Пейзанизм

Глава 58

Я уже говорил, что я - атеист? Так я повторю. Всякий торговец вечным загробным счастьем - для меня врун, лгун и обманщик. Вечность - для человеков вещь очень... не воспринимаемая. "Две вещи я предполагаю бесконечными - Вселенную и глупость человеческую. Но насчёт первой я не уверен". Это - Эйнштейн. Счастье вечным - не бывает. Вечное счастье - вечная каторга. Ибо счастье есть элемент процесса, а процессы - всегда заканчиваются. А насчёт "загробного"... Вот я тут сижу. В этой сырой вонючей яме. Вполне загробно. То, что от меня там на дороге у Кащенки осталось - уже давно похоронили. И что тут? Ни вечности, ни покоя. Все счастье - из-под очередного топора выскочить бы. "Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл". И от тебя, голядина патлатая - тоже уйду.

Сухан продолжал давить на уши своим совершенно не управляемым монологом. Он же на вопросы не отвечает - молотит как магнитофон. Плеер без видео. Однако кое-что прорывается.

Насчёт причёски. Ну тут просто - назореи. Опять они же, иудеи. Волхвы довольно чётко выдерживают ограничения ветхозаветных иудеев - не стричь волос, не есть винограда (а откуда ему тут на Угре взяться?). Даже к покойникам не прикасаются - для этого у них прислуга есть. Ну и прикинь - где Иордан, а где Угра. А заморочки одинаковые.

С клыками вампирическими тоже все просто оказалось.

Так вот, когда эти волосатики "идут на дело", то не выпивку заказывают, а вставляют себе в рот медвежьи клыки. Ну что тут непонятно? Африканские племена есть, которые вообще все зубы в треуголку стачивают. Равнобедренные треугольники как зубья у двуручной пилы. И еще красят в чёрный цвет. А эти - только два верхних штифта вытачивают. Под свой зубной протез.

Насчёт моего робкого - "нас выручат"... Забудь и не надейся. Здесь, к северу от Верхней Угры, вроде и недалеко от Рябиновки, расположены два болота: Плетнево и Гудково. Между ними полоса относительно сухой земли. Вот эту "относительно сухую" мы своими задницами в слякоти ямы и чувствуем. Через болота - не пройти, а с торцов... одних ловчих ям - не один десяток. А ведь и еще приспособы есть. Аким поначалу, когда усадьбу ставил да окрестности разведывал, сюда сунулся - едва ноги унёс. У самого Сухана до сих пор на спине отметина - кол с дерева упал. Кто сказал что берёзовые колья не летают? И летают, и кольчуги пробивают.

Обширность познаний Сухана по данной тематике проистекала из его личного, весьма болезненного, опыта.

Через год после того как гридни Свояка выжгли смоленские селения здесь, по Угре, Изя Волынский с Ростиком ударили через Валдай по Верхней Волге. "Поход возмездия". Выжгли там все подчистую вплоть до Углича. И Сухан там был. В ходе проведения рутинной операции по зачистке местности, десяток, в котором Сухан служил, оторвался от основных сил. "Команда поджигателей" несколько завозилась с очередным объектом. Понятно конечно - это же русские дружинники, а не эсэсовская зондеркоманда. Огнемётов нет. А факелами сырую солому запаливать... Заночевали в лесу. А ночью такие же... волосатики подвалили. Не голядские - местные. Мерские. Это другой народ - меря. Но тоже - Велеса чтут, медведю кланяются. Половину дружинников прирезали на месте, остальных пригнали в святилище. Дальше каждую ночь - кому-нибудь встреча с богом. Вот с этим - зубатым, волосатым. Остальным - билеты на лучшие места в зрительном зале.

Сухан тогда вволю нагляделся - и как зверюга боевого товарища кушает, и как "муж добрый" с ума сходит... Спасло его чудо - пошёл проливной дождь. Очередное проведение ритуала - лично его, Сухановского ритуала, было отложено. От дождя просела земля в порубе, и Сухан сумел выбраться. Как он выходил от мерских волхвов - он не помнил. Потом его немного подлечили, но... "К строевой не годен". А тут Аким свою Рябиновку ставить собрался. Вот Сухан сюда и пошёл. Лесная тишина, малолюдство его несколько подлечили. Душа так расколотой и осталось, но хоть кричать по ночам перестал. Думал - пройдёт все, забудется. И тут вот, через 12 лет - повтор, те же грабли. Без надежды на повторное чудо. Не выбраться.

Так что, искать нас если и будут, то недолго и... и не найдут. Так-то... Самое время вспомнить идеи "чучхе". Насчёт опоры на собственные силы. А то ведь грустновато получается:

Мелькнула, было, мысль сыграть на своей как-бы "рюриковизне". Был бы со мною Ивашка - пожалуй рискнул бы. "Короля играет свита". А самозванца - особенно. Но вот с этим... "засохшим" Суханом - не потяну. Да и воротит меня... от "служителей конечной станции подземки". Опять же - результат непредсказуем. Я же не Всеслав, может им князей зомбировать - особый кайф? Оседлать персонаж, находящийся выше в социальной структуре... Ага, и шпоры заточить по-острее. Кстати, не исключено, что Всеслава-то они поначалу "взнуздали". Ну или там - зомбировали. Прямо с рождения.

Так что ж у них за ритуал такой? Конкретики бы мне этой... техники лесного стриптиза у столба. Как же они зомбирование проводят? Фильтрация Сухановского словопотока давала практический нуль. Что косвенно свидетельствовало об эффективности применяемой технологии. Проболтаться оказывается некому. Единственное, что удалось уловить:

-- Он вынет из тебя душу твою. Тело рвать будет, иглами костяными колоть. Кровь твою пить. И перестанет тело твоё быть твоим. Изойдёт душа твоя из тела. И будет она заключена вечно в сосуд. В кость медвежью. Будет волхв греметь ею, будет не давать ей покоя. Будет он посылать дух твой гонцом и в мире духов, и в мире живых, и в мире мёртвых. И многие тяжкие службы будут изнурять душу твою. Не попадёт она ни в рай, и не в ад. Ибо отвергнут её и господь, и диавол. Когда же кость от старости рассыпется, то и душа твоя высыпется в мир этот тварный. Бессмысленная и безвидная. И будет носится здесь, мучаясь и стеная. До скончания веков.

-- Так, с душой - ясно. Что с телом?

Ага. Осциллографа нет, Сухан... в режиме белого акустического шума. Предсказывать - не почему. Мораль? "Раль - не раль, а дело шваль". В смысле - спать пора. У медведей пик активности - в сумерки. Хоть в утренние, хоть - вечерние. Утренние прошли, ждём вечера.

Несмотря на позапрошлую "беговую" ночь, на прошлую - "сентиментально-таскальную", на поза-позапрошлую - "допросную" - спать не получалось. Мокро и неудобно. Я задрёмывал под бубёж Сухана. Проваливался в темноту. От неудобного положения довольно быстро просыпался. Как-то это все напоминало мне Степанидову науку. Когда приснился "спас-на-плети" - проснулся с мощным сердцебиением. Не сразу смог понять - где я. А когда понял... Не ребята, не получится у вас ничего. Комары-переростки кудлатые. Волхвы-кровососы. Никакая зверюга так душу не вынет и не изломает, как свой брат хомосапиенс. А я эту муку прошёл и выжил, закалился. Саввушке, мучителю моему, спасибо.

Столичному палачу-правдоискателю, княжьему кату в третьем поколении я верю больше, чем всякой шерстистой посельщине-деревенщине. В бога я не верю. Ни в какого. Это Сухану и Христос, и Велес - высшее и сверхъестественное. А мне все это - опиум для народа. Наркодиллеров всегда не любил и не боялся. Будет случай - придавлю как вошь сортирную. Не удастся - убегу, вернусь и выжгу. Не смогу убежать - вывернуть... и по той же последовательности. Фиг вам и нафиг, "ловцы душ человеческих". Хоть с Геннисаретского озера, хоть с Плетнева болота.

А что я вообще знаю про волхвов и волхвование? У Пушкина-то концовка... не сильно оптимистическая:

А что еще? Я запустил свою личную молотилку и пошёл молотить по персональной свалке. "Намолот" не радовал - в "закромах" ничего. Потом что-то эдакое проклюнулось: был такой француз - Поль Верлен. Про волхвов он, естественно, "не в зуб ногой". Но переводы его делал Сологуб. А вот там что-то такое...

Тут меня пробило на хи-хи. Чем дальше - тем больше. Довспоминался. Такой текст хорошо говорить интеллигентной любовнице перед раздеванием. Её. Можно - во время или даже после. Прелестный текст из моего прежнего лямурного репертуара. Но как-то в эпоху мини-юбок "волхование колен"... временами несколько вычурно.

А вот тут, в этом среднем средневековье, как представлю эту обомшелую голядину, с медвежьими клыками... Как он пытается изобразить "волхование колен"... И это убоище - "уводит сердце в плен"? Душу мою в малую берцовую загнать? Ну и волхвуй себе своими менисками, пока не порвали. Меня буквально трясло от хохота. А чем еще он волховать будет? - Ягодицами? Ушами? - У-ей-ей... Ха-ха-ха... А потом он сам становится к столбу и гонит полномасштабный мужской стриптиз.

Со всеми ужимками и прыжками. И в конце сдёргивает с себя... волосы, которые на самом деле - парик и замирает в радостном ожидании аплодисментов. А из зала: крики "браво", цветы, за шнурок, на котором клыки медвежьи висят, ассигнации запихивают. "Молодец голядина, красиво раздеваешься. Надо тебя с Велеса на что-нибудь венерическое перевести".

Возникающие в воображении картинки я раскрашивал. То добавляя этому шерстистому вампиру балетную пачку, то одевая его в белые ботфорты до пояса. Где и пристёгиваются. С последующим... вычурно-манерным отстёгиванием. С каждым новым воображаемым эпизодом представляемая морда волхва становилась все более глуповатой и счастливой.

Наверное, это была "истерика на страхе". Но мне перестало быть страшно. Совсем. И стало очень весело. Нервно несколько, но весело и радостно. Я ржал во весь голос. Даже свалился на колени. Встать не могу - держусь руками за живот и хохочу - представляю как выглядит волхование ушами в нестриженой много лет гриве. Ушки голядские шевелятся -- вошки разбегаются.

Ляда в потолке открылась, всунулась еще одна какая-то волосатая морда:

-- Чего тут?

Вид еще одного волосатика, да еще головой вниз, произвёл на меня вполне ожидаемое впечатление - я захохотал еще непрерывнее. Видеть как повисли длинные сосульки грязных волос, как они качаются вокруг заросшей до бровей морды... "Колтун в волосах". И этим они тоже "волхвуют"? Сдерживаясь, давясь смехом, я протянул в его сторону руку и, с претензией на возпровозглашение, вопросил:

-- Ты, волхвохуист, почему не волхвохуешь? Волхвохуёчника потеряли?

-- Чего?

-- Нам тут долго ждать пока вы там оволхвохуеете, наконец? Жрать принеси, велесобище. Гоу-лядина гоу-лядская, давай-давай, гоу-гоу. Или тебя брокером оттрендировать?

Ляда захлопнулась. Я был в восторге. Я в восторге от этого языка. Я от него балдю. А временами - обалдеваю. С его свободой словообразования, с его многозначностью, с его рифмованностью, не нормативной лексикой и сложноподчинёнными с такими же сочинёнными... Со способностью втягивать в себя все что не попадя, и переваривать во что ни попало, в своё исконное. Это же только русскоговорящий "гоблин" на Северо-Западе может сказать: "Не перемаксовал - чипа приходила". От финского maksaa - платить и английского cheap - дешёвый. Это в русском зале можно сказать: "Волобуев! Вот вам меч!" И зал сразу поймёт все. И про Волобуева, и про меч, и что имелось ввиду. И про тебя конкретно - тоже. Ну и что, что нет у нас 13 названий для разновидности снега, как в языке гренландских эскимосов? Зато разновидностей глупости различается в русском языке больше 15. Кто в чем живёт, тот то и именует.

У меня в школе по русскому больше тройки никогда не было, фразу Льва Николаевича насчёт "дубины народной войны", которая у него там встала и гвоздит - я так и не выучил. Но теперь я понял, почему у Шекспира 40 тысяч используемых слов, а Пушкина только 25. А зачем ему больше? Тут-то и эти... употребляй и употребляй. И склоняй. Хочешь по падежам, хочешь - по склонениям. Вон у финнов - 15 падежей. А почему? А потому что наших, любимых, обще- и повсеместно употребимых "в" и "на" - нет. И с временами... Четыре отглагольных времени и ни одного будущего. Нету у Финляндии будущего. Совсем. А у России - есть. А ну-ка проспрягаем. Глагол "ять".

"Вы тут все - голяди голядские! Голядищи! Я вас ял, ю и ять буду. Будете вы не раз-ятые, а совсем от-ятые. За-ём. В "у смерть"."

Ну и кто так сказать может? А у нас - не только сказать - у нас целая река есть. Яик называлась. Пока государыня Екатерина всех там... не отъяла. До состояния полного... Урала.

Язык наш - могучая система. На все случаи жизни - как Библия. Кстати... В библии всего-то шесть тысяч разных слов. Это ж какую эти евреи многозначность прячут за своими ивритскими кракозяблами? Какую-какую... Еврейскую, естественно. Миллиард народу по всему миру до сих пор не может совместить иголку и верблюда. "Ибо сказал Иисус -- легче верблюду пролезть через игольное ушко, чем...". Это он нам сказал. Про верблюда на игле. А им он рассказывал про канат. Который в игольное ушко не лезет. Что логично, в отличии от верблюдовского маразма. Но "верблюд" и "канат" имеют одинаковый набор согласных. А гласные евреи не пишут -- экономят. На чернилах. Они там один раз сэкономили, а мы тут две тысячи лет бедную двугорбую скотину мучаем: все проверяем -- влезет или нет. "А если обточить?".

Никогда не думал, что упражнения по грамматике так повышают настроение. Будто полный, под поясок, стакан гранёный закинул. Аж по всему телу тепло пошло. "Припал к источнику". Ага. И - поплескался. Кстати о Шекспире: говорят, что современный английский более всего пополняется из жаргона американских девочек возраста 12-14 лет. Ну, что они с пьесами делают - видел. Как из "Ромео и Джульетты" получается "Ромка энд Юлька" - знаю. А вот как сонеты? Там эти недо-герлы тоже чего-нибудь...

Ляда снова откинулась. В проёме появилось новое лицо. Точнее - старое. Знакомое. Хохрякович.

-- Жорева не велено - обделаетесь. Квас вот прими.

-- Хохрякович! Змей гадский! Ты зачем меня под этих мохнатых страхозубов подставил? Я же тебе только добро делал - от пытки спас, бабе твоей родить помог. Как же ты теперь сыну своему новорожденному в глаза смотреть будешь? Неблагодарность твоя чёрная - сторицей обёрнется. И на том свете, и на этом. Я ведь выберусь - взыщу, не помилую. Паскуда Хохряковская.

-- Чего?! Ты выберешься!? Ты, гнида рябиновская, здеся сдохнешь. От здешней голядины никто живой не уходил. И ты тут кончишься. Только сперва вынет из тебя голядина душу - и Рябиновке вашей конец придёт. Ты сам, по воле его, или перережешь всех, или сожжёшь усадьбу. И духу вашего мерзкого здеся не останется. Только "пауки" да "медвежатники" жить тута будем. Это наша земля. А вы - сдохните все.

Та-ак. Вполне по-пейзански: "земля -- наша. Остальных -- фтопку". Вот и стратегический план противника проясняется. Из меня вынут душу, а тело приспособят в качестве засланца с диверсионными целями. А душу-то как вынимать будут? Это больнее чем геморрой? Или - дольше? Хохрякович нёс своё.

-- Какой сын? Баба девку родила! На хрена мне девка? Только рот лишний. Сдохла бы и ладно. А хоть бы и сын. Дурак ты, боярыч. Детву я себе еще настругаю. А батя у меня один. Нешто ты думаешь, что я отца родного тебе прощу?

Очередной прокол попаданца. В моё время - ценят детей. Целая отрасль на этом построена - киднеппинг. Телевидение на жалось давит: "ребёнку необходима операция. Денег нет -- помогите". И помогают. А здесь ценность родителей существенно выше цены супруга и детей. Тут же все столяры: "детву еще настрогаю".

Надо было внимательнее "Авдотью-рязаночку" читать. Там вообще - наиболее приоритетный родственник - брат. Выше родителей, детей, мужа. Причём Авдотья так это обосновала, что Тамерлан вообще весь рязанский полон отпустил. Редкий случай - логика женской аргументации пробила даже "Железного хромца". Хотя... Та зима была настолько холодной, что Тамерлан сумел подвести конницу под татарские крепости на островах в дельте Волги. По льду. И сжечь их. Тащить рязанский полон в такие холода через голую степь - корячится попусту. Но она-то этого не знала. А Тамерлан мог и порубить всех прямо на месте, как перебил сто тысяч пленных под Дели в Индии, как Батый посёк русский полон на Селигере, отступая от Игнач-креста.

Патриархат, в сочетании с потенцией и рождаемостью, задаёт другую систему относительных расценок на родственников. Прокол - мой. Только вся ли эта правда?

-- Это ты дурень, отродье Хохряковское. Я тебе батяню бы выкупил. Вместе с братьями твоими. А так вирник угонит их на кудыкину гору. Не видать тебе отца твоего родного. По твоей же собственной глупости. Отцеубийца ты.

Ишь как его разобрало. Шипит, плюётся, даже в поруб лезть собрался. Мне морду бить. "Держите меня семеро". И держат. А может он на ту верховую публику и работает?

-- Врёшь ты все, Хохрячина. Тебе и не надо было отца с братьями домой вернуть. Тебе и надо, что бы они сгинули, чтобы "медвежатники" Рябиновку сожгли. Тогда ты в "Паучьей" веси "вятшим" сядешь, захоронку откопаешь. Будешь как батюшка твой, "пауков" давить да доить. Казна-то, поди, в веси закопана?

-- Ты... мать твою... я тя...

И - слюни брызгами вразлёт. Вместе со словами, междометиями и эмоциями. Похоже, я попал. И насчёт "вятшести", и насчёт спрятанного.

Совпадение ценностей патриархата (за отца отомстить), социализма (возглавить общину) и капитализма (присвоить резервный фонд) - мощная смесь. Против неё чистый патриархат - "спасти отца родного" - не катит. А жена с новорожденной девочкой - да еще и девочкой - вообще расходный материал. Мелочь мелкая. А вот насколько все это "прозрачно" этим "морганатическим" волхвам? В смысле - служителям всемирного божественного морга? Надо прояснить. Для этого надлежит остаться в живых. И для этого - тоже. Секрет живучести самого живучего человека всегда только в том, что его никто еще пока не убил. Вот и сделай это "пока" по-длиннее.

Я уже говорил, что у меня есть скверное свойство - додумавшись до вывода я начинаю его немедленно реализовывать? Со-мыслителей по кухонным со-мышлениям это сильно раздражало. Общефилософская мысль насчёт желательности удлинения "пока" дала немедленный результат - не выпитый Суханом остаток кваса я тихонько вылил в тёмный угол. Пока наверху "семеро держали" Хохряковича. Очень может быть что у меня паранойя. Но от паронойи не умирают. А вот от её отсутствия... Пить хочется. Но... чистую воду я бы попробовал. А вот квас... Потерпим. Чтобы "пока" было длиннее. А Сухан замолчал и затих. Сидит у бревенчатой стенки и качается туда-сюда. Как раввин у "Стена плача".

Тут нам лестницу принесли. Хорошо живут голядины - у нас в Рябиновке из поруба вылезать - только суковатое бревно. А здесь лестница настоящая. Я рванул вперёд - хоть осмотрюсь. А смотреть-то и нечего. Неба не видно - лес. Вокруг вообще - лес густой. Наш поруб торчит срубом. Впереди еще один. За ним костёр высокий горит. Так-то уже стемнело. За костром холм какой-то невысокий виден. И на нем идол деревянный. Как положено - Идолище Поганое. Сильно поганое, судя по запаху.

Сухана тоже вытащили. Стоит, идет, молчит. По команде - поворачивается. Но - никакой. Все реакции... деревянные. Повели нас не прямо к идолу, а чуть в сторону, в обход второго сруба. Оказалось, цель прогулки - демонстрация возможного скорого будущего. Сруб стоит над ямой, но закрывает только её меньшую часть. Большая часть открыта. В ней - здоровенный медведь. Я понимаю - у страха глаза велики. И мой личный страх - не исключение. Понимаю, что в свете факелов габариты и пропорции чётко не определить. Но ведь - чудовище. На территории России водятся медведи от 400 до 600 килограмм весом. Это при росте в холке около метра и общей длине тела 1.5-1.8 метра. А тут уже какое-то... Кадьякское убоище получается. Под три метра в длину, больше тонны весом. Я как-то гризли видел - этот больше. В принципе медведи растут до 10-11 лет. В природе живут до 30, в неволе - до 50. Но это... Такое ощущение, что он как колоссальный кальмар - рос всю свои длинную и непростую жизнь. Может его какой-нибудь "растишкой" кормили? Или гормонами накачивали? Велесово воплощение...

Ещё и старое. Под мышками и в паху шерсть седая. Я такое у старых лисов видел. И вот этот ветеран подземно-богического фронта будет меня кушать? А как у вас с кариесом, дяденька? Хотя, когда эта туша там внизу лежит и тебя внимательно рассматривает... как-то шутки глохнут. И ведь морды у этих... кому-то братьев, кому- то - меньших, - ничего не выражают. "Виннету, не меняя выражения лица, сказал "хау" и откусил собеседнику голову в знак окончания дискуссии".

Нас протащили еще немного. Плотно утоптанная площадка. С одной стороны - полоса зрителей. С полсотни мужчин и подростков. Почти все полуголые, в раскраске. Гуроны, факеншит, с делаварами. Полосы бурой болотной грязи на лицах и телах. У многих на лбу, под глазами, на бицепсах - ярко-красные. Это хорошо - значит где-то недалеко есть красная глина. Кирпичи делать буду. Если... Если выберусь живым и в рассудке.

В фокусе дуги зрителей - три столба. Вкопанные, ошкуренные. С ремнями на них. К среднему привязали Сухана, меня - к другому, сбоку. Вяжут за кисти над головой. Неудобно однако - кровь от рук отольёт, потом больно будет. Если... Если будет "потом". Сухана еще и за щиколотки к столбу притянули. Зрители остаются за спиной в темноте. Там - тихо. Группу поддержки - не привели, клуб фанатов я еще не сделал. Некому орать "Россия, Россия". Да и не про что - нет еще России. Вот же ж - занесло Ваньку в средневековье. Ни футбола, ни фанатов, ни России. И поболеть не за кого. Да и не дадут болеть - тут болящие... быстро переходят в кормящие. Плотью своей.

Перед нами - костёр. Не так - два костра. Между ними - проход метра в два. Костры - высокие, но не сильно широкие. Жерди чумом составлены. Между ними - плотно забито ветками и сучьями. В конце прохода между ними, как раз перед прямым взглядом Сухана, столб. В два обхвата, в три роста. Было живое дерево - внизу еще и корни видны. Идол. На верхнем конце одет медвежий череп. Но не белый. Какой-то... бурый. Грязный. Цвета давно засохшей крови. Факеншит! Так они его и в самом деле кровью мажут! И не только по челюстям и клыкам - вообще по всей головушке! Ниже вокруг в три нитки, в три оборота каждая - украшения. Так иногда мои современницы жемчуга носили.

Только здесь не "златая" - черепная. Черепа человеческие. Верхние - покрупнее, Нижние - самые маленькие. Детские что ли? Перед идолом две голядины стоят. Здоровенные мужики. Да еще и на возвышении - мы на них с низкого места смотрим. Волосатые. Откормленные, но не оплывшие. В белых рубахах. Сверху накидки какие-то. Наверное - медвежьи. Тоже сильно шерстистые. Блох там должно быть... И посохи здоровенные. Не у блох - у волхвов. Выше их ростом. С загогулинами на конце. На верхнем конце - почти петля, а вот на нижнем... Судя по блеску - что-то металлическое. Дубье раскрашенное. Это я про посохи. Хотя и волхвы - тоже. На накидках - ленточки разноцветные пришиты. И понизу - как бахрома, и так, на груди - как орденские. У каждого на шее ожерелье. Из медвежьих клыков. Белых. Будто сахарные. Даже на фоне белых рубах - отсвечивают. И на плечах... будто два аксельбанта на грудь спускаются. Из чёрных блестящих когтей. На поясах какие-то висюльки висят. Кости. Медвежьи и человеческие. У одного рядком две нижние человеческие челюсти болтаются - по-больше и по-меньше. Муж с женой? Отец с сыном? При каждом движении они друг о друга стукаются. Но звуков не слышно - костры ревут. Не в полную силу, не как лесной пожар. Но ничего не разобрать и чувство опасности прямо... разлито вокруг. За спиной еще слышны человеческие вздохи, почёсывание. Лес вокруг листвой немного шумит. Но костры... Тянут на себя все внимание. И звуком, и видом. От пляшущего пламени - взгляда не оторвать. Костровую песнь - не переслушать.

Как-то и ёрничество моё... сникло. А это плохо, эдак я и испугаться могу. И с испугу голову потерять. В прямом и переносном. Но местные подкинули пищу для размышления.

Чем хороша самодеятельность? Участники работают на себя, на своих, на родных и близких. А не на публику. Публика здесь - я. А у них все для своих - лепёж, импровиз и нестыковки. Свои-то поймут. Простят, посочувствуют. Сделают вид что не заметили... как лажанулся. А я - нет. Чужой я здесь, на этом "празднике жизни". Или смерти? Но - чужой. И зачем мне тогда "в чужом пиру похмелье"? Ванюша, веди себя интеллигентно - "незваный гость - хуже татарина". Подымем уровень вежливости до татаро-монгольского. И тихо свалим. По-английски. Где тут мой лордизм-джентельминизм завалялся?

Сначала откуда-то сбоку нарисовался еще один из этих. Из волхвов голядских. Помощник-подсоблятник. Приволок кошму какую-то, начал на ней всякие инструменты раскладывать. Инструменты... гибрид стоматологии со слесаркой. Но - в костяном исполнении. Глядеть на эти колюще-режущие... Но я и не стал - есть повод переключить внимание - используем. А чего это подсоблятник полуголый? А чего такой худой? А пересчитаем ему ребра. Хотя бы чисто визуально. Тут он ко мне повернулся. Что у него клыки медвежьи как брыли собачьи висят - я был готов. Морально. А вот что у него глаза при моем лицезрении удвояются и утрояются...

Не ребятки-голядки-волховатки. Нефиг было меня сюда тащить. Я вам любой ритуал-церемониал поломаю. Просто фактом присутствия. Я вам даже стишок сочинил:

"Капец" поскольку капище. Место где мне на мозги капают. А так можно любым словом с буковкой "ец" обозвать. А можно наоборот:

Стишок конечно... Не Пушкин. Отнюдь-с. Но и не надо. Нам сейчас не до музы, нам бы само-психо-стабилизацию... Подсоблятник засуетился у кошмы, вскочил на ноги, кинулся в проход между кострами. С той стороны голядины с посохами чего-то ему рявкнули. Что-то очень сильно выразительно-возражательное. Придурок вылетел назад. Как пробка из бутылки. Один из клыкастых, которые нас сюда привели, привязали и стояли сзади - спросил. Подсоблятник ответил. Интонация - растерянно-испуганная. Опять, ёшкин кот, не по-русски говорят. В смысле - не по-кривски. Или - кривически.

В накатанном ритуале возникла пауза. Ударение на букву "у". И тянуть. Пока от тоски не завоешь. Текст они что ли забыли? Естественно, пошёл импровиз. А во всяких властных ритуалах импровиз... можно и головушкой ответить. Придурок чуть не плачет. Тычет в мою сторону пальцем. Потом побежал вокруг костров. Там тоже ритуал: подход-отход. Только начальство здесь не обзвездённое, а обмедведённое. Не звездит, а рычит. Из-за костров видно плохо, но придурок к главным на брюхе ползёт. "Ползи-ползи улитка. Прямо на вершину Фудзи". Ух, и навернёшься же ты оттуда. Один из волхвов пошёл сквозь костры к нам, придурок сунулся за ним. Получил от второго акустическую выволочку и посохом по загривку. Побежал в обход уже прихрамывая. Интересно тут - бьют по голове, а болят ноги. Ну и правильно: "дурная голова ногам покоя не даёт".

А у вас, ребятки-велесятки, с кадрами плохо. Дефицит у вас кадровый. Я бы даже сказал - голод. И кадровый, и закадровый. На пособников-подавальщиков. Что ж это вы себе смену не подготовили? За тринадцать-то лет в болоте сидения? Вот Гебельс - тот мужик. Сказал: "дайте нам семь лет, и мы вырастим новую германскую нацию". Как сказал так и сделал. В начале 33-го они власть взяли, а уже в 39-ом - учебный год начали с бомбёжек Варшавы.

А вы не нацию - пыточных инструментов подавальщика воспитать не смогли.

Междукостровый маршрут волхва закончился, как не странно, не у центрального столба с "никаким" Суханом, а у моего. Голядина подошёл на два шага и уставился на мою голову. Под изучающим взглядом этого урода я несколько задёргался. Чего это он? На мне узоров нет. Смутиться бы, покраснеть бы и убраться бы... Куда подальше. Хотя куда я от этого столба денусь? Привязанный.

Волхв поднял свой посох и осторожно потыкал им в мою голову. Мне такое обращение не понравилось. Я сначала зашипел на него, потом покрыл матом. С добавлением индустриализмов. Типа: " раскернить тебе шарокат опорно-двигательный". Мужик слушал внимательно, даже голову набок наклонил. Потом неожиданно сильно стукнул меня по голове. Я взвыл. Он снова стал поднимать свою дубинку. И тут я завыл уже в голос. По-волчьи. Напрягая горло, модулируя уходящий вверх звук. Хорошо получилось. Но воздух в лёгких кончился. Волхв некоторое время смотрел на меня выжидательно, потом снова поднял своё дубье. И вдруг откуда-то слева раздался ответный волчий вой.

Тихо стало. Совсем. Только дерево в огне треснуло. Даже листва не шелестит.

Откуда в медвежьем урочище волки? Никогда волки рядом с медведями не живут. Их охотничьи тропы не пересекаются. Даже волчья стая отходит от добычи, когда голодный царь лесных зверей рычать начинает. Тут же вокруг везде медвежий запах. Никогда...

Кроме одного исключения. Ивашко говорил тогда, еще возле Снова, что князь-волки втроём берут взрослого медведя. Опять мой предрассветный призрак шалит? Так я, вроде бы, еще никого не убил. Тут наоборот - меня... Или он душу мою пасёт - не хочет в чужие лапы отдавать?

Я ощерился на волхва. Как-то совершенно естественно разошлись губы, показывая зубки мои. Клыки-клычочки. Верхняя губа поднялась, начала подёргиваться. Вот сейчас кинусь. На грудь, в горло. Плевать что привязан. Загрызу. Хрип вырву. Зубами. Вцеплюсь и вырву.

Я начал набирать воздух в лёгкие. И... получил мощный и точный удар концом посоха в солнечное сплетение. У-у-е-к-л-м-н... Б... больно. Аж слезы выбило.

Какое, нахрен, святое! Какое распять... Дерьмо, мусор и мерзость. И люди здесь такие же. Предки. Предатели и мерзопакостники. Маразматики и мазохисты. Садюги этнографические. Колдуны дерьмово-медвежьи. Ух как больно-то. И не вздохнуть, и не пукнуть.

Согнуться не давали привязанные над головой руки. Волхв что-то крикнул мне за спину. Оттуда осторожно, но возразили. Голядина снова перехватил посох по-боевому и повторил команду. Сзади вдруг к моей голове прикоснулась рука, подцепила узел банданы на затылке и сдёрнула её. Этот... "шляпник", выдвинулся из-за моего плеча и, держа мою тряпочку на далеко отставленной вытянутой руке шагнул к волхву. Тот отшатнулся, даже отступил на шаг, вытянул посох, на нижний конец которого мою косынку и надели. И вот так, на вытянутом посохе, понёс мою бандану к одному из костров. Будто змею ядовитую. Или - неразорвавшийся боеприпас.

Но не донёс - из-за костров раздался окрик. Командно-недовольный. Все замерли. Немая сцена: "к нам приехал ревизор". Точнее - три. Ревизора. В проходе между кострами появились новые персонажи. "И снова на арене" этого... дурдома три волхва. Два крайних - типовые. Волосатые, клыкатые, посохатые. А вот между ними... Самая главная голядина? Дед древний, седой, в дугу согнутый, плохосамоходный. Ручки трясутся. Тремор. Тремор покоя - наблюдается при болезни Паркинсона. Голядина паркинсоноидальная. С бубном. Офигеть! Вот цыганские танцы в качестве последнего желания... "Холодец заказывали?" И пошла... "цыганочка с выходом". С выходом приговорённого в иные планы бытия.

Волхвы собрались вокруг деда. Он у них что, главный? Это про вот эту развалину Кудря покойный говорил? Это вот этой коллекцией старческих болячек меня Хохрякович пугал? Вот от этого... "клиента богадельни" никто живым не уходил? Да он же еще и слепой!

Мой (мой волхв?! Абзац. Хуже - абзациирую не переставая...) подсунул на палке тряпку для рассмотрения. А дед-то - чуть не носом водит. Зато поддерживающие его как-то... сильно отстранились. Не отпустили деда, но морды отворотили. Будто от моей головной повязки сероводородом несёт. Тоже мне, мамзельки обдиоренные. Я в ней и пропотел-то всего пару раз. От самих-то черте чем несёт. "В чужом глазу и соломину видно..." И добавить: "а в своём заду и дерьма не унюхать".

Голядины долго обсуждали эту тряпку, пару раз свернули и развернули. Мяли, рассматривали на свет. Явно - под разными углами к освещению. Как у них тут с голографией? Будто ищут в ней чего-то. Потом дед тяжко вздохнул и вернул тряпку на подставленный посох. У деда на лице - "следы несбывшихся надежд". У остальных - явное облегчение. Как при удачном извлечении взрывателя в полевых условиях.

Бандана полетела в костер. Первый чисто имущественный ущерб от этих... гопников. Я хотел, было, возразить, живописать неизбежные санкции и ожидаемый размер компенсации. Но мне заткнули рот. Нет, не заткнули. Сзади накинули ремень так, что он проскочил между челюстями аж на десны за зубами. Рот ни открыть, ни закрыть полностью.

Ух как противно. Найдём в этом что-нибудь положительное? Да запросто. Аж два. Во-первых, можно дышать, во вторых - ремень завязали на затылке. А не на столбе. Тогда бы я голову и повернуть не мог. Не ребята, вам до Саввушки... триста вёрст и все лесом.