать лет в Европе будет сохраняться военное равновесие.
…В июле 1991-го министр иностранных дел Чехословакии Иржи Динсбер подписал документ о выходе его страны из Варшавского договора.
При загадочных и трагических обстоятельствах в это время погибнет и Александр Дубчек.
Летом и осенью 1968-го года в Чехословакии погибли 190 человек — советских солдат и граждан соседней страны.
…В одном из интервью Кирилл Мазуров значительно позже трагических событий в Праге признается: «Вот тогда и была блестяще проведена в течение суток операция, кстати, без единой жертвы…»
Наверное, еще при жизни всемогущего СССР и его политического руководства он не мог сказать всей правды.
В документах советской стороны, позднее известных как «протокол», повторялись уже перечисленные требования, добавлялась необходимость введения цензуры, смены руководителей радио и телевидения, приводились фамилии партийных функционеров, политиков, министров, которые должны были быть уволены. Был принят, в частности, 5-й пункт протокола, в котором Советский Союз обязывался вывести свои войска, «как только не будет угрозы социализму...»
***
На ответственном посту первого заместителя Председателя Правительства СССР Кирилл Мазуров работал 13 лет. В возрасте 64 лет пошел на пенсию. Понятно, не по своей воле, а по желанию Брежнева, хотя тот был на восемь лет старше и богатырским здоровьем похвастаться не мог.
Позже в одном из интервью Мазуров рассказывал о причинах своего выхода из Политбюро ЦККПСС в 1978 году: «Мы все получали для служебного пользования закрытую информацию, и в одном из сообщений я как-то прочитал, что его (Брежнева) дочь плохо вела себя во Франции, занималась какими-то спекуляциями. А уже и без того ходило немало разговоров на эту тему… Напомнил, что его авторитет - это наш общий авторитет. Он резко отчитал меня: “Не лезь не в свое дело”. И по другим поводам стычек было немало. Наконец однажды мы сказали друг другу, что не хотим работать вместе. Я написал заявление...»
Многие в Белоруссии жалели о раннем уходе шестидесятичетырехлетнего Мазурова с политической арены.
Как же отнесся Машеров к судьбе «опального» друга? Он знал, что перед выходом на пенсию Кирилл Трофимович часто болел, перенес немало нервных стрессов, был физически перегружен — курировал 28 министерств и ведомств, в том числе Госстрой, занимался вопросами социальной сферы. Уезжал на работу будто бы здоровый, а возвращался совсем больной.
Многие друзья отвернулись от него. Только Машеров навещал своего друга, бывая по делам в Москве. При встрече всегда был в хорошем настроении. Возможно, хотел поддержать Мазурова, который уже был не у дел. В праздники присылал поздравительные телеграммы. Вот одна из них.
Правительственная. Москва, Алексея Толстого, 15, кв. 14.
Мы рады горячо и сердечно поздравить вас, дорогие Кирилл Трофимович и Янина Станиславовна, с днем международной солидарности трудящихся 1 Мая и 35-летием немеркнущей Победы советского народа в Великой Отечественной войне. От всей души желаем вам крепкого здоровья, новых больших успехов в вашей деятельности, личного счастья, полного благополучия всем в вашей милой семье.
С глубоким и неизменным уважением П. и П. Машеровы.
30 апреля 1980 года.
Из воспоминаний Петра Машерова:
«Наша дружба семьями началась в то тревожное военное время, когда Кирилл Мазуров стал секретарем ЦК комсомола. В послевоенное время вместе проживали в одном из домов, часто встречались. И дети наши дружили. Девочек Мазуровы назвали, как и мы своих: Наташа и Лена. Я помню, как часто заходил с Полиной в их квартиру. Янина Станиславовна - гостеприимная хозяйка, щедро угощала котлетами, супом. На праздники в гости приходили с семьями секретари ЦК Сергей Притыцкий и Василий Шауро. По субботам, воскресеньям на даче Мазурова в «Дроздах» все вместе смотрели кинофильмы.
В компании я старался всегда быть веселым, доброжелательным и, чего греха таить, любил поговорить. Эту же слабость позже проявлял и выступая с трибун. Бывало, Мазуров напоминал мне: “Петр, закругляйся… ”»
…Будучи на пенсии, Мазуров с женой по приглашению Машерова посетил Беларусь. И Петр Миронович пожаловался своему другу: «Ты знаешь, как тяжело работать. Никто не интересуется делами. Дождливое лето, все полегло, кормов нет, рубим ветки с кустов, целый день провожу в хозяйствах, летая на вертолете».
А Мазуров тактично пожурил:
- Ну что ты на этом вертолете летаешь? Это же так опасно. Разве нельзя на машине добраться?
- Нет, так быстрее. А вспомни, Кирилл Трофимович, как сам «Чайку» водил, объезжая до работы город… И на сон несколько часов хватало.
— Тогда было другое время.
— Тем не менее и теперь право на должность надо доказывать каждодневным трудом, — ответил ему Машеров. И немного помолчав, вновь с грустью продолжил: — Никому нет дела до нас, никто не интересуется, что делаем, как, в каких условиях. Позвоню в Москву — и тишина.
— Слушай, Петр, ты радуйся, что тебе не мешают. Меня вон как муштровали в свое время при Хрущеве. Постоянно звонили, интересовались, например, как растет кукуруза, картошка. Указывали, приказывали, угрожали… А ты работай как работаешь. И дела у тебя идут неплохо, — утешал его Мазуров.
Разговор их состоялся как раз в то время, когда Брежнев отошел от дел, а в Политбюро больше думали о будущих должностях, наградах, о том, как лучше угодить немощному человеку.
Нельзя сказать, что и Мазуров, и Машеров были дерзкими, ссорились. Наоборот, видя, что идет большая волна восхваления, славословия, восторженных эпитетов, высоких оценок в адрес первых лиц партии и государства, не спешили высказывать свое мнение принародно.
Они хорошо понимали, что существует система подслушивания. Поэтому никогда не высказывали в служебном кабинете, на квартире, даче серьезной критики в адрес какого-нибудь высокого московского руководителя. Делились своим мыслями с собеседником, гуляя, например, по лесным тропинкам, когда их никто не мог услышать, даже люди из собственной охраны…
Прогуливаясь на даче в «Дроздах», они любовались, как лес окутывал легкий, молочно-белый туман. На ветвях деревьев дрожали, как стекляшки, крупные капли. Иногда они срывались, падая, шелестели на листьях и осыпались на корни, на покрытую опавшими листьями землю. Под деревьями было сыро. Туман начал исчезать, и все березы казались плакучими. Эта осенняя капель навевала в душе Машерова непонятную тоску. Они дружески разговаривали. Нечасто выпадали такие минуты, когда можно без лишних «глаз» и «ушей» доверительно делиться мыслями. И все же заметили, как председатель КГБ Я. Никулкин часто брал в руки бинокль и наблюдал. Он приехал следом за ними на свою дачу, которая находилась рядом с «машеровской».
- Пусть смотрит, все равно нас не услышит, - улыбнулся Машеров.
О руководителе КГБ республики Иван Шамякин рассказывал: «Как-то в Москве, прогуливаясь по Георгиевскому залу, Никулкин рассказывал мне свою биографию и не мог вспомнить республику, в которой работал: “Там, за Волгой..” — Я подсказывал: “Марийская, Мордовская, Татарская, Башкирская...” — “Во, Башкирская”, — вспомнил проницательный разведчик...»
Прожил Мазуров чуть более 75 лет, умер 19 декабря 1989 года. Герой Социалистического Труда, награжденный пятью орденами Ленина, орденом Красного знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, орденом Чехословацкой Социалистической республики, народный депутат СССР оставил после себя добрую людскую память.
После смерти Кирилла Трофимовича родные нашли в его бумагах листок с посланием внуку: «Будь верен Отчизне, измены она не прощает».
В некрологе в связи со смертью Кирилла Трофимовича говорилось: «На всех участках, куда его направляла партия, К. Т. Мазуров проявлял себя талантливым организатором. Ему были присущи яркий природный ум, высокая деловитость, большая работоспособность, партийная принципиальность, кристальная совесть. До последних дней своей жизни он жил заботами людей, отдавал много сил работе по организации ветеранского движения, решению насущных вопросов, которые волнуют старшее поколение… »
Не случайно на его могиле на Новодевичьем кладбище в Москве всегда лежат свежие цветы. Его яркая жизнь — еще одна страничка нашего прошлого, нашей истории.
Борьба за новое общество требует многого, и не каждому это дело под силу.
Петр Машеров
Для того, чтобы быть абсолютно уверенным в чем-то, надо знать об этом либо всё, либо ничего.
Генри Миллер
Солнечное мартовское утро настойчиво стучалось в окна большого города. Сосны за железной оградой дома по улице Красноармейской стояли притихшие. Накануне гуляла ветреная оттепель, шел мокрый снег. Стволы деревьев были облеплены снегом, ветви сгибались под белой тяжестью. Снег шапкой навис над беседкой, горбился на скамьях. А через неделю снежное покрывало осело, побурело. Кора на комлях почернела, словно обгорела. Голые, мокрые липы над грязным снегом тоже чернели, как обожженные. На ветвях, как капельки, поблескивали почки. А когда солнце пригрело совсем по-весеннему, побуревший снег начал таять на глазах. Начали подсыхать черные полосы на соснах. Позеленели стволы лип.
Выйдя из квартиры, Машеров осмотрелся, увидел, как изменилась жизнь в природе, обрела новый ритм. Как будто яснее сделался ритм и в делах республиканской парторганизации, в работе прибавилось больше порядка, деловитости. Он взглянул в небо и улыбнулся, словно что-то вспомнив из своей юности. В жизни, как и в природе, все движется по вечному кругу. Ранее темные облака, наводившие грусть, в конце марта похорошели, как на выданье молодые девицы. Еще недавно плыли рваные обрывки их пестрых кожухов, застилая без просветов небо, а тут начали яснеть, кудрявиться и выплывать издали, как белеющие парусники. Они подолгу стояли в лазури над головой, словно радуясь теплу, лаская душу человеческую. Ибо они, дорогие и вечные облака, - тоже частичка его Родины.
Он шел с охранником к зданию ЦК КПБ и как всегда размышлял о будущем рабочем дне, о людях, чью судьбу решают кадровые работники партийных, советских, хозяйственных органов.
Кадры… Действительно, они решают все.
В этой решающей сфере работы партийных и государственных органов, пожалуй, как ни в какой другой, рождается много стереотипов, шаблонов, от которых, считал он, нужно избавиться. Слово «номенклатура», символизировавшее в его бытность, да и позднее, во многом отжившую систему так называемой работы по подбору, расстановке и воспитанию кадров, иногда носило негативный характер.
На практике номенклатурная система работы с кадрами довольно сложная и зависит от многих факторов и, прежде всего от того, кто находится наверху кадровой лестницы; если он действительно толковый, талантливый, интеллигентный, то и кадры подбираются по этим же признакам.
Машеров принадлежал к первым. До того как он возглавил республиканскую парторганизацию, уже имел богатый опыт комсомольской и партийной работы, был в расцвете сил.
Высокое положение могло способствовать развитию грубости, нетерпимости, и мы погрешили бы против истины, сказав, что работа на такой высокой должности позволила ему развить самостоятельность, решительность, твердость, изобретательность и свой природный аналитический ум. Машеров не уступал в эрудиции коллегам по бюро ЦК КПБ, Политбюро ЦК КПСС. Он знал о реальных проблемах и жизни простых людей. Желая упрекнуть, а не похвалить Машерова, Брежнев однажды назвал его «народником», а за впечатляющие речи - «белорусским соловьем».
Надо сказать, он очень часто выступал в союзной и республиканской печати со статьями, давал интервью.
Например, в 1980 году 11 марта газета «Труд» поместила его статью «Укреплять союз науки и производства», 15 июня «Правда» опубликовала беседу с ним корреспондентов В. Кожемяко и И. Новикова «Уроки деловитости», 19 сентября «Комсомольская правда» — статью «Наследники подвига».
Интересна история появления его интервью в «Правде».
О ней рассказал спустя десятилетие Александр Симуров:
— На республиканский семинар в Гродненскую область Машеров пригласил редактора «Правды» по отделу партийной жизни Виктора Кожемяко. Я тоже был на том семинаре. Правдист из Москвы по ходу семинара много и подробно говорил с Петром Мироновичем, внимательно присматривался ко всему происходившему, к действиям и поведению Машерова. У него возникла мысль кроме репортажа с семинара спустя какое-то время дать развернутую беседу о стиле и методах партийной работы в республике. Как он поступил? Уехав в Москву, по блокнотным записям написал обширную беседу - вопросы и ответы, набрал ее и прислал гранки на визу. Этим, правда, должен был заняться Иван Новиков, поскольку Кожемяко взял его в соавторы. Но Новиков в то время оказался в отпуске, и за визой пришлось идти мне. «Сходи быстренько, завизируй, — напутствовал меня Кожемяко, — а то материал уже запланирован. Поправки передай по телефону».
Каково же было удивление, когда Машеров наотрез отказался подписать уже готовый материал.
— Я не привык, чтобы за меня писали и вопросы, и ответы. Вы за кого меня считаете? — резко отреагировал он. — Если вы хотите со мной побеседовать, то дайте вопросы, а уж ответы я сам соображу.
— Но так все делают в интересах оперативности, — попытался переубедить я. — К тому же Кожемяко с вами действительно общался два дня и многое услышал…
— То было совсем другое. Беседа для «Правды» не должна так делаться. Пример других для меня не указ...
Ушел я от Петра Мироновича несолоно хлебавши. Позвонил в Москву и обрисовал ситуацию. Кожемяко никак не мог понять и поверить, что написанный им материал отвергнут. Сам связался с Машеровым, долго уговаривал, доказывал, но и он получил «отлуп».
— Раз беседа нужна, наши дела представляют интерес для союзного читателя, вот и приезжайте завтра, вместе поработаем и сделаем беседу, — предложил он.
Так и вышло. Виктор Кожемяко прилетел. В кабинете Машерова, хотя день был субботний, собралась рабочая дружина: сам хозяин, заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК Савелий Павлов, помощник первого секретаря Григорий Вечерко и я. Ответы на вопросы надиктовывали стенографистке. Она их расшифровывала, печатала и возвращала. По машинописи велась и правка. Не поднимаясь из-за стола, без перерывов, проработали шесть часов. Я был потрясен: Машеров ни разу не вышел из комнаты, а я выбегал дважды.
Принесли начисто перепечатанный текст. Он еще раз его вычитал и решительно подписал. «Теперь вопросов нет. Моя беседа», — мягко сказал он.
Запомнилась в интервью неординарная мысль об «обюрокраченной коллегиальности». Он говорил: «Нужно только не прятаться за коллегиальность, а опираться на нее, не перекладывать дело друг на друга, а отвечать за него персонально. Ибо нередки случаи, когда под видом коллегиальности снимается личная ответственность, человек выходит из-под контроля, а в результате как бы подрубается деловитость и снижается результативность работы. Это уже, если называть вещи своими именами, обюрокраченная коллегиальность, несовместимая с ленинским стилем».
…Машеров пришел в восторг, когда его интервью наконец-то появилось в газете. Вечером он приехал к зятю и дочери Наташе, поднял их с постели, заставил тут же прочесть публикацию в «Правде» и высказать свои мнения.
Он никогда не брал деньги за статьи, опубликованные в печати. Принесут, бывало, в приемную денежный перевод, доложат ему, а он говорит: «Часть гонорара оставьте тем, кто помогал писать статью, а три процента - на партвзносы». Очень щепетилен был в таких вопросах. После публикации не забывал поблагодарить своих помощников, готовивших для газеты корреспонденцию.
Писатель Владимир Федосеенко как-то рассказал такой случай. Газете «Піянер БеларусІ» понадобилась передовая статья к пионерскому празднику. Он попросил, чтобы со статьей выступил первый секретарь ЦК комсомола. «Давайте вместе подумаем», - ответил на предложение Машеров.
Начали писать статью в 19 часов. Выкурили «машеровские» папиросы «Казбек», затем дошла очередь и до «Севера». В 2 часа ночи закончили работу над статьей. Вскоре она появилась в печати.
Выписали Машерову по тем временам небольшой гонорар - 400 рублей. Через некоторое время раздался звонок из ЦК комсомола: Федосеенко вызывали к Машерову.
Зашел он к нему, а тот достает из конверта 200 рублей и говорит: «Это твоя доля. Мы вдвоем работали».
Мне приходилось видеть многие рукописи, над которыми работал Машеров. На всех страницах были сделаны его рукой пометки, надписи, часто красными чернилами - давняя привычка педагога. Почти каждую мысль он корректировал по-своему.
Журналисты «Правды» задавали ему вопросы: кто он, деловой человек, и что же все-таки характеризует делового работника? Машеров отвечал: «Бесспорно, по-моему, вот что. Деловой человек обязательно владеет фундаментальными знаниями в своей сфере деятельности, высокими политическими и нравственными качествами. Он способный организатор… Считает обязательным советоваться с людьми, а в случае необходимости не боится взять ответственность на себя, проявить нужный риск. Наверное, знаете формулу: “Кто хочет сделать дело — находит средства, кто не хочет - ищет причины”. Так вот, настоящий деловой руководитель хочет делать и, главное, умеет делать, не ссылаясь на какие бы там ни было “объективные обстоятельства...“»
Этим принципом и руководствовался он в работе по подбору кадров, ценил деловых людей, был особенно требователен к тем, с кем рядом работал.
- Многим не хватает конкретных, конструктивных дел в работе, - повторял он. - А вот у Колоколова, зампреда Правительства, всегда эта часть деятельности в порядке. Вы послушайте его речи. У него не только критика, но и совершенно конкретная программа действий. И он ее потом строго и последовательно выполняет. Хороший он зампред, хороший строитель, - подытожил Машеров.
Нравились ему также стиль и методы работы Клецкова, первого секретаря Гродненского обкома партии, у которого сочеталась высокая требовательность к кадрам с полным доверием к ним. «На первом месте у Леонида Герасимовича при оценке людей - их профессиональные качества и честное, добросовестное отношение к делу. Он не потерпит краснобаев-болтунов, некомпетентных в свой области работников. Они на пушечный выстрел не подпускаются в Гродненской области к руководству коллективами. А какой результат? Вы видели, как ухожены там поля, какой порядок на фермах, как четко и слаженно работает азотно-туковый завод, другие промышленные предприятия, животноводческие комплексы», - говорил он.
И с этим нельзя не согласиться.
***
Среди массы квалифицированных специалистов он находил способных и выдвигал на ответственные посты самых талантливых организаторов и воспитателей. Он помогал раскрыться, расцвести таланту. И здесь были свои «машеровские» секреты, чрезвычайно деликатные и уважительные.
В 1979 году Нину Нерад, первого секретаря Ленинского райкома партии города Минска, рекомендовали на должность секретаря горкома партии. Ее пригласили к Машерову.
Попала она к нему в «кадровый» день, когда со всей республики съезжались для собеседований партийные, советские, комсомольские работники, назначавшиеся на новые должности. В приемной сидело много людей. Правда, ее, как женщину, будущего секретаря столичного горкома партии, пропустили первой.
Сев напротив за приставной столик, Машеров проговорил с ней около двух с половиной часов. В приемной многие переволновались, посчитали, что «первый руки выкручивает».
— Я знаю тебя столько лет, еще по работе в комсомоле. Ты мне как дочь, - сказал он своей собеседнице. - Понимаю: трудно тебе. Поможем. Но неужели ты думаешь, что то, какой ты стала, - это только твоя заслуга? Столько мы в тебя за эти годы сил вложили. Пришло время - нужно отдавать долги. Помоги нам и ты.
Беседу закончил комплиментом, которого, кстати, за двадцать пять лет работы в комсомольских и партийных органах, по ее словам, никто из мужчин не говорил:
- Всегда, когда тебя вижу, думаю: как же мы тебя не испортили? Ты не стала казенной, не поддалась бюрократической машине. Женщины, попадая в наше «номенклатурное течение», вскоре становятся официальными. Поверь мне и оставайся прежде всего женщиной.
— Но я много плачу. Даже перед вами не стесняюсь слез.
— Я знал только одну женщину, которая не плакала. Ну и плачь! Ты же плачешь не от того, что каша пригорела на сковороде, а потому что что-то не клеится, не удается. Как бы было хорошо, если бы побольше было таких «плачущих женщин» на нашей работе!.
— Петр Миронович, вы говорите просто для того, чтобы поднять мне настроение.
— Нет, это мое мнение. Жаль отпускать тебя в горком. Мне нравится смотреть с трибуны (на Октябрьской площади) на Ленинский район, когда идете первыми в праздничных колоннах. Всегда радуюсь, видя знакомые лица..
Полина Машерова вспоминала:
— Почти ни одного «своего» партизана он не выдвинул на работу в аппарат ЦК КПБ. На тех же должностях, на которых были до войны его соратники по оружию, и продолжали работать. Близких и знакомых на ответственные посты он не назначал. Очень часто на прием к первому секретарю приходили бывшие партизаны. И почти всегда они были почетными гостями в нашем доме. Обычно я возле них на кухне хлопотала. Позвонит муж и говорит:
— У меня в кабинете Волкович — хочешь видеть?
— Обязательно приглашай, — отвечала.
Помнится, получила письмо от Шуцкого, он был трижды ранен. Партизан просил помочь улучшить жилищные условия. Долго держала письмо, не решалась показать мужу. Наконец не выдержала. Когда он был в хорошем настроении, сказала:
— Письмо мне Володя прислал.
— О чем пишет? — недовольно спросил он.
— Просит, чтобы тебе передали просьбу.
Немного помолчав, переспросил:
— Считаешь, что просьба заслуживает внимания?
— Да.
— Так сообщи ему, чтобы об этом домой больше не писал. Как и все, пусть в ЦК на мое имя обращается.
На этом наш разговор закончился. Если кто-нибудь просил, чтобы передала просьбу мужу, я отвечала: «Идите и запишитесь к нему на прием». Правда, иногда помощнику Крюкову звонила. Не более…
Он не был злопамятным. Работника, который на него писал жалобы (ему докладывали, кто это делает), он выдвигал на более высокую должность. Не верил, когда о человеке, о котором у него сложилось хорошее впечатление, говорили что-то плохое. Вот, например, бывший первый секретарь ЦК комсомола Геннадий Жабицкий… Сколько раз, помнню, информировали мужа, что в «Дроздах», на даче, комсомольский лидер с молодежью пьянствует, что он потерял себя как работник.
- Нет, - ответил он, - я ему дам такую должность, на которой он перестанет пить, исправится.
И довел… до министра внутренних дел.
Или такое. Пожурит какого-нибудь руководителя за те или иные ошибки, а потом сам же об этом жалеет. Придет домой, поужинает, а через некоторое время набирает номер своего помощника: «Позвони директору - пусть спит спокойно. Никто его с должности снимать не будет». И таких случаев было много. Но, бывало, и ошибался в людях. Потом очень переживал. А все из-за того, что верил в человека, которого выдвигал. Старался ему помочь, поставить на ноги. Возможно, в этом и была его слабость.
Машерову был присущ свой особый стиль работы в решении всего многообразия вопросов жизни республики. А еще - высочайшая ответственность за положение дел в Белоруссии, глубокое проникновение в суть реальной жизни общества, трезвая, взвешенная оценка реалий, нахождение после долгого и кропотливого анализа с опорой на коллективный разум наиболее оптимальных решений и неукоснительное их исполнение.
Особое внимание Машеров уделял подбору и расстановке кадров как основополагающему условию решения всех задач. Он внимательно изучал деловые, моральные качества людей, притом не по анкетам и оценкам аппарата управления, а в ходе непосредственного общения с работниками, знакомства с их деятельностью и результатами работы.
Обо всем этом свидетельствуют те, кому довелось работать под его руководством. Виталию Ивановичу Баврину посчастливилось пройти школу работы с Машеровым. Он поведал о том, из чего складывались его стиль и методы работы.
- Всем нравились, - отмечает Баврин, - яркие, эмоциональные выступления и доклады Петра Мироновича. Они являлись плодом кропотливой, вдумчивой работы прежде всего самого Машерова. Он долго, подчас в мучительных раздумьях вынашивал основные мысли, идеи, содержание своих выступлений и докладов, которые затем по его инициативе обсуждались коллективно в кругу его ближайшего окружения, притом часто в неофициальной обстановке. Словом мы, его помощники, видели, насколько тщательно, заблаговременно готовил он свои выступления. Вспоминается и такой случай. Перед самым пленумом ЦК КПБ, на котором Машеров должен был выступить с докладом, он неожиданно выехал за пределы Белоруссии и вернулся только накануне. Дома лично перерабатывал подготовленные ему материалы. Оставались одни сутки. И вот Петр Миронович, не переводя, что называется, дыхания, немедленно приступил к работе и закончил ее, без перерыва, в половине пятого утра. Поздно вечером он отпустил всех своих помощников, оставил только меня и машинисток. Я работал в то время заведующим сельскохозяйственным отделом ЦК КПБ.
Утром, придя на заседание, я невольно стал к нему присматриваться. Как он чувствует себя после полетов, трудного рабочего дня и бессонной ночи, но ничего необычного не заметил. Он был, как всегда, аккуратно одет, подтянут, улыбался. И, самое главное, - говорил компетентно, был точен в оценках, внес аргументированные предложения…
Анна Леонова, бывший первый секретарь Октябрьского райкома партии города Витебска, в течение тринадцати лет присутствовала на всех пленумах ЦК КПБ и собраниях партийно-хозяйственного актива республики. Была делегатом двух съездов Компартии Белоруссии. Участие в их работе явилось для нее настоящей школой партийности и профессионализма. Здесь было чему и у кого учиться.
Что касается Машерова, то он остался в ее памяти как выдающийся партийный руководитель, как необыкновенно чуткий, внимательный человек. Когда решались кадровые вопросы, белорусский « первый» всегда советовался с членами ЦК партии. Ей вспомнился один из пленумов. Петр Миронович вошел в зал заседаний, как всегда, с доброй приветливой улыбкой. Поздоровался. Затем сообщил, что работающий в должности секретаря ЦК по сельскому хозяйству Виктор Шевелуха переведен в Москву и что вместо него нужно избрать нового секретаря.
Глядя поверх очков на сидящих в зале, он спросил: «Есть ли добровольцы, желающие вступить в эту должность?» Зал молчал. Он повторил вопрос. Снова молчание. «В таком случае, - сказал он, - какие будут предложения?» Зал дружно ответил: «Дементей!»
Других предложений не поступило. Николай Иванович был избран единогласно. До этого он несколько лет работал секретарём Витебского обкома партии, затем заведующим сельскохозяйственным отделом ЦККПБ.
Николай Иванович Чехлов, бывший первый секретарь Фрунзенского райкома партии города Минска вспоминал:
— Работая в партийных органах, я постоянно убеждался в заслуженном авторитете Машерова. Высокая требовательность к кадрам сочеталась у него с заботой, вниманием к ним, их воспитанием и ростом.
Созданию творческой обстановки способствовала и его доступность, уверенность кадров в том, что их действия, инициатива будут правильно поняты, если они осуществляются в интересах дела. Было принято решение перевести производственные цеха Минского тонкосуконного комбината, расположенного в центре города, в другое место. Началось строительство...
В один из дней Чехлову сообщили, что на строительной площадке появились вооруженные солдаты, а армейские командиры приостановили строительство. Оказалось, что комбинат возводится на землях, закрепленных за Белорусским военным округом. Первый секретарь райкома партии позвонил командующему, генералу армии Третьяку, и попросил дать команду снять воинские посты, чтобы можно было продолжить строительные работы, заодно решить вопросы, связанные с отводом земель.
Командующий наотрез отказался, мол, решение проблемы не в его компетенции. И тогда Чехлов позвонил Крюкову, помощнику Машерова, и попросил передать первому секретарю просьбу принять его. Телефонный разговор состоялся в 15 часов, а вскоре ему сообщили, что в 10 утра, завтра, его примут.
Неизгладимое впечатление осталось от той встречи. Доброжелательная беседа, заинтересованность первого секретаря возникшей проблемой создали атмосферу откровенного товарищеского разговора. И хотя предмет разговора был узким, Петр Миронович поднял целый ряд других вопросов, которые его интересовали как руководителя высокого ранга и на которые он, очевидно, искал ответы. Он расспрашивал о жизни районной партийной организации, о работе трудовых коллективов, о настроении людей, о проблемах, которые их волнуют, о том, как партийцы участвуют в их разрешении.
В ходе беседы первый секретарь райкома партии не чувствовал себя подчиненным, отчитывающимся, не ощущал давления авторитетного собеседника. Перед ним сидел товарищ по общему делу, заинтересованный и активный человек, руководитель, с которым без оглядки на субординацию искали пути решения вопроса.
В характере, в поведении Машерова не было ничего наносного, наигранного.
Встреча продолжалась уже полчаса, когда в кабинет вошел помощник первого секретаря и доложил:
- Петр Миронович, все собрались, находятся в приёмной.
А этими «все» были академики АН СССР и БССР, с которыми была запланирована встреча на 11:00, но они прибыли раньше. Машеров с каким-то неподдельным смущением, что отразилось на лице и в голосе, после некоторого раздумья сказал:
- Николай Иванович, ты извини, неудобно уважаемых людей держать в приёмной, Я понял все твои проблемы, которые привели ко мне, что волнует. Вижу, что «вооружился» обстоятельно материалами по поднятым вопросам… Ты оставь их мне, надеюсь, мы разрешим эту проблему…
На следующее утро Чехлову позвонил помощник Первого секретаря ЦК и сказал, что строительство комбината можно продолжать.
Стиль, формы, методы работы Машерова, его ответственность, творческий подход к делу, забота, внимание к кадрам и высочайшая требовательность к ним обязывали руководителей всех рангов следовать примеру лидера, формировали деловую, не без изъянов, атмосферу партийных и советских органов управления.
Однако школа Машерова не гарантировала автоматическое соответствие работников тем требованиям, которые выдвигал Машеров и которых он неукоснительно придерживался в работе и личной жизни. К этому было немало причин. Иногда работники умело скрывали свои недостатки и даже пороки, которые вскрывались после того, когда человек вкусил власть.
Огромное количество людей выдвигалось на партийную работу из среды хозяйственников и они переносили на работу партийных комитетов свои методы, подходы, не соответствующие характеру и задачам деятельности политической организации, которым нужнее всего были, или по крайней мере должны были быть партийные комитеты.
При этом такие несоответствия порой проявлялись даже в ближайшем окружении Машерова. Его выбор чаще всего падал на людей, внешне симпатичных, эффектных, способных произвести глубокое впечатление оригинальными идеями, суждениями, позицией, волей. Эти качества притягивали внимание первого секретаря и импонировали ему.
Несколько раз Машеров посещал БелНИИ земледелия, который возглавлял Виктор Степанович Шевелуха, доктор биологических наук, профессор. Раньше он работал заведующим отделом одного из обкомов партии в РСФСР, часто критиковал Хрущёва за его пагубные идеи в земледелии, за что был смещён с должности. Машерову понравилось, как тот рассказывал, вынашивал различные идеи по повышению урожайности зерновых культур в республике. Он убеждал, что для этого достаточно повысить эффективность удобрений, обеспечить высокую культуру земледелия, досконально проконтролировать выполнение агротехнических мероприятий - и делу конец. Сам же был специалистом в области физиологии растений и, естественно, не был связан с зерновым хозяйством, животноводством.
Машерову понравился этот руководитель, и на Пленуме ЦК КПБ в апреле 1974 года Шевелуху избрали секретарём. Он принял активное участие в проводимой в республике работе по повышению плодородия почв, совершенствованию агротехники, что способствовало резкому повышению урожайности всех культур, продуктивности животноводства.
Однако при этом по оценкам многих из тех, кто работал в тот период в Белоруссии Шевелуха часто выступал в роли специалиста сельского хозяйства, а не представителя партии, он давал конкретные указания что, где и когда сеять, как пахать. При этом его требования не всегда были взвешенными, а критика в адрес руководителей обоснованной и корректной.
Так, в одном из колхозов подЖодино женщина-агроном рассказала помощнику Машерова Юрию Смирнову:
«Как-то Шевелуха приехал в хозяйство, увидел в конце апреля всходы ржи - зима была неблагоприятной. Налетел, словно коршун, на специалистов. «На уровень обязательств не выйдете, нужно перепахать и пересеять!» - приказал нам секретарь ЦК.
Исполнили его указания, хотя сердце у всех кровью обливалось. Агроном знала, что это поле могло дать минимум 23 центнера с гектара. После «высокого» вмешательства собрали только 14 центнеров, а там, где не перепахали - сняли с гектара по 26 центнеров…»
В ЦК партии поступало много писем, в которых партийные работники, руководители хозяйств высказывали критику в адрес секретаря, курировавшего сельское хозяйство. Через пять лет Машеров и сам понял, что допустил кадровую ошибку.
После партийной карьеры В. С. Шевелуха стал заместителем Министра сельского хозяйства СССР. Виктор Степанович с глубоким уважением относится к памяти Машерова, высоко оценивает его деятельность.
Надо сказать, что метод подбора кадров по личным симпатиям в то время во многих партийных комитетах практиковался широко. Это обстоятельство в будущем и явилось первопричиной застойных тенденций в партии, что, в свою очередь, отразилось на экономике.
Пройдет семь-восемь лет после гибели Машерова, и общественность смело заговорит о том, что, имея все рычаги власти, партия превратилась в достаточно консервативную силу. Впрочем, разве могло бы быть иначе? Ведь не общество живет по законам партии, как хотелось брежневскому и горбачевскому руководству. Наоборот, партия должна жить по законам общества.
Высказывая критику в адрес Машерова по отдельным кадровым просчетам, следует задать и такие вопросы: «А что же тогда делали теоретики партийного строительства, историки, философы? Занимался ли кто-нибудь концепцией партии нового типа?» Нет. «А обществоведы?» Они не прогнозировали, не предсказывали, а подтасовывали то, что происходило, в обшую концепцию социализма и таким образом изменили ее до неузнаваемости. В результате, объявив позже перестройку, партия так и не успела подготовить для себя концепцию, разработать четкую кадровую политику…
***
Машеров по-особому относился к людям, прошедшим войну, проявившим мужество, преданность Родине. Он был благосклонен к фронтовикам, бывшим партизанам, многое прощал им, даже серьезные ошибки. Он видел недостатки соратников по оружию, их слабости, но относился к этому терпимо. Все они, бывшие фронтовики, обращались друг к другу на «ты» и по имени. Партийное товарищество укоренилось в их кругу со времени войны, совместной работы в комсомоле. К сожалению, не все выдержали испытание временем: одни спивались, другие не справлялись со своими обязанностями.
Скажем, Иван Фролович Климов, бывший первый секретарь Вилейского подпольного обкома КП(б)Б, содействовал выдвижению Машерова на пост первого секретаря обкома комсомола, много сделал для его становления как политического деятеля.
Партийное подполье Вилейской области, которым руководил Климов, внесено в летопись всенародной борьбы белорусского народа против немецко-фашистских захватчиков. В послевоенное время он занимал ответственные посты, вплоть до заместителя Председателя Правительства республики. «Он, конечно, заслуженный человек, известный подпольщик, партизан. Но кроме анекдотов сейчас уже ни о чем не говорит. И дел почти никаких не решает. Жалко мужика, но придется освободить, перевести на другую работу», - признался однажды Машеров в беседе с секретарем ЦК.
«Военное» поколение задержало выдвижение по-настоящему талантливых, способных, компетентных людей, не опаленных лихолетьем.
Себя Машеров не щадил. На всех должностях работал неутомимо, до изнеможения. Несмотря на допущенные ошибки, был личностью неординарной, более интересной, чем многие «праведники», все и всегда делающие «правильно». Кого лично знал, ценил в деле, кому доверял, того по-отечески опекал и продвигал по служебной лестнице. У него была слабость к тем, кто умел хорошо выступать. Впрочем, он сам прошел комсомольскую школу, где человека иногда ценили по тому, как красиво, страстно он умел говорить с трибуны.
Человечность и тактичность, доброжелательность были свойственны ему в любых ситуациях. Он близко к сердцу принимал людские беды, ведь сам принадлежал к поколению, многое пережившему. И никогда не оставался равнодушным к чужому горю. Приведу такой пример: Александре Михайловне Борисенко (подпольная кличка Наташа), разведчице партизанской бригады «Разгром», которая действовала в Смолевичском районе, чиновники местного совета «согласно существующему законодательству» и «из-за отсутствия возможностей удовлетворить просьбу» отказали в пенсии. Во время войны ее судьба пересеклась с судьбой Марселя Сази, гражданина Франции, который помогал подпольщикам. За мужество и отвагу, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, оба были награждены орденами Отечественной войны. Узнав от партизан-однополчан, что его партизанскую подругу незаслуженно обидели, Марсель Сази обратился к Машерову. И справедливость восторжествовала: Александре Михайловне была назначена персональная пенсия…
— Он бережно относился к кадрам, — с особой теплотой размышлял о личности Петра Машерова академик Евгений Бабосов. — Никогда не рубил, как говорится, с плеча, не бил наотмашь. И даже когда освобождали кого-то от должности, — не был злопамятен. Случилось и мне как-то оступиться (работал заместителем заведующего отделом науки ЦК. — С. А.). Кое-кто сказал: «Ну, Бабосов, собирай свои манатки...» На следующий день помощник приглашает зайти к первому. Что пожурил, — не то слово, досталось так, что бросало то в жар, то в холод. Потом вызывает помощника и говорит: «Бабосов — генератор идей, а талантливых людей надо беречь. Пусть идет работает...»
Конечно, проступки он четко различал. В отдельных случаях, когда наносился ущерб государству, авторитету партии, когда подрывались устои морального облика руководителя, он был беспощаден, вплоть до постановки вопроса на бюро об освобождении от работы. Но больше старался укрепить критическую ситуацию, сохранить людей, использовал все возможности личной беседы, откровенного разговора и нелицеприятных оценок.
Он зорко следил за нравственными поступками руководящих кадров республики. Не мог допустить, чтобы кто-то рядом с ним порочил высокое звание коммуниста, руководителя большого и малого ранга. Ведь эти люди были на виду у всего народа, их поступки и дела оценивались всеми. По ним судили обо всех руководителях республики, о партии, ее деятелях..
Во второй половине семидесятых годов был снят с должности секретарь Минского обкома партии по сельскому хозяйству Николай Прокопенко за то, что на Минской овощной фабрике брал бесплатно тепличные овощи. Директор Френкель, совершавший махинации с металлом, овощами, был осужден на восемь лет лишения свободы. Секретарь ЦК Виктор Шевелуха, инспектор по Минску и Минской области Булавский пытались «замазать огуречное дело». Когда же над последним сгустились тучи, тот срочно лег в больницу.
На бюро ЦК КПБ Прокопенко попытался оправдаться, что, мол, ездил за огурцами водитель его служебной машины, а он не знал, что тот брал овощи бесплатно.
— Ты, секретарь обкома, не знаешь, куда едет твой водитель? — переспросил Машеров и, не скрывая недовольства, заметил: — Тогда поменяйтесь с водителем местами, пусть он секретарствует.
— Петр Миронович, у меня семья большая, две дочери на иждивении, — пытался отговориться Прокопенко.
— Вы поглядите на него — какой многодетный отец. И обеспечены неплохо, домой заказы на выбор привозят, а вам еще огурцов бесплатных захотелось, — раздраженно критиковал он «оступившегося» высокого партийца, который плакал, просил оставить на работе. Но его карьера уже была предрешена...
— А вы, Виктор Яковлевич (Крюков, заведующий общим отделом. — С.А.), проконтролируйте, чтобы инспектор ЦК Булавский в это здание зашел в последний раз. Поправит здоровье и пусть за расчетом придет, возможно, в кабинете и вещички личные остались...
Будучи кристально чистым, он не мог допустить, чтобы кто-то порочил высокое звание коммуниста, руководителя любого ранга.
За компрометирующие факты в конце семидесятых был освобожден от занимаемой должности первый секретарь ЦК ЛКСМБ Вячеслав Радомский. Поплатился карьерой и Генеральный прокурор БССР Лев Максимов... «Женщины и водка» помешали не только их служебному росту...
Машеров был по-юношески, безоглядно влюблен в простых людей. Он многое в жизни пережил и видел всякое. Встречались ему и негодяи, и двурушники, и пустозвоны. Руководителем он был требовательным, а вот постоянно искал в людях доброе. Иногда обидно и горько ошибался, но скольким помог, в скольких разглядел глубинное, поддержал, а то и подтолкнул к риску, к рывку в неведомое. Недаром же в партийном активе республики, у интеллигенции и поныне живет неофициальная аттестация «машеровцев» — людей, согретых его доверием, прошедших школу его примера и его принципов. Практически никого из них не коснулись всерьез липкая паутина застойного периода, подлая ржавчина корыстолюбия и мздоимства, безжалостно подточившая не одно высокое кресло и многие высокие слова..
Много можно говорить о душевной щедрости этого человека. Но в характере его были и жесткость, и непримиримость, когда сталкивался с несправедливостью, а также с равнодушными, нечестными, безнравственными людьми. В таких случаях это был иной Машеров: без «машеровской» улыбки, добрых приветливых искорок в глазах, суровый и требовательный, принципиальный и бескомпромиссный.
Немногие для вечности живут,
Но если ты мгновенным озабочен, —
Твой жребий страшен
и твой дом непрочен!
Осип Мандельштам
В час великих испытаний, в бедах — наводнениях и засухах, случавшихся в республике, особенно ярко проявились характер, человеческие качества, деловые способности Машерова. Как он тогда переживал, страдал, сколько провел бессонных ночей?! В исключительных ситуациях решение самых сложных вопросов он брал на себя. Сам напряженно работал и заставлял так же работать других. Мобилизировывались все силы, люди работали сутками. Каждый считал своим долгом помочь тем, кто пострадал.
— Следующее, что обнажилось для меня там же, в больнице, и затем подтверждалось на протяжении многих лет общения, — это обостренная любовь к своему народу, переживания за его беды, — рассказывал Николай Манак, лечащий врач первого секретаря. — Как раз в то время случилась железнодорожная катастрофа в районе Крыжовки, тогда в последний вагон электрички врезался поезди погибло немало людей. О случившемся докладывали Машерову при мне: я видел на его глазах слезы горечи и душевной боли. А внутренняя напряженность тут же отозвалась на его состоянии — резко повысилось артериальное давление…
— В период моей десятилетней работы в Малоритском районе, — вспоминал И. Ф. Буткевич, бывший первый секретарь райкома партии, — почти каждый год приезжал сюда Машеров. Это было, как правило, большое событие. Приятно было встречать, общаться и провожать. Приезжал без предупреждения, не требовалось никакой подготовки.
С удовольствием воспринимали его идеи, творческие мысли. Он никогда не делал наставлений и упреков, не требовал отчетов. Его логика мышления просто удивляла всех.
В отличие от многих других руководителей республиканского и областного уровня, он прекрасно знал особенности района, бедность природных ресурсов, низкую балльность угодий.
После восстановления района в 1965 году как административной единицы здесь начались относительно ускоренное строительство и перепланирование райцентра. Очередной приезд Машерова совпал с завершением строительства Дома Советов, строительства новых и реконструкции старых объектов торговли. Он предложил пешком пройтись по Малорите. По дороге останавливались возле строек, заходили в магазины, обменивались мнениями со встречающимися людьми. Теперь невозможно представить, что должностное лицо высокого ранга так просто и без охраны будет ходить по улицам Малориты, на ходу обсуждать существующие и перспективные проблемы, интересоваться насыщенностью прилавков товарами, продуктами, их распределением, проявлять заботу о простых людях.
Он никогда не давил на личность, а убеждал. Как никто другой, умел просто и доходчиво разговаривать с людьми всех социальных слоев, всех возрастов. Он завораживал своей искренностью, душевной и неподдельной добротой, чуткостью к людям и заботой о них; вместе с нами радовался и восхищался темпами стройки и изменения облика Малориты и района. К нему проникались уважением все, кто с ним встречался.
В ноябре 1974-го ряд районов области, в том числе Малоритский, оказались в зоне стихийного бедствия. Значительная часть территории района на длительное время оказалась под водой. В результате разбушевавшейся стихии без электричества оказались 41 населенный пункт, 36 животноводческих ферм. Сюда сразу же прибыл Машеров вместе с представителями руководящих органов республики и области. Вертолет приземлился на городском стадионе. В те бедственные дни был организован облет отрезанных деревень и встреча с их жителями. Особенно запомнилось его пребывание в д. Заболотье. Выслушав сельчан и председателя колхоза Белякова, оценив ситуацию, тут же на месте он распорядился незамедлительно оказать хозяйству всю возможную помощь, обеспечить людей всем необходимым. По просьбе тружеников деревни он сфотографировался с ними у могилы их земляков, расстрелянных фашистами.
С участием Петра Мироновича и актива района в тот же день состоялось заседание по ликвидации последствий стихии. Были определены дополнительные меры. Район стали обслуживать два вертолета, восемь амфибий, были сформированы бригады из разных организаций области и республики по восстановлению линий электропередач, связи, выделена нужная техника, продовольствие, задействованы горожане, учащиеся, военнослужащие. И беда для людей стала меньше, в создавшейся обстановке никто не растерялся, не было паники...
***
У многих в памяти еще жива трагедия, произошедшая в Минске 10 марта 1972 года. Через день все центральные газеты опубликовали сообщение об аварии в цехе футляров Минского радиозавода имени 50-летия БССР и Компартии Белоруссии, которая повлекла множество человеческих жертв. Это сегодня мы привыкли к подобным сообщениям об авариях, слушая о них по радио и телевидению, читая в газетах. Тогда же, в условиях брежневской административно-командной системы, такая информация почти не появлялась в печати. О том, что происходят аварии, знать не дозволялось.
Казалось бы, о минской трагедии невозможно было молчать. Однако правда о ее причинах строго дозировалась, ограничивалась несколькими скупыми строчками о факте взрыва. Судебное уголовное дело из 97 томов в тогдашнем Центральном государственном архиве имени Октябрьской революции в Москве значилось под грифом «секретно». Автору этих строк потребовалось приложить немало усилий, чтобы пролить свет на покрытую тайной трагедию.
Цеха производственного объединения «Горизонт» были перегружены: поступали все новые заказы. Разумеется, правительство республики, руководители Центрального Комитета партии придавали строительству нового корпуса — цеха футляров — большое значение. Часто на площадке будущего цеха появлялись секретари ЦК КПБ. Ну а к визитам Машерова строители, работники радиозавода привыкли. Он чаще бывал на новостройке, чем проектанты Ленинградского государственного института, которые в силу своих служебных обязанностей должны были постоянно вести надзор за соблюдением проекта в ходе строительства производственного корпуса.
Приезжая на строительство цеха, Машеров доставал из багажника машины резиновые сапоги (в любом путешествии не расставался с ними), переобувался и направлялся со свитой на строительный объект. Не раз приходилось ему выступать перед рабочими. Он не читал речей по бумажке, но завораживал присутствующих толковыми мыслями.
В канун Октябрьского праздника с оценкой «хорошо» комиссия приняла в эксплуатацию строительный объект с многочисленными недоделками. Заместитель министра радиопромышленности Федоров, присутствовавший в это время на заводе, заставил подписать акт: министерство не могло рапортовать, что ввод объекта в эксплуатацию задерживается. Такой информации в то время «не понимали»: если запланировали - значит, должны выполнять.
Вскоре заработали участки шлифовки и полировки, позднее - лакировки и армирования. В это время начали осваивать производство унифицированных телевизоров «Горизонт-204 » и «Горизонт-101», транзисторных приемников. Производство футляров типа «Аккорд» для них было очень трудоемким. Начали использовать полиэфирные лаки, но никто не знал, что их пыль взрывоопасна.
Несмотря на производственные неувязки, новый цех был передовым, современным, сюда приезжали учиться работать с других отраслевых предприятий, из-за границы. Экспериментальная технология производства радиофутляров была отлажена. Ее апробировали итальянские, австрийские и английские фирмы, японская корпорация «Мицубиси»…
В тот морозный мартовский день Г. Корнейчик, дежурный по вентиляции футлярного цеха Минского радиозавода, на работу пришел за час до начала второй смены. Переоделся, затем начал обход помещений, где находились вентиляционные установки. Вместе с напарником Водяницыным побывал в подвале.
Каждую смену дежурные дважды очищали фильтры. Часто шнеки не работали, и рабочие, включив вспомогательные вентиляторы, руками и саперными лопатками выгребали смоченную водой пыль из всех 96 фильтров. Дышать было тяжело даже в повязках и респираторах. Через шнек или проем в полу цеха пыль ссыпали в подвальный бункер. Затем дежурный грузил ее на коляску, вывозил за территорию и сжигал. Очищать фильтры нужно было в тридцатиминутный обеденный перерыв, когда оборудование не работало. Были случаи, когда пыль загоралась. Никто не знал, отчего.
В цехе не курили, персонал состоял в основном из женщин. Однажды на рабочей пятиминутке в комнату мастера влетел сварщик и крикнул: «Пожар!» Все побежали на участок. Огонь охватил площадь радиусом 10 метров. Пламя было низкое, стлался густой дым. Загоревшуюся пыль потушили водой… Позднее пожар произошел на участке монтажа, от искр в моторе загорелся полировочный станок в подвале. Незадолго до аварии пыль в подвале загорелась сразу в нескольких местах.
Как-то С. Замойский, главный энергетик, доложил директору радиозавода Л. Захаренко, что плохо работают фильтры.
— Не лезьте в эту «химию», заканчивайте все монтажные работы, — ответил руководитель предприятия.
Тем не менее Захаренко дважды обращался в министерство с требованием остановить цех. На него накричали: «Положишь на стол партбилет!» Партбилет оказался дороже человеческих жизней.
О запыленности воздуха возле шлифовально-полировочных станков и в помещении фильтров, неэффективной работе вентиляционной системы знали и проектировщики, и руководители завода и филиала, и общественные организации, и врачи санэпидемстанции, и в Белсовпрофе. Но все закрывали на это глаза.
Уже после взрыва судебно-медицинская комиссия установила, что пыль с лаковых покрытий самовозгорается при температуре менее 100 градусов. Той самой температуре, до которой нагреваются электродвигатели, подшипники. Достаточно маленькой искры - и возникает пожар, как это уже случалось не раз. Загорания происходили, к счастью, при малой концентрации пыли. Никто не подозревал, что после прохождения полировочной пыли через воздуховод она электризуется, возникает статическое электричество. От него - искра - разряд. Взрыв был неминуем.
Несколько десятков вентиляторов разместили в пяти приточных камерах под полом. На антресолях в цехе установили непригодные для очистки фильтры ФТ-2, которые использовались в текстильной промышленности. Разумеется, их уже на другой день залепила пыль. Позднее экспериментально установили, что хлопок взрыва (эпицентр) как раз и произошел в системе вентиляции из-за неисправности одного из вентиляторов .
…Сантехника Виктора Кондратеню незадолго до взрыва вызвали в цех пластмасс исправить повреждение. Он спустился в подвал. Через десять минут направился к бойлерной. В этот момент раздался страшный взрыв. Во многих цехах почувствовали сильный толчок. Рабочий не сообразил сразу, что произошло.
Навстречу бежал окровавленный мастер Лисичкин. Кондратеня бросился в бойлерную, перекрыл воду. Затем поспешил к корпусу, который был завален. Вместе с другими начал спасать заживо погребенных людей.
Юзефа Габриянчик, столяр-монтажница, в 19 часов 35 минут находилась на монтажном участке. Услышала страшный шум, затем наверху увидела пламя, искры. Прогремел взрыв. Женщину прижало плитой, чем-то ударило по голове. Она потеряла сознание. Ей помогли выбраться через разрушенную стену, отправили в больниду вместе с другими ранеными, которых удалось вытащить живыми.
Спасательные работы не прекращались несколько суток. Позднее эксперты оценили силу взрыва — от 700 до 1000 килограммов в тротиловом эквиваленте, что соответствовало взрыву 280 — 400 килограммов мелкодисперсной пыли полиэфирного лака, которая получалась при шлифовке и полировке радио- и телевизионных футляров. В результате аварии был нанесен материальный ущерб в размере 1 миллиона 581 тысячи рублей. Но он был несравним с человеческими жизнями. ..
***
Весть о страшной трагедии застала Петра Машерова в санатории в Барвихе, что под Москвой, где он с женой находился в очередном отпуске. Некоторые уговаривали его не лететь в Минск, без него, мол, справятся. Впрочем, они не знали о масштабе катастрофы. Машеров возмутился, вскипел:
— Там люди погибли, а вы про отпуск! ..
11 марта в три часа ночи было проведено заседание бюро ЦК Компартии Белоруссии. Председательствовал на нем Машеров. На заседании присутствовали заместитель заведующего отделом оборонной промышленности ЦК КПСС Детинов, министр радиопромышленности СССР Калмыков, заместитель председателя КГБ при СМ СССР Пирожков. Бюро наметило меры в связи с аварией на Минском радиозаводе, приведшей к человеческим жертвам. С сообщениями выступили Т. Киселев, А. Аксенов, А. Смирнов, А. Кузьмин, Я. Никулкин, В. Калмыков. Прокуратуре БССР (Постревич), КГБ при СМ СССР (Никулкин), МВД БССР (Тимошенко) поручалось провести тщательное расследование причин аварии и привлечь виновных к ответственности в соответствии с законом.
Было принято решение отправить шифрограмму в ЦК КПСС. На заседании был утвержден текст сообщения для печати, телевидения и радио:
От ЦК Компартии Белоруссии и Совета Министров БССР.
Об аварии на Минском радиозаводе.
Вчера, 10 марта, вечером, во время работы второй смены в цехе по производству футляров Минского радиозавода произошла авария, в результате которой есть погибшие и раненые. Пострадавшие доставлены в больницы, где им оказана необходимая медицинская помощь.
…Центральным Комитетом Компартии Белоруссии, правительством республики, Минским горкомом КПБ, исполкомом городского Совета депутатов трудящихся и администрацией завода принимаются меры по оказанию помощи семьям погибших и ликвидации последствий аварии.
Утром в Минск прилетел Дмитрий Федорович Устинов, кандидат в члены Политбюро, секретарь ЦК КПСС, он возглавил союзную правительственную комиссию. В зале ЦК КПБ было проведено совещание, на которое пригласили партийных и советских работников города Минска, руководителей министерств и ведомств. Со вступительным словом к присутствующим обратился Устинов. Он рассказал о случившемся, сообщил, что с ним приехала специальная комиссия для расследования причин аварии.
После него на трибуну поднялся Петр Машеров. Но едва он начал говорить о предполагаемых причинах аварии, как Устинов раздраженно прервал его:
— Без вас комиссия разберется!
Машеров несколько раз извинился перед людьми и с опущенными глазами сел в президиум… Зал моментально смолк, лица присутствующих от неожиданности побледнели, многие растерялись: с таким отношением высокого московского руководителя к секретарю республиканской парторганизации столкнулись впервые.
Николай Хомив, бывший начальник филиала Минского радиозавода, присутствовал несколько раз при разговорах Устинова с Брежневым по телефону ВЧ — он был установлен в его кабинете. Обычно Устинов обращался к нему на «ты». Дважды разговаривал отсюда с Брежневым и Машеров. Обращался официально: «Вы, Леонид Ильич...»
Маршалу Советского Союза Устинову Дмитрию Федоровичу звание Героя Советского Союза присвоят 27 октября 1978 года… В мирное время. День рождения у него — 30 октября. За три дня до 70-летнего юбилея… проявил героизм — в кремлевских покоях… Хотя по статусу звание Героя Советского Союза можно было получить только совершив героический подвиг на поле брани…
Во временный кабинет, где разместилась правительственная комиссия, постоянно поступала информация о результатах расследования. Устинов кое-что трактовал произвольно, по-своему. Генеральный директор Минского радиозавода Захаренко в чем-то не согласился с Устиновым и возразил ему. Тот грозно повернулся к нему:
— Будете теперь сидеть в тюрьме!
Посмотрев в сторону Хомива, добавил:
— Ты тоже, Николай Иванович, сядешь…
Машеров от этих слов разволновался, попытался сгладить инцидент. Как раз в этот момент сотрудник КГБ доложил Устинову о слухах, поползших по городу в связи со взрывом. В тот же день по телефону ВЧ Устинов позвонил Брежневу:
— Леня, пошли всякие слухи, что это спланированная диверсия, вредительство. Нужно несколько человек посадить в тюрьму, чтобы снять разговоры. Как ты считаешь?
Назавтра впервые в печати «родилось» официальное сообщение ТАСС. «От Центрального комитета КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР». В нем сообщалось об аварии в цехе футляров Минского радиозавода, о многочисленных человеческих жертвах. Выражалось глубокое соболезнование семьям и родным погибших и пострадавших. Подчеркивалось, что для расследования причин и обстоятельств аварии создана специальная правительственная комиссия. Сообщение по тем временам для наших людей было непривычным. Раз сказано об аварии, жертвах открыто, значит, что-то не так.
Поползли слухи - страшные, тревожные. Высказывались предположения, что цех взорвали преднамеренно, что это дело рук шпионов или заговор евреев. Распустили слух, что вскоре начнутся новые диверсии. В тот год, как на грех, взорвалась газонаполнительная станция в Минске, произошли взрывы на Полоцком нефтеперерабатывающем заводе, Брестском железнодорожном узле.
В этот же день заместитель Генерального прокурора СССР, государственный советник юстиции 1-го класса Н. Жогин, рассмотрев материалы уголовного дела о взрыве на Минском радиозаводе, следствие по которому начала вести прокуратура Белоруссии, учитывая особую сложность расследования, постановил создать следственную группу, руководителем которой назначил Ю. Зверева, следователя по особо важным делам при Генеральной прокуратуре СССР В состав группы вошли опытные следователи союзной и республиканской прокуратур и города Минска.
Цех футляров (по улице Ковалевской) Минского радиозавода находился в 800 метрах от жилых домов. Во многих квартирах от взрыва вылетели оконные стекла. Место аварии оцепили солдаты внутренних войск, туда никого не пускали.
Участки монтажа, шлифовки и полировки футляров в корпусе № 2, где размещались пять технологических линий, были разрушены, завалены железобетонными плитами перекрытий, технологическим оборудованием. Все покрылось слоем льда. Кое-где тлели упаковки от футляров. Фундамент цеха был возведен на шестиметровых железобетонных опорах, на них лежали железобетонные перекрытия, и все это обрушилось. Кирпичная стена протяженностью в 100 метров была разрушена, кирпич разбросан далеко от здания. Повреждены и вывернуты двери, окна в прилегающих зданиях, комнатах, бытовых помещениях.
С двух сторон - западной и восточной - с помощью кранов, бульдозеров, пневмолопат, подъемных кранов, тягачей, газосварочных аппаратов очищались подступы к разрушенному зданию. Из-под завалов вытаскивали трупы. Десятками! Их укладывали неподалеку. От многих людей почти ничего не осталось.
В результате взрыва погибли 110 человек, 250 были ранены. (В цехе работали в три смены 1900 человек.) Когда некоторых людей откопали, они были покрыты льдом, примерзли.
Весна в том году выдалась поздняя, с ночными заморозками. Дни стояли серые, ветреные. Не хватало солнца, тепла и той весенней силы, что творит в природе чудеса. На полях и в лесу лежал снег, и вода в Свислочи поднялась высоко от тающих днем почерневших снежных холмиков. Но к вечеру мороз вновь покрепчал. Надежд на спасение у замерзающих под обломками покалеченных людей не осталось, когда вскоре после взрыва к руинам примчались пожарные машины. Огня не было, но на всякий случай, не подумав, в двенадцатиградусный мороз пожарники обрушили из брандспойтов на разрушенный цех мощные ледяные струи воды, стоившие жизни нескольким десяткам человек.
***
14 марта ЦК КПБ и Совет Министров БССР приняли постановление об организации санаторного лечения рабочих и служащих, пострадавших во время аварии на Минском радиозаводе. После окончания лечения в больницах они продолжали отдых в клиническом отделении санатория «Несвиж».
Нервы у членов правительственной комиссии были предельно напряжены. Устинов, председатель правительственной комиссии, впервые увидев жуткую картину, десятки трупов, схватился за сердце…
С серым лицом, страшно осунувшийся ходил по обвалившимся балкам Машеров. Очень переживал. Поздно ночью отвозил в гостиницу Устинова и возвращался назад.
— Пойдем, Николай Иванович, еще раз посмотрим.
Хомив, как и некоторые работники, уцелел чудом. Из старого корпуса направлялся в цех футляров. По дороге зашел в лабораторию. Глянул на часы — стрелки показывали 19 часов 37 минут, — и в этот момент грянул взрыв. Служебную машину, которую он ставил в одном из помещений цеха, нашли расплющенной, как блин. Из-под обломков вытащили только двигатель и колеса.
В одном месте вдоль траншей Машеров увидел оголенный участок электрокабеля. Часто задерживался здесь, высказывал мнение, что, возможно, это и явилось причиной взрыва.
Он изучал все технологические и проектные тонкости, состояние проводов, кабелей, арматуры, механизмов, их назначение. В техническом тоннеле, соединявшем цеха пластмасс и футляров, внимательно осматривал перевернутые вентиляторы, разрушенные воздуховоды и трубопроводы теплоцентрали, на которые обрушились плиты перекрытия. В одном из технических тоннелей остановился возле расплющенных, покореженных шлифовальных и полировальных станков.
Особенно разволновался, когда подошел к вещам, найденным на месте аварии после расчистки завалов. Почерневшие табели, книги, тетради, записные книжки, пропуска . .. Взял дрожащими руками «Журнал учета за 1971 год мастеров Дубовского, Малаховой, Потапейко, Маевской», полистал. Задержал взгляд на очках, шерстяном платке, женских рукавицах, хозяйственной сумке, пропуске № 532 на имя Ядвиги Заболоцкой, заявлении Лидии Минкевич… Рядом лежали четыре кошелька. Машеров хотел пройти дальше, но вернулся, по очереди пересмотрел их. В одном увидел направление в лабораторию на имя Светланы Шекун, деньги — 89 рублей 28 копеек. В другом прочитал: «Л. Шиманская-Жевнерович», тут же — 5 рублей 82 копейки. Несколько рублей лежало возле кошельков, судя по запискам, Белькевич и Горбатевич. Не выдержал, отошел: «Вот и все, что осталось, возможно, от этих людей».
Он глубоко проникся человеческим горем, ведь многих погибших помнил по имени и отчеству. Обращался к собеседникам уважительно, не переходил на «ты» даже в чрезвычайной, трагической ситуации. «Как там у вас?» — обычно интересовался у кого-либо. Он не мешал людям работать и принимать самостоятельные решения, не навязывал своего мнения. В этом отношении был полной противоположностью Устинову. Дмитрий Федорович мог сорваться, нагрубить, даже бросить нецензурные слова в чей-то адрес, а Машеров не допускал словесных вольностей. В чрезвычайно трудной, сложной ситуации корректно относился к другим, уважал человеческое достоинство, никогда не повышал голоса. Разговаривал тактично, внимательно выслушивал мнение сторон, что-то советовал. Никогда не показывал своего превосходства.
В руководстве партии в те годы не было человека, который мог бы лучше справиться с работой на должности Председателя Совета Министров СССР, чем Косыгин. На втором месте как хозяйственник стоял Устинов. В годы войны он курировал оборонную промышленность; нередко председательствовал на заседаниях Совета Министров СССР в отсутствие Алексея Николаевича. Был награжден одиннадцатью орденами Ленина.
Надо сказать, военно-промышленный комплекс — одно из величайших достижений советского народа. Но оборонная, космическая промышленность тормозили развитие народного хозяйства. Все передовые технологии, которые устаревали, засекречивались и сдавались в архивы, вместо того чтобы продвигать развитие «мирного хозяйства».
…Ночью Машерова многие видели с фонарем. Следом шел комендант его дачи и квартиры Василий Юришин, предупреждал: «Петр Миронович, осторожней!» А он с почерневшим лицом вглядывался в мертвых, которых вытаскивали из-под обломков. Председатель Совета Министров БССР Тихон Киселев даже сделал замечание Юришину:
— Зачем ты пустил его (Машерова - С.А.) туда?
К Петру Мироновичу подходили люди, те, чьи близкие навсегда остались под обломками или сгорели. Молодой человек с двумя детьми со слезами обратился к Машерову: «Жена моя там… А как детей без нее на ноги поставлю?»
— Запиши, Василий, нужно быстрее оказать помощь.
На следующий день после аварии Машеров вызвал к себе Павлюкевича, заместителя председателя Минского горисполкома (будущего управляющего делами ЦК КПБ).
— Владимир Лаврентьевич, решили поручить вам возглавить городскую комиссию по оказанию помощи семьям пострадавших. Понимаю, вопрос не из простых. Все расходы на проведение похорон за счет государства. Не оглядывайтесь, если кто-нибудь упрекнет за то, что кому-то выделили много денег на материальную помощь, на похороны. Позаботьтесь о жилье. Чем можно, помогите сиротам… Люди не должны оставаться в беде в одиночестве…
Все расходы государство взяло на себя. Родственникам погибшего заплатили по 300 рублей, пострадавшего — по 200. За госсчет были проведены похороны и поминки. Семьям, потерявшим кормильца, назначали персональные пенсии; нуждающимся в улучшении жилищных условий выделили 83 квартиры и 15 комнат. Общая сумма материальной помощи составила 170 тысяч рублей. Но происходило это, по словам Машерова, не только из соображений сострадания и человеколюбия.
«Размеры аварии выходят далеко за пределы локального события, — так было сказано на Политбюро, — и непременно получат широкий общественный резонанс. Малейшая нечеткость в работе любой инстанции может вызвать среди людей отрицательную реакцию, различного рода проявления и эксцессы». Как докладывал Машеров, «обстановка в Минске была и остается для такого случая вполне нормальной. Никаких панических настроений и тем более болезненных, отрицательных высказываний и проявлений не было и нет, не считая тех случаев, когда в разговорах по поводу причин взрыва раздаются голоса, что это дело рук сионистов».
По пять-восемь суток руководители республики, города не спали. Посещали больницы, где лежали раненые. Многие из погибших были родом из деревень. В Минск приезжали их родные, близкие. И всех нужно было выслушать, разместить в гостиницах, помочь решить самые разные вопросы. При всей трагичности ситуации от людей не поступило ни одной жалобы, страшную беду старались разделить вместе.
Как-то в три часа ночи к Павлюкевичу в кабинет робко вошли мальчик и девочка:
- Дяденька, говорят, что вы тут главный. Ответьте, пожалуйста, где наши папа и мама? Они не вернулись с работы…
Сердце обливалось кровью, в пересохшем горле застывали слова…
Машеров сам посещал семьи, в которых были погибшие, присутствовал на похоронах. С мукой, страданием на лице провожал многих в последний путь. Он был убежден, что вины руководителей Минского радиозавода нет, допущены грубейшие ошибки проектировщиками. Ему хотелось поверить в то, что случилось нечто непредвиденное. Как-то приехав в одну из тревожных ночей, сказал Хомиву:
— Пойдем, Николай Иванович, заглянем в тоннели. Там же до войны были разные военные склады, может, война еще раз «отозвалась?»
В руках он держал фонарь. По дороге начальник цеха футляров пожаловался, что со дня аварии десять дней не отпускают домой, даже не во что переодеться. Машеров приказал отправить к нему на квартиру шофера. Когда тот сказал жене Хомива, чтобы собрала одежду, женщина чуть не потеряла сознание, подумав, что мужа арестовали. Машеров под свою ответственность отдал распоряжение, чтобы Хомиву разрешили выехать из оцепленной зоны домой. А причины для волнения были. Через день после аварии были арестованы и находились под стражей в следственном изоляторе КГБ при Совете Министров БССР Захаренко и Куцер — директор и главный инженер Минского радиозавода, Никитин — директор Ленинградского государственного проектного института, Деменков — главный инженер проекта, Германович — главный специалист института.
Шесть человек дали подписку о невыезде. Родные и близкие арестованных направили десятки заявлений на имя Генерального прокурора СССР, в Верховный Суд страны, чтобы им разрешили встретиться. На эти просьбы несколько месяцев никто не реагировал. В коллективных письмах стояли сотни подписей с просьбой смягчить наказание коллегам по работе.
***
Пока велось следствие, слухи обрастали новыми фактами. Люди хотели знать подробности, детали, конкретные обстоятельства дела. А о них в коротких сообщениях ничего не говорилось. Заместитель Генерального прокурора СССР Жогин направил Председателю Верховного Суда СССР Гор кину уголовное дело по факту взрыва в цехе футляров для рассмотрения в суде. Тем не менее задолго до конца расследования, 30 марта, в Москве на заседании Политбюро ЦК КПСС одним из обсуждаемых вопросов стояла трагедия в Минске.
Началось заседание в 9 часов утра. В 21 час в зал вызвали Захаренко и Никитина, которых под конвоем привезли сотрудники КГБ из «американки», следственного изолятора в Минске. Докладывал председатель правительственной комиссии Устинов. Коротко, официально. Сразу назвал виновных. Сначала всю вину пытался взвалить на заводчан: неправильно, мол, эксплуатировали. Возразил Генеральный прокурор. Потом выступил Машеров. Он пытался отклонить обвинение в адрес руководителей минского предприятия. С ним не согласились. Тогда он настоял на том, чтобы судебное разбирательство проводилось в Минске.
Дали слово Захаренко, он своей вины не признал, высказал упреки в адрес Устинова, который, мол, без оснований обвинил их в трагедии.
- Кто-то должен отвечать за это. Люди же погибли! - твердо убедил членов Политбюро ЦК КПСС председатель правительственной комиссии.
За преступно-халатное отношение к выполнению своих служебных обязанностей, приведшее к тяжелым последствиям, директоров Минского радиозавода и Ленинградского проектного института, Л. Захаренко и В. Никитина, сняли с работы и исключили из партии. Машерову указали на низкий контроль за работой предприятия, поручили рассмотреть на бюро ЦК КПБ факт взрыва в цехе, привлечь к ответственности виновных.
В конце концов Брежнев, поняв, видимо, не совсем объективное рассмотрение вопроса, бросил вслед Машерову реплику:
- Вы там с заводчанами обойдитесь по-человечески.
4 апреля состоялось заседание бюро ЦК Компартии Белоруссии. Председательствовал на нем Машеров. Бюро обсудило постановление ЦК КПСС «Об аварии в цехе футляров Минского радиозавода...»
В постановлении констатировалось, что ЦК КПСС и Советское правительство неоднократно обращали внимание хозяйственных руководителей, партийных, советских и профсоюзных организаций на необходимость создания безопасных условий труда, предотвращение аварий и несчастных случаев на производстве. Однако на ряде предприятий и строек, в колхозах и совхозах, на транспорте республики эти указания выполняются неудовлетворительно. По-прежнему имеют место аварии, грубое нарушение правил и норм техники безопасности. Особенно тяжелый случай произошел на Минском радиозаводе… Это чрезвычайное происшествие стало возможным в результате халатного отношения со стороны отдельных руководителей Ленинградского государственного проектного института, Министерства радиопромышленности и Минского радиозавода к выполнению своих служебных обязанностей, потери бдительности, беззаботности и грубых ошибок, допущенных при проектировании цеха футляров Минского радиозавода, безответственности при его эксплуатации.
Было обращено внимание ЦК КП Белоруссии на необходимость принятия решительных мер по устранению недостатков в сфере охраны труда и техники безопасности на предприятиях, особенно на участках с пожаро-и взрывоопасным характером производства.
Постановление «Об аварии в цехе футляров Минского радиозавода… » бюро ЦК КП Белоруссии приняло «к неукоснительному руководству и выполнению».
К партийной ответственности был привлечен ряд партийных и хозяйственных руководителей. Так, за преступную халатность, допущенную при рассмотрении проектной документации, и прием в эксплуатацию цеха футляров с серьезными недостатками бывшего главного инженера радиозавода Я. Куцера исключили из членов партии.
За преступно-халатное отношение к выполнению служебных обязанностей начальника филиала № 1 Минского радиозавода Н. Хомива сняли с работы и исключили из членов партии. Так же сурово наказали и председателя заводского комитета профсоюзов радиозавода Ю. Иродова. А бывшему секретарю парткома А. Устикову за отсутствие надлежащего контроля и требовательности к руководству завода по созданию на производстве здоровых и безопасных условий труда объявили строгий выговор с занесением в учетную карточку.
Председателя Минского обкома профсоюза работников радиоэлектронной промышленности члена КПСС А. Андреева освободили от занимаемой должности и объявили строгий выговор с занесением в учетную карточку.
Поступило предложение исключить из рядов партии и В. Шарапова, первого секретаря Минского горкома партии. Отстоял его А. Аксенов, второй секретарь ЦК партии (и все же через полтора месяца на очередном заседании бюро ЦК за многие другие ошибки и просчеты в работе его освободили от занимаемой должности).
За серьезные недостатки в работе по воспитанию кадров, ослабление контроля за деятельностью администрации, партийной и профсоюзной организации Минского радиозавода первому секретарю Центрального райкома партии города Минска Г. Ершову был объявлен строгий выговор, а второму секретарю Минского горкома партии В. Лепешкину, курировавшему вопросы промышленности, объявили выговор.
Минскому обкому КПБ поручалось привлечь к партийному наказанию коммунистов, допустивших безответственность при эксплуатации цеха футляров.
Совет Министров СССР совместно с Министерством радиопромышленности обязались обеспечить в 1972 году восстановление цеха футляров Минского радиозавода. В громоздком, из 28 пунктов, постановлении обкомы, горкомы, райкомы, исполкомы области, города, районные Советы депутатов трудящихся, министерства и ведомства БССР, Белсофпроф, ЦК ЛКСМБ должны были сделать необходимые выводы и извлечь уроки, организовать проведение собраний, выступления лекторов по вопросам укрепления дисциплины труда, повышения ответственности работающих. Проверялись состояние техники безопасности на предприятиях, установка на промышленных объектах пожароохранной сигнализации.
А каковы судьбы остальных виновников трагедии?
П. Нефедова, заместителя директора Ленинградского проектного института по науке, М. Деменкова, главного инженера проекта, А. Загребина, начальника отдела, бюро Ленинградского обкома партии исключило из членов КПСС; в отношении Б. Яськова, заместителя главного инженера, бюро Выборгского райкома партии поступило так же.
Выездная судебная коллегия Верховного Суда СССР под председательством Г. Канина, разбирая в Минске в августе уголовное дело по факту взрыва цеха футляров, обсудила характер и степень общественной опасности совершенного каждым подсудимым преступления, личности подсудимых, обстоятельства дела, как отягчающие - гибель людей, так и смягчающие вину. Учли возраст подсудимых, наличие на иждивении несовершеннолетних детей. Почти все подсудимые имели правительственные награды: Никитин был награжден орденами Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени, двумя орденами «Знак почета», Захаренко - двумя орденами Трудового Красного Знамени, Куцер и Хомив - орденами «Знак Почета».
Захаренко, директора Минского радиозавода, Хомива, начальника филиала (цеха футляров), Доштера, энергетика филиала, признали виновными в нарушении правил техники безопасности и промышленной санитарии. Их приговорили к различным срокам тюремного заключения (от одного до трех лет).
Руководители Минского радиозавода обвинялись по 137-й статье Уголовного кодекса Белорусской ССР (нарушение должностным лицом правил техники безопасности и промсанитарии).
***
Об аварии в цехе футляров Минского радиозавода хотели рассказать многие союзные, республиканские газеты. К сожалению, тема была запретной. Что же мешало напечатать такой материал?
Специальный корреспондент «Литературной газеты» Александр Борин по заданию редакции побывал в Минске, подготовил очерк «Взрыв». В начале 1973 года материал был уже набран и сверстан в газетной полосе. Однако в последний момент пришлось его снять. Редакции так и не удалось получить разрешение на публикацию очерка. О закулисных событиях вокруг публикации этой статьи автор рассказал через... шестнадцать лет в статье «Почему не был опубликован очерк о трагедии в Минске».
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги