Пикник на Тенерифе

Глава 1 Как Саймон Темплер немного размялся, а Хоппи Юниац утолил свою жажду

Саймон Темплер нажал до отказа на тормоз, когда громадный кремово-красный «Гирондел» проскочил мимо группы людей, усиленно выяснявших отношения. Покрышки завизжали по булыжной мостовой, и машина остановилась на обочине. Саймон откинулся на спинку сиденья, свесив наружу свои длинные ноги в безупречно скроенных брюках. Из-под небрежно надвинутой шляпы он любовался волнующей сценой, и голубые глаза пылали восторгом, что меньше всего подходило человеку, известному как Святой.

Рядом с ним сидел Хоппи Юниац. Повернув голову, насколько позволяла толстая шея, он также наблюдал за развитием событий с выдававшим напряженную работу мысли выражением на том неровном бугристом месте, которое можно было назвать лицом единственно по географическому признаку. Наконец вывод был сделан, и теперь он уже не мог хранить его в тайне.

— Босс, — заключил Юниац убежденно, — это похоже на драку.

— Это и есть драка, — удовлетворенно заметил Святой и легко соскочил на землю.

Пришел он к такому решению гораздо раньше и с гораздо меньшими усилиями. Когда фары «Гирондела» выхватили из темноты группу схватившихся людей, стало очевидно, что мирная тишина ночи нарушена выяснением отношений, включающим в себя разнообразные меры физического воздействия. Именно потому Святой мгновенно сбросил газ и нажал на тормоз. Единственное, что заставило его промедлить несколько мгновений, это невозможность сразу определить: имеет место тривиальная уличная драка, или же увиденное зрелище обладает некоторыми чертами, способными заинтересовать знатока.

В то время, как он сидел откинувшись на спинку сиденья, неясная масса копошащихся тел разделилась на две группы. В одной двое дородных мужчин явно старались выбить дух из третьего, чья шевелюра в тусклом свете фонаря отливала серебром. В другой группе, которая завершала картинку, еще один представитель сильного пола оттаскивал яростно сопротивлявшуюся девицу, которая явно пыталась помочь седому.

То ли нападавшие были так увлечены своим делом, что даже не заметили его машины, то ли они намеревались продолжать свое дело, пренебрегая случайным вмешательством посторонних, но по мере того, как Святой приближался к месту события, накал конфликта не затухал. Мужчина, боровшийся с девушкой, одной рукой зажимал ей рот, и как раз тут она ухитрилась укусить его за палец. Грязно выругавшись, он отдернул руку, дав девушке шанс позвать на помощь. Святой улыбнулся.

— Не так громко, дорогая, — пробормотал он, — Помощь уже подоспела.

Девушка определенно была красива, и за нее стоило побороться. Это Саймон заметил, когда нападавший развернул ее к себе спиной и укрылся ею, как щитом. Открытие тронуло нежные струны его артистической души: все так и должно быть — красавица в отчаянье, мерзкий негодяй должен получить по заслугам…

У Саймона Темплера появилось неодолимое желание соединить теорию с практикой, и Святой не видел, что могло бы помешать этому. Вот его кулак просвистел над ухом девушки, что-то мягкое хрустнуло под костяшками его пальцев, и стало ясно, что удар достиг цели. Удовлетворенный удачным началом, Саймон почувствовал легкий зуд во всем теле, наполнявший его душу невыразимым блаженством. Даже окружающий его мир стал чуть лучше и приветливей. Вот это была работенка!

— А теперь другой глазок, приятель, — сказал Святой.

Мужчина, отпустив девушку, нанес страшный удар ногой, но Саймон постигал искусство поединка там, где не было рефери, и выпад соперника, который любого мог оставить калекой, пришелся в пустоту. Когда нога нападавшего оказалась в высшей точке траектории, Святой с неподдельным энтузиазмом помог ей продолжить движение. Противник с воплем рухнул на спину, и, чтобы рассеять последние сомнения, Саймон помог его затылку еще раз приложиться к тротуару.

Дрожавшую девушку он взял за руку.

— Садитесь в мою машину. Вон эту, красно-желтую. А я заберу дядюшку…

Она какое-то время недоверчиво смотрела на него, казалось, еще не поняв, что он помог ей, и опасалась ловушки. Святой повернулся к свету. Должно быть, в его лице было что-то развеявшее ее сомнения, так что она кивнула и послушно направилась к машине.

В трех-четырех шагах от Саймона еще двое нападавших даром времени не теряли. Пожилой мужчина уже потерял сознание, и ясно было, что через несколько минут подобного обращения ему придет конец. Он рухнул на землю, как тряпичная кукла, запрокинутая голова свесилась с тротуара. Один из противников наступил ему коленом на грудь, второй же отвлекся, перестав молотить лежащего по ребрам, и повернулся к Святому, постаравшись достать его серией солидных ударов.

Но Святой блокировал один удар, ушел нырком от другого и тут же сам нанес удар в живот, сложивший того пополам. Потом произошло нечто такое, во что сама жертва впоследствии с трудом могла поверить, скорее отнеся воспоминания к последствиям головокружения от того, что две чудовищно сильных руки ухватили его за талию, взметнув высоко вверх, потом раздался мягкий насмешливый голос, пожелавший недолгого, но восхитительного полета, и… последнее, что осталось в памяти, это острая боль в позвоночнике при столкновении с удивительно твердой землей.

Саймон Темплер расслабил мышцы и удовлетворенно вздохнул. Даже более полезные для здоровья упражнения, те однообразные движения с отягощениями, которые менее рискованные натуры используют для накачки внушительной мускулатуры, не смогли бы создать столь совершенную фигуру. Ощущая подлинную радость от осмысленного движения, он беззвучно рассмеялся, увидев, как на него набрасывается последний противник.

Тот был самым крупным из них, с бычьей шеей, хотя Святой и превосходил его в росте на пару дюймов, резко развернувшись, он выхватил из кармана какой-то темный предмет. Это не ушло от внимания Саймона, и он словно клещами молниеносно вцепился в руку нападавшего, отведя ее в сторону. Человек отчаянно пытался освободить руку. Выражение недоумения и удивления появилось на его широком лице, когда он почувствовал, что не в силах шевельнуть рукой, как если бы та окаменела. Тут свободная рука Святого как из катапульты врезалась в его челюсть. Другого такой удар должен был уложить на месте, но этот только заворчал, тряхнул головой и ударил в ответ. Саймон ушел нырком и грудь в грудь сошелся с нападавшим, но в это время что-то глухо хрустнуло, здоровяк обмяк и стал тихо оседать на землю.

Саймон не стал ему препятствовать. Из-за него появилась некрасивая, но предовольная физиономия Хоппи Юниаца, стоявшего с пистолетом в руке.

— Ты часом не застрелил его, приятель? — встревоженно спросил Святой.

— Конечно, нет, босс, — заверил его Хоппи. — Я только врезал ему по темени рукояткой моей «Бетси». Это ему не повредит.

Саймон облегченно вздохнул.

— Не думаю, что он с тобой согласен, — заметил Святой. — Хотя, конечно, можно спорить… Вообще-то неплохое здесь разыгралось сраженьице, прежде чем ты вмешался.

Он с сожалением осмотрелся вокруг: ведь кульминация событий, похоже, уже миновала, оставив некоторый осадок неудовлетворенности. Мужчина с разбитым лицом безуспешно пытался привстать. Один из противников, совершивший короткий полет, лежал, прислонившись к машине, и весьма смахивал на покойника. Его коллега, получивший по голове, казалось, только что уснул. Как бы там ни было, открывшаяся его взору сцена дышала пугающей безмятежностью.

Святой опять вздохнул, но потом, улыбаясь своим мыслям, похлопал Хоппи по плечу.

— Давай-ка разберемся, что нам за птицы попались…

Он подошел к лежащему пожилому мужчине и легко, словно ребенка, взял того на руки. Пора, пожалуй, было предпринимать стратегическое отступление с победного поля брани. Мужчину Саймон уложил на заднем сиденье «Гирондела», велел Хоппи присмотреть за ним и открыл переднюю дверцу девушке.

Та нерешительно переминалась с ноги на ногу. Саймон заметил, что лицо ее омрачено тенью подозрения.

— Поверьте, вам не стоит беспокоиться… Мы можем и пешком…

— Но не с дядюшкой же, — твердо остановил ее Святой. — Ему совсем не хочется гулять.

Он сел за руль и нажал на стартер.

— Кроме того, ваши спарринг-партнеры могут прогуляться следом — они пока еще без сознания, но…

Тут пуля просвистела над их головами и врезалась в стену. Святой ухмыльнулся, как будто это его позабавило, схватил девушку за руку, втащил на переднее сиденье и захлопнул дверцу. Все произошло так быстро, что казалось, он сделал это одним стремительным движением. Когда, не причинив никому вреда, и вторая пуля просвистела над ними, уже вовсю заговорила «Бетси» Юниаца. Заскрежетали колеса, «Гирондел» описал крутой вираж и, набирая скорость, устремился к окраинам Санта-Круз де Тенерифе.

Саймон с удовольствием перебирал в памяти последние события. Он не искал этого приключения, и не его вина, что пришлось временно отвлечься от неотложного и прелестного дела, которое привело его на Канарские острова. Приключение всегда остается приключением, и в нем всегда есть место для большего — этот незыблемый символ веры освещал путь Святого по всем континентам. Кроме того, в этом деле были некоторые особенности, вызывавшие нечто большее, чем досужий интерес.

Он взглянул на девушку, когда они наконец выехали на площадь у гавани.

— Где вы живете? — спросил Саймон небрежным тоном, как будто подвозил их с вечеринки.

— Нигде! — быстро ответила она. Это вырвалось прежде, чем ей удалось сообразить, как смехотворно такой ответ выглядел и сколько новых вопросов мог вызвать. — Я хотела сказать — мне не хотелось бы причинять вам столько хлопот. Вы были слишком добры… и нас можно высадить где угодно, и все будет в порядке.

— Разумеется, — терпеливо согласился он. — Но мне придется напомнить вам о дядюшке, о том, что его нужно нести.

— С ним все в порядке?

Девушка резко обернулась, Саймон сделал то же самое — он уже ставил свой «Гирондел» на стоянку у отеля «Оротава». Казалось, Хоппи не осознал свои обязанности по оказанию первой помощи и вовсю дымил ароматной сигарой, едва не усевшись на своего пациента.

— Будьте уверены, мисс, старый хрыч в полном порядке, — добродушно изрек мистер Юниац. — Ему немного намяли бока, но это ерунда. Вы бы посмотрели, как меня уделали полицейские, когда поймали на кухне.

Саймон заметил, что ее глаза увлажнились.

— Ему нужен врач…

— Нет проблем, — добродушно согласился Святой. — Где живет ваш доктор?

— Боюсь, что не знаю…

— А я тем более. Правда, о местных эскулапах я вам могу сказать, что если он еще жив, так они найдут способ доконать его. Мне лучше присмотреть за ним самому. Почему бы не оставить его здесь и не подлечить немного?

— Я не хотела бы злоупотреблять вашим вниманием.

Святой усмехнулся и потянулся, чтобы открыть заднюю дверцу автомобиля.

— Отведешь его в отель, Хоппи, — велел он. — Сделаешь вид, что он немного перебрал, и отведешь в мой номер. Мы двинемся немного погодя, чтобы не устраивать давки.

Мистер Юниац кивнул, взвалив на себя подопечного и с первых же шагов затянул песню. Слова, которые еще можно было разобрать, заставили Святого возблагодарить Бога, что вряд ли окажутся знающие английский в пределах слышимости.

Девушка снова попыталась протестовать, но Саймон ее остановил.

— Что вас беспокоит? — спросил он тихо, девушка беспомощно пожала плечами в ответ, чувствовалось, что она в страшном напряжении.

— Дайте мне посмотреть на вас.

Саймон снял шляпу и повернулся к ней. Карие глаза внимательно всматривались в его лицо. Он заметил каштановые волосы с медным отливом и красивый рот с яркими, полными, чувственными губами, которые любому могут вскружить голову. А ее взгляду предстало загорелое лицо заядлого путешественника с голубыми-голубыми глазами. Подобное лицо могло взирать на вас с портрета пирата шестнадцатого века. Это было лицо поэта с замашками заядлого сердцееда, лицо нераскаявшегося преступника со спокойной прямотой убежденного идеалиста. Оно могло принадлежать Робин Гуду, тем более что газеты уже не раз называли его Робин Гудом преступного мира.

Но Саймон Темплер не отвернулся и не проявил ни малейшего беспокойства, когда мимо них по главной площади Санта-Круз прошагала парочка гвардиас, тем более что его фотографии хранились в полицейских архивах многих стран. Правда, именно в это время Святой официально в розыске не был, и этот факт многие из тех, кто встречался с ним в прошлом, отмечали с искренним негодованием.

— Я просто… немного расстроена, — сказала она, как будто удовлетворенная результатами своих наблюдений.

— Это естественно, — мягко заметил Саймон. — Ведь быть избитым кучкой негодяев — совсем не то, что может успокоить нервы. Теперь пора взглянуть, что можно сделать для вашего дядюшки.

Он вышел из машины, открыв перед ней дверцу; внутри него все пело, и Саймон знал, что интуиция его не обманывает.

Где-то здесь в окрестностях Санта-Круз его ожидали большие возможности, сулившие приключения и приятные развлечения, и даже больше того — его ожидало настоящее дело. Святой очутился в самой гуще событий, едва успев сойти с корабля, прибывшего всего несколько часов назад, хотя для него это было вполне нормальным.

Ведь если где-нибудь назревала большая заваруха, ему непременно надо оказаться в центре событий: это было его судьбой, компенсацией за все то, чего он был лишен, находясь вне рамок этого общества.

Ему и в голову не приходило сомневаться, что продолжение следует. Иначе зачем было трем головорезам так радикально заниматься человеком, которого он спас? И почему они до последнего отстаивали право продлить свое многотрудное дело? Наверняка дело рано считать закрытым. Но почему девушка так опасается своего спасителя, хотя он недвусмысленно дал ей понять, на чьей он стороне? Тем более непонятно, почему она даже словом не обмолвилась о причине драки, любой бы сделал это не задумываясь. Вопросов было гораздо больше, чем ответов, и ни один не мог быть объяснен обычным грабежом.

— Видите ли, — мягко заметил Саймон, — случившееся заставляет меня полюбопытствовать, стоит ли попадаться на глаза полицейским в ближайшее время. Когда последний раз случилось нечто подобное — это было в Инсбруке, мы с приятелем вмешались в стычку, в которой три головореза измолотили невинного вида парня. Мы раскидали их, и с этого момента у нас начались крупные неприятности. Вдруг оказалось, что невинный паренек нес сумку с украденными драгоценностями, а жуткого вида троица оказалась вполне респектабельными агентами полиции, которые намеревались арестовать его.4 Так что с донкихотскими штучками надо поосторожнее… Что случилось?

Девушка побелела, как смерть, прислонилась к стенке лифта и уставилась на него в упор.

— Ерунда, просто все это вместе…

— Понятно.

Лифт остановился, Саймон открыл дверь кабины, выпуская ее.

— У меня есть бутылочка нектара, которая моментально поставит вас на ноги, если только Хоппи не вылакал ее всю, пытаясь оживить нашего пострадавшего, — заметил Саймон, пока они шли по коридору.

— Надеюсь, вы вывернете его наизнанку, если он себе это позволит, — ответила она.

Святой удивился внезапному изменению ее тона.

Девушка по-прежнему была бледной, как полотно, но уже без прежнего беспокойства во взгляде. Она улыбнулась; ему первый раз удалось увидеть ее улыбку, и он с удовлетворением отметил, что все умозаключения по поводу ее губ полностью подтвердились. В другом месте и в другое время ему в голову наверняка пришла бы какая-нибудь шальная идея, а у дверей номера она уже взяла его под руку. Ее маленькие пальчики прощупали его бицепс.

— Должно быть, вы ужасно сильный, — сказала она.

Святой только пожал плечами.

— Во всяком случае бокал мимо рта не пронесу.

Странный холодок пробежал у него по спине, когда он пропустил ее вперед, входя в номер. Но это не было реакцией на комплимент незнакомки, хотя в ее устах он звучал естественно и искренне. Чувство было почти подсознательным, реакцией растревоженной интуиции. Казалось, он идет по краю пропасти с завязанными глазами; хотя совсем точно представлял себе, что до конца вереницы событий, вызванных последствиями ночного приключения, еще очень далеко.

Старик лежал неподвижно в постели, там, где свалил его Юниац. Сам Хоппи, как и опасался Святой, занялся восстановлением сил, на что уже ушла добрая половина содержимого бутылки, которую Саймон нераспечатанной оставил на столе. Они прибыли вовремя, так как Хоппи как раз собирался продолжить свои эксперименты. Святой отобрал у него бутылку и заткнул пробкой.

— Слава Богу, что у этой бутылки такое узкое горлышко. Будь это обычная посуда, в ней давно бы уже не было ни капли.

С этими словами он подошел к постели, расстегнул на старике куртку и рубашку. Пульс для его возраста был почти в норме, кости, кажется, целы; но все тело превратилось в сплошной синяк, а лицо было разбито и распухло. Наличие внутренних повреждений можно было определить только когда вернется сознание. Дыхание было ровным, рот полуоткрыт, и, казалось, в данный момент жизни старика ничто не угрожало.

Саймон отправился в ванную комнату, намочил в холодной воде полотенце и начал протирать лицо старика, стараясь очистить его от грязи, но девушка его остановила.

— Оставьте это мне. Он выживет?

— Вне всяких сомнений, — заверил ее Саймон.

Оставив ее заниматься делом, он сам подошел к столу и плеснул в бокал немного виски, которое ему удалось спасти. Пока она придерживала голову избитого мужчины, Святой влил виски в его кровоточащий и распухший рот. Старик застонал и зашевелился.

— Это должно помочь, — пробормотал Саймон. — А вам самой необходим отдых.

Девушка кивнула и взяла из его рук бокал, по ее щекам катились слезы. Она быстро выпила, даже не поморщившись, поставила бокал на место и снова повернулась к старику. Теперь она сидела на кровати, придерживая его голову у себя на груди, слегка раскачиваясь, как будто убаюкивая ребенка, протирая его избитое лицо мокрым полотенцем, а слезы продолжали катиться по ее щекам.

— Джорис, — шептала она. — Джорис, дорогой, проснись. Все в порядке… С тобой ведь все в порядке, не так ли, Джорис?

Святой, возвращавшийся к столу, чтобы налить себе виски, так резко остановился, что это не прошло бы для нее незамеченным, не будь она так занята раненым. На секунду-другую Саймон просто окаменел, и снова холодок пробежал по его спине, только на этот раз дошел почти до самых корней волос, он чувствовал странную пустоту в животе, и только сердце продолжало мерно биться, пока он оценивал ситуацию.

Святому казалось, прошла целая вечность, пока он стоял в оцепенении, на самом же деле это заняло несколько секунд. Наконец он очнулся, как и собирался, налил себе виски и не спеша плеснул немного содовой.

— Джорис, — повторил он голосом, который, к большому удивлению, оказался его собственным. — Довольно необычное имя… Кто он?

Страх промелькнул в ее глазах, но она быстро взяла себя в руки.

— Это мой отец, и я всегда звала его Джорис.

— Датское имя, не так ли? — заметил Святой. — Ну вот, кажется, он приходит в себя.

Старик шевельнулся, качнул головой и застонал, как человек, приходящий в себя после наркоза. Саймон вернулся к постели, но девушка жестом попросила его отойти.

— Пожалуйста, оставьте нас на минутку.

Святой ободряюще кивнул и отошел. Потрясение от услышанного уже прошло, и снова его сознание было ясным и чистым, как альпийский ручей. И только напряжение растревоженных нервов напоминало, какой удар ему пришлось взнести.

Он вытряхнул сигарету из пачки, постучал ею по коробке и не спеша прикурил, потом открыл свой бумажник и извлек сложенный листок голубой бумаги.

Это был испанский телеграфный бланк. Наверно, раз в двадцатый он перечитал его, хотя знал уже наизусть каждую букву. Депеша была отправлена из Санта-Круз двадцать второго декабря и адресована некоему Родни Фелсону в мадридский отель «Палас». Ее текст гласил:

«НЕОБХОДИМО ЗАМЕНИТЬ ДЖОРИСА НЕМЕДЛЕННО ТЧК ОБЕСПЕЧЬТЕ НАДЕЖНУЮ ЗАМЕНУ ОЧЕНЬ СРОЧНО

ГРЕЙНЕР»

Саймон сложил листок и аккуратно убрал его, но текст по-прежнему стоял у него перед глазами. Он глубоко затянулся и стал пускать дым кольцами.

— А как фамилия? — поинтересовался Святой, как будто продолжая неспешную беседу.

Прошло некоторое время, прежде чем последовал ответ.

— Ванлинден, — ответила девушка с некоторым вызовом; и Саймон понял, что был абсолютно прав в своих подозрениях, когда пять дней назад он безрассудно мчался всю ночь из Мадрида в Кадис, чтобы успеть на судно, отплывающее в Тенерифе на следующий день.

Он поднял взгляд, заметив, что на физиономии Юниаца появилось выражение, которое могло было бы быть у вулкана перед извержением, будь у того лицо. Глаза его вылезли из орбит, как у краба, лицо побагровело, и человек, не слишком хорошо знакомый с ним, мог бы подумать, что тот задыхается. Святой же моментально понял, что в глубине сознания мистера Юниаца появились первые проблески мысли. Тогда Святой так посмотрел на него, пытаясь заставить замолчать, что его взгляд мог парализовать более чувствительную натуру. Но процесс зашел уже слишком далеко, Хоппи должен был либо высказаться, либо задохнуться.

— Босс, босс, — взорвался он. — Ты слышал это? Джорис Ванлинден! Не тот ли это мужик…

— Да, Хоппи, конечно, это тот самый, — успокоил его Саймон и, быстро подойдя к постели, сел лицом к девушке. Это был случай, когда ему приходилось действовать быстрее, чем он успевал оценить ситуацию, ведь Хоппи в любой миг мог разрушить хрупкий мостик доверия, который удалось возвести. Святой протянул ей руку, и на его лице появилась обезоруживающая улыбка.

— Мисс, — произнес он торжественно. — Вы не хотите пожать мне руку в эту торжественную минуту?

Их руки встретились почти мгновенно.

— Но почему? — спросила она.

— Затем я хотел бы пожать руку самому Джорису Ванлиндену. Мне всегда хотелось познакомиться с теми, кто обтяпал дельце у Грохмана — это было выполнено просто классически, событие Века!

— Мне кажется, я не понимаю, о чем идет речь.

Улыбка не сходила с его лица.

— Ну что вы. Я же говорил, у вашего отца необычное имя, и мне уже приходилось о нем слышать раньше, так что теперь мне его вовек не забыть.

Святой говорил совершенно искренне и правдиво, хотя она об этом могла и не подозревать.

Когда в одну из дождливых ночей кто-то очистил сейф в мастерской Грохмана на Мейден Лейн, в котором хранилось на несколько сот тысяч долларов уже ограненных и необработанных драгоценных камней, полиция заинтересовалась тем, что время ограбления едва ли можно было выбрать удачнее, и здесь явно были замешаны его партнеры по бизнесу. У Грохмана была небольшая мастерская, в которой работал лишь один постоянный огранщик, остальные набирались по мере надобности. Фактически огранщик и был его единственным партнером, работавшим с момента основания дела, и был известен, как один из лучших специалистов в своей области. Естественно, у Грохмана от него не было секретов. И когда Грохман удостоился крупнейшего заказа с момента основания, огранщик был единственным, кто знал, когда все камни соберутся вместе. Имя его было Джорис Ванлинден.

Единственная причина, по которой он не был арестован немедленно, состояла в том, что полиция надеялась, следя за ним, накрыть всю шайку. Но дня через три тот как сквозь землю провалился. Разразился скандал, полиция многих стран получила его фотографии и приметы, но почти четырехлетние поиски ни к чему не привели. Все эти сведения остались не только в полицейских архивах, их продолжала хранить бездонная память Святого…

Саймон Темплер мог без запинки перечислить все более-менее значительные преступления последних пятнадцати лет. Более того, в этом списке наверняка оказались бы события, о которых полиция либо не знала вообще, либо за преступления как таковые не признавала. Он мог сообщить где, когда и при каких обстоятельствах они были совершены, точную стоимость похищенного и, чаще всего, что с ним произошло. Святой мог бы дать детальное описание всех участников преступления и их сообщников, их привычки, адреса притонов, где их можно было застать, и еще массу других полезных сведений. Его память хранила такое количество деталей, что обеспечивала превосходство перед любым полицейским, и для Святого эти сведения были бесценными, неотъемлемой составной частью и прочным фундаментом, на котором строилась его карьера и планировались наиболее впечатляющие операции против преступного мира. Не раз изобретательные бандиты считали, что они в безопасности со своей добычей, но жизнь слишком поздно открывала им глаза на действия великого приватизатора двадцатого века. Его боялись больше, чем полиции, часто он вершил правосудие быстрее и неотвратимее, чем сам Закон.

Саймон ничего не сказал об этом девушке, но не из ложной скромности, и продолжал смотреть ей в глаза с дружеской улыбкой.

— Не надо бояться, вам не о чем беспокоиться. Я сам завязан в этом деле.

— Вы имеете какое-то отношение к полиции?

— У меня с ними масса точек соприкосновения. Им всегда хочется меня арестовать, но пока без особого успеха.

У нее вырвался истерический смешок, который контрастировал с тем ужасом, который царил в ее взгляде минуту назад.

— Так что не нужно больше притворяться.

Девушка встряхнула головой и потерла виски; внезапно деланная веселость слетела с нее, как шелуха, и она снова стала серьезной, а голос продолжал подрагивать.

— Но это неправда! Неправда! Джорис на этом только потерял. Он не из их компании, что бы они ни говорили.

— Звучит не очень убедительно.

— Он — не из них. Да, он помогал им и сообщил все, что просили. Джорис потерял все сбережения на бирже и влез в долги… А у него на руках была я… Они его взяли в долю, и он согласился, так как у Грохмана все было застраховано, но его надули… Его похитили, так как боялись, что он расколется на первом же допросе, и без него им было не обойтись: огранка-то не была закончена. И вот мы очутились здесь, но не получили обещанного. Всегда находились причины. То от камней было трудно избавиться, то попался неуступчивый покупатель, то Бог его знает, что еще. И все это время ему приходилось работать на них.

— Полагаю, это был Грейнер?

Он чувствовал, как дрогнула ее рука.

— Вы его знаете?

— Лично — нет.

— Да, это был он. — Девушка поежилась. — Но если бы его не знаете, то не поймете. Он… даже трудно подобрать слова. Мне иногда кажется, что он — не человек… Но вам откуда это известно?

Саймон достал пачку сигарет и предложил ей. Рука по-прежнему дрожала, ей трудно было удержать кончик сигареты в пламени зажигалки. Он улыбнулся и помог прикурить, удерживая ее руку своими сильными пальцами.

— Как бы то ни было, но Робина там не было. А появись он там, мы с Хоппи ему шею бы свернули. Так что давайте по порядку.

— Откуда вы все знаете?

— Чистая случайность. Как вы, наверно, поняли, я сюда прибыл из Мадрида, где мне встретились Родни Фелсон и Джордж Холби.

— Вы знаете их?

— Не так чтобы близко, но я знаю массу людей, с которыми в жизни не перекинулся и парой слов. Мне просто довелось их встретить. Вы знаете бар «Чикоте»?

— Я никогда не была в Мадриде.

— Если окажетесь там, то передайте Педро мои наилучшие пожелания. «Чикоте» — это один из известнейших баров в мире. Весь Мадрид посещает его. Родни и Джордж — тоже. У Родни была телеграмма, он говорил о ней с Джорджем. Из их беседы я не разобрал ни слова, но вот бросать ее под стол было крайне неосторожно с его стороны. Они ушли, а я поднял.

— Подобрали телеграмму?

Он беззаботно ухмыльнулся.

— Я же вам объяснял, что сам участвую в этом деле. И мне известно — Родни с Джордхсем — одна из лучших парочек по части ювелирных краж в Европе, так что я думал — это может быть интересно, и не ошибся.

Саймон снова достал телеграмму. Она внимательно прочитала текст, и щеки вспыхнули горячечным румянцем, потом кровь отхлынула от лица, и его снова покрыла мертвенная бледность.

— Он отослал это, как только услышал, — прошептала она. — Я так и думала, я чувствовала, что этим кончится. Он никогда не дал бы Джорису уйти!

Саймон не дал бы ей больше двадцати одного; но в ее взгляде читалось столько накопившейся усталости и тоски, что он было усомнился в этом, и странный комок подкатил к его горлу.

— Вы собирались уехать? — спросил он мягко.

Она молча кивнула.

— Джорис продолжал работать по специальности, надеюсь?

— Они заставили его обрабатывать камни. Когда закончились запасы Грохмана, им удалось достать еще, и папе приходилось переогранивать их, чтобы нельзя было идентифицировать. Ему приходилось этим заниматься, его вынуждали. А тут еще и я…

— Теперь они хотят заменить его.

Она снова кивнула.

— Так выразился Грейнер. Мы думали, что сможем уехать куда-нибудь в Южную Америку, где никто нас не знает. Но я боялась, что этому не суждено сбыться. Грейнер не дал бы нам сделать это. Пока Джорис работал на них, все было хорошо. Но они не могли позволить ему уйти… живым. Он слишком много знал, и они собрались убить его… ах, Джорис!

Она инстинктивно прижала отца к себе, и глаза ее снова увлажнились.

— Вы хотите сказать, что они этим и занимались, когда я наткнулся на вас? — спросил он неуверенно. — Мне так не показалось. Ведь можно было просто пристрелить его…

— Не знаю…

— Тем более без денег далеко вам не уйти.

Когда девушка взглянула на него, губы ее дрожали, в глазах читалась неуверенность. Она обдумывала свой ответ, и было ясно, что сейчас солжет.

Святой взглянул на старика. Джорис затих, пока они обсуждали свои проблемы. Но теперь Ванлинден медленно открыл глаза, как бы пробуждаясь от глубокого сна.

Саймон снова взял ее за руку.

— Смотрите.

Он встал и налил виски в стакан. Юниац задумчиво наблюдал эту сцену, покусывая кончик своей сигары. Его мозги были приспособлены для восприятия коротких, односложных приказаний, обращенных к нему лично, поэтому большая часть их беседы благополучно прошла мимо него. Тем более, он знал, что все необходимое будет ему втолковано Святым в надлежащее время, да и вообще его сейчас занимала другая проблема.

— Босс, — произнес он, указывая на непростительное упущение со стороны Саймона. — Там еще осталось в бутылке.

— О’кей, — ответил Святой. — Ты найдешь ему применение.

Он повернулся к постели. Джорис дрожащими руками ощупывал лицо и волосы девушки, хрипло повторяя слабым голосом:

— Где мы, Кристина?.. Как мы оказались здесь?.. Что случилось?

— Все в порядке, дорогой, все хорошо. Тебе надо отдохнуть.

Ванлинден посмотрел на Саймона, его рука сжала ее локоть.

— Кто эти люди? Я не встречал их раньше. Кто это?

— Лежи спокойно, дорогой, — она обращалась с ним, как заботливая мать с капризным ребенком. — Они не причинят нам вреда. Они спасли нас…

— Нам здорово досталось, я помню. Мне никогда не приходилось драться, ты знаешь. Они не причинили тебе вреда, Кристина?

— Нет, дорогой, ни малейшего.

Глаза старика закрылись, было видно, что беседа отняла у него слишком много сил. Неожиданно глаза открылись снова.

— Они забрали его?

— Успокойся, Джорис. Тебе нельзя волноваться.

— Но они забрали его? — Голос стал громче, глаза смотрели в пустоту. Она пыталась уложить его в постель, но, отведя ее руки, старик стал что-то искать у себя в нагрудном кармане, словно не веря себе, потом стал лихорадочно ощупывать карманы, снова и снова выворачивая их.

— Нет, нет, — бормотал Джорис. — Его здесь нет. Его украли! — Он перешел на крик: — Его украли! Это ты взял его?

— Что взял? — безмятежно отозвался Святой.

— Мой билет!

— A-а, билет. Нет, я не видел его. Но если вы обратитесь в пароходную компанию, его можно будет восстановить. Надо только объяснить…

— Да не то! — В голосе Ванлиндена сквозило отчаяние. — Мой лотерейный билет!

— Что?

Кристина вскочила с кровати. Она в ярости уставилась на Саймона, хотя головой едва доставала его плеча.

— Да, — заявила она дрожащим голосом. — Ты взял его?

— Я? — переспросил Саймон и протянул к ней руки. — Обыщите меня, разрежьте на кусочки и сложите снова. Я в жизни не видел его лотерейного билета.

Она резко повернулась и указала на Хоппи Юниаца.

— А он все время находился с Джорисом. Так это его рук дело?

— Ты не брал его, Хоппи? — подхватил Саймон.

Мистер Юниац глотнул и перевел дух.

— Да, босс, я думал, ты будешь не против, ты же вроде как разрешил. И потом в бутылке уже немного осталось.

— Осел! — огрызнулся Святой. — Речь не о виски!

Он повернулся к девушке.

— Хоппи не брал его, а я — тем более. Если не верите, можете вывернуть нас наизнанку. Откуда нам было знать про ваш билет? Сколько он выиграл?

— Теперь это уже не секрет, — вяло сказала она. — Это был билет Рождественской лотереи. Он выиграл первый приз — пятнадцать миллионов песет.

Глава 2 Как Саймон Темплер беседовал с носильщиком, а парочка гвардейцев благополучно воссоединилась

Святой молча уставился на нее, потом перевел взгляд на Ванлиндена.

У него было такое чувство, что это в него, а не в бездонную утробу Хоппи Юниаца, влили две трети бутылки виски. Он знал об этой лотерее и сам иногда покупал билеты, вместе со всеми с нетерпением ожидал результатов тиража, смутно надеясь на удачу. Вообще-то лотерея проводилась в Испании три раза в месяц, но Рождественская была крупнейшим событием года, разыгрывались призы на три миллиона фунтов стерлингов. Газеты наперебой твердили о людях, которые за ночь становились миллионерами, правда, встречать таких счастливцев ему не приходилось, да он и сомневался, что это вообще случается. И вот впервые ему было от чего потерять голову.

— У Джориса был полный билет или только часть? — спросил Саймон как можно спокойнее.

Девушка отрицательно покачала головой. Его неподдельное изумление и озадаченный вид были настолько очевидны, она поняла — Саймон не лжет.

— Нет, у него был полный билет. Должно быть, отец сошел с ума, но считал это единственным выходом, истратив на него все деньги. И выиграл!

Саймон произвел в уме несложный подсчет.

— Почему же билет до сих пор не был оплачен?

— Потому что мы находимся в Тенерифе.

Святой криво усмехнулся.

— Конечно, я совсем упустил это из виду.

— Розыгрыш был двадцать первого. — Кристина говорила почти машинально. — Результаты телеграфировали сюда на следующий день… в тот день, когда Грейнер послал свою телеграмму в Мадрид… Но по телеграфным данным билет не оплатили. Несколько дней назад опубликовали фоторепродукцию официальной таблицы, это тоже не помогло. Вообще-то его, наверное, можно было сдать в банк, чтобы учли как вексель, за два процента, но сомневаюсь, что они стали бы связываться с главным призом. И, значит, надо ждать, пока сюда пришлют официальную таблицу.

— Такова испанская манера ведения дел, не так ли?

— Таблица должна прибыть сегодняшним пароходом, — сказала она.

Некоторое время Саймон пристально разглядывал ее, затем прикурил новую сигарету от своего окурка и стал задумчиво расхаживать по комнате, а Хоппи взирал на него с почти собачьей гордостью за своего хозяина.

Нельзя было сказать, что мозги Юниаца неспособны были переварить более одной идеи. Если быть точным, то ему было по плечу справиться с двумя, правда, при этом одна должна быть относительно привычной и относиться к происходящим событиям. Сейчас это была его вера в непогрешимость Святого и его вдохновение, ниспосланное свыше.

Что касается Саймона, то что-что, а думать он умел. Ему удавалось сконцентрироваться на решении любой проблемы и проработать ее решение без всякого намека на напряжение. Святой мог генерировать идеи и строить планы. Так что простодушный Хоппи, чей интеллект не превышал способностей арифмометра, с благоговением наблюдал за проявлениями сверхъестественного. Когда несколько лет назад судьба свела их в Лондоне, Юниац пришел к заключению, что если он свяжет свою судьбу с такой яркой личностью, то все неприятности в его жизни как рукой снимет. И поскольку это совпадало с планами Святого, тот великодушно позволял ему пристать к своему кораблю, хотя никогда не удерживался вместе с ним более нескольких недель. Предоставленный самому себе, Хоппи мрачно слонялся по белу свету до тех пор, пока ему снова не удавалось вверить свою судьбу этому супермену, гению, который с дивной легкостью ориентировался в пугающих лабиринтах Разума. Какая бы проблема ни возникала перед ними, Хоппи Юниац знал — она будет решена.

Он перегнулся вперед и дружески похлопал Кристину по плечу.

— Все будет о’кей, мисс, — раздался его ободряющий голос. — Босс разберется в этом. С такой башкой он мог бы заправлять большими делами в Штатах.

— Всему есть пределы, — возразил Саймон.

Он постарался систематизировать известные ему детали сложившейся ситуации. Но чем больше он думал над проблемой, тем более фантастической она ему казалась.

Для испанца лотерейный билет — «документе дель портадор», самая ценная бумага из существующих в мире. Его обезличенность, отсутствие ссылок на принадлежность, в сочетании с многочисленными указаниями и судебными распоряжениями и Бог знает какими еще формальностями делали его единственным документом, позволяющим получить выпавший на него выигрыш. У продавца билета не оставалось даже корешка квитанции или чего-либо подобного, и управление лотереей становилось бессмысленным делом. Другими словами, тот клочок бумаги, которого лишился Ванлинден, не более семи дюймов в длину и четырех в ширину, разделенный на двадцать частей, был единственным основанием для выплаты пятнадцати миллионов песет, то есть двух миллионов долларов или четырехсот тысяч фунтов по самым скромным подсчетам, то есть более трехсот пятидесяти тысяч долларов за квадратный дюйм. Другими словами, этот билет — самая дорогостоящая, компактная, обезличенная ценная бумага на свете, и каждый мог предъявить на него свои права.

Он перестал расхаживать по комнате и снова посмотрел на Ванлиндена. Силы оставили старика, и тот снова повалился на подушки. Его слабый, измученный взгляд по-прежнему преследовал Святого, но убедившись, что Саймон ничего не знал, взгляд вдруг потух, и только боль застыла на лице.

Святой повернулся к девушке.

— Если намерения Грейнера были таковы, то почему он дал вам уйти?

— Он и не собирался, и я не верила ему. Каждый день мне становилось все страшнее, я боялась за Джориса. Когда стало известно, что официальная таблица наконец-то прибудет из Мадрида… я была уверена… Джорис не проснулся бы на следующее утро.

— И вы решили сматывать удочки?

Она кивнула.

— Мы сделали вид, что ложимся пораньше, и вылезли в окно. Грейнер еще не спустил собак…

— У них сторожевые собаки?

Девушка вздохнула.

— Да, но они еще были на привязи, и нам удалось ускользнуть. Потом они хватились и догнали нас. А тут приехали вы.

Святой задумчиво пускал дым кольцами.

— Итак, они заполучили билет, но явно не собирались убивать Джориса, не так ли? — Он пристально смотрел на нее. — Вам это не кажется странным?

Она запустила руку в свои густые, спутанные волосы.

— Боже мой, откуда мне знать?

— Подумайте, ведь они могли убрать Ванлиндена, потому что он знал слишком много. У них могла быть и другая причина. Если бы он удрал, лишившись билета, то мог поднять страшный шум. Это не так просто, но возможно. Люди редко покупают полный билет за две тысячи песет, чаще только часть, особенно в такой дыре, как эта, так что неудивительно, что продавец мог его запомнить. Если бы он умер, можно было сказать, что купили билет у него, а вот если он поднимет шум, то…

— Интересно, как? Он полицию сам за версту обходит…

— Здесь можно поспорить. Ведь Джорису было бы уже нечего терять. Взгляните на это дело его глазами, богатство почти у него в кармане, только руку протяни, и вот в последний момент кто-то лишает его всего. Здесь можно ошалеть от ярости и отомстить любой ценой. Не знаю, каков у Робина Грейнера психолог, но мне хотелось бы взглянуть на эту ситуацию его глазами. А что ты думаешь по этому поводу, Хоппи?

Некрасивое лицо мистера Юниаца скривилось в мучительном упреке. Даже во время полного спокойствия и безмятежности оно напоминало нечто, сработанное из сырой глины скульптором-любителем. А в тот момент оно смахивало на произведение футуриста и просто просилось в музей авангардизма. Мистер Юниац, однако, мало заботился о своей красоте, человек простых вкусов и безыскусных взглядов просто поморщился, услышав слово «думать».

— Кто — я? — мучительно выдавил он.

— Да, ты.

Юниац откусил кусок своей сигары и задумчиво проглотил его.

— Ну, босс, — начал он неуверенно, заметил на себе взгляд Святого и продолжил свои мучения. — Этот парень, Грейнер, ты о нем говорил мне в Мадриде?

— Точно.

— Из-за него мы приехали сюда?

— Опять верно.

— Лотерейщик? — выпалил Хоппи, ощутив под ногами твердую почву.

Саймон одобрительно кивнул.

— Кажется, самую суть ты ухватил. Полагаю, пока что можешь называть Грейнера лотерейщиком. Тем более что билет находится у него. Вопрос в том — что дальше?

— Дело верное, босс, — легкомысленно заявил Юниац.

Святой медленно опустился в кресло.

— Что-то ты разговорился, впервые в жизни, — удивленно заметил он. — То ли это виски подействовало, то ли что-то запало в голову?

Юниац прищурился.

— Верняк, босс. Нам только и надо подойти к этому типу, сказать, что, если он не возьмет нас в долю в этом рэкете, мы натравим на него легавых. Все выгорит. Деваться некуда, — закончил Хоппи свою речь.

Святой с сожалением посмотрел на него.

— Дурья твоя башка, — сказал он. — Это не рэкет. Это испанская официальная лотерея, она вполне законна, ее проводит не Грейнер. Он только заполучил билет, который выиграл главный приз.

Хоппи Юниац выглядел расстроенным, он чувствовал, что испанское правительство нанесло ему личное оскорбление, и это наводило его на грустные размышления.

— Да нет, босс, — затянул он старую песню.

— Но мне все ясно, — выдохнул Святой, вскочив на ноги.

Кристина Ванлинден, восторженно следившая за ним, почувствовала неодолимую силу — то, что ей больше всего нравилось в мужчинах. Какие бы сомнения ни владели им, личность его безраздельно царила в комнате и подавляла всех. А он продолжал улыбаться. И самоуверенная, чуть хвастливая жестикуляция сопровождала каждое его движение.

— Грейнер заполучил билет, но Джорис у нас, и пока он не сошел со сцены, тот побоится предъявлять билет к оплате. Ему придется постараться заполучить Джориса назад. Робин может себе позволить подождать несколько дней и постараться найти способ обойти препятствия. Так что ставки сделаны. Грейнер постарается использовать свои козыри, а мы — свои. И нашим следующим шагом будут переговоры с ним.

Саймон заметил, как крепко сжались губы Кристины.

— Переговоры с Грейнером? Вы этого не сделаете.

— Отчего же? — мрачно ответил Святой. — Он ждет меня!

Ее глаза расширились от ужаса.

— Вас?

— Ну разумеется. Мы поздно сошли на берег, потом никак не могли дождаться, пока выгрузят машину. Оставшаяся часть дня прошла в попытках заполучить отметку в документах. О, Тенерифе! После всех формальностей нам нужно было хорошо подкрепиться и опрокинуть пару стаканчиков. Естественно, мы навели справки о Грейнере, и от шести местных жителей получили абсолютно разноречивую информацию, так что нам оставалось попытаться найти его самим. Вот тут мы налетели на вас. — Святой улыбнулся. — Так что Робин ждет меня, все правильно!

— Почему?

Саймон посмотрел на часы.

— А вам не кажется, что уже полночь, и прежде, чем мы продолжим беседу, Джорису нужен отдых? — Он прошелся по комнате. — Да, вот еще, нам надо скрыть, что Джорис здесь. Первое, что сделает Грейнер, — это направит своих людей по отелям. Хоппи провел его сюда под видом пьяного, дежурный не знает кто это. Пару деньков он отсидится здесь, потом решим, что делать. Тебе понятно, Хоппи? Сам можешь разместиться на полу или в ванной.

— Порядок, босс. Мне-то без разницы, — хрюкнул Юниац.

— Хорошо. — Саймон улыбнулся девушке. — Тогда я схожу вниз и раздобуду комнату для вас.

Он быстро сбежал вниз по лестнице. Подняв такой шум, словно полдюжины взломщиков вышибли тараном входную дверь, ему удалось заполучить ночного портье и объяснить ему, в чем дело. Тот тупо посмотрел на него.

— Маньяна, — ответил он и с чисто местной находчивостью объяснил, что завтра кто-нибудь придет и все уладит.

— Завтра может начаться извержение вулкана, и тогда обитателям этого Богом забытого места придется впервые в жизни шевелиться. А мне нужна комната сегодня, не проще ли взглянуть в регистрационную книгу?

— Она заперта в сейфе, — последовал пессимистический ответ.

Святой тяжело вздохнул.

— Это для леди, — пытался объяснить он, взывая к пресловутому испанскому духу рыцарского отношения к женщине.

Человек за стойкой продолжал изумленно пялить на него глаза, не понимая, почему столько шума из-за того, что синьорите нужна комната?

— У вас же есть номер, — заметил портье.

— Теперь мне нужен еще один. Неужели у вас нет списка сданных номеров, вы же должны знать, скольких постояльцев надо впустить, прежде чем запрете входную дверь.

— Есть такой список, — осторожно согласился портье.

— Так где же он?

Человек пошарил за стойкой, и на свет появился грязный обрывок бумаги. Саймон взглянул на него.

— Ну вот; а вам не приходило в голову, что номера, не помеченные в этом списке, свободны?

— Нет, потому что тут и половины номеров не записано.

Саймон тяжело вздохнул.

— Вы еще кого-нибудь ждете?

— Только из пятьдесят первого номера, — ответил портье, очевидно, руководствуясь своим собственным методом определения отсутствующих постояльцев.

— Тогда все оставшиеся ключи от свободных номеров, — настаивал Святой, чье общение с Юниацем сделало его чрезвычайно искусным в объяснении прописных истин.

Портье неожиданно согласился, что это может соответствовать истине.

— Так сдайте мне один из них, — сказал Святой, потянулся через стойку и взял ключи от сорок девятого номера, соседнего с его собственным. Когда он нажал кнопку своего этажа, лифт даже не сдвинулся с места.

— Но фунсьональ, — сказал портье с чувством глубокого удовлетворения.

Саймон еще не успел одолеть первый пролет лестницы, а из-за стойки уже снова доносился храп.

По дороге он пришел в хорошее расположение духа, забыв о недостатках жителей Канарских островов. У него было над чем поразмышлять, он уже начал ощущать ужасную нехватку времени, когда вставали вопросы, не терпящие отлагательств…

— Ты знаешь, Хоппи, — заметил он, входя в спальную, — по сравнению с местными жителями ты просто гениален и мог бы стать у них мэром. Но как бы там ни было, я достал номер.

Подойдя к постели, он снова прощупал пульс у Ванлиндена.

— Вы в состоянии передвигаться? — спросил он.

— Постараюсь.

— Дайте мне пять минут отвести Джориса и уложить его в постель, — сказал Саймон Кристине. — Потом Хоппи отведет вас.

Дверь номера Юниаца была чуть дальше по коридору, а номер Кристины располагался как раз между ним и номером Святого. Ванлинден буквально повис у него на руке.

— Поверьте, я могу сам позаботиться о себе, — заявил тот, когда они добрались до места назначения, и Саймон не без колебаний отпустил его.

Старик стал снимать пальто, вынул руку из рукава, потом некоторое время стоял неподвижно, и тут на его лице появилось по-детски озадаченное выражение.

— Мне кажется, я еще не совсем оправился, — сказал он и, как подкошенный, рухнул на кровать.

Саймон раздел его. Без одежды тот представлял жалкое зрелище, кожа да кости. Он был покрыт синяками и кровоподтеками, которые выделялись на фоне белого, почти прозрачного тела. Саймон снова ощупал самые сильные повреждения своими ловкими пальцами, затем облачил его в шелковую пижаму Хоппи Юниаца и уложил в постель. Тут же вошли Хоппи с Кристиной. Саймон отправился в свой номер и вскоре вернулся с парой крошечных белых таблеток и стаканом воды в руке.

— Примите, это поможет вам отдохнуть.

Ему пришлось поддерживать голову старика, пока тот пил воду. Ванлинден взглянул на него.

— Вы так добры ко мне, а я очень устал.

— Завтра вы будете себя чувствовать, как бойцовый петушок, — успокоил его Святой.

Он взял Хоппи за руку и вывел из комнаты. И ободряющая улыбка сразу исчезла с его лица. Джорис Ванлинден был стар не только телом, но и духом. Четыре года безнадежности и отчаяния сыграли свою роль. Как на нем скажутся последствия ночного избиения и шока от пропажи злосчастного билета?

Саймон уселся на перила и закурил, спокойно обдумывая ситуацию. Ничего путного в голову не приходило. Он указал на двери.

— Когда вернешься, Хоппи, закрой дверь на ключ и положи его в карман. Никого не впускай и не выпускай до тех пор, пока я не вернусь утром, и сам не выходи, тем более ночью.

— О’кей, босс.

Мистер Юниац чиркнул спичкой, раскурил то, что осталось от недожеванной сигары, и посмотрел на Святого с выражением, которое у любого другого человека говорило бы о глубоких раздумьях.

— Этот лотерейный билет потянет на целое состояние.

— Верно, Хоппи. Он стоит два миллиона долларов.

— Ну, босс. — Хоппи посчитал на пальцах. — Куда я дену пятьсот кусков?!

— Что ты хочешь сказать?

— Я думал, что дележка будет как в прошлый раз. Полмиллиона мне и полтора тебе. Или я много запросил? — задумался Хоппи.

— Это обсудим, когда он будет у нас в руках, — скороговоркой ответил Святой. Тут дверь открылась, и на пороге появилась Кристина, согласно кивая в ответ на его последнюю фразу.

— Он уже спит. Не понимаю, зачем я должна лишать вашего друга нормального отдыха. Могу прикорнуть на стуле и заодно присмотреть за Джорисом.

— Ради Бога, только не это. Хоппи может спать где угодно. Он и так целый день дремлет на ходу. Если Джорису что-нибудь понадобится, Хоппи всегда под рукой, да и я приду на помощь. В случае необходимости позовем вас, но все равно и Джорису, и вам надо как следует отдохнуть.

Он мягко, но настойчиво подтолкнул Хоппи к его номеру и открыл дверь Кристины ключом, добытым у портье. Саймон включил свет, вошел вслед за Кристиной, запер дверь и передал ей ключ.

— Пусть будет заперто, на всякий случай, если Грейнеру и его шайке не спится. Еще заприте смежную дверь между номерами.

Он направился к себе, намереваясь поискать халат в чемодане. Когда Саймон перебросил его через левую руку, она все еще была рядом.

— Это все, что я могу сделать для вас. Боюсь, моя пижама окажется вам великовата, но, если вы не против, можете выбирать любую. Что-то еще?

— Лишняя сигарета найдется?

Взяв нераскрытую пачку с ночного столика, он передал ей.

— Все, что могу…

Кристина не двинулась с места. Она стояла, глубоко засунув руки в карманы своего легкого пальто, с пижамой, переброшенной через руку. Освещение подчеркивало медный отлив ее волос. Под расстегнутым пальто, перехваченным на талии поясом, тонкое платье выгодно подчеркивало стройную фигурку.

— Но почему Грейнер ждет вас? — спросила она.

Святой присел на край кровати.

— Это очень просто, я ведь ответил на его телеграмму.

— Как?!

— Очень просто. Я знал, что Фелсон и Холби спецы по драгоценностям. Имя Джориса говорило о многом… Честно говоря, оно ассоциировалось для меня с одной из самых знаменитых краж. В этом деле участвовал неизвестный мне мистер Грейнер, и я посчитал, что на него неплохо взглянуть, и немедленно телеграфировал: «Знаю интересующего вас человека. Он выезжает немедленно». А подписался — «Фелсон».

— И вы будете сотрудничать с ним?

— Я не имею понятия, как гранят алмазы, и, тем более, ни на кого не работаю. Мне просто пришло в голову, что на этом деле можно неплохо заработать, если познакомиться с Робином поближе. Он за все заплатит, правда, не по своей воле.

— Понятно. — В ее глазах запрыгали чертики. — Вы рассчитывали шантажировать его.

Его брови слегка приподнялись и придали лицу насмешливое выражение.

— Не совсем так. Точнее, совсем не так. Я в некотором роде идеалист. Что-то вроде борца с несправедливостью. Ну почему у Грейнера должно быть столько бриллиантов, если у меня их нет. А если хоть часть из ваших рассказов о нем соответствует действительности, то это просто вопрос чести. Потому я и послал телеграмму.

— А если Родни сам ответил ему?

Саймон улыбнулся.

— Не думаю. Я сопровождал их до тех пор, пока к ним не подошла парочка в штатском, что-то предъявила им и увезла обоих. Судя по выражению лиц, дельце у них не выгорело, и на телеграмму они ответят еще не скоро.

— Но вас могут опознать.

— Сомневаюсь. Там было слишком темно. Я сам могу опознать только отметины, которые я им оставил, кроме того мое лицо скрывала надвинутая на лоб шляпа. Нет, попробовать стоит.

Он встал и оказался с ней лицом к лицу, положив руки ей на плечи.

— И хватит нервничать. Конечно, трудно это выкинуть из головы, но постараться стоит. Утром нам еще много работать.

— Джорис говорит, что мы вам очень обязаны.

— За то, что выполнил свою работу только наполовину? — легкомысленно заметил Святой.

— За то, что вы такой практичный и уверенный в себе. Когда вы нам пришли на помощь, вдруг появилась надежда. В вас есть что-то такое…

Она смотрела ему в глаза, слегка запрокинув голову, и была так близко, что он ощущал тепло ее тела. Непроизвольно и сердце его забилось чаще, но голова была ясной. Саймон улыбнулся; она неожиданно отвернулась и, не оглядываясь, вышла из комнаты. Святой достал сигарету, с минуту постоял неподвижно, потом направился к зеркалу и бесстрастно осмотрел себя.

— Тебя соблазняют, — заметил он вслух.

И вспомнил, что его «Гирондел» остался перед отелем. Не мог же он стоять там всю ночь, при этой мысли он нахмурился, виня себя в упущении. Но что поделаешь, слишком много событий произошло в этот вечер, слишком много забот они принесли, и многое еще нужно было обдумать. По счастью, ему удалось снять гараж заранее, так что Святой открыл дверь и снова сбежал по лестнице.

Площадь уже опустела — Санта-Круз затихал рано, по одной-единственной убедительной причине — делать было совершенно нечего. Саймон сел в машину и направился к Калле Кастильо. Он ехал медленно, чувствуя легкое урчание мощного мотора, зажав сигарету в уголке рта, пальцы слегка касались руля. Все это действовало успокаивающе, у него было такое ощущение, что машина идет сама, без малейшего вмешательства с его стороны. Вначале он собирался только поставить машину в гараж, но проехал мимо, даже не обернувшись. «Гирондел» направился по шоссе Ла Лагуна в сторону дома Робина Грейнера.

Саймон Темплер начал мурлыкать себе под нос нечто созвучное с рокотом мотора. Свежий ночной воздух приятно освежал лицо. Довольная улыбка не сходила с его губ.

Возможно, он был немного сумасшедшим. Если так, то это началось не вчера, и уже было слишком поздно горевать об этом. Ведь его кредо было — удача не ждет, и все, что он делал до сих пор или еще собирался делать, только укрепляло устои этой веры. Он просто обязан был навестить Робина Грейнера. И в этот момент Святой чувствовал себя свежим и бодрым, как после холодного душа, а короткий, но многообещающий эпизод на обочине только раздразнил его аппетит. Зачем ему ждать, пока какой-нибудь испанский лодырь займется этим делом, сулившим немалую выгоду?

У него пока не было ни одной толковой идеи, а вместо плана — чистый лист бумаги, на котором под влиянием обстоятельств или интуиции предстояло появиться существенным его деталям. Святой всегда был готов к любому повороту судьбы, это его даже забавляло…

Улыбка тронула его губы, когда он узнал место, где Джорис Ванлинден так удачно ввел его в курс дела; затем ему удалось вовремя затормозить, чтобы спасти жизнь патрульных — пары гвардиас ди асальто, которые выскочили на дорогу перед самым радиатором и жестами приказали ему остановиться. Осмотревшись, Саймон обнаружил, что дорога просто кишит гвардейцами всех форм и размеров. Тут были и черные треуголки гвардиас сивилес, а в темноте поблескивали затворы карабинов. В Испании существует множество видов гвардиас по разным профилям полицейской работы, и всем казалось, что у этого слова нет единственного числа, так как увидеть их можно было только парами — парейас. Даже учитывая это, Святой был поражён необычным скоплением, а тем временем гвардейцы, которые остановили его, приближались к нему с обеих сторон машины. Свет карманного фонаря ударил ему в лицо.

— Куда вы направляетесь? — отрывисто спросили его по-испански.

— Навестить приятеля. Он меня ждет, — на этом же языке ответил Саймон.

— Байе Астед.

Святой вышел из машины, другой гвардеец обошел машину и воссоединился со своим напарником. Это было похоже на воссоединение сиамских близнецов. Один из них быстро обыскал его, Святой с облегчением вспомнил, что раз он покинул отель с самыми невинными намерениями, то не потрудился захватить пистолет. Единственным его оружием был метательный нож, прикрепленный ремнем к левой руке, но обыск не отличался особой тщательностью, и тот не был обнаружен.

— Су документасьон?

Саймон предъявил свой паспорт, который был изучен и возвращен назад.

— Туриста?

— Си.

— Буэно. Сига астед.

Святой почесал затылок.

— Что там случилось? — полюбопытствовал он.

— Вас это не касается, — ответила говорящая половина пары недружелюбно и отступила в темноту.

Саймон вновь сел за руль и тронул с места. Конечно, — размышлял он, — спасение Джориса Ванлиндена прошло несколько шумно, как ему вспомнилось, в конце даже прозвучала пара выстрелов, которую, несомненно, можно было услышать издалека. Но скопление гвардиас на таком пятачке было бы явно не пропорционально событию, даже если руководство считало, что чем больше полиции на месте преступления, тем больше вероятность предотвращения другого преступления. Он ломал голову, стараясь воскресить в памяти детали, которые могли ускользнуть от него, но тут увидел длинную беленую стену, которой ему настоятельно советовали опасаться, и та временно отвлекла его от других проблем.

Через сотню ярдов он остановил машину в самой узкой части дороги. Святой заглушил мотор, погасил фары и вышел из машины. В середине стены находились ворота, совершенно глухие, так что заглянуть внутрь было просто невозможно. В нижней их части была небольшая калитка. Саймон обследовал ее при свете карманного фонаря размером не больше авторучки и с трудом разобрал надпись на потемневшей медной пластине «Лас Марипозас». Это был дом Грейнера.

Он прошелся вдоль стены, а когда она закончилась, перелез через сетчатую ограду примыкающего к дому луга и зашел с другой стороны, таким образом обойдя вокруг и снова оказавшись на дороге. Все это время стена ни разу не прервалась, на несколько футов возвышаясь над его головой. Да, на лицо были все признаки хорошо организованного преступления, а Саймон Темплер всегда одобрял хорошую подготовку даже у негодяев. Они вносили в его жизнь необходимое разнообразие.

Само здание стояло в углу прямоугольного двора, так что один из углов окружающей его стены был образован стенами самого дома. Единственные проемы в этой стене были образованы двумя или тремя зарешеченными окнами на верхнем этаже. Кроме этих небольших амбразур стены, выраставшие прямо из земли, возвышались на тридцать футов без единой щели, за которую можно было зацепиться. Проникнуть в дом таким путем было невозможно. Он вернулся назад и исследовал стену со стороны примыкающего луга. После того как ему удалось дотянуться до вершины изгороди, Саймон почувствовал под руками сплетение колючей проволоки. Человеку пониже ростом пришлось бы подпрыгнуть, чтобы зацепиться за гребень, в результате его ладони превратились бы в кровоточащие ссадины. Саймон снял туфли, поставил их на гребень забора и, зацепившись за них, подтянулся на руках. Его взгляду открылась тонкая медная проволока, натянутая на кронштейнах восьмидюймовой высоты и с небольшим наклоном наружу, что делало ее практически невидимой до тех пор, пока он едва не уперся в нее носом. Расставь он по-другому свои туфли или будь чуть более неуклюжим, то неизбежно бы задел ее. Внимательно осмотрев ее, Святой осторожно опустился на землю, достал туфли и снова надел их.

Конечно, назначение проволоки было ему пока неясно, но вид ее ему не понравился. Она не была достаточно прочной, чтобы удержать кого-либо от проникновения внутрь, и даже не была колючей, но установленной так, что невозможно было перелезть, не зацепив ее. Скорее всего она была связана с сигнализацией, или же по ней протекал электрический ток, Саймон был твердо уверен, что проволока оказалась там не ради забавы. Он все больше уважал организаторский талант Робина Грейнера, что тем не менее не лишало его присутствия духа.

— Жизнь, — сказал Святой своему ангелу-хранителю, — становится все более привлекательной.

За стеной раздался странный шорох, не сильнее, чем скрип ветвей дерева под дуновением ветра, тут он заметил, что никакого ветра нет и в помине… Саймон замер, так что стало слышно, как кровь пульсирует в его жилах. Шорох удалялся. Его явно вызвало движение какого-то существа по ту сторону забора; послышалось тяжелое сопение, и тут ему вспомнились слова Кристины Ванлинден: «Они тогда еще не спустили собак…»

Он замер, в любую секунду ожидая, что тишина ночи будет взорвана яростным лаем; но ничего не произошло. Издалека раздался гудок парохода, проехала машина, и снова наступила гнетущая тишина. Наконец Святой решился продолжить свой путь, но по ту сторону изгороди шорох сопровождал его до самой дороги. Тишина стала действовать ему на нервы, предательский холодок пробежал по спине.

У ворот он остановился, закурил и попытался оценить ситуацию. Проникнуть внутрь, не вызывая шума и не подняв тревоги, было невозможно. Кроме того, по ту сторону поджидали собаки, чьей задачей было не столько поднять тревогу, сколько разобраться с нарушителем по-своему.

Одна из основных заповедей Саймона Темплера гласила, что чем сложнее и запутаннее становилась ситуация, тем проще был ключ к ее решению, надо было только найти его. В данном же случае решение было чрезвычайно простым: Святой подошел к воротам и надавил на кнопку звонка.

После некоторой паузы он услышал шаги. В калитке открылось окошко, правда, в темноте трудно было рассмотреть человека, выглянувшего из него.

— Куэн эс?

Святой пока не видел надобности рекламировать, что он говорил по-испански не хуже любого кастильца.

— Мистер Грейнер ждет меня.

— Кто здесь? — повторил голос, но уже по-английски.

— Я от мистера Фелсона.

— Подождите минутку.

Снова наступила пауза. Саймон услышал тихий свист, царапанье когтей по камням мостовой и бряцанье цепей. Наконец в замке повернулся ключ, засовы отодвинули, и калитка открылась.

— Входите.

Саймон протиснулся в узкий проем и осмотрелся. Человек, открывший ему, согнулся, гремя запорами. Святой насчитал их не менее пяти, и все они были соединены с блестевшими металлическими контактами.

Задумчиво смотрел он на открывшуюся картину. Собаки были привязаны к столбу, врытому у мощенной плитами дорожки, на коротких цепях, пропущенных через ошейник. Громадные, постоянно скалившиеся звери, крупнее полицейских собак — у него не было ни малейшего представления, к какой породе они относятся. Постоянно позвякивали, натягиваясь, цепи, собаки тянулись, стараясь достать его. Их зубы были оскалены, мокро блестели клыки, но ни одна из них не залаяла. Они только рвались к нему, лапы скользили по плитам дорожки в немой свирепой жажде достать незнакомца с такой силой и злобой, что ничего подобного Святому еще видеть не приходилось. Его губы скривились в подобии улыбки, когда он понял, что, если было сложно попасть в этот двор, будет не легче выбраться отсюда…

— Сюда, пожалуйста, — сказал человек, впустивший его, и они двинулись по мощеной дорожке, огибавшей дом.

— Я — Грейнер. Как вас зовут?

— Томбс, — отозвался Святой.

Над крыльцом горел фонарь, и впервые смог он лучше рассмотреть хозяина, пока тот изучал его. Но для Саймона результаты были ошеломляющими.

Робин Грейнер был на голову ниже его, тощий, как щепка, кроме того, его худобу подчеркивал костюм в розовато-лиловую полоску, плотно облегавший фигуру. Зеленые замшевые туфли, яично-желтые носки, выглядывавшие из-под брюк, и бледно-розовая рубашка дополняли картину, которую венчало узкое, как лезвие топора, лицо. Рот его представлял совершенно горизонтальную щель в туго натянутой коже. С первого взгляда только глаза, казалось, оправдывали тот неподдельный ужас, который испытывала при словах о нем Кристина Ванлинден. Хозяин, не мигая, непроницаемо смотрел сквозь роговые очки.

— Входите, — повторил Грейнер.

С этими словами он распахнул дверь, которая вела в небольшой холл без мебели, за которым виднелась открытая, хорошо освещенная веранда. По другую сторону холла виднелись еще несколько дверей, одна из них была приоткрыта.

И, поднимаясь по ступенькам, Саймон услышал то, от чего его сердце учащенно забилось. Это был голос, дрожавший от ярости и в то же время от страха. Саймону удалось расслышать каждое слово, как будто говоривший обращался к нему и стоял рядом.

— Я говорю вам, у меня никогда не было этого чертова билета. Я только начал искать его в карманах Джориса, как эта свинья набросилась на меня. Если он кому-то и достался, так это ему!

Глава 3 Как Саймон Темплер читал газету, а Робин Грейнер надел свою шляпу

Каким-то сверхъестественным усилием Саймону удалось сохранить хладнокровие, и он спокойно продолжал подниматься по ступенькам. Поскольку Грейнер отступил в сторону, пропуская его вперед, и они оказались лицом к лицу, это делало его задачу еще труднее, но к тому времени, как он прошел в холл и снова повернулся к Грейнеру, щекотливая ситуация благополучно завершилась. Саймон остановился и закурил, прекрасно сознавая, что Робин внимательно следит за ним. Ни словом, ни жестом не выдал он своего волнения. Да и что особенного произошло? До них всего лишь донеслись невнятные обрывки чьей-то речи…

Грейнер, казалось, был удовлетворен результатами наблюдения. Он повернулся к двери и нажал кнопку выключателя, укрепленную возле нее. Святой был озадачен, так как ничего не произошло, и свет продолжал гореть. Только услышав знакомое царапанье лап по булыжникам и какую-то возню за дверью, он понял, почему у собак были такие короткие поводки. Нажатие кнопки явно приводило в действие механизм, отцеплявший их от столба. Когда любой посетитель проходил в дом, собак спускали снова.

Ни одного слова больше не доносилось из-за приоткрытой двери, молчание затягивалось, наконец Робин подошел к ней и толкнул ее рукой.

— Это мои друзья, мистер Томбс.

Саймон окинул комнату рассеянным взглядом. Она была обставлена по-современному, но так безвкусно, что просто резало глаз. Ярко-красные шторы, клетчатый фиолетово-оранжевый ковер, стулья обтянуты ядовито-зеленым гобеленом. Массивные стулья контрастировали с маленьким стеклянным столиком. Везде, где только можно, стояли дешевые аляповатые вазы, безвкусные статуэтки из фарфора. Эта комната так подходила Робину Грейнеру, что просто трудно было представить его в другой обстановке.

Но Саймон Темплер не столько рассматривал убранство комнаты, сколько людей, находившихся в ней. Их было трое, и ему едва удалось сдержать улыбку — по крайней мере двое носили отметины недавней стычки.

— Мистер Палермо, — жеманно произнес Грейнер своим высоким голосом, представив худощавого темноволосого джентльмена с ухоженными усиками и смуглым лицом, которое несколько портило кровоподтек всех оттенков вечернего заката вокруг правого глаза и изрядно распухший след удара каблуком на левой щеке.

— Мистер Алистон…

Этот был высоким, светловолосым мужчиной с голубыми глазами навыкате. У него было розовощекое, как у ребенка, лицо, большую часть которого обезображивал громадный синяк, тянувшийся от подбородка и до виска.

— …и мистер Лобер.

В третьем участнике этой компании с лошадиной челюстью Саймон без труда узнал своего последнего партнера по обмену любезностями. Он выглядел лучше других, но Святой хорошо помнил, что на затылке у него должен красоваться сувенир от Хоппи Юниаца, который мог ввести в заблуждение любого антрополога.

— Рад с вами познакомиться, — сердечно произнес Лобер.

Саймон сразу понял, что это его голос донесся из-за приоткрытой двери, когда он входил в дом.

Святой с интересом рассмотрел здоровяка, хотя, казалось, уделил ему внимания не больше, чем остальным. Да, Лобер последним из этой троицы вступил с ним в единоборство, он до последней минуты занимался Джорисом, и только острая нехватка сил заставила его принять участие в столкновении.

— Мистер Томбс — это тот самый человек, о котором Фелсон нам телеграфировал, — пояснил Грейнер.

Остальные хранили молчание, они сгруппировались у одного края стола, вокруг Лобера, и молча пристально разглядывали его. Они были похожи на диких животных в клетке, оценивающих своего нового укротителя.

— Садитесь, — предложил Грейнер.

Палермо, не двигаясь с места, подтолкнул Саймону стул ногой. Грейнер уселся на краешке соседнего, скрестив ноги, из-за этого из-под его гетр стали видны ярко-голубые шелковые носки.

— Фелсон нам очень мило сообщил о вас, — Робин порылся в своих карманах и извлек из них телеграфный бланк. Он прочитал текст немного оттопыривая верхнюю губу. — Родни не передавал с вами письма или что-нибудь в этом роде?

Саймон отрицательно покачал головой.

— Мы с ним не встретились. После его звонка в Лондон я выехал немедленно.

— Быстро же вы добрались.

— Я прилетел через Севилью. Пытался связаться с ним по телефону оттуда, но не застал. Ждать я не мог — не хотел пропускать пароход, к тому же он сказал, что дело срочное.

— И пароход прибыл сегодня утром? — спросил Грейнер скорее из вежливости.

Святой облегченно вздохнул.

— Я кое с кем познакомился в дороге, и мы решили устроить в «Оротаве» прощальный ужин, а я не знал, что это так далеко. Кроме того, у нас на завтра намечено своего рода продолжение. Вы же знаете, как затягиваются такого рода вечеринки. Конечно, уже поздно, но я хотел представиться, прежде чем отправиться спать. — Саймон пожал плечами, как бы извиняясь.

Грейнер нахмурился.

— Вы остановились в отеле?

— Конечно, — удивился Святой. — Хоть здесь прекрасный климат, спать на улице мне как-то не хочется.

Робин внимательно посмотрел на него.

— Пока оставим это, — выдавил он наконец. — Какой у вас опыт работы?

— Четырнадцать лет у Эшера в Амстердаме.

— Вы молодо выглядите для этого.

— Я начал рано.

— Почему же вы его оставили?

— Пропало несколько камушков, — ответил Святой с лукавой, многозначительной ухмылкой.

— Вас арестовали?

— Нет, это было лишь подозрение.

— Чем вы занимались все это время?

— Брался за все, что предлагали.

Робин Грейнер изящно обмахивался зеленым шелковым платком, который достал из нагрудного кармана. Аромат дорогих духов расплывался по комнате.

— Фелсон объяснил, что от вас требуется?

— Я полагаю, нужно огранить несколько камней — и без лишних вопросов.

— Это довольно близко к истине.

Святой поудобнее устроился на стуле.

— Что касается меня, нет проблем, — заметил он. — А как насчет дел посерьезнее?

Тонкие пальцы Грейнера затарабанили по крышке стола.

— Не понял.

Саймон лениво махнул рукой в сторону троицы.

— Похоже, они занимались делами похлеще, чем огранка камушков, и поработали на стороне.

В комнате воцарилась напряженная тишина. Палермо заерзал в своем кресле, и в наступившей тишине шуршание кожи казалось оглушительным. Саймон почувствовал, как в него немигающе впились четыре пары глаз, и томно выдохнул струю дыма через полуоткрытые губы.

— Мы тоже лишились нескольких камней, — спокойно объяснил Грейнер. — С вашим предшественником стало трудно иметь дело. Пришлось поработать.

— И ему, видимо, тоже, — буркнул Святой.

Розовая физиономия Алистона стала пунцовой, но никто из них не тронулся с места и не заговорил. Они продолжали сидеть за столиком, буравя его взглядами.

Грейнер аккуратно свернул платок, заткнул его в нагрудный карман и, казалось, был полностью занят определением величины выступающей части. Наконец он заговорил, сделав вид, что не слышал комментария Святого:

— Вам лучше выехать из отеля, Томбс. Здесь хватит места и для вас.

— Весьма любезно с вашей стороны, — сказал Саймон с сомнением. — Но…

— Вопрос не подлежит обсуждению. Это элементарная предосторожность. Если оставаться в отеле, то придется регистрироваться в полиции, что нам совершенно не нужно. Полиция проверяет списки проживающих в гостиницах, и можно нарваться на неприятности. Но никто не может потребовать у меня список моих гостей…

Святой непроизвольно кивнул. Он всегда считал, что знает все о преступном мире, но эта деталь не приходила ему в голову. Санта-Круз де Тенерифе был последним местом на земле, где он мог бы оказаться в поисках добычи, если бы не телеграмма, случайно оказавшаяся у него в руках. И чем больше он об этом думал, тем более не случайным казался ему выбор. Беспошлинная портовая зона, где любая банда может высадиться без риска столкнуться с таможней. Испанская провинция, тем не менее находившаяся на приличном расстоянии от самой Испании и на пересечении крупных морских путей, из-за чего никто не требовал предъявления паспорта в момент прибытия. Место, где полиция не только проявляла инертность и некомпетентность — типичные недостатки испанской полиции, но и добавляла к ним местную самодовольную глупость. И, наконец, последняя точка на глобусе, где можно было заподозрить наличие штаб-квартиры международной банды, ведь даже Святому это раньше в голову не приходило.

— Ну, разве вы все уже обдумали, первое, что я сделаю утром…

— На ночь вы останетесь здесь.

Святой нахмурился.

— Милые девушки, с которыми я познакомился на борту, остановились в отеле. Мы договорились завтра встретиться за ленчем. Если меня не будет, это покажется странным.

— Принесете им свои извинения.

— Но…

— Вы останетесь здесь на ночь.

Голос Грейнера продолжал оставаться бесстрастным, и в то же время в нем было столько наглости и самодовольства, что кровь ударила Святому в голову. Он резко встал, Грейнер сделал то же самое.

— Неплохо придумано, — мягко заметил Саймон. — Но это что, работа или тюрьма? Даже такой красавчик…

Не моргнув глазом, Грейнер резко ударил его левой рукой по лицу. Одновременно в правой у него появился пистолет, нацеленный Святому в грудь. Саймон почувствовал, как кровь закипела в жилах, все тело напряглось до последнего мускула. Он яростно сжимал кулаки, так что его ногти впились в ладони. Как ему удалось сдержаться, оставалось неразрешимой, загадкой.

— Есть пара прописных истин, которые вам лучше уразуметь, Томбс, — продолжал Грейнер все тем же высокомерным тоном. — В первую очередь я не терплю легкомыслия и фамильярности. И, кроме того, этот дом нельзя покинуть без моего разрешения.

Он пристально смотрел Святому в лицо, где уже проступали следы от его пальцев — темно-красные на загорелой коже.

— И если вы собираетесь на меня работать… то выполняйте мои приказы без размышлений.

Саймон посмотрел на пистолет. Не зная, насколько быстро хозяин управляется с оружием, он подсчитывал теоретические шансы выбить оружие у него из рук прежде, чем Грейнер успеет выстрелить, а уж затем поработать над его внешностью кулаками, прежде чем кто-нибудь успеет тронуться с места. Но их трое, и все они у него за спиной, не говоря уж о собаках и других сюрпризах, которые могут ждать за дверью.

То, что он быстро и точно взвесил свои возможности и оценил ситуацию, возможно, спасло ему жизнь. Ему удалось убедить себя, что минутное удовольствие от того, что Грейнер проглотит свои собственные зубы, не стоит того, ради чего он оказался здесь. Красная пелена, застилавшая ему глаза, исчезла, ему удалось взять себя в руки, тело снова стало послушным. Робин Грейнер получил отсрочку, и Святому с ним предстояло поработать бок о бок. Ничего, он подождет, и тем слаще будет расплата, когда придет время.

— Если дело обстоит именно так, — сказал он с максимальной покорностью, какую только смог изобразить, — то, может быть, вы и правы.

Понемногу напряжение, царившее в комнате, рассеялось. Святой удовлетворенно отметил, что троица за его спиной с облегчением перевела дух, и только Грейнера возникшая напряженность, похоже, не коснулась. Он убрал пистолет и снова обмахивался надушенным платком, как будто ничего не произошло, но холодный немигающий взгляд настороженно фиксировал каждое движение гостя.

— Я провожу вас в вашу комнату, а утром отвезу в отель забрать багаж.

Оставшись в одиночестве, Саймон Темплер задумался. С какой стороны ни смотри, положение осложнилось. Правда, пока это его только забавляло. Присев на край постели, он закурил. В конце концов сам напросился, надо было пораскинуть мозгами, куда это может завести, тогда с самого начала стало бы очевидно, что нечто подобное обязательно должно было случиться. С точки зрения Грейнера, предоставить новобранцу свободно болтаться на Санта-Круз и заводить знакомства было бы непростительной ошибкой. Оценивая ситуацию, Святой вспомнил, что не произвел впечатление человека, умеющего держать язык за зубами.

Но что сделано, то сделано, и поправить ничего невозможно. Надо сказать, цели он своей достиг, и попал туда, куда стремился, правда, немного раньше, чем следовало.

Святой осмотрел окно своей комнаты, которое было закрыто ставнями на испанский манер, но с одним отличием — их нельзя было открыть. Жалюзи поворачивались, пропуская нужное количество свежего воздуха или света, но покинуть комнату этим путем можно было только настрогав себя тонкими ломтиками.

Саймон окинул взглядом свое жилище. Его можно было назвать уютным, если бы не дикая цветовая гамма, характерная для уже известного ему помещения на первом этаже. К сожалению, ставни открыть нечего было даже пробовать. Разве только использовать кровать в качестве тарана… но это могло вызвать много ненужной суеты.

Он мягко подошел к двери и взялся за ручку. К его удивлению, дверь была не заперта и открылась без скрипа. Святой бесшумно проскользнул на лоджию, которая тянулась вдоль открытой веранды.

Где-то внизу слышались приглушенные голоса, говорившие вряд ли могли услышать шаги наверху. Но Святой постарался двигаться бесшумно, как кошка. Лоджия вся была затянута тонкой стальной сеткой, преодолеть это препятствие было не легче, чем выбить ставни в комнате. Вот только устоит ли она против его ножа?

— Вы что-нибудь ищете? — раздался голос у него за спиной. Саймон не слышал, чтобы кто-нибудь поднимался по лестнице, но Алистон уже стоял там, засунув руки в карманы.

— Мне нужна ванная комната, — спокойно ответил он.

— Вторая дверь…

Святой пробыл в ванной ровно столько, чтобы убедиться, что окно там закрыто такими же ставнями, как и в комнате. Он готов был поверить, что все окна в доме оформлены в том же духе, затруднявшем возможность побега и служившем надежной защитой от вторжения.

Когда Саймон вышел из ванной, Алистон по-прежнему стоял на лестнице. Пожелав ему спокойной ночи, Саймон вернулся в свою комнату, где уселся на кровать, и с кривой ухмылкой огляделся. Да, ему удалось пробраться внутрь, и об этом можно больше не беспокоиться. Теперь было ясно, почему его не заперли: каждый раз, когда дверь открывалась, это тут же становилось известным. Похоже, Грейнер испытывал непреодолимую слабость ко всякого рода электрическим штучкам, и нельзя было не признать, все они работали очень эффективно. Еще ему стало понятно, почему ему дали возможность отговориться: в следующий раз объяснить свое любопытство будет гораздо сложнее. С самого начала он играл втемную: не было никаких гарантий, что они не опознают нападавшего, по крайней мере у любого из этой троицы могли быть такие подозрения. Но сейчас его занимало другое: если его подозревают, тут уж ничего не поделаешь, но прежде чем подозрение перерастет в уверенность, многое может случиться. Джорис и Кристина Ванлинден остались в отеле, и единственным, на кого они могли рассчитывать, был Хоппи Юниац. При этой мысли кривая ухмылка тронула губы Святого…

Когда наутро он открыл глаза, то никакого плана действий у него все еще не было. Дверь его комнаты открылась, и в ней появилась небритая физиономия Лобера.

— Пора вставать, — уведомил тот и исчез. Небо за окном совсем не походило на картинки рекламных проспектов, оно было сплошь покрыто тяжелыми свинцовыми тучами, грозившими неминуемым дождем. Но все же наступал новый день, и Саймон надеялся, что он пройдет удачно. После визита в ванную, где ему пришлось побриться чужой бритвой, он уже заканчивал одеваться, когда в комнате опять появился Лобер.

— Я проведу вас в столовую.

— У вас всегда такая погода? — поинтересовался Святой, пока они спускались по лестнице.

Лобер что-то невнятно пробормотал в ответ, и Саймон задумался о причинах его мрачного настроения: то ли тот страдал головной болью от удара рукояткой пистолета, то ли были иные причины…

Грейнер уже был в столовой. Он сидел за столиком с книгой, перед ним стоял кофейник. Робин оторвался от чтения, пожелал доброго утра и опять уткнулся в книгу. Ни Палермо, ни Алистона в комнате не было.

Поскольку никакого повода для беседы не было, Святой взял со стола газету и, просматривая заголовки, безуспешно пытался заморить червячка неизменными булочками с маслом, которые в испаноязычных странах считаются достаточной заправкой перед началом рабочего дня; это отчасти объясняет причину, по которой здесь с ней трудно справиться.

Пресса в Тенерифе по традиции отводила три-четыре колонки малопонятным разглагольствованиям испанских романтиков; события на театре военных действий в Европе могли претендовать на два-три абзаца в разделе «Сообщения из-за рубежа»; первая страница неизменно отводилась проблемам обороны Канарских островов, поскольку каждый добропорядочный канарец убежден, что остальные нации только и ждут возможности захватить их острова. Местные сенсации всегда печатались под стандартным заголовком «События прошлой ночи», там редко помещалось больше одного абзаца — с происшествиями такого сорта здесь было туго. Самыми потрясающими были известия о том, как парочка горожан затеяла драку в такой-то таверне, и как их вышвырнули оттуда. Но сегодня проблемы обороны Канарских островов и привлечения одураченных туристов были вытеснены со своих почетных мест.

Под заголовком «Вспышка насилия минувшей ночью» и «Беспрецедентный разгул гангстеризма в Тенерифе» сообщались жуткие подробности.

Оказывается, когда парейас гвардиас ди асальто прошлой ночью патрулировала окрестности Санта-Круз, ее внимание привлекли звуки выстрелов. Направившись к ближайшему телефону, чтобы поднять тревогу, они столкнулись с двумя зловещего вида незнакомцами, которые старались усадить в машину своего сообщника, бывшего в бессознательном состоянии. Все это показалось гвардиас подозрительным, и они приказали тем остановиться, на что преступники — а в этом уже не было сомнений — открыли огонь. Один из гвардейцев, Артуро Солона, из Калле де ла Либертад (сын Педро Солона, известного владельца мясной лавки в Калле Ортега, дочь которого, как все помнят, недавно вышла замуж за Дона Луиса Хернандеса, брата Дона Франенско Хернандеса, управляющего швейной фабрики) с криком «Они убили меня!» упал. (Все, в кого стреляют, в испанских газетах выкрикивают на всякий случай «Они убили меня!», хотя в данном случае он оказался прав, его действительно убили.) Другой гвардеец, Балдомеро Жил, который приходится племянником Рамону Йала, завоевавшему первый приз со своим трехкилограммовым бананом на последней сельскохозяйственной выставке, отважно укрылся за грудой камней, находившейся в нескольких шагах позади него, откуда, начал обстреливать противника, опустошив пару обойм, но, по-видимому, без особого успеха.

А в это время парейас гвардиас сивилес, Жозе Бенитес и Гуилермо Диас, услышали выстрелы и направились сообщить об этом в свою штаб-квартиру, по дороге они случайно столкнулись с проезжавшими преступниками и открыли огонь, впрочем, тоже безуспешно, в ответ бандиты произвели несколько выстрелов, после чего Бенитес упал на землю и, поддерживая репутацию своего подразделения, склонного к мгновенным диагнозам, закричал «Меня ранили!». Ему действительно прострелили ухо, и, как подчеркивалось в статье, только чудо могло спасти его жизнь.

К сожалению, чуда не произошло, и он вскоре скончался, потому что впоследствии выяснилось, что никто не заметил еще одного ранения — в живот. Бандитов тем временем поглотила ночь, и полиция с тех пор безуспешно разыскивает их.

— Вы читаете на испанском, мистер Томбс?

Тонкий голос Грейнера оборвал его мысли, Саймон оторвался от газеты и заметил, что Робин пристально его разглядывает.

— По дороге я выучил несколько слов, — заметил он небрежно. — Мне придется немного подучиться, если я собираюсь остаться здесь.

— В этом не будет необходимости…

Грейнер собирался что-то добавить, но его прервал телефонный звонок. Он встал, аккуратно сложил платок и вышел в холл, откуда вскоре донеслись обрывки фраз.

— Да… Нет… Вы навели справки?

Последовала долгая пауза.

— Понятно. Пожалуй, пора возвращаться… Хорошо.

Грейнер повесил трубку. Святой заметил любопытный взгляд Лобера и попытался понять, что это значит. Но ни в обрывках фраз, ни в интонации Грейнера ключа к разгадке не было.

Сам Робин не сказал ни слова, его желтое, как у мумии, лицо было непроницаемо. Он снова занял свое место, пальцы машинально перебирали бахрому скатерти, глаза уставились в одну точку.

Наконец он повернулся к Святому.

— Когда вы закончите, я проведу вас в мастерскую.

— Всегда к вашим услугам, — ответил Святой.

Он уже допил коричневую жидкость с кипяченым молоком, которую на Канарских островах именуют кофе, и встал из-за стола.

Поднявшись на веранду над внутренним двориком, на полпути они свернули на другую лестницу, которая вела наверх. На небольшой площадке было две двери друг против друга. Грейнер открыл одну из них, и они вошли.

Комната, судя по всему, находилась в мансарде. Святой сразу заметил, что свет попадал в нее через небольшое и тоже зарешеченное окно. В углу стоял громадный сейф, на деревянной скамье у стены были разложены всевозможные инструменты. В другом конце комнаты было что-то похожее на электрическую печь, невдалеке стоял шлифовальный станок — самая важная техника в гранильном деле. Он пробежал глазами инструмент, разложенный на скамье, стараясь изобразить на лице одобрение профессионала.

— Здесь вы найдете все необходимое, — заверил его Грейнер. — Все то, что заказал ваш предшественник. Я покажу, с чем вам придется иметь дело.

Робин подошел к сейфу, набрал комбинацию цифр на замке; где-то внизу раздался отдаленный вой сирены. Святой обратил внимание, что, набирая комбинацию, тот загородил замок плечом, а когда повернул ручку и открыл дверцу, вой усилился и перешел в рев, который продолжался еще с полминуты. Потом неожиданно оборвался. Значит, сирена включается всякий раз, когда начинают набирать код, не говоря уже о повороте ручки, который включал финальное крещендо.

Наконец Грейнер обернулся.

— Ваш предшественник выполнил основную часть работы. Но через несколько дней мы снова вас надолго загрузим.

Саймон заглянул через его плечо и едва не разинул рот от изумления. Весь сейф был разделен горизонтальными перегородками на несколько отделений, с задрапированными бархатом лотками, на которых сверкали и переливались разложенные рядами драгоценные камни, тщательно рассортированные по размерам и цвету. Одна полка сияла кроваво-красным огнем рубинов, с ней контрастировало холодное зеленое свечение изумрудов, в глубине мерцали бриллианты. В этом удивительном хранилище все цвета радуги сливались в одном потоке восхитительного света. Стали понятны все предосторожности, которые предпринимал Робин Грейнер, и теперь это казалось вполне естественным. Ценность содержимого сейфа была такова, что для любого грабителя было желаннее открыть его, чем врата рая.

Саймон взглянул на лоток, который передал ему Грейнер, и указал пальцем на один из камней.

— Прекрасная работа, — заметил он, когда к нему вернулся дар речи.

— Это было выполнено одним из лучших специалистов своего дела. Надеюсь, вы сумеете не хуже.

Вернув лоток на место, достал из нижнего отделения деревянную шкатулку. В ней находилось десятка три бриллиантов, каждый из которых не меньше десяти каратов, и все прекрасно подобраны.

— Придется сделать огранку по-новому, — указал он. — Жаль, конечно, но они из одного гарнитура, который слишком хорошо известен.

Переданную ему шкатулку Саймон поставил на скамью, служившую верстаком. Грейнер закрыл дверцу сейфа и сбросил комбинацию замка. Потом достал тисненый кожаный футляр и вставил сигару в янтарный мундштук. Он явно не спешил.

Саймон потрогал инструменты на скамье и начал сортировать их, как ему казалось, с учетом рода работ, хотя понятия не имел, для чего они предназначены.

Рано или поздно это занятие кончилось, и он в нерешительности остановился. Тем временем Грейнер, заложив руки за спину, неторопливо расхаживал по комнате.

— Не обращайте на меня внимания, — заметил он. — Мне просто интересно посмотреть, как вы работаете.

Саймон снова взялся за инструменты. Он просто ощущал, как вокруг него затягивается петля.

— Здесь нет чакера, — наконец выдавил он.

Грейнер озадаченно оглянулся.

— Что это такое?

— Это лучшее, что можно придумать для грубой обработки граней, — выкрутился Святой, которому неожиданно пришла в голову эта спасительная мысль. — Мы всегда начинали огранку с чакера.

— Ваш предшественник им не пользовался.

Саймон сделал удивленное лицо.

— Не пользовался чакером? Сколько же он проработал у вас?

— Он проработал у меня… четыре года, — припомнил Грейнер, и Саймон понимающе кивнул.

— Это меняет дело. Они широко вошли в обиход меньше трех лет назад, но сейчас все только ими и пользуются. Это экономит уйму времени.

Грейнер вынул сигару изо рта, стряхнул пепел и водрузил ее на место.

— Мы выпишем чакер из Англии. Заказ пошлем первой же почтой. Но, занимаясь этим делом четырнадцать лет, вы наверняка сумеете пока воспользоваться и старыми инструментами.

Святой выбрал наугад один из бриллиантов, поднес его к свету и стал рассматривать со всех сторон, в то же время наблюдая за Грейнером. Робин всегда носит с собой пистолет, и у него уже была возможность убедиться, с какой скоростью тот появляется на свет; а у него только нож, на его стороне внезапность. Но даже если здесь все пройдет удачно, надо выбраться из дома, а это нелегкая задача…

В основании не то полировальной, не то шлифовальной машины находилась медная чашечка, в которой, скорее всего, закреплялся камень. Саймон взял бриллиант и попытался закрепить его там.

— Между прочим, а как насчет моего багажа?

Ответа не последовало, тогда Саймон оторвался от своего занятия и посмотрел на Грейнера. Тот, стоя спиной к нему, наблюдал за чем-то из окна.

Саймон нащупал в рукаве рукоять ножа. Он уже все взвесил и был абсолютно спокоен — другого выбора не было.

И тут он сообразил, почему Грейнер стоит у окна. Послышался гул подъехавшего автомобиля; Робин, должно быть, наблюдал за ним. Гудение двигателя нарастало, но вдруг все стихло. Саймон догадался, что машина въехала во двор.

Грейнер отошел от окна и направился к двери.

— Продолжайте работать. Я вернусь через несколько минут.

Когда дверь за ним закрылась, Саймон Темплер уселся на скамью и вытер пот со лба. А секунду спустя с невозмутимой усмешкой достал сигарету и закурил.

Святой вновь попытался оценить свое положение, но чем больше раздумывал, тем меньше оно ему нравилось. Святой никогда не поддавался панике, но и чувства реальности не утрачивал. Оно подсказывало ему, что Робин Грейнер не тот тип, чтобы оставить ему много шансов. Пока его мысли были заняты исчезновением Джориса Ванлиндена и его лотерейного билета, а также постоянными отлучками его банды, которые, несомненно, были заняты поисками Джориса, но это не будет продолжаться вечно. В ближайшие часы он выкроит полчасика, чтобы поближе познакомиться с новоиспеченным гранильщиком. И этого получаса ему вполне хватит.

Саймон мрачно уставился на запертый сейф и раздумывал, не пустить ли слезу над его недоступным содержимым. Вся обстановка к этому располагала. Его начинка могла бы стать вполне приличной добычей для уважающего себя джентльмена удачи, это собрание награбленных драгоценностей не уступало лотерейному билету Ванлиндена, но пока от него было не больше проку, чем от коллекции пустых бутылок.

Он осмотрел окно. Прутья решетки уходили в бетонные стены, пожалуй, ее можно было извлечь, но на это ушла бы уйма времени. И в любом случае за ней начиналась отвесная стена футов тридцать высотой. Правда, внизу проходила дорога… Блеснул первый лучик надежды с тех пор, как он переступил порог этого дома. Во время своего последнего визита в Тенерифе он обзавелся кое-какими знакомствами, которые сейчас могли бы пригодиться. В компании Грейнера они могли оказаться скорее опасными, чем полезными. Но здесь уж ничего не поделаешь.

Он извлек из кармана лист бумаги, оторвал от него половину и быстро набросал записку на английском языке:

«Приходи к четырем часам под окна дома Лас Маризонас, что по дороге в Ла Лагуну. Я выброшу тебе записку из окна. Если мне не удастся этого сделать в течение получаса, уходи и возвращайся к семи. Если опять ничего не произойдет, приходи в половине десятого и дождись весточки от меня. Вопрос жизни и смерти. Никому об этом не говори».

Святой перечитал записку и печально ухмыльнулся, все это стало слишком походить на мелодраму. После некоторого раздумья он подписал записку, на второй половине листа написал то же самое, но по-испански, завернул каждую записку в двадцатипятипесетовую банкноту и распихал их по карманам. И вовремя — по лестнице уже раздавались шаги.

Грейнер мельком взглянул, как он пытался закрепить бриллиант в шлифовальной машине.

— Оставьте пока это, — приказал он. — Сейчас поедем заберем ваш багаж.

В голосе слышалось плохо скрытое раздражение, Святому очень хотелось узнать, что же все-таки произошло. Вокруг стремительно развивались события, а он оставался в полном неведении. Пока они спускались по лестнице, Грейнер угрюмо молчал, и все, что мог решить для себя Темплер, так это что ему надо больше полагаться на интуицию, чем на логику. Легче от этого не стало.

Пока Грейнер, как женщина, крутился перед зеркалом, надевая свою шляпу ярко-красного цвета, Саймон через приоткрытую дверь гостиной заметил согнутую спину Алистона. Скорее всего он и этот ловкач Палермо не так давно вернулись на машине. Видимо, один из них звонил Грейнеру во время завтрака. И уж совсем легко было догадаться, что они прочесывали город в поисках Джориса Ванлиндена. Если ко всем этим догадкам добавить подслушанные им обрывки телефонного разговора, то было нетрудно понять причину беспокойства Грейнера. Но каким-то шестым чувством Саймон понимал, что в нарисованной им картине есть серьезные пробелы, весь его предыдущий опыт подсказывал, что, когда кусочки мозаики так легко стыкуются друг с другом, они, чаще всего, дают неверную картину.

— Томбс!

Голос Грейнера вырвал его из раздумий, и они зашагали к машине. Шофер явно был испанцем, разумеется, с небритой физиономией, может быть, обычаи этой страны позволяли ему бриться лишь в субботу после обеда, хотя и в этом Темплер очень сомневался.

— В каком отеле вы остановились?

— «Оротава», — ответил Саймон, и взгляд Грейнера некоторое время задержался на нем, прежде чем что-то бросить водителю.

Темплер собирался с мыслями. Все происходящее начинало действовать ему на нервы, он начинал выискивать воображаемые угрозы в каждой мелочи. В конце концов в Санта-Круз было не более трех приличных отелей, и «Оротава» — ближайший к гавани и самый подходящий для человека, впервые прибывшего в город. Почему же одно упоминание о нем вызвало у Грейнера такую реакцию?

Этому могла быть только одна причина, при мысли о которой у него похолодело внутри.

На месте «разгула гангстеризма», случившегося прошлым вечером, все еще дежурила парочка гвардиас ди асальто, дополненная дуэтом гвардиас сивилес, хотя машин они уже не останавливали. Мысли Святого сразу переключились на газетную заметку, прочитанную за завтраком. И тут ему пришло в голову, что они наверняка едут в той же самой машине, которую сейчас разыскивают все гениальные сыщики в Санта-Круз. Единственным препятствием для этого было то, что ни один из гвардиас не запомнил номера…

Машина остановилась у самого входа в отель. Когда они подошли к портье, роль которого теперь выполнял красивый паренек с великолепной курчавой шевелюрой, Грейнер повернулся к Святому.

— Не забудьте отменить приглашение на ленч, — заметил он.

— Обязательно, — отозвался Святой, который ни на секунду не забывал об этом.

— Попросите этого красавчика связаться с пятидесятым номером, а то, боюсь, он не понимает по-английски.

Грейнер перевел, и Саймон замер, прислонившись к стойке, пока дежурный пытался дозвониться в номер. У него застучало в висках; только чудо могло помочь Хоппи Юниацу сообразить, что от него нужно… Все, что он скажет, будет услышано Грейнером, а способность Хоппи схватить на лету косвенные намеки, не превосходила возможностей средней умственно отсталой лягушки. Это была довольно хлипкая возможность, но все-таки шанс. Конечно, лучше было позвонить Кристине, но он не решился привлекать внимание к комнате, столь близкой к его номеру… Дежурный довольно долго вслушивался, потом повесил трубку, и прозвучало короткое, как удар в челюсть:

— Но контестан.

Саймон замер. Стараясь изобразить на лице полное безразличие, он вопросительно взглянул на Грейнера.

— Не отвечает, — перевел тот.

Святой жадно затянулся сигаретой. Он знал, что Грейнер внимательно следит за ним, но даже не старался себя контролировать. Ему было точно известно, что он себя не выдаст по той простой причине, что выдавать было нечего. Какая-то мутная пелена опутала его мозг, и он тщетно пытался получить ответ на вопросы, смутно всплывавшие в голове. Неужели Хоппи опять заснул мертвецким сном, и его не разбудил даже телефонный звонок? Но дежурный довольно долго пытался дозвониться, и к тому же там должен быть Джорис Ванлинден, а на свете вряд ли был второй человек, который спал бы так же крепко, как мистер Юниац. Что еще могло случиться? Грейнер был взволнован и явно не от избытка чувств. Кроме того, он и глазом не моргнул, когда Святой назвал номер комнаты, а ведь если Робину хоть что-то было известно… Тем более сейчас у него на лице не было заметно никакого злорадства. А что значил телефонный звонок во время завтрака?

— Вам лучше оставить им записку, — рекомендовал ему Грейнер.

Саймон кивнул и на негнущихся ногах направился к стойке. В голове крутился ворох безответных вопросов, он не мог сосредоточиться ни на одном из них.

Святой взял лист бумаги, прекрасно понимая, что Грейнер наблюдает за ним из-за спины. Медленно снимая колпачок с авторучки, он сумел выиграть несколько секунд на обдумывание текста, а потом адресовал конверт некой мисс X. Юниац, в расчете на то, что дежурный не знает по-английски ни единого слова.

«Дорогая мисс Юниац!

Мне очень жаль, что приходится нарушить свое обещание пообедать сегодня вместе. Как вы, возможно, помните, я нахожусь здесь по заданию фирмы, а развитие событий требует начать работу без промедления.

Я прошу прощения за то, что не мог помочь вам подыскать приличное жилье, как обещал; но я все-таки убежден: этим следует заняться, не откладывая. Лучше всего обратиться в экскурсионное бюро Камачо — это местное отделение конторы Кука, их помощь может оказаться очень кстати. Надеюсь, что вам удастся решить эту проблему, потому как не стоит надолго задерживаться в отеле без особой надобности.

Еще раз прошу извинить меня, с наилучшими пожеланиями, искренне ваш,

С. Томбс».

Он запечатал конверт и протянул его пареньку за стойкой, надеясь, что все его намеки могут быть переварены тем органом, на котором Хоппи Юниац носит шляпу, или, в крайнем случае, он догадается обратиться к Кристине за разъяснениями.

— Джентльмен сегодня уезжает, — объяснил по-испански Грейнер. — Выпишите счет и пошлите кого-нибудь за его багажом.

— Эн секунда.

Они поднялись на лифте, который наконец-то заработал. Все это время Саймон внимательно наблюдал за Робином, но не смог заметить на лице и тени эмоций. Но если бы Грейнер подозревал его, тогда он не решился бы подняться с ним в номер, где могли ожидать любые сюрпризы. Но почему же Хоппи Юниац не подошел к телефону…

Пока все эти мысли терзали Святого, они подошли к двери номера. Саймон повернул ручку (он даже не потрудился запереть его, собираясь поставить «Гирондел» на стоянку прошлой ночью) и оказался внутри. И тут он увидел Кристину Ванлинден, сидящую на его постели.

Глава 4 Как Саймон Темплер оказался на высоте положения, а Грейнер столкнулся с проблемами

Все произошло столь неожиданно, что у Святого не осталось времени, чтобы хоть что-то предпринять. Он машинально сделал еще два-три шага — возвращаться назад было поздно, Грейнер шел по пятам и наверняка уже все видел. Саймон быстро взвесил, оставалась ли возможность притвориться, что ошибся дверью, но ведь здесь оставался его багаж… Да и Грейнеру после того, что он увидел, уже будет безразлично, та эта комната или нет.

— Что вы здесь делаете, — воскликнул Святой первое, что пришло ему в голову, и опять инстинкт опередил его мысли.

— Кажется, вы заблудились, — холодно добавил он.

За спиной захлопнулась дверь. Это значило, что Грейнер уже здесь. Тут же Саймон почувствовал, как какой-то твердый предмет уперся ему в ребро; что это такое — для него загадки не представляло. Но пока еще он делал вид, что ничего не замечает.

Широко раскрытые от ужаса глаза Кристины замерли на Грейнере.

— Да, Кристина, — замурлыкал Грейнер. — Вы действительно заблудились, не так ли?

— Вы знаете ее? — напустился на него Саймон. — Зачем вы ее подослали?

Грейнер нетерпеливо отмахнулся. Его левая рука сжимала трость, правая по-прежнему оставалась в кармане пиджака. Святой действовал автоматически, во власти какого-то необъяснимого вдохновения, которое ангел-хранитель посылал ему в трудные минуты. Его уверенное поведение явно сбило Грейнера с толку, впервые с момента их встречи тот пребывал в некоторой растерянности. Святой решил воспользоваться ситуацией.

— Она что, присматривает за моим багажом? — продолжал он свои наскоки. — Я же говорил вам, Робин, слишком много мышиной возни вокруг этого дела, я уже сыт по горло, и, если это не прекратится, мне придется умыть руки!

Грейнер резко, повернулся в его сторону.

— Вам не о чем беспокоиться, — грубо отрезал он.

— Тогда что она здесь делает? — продолжал блефовать Святой.

— Понятия не имею.

— А откуда известно, что она заблудилась?

— Не ваше дело.

— И зачем тыкать своей пушкой мне в ребра?

— Заткнись!

Саймон прислонился к стене и презрительно кивнул на руку Грейнера, которая все еще оттопыривала карман его пиджака.

— Еще не наигрался, — усмехнулся он.

— Если вам действительно хочется, чтобы я умолк, то придется воспользоваться пушкой. Конечно, это может принести некоторые неудобства.

— Не надо устраивать истерику, — бросил Грейнер, но в его голосе явно чувствовалось волнение. — Если прекратите этот шум, я смогу разобраться, что здесь происходит.

Все это время Кристина Ванлинден лихорадочно озиралась, как загнанный зверек. Ее губы были плотно сжаты, одной рукой она держалась за сердце.

Робин сделал шаг в ее сторону.

— Какое счастье, что ты сразу нашлась, — мягко сказал он. — Санта-Круз — не то место, где тебе стоило бы проявлять самостоятельность. Полагаю, мы сразу же отправимся домой?

Она внезапно вскочила на ноги.

— Нет!

— Дорогая Кристина! Не надо так распускаться. А где же Джорис? Мы могли бы составить ему компанию.

— Нет! — рыдала Кристина. — Я не вернусь обратно. Ни за что. Вы не можете меня заставить…

Грейнер схватил ее за руку.

— А может быть, у тебя и билет Джориса? — прорычал он.

Девушка отпрянула назад, и только стена остановила ее. Кристина смотрела ему в глаза, как кролик на удава, в наступившей тишине было слышно ее прерывистое дыхание, и в этот момент в дверь постучали. Непроизвольно она взглянула в сторону двери, глубоко вдохнула, и всем стало ясно, что произойдет в следующую секунду. Как подброшенный пружиной, Святой отскочил от стены, на которую опирался. В два прыжка он оказался между Грейнером и девушкой, одной рукой зажал ей рот, другой обхватил за талию. В следующее мгновение Саймон с Кристиной был уже на пороге ванной комнаты.

— Скажите им, чтобы зашли чуть позже, — бросил Святой через плечо и пинком захлопнул дверь.

Он все еще прижимал Кристину к себе, та сопротивлялась с отчаянной решимостью, которую трудно было предположить в таком хрупком создании. Саймон наклонился к ней так, что его губы почти коснулись ее уха, и почувствовал запах ее волос.

— Ради Бога, не выдавай меня! — раздался его горячий шепот. — Это только трюк, понятно?

Этот миг оказался просто подарком судьбы. Святой услышал, как захлопнулась входная дверь и тут же распахнулась дверь в ванную.

— Все в порядке, — выдохнул Грейнер.

Саймон отпустил девушку, поправил костюм и достал сигарету.

— А теперь мне хотелось бы узнать, в чем дело.

Грейнер посмотрел на него немигающим взглядом.

Правая рука его по-прежнему оттопыривала карман пиджака, но Святой каким-то шестым чувством уловил в нем перемену настроения. Видимо, его поведение убедило Грейнера, что это была отчаянная попытка уцелеть человека, загнанного обстоятельствами в угол, и его быстрые, решительные действия явно заслужили одобрение.

— Да не о чем говорить, — отрезал Грейнер. — Мы заберем девушку с собой — вот и все.

— Зачем?

— Мне кажется вчера я все объяснил, — холодно процедил Робин. — Вы работаете на меня и выполняете мои приказания без лишних вопросов.

На лице Святого появилась усмешка.

— А если они все-таки возникают?

Грейнер вынул руку из кармана.

Саймон насмешливо взглянул на его манипуляции с оружием, щелкнул зажигалкой и закурил.

— Я-то полагал, что мы уладили этот вопрос, но если все начинать сначала — как будет угодно, — пробормотал он и залез на кровать, где постарался улечься поудобнее.

— Оставшись в этом положении, мне не придется падать, — объяснил он. — Но прежде чем вы пустите в ход свою пушку, и сюда сбежится весь отель, мне очень хотелось бы узнать имя портного, у которого вы одеваетесь. Я не смогу умереть, не узнав этого.

Грейнер уставился на него с лишенным всяких эмоций лицом.

— Вы ведете себя, как паяц.

— Таким я уродился, — с сожалением ответил Святой.

— Если вы и дальше собираетесь действовать в том же духе, — коротко бросил Грейнер, — следует считать наше соглашение расторгнутым.

Саймон закрыл глаза.

— О’кей, Робин. Когда будете уходить, оставьте девушку здесь, она мне, возможно, понадобится.

Грейнер спрятал оружие в карман. Его желтая тросточка подрагивала в пальцах в мертвой тишине, и только зрачки холодно поблескивали за стеклами очков.

— Я не привык отвечать на нахальные вопросы, — с расстановкой произнес он, — но для данного случая я сделаю исключение, чтобы избежать ненужных осложнений. Как уже было сказано, ваш предшественник вел себя очень глупо. Мне надо было объяснить, что он кое-что прихватил с собой, и мы его ищем. Это девица — его дочь, и она сможет нам очень помочь в его поисках. Вот и все объяснение.

— Ой, ли? — процедил Святой. — И на сколько же потянет этот билет?

Новое молчание повисло в воздухе, установилась такая тишина, что отчетливо было слышно тиканье часов и дыхание девушки, казалось даже, что было слышно, как Грейнер поглаживает свою трость. Саймон лежал неподвижно, словно уснув.

— Какой билет?

Грейнер перешел почти на шепот, а Святой открыл один глаз.

— Понятия не имею. Вы только что упоминали о нем.

— Это совсем другое дело, вас оно абсолютно не касается и никак не связано с тем, о чем я говорил.

— Уже вчера это было делом первостепенной важности, особенно когда вы обсуждали это с Лобером.

Снова повисла настороженная тишина, лишь откуда-то издалека долетали отдельные звуки. И тут ее разрушил оглушительный гудок паровоза, который постоянно мотался через весь Санта-Круз от каменоломни до дамбы, подвозя камень для волнореза, который, похоже, так никогда и не будет достроен.

— В какой-то мере это похоже на правду, — наконец прозвучал ответ Грейнера. — Когда Джорис сбежал, он прихватил с собой лотерейный билет, купленный нами вскладчину.

— Это ложь! — перебила его Кристина.

Грейнер злобно покосился в ее сторону.

— Дорогая… моя…

Тут локомотив выдал очередную порцию грохота и свиста так, что Святой закрыл уши.

— Выигрыш на него выпал небольшой, но все равно, не хотелось бы его терять… — продолжил Робин, но Кристина снова его перебила.

— Он лжет…

— Дорогая Кристина, я бы посоветовал вам выбирать выражения…

— Ложь, сплошная ложь! — Девушка трясла Саймона за плечо. — Не верьте ему. На него выпал главный приз… этот билет выиграл пятнадцать миллионов песет…

Паровоз проезжал прямо под окнами, и машинист для разнообразия выдал целую серию прерывистых гудков. Если конструктор паровозного гудка задавался целью максимально точно воспроизвести непереносимый скрежет ножа по тарелке, но усиленный в пятьдесят тысяч раз, то задача была выполнена с блеском. Даже местного жителя он мог заставить убраться с дороги.

— Не перебивайте друг друга. Ничего не понять…

— Он лжет! — взвизгнула Кристина. — О, Господи! Неужели не видно? Он насквозь пропитан ложью!

Святой открыл глаза.

— Вы лжете, Грейнер? — спокойно спросил он.

— Я не собираюсь обсуждать точную сумму выигрыша…

— Другими словами, вы все-таки лжете.

Грейнер облизнул сухие губы.

— Конечно, нет. Да и зачем? По-моему, и так ясно, что девица лжет, чтобы завоевать ваши симпатии.

Саймон привстал. Паровоз с грохотом продолжал свой путь к дамбе, вскоре гудки его стали слабее, и наконец все стихло.

— А теперь послушайте, что я думаю по этому поводу. Еще на корабле я узнал, что главный приз Рождественской лотереи выпал на билет, проданный в Тенерифе, но владелец его до сих пор не объявился. Это делает рассказ Кристины более правдоподобным, чем ваш. Тем более, зачем пороть такую горячку, если на него выпал мизерный выигрыш? Похоже, вам даже стала безразлична судьба камней, которые прихватил мой предшественник. Даже Лобер не обмолвился о них, все его мысли крутятся вокруг этого билета, и только о нем он и твердил прошлой ночью. Всех вас это занимает больше всего, иначе откуда такой пыл? Короче говоря, вы пытаетесь меня уверить, что причина всей этой кутерьмы гроша ломаного не стоит, а ведь это лакомый кусочек. Так что вы лжете, Робин.

Хотя Грейнер и ответил ему недружелюбным взглядом, но безжалостная логика Святого загнала его в угол. Саймон Темплер это знал.

— Ну?

— Возможно, я несколько преуменьшил размеры выигрыша…

— Короче говоря, просто солгал! По крайней мере это мы выяснили. Это во-первых. Во-вторых, мой предшественник — как там его — Джорис?.. Билет был у него. Это ясно из вашего поведения. И теперь вы хотите заполучить его и стараетесь выкинуть меня из игры!

Грейнер достал из нагрудного кармана надушенный платок.

— Но вы же не участвовали в складчине.

— А откуда я знаю, что участвовали вы, — возразил Святой. — Хотя дело не в этом. Билет выскользнул из ваших рук, и придется еще доказывать, кому он принадлежал.

— Это никак не связано с вашей работой.

— Не имеет значения. Фелсон сообщил мне, что мне причитается доля со всех ваших затей, а вы хотите обвести меня вокруг пальца.

Выпад наугад казался вполне правдоподобным, но Грейнер нимало не смутился.

— Эта история началась задолго до того, как вы присоединились к нам.

— Но все равно пока ничего не известно.

Грейнер немного покачался на носках, не сводя со Святого ненавидящего взгляда, словно хотел испепелить его на месте.

— Это можно будет оговорить в свое время, — заметил он.

— Не надо, Робин, не надо!

Грейнер нетерпеливо перебил его.

— Я так и хотел сделать, но остальные возражали.

— А мне казалось, что ваши приказы выполняются беспрекословно.

— Это вопрос политики, а не организации.

— И вы позволяете себе возражать?

— Надо признать, в их аргументах есть свой резон…

— Ставлю сто против одного, что для вас это не проблема. — Святой на секунду отвернулся стряхнуть пепел с сигареты, и снова безжалостный взгляд его голубых глаз устремился на Грейнера. — Так что лучше определиться сразу. Пора перестать играть роль праведника и признать, что номер не вышел.

Кровь бросилась Грейнеру в лицо. Он шагнул к кровати, зловеще поигрывая тростью.

Саймон спокойно наблюдал за ним, не моргнув глазом.

— Если меня кто-то посмеет тронуть, — мягко заметил он, — то я уверяю вас, что мой ответ не заставит себя ждать.

Лицо Грейнера перекосило от ярости, Саймон только улыбался в ответ, но глаза его смотрели холодно, с мрачной решимостью. И в то же время ему приходилось сдерживать себя, чтобы не расхохотаться в лицо этому бандиту. Святой блефовал, все козыри были на руках у Грейнера, и все-таки он сорвал банк. Меньше получаса прошло, а Робин перестал быть хозяином положения и искал выхода в жалком лепете оправданий. Святой в словесной перепалке продолжал наносить удар, за ударом, не давая Грейнеру ни секунды, чтобы собраться с мыслями и перевести дух.

— Вы полагали, что меня можно выкинуть из доли в выигрыше в пятнадцать миллионов песет и прибрать все к рукам. Это правда, не так ли? Я хочу оговорить некоторые условия, на которых возможно мое участие в вашей грязной компании. Полагаю, мне придется переправить все на родину и положить в банк. По-моему, лучше не придумаешь, Робин. А когда встанет вопрос о дележе, мне не о чем будет беспокоиться. Как же, Грейнер — человек слова, и всегда играет честно. Это он доказал с первой нашей встречи, и тревожиться тут не о чем. Не о чем, черт возьми!

Румянец сошел с лица Грейнера, и оно стало белым, как мел. Рука с тростью опустилась, он уже не раскачивался на носках.

Робин откашлялся.

— Я уже говорил, мне пришлось подчиниться большинству. Мы работаем вместе много лет, и, естественно, они имеют право голоса.

— Еще одна ложь, — заметил Святой бесстрастно. — Но это мы уже проходили. Вопрос в том, что будем делать дальше?

— Это мы обсудим, когда вернемся домой…

— И вы при первом же удобном случае придумаете новую сказочку. Лучше скажите хоть слово правды, пока не забыли, как это делается. Где сейчас этот парень, Джорис?

— Понятия не имею.

— А о чем вы имеете понятие?

— Не понимаю, что…

— Давайте расставим точки над «і». Между нами все кончено или нет?

Грейнер нервно постукивал тростью.

— Мне начинает казаться, что это было бы лучшим выходом.

— Решайте сами. — Святой встал. — Я уже говорил, что думаю по этому поводу. Где находится дверь — вы знаете — вас никто не удерживает. Но девушка останется здесь. Где-то рядом находится лотерейный билет ценой в пятнадцать миллионов песет, и она может дать нам ниточку. В любом случае я ею займусь… Можете вынуть руку из кармана. Если вы попытаетесь сыграть со мной злую шутку, то гарантирую, что успею свернуть вам шею.

У Грейнера просто руки чесались пустить в ход оружие. И Саймон Темплер никаких иллюзий не питал, хотя даже не изменил позы. Он стоял, уперевшись руками в бедра, почти заслонив окно широкими плечами, и поглядывал на Грейнера сверху вниз. Кривая ухмылка играла у него на губах. Святой был уверен в своих силах и готов использовать любой шанс в этой смертельной игре.

— Мне не хотелось бы доводить дело до этого, — наконец заговорил Робин. — Если нам удастся уладить это недоразумение…

— Ясно, — отрезал Саймон. — Вы хотели бы удержать меня, если удастся.

— Если вы считаете себя незаменимым…

— Будь это не так, почему меня не застрелили десять минут назад?

— При условии, что мы сможем договориться, вы могли бы нам очень помочь. Потому за вами и посылали.

— А с чего такая спешка?

Появившаяся возможность объясниться сделала свое дело, Грейнер проглотил наживку, не раздумывая.

— Это объяснимо. Как вы знаете, Фелсон и еще один из моих людей — Холби сейчас по делам в Мадриде. Драгоценности жены американского посла представляют лакомый кусок. Если все пойдет, как задумано, мои люди вернутся в воскресенье, и тогда без вас нам просто не обойтись.

Саймон перевел дух. Кое-что начало проясняться. Общая картина складывалась по кусочкам, как мозаика, информацию приходилось собирать по крупицам. Но ничто не должно было отвлекать его от главного — билета ценой в пятнадцать миллионов песет. Замечательная коллекция Грейнера из краденых драгоценностей подождет. Украшения жены американского посла в расчет можно не принимать, тем более что возвращение Фелсона и Холби выглядело гораздо проблематичнее, чем казалось Робину. Хотя суммарная стоимость этих вещей была такова, что даже Али-баба со своими разбойниками походили скорее на попрошаек.

Он снова сел и закурил.

— Есть что обсудить, — сказал Саймон. — Пусть все идет своим чередом. Расскажите мне все о Джорисе и пресловутом билете и предоставьте это мне.

Грейнер положил трость на столик, полез за сигарами, вставил одну в свой янтарный мундштук и закурил. Саймон знал, что тот тщательно обдумывает ответ, взвешивает шансы, и уже догадывался о результате.

— Если это поможет изменить ваше мнение о наших методах работы, — начал Грейнер, — лучше говорить начистоту. Я не знаю, где сейчас находится Джорис. Они с дочерью прихватили лотерейный билет и сбежали прошлой ночью. Когда это обнаружилось, Лобер, Палермо и Алистон попытались вернуть их. Все прошло нормально, но подоспел неизвестный сообщник Ванлиндена, и им удалось ускользнуть. Палермо запомнил машину, которую потом Маноэл обнаружил на стоянке перед отелем, но по дороге назад он попал в аварию, и вернулся только глубокой ночью. Утром я послал сюда Палермо и Алистона, вскоре они позвонили: эти люди провели в отеле ночь и отбыли в неизвестном направлении рано утром. Вот и все.

Саймон откинулся назад и задумчиво выпустил струю дыма в потолок. Теперь было понятно, что за машина приехала, когда он укладывался спать, и объясняло отсутствие Палермо и Алистона за завтраком. А заодно — спасительная пауза в демонстрации его искусства ювелира и детали утреннего разговора по телефону. Все встало на свои места.

И в то же время появилась масса новых вопросов. Непонятно, почему же тогда они не наткнулись на Хоппи и Джориса? Почему молчал телефон в номере у Хоппи Юниаца с полчаса назад? Масса новых головоломок опять ставила все с ног на голову.

Он внимательно изучал Грейнера из-под приспущенных век, стараясь отгадать, о чем тот думает. Впервые Святой был почти уверен, что Робин сказал ему правду. Вряд ли он успел сочинить еще одну сказку, которая так хорошо совпадала с тем, что было известно Саймону. Слишком уж все было правдоподобно.

Этому могло быть только одно объяснение. Оно, как вспышка, как озарение, блеснуло в мозгу Темплера, Догадка оказалась такой очевидной, что было просто непонятно, почему он не сообразил раньше.

Если Грейнер не лгал, оставалась только одна возможность: лгал кто-то другой.

Саймон Темплер просто онемел от сознания собственной гениальности. Впоследствии, шаг за шагом разбирая ситуацию, он вновь пришел к тому же выводу, но сейчас озарение было мгновенным.

Святой понял, что Алистон с Палермо захватили Хоппи и Джориса. Это было недостающее звено, связывавшее обрывки цепи в единое целое. Он знал это так же точно, как то, что билет находится у Лобера.

Вот как все началось. Идея зародилась в изрядно помутневшем после столкновения с Хоппи Юниацем сознании Лобера, когда тот очнулся в автомобиле по дороге домой. Очевидно он попытался воссоздать у себя в памяти ситуацию. Была драка, кто-то здорово огрел его по голове. Что случилось с остальными? Им тоже изрядно досталось. Те как раз пытались отразить непрошеное вторжение незнакомца, а он еще занимался Джорисом… Шарил по карманам в поисках билета… и нашел его, не так ли?.. Что еще могло произойти? По рассказам остальных, Лоберу все было понятно. Билет был у него. Лобер чувствует его в своем кармане… И в этот момент его осенила блестящая идея. О том, что билет у него, никто не догадывается. Никто ничего не заметил. Нападавшие забрали с собой Джориса и Кристину. С таким же успехом они могли прихватить и билет. Все, что ему оставалось делать, — это поддерживать в остальных уверенность, что билет остался у Джориса, и при первой же удобной возможности улизнуть вместе с билетом. Два миллиона долларов делить он ни с кем не собирался.

Все было настолько очевидным, что Святой мог последовательно воспроизвести ход рассуждений Лобера с такой легкостью, как прочесть раскрытую книгу. Дополнительным доказательством служило заявление Лобера, когда Саймон накануне ночью впервые появился в доме Грейнера.

Правда, остальные оказались не столь легковерны, как он ожидал, и его обвинили во лжи. В разгар спора в доме появился Святой. Видно, Лобер сумел оправдаться на некоторое время, иначе трудно было бы объяснить его присутствие за завтраком. Несомненно, его обыскивали, значит, к этому времени билет был уже перепрятан, и это ею спасло… пока. Но теперь гораздо труднее стало выбрать момент для бегства.

Идея оказалась заразительной и пустила свои корни в сознание Алистона или Палермо. В это утро по дороге в город кто-то сделал партнеру предложение. Если их и дальше собираются обманывать, то не лучше ли самим позаботиться о себе? Где бы этот проклятый билет не находился, Джорис был ключевой фигурой во всем этом деле. И если уж он попал к ним в руки, то сначала надо выяснить, что и как. Оставалось достаточно времени, чтобы выяснить, где билет, лжет ли Лобер — и в любом случае дележка пополам много лучше, чем на четверых…

— Можно предположить, что Джорис и его подручный отправились получить деньги по билету, — заключил он, главным образом потому, что ему просто надо было что-то сказать после долгого молчания.

— Тогда их сразу же перехватили бы, — возразил Грейнер. — Один из моих людей наблюдает за конторой, где был куплен этот билет, с самого открытия. Деньги можно получить только там.

Лобер знал, где билет, но не знал, где Джорис и Кристина. Он понимал, что стараться получить выигрыш немедленно просто небезопасно. Палермо и Алистон, в свою очередь, знали, где находится Джорис, но понятия не имели ни о Кристине, ни о билете. Грейнер же теперь знал, где Кристина, и надеялся из нее что-нибудь выжать. У каждого из них были свои козыри, но никто не знал, чем располагают остальные.

И, без сомнения, любой из них перережет глотку другому, чтобы набить свой карман и удержать билет в руках. Неожиданное появление клочка бумаги ценой в два миллиона долларов уничтожило сплоченность банды и резко обострило грызню…

— Ваш человек знает, как выглядит Джорис, — заметил Святой, — или нет?

— Ему этого не нужно, если билет будет предъявлен к оплате, об этом тут же узнает вся улица.

Святой лихорадочно размышлял. Он лучше других представлял, что произошло, но и его информация была обрывочной. Он знал, что билет у Лобера, но не знал, где тот его прячет. Знал, что Джориса и Хоппи захватили Палермо и Алистон, но не знал, что с ними стало; знал, что Кристина с ним рядом, но тут же был и Грейнер. И ему предстояло в ближайшие минуты составить план действий, который все расставит по своим местам.

— Джорису там делать нечего, и вы это прекрасно знаете, — вклинилась Кристина, — потому что у него билета нет.

— Вы хотите сказать, что он у вас? — процедил Грейнер.

— Ни у кого из нас его нет, я уже говорила. Сейчас нет…

— Минуточку, — оборвал ее Саймон. — Давайте-ка по порядку. Что произошло прошлой ночью?

Она мрачно взглянула в его сторону.

— Вы должны это знать.

— С какой стати? Я только вошел в игру и в их компании не был.

— Кто были эти двое, пришедшие вам на помощь? — задал вопрос Грейнер.

Она промедлила с ответом, и Грейнер медленно повернулся к Святому.

— Мы попусту тратим время, — бросил он. — Машина ждет, нам лучше забрать ее с собой, а там найдется средство развязать ей язык.

— А вы попробуйте сделать это здесь! — предложила она.

Кристина уже оправилась от шока, и взору Святого предстала совсем не та девушка, что рыдала над Джорисом вчера вечером. Внезапно она сделала шаг вперед, и Грейнер сразу же схватил ее за руку.

— Если вы попытаетесь меня задержать, я такой шум подниму, что чертям тошно станет.

Грейнер бросил взгляд на Святого. Саймон точно знал, что это означает. Тот уже демонстрировал свою изобретательность в похожих ситуациях, но теперь была его очередь продолжить спектакль. В два шага он очутился возле Грейнера, стальным кольцом его пальцы сомкнулись у того на запястье, ладонью свободной руки он толкнул того в лицо.

— Займитесь своим делом, Робин, — сказал он назидательно.

Стоя спиной к Кристине, Святой подморгнул Грейнеру. Достав у него из кармана пистолет и опустив в собственный, он снова подмигнул. Потом Саймон запер дверь и бросил ключи Кристине.

— Послушайте, — сказал он, — вам не о чем беспокоиться. Эта дрянь пальцем вас не тронет, пока я здесь. Мы можем от него избавиться, как только пожелаем. Но я хотел поговорить с тобой еще немного: есть деловое предложение.

Та колебалась, не зная, как быть. Теперь Святой стоял спиной к Грейнеру и отчаянно подмигивал Кристине.

— Присядьте и чего-нибудь выпейте. Это не повредит. А я пока кое-что расскажу. А потом решайте сами, что делать.

— Вряд ли мне захочется вас слушать.

— Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Мне иногда приходят блестящие идеи.

Он пересек комнату, покопался в одном из своих чемоданов и извлек из его недр бутылку виски и еще кое-что, чего никто не заменил.

— Ну вот, к примеру, — продолжал Святой, разливая виски по стаканам. — Как вы уже говорили, лотерейный билет у вас пропал. Подобные вещи случаются сплошь и рядом. Люди часто теряют ценные вещи, драгоценности, важные бумаги и тому подобное. Правда, редко услышишь о том, как теряют два миллиона долларов одним махом. Но можно вернуть назад утерянное за небольшое вознаграждение.

— Жуликам, которые его украли, вознаграждение не положено.

— Но и такие вещи случаются.

Святой плеснул содовой в бокалы, взял два из них и передал один Грейнеру, снова подмигнув ему. Второй он поставил перед Кристиной. Затем вернулся к столу и взял в руки третий.

— Тем более ведь я не брал билета. Будь это так, меня здесь давно уже не было бы. А если мне удастся заполучить его для вас, то я рассчитываю на некоторые комиссионные.

С этими словами он сделал пару шагов в ее направлении. Отхлебнув из бокала, она откинулась на спинку кровати. Глаза ее начали слипаться, и ей стоило заметных усилий держать их открытыми.

— Я с удовольствием бы сделал это для вас. Насколько я понял, в этом деле замешаны еще трое: Джорис и двое его подручных. Если включить и нас, мне будет причитаться одна пятая. Если вас это устраивает — одно только слово, и я сверну Грейнеру шею…

Голова девушки опустилась на подушку, Святой забрал бокал из ее руки. Некоторое время он внимательно рассматривал ее, потом повернулся к Грейнеру, сияя от радости.

— Что сейчас нужно, так это поменьше биться в истерике и больше полагаться на мои мозги, — дружелюбно заметил он.

Глава 5 Как Робин Грейнер получил назад свой пистолет, а шофер такси остался при своем мнении

Робин Грейнер осторожно подошел к кровати и посмотрел на лежащую девушку. Потом повернулся к Святому.

— Ловко сработано, — довольно ухмыльнулся он и снял телефонную трубку. — Иначе бы мы хлебнули горя…

— Что собираешься делать? — спросил Святой.

— Пришлю своих людей, пусть заберут ее отсюда.

Саймон решительно протянул руку к трубке.

— Послушай, — бросил он Грейнеру, — ты действительно хочешь взбудоражить весь отель, или у тебя просто не все дома?

— Все будет тихо, — пробурчал Робин. — Когда я утром посылал сюда Палермо с Алистоном, у них были с собой два здоровых чемодана. Теперь они могут забрать один, сказав администрации, что съезжают. Никто и внимания не обратит.

Так вот как это было! А он еще гадал, как можно вывезти из отеля двух человек и протащить их средь бела дня через весь центр Санта-Круз, не возбудив ни в ком подозрения и не породив массы нежелательных слухов. Ведь ясно было, что Хоппи Юниац не вышел бы отсюда по своей воле. Объяснения Грейнера прояснили еще одну, пусть небольшую, загадку в этом деле.

Святой забрал телефонную трубку у Робина и положил ее на место.

— Ведь я сказал, — заметил он, — что без меня тебе не обойтись.

— Это еще почему?

— Как тебе кажется, что произойдет, когда ты доставишь ее назад?

— Мы найдем способ разговорить ее!

— Ты думаешь?

— Поверь, все так и будет, — самодовольно процедил Грейнер.

Саймон презрительно взглянул на него.

— Да, я был прав, мне это не нравится. И ты ведешь себя, как последний глупец. Кто поручится, что она скажет правду, когда ее начнут «убеждать»?

— Это легко будет проверить… со временем.

— Опять ты за свое! Зачем терять время? Тебе не приходило в голову, что Джорис ее не бросит? Рано или поздно ему придется вернуться. Может, он уже здесь, если только не заметил твою машину у отеля.

Лицо Грейнера окаменело. Трудно было сказать, о чем он думает. Но Святому не составляло труда догадаться, что за этим последует, и он не ошибся.

— В твоих словах есть доля истины. Пожалуй, на какое-то время ее лучше оставить здесь. Я прикажу Палермо последить за ней, а мы отправимся домой, — сказал Робин и снова потянулся к телефону.

Святой с дружелюбной усмешкой остановил его руку.

— Не спеши, — процедил он. — Похоже, ты забыл — у нас остались некоторые проблемы, которые пора уладить.

Грейнер удивленно уставился на него. Чувствуя это, Святой сосредоточенно постукивал сигаретой по ногтю большого пальца.

— А мне казалось, все уже улажено, — выдавил наконец Грейнер.

— А как с твоим признанием, что ты меня надуваешь?

— Мы все уладим дома.

— Под дулом пистолета?

— Нам нужно больше доверять друг другу.

— Ну да, особенно тебе!

Святой окинул Грейнера пренебрежительным взглядом. Наступил критический момент, он которого зависело дальнейшее развитие событий. Сейчас он не смог бы назвать причину, по которой заставил Кристину выпить снотворное, а не врезал Грейнеру промеж глаз и не увел ее с собой, открыто объявляя войну.

С полдюжины возможных выходов из положения вихрем мелькнули у него в голове, но тут же были отброшены. Главным препятствием по-прежнему оставалась Кристина. Если увезти ее к Грейнеру, придя в сознание, она может его выдать. А если нет, ей все равно придется отвечать на массу вопросов, и рано или поздно его выведут на чистую воду. Да и не мог он бросить ее на милость банды Грейнера. А если Робину удастся заполучить их в свою крепость, которую он величает домом, то дело примет совсем другой оборот. Уж в этом Саймон был уверен на все сто. Поэтому и надо было обеспечить безопасность Кристины, а заодно и собственную, не раскрывая своих козырей. Стоит только проговориться, и он вряд ли сможет увидеться с Палермо и Алистоном, знавшими, где находятся Джорис с Хоппи, и с Лобером, знавшим, где билет. Святой буквально балансировал на лезвии бритвы, и любой неверный шаг мог стать последним. Но ему было точно известно, что безвыходных положений не бывает.

Достав сигарету, он, не глядя на Грейнера, закурил.

— Девушка — это мой страховой полис. — заявил Саймон. — Пока она у меня, ты будешь вести честную игру. А если бы ты вел честную игру, то не спешил бы так запереть меня в своем доме.

— Но ее надо допросить…

— Я уже говорил, что это лишнее. Если она заговорит по своей воле, это другое дело.

Грейнер не сводил с него взгляда.

— С какой стати?

— Взгляни на меня, потом подойди к зеркалу. — Святой сделал вид, что поправляет прическу. — И говорить не о чем, Робин. Тебе излить душу может только слепой, и то вряд ли. Кроме того, она слишком хорошо тебя знает. Ты понял, для чего я все затеял?

Грейнер промолчал; Саймон не ждал от него ответа и продолжал все тем же спокойным, уверенным тоном:

— Подмешивая ей снотворное, я шепнул, что не прочь провести тебя и смыться с ней. Как только она очнется, можно продолжать в том же духе, сказать, что усыпил ее, чтоб не сболтнула лишнего, девушка проглотит все, что я скажу. Можно даже пересказать всю нашу беседу, но с маленькой оговоркой: мол, все было сделано, чтобы ты меня не заподозрил.

Святой блефовал как обычно, только ему казалось, что никогда еще не доводилось выходить из опасного положения с такой виртуозной наглостью… Чего стоило одно объяснение присутствия Кристины в номере…

Но Саймон знал, что это сработает. И все из-за того, что Грейнеру или кому-либо другому трудно поверить в хладнокровие человека, оказавшегося в такой отчаянной ситуации. Такие вещи происходят крайне редко, ведь даже наглость имеет свои границы. Противники Святого никак не могли понять, что эти правила не для него писаны, и его дерзость не имеет предела. В девяти случаях из десяти все проходило, как по маслу, никто и заподозрить его не мог.

— Все равно, если она примет твое предложение и согласится поделиться выигрышем, надо уберечь тебя от искушения.

— Зачем? Ведь если содержимое твоего сейфа соответствует масштабам бизнеса, то здесь мои перспективы будут намного привлекательнее. И потом, куда мне деться с ней? Не зная города? И языка? Насколько мне известно, из Тенерифе одна дорога — морем. И даже если я перехитрю тебя, на борт мне вряд ли подняться.

Грейнер сосредоточенно рассматривал кончик своей сигары, потом смочил слюной палец и притушил огонь с той стороны, которая обгорала слишком быстро.

— Мы сейчас в одной упряжке, — заявил Саймон, — и я готов к партнерству, потому что могу получить гораздо больше, чем доля в выигрыше по лотерее. Но после такого начала прежде чем что-нибудь предпринять, мне хочется быть уверенным, что ты ведешь честную игру. Уже не говорю, что мог бы получить от девушки гораздо больше, прикидываясь союзником или просто соблазнив ее. Все это даст гораздо больший эффект, чем твои методы «убеждения»… Как бы там ни было, я предлагаю сделку. Если она тебе не нравится, тебя никто не удерживает.

За окнами пронзительный грохот возвестил, что локомотив отправился в обратный путь. Мотоцикл без глушителя тарахтел, как пулемет, пока его хозяин выкрикивал приветствия друзьям, находившимся в паре кварталов от него. Ему отвечали с не меньшим энтузиазмом. С неимоверным шумом вверх по склону взбирался трамвай и непрерывно звонил. Где-то поблизости осел запрокинул голову и стал выводить свои астматические рулады. Если не считать этих признаков райского спокойствия Санта-Круз, в комнате стояла напряженная тишина.

Саймон не торопил Робина с ответом. Действительно, тому оставалось только принять единственное возможное решение. Вопрос был в том, как он это сделает.

Наконец Грейнер взглянул на него.

— Если ты хочешь быть уверенным во мне, то у тебя не будет возражений, когда я захочу того же самого по отношению к тебе?

— Как именно?

— Дай мне взглянуть в твой паспорт.

Без всяких колебаний Саймон протянул весьма добротный документ на имя Себастьяна Томбса.

Грейнер лишь мельком просмотрел его и сунул в свой бумажник. По перемене в поведении Робина Святой мог заключить, что Грейнер клюнул. Впервые за последние годы он встретил человека, который оправдал его ожидания, и это привело его в некоторое смущение. Святому захотелось в припадке безудержного смеха кинуться на кровать и посмеяться от души. Но вместо этого он на волне вдохновения проявил чудеса наглости и нахальства.

Саймон протянул Грейнеру свой пистолет, рукояткой вперед.

— Лучше возьми вот это, — заметил он серьезно.

Это была кульминация. Мужчина, который останется равнодушным к такому проявлению доверия, должен быть сверхчеловеком.

Грейнер убрал оружие и взял в руку трость. Мимоходом взглянул на Кристину.

— Сколько она проспит?

— За полчаса я ручаюсь. — Святой отпер дверь. — А пока тебе лучше уйти.

Он проводил Грейнера по лестнице. Если спуститься в вестибюль, то портье своими вопросами может все испортить. Не дожидаясь этого, Святой мысленно перекрестился и, стоя на последней ступеньке, произнес:

— Если что-нибудь изменится, я сразу же свяжусь. В справочнике есть номер твоего телефона?

— Да.

— Если появится какая-то идея, найдешь меня здесь. В любом случае держи меня в курсе.

— Конечно. — Грейнер остановился. — Между прочим, а как насчет твоего номера?

— Скажу, что передумал. Здесь кто-то же должен понимать по-английски? — Саймон пожал ему руку. — Нужно поскорее убрать отсюда твой автомобиль, а то Джорис и его подручный засекут его, если уже не засекли.

Стоя на лестнице, Святой проследил, как Грейнер вышел на улицу, и только тогда вздохнул спокойно.

По пути обратно в номер в его глазах заплясали веселые огоньки. Но Святой не позволял себе расслабиться, как бы удачно ни шли дела. За ним пока только первый раунд, а сколько еще осталось…

Саймон подошел к портье, взял его за пуговицу и быстро заговорил по-испански.

— Я не уезжаю сегодня, так что не стоит беспокоиться и выписывать счет… Да, вот еще. Возможно, обо мне будут справляться. Или о сеньорите, которая занимает соседний номер.

— Си, сеньор, я все им расскажу.

— Вот этого как раз делать и не стоит. Если кто-нибудь спросит, то ко мне она не имеет ни малейшего отношения. Мы с ней незнакомы. Компренде?

— Си, сеньор.

— И не распространяйтесь по моему поводу. Ведь испанского языка я не знаю.

— Перо астед…

— Хорошо, хорошо. Я просто не хочу, чтобы об этом все знали, стамос?

— Си, сеньор.

Саймон бросил на стойку банкноту в сто песет.

— Это поможет лучше запомнить мои слова, — бросил он через плечо.

Кристина все еще спала. Святой подошел к окну и через ставни взглянул вниз. Машина Грейнера как раз покидала площадь, и за рулем был он сам, шофер остался и смотрел вслед. Потом он перешел площадь, смешался с толпой зевак, развернул газету и погрузился в чтение.

Саймон вылил содержимое бокала Кристины в раковину. Тут он подумал, что надо осмотреть комнату Хоппи, хотя случившееся уже не представляло для него загадки. Дверь оставалась незапертой, ключ торчал с обратной стороны, значит, ее открыли изнутри. Комната была пуста, как он и ожидал. Скомканная пижама Юниаца грязным пятном выделялась на кровати, где возлежал Джорис. Другой одежды в комнате не было, Саймон все тщательно осмотрел. Никаких следов, кроме подноса с завтраком на две персоны, стоявшего на столе. Но к нему даже не притронулись. Святой на мгновение задумался. Наконец, приняв решение, вызвал звонком горничную.

— Вы видели моих друзей, когда приносили завтрак?

— Но, сеньор.

— Комо ке но?

— Потому что я не приносила завтрак в номер. Это сделал их приятель. Он был во всем белом, как камареро, и сказал, что захватит его с собой ради шутки. Я отдала ему поднос и уже уходила, когда он постучал в номер.

— Это был невысокий, черноглазый мужчина с небольшими усиками?

— Нет, это был высокий и светловолосый англичанин. У него на лице ссадина.

Саймон кивнул. Все оказалось предельно просто.

— Могу я убрать поднос?

— Валяйте. Можете заодно прибрать в комнате.

Не стоило давать ей повода для сплетен.

Когда Святой вернулся в свой номер, Кристина уже сидела на кровати, но не совсем пришла в себя и не отошла от действия лекарства. Закрыв за собой дверь, он улыбнулся.

— Я должен принести вам свои извинения, — начал Саймон. — Впервые мне пришлось угостить девушку таким коктейлем.

Тряхнув головой, словно пытаясь стряхнуть мешавшую ей пену, она хрипло спросила:

— Зачем ты это сделал?

— Пришлось выбирать: удар в челюсть или это зелье. Я выбрал последнее. — Он пересек комнату и присел рядом. — Как ты себя чувствуешь?

Девушка потерла виски.

— Голова раскалывается…

— Сейчас мы это исправим.

Святой пошарил в чемодане, извлек какой-то пузырек и высыпал немного порошка в стакан с водой.

— Держу это на случай, если Хоппи не в себе после бурно проведенной ночи, — пояснил он. — Тебе это должно помочь.

Кристина не шелохнулась.

— Я не обманываю. Желай я усыпить тебя, то в первый раз дал бы что-нибудь покрепче.

Девушка поежилась.

— Не в этом дело. Лучше уснуть, чем так мучиться.

Но жидкость выпила залпом и со страдальческой гримасой откинулась на подушки. Саймон забрал стакан и закурил. Довольно скоро лицо ее пришло в норму.

— Незачем мне было пить это виски, — пробормотала она. — Ну погоди, дай мне немного отойти. Я такой шум подниму, если только ты меня снова не вырубишь…

— Тебе уже лучше?

— Кажется, я еще жива. Ты это хотел сказать?

— Если ты в этом так уверена, продолжим разговор. А когда тебе надоест меня слушать, можешь поднимать шум.

— Ты это уже говорил.

— Но тогда здесь был Робин.

Глаза ее широко открылись, дыхание сбилось.

— Да. Грейнер был здесь… Где он?

— Я отослал его домой.

— А он не пил эту гадость?

Святой отрицательно покачал головой.

— Я бы не стал давать тебе то, чем с удовольствием бы попотчевал его, будь моя воля. Я только попросил его убраться, что он и сделал. Робин послушен, как ягненок, надо только уметь с ним обращаться. Ты могла это видеть, прежде чем уснула.

Она приподнялась на локте.

— Но он вернется, прихватив с собой остальных…

— Не думаю. По крайней мере не сейчас. Расстались мы как братья. Я даже отдал ему оружие.

Девушка откинула медно-золотистую прядь волос с лица, видно было, как она нахмурилась, пытаясь уловить смысл сказанного.

— Давай начнем с самого начала, — предложил Саймон. — Когда я прошлой ночью ставил машину в гараж, мне стало ясно, что нужно срочно встретиться с Грейнером. Сумасшествие какое-то. Может, машина такая или я… не знаю. После осмотра дома я понял, что просто так туда не проберешься.

— Но я же говорила…

— Нет, но неважно. Лучше один раз увидеть. По стенам я карабкаться не стал, а возвращаться назад просто так было глупо. Так что я позвонил. Ты слышала когда-нибудь о чем-либо подобном?

— Наверное, ты просто сошел с ума.

— И мне так показалось. Короче говоря, Грейнер меня впустил. Как раз там шла разборка, и Лобер говорил… Я могу повторить слово в слово:

«Да не было у меня этого проклятого билета. Когда я начал шарить по карманам Джориса, какая-то свинья набросилась сзади. Если кто и завладел билетом, так это он».

— Ты это слышал? — с трудом выдавила она. — Ты же знаешь…

Он кивнул.

— Конечно, знаю, но это же его слова, и он на них настаивает. А Грейнер послал человека наблюдать за кассой, которая продала билет, на случай если кто попытается получить по нему деньги.

Взяв оставшийся нетронутым бокал виски, Саймон вернулся к Кристине.

— Что он еще говорил?

— Ничего. Тут вошел я, и они сменили тему. Начались расспросы, а потом Робин заявил, что назад мне возвращаться не надо. Не думаю, что ему удалось раскусить меня. Скорее, он просто не хотел лишней огласки, если я начну шататься по всему Санта-Круз. Мои возражения не подействовали, пришлось остаться.

Он рассказал ей о событиях минувшей ночи. Смакуя каждое слово, Саймон поведал, как ему пришлось приступить к выполнению своих обязанностей, и, наконец, дошел до того момента, когда неожиданно обнаружил ее в своем номере.

— Остальное тебе известно, — закончил он.

— Но где же Джорис?

— Что тебе известно?

— Проснулась я довольно поздно, — начала Кристина, — около десяти оделась и вышла. Мне не хотелось их беспокоить, Джорис мог еще спать. Но через некоторое время я постучала к ним. Никто не ответил. И в номере никого не было. Я сразу бросилась сюда.

Твоя постель была нетронута, ты не ложился. У меня подкосились ноги, пришлось присесть на постель, и тут вы вошли…

— Теперь тебе все ясно? — спросил Святой.

Она схватила его за руку.

— Но Грейнер же сказал, что они не нашли Джориса.

— Он так считает. Но вспомни, что я тебе говорил про Лобера.

— Тебе что-то известно?

— То, что Хоппи утром заказал завтрак на двоих, ты еще спала. Я предупреждал его: никому не открывать. Но ему явно не хотелось сидеть впроголодь. Горничная принесла завтрак, но кто-то, по приметам похожий на Алистона, перехватил ее у самой двери, наплел что-то про розыгрыш и дал ей денег, чтобы шутка вышла позабавнее. Он был весь в белом, как официант, и Хоппи ничего не заподозрил. Тот его оглушил, ну а справиться с Джорисом труда не представляло.

Пальцы Кристины крепко сжали его запястье.

— Ты должен был позволить мне остаться с ними, — прошептала она.

— А если бы они и тебя прихватили с собой?

— Но я хотя бы присмотрела за ним… А почему они не захватили меня?

— О тебе они просто не знали. Ведь Хоппи с Джорисом прибыли в отель раньше. Ночной портье настолько туп, что не заметил между нами никакой связи. Возможно, они рассчитывали найти вместе с Джорисом тебя. Когда это не удалось, не стали тратить времени на поиски, ведь Грейнер ждал звонка. Так что скорее всего они сочли, что Джориса и Хоппи им вполне достаточно.

Она надолго замолчала. Оставалось только гадать, что творится у нее в душе, внешне это никак не проявлялось. В ней чувствовалась какая-то внутренняя сила. Когда же, наконец, она опять повернулась к нему, то уже полностью владела собой.

— Ты думаешь, Алистон и Палермо объединились с Лобером, чтобы обмануть Грейнера?

— Совсем не так. Это подозрение, павшее на Лобера, заронило идею в их головы. А если они начали двойную игру, зачем им делиться с Лобером? Джорис и Хоппи у них в руках, а следы неминуемо приведут к Лоберу.

— А что же Грейнер?

— У него могут появиться подозрения, и тогда он начнет действовать. Это похоже на соревнование, кто кого быстрее надует.

Святой затянулся сигаретой и посмотрел ей в глаза.

— А вот теперь вернемся к тому, зачем я дал тебе выпить эту гадость.

Он передал ей содержание своего разговора с Грейнером. Кристина слушала внимательно, но его голос звучал убедительно и правдиво.

— Теперь, по убеждению Грейнера, у тебя нет причин доверять мне больше, чем кому-либо из их банды.

— И ты пообещал внушить мне, что ты на моей стороне?

Саймон кивнул.

— Да.

— Пожалуй, я уже пришла в себя и не прочь покурить.

Саймон угостил ее сигаретой и щелкнул зажигалкой. Она продолжала смотреть на него. Трудно было предсказать, какое она примет решение. Ведь столько аргументов говорило не в его пользу. Но он спокойно ждал.

— Ты уверен, что Грейнер поверил? — осторожно спросила она.

— Надеюсь. Все говорит за это. У него нет причин не доверять мне. Он думает, что я собираюсь работать с ним, рассчитывая получить больше, чем от лотереи. Кроме того, у него мой паспорт…

— Твой паспорт?

— Да. Он решил, что это неплохая подстраховка. А я не возражал, пусть радуется. Документ довольно неплохой, но у меня есть еще несколько про запас… Возможно, у него есть подозрения, не больше. А пока доказательств нет, преимущество на моей стороне.

— Ты полагаешь, я тебе поверю?

Он пожал плечами.

— Я ждал, что ты заговоришь об этом.

Потушив сигарету в пепельнице, она снова погрузилась в размышления. Когда же, наконец, взглянула на него, он поразился происшедшей перемене. Она и раньше была хороша собой, но теперь стала просто неотразимой. Как пожалел Саймон, что нет в нем дара художника…

С какой-то детской непосредственностью она спросила:

— Рассчитываешь получить с меня больше, чем с Грейнера?

— Он просто меньше мне нравится.

— Похоже, что так.

Из-под мягких складок шелкового платья показались ее длинные стройные ноги, и она легко спрыгнула с кровати.

Кристина возвышалась над ним, уперев руки в бедра, облегающее платье подчеркивало красивую молодую грудь. Да, лакомый кусочек… Святой торопливо оборвал свои фантазии на эту тему.

— Я это знаю, — заявила она с прежней непосредственностью. — Когда я оказалась здесь, мне было всего шестнадцать. Я росла и чувствовала на себе их липкие взгляды. Джорис научил меня держать их на расстояний, но я понимала — это не может продолжаться вечно. И ты можешь оказаться ничуть не лучше, хотя… С тобой мне легко. Если это поможет Джорису, я отдам тебе все, что пожелаешь…

— В этом нет необходимости, — отрезал он.

Даже не взглянув в ее сторону, Святой резко встал и подошел к окну. Некоторое время он изучал открывшуюся перед ним картину. Когда же, наконец, повернулся к ней, его мысли уже были сосредоточены только на предстоящем деле.

— Тебе надо отсюда сматываться. Грейнер пока отправился домой, и мы не знаем, что ему может взбрести в голову. И если он изменит свои намерения, тебе лучше исчезнуть.

— Куда же мне деться?

— Об этом я сейчас и думаю. — Он помолчал. — В мой прошлый приезд сюда мне удалось познакомиться… одну минуточку.

Святой быстро пролистал телефонный справочник. В следующий момент он уже объяснялся с коммутатором отеля и называл нужный номер.

— Эста ал и зль сеньор Кина?.. Дэвид? Слава Богу.

Это Саймон… В самом деле… Да, я помню, что мы не собирались больше встречаться в этой Богам забытой дыре, но у меня нет времени вдаваться в подробности. Мне кое-что от тебя нужно. Ты еще не продал свою квартиру?.. Как ты смотришь на то, чтобы поселить там на время одну девушку? Я тебе позже расскажу. Нет, ей нельзя оставаться в отеле… Это весьма великодушно с твоей стороны… Мы будем через пять минут, как ты на это смотришь? До скорого!

Бросив трубку, он торопливо сказал:

— Все улажено. Надо только придумать способ незаметно вывести тебя отсюда. Джориса и Хоппи вынесли в чемоданах. Одну минутку…

— Отель под наблюдением?

— За выходом следит Мануэль. Но это мы быстро уладим. Ты готова?

— Да.

Она взяла его за руку, на миг он заколебался. Слишком много ему предстояло сделать в эти минуты… Наконец Саймон улыбнулся, чмокнул ее в губы и рывком распахнул двери.

Внизу он вызвал портье из-за стойки, где тот безуспешно пытался объясниться с группой молодых англичан, неожиданно выяснивших, что язык местных жителей совершенно не похож на английский, и весело перешучивавшихся по этому поводу.

— У вас есть запасной выход? — спросил Саймон.

— Запасной выход, сеньор? — насторожился портье.

— Вот именно, — подтвердил Саймон.

После некоторого размышления парень сообщил, что в отеле имеется черный ход, через который выносят мусор.

— Мы хотели бы им воспользоваться. — Саймон добавил для убедительности еще одну банкноту в сто песет.

Их провели по темному проходу, через кухню, снова по коридору, и, наконец, дверь вывела их на грязные задворки отеля.

Ошалевший от безделья официант, куривший в уголке, уставился на них.

— Запомни, — мягко сказал Святой ухмылявшемуся парню, — и постарайся понять, — тут в голосе его зазвучал металл, улыбка сразу исчезла с лица портье, — что если этот официант или кто-то еще хоть словом обмолвится, как мы отсюда вышли, я разобью твою дурную голову. Деньги ты получил, так что действуй.

— Клара, — нерешительно протянул портье. Святой взъерошил его роскошную шевелюру и оставил наедине с его сомнениями.

Дэвид Кина уже поджидал их возле дома.

— В конце концов, и в Тенерифе что-то есть, — сказал он, пока Святой вылезал из такси.

— Да ты и половины о нем не знаешь. — Саймон подождал, пока они вошли в дом, и только тогда представил девушку.

Внутри Святой одобрительно осмотрелся вокруг. Если Грейнер и его банда начнут искать Кристину, они сначала перевернут отель. А здесь она будет в полной безопасности.

— Хастал уэго, — улыбнулся он девушке, взяв ее за руку.

Кристина посмотрела на него, наконец до нее стал доходить смысл сказанного.

— Уже уходишь?

— Надо, дорогая. Если появится или позвонит Грейнер, я должен быть на месте. Мне теперь будет полегче, ты в безопасности, а я смогу вплотную заняться поисками Джориса и Хоппи. Сиди тихо, как мышка. Это не займет много времени.

— Ты мне расскажешь, что происходит?

— Конечно. Здесь есть телефон, как только появятся новости, я свяжусь с тобой. Жаль, что приходится уходить.

Он задержал ее руку в своей на мгновение, в глазах забегали веселые чертики. Саймон готов был пуститься в новые авантюры, навстречу опасности, слепо веря в свою счастливую звезду. Раньше, чем она смогла что-нибудь ему пожелать, он исчез.

— Что за спешка? — прокричал ему вдогонку Кина, когда Саймон пролетел мимо него по лестнице.

— У меня не меньше пятнадцати миллионов причин, по которым некогда обсуждать этот вопрос. Ты меня знаешь и можешь догадаться, в какого сорта передрягу я попал. Меньше знаешь — дольше живешь, — бросил ему на бегу Святой.

— В «Пренса» писали о взрыве преступности…

Саймон задержался у подножия лестницы и ухмыльнулся.

— Теперь тебе придется подождать, пока я смогу рассказать всю историю целиком. Присмотри, чтобы девушка ни в чем не нуждалась, и возвращайся в свою контору как ни в чем не бывало. Ей нельзя высовываться из окна, и вообще никто не должен догадаться, что она находится здесь, так что перестань раздумывать, куда пригласить ее на ужин. И ни слова ни обо мне, ни о Кристине, ты понял?

— Понял, понял, — мрачно буркнул Кина. С довольным видом Святой исчез за дверью.

Такси все еще дожидалось его, и, не теряя ни минуты, он тронулся в обратный путь. Проезжая площадь, весь вжался в сиденье, чтобы никто не смог его заметить, и попросил остановиться на Калле доктор Аллерт.

Водитель удивленно покосился на него, едва не задев при этом трамвай.

Саймон объяснил, как мог, где находится нужная ему улица, название которой он запомнил при бегстве с Кристиной. Лицо шофера прояснилось.

— А! Вы имеете в виду Калле эль Соль!

— Но там написано было Калле доктор Аллерт.

— Возможно, — бесстрастно заметил шофер, — но мы зовем ее Калле эль Соль.

Остановив машину за углом, Святой расплатился и вышел. Улица была пуста, только на другой стороне ее стоял автомобиль. Казалось, в нем никого не было. Автомобиль не был похож на «бьюик» Грейнера, хотя надо было учитывать возможность наличия в его гараже двух или даже трех машин. Когда он протянул руку к двери черного хода, то услыхал торопливые шаги за своей спиной и, прежде чем успел обернуться, почувствовал ствол пистолета под лопаткой.

— Без глупостей, — раздался сзади мягкий голос. Когда Святой все-таки оглянулся, его взору предстал элегантный мистер Палермо.

Глава 6 Как Саймон Темплер вкушал пиццу без всякого аппетита, а Хоппи Юниац беспокоился насчет своего завтрака

Дождь, который собирался все это утро, завел наконец свою нудную песню. Улица, и без того безлюдная, стала еще более унылой и пустынной. Только в паре кварталов оттуда виднелся одинокий прохожий. Он не спешил, видимо, отдавая дань национальным традициям, и даже перспектива вымокнуть не заставила его прибавить шаг. За рулем автомашины наконец появился Алистон.

— И не думай, — заявил Палермо, — у тебя никаких шансов.

Как раз в этом-то Саймон и не был уверен — он не разделял распространенного предрассудка, что спусковой крючок можно нажать почти мгновенно. Но тут его осенила одна идея, что ускользнуло от внимания мистера Палермо.

— В чем дело? — вознегодовал Святой.

— Не стоит волноваться. Садитесь в машину.

Единственный прохожий исчез за углом, дождь полил не на шутку, и уже ничто не удерживало Палермо от использования оружия, но не на этом основывал Саймон свое решение. Джориса с Хоппи увезли Палермо и Алистон. Сейчас он мог узнать куда. Взвесив все шансы и почувствовав, что вот-вот промокнет насквозь, он подозрительно взглянул на Палермо.

— С какой стати?

— Если не сделаешь, что говорят, тебе же хуже будет. Мы собираемся немного покататься.

— Это звучит, как в старые добрые времена, — заметил Саймон.

Пока он переходил улицу и усаживался в машину, спиной все время ощущал ствол пистолета.

В машине Алистон обернулся.

— Два шестьдесят семь, — произнес он, растягивая слова. — Семерка.

— Хорошо, потом мы его разыщем. Поехали.

Палермо откинулся назад, машина тронулась. Казалось, он целиком поглощен поглаживанием усиков, но дуло пистолета все время было направлено на Святого.

— Послушай, Палермо, — попытался протестовать тот, — куда мы направляемся?

— Называй меня просто Арт, — великодушно разрешил Палермо.

— Так куда же?

— Туда, где мы сможем перекинуться парой слов.

— А почему не в отеле?

— Слишком много свидетелей, — успокоил его Палермо.

Святой нахмурился.

— Тебя послал Грейнер? — Его голос едва не сорвался на крик.

Зеленоватые глаза Палермо внимательно изучали Саймона, пока он взвешивал ответ. Опередил его Алистон.

— Заткнись и не задавай лишних вопросов. Сам скоро все увидишь.

Саймон пожал плечами и устроился поудобнее. Если не удается выудить никакой информации, то нужно хоть собраться с мыслями. Видимо, Грейнер вернулся домой и переговорил с остальными. До чего они договорились, было неясно. Зато совершенно ясно, что хорошая новость Грейнера пришлась не по вкусу Лоберу, Палермо и Алистону. Для последних двух это могло означать, что Кристина в курсе похищения Джориса. И Лобер тоже мог оказаться в опасности, если Кристина сумеет убедить всех, что билет пропал именно во время потасовки. Это неизбежно навлечет на него самые серьезные подозрения. Короче говоря, земля качнулась подо всеми членами банды, сюрпризы могли посыпаться в любую минуту. Пора было срочно действовать, и Саймон был уверен, что их приезд связан с лихорадочными поисками выхода.

После долгих блужданий по грязным узеньким улочкам французского квартала машина остановилась перед дверью двухэтажного мрачного здания, окруженного еще дюжиной подобных строений. Пистолет Палермо снова ткнулся в ребра.

— Давай, двигайся. И без лишнего шума.

Саймон вышел из машины. По-прежнему шел дождь, улица была пустынной. Святой понял — лучше поберечь свою энергию и шума не поднимать. Ведь кроме этой небольшой неувязки все остальное развивается строго по плану.

Алистон открыл дверь. На них пахнуло запахами кухни, плесени, человеческого пота и Бог знает чего еще. Из маленького тёмного холла они поднялись по тускло освещенной лестнице. Блеклая полоска света выхватила из темноты ободранные стены, словно чешуей покрытые старой побелкой. Алистон открыл дверь.

— Входи.

Саймон оценил ситуацию с первого взгляда. По правую руку было маленькое оконце, наглухо заделанное на испанский манер, почти непрозрачное от въевшейся в стекло за долгие годы грязи и пыли. Слева — запертая дверь, очевидно, в спальню. Прямо — открытая дверь, из которой вышла девушка в переднике, за ее спиной виднелась кухонька с развешанным на веревке женским бельем. У девушки были медно-красные волосы, более темные у корней. Нездоровый цвет лица был грубо замазан толстым слоем пудры. Широкие бедра, круглый живот и крупные отвислые груди дополняли картину.

— Трас ля комида, — сказал Палермо, бросая шляпу в угол. Не говоря ни слова, девушка удалилась.

Саймон в поисках сигарет сунул руку в карман, но Алистон тут же перехватил ее.

— Минуточку…

Под бдительным оком Палермо Алистон тщательно обыскал его, но ему и в голову не пришло поискать у Святого в левом рукаве. Ничего не найдя, почесал затылок и подытожил:

— Скорее всего, он сумасшедший. У него нет оружия.

— А зачем оно мне? — невинно осведомился Святой.

Впервые с тех пор, как они отъехали от отеля, Палермо вынул из кармана руку с пистолетом и махнул ею в сторону стула, стоявшего подальше от двери.

— Садись.

Саймон устроился поудобнее и распечатал пачку сигарет.

— Из-за чего весь этот шум? — вежливо поинтересовался он.

Палермо снял целлофановую обертку с сигары местного сорта, откусил кончик и закурил. Запахло паленой соломой.

Девушка вернулась и стала накрывать на стол. Алистон сосредоточенно теребил пуговицу на пиджаке и разглядывал пол под ногами. Палермо целиком был занят своей вонючей сигарой.

— Полагаю, вам туго придется, когда Грейнер узнает, что Кристину оставили в отеле одну, — снова начал Святой?

— Ее в отеле нет, — отрезал Алистон.

Саймон удивленно поднял бровь.

— А где же она?

— Вот это мы и надеемся узнать от тебя, — сказал Палермо.

Святой с безучастным видом глубоко затянулся сигаретой. Девица вернулась с миской поэллы и поставила ее перед Палермо. Затем она ушла и вернулась уже с двумя тарелками пиццы в пуках, вопросительно взглянув на него. Палермо наградил ее свирепым взглядом, она поставила посуду и исчезла. Но Святой уже понял: Джорис Ванлинден и мистер Юниац были в комнате за запертой дверью.

Саймон по-прежнему сидел с глубоко равнодушным видом, но сладкое предчувствие предстоящей схватки начинало щекотать ему нервы. В голове крутились мысли о том, что неплохо бы симметрично дополнить синяк под правым глазом Палермо. Или, не довольствуясь столь тривиальным решением, продолжить работу и раскрасить его физиономию по диагонали. Это была достойная задача для его чувства прекрасного, но он понимал, что спешке здесь не место. Тем временем Саймон придвинул предложенную ему тарелку и взял вилку.

— Почему? — спросил он с невинным видом.

Палермо быстро расправлялся с едой правой рукой, все время держа сигару в левой, так что удивительно, как он ни разу не перепутал. А Саймон пытался угадать: то ли он ел, чтобы заглушить запах дыма сигары, то ли курил, чтобы перебить вкус еды.

— Потому что ты увез ее, — грубо отрезал тот.

— Я?

Палермо кивнул. Он то набивал свой рот рисом, то затягивался сигарой.

— Я заметил вас в такси, когда вы отъезжали. Не будь там одностороннего движения, мы бы быстро вас догнали. Я же говорил Грейнеру, что у отеля должен быть черный ход. Как тебе курица?

— Думаю, она прожила долгую и содержательную жизнь до того, как перестала нестись, — сдержанно ответил Святой.

— Тут-то их и забивают, — радостно заключил Палермо. — Возьми себе еще.

Он покопался в миске и извлек из нее часть шеи и несколько костей, чья анатомическая оценка представляла трудноразрешимую задачу из-за манеры испанцев разделывать птицу топором, просто порубив ее на куски. Саймон вздохнул. За все время пребывания в Санта-Круз это была лишь четвертая трапеза, но его воображение уже рисовало ему мрачные картины голодной смерти.

— Похоже, я не ошибся, — нахально заявил он.

— Что?

— Я заявил Грейнеру, что его окружение — банда лжецов и жуликов. И уж в тебе-то не ошибся. Мне пришло это в голову, когда я спрятал Кристину.

— Ну разумеется. — Палермо снова набил рот едой и запил вином. — А ты никогда не лжешь?

Алистон застучал вилкой по тарелке.

— Ради Бога, Арт, — огрызнулся он. — Незачем терять время.

— Успокойся, — прервал его Палермо. — Томбс хороший парень, и с ним можно поладить. Он просто многого еще не понимает, а, Томбс?

Саймон выудил из своей тарелки кусочек каракатицы и осторожно начал его пережевывать. По вкусу он напоминал первосортную резину.

— Здесь ты неправ, — холодно возразил Саймон. — Мне кажется, что я прекрасно вас понял. Если хоть раз встретишь скунса, то всех остальных сразу узнаешь по запаху.

Физиономия Алистона побагровела, но Палермо оставался абсолютно спокоен.

— Вечно ты спешишь, — заметил он.

— А я и думаю быстро, — моментально среагировал Саймон. — Не надо слишком долго размышлять, чтобы понять, как вы обманываете меня и Грейнера.

Наступившая пауза несколько затянулась, только и было слышно, как девушка тихо позвякивает посудой. Да нервно поскрипывал стул под Алистоном. Наконец Палермо несколько пришел в себя и продолжил трапезу.

— Грейнер пока не слишком заботился о себе, не так ли? — заметил он.

— Я бы не держался за него, особенно после вчерашней ночи.

— На моем месте и ты бы за него держался, деваться-то некуда.

— Ну, это как сказать.

Святой как бы в раздумье пожал плечами.

Палермо с видом участливого дружелюбия продолжил:

— Буду откровенен с тобой до конца, Томбс. Я вижу, ты неплохой парень. Да, мы хотим перехитрить Грейнера, в этом ты прав, ведь с нами он обращается не лучше, чем с тобой. И мы устали от этого. Ничего не скажешь, Грейнер отличный организатор, но слишком заносчив. Когда всплыло это дело с билетом, мы подумали — пора кончать. Вот нам и захотелось облапошить Грейнера, понятно?

— И меня заодно, — мягко добавил Саймон.

Палермо говорил вполне убедительно, без тени смущения, тщательно опустошая свою тарелку с едой.

— Естественно. Видишь, я с тобою откровенен. Вот так обстоит дело. Тебя мы не знали, и просто решили поделить выигрыш между собой. Кристина теперь у тебя, и что-то ты из нее выудил. Нам это интересно, и, может быть, мы заплатим за информацию. Не могу сказать, что такая перспектива нас радует, но бизнес есть бизнес, и дело страдать не должно. Думаю, ты со мной согласишься. Если останешься с Грейнером, больше двух миллионов песет тебе не светит, и то, если повезет. Присоединяйся к нам и честно получишь свою долю — миллионов пять. По-моему это справедливо.

— Идея мне начинает нравиться, — медленно произнес Святой.

Палермо откинулся назад и распустил пояс.

— Ну и отлично, — удовлетворенно заключил он. — Так где ты спрятал Кристину?

Саймон отодвинул тарелку и улыбнулся ему.

— Ну нет. Так дело не пойдет.

— Но почему? Мы же теперь партнеры, не так ли? — обиделся Палермо.

— Временно.

— Что ты имеешь в виду?

— А что ты?

Палермо ткнул своей сигарой в направлении запертой двери.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Об этом мы сейчас и говорим. Что ты сумел выведать у Кристины? Хватит разыгрывать невинность.

— Они у тебя здесь?

— Будь спокоен.

Святой стряхнул пепел с сигареты в тарелку.

— Она там, куда я ее отвез, — заявил он примирительно. — Будем откровенны. Я же не забираю у вас Джориса, а вы оставьте мне Кристину. Ты уже говорил мне, что был вынужден солгать. Так что, если мы собираемся работать вместе и не надувать друг друга, то лучше останемся с тем, что имеем. Этого хватит для начала. Да и зачем складывать все яйца в одну корзину? Ведь если Джорису удастся улизнуть, то он прихватит с собой Кристину, а если Грейнер попадет сюда, то схватит их вместе…

— Хватит вилять, ты здесь не с Грейнером разговариваешь, — холодно заметил Палермо. — Если ты с нами, то не надо болтовни. Короче, где Кристина?

— Я отвез ее в отель.

— Какой?

— «Квисисана».

Палермо сделал знак Алистону. Тот сразу поднялся и направился к двери. Казалось, долгое сидение на одном месте утомило его, и теперь он был рад возможности поразмяться.

Саймон вынул сигарету изо рта.

— Куда это он направляется?

— Проверить, действительно ли она в «Квисисане»; и потом поискать такси, в котором вы вернулись в отель, и освежить память водителя. Если ты не соврал, твое счастье, а если да — пеняй на себя.

— Вы теряете время, — спокойно заметил Святой. — Я менял такси три раза, а если Кристина увидит Алистона, то перепугается и сбежит.

— Тогда привези ее сам, — предложил Палермо, пристально посмотрев в глаза Саймону.

— Ну что я говорил, — возразил Святой. — Вы хотите получить всю информацию, а действовать предпочитаете сами. Если это называется партнерством, то меня можете в расчет не принимать. Какая разница, где Кристина? По крайней мере, она в безопасности. Давайте лучше обсудим, где может быть этот лотерейный билет.

Палермо слегка подался вперед.

— Я объяснил тебе наши условия. Если ты привезешь сюда Кристину и расскажешь нам все, что ты от нее узнал, мы заключим с тобой сделку. В любом другом случае — нет. Разве это не справедливо?

Святой выпустил в потолок струйку сигаретного дыма. На его лице застыло нечто похожее на улыбку. Итак, Палермо настаивает на своем. Не надо дразнить его самолюбие, пусть он будет доволен. С ним надо сыграть в ту же игру, что и с Грейнером. Правда, следовало принимать во внимание, что верить ему можно еще меньше, чем Робину. У Палермо свой собственный взгляд на вещи, отличный от Грейнера, и Саймон уже знал, когда он теряет время понапрасну.

Палермо загнал его в угол, из которого не было выхода, и было очевидно, что постарается и впредь продолжать в том же духе. Святой понимал, что любые колебания с его стороны только укрепят подозрения. Все было бы довольно грустно, но философия Темплера не оставляла места тщетным сожалениям.

— Если это ваше окончательное предложение, то от него дурно попахивает, — заявил он решительно и увидел у себя перед носом дуло пистолета мистера Палермо.

— Ты идиот, — прорычал Палермо.

— На всех мозгов просто не хватит, — протестующе заметил Саймон. — Поэтому все они достались тебе в качестве компенсации за твою физиономию.

Лицо Палермо помрачнело, но он сдержался и промолчал. Не оборачиваясь, приказал Алистону:

— Свяжи ему руки за спиной.

Алистон исчез на кухоньке, было слышно, как он снимал с веревки белье. Святой невозмутимо покуривал и прикидывал расстояние до челюсти мистера Палермо. Около пяти футов. Он скользнул одной рукой под стол, прикидывая на ощупь его вес, но Палермо уже почувствовал опасность.

— Положи руки на стол.

Алистон уже вернулся, и Палермо вынул сигару изо рта.

— Руки за спину! — потребовал он.

Святой в последний раз затянулся, аккуратно положил окурок в пепельницу, и только тогда выполнил приказ. Алистон молча связал ему руки. Когда он закончил, Палермо спрятал оружие и лично проверил крепость веревок.

— Ну как тебе они, Арт? — мягко заметил Саймон. — По-моему, неплохо. Должно быть, он брал уроки вязания.

Девица, вернувшаяся в комнату, время от времени бросала на них недоуменные взгляды. Палермо повернулся к ней.

— Нагрей ложку докрасна на огне, — приказал он. — Ту компрендес?

Девица тупо уставилась на него. Палермо стукнул кулаком по столу.

— Ту хас ондо? — рявкнул он, и та пулей вылетела из комнаты. У Алистона нервно задрожала щека. Его лицо побледнело, пару раз он открывал рот, как будто хотел что-то сказать, но отказывался от этих попыток, заранее зная неизбежный ответ.

— Мне… мне лучше отправиться на поиски такси, — решился он наконец. — Мы не можем терять столько времени.

— Хорошо. Я сам порасспрошу этого парня.

Лицо Алистона залилось нездоровым румянцем, и тут же стало мертвенно-бледным. Несколько раз он ловил воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Наконец справившись с собой, он направился к двери. Палермо проводил его взглядом и с ухмылкой заметил:

— Сесиль неплохой парень, но слишком мягкосердечный. Это единственный его недостаток.

— Я понимаю, у вас этою недостатка нет, — заметил Саймон.

Палермо задумчиво пожевал свою сигару.

— Я? Нет. Не балуй себя несбыточной надеждой, Томбс. Я всегда добиваюсь своего, даже если для этого приходится кому-нибудь сделать очень больно. Можешь орать все, что тебе заблагорассудится, пока я буду тебя поджаривать. Сентиментальность — это не мое. Почему ты не расколешься, прежде чем я сделаю это?

— Многие люди пытались расколоть меня, как заметила одна актриса епископу.

— Моему терпению приходит конец!

— А это уже епископ сказал актрисе, — пробормотал Святой с неизменным чувством юмора. — Кроме того, ты на ложном пути. Гораздо неприятнее было бы просто созерцать твою рожу с этими паршивыми усами.

Пока он говорил, стараясь нащупать пальцами рукоятку ножа в своем левом рукаве, веревки впивались в тело, но ни один мускул не дрогнул на его лице…

Послышались шаги девицы. Она появилась, держа завернутую в тряпку ручку раскаленной ложки. Палермо осторожно принял орудие пытки у нее из рук и удовлетворенно щелкнул языком, поднося ее к левой ладони и проверяя температуру. Девица торопливо ретировалась на кухню.

— Она хорошая девушка, — снова начал Палермо. — Немного тупа, правда, здесь лучше не сыщешь. Но тоже сентиментальна.

— У всех, кроме тебя, есть этот недостаток, — заметил Саймон, стараясь, чтобы голос его звучал естественно.

Палермо подошел к нему слева, Святой своей щекой почувствовал жар раскаленной ложки.

— Это твой последний шанс, — процедил Палермо.

Святой тем временем раздвинул пошире ноги и слегка подал их назад, как будто ехал верхом на лошади. Одновременно он согнул руки в локтях так, что спинка стула теперь свободно проходила у него между ними.

— А теперь можешь убираться к черту, — заявил Святой, вставая. Молниеносным движением он нанес удар ногой под колено мистера Палермо и в падении правой ногой подсек его спереди. Палермо полетел вперед. Его правая рука дернулась было в карман к оружию, но тут ей пришлось загородить лицо. Пол содрогнулся, Палермо упал ничком и застонал.

Саймон, не вставая, уперся одной ногой под колено, а другой нажал на подъем стопы. Боль парализовала Палермо, лишив его способности двигаться.

Девица закричала, бандит снова попытался дотянуться до пистолета. Святой еще сильнее нажал на подъем, и теперь они уже кричали вдвоем.

— Не шевелись, — предупредил Саймон, — а то сломаю тебе ногу.

Он снова попытался дотянуться до ножа, но, лежа на руках, это не получалось. Святой удерживал Палермо, но ни ослабить хватку, ни дать себе передышку он не мог.

— Мария, — прохрипел Палермо, — сделай же что-нибудь!

— Возможно, она не так уж сентиментальна, — заметил Святой, усиливая нажим.

Новый вопль Палермо вывел девицу из отупения. Она метнулась к опрокинутому стулу, на котором еще недавно восседал Святой, и в следующую секунду тот увидел, как стул опускается ему на голову. Он освободил захват (ведь так или иначе Палермо бы от него избавился), и перекатился в сторону. Стул с грохотом врезался в пол рядом с его ухом, слегка скользнув по голове. Не увернись он, череп раскололся бы, как орех. Одновременно Саймон нанес Палермо удар ногой по шее, как раз когда тот начал поднимать голову, и та со страшной силой впечаталась в пол.

Святому удалось подняться на ноги. В голове шумело, глаза застилала густая пелена тумана. Девица осыпала его градом ударов по груди и плечам. Всем телом он прижал ее к стене, стараясь взглянуть на Палермо. Тот лежал неподвижно, лицом вниз. Было похоже, что это надолго.

Девица забилась в истерике.

— Копла! — цыкнул на нее Святой.

Увидев, как она глотнула воздуха, чтоб испустить истошный вопль, он стукнул ее головой в лицо. Ей, очевидно, досталось гораздо больше, чем ему — крик тут же стих.

— Пятьсот песет, если ты заткнешься наконец, — успел вставить Святой, и на ее лице сразу появилось осмысленное выражение. Когда он убедился, что перемирие достигнуто, то отступил на шаг и повернулся к ней боком.

— Перережь веревки.

Она с ужасом посмотрела на Палермо.

— Он убьет меня.

— Не похоже, чтобы он мог кого-нибудь убить, не так ли? Скажешь ему, что потеряла сознание, а я освободился сам.

Девица взяла со стола нож и перерезала веревку. Саймон почувствовал, что путы ослабли, вытащил одну руку и, заметив встревоженный взгляд, сам довершил начатое. Святой пошарил в кармане и вытащил пять стопесетовых банкнот. И тотчас лицо девушки обрело свое обычное выражение тупого безразличия.

— В нижней квартире кто-нибудь есть?

Она отрицательно покачала головой.

— Никого.

— Единственное утешение, — заметил Саймон, разминая затекшие кисти рук.

Палермо не подавал признаков жизни.

«Какая жалость, — с сожалением подумал Святой, — что его работа над физиономией Палермо закончена! Потребуется масса усилий, чтобы привести ее в надлежащий вид». Саймон отвернулся и направился к запертой двери. Девица поняла его намерения и попыталась преградить путь, но он решительно отодвинул ее в сторону. После нескольких попыток дверь подалась, и первое, что он увидел, это выпученные глаза Хоппи Юниаца, смотревшие на него поверх кляпа, который занимал пол-лица.

Саймон вернулся за ножом и снова подошел к кровати. Девица потащила его за руку.

— Нельзя!

— Я не собираюсь перерезать ему горло, — терпеливо объяснил он.

— Не делай этого. Они должны остаться здесь. Артуро сказал, что мне не жить, если они исчезнут.

— Твой Артуро только пугает, — успокоил ее Святой. — Взгляни на него. И потом, ты же в обмороке, так что успокойся и замолчи. Здесь есть телефон?

— Нет.

— Иди и поймай такси. — Он достал еще пару банкнот и разорвал их пополам. — Ты получишь вторую половину, когда достанешь машину.

Она подняла подол юбки, обнажив мясистые, густо заросшие волосами бедра, и спрятала деньги в чулок.

— Сеньор предпочитает большую машину или поменьше?

— Хоть грузовик, но только поскорее.

Он снова вернулся к кровати и разрезал веревки, спеленавшие Хоппи, как кокон. Предоставив ему самому заняться кляпом, Саймон повернулся к Джорису Ванлиндену, который лежал на другой половине кровати. Тем временем Юниац достал изо рта нечто напоминающее скатерть и бросил ее на пол.

— Привет, босс, — прохрипел он. — Еще бы часок, и я подох бы от этой штуки. Здесь не найдется промочить горло?

— Должно найтись, — обнадежил его Святой. Мистер Юниац облизнул пересохшие губы, и в следующую минуту отправился на поиски.

Саймон обрезал веревки и вынул кляп изо рта Джориса, но и после этого тот лежал без движения. Святой наполнил стакан водой и приподнял голову старика, пока тот пил.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался Саймон.

Ванлинден перестал пить и откинулся навзничь. Губы его зашевелились, и наконец он смог выдавить:

— Где Кристина?

— С ней все в порядке.

— Они ее схватили?

— Нет, не смогли найти, а сейчас она в безопасном месте у друзей.

Джорис устало замолк. Из кухни раздался грохот. Святой отправился взглянуть, что там происходит, и застал победоносно улыбающегося Хоппи с бутылкой виски в руках.

— Ты посмотри на мою добычу, шеф, — вскричал он, благосклонно разрешая присоединиться к своему ликованию. Святой понимающе кивнул.

— Дай-ка я ее тебе открою.

Он взял бутылку из лап Хоппи, нежно оберегавших ее безопасность, откупорил, плеснул немного в стакан и вернул.

— Чувствуй себя, как дома, — зачем-то заметил он и вернулся в спальню.

Джорис Ванлинден лежал в той же позе, как его оставил Святой. Когда он подошел к постели, тот открыл глаза.

— А у тебя не пересохло в горле? — с улыбкой спросил Саймон.

Губы старика зашевелились, но ответа не последовало. Темпл ер помог ему приподняться и сделать пару глотков, после чего снова уложил его поудобнее и оставил стакан на столе. Джорис молчал, его отсутствующий взгляд остановился на Святом. Казалось, ему доставляет удовольствие лежать молча и не шевелясь. Наконец слабая улыбка появилась у него на лице — и все.

Тем временем мистер Юниац восседал на столе с наполовину опорожненной бутылкой, к которой он периодически прикладывался, поглощая ее содержимое. Наконец Хоппи оторвался от нее настолько, что успел выпалить:

— Салют, шеф!

После этого он снова сосредоточился на своем занятии. Саймону пришлось продемонстрировать чудеса ловкости и реакции, и только после этого бутылка оказалась на другом конце стола.

— Этот тип, — прорычат Хоппи, вытирая рот тыльной стороной ладони и одновременно кивая в сторону распростертого тела мистера Палермо, — откуда он взялся?

— Это один из тех, кто привез тебя сюда.

— Он не сдох? — В голосе Хоппи звучало сожаление по поводу сделанного открытия.

Святой ухмыльнулся и потянулся за сигаретой.

— Он жив, только наткнулся затылком на мой ботинок и слегка шлепнулся физиономией об пол, после чего решил слегка отдохнуть.

На лице мистера Юниаца отразилась напряженная работа мысли. По тому, что он мог услышать из соседней комнаты, можно было заключить, что у Святого были некоторые затруднения. Очевидно, Хоппи пришел к какому-то выводу и как-то нерешительно выудил из кармана пистолет.

— Может, задать моей пушке работу? — словно извиняясь, предложил он.

— Не сейчас, — решительно оборвал Святой. — Где ты нашел эту пушку?

— Это же моя «Бетси», — гордо отозвался Хоппи. — Он спер его у меня, пока я был в отключке, мне удалось найти ее у него в кармане. У него еще был перстень с бриллиантом.

При этом Юниац продемонстрировал свой мизинец, на который ему почти удалось напялить кольцо.

— Как ты вляпался в эту передрягу?

Хоппи со скучающим видом обошел вокруг стола, при этом бутылка чудесным образом вновь оказалась в его руках.

— Дело было так. Проснувшись, я почувствовал, что подыхаю от голода, и мне необходимо подкрепиться. Я позвал горничную и потребовал завтрак, а она уставилась на меня, как попугай, и переспросила про какого-то Исайю. Они все здесь, что ли, с приветом, шеф, а?

— Может быть, может быть, — уклончиво ответил Святой. — Но она просто сказала «дисайюно». Это по-испански завтрак.

Юниац посмотрел на него с восхищением.

— Вот я и говорю, они здесь все с прибабахом. Вот и она со своим Исайей…

— Короче, — торопливо оборвал его Саймон, — полагаю, завтрак тебе все-таки принесли, я видел поднос в комнате.

— Да, она наконец пошла за ним, а где-то через полчаса в дверь постучали.

— Разве я не говорил тебе — никому не открывать?

— Ты прав, шеф, но как я мог узнать, что официант заодно с этими паразитами?

— Послушай, осел, это был не официант! Я уже не говорю, что местного аборигена за версту видно. Трудно еще где-нибудь найти таких уродливых грязнуль, довольных собой. Тот, кто принес вам еду, и был одним из этих паразитов.

Лицо Хоппи приняло благодарно-осмысленное выражение.

— A-а, наверное, это он меня саданул по голове.

— И, наверное, у него было что-то в руке, — согласился Святой. — Ну, а что случилось потом?

— Не, шеф. Я даже не видел, чем он меня саданул, а проснулся я уже на этой чертовой кровати.

— Ты и не слышал ничего?

— И не видел, и не слышал. Только эта шалава входила и выходила несколько раз. А потом я услышал ваш голос и все.

Саймон бросил взгляд на часы. Пожалуй, девица слишком долго ловит машину… Хоппи снова приложился к бутылке, и остаток ее содержимого перекочевал в его бездонную утробу. Когда он перевел дух, то кивнул головой в сторону спальни.

— Старый хрыч в порядке?

— С ним все нормально, — отрезал Саймон, так как пытаться объяснить Хоппи состояние Джориса было делом безнадежным.

Ванлинден был без сознания. Очевидно, последствия нервного шока, хотя жестокая взбучка, которую он получил вчера, и удар по затылку, несомненно, последовавший за тем, что оглушил Юниаца, тоже сыграли свою роль. Он был уже далеко не молод, да и последние годы оставили свой след. Противостоять обстоятельствам сил у него не осталось. Ванлинден погрузился в состояние безысходного отчаяния, от которого и более молодые, случалось, погибали, теряя волю к жизни. И это было еще одной причиной для спешки.

Похоже, уже прошла целая вечность, как эта девица отправилась на поиски такси…

На клочке бумаги Саймон нацарапал адрес, по которому оставил Кристину, и передал Хоппи, к тому времени уже опустошившему бутылку и явно собиравшемуся заняться поисками еще одной.

— Кристина вот по этому адресу, — проинструктировал его Саймон. — Как только мы уйдем отсюда, отправишься туда. Твои приятели схватили меня, когда я возвращался от нее в такси. Они видели номер. Один из них сейчас разыскивает машину, чтобы узнать адрес. Отправишься туда и задашь жару, если кто-нибудь из них сунется.

— Задам работенку моей «Бетси», — просиял мистер Юниац.

— Только рукояткой. Если начнется стрельба, соберется полиция со всего города. Они сейчас очень нервничают из-за вчерашней перестрелки, как я понял из газет.

Хоппи тяжело вздохнул.

— О’кей, шеф, — подчинился он.

— Может быть, ты уже понял, кому можно открывать дверь, или тебе объяснить?

— Шеф, — честно признался Юниац. — В первый раз я не послушался, но теперь им меня не провести. Первая же харя, которая просунется через ту дверь, получит такую…

— Нет.

— Я хотел сказать, так врежу ему по голове, что он подумает, что началось землетрясение.

— Не забудь об этом, — мрачно подытожил Святой, — иначе миссис Юниац будет долго горевать о своем непутевом сыне.

Хоппи отрицательно затряс головой.

— Нет никакой миссис Юниац, мой отец никогда и не знал, кто была моей матерью.

Саймон внимательно посмотрел на него, но решил не углубляться в дебри данного вопроса. Он снова посмотрел на часы и прошелся по комнате. Куда же запропастилась эта чертовка?.. Наконец Святой решительно направился в спальню.

Ванлинден по-прежнему даже не шевелился, хотя и лежал с открытыми глазами.

— Как вы себя чувствуете? Не хотите немного пройтись?

Выражение его лица даже не изменилось.

— Кристина хотела видеть вас, — добавил Саймон.

Подобие улыбки появилось у старика на лице. Он приподнял голову и даже сел. Темплер помог ему встать на ноги.

— Где она?

— Мы отвезем тебя в отель, а потом она приедет к тебе.

Когда они вошли в комнату, Хоппи приветствовал его взмахом своей лапищи.

— Привет, парень, — искренне обрадовался он. — Как ты?

Ванлинден улыбнулся ему с какой-то детской безмятежностью.

— Поторапливайтесь, — сказал Святой. — Будем ждать это чертово такси внизу.

— А как насчет этого дерьма? — засомневался Хоппи Юниац, указывая на бездыханное тело Палермо. — Можно я дам ему…

— Нет. Он свое получит от меня, на днях. Пошли.

Они помогли старику спуститься с лестницы, это оказалось легче, чем ожидалось, хотя он и двигался, как лунатик.

Когда они уже спустились в холл, Саймон услышал, как у подъезда остановилась машина. Он оставил Хоппи со стариком, а сам отправился открывать входную дверь. Маленькое зарешеченное оконце в ней было полуоткрыто, что-то заставило Саймона заглянуть в него. И тут же он отдернул руку с замка, как ошпаренный. Машина, подъехавшая к дому, была не такси, а «бьюиком» Грейнера.

Глава 7 Как Палермо продолжали преследовать неприятности, а Хоппи Юниац выполнил все распоряжения

Больше выглядывать Саймону не хотелось. Он повернулся назад и взглядом предупредил Хоппи об опасности, при этом у него было такое выражение лица, что даже Юниац обошелся без лишних вопросов, застыв с открытым ртом.

Святой окинул взглядом холл. И мышь не смогла бы ускользнуть отсюда незамеченной. Вверх по лестнице — тупик, на улице — непрошеные гости. Рядом — дверь в помещение первого этажа. Саймон дернул ее за ручку — заперта. Он налег изо всей силы, и дверь подалась…

Святой схватил одной рукой Хоппи, другой Джориса и запихнул их в комнату.

— Он отвезет тебя в отель, там вы будете ждать Кристину, — шепнул он Ванлиндену и повернулся к Хоппи, — как только горизонт будет чист, отвезешь его в «Оротаву» и поместишь в соседний с моим номер. Затем заберешь ее, адрес я тебе дал. Обо мне не волнуйся, как только смогу, я присоединюсь к вам.

Как только смысл сказанного начал доходить до Хоппи, тот открыл рот.

— Шеф…

— Заткнись! — прорычал Святой, захлопывая дверь перед его носом. Он прекрасно понимал всю опасность положения, в которое попадут Хоппи с Джорисом. Но ему нельзя было послать их в квартиру Кина. Алистон искал это убежище и мог уже выйти на след. Конечно, отель — опасное место, ведь шофер Грейнера по-прежнему наблюдал за ним, но про номер Кристины эта банда не знает, и там некоторое время будет безопасно.

Все это промелькнуло в голове, пока он поднимался по лестнице. Услышав за собою торопливые шаги, он обернулся и увидел в дверном проеме знакомую фигуру.

— Руки вверх! — раздался голос Грейнера.

Саймон, как ни в чем не бывало, отряхнул пыль со своего пиджака.

— А, это ты, — спокойно сказал он, как будто ему и в голову не могло прийти, что приказ может относиться к нему, разве что только по ошибке. — Какого черта они не могут сделать приличное освещение на этих чертовых лестницах. Чуть шею не сломал!

Рядом с Робином стоял еще один человек, Лобер. И тоже с оружием в руках.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Грейнер.

Саймон продолжал игнорировать наскоки.

— Разве девица тебе не рассказала? — с невинным видом осведомился он. Теперь ему было ясно, почему поиски такси заняли так много времени, и в следующий момент его подозрения подтвердились.

— Она сказала, что ты подрался с Палермо.

— Это уж точно. Я выбил из него дурь. Пошли наверх, я покажу его тебе.

Он отвернулся и продолжил свой подъем по лестнице так уверенно, что они подчинились без возражений.

Палермо все еще валялся в той же позе. Святой перевернул его и приподнял за воротник. Голова безвольно болталась из стороны в сторону, новый кровоподтек на подбородке удачно дополнял предыдущий. Он застонал во сне, как будто размышляя — а стоит ли просыпаться. Саймон отпустил воротник, Палермо с глухим стуком шмякнулся об пол и, похоже, просыпаться совсем раздумал.

Грейнер и Лобер по-прежнему стояли с оружием в руках.

— Что здесь происходит? — потребовал объяснений Робин.

— Я же послал за тобой девицу.

— Она позвонила Алистону и все рассказала ему.

— Я попросил ее передать тебе, что Алистон нечисто играет, чтобы ты знал, с кем имеешь дело!

— По-испански?

Саймон покачал головой. Ничто не дается так трудно, как притворство, что не знаком с языком, который знаешь в совершенстве.

— Может, в этом все и дело. Но она сказала, что ей все понятно. Что она там напутала?

— Она сказала, что ты прикончил Палермо и собираешься забрать двух людей, которые были здесь.

Саймон кивнул.

— Это почти верно. Хотя я просил ее передать, чтобы ты забрал их.

— О ком она говорила?

— О Ванлиндене и его сообщнике.

— Они были здесь?

— Еще бы. Сюда их привезли Палермо и Алистон, похитив из отеля сегодня утром.

Незримая петля на шее его компаньона стала затягиваться. Лобер помрачнел, Грейнер нахмурился.

Робин оправился первым, хотя, как показалось Святому, у Лобера просто было слишком много пищи для размышлений.

— Откуда ты знаешь?

— Сначала Кристина рассказала мне. Потом Алистон и Палермо признали это. Хотя мне и показалось странным в их рассказе, что Джорис с напарником смотались, оставив Кристину.

— А она откуда узнала, что они были здесь?

— Ниоткуда. Алистон и Палермо сами притащили меня сюда.

— Зачем?

Святой присел на край стола. Он понимал, что, хотя его оппоненты впоследствии могут и не поверить ни одному его слову, сейчас они проглотят все, что он им расскажет. А пока Джорис и Хоппи не смотаются из опасной зоны, Святой не видел причины, почему бы не просветить своих слушателей по поводу вероломства их компаньонов.

— Начну с самого начала. Во-первых, когда Кристина проснулась, я сказал ей все, как мы условились. Она клюнула на эту приманку, и — бац! — мне удалось убедить ее, что я с ней заодно, и мы прекрасно поладили. Мне многое удалось от нее узнать.

Пока Саймон прикуривал, его слушатели нетерпеливо ждали продолжения рассказа, забыв даже убрать оружие, которое держали в руках.

— Кристина сказала, что сняла номер этажом ниже. Когда она выходила из ванной, то услышала голос Алистона, и спряталась там. Только через час она осмелилась покинуть свое убежище и увидела, как из гостиницы выносят два огромных чемодана. Нетрудно догадаться, что в них было. Алистон и Палермо погрузили их в машину. Кристина кинулась в комнату Джориса, но тот исчез вместе с напарником. Ей стало плохо, а потом она услышала, как кто-то возвращается по лестнице. Решив, что это Алистон с Палермо, она спряталась в соседней комнате, — возвращаться в свой номер ей было страшно. И тут появились мы…

Это был великолепный образчик разговорного жанра. Саймон подумал, что, может, он и ошибся в выборе профессии, зато при его образе жизни в благодарных слушателях обычно недостатка не было.

— Но зачем Алистон и Палермо привезли тебя сюда? — не унимался Грейнер.

— Минуточку. После того, что рассказала мне Кристина, я понял, что оставлять ее в отеле опасно. Алистон и Палермо могли догадаться, что их выведут на чистую воду. Поэтому мне пришлось увезти ее из гостиницы…

— Но я же приказал Мануэлю следить за тобой!

— Мне это известно, — вежливо заметил Святой. — Я видел, как он стоял на противоположной стороне площади. Очень живописная картина. Но это для меня не проблема, я просто вывел ее через черный ход.

— За ним должны были следить Алистон и Палермо.

— Они и следили, когда я вернулся. Потому-то им удалось меня схватить и притащить сюда. Мне предложили одну треть добычи за переход на их сторону. Уж очень им хотелось знать, что мне рассказала Кристина.

Грейнер взглянул ка Палермо. Наступила тишина, которую нарушало прерывистое дыхание Лобера.

— Ну и что ты им рассказал? — прервал молчание Робин.

— Я объяснил им, что надо делать с этой третью. Тогда им захотелось все выпытать с помощью раскаленной ложки. Алистону стало плохо, он улизнул, а Палермо занялся делом.

Он указал на волдырь на правой щеке и ложку, валявшуюся рядом с Палермо. Грейнер пошевелил ее носком ботинка. Ковер под ней обуглился до черноты.

Святой видел по лицу Грейнера, что доказательства его рассказа произвели впечатление.

— Ты ему рассказал?

— Не успел. Он забыл связать мне ноги, за что и поплатился. Потом я попросил девицу развязать меня и предложил деньги. Когда она отправилась звонить вам, занялся Джорисом.

— Он здесь?

Святой покачал головой.

— Был.

Саймон соскочил со стола. Лобер, опомнившись, вновь направил на него пистолет. Как бы не замечая этого, Святой распахнул дверь в спальню, приглашая их последовать за ним. Он показал, им разворошенную постель и обрезки веревок, разбросанные повсюду.

Грейнер недоуменно переводил взгляд то на постель, то на Святого.

— Что с ним стало?

— Я их отпустил, — спокойно сообщил Саймон.

Он выдержал паузу, пока его оппоненты справятся с собственными чувствами, и посмотрел Грейнеру в лицо. Саймон прекрасно понимал, что первым желанием того было нажать на спусковой крючок, но так же знал, что любопытство удержит от этого.

— И ты дал им уйти? — повторил Робин, когда к нему вернулся дар речи.

— Естественно, — невозмутимо сообщил Святой.

— С какой стати?

Он удивленно поднял брови.

— Я полагал, что мы с вами вошли в долю… Разве мы не договорились?

— Но эти двое…

— У них билета нет. Я обыскал их дюйм за дюймом. Кроме того, Кристина сообщила мне…

— Проклятый лжец! — сорвался Лобер, ткнув пистолетом Святому в грудь, глаза его пылали от ярости.

Подозрения Саймона нашли наконец свое подтверждение, так что он ждал этой вспышки ярости. Сейчас Лобер был гораздо опаснее Грейнера.

Ни один мускул не дрогнул на его лице. Саймон взглянул Лоберу в глаза и сказал с нажимом:

— Прежде чем называть меня лжецом, не мешало бы сначала выслушать.

— Так что же тебе рассказала Кристина? — спросил Грейнер.

— Она сказала, что ни у Джориса, ни у того парня билета нет. Видимо, к этому времени Палермо с Алистоном завладели им и спрятали где-нибудь.

Святой снова посмотрел на Лобера, давая понять, что посвящен в его тайну, и что она останется между ними, хотя он и готов в любой момент вытащить правду на свет Божий.

Все эти намеки ускользнули от внимания Грейнера, который смотрел на Саймона, зловеще ухмыляясь.

— И где же его спрятали?

Святой пожал плечами.

— Понятия не имею. Да это и неважно, ведь они отправились на его поиски.

— И ты позволил им…

Саймон пренебрежительно смерил его взглядом.

— Послушай, сколько раз тебе повторять, что головой думать надо и без меня тебе труба? Я спрятал от них Кристину, не так ли? Они не знают, где она, и у них нет ни малейшего шанса ее найти. И я говорю тебе то же, что и им. Это моя заложница, гарантия моей доли. Ты думаешь, Джорис начнет вилять, когда его дочь у меня в руках?

Это заявление окончательно доконало Грейнера. Если первое было, как удар под дых, то это подействовало как хороший апперкот. Наконец он пришел в себя.

— Что ты им сказал?

— Только то, что они должны еще сегодня показать мне билет, или Кристине придется туго. А уж тогда мы и поговорим о делах.

— Они слышали, что ты послал девицу звонить мне?

— Да, думаю это только поможет делу. Пусть поработают на нас. У них нет выбора: нет билета, не будет и Кристины.

Грейнеру возразить было нечего, и он согласился с железной логикой Святого. Саймон, как боксер на ринге, продолжал нащупывать его слабые места, приберегая силы для нокаутирующего удара.

Он насмешливо посмотрел на Лобера.

— Должен принести свои извинения, — выдавил тот. — Ты нас обскакал.

— Как всегда, — скромно заметил Святой. — Со временем вы к этому привыкнете.

Грейнер наконец заметил, что продолжает держать его под прицелом.

— Если будешь продолжать в том же духе, — сказал он, убирая пистолет в карман, — то у тебя не будет повода для сожалений. Мне нужны такие люди, особенно…

Приглушенный стон оборвал его. Они взглянули на Палермо, который сидел на полу, держась руками за голову.

— …особенно, когда появятся вакансии в моей команде, — едко заметил Грейнер.

С посеревшим лицом Палермо таращился на них, безуспешно стараясь оценить ситуацию. На лице Лобера появилась зловещая ухмылка. Он пересек комнату, ухватил своей ручищей Палермо за воротник, рывком поставил его на ноги и тряхнул, как тряпичную куклу.

— Грязная, лживая крыса, — прорычал Лобер.

Палермо пытался сопротивляться, освободиться от его железной хватки.

— Что это значит? — пронзительно завизжал он. — Как ты можешь так говорить обо мне! Этот тип обманывает нас! Почему вы ему…

Лобер размахнулся и ударил его по лицу.

— Ну-ка, повтори, что ты сказал, скотина! — сквозь зубы процедил он. — Еще вчера ты заявил, что я обманываю тебя, теперь Томбс. А кто следующий, Грейнер?

Саймон запустил руки в карманы и прислонился к стене, наблюдая за проявлением благородного негодования у Лобера. Еще один такой удар мог надолго вырубить Палермо, поэтому Грейнеру пришлось вмешаться.

— Этого достаточно, Лобер, — зловеще прошипел он. — У тебя есть, что сказать нам, Палермо?

— Это ловушка! — выдохнул итальянец. — Томбс появился здесь и избил меня…

— Джорис с напарником были здесь?

— Я никогда не видел их!

— Томбс и Мария видели их здесь.

— Это ложь.

— А что за веревки на кровати? Как здесь оказался Томбс? Зачем ты хотел его пытать?

Палермо нервно сглотнул и добрых полминуты не мог найти, что ответить.

— Я все объясню, — начал было итальянец, но тут же умолк под ненавидящим взглядом Грейнера.

— Что-то больно долго ты раздумываешь, — холодно заметил Грейнер. — Может быть, дома ты сумеешь объяснить получше. Если нет, то нам будет очень не хватать тебя…

Тут он повернулся к Лоберу.

— Оттащи его в машину.

Палермо вдохнул, на мгновение заколебался и рванул к двери. Эта нерешительность его погубила. Лобер, ухватившись за одежду, рывком развернул его лицом к себе. Тот попытался выхватить оружие, но карман оказался пуст. Сдавленный крик ужаса вырвался из его глотки.

Пока Лобер держал его, Саймон поднял веревку, которой еще недавно был связан, и крепко стянул ему руки за спиной.

Грейнер тем временем поигрывал тросточкой, раскачивая ее, как маятник, между большим и указательным пальцами.

— Алистон может вернуться сюда.

— Они привезли меня сюда в машине. Та стояла здесь, когда вы подъехали?

— Нет.

— Тогда он взял ее.

— Куда он направлялся?

— На поиски Кристины.

— Они знают, где она?

Саймон тщательно запихивал кляп в рот Палермо, одновременно взвешивая ответ. В Санта-Круз у таксистов не так много работы, чтобы забыть маршруты своих поездок. Алистон запомнил номер машины, и ее поиски — это просто вопрос времени. Святой старался не думать, сколько времени прошло с момента его ухода. Так или иначе ему нужно было покончить с Грейнером и его напарником, развязав себе руки для решения этой проблемы. Кроме того, единственным человеком в Санта-Круз, с которым он просто жаждал побеседовать с глазу на глаз, был Лобер.

— Скорее всего, он просто теряет время, — уверенно заявил Саймон. — Они запомнили номер такси, в котором я вернулся в отель, но по дороге я пару раз менял машину. Рано или поздно он вернется сюда ни с чем. Нужно ждать его здесь.

Грейнер на мгновение задумался.

— Хорошо. Останетесь здесь с Лобером.

— Я не смогу, — Лобер замер на пороге.

— Почему?

— А что ты будешь тогда делать с Палермо?

— Отвезу его домой.

— Тогда тебе придется вести машину.

— Палермо связан, во рту у него кляп. Он не доставит мне хлопот.

— Я могу оглушить его, — любезно предложил Святой.

— В этом нет необходимости. Мануэль все еще на площади, я захвачу его. Раз Кристины в отеле нет, следить там не за чем.

— Я думаю, ты неправ, — вставил наконец Лобер.

— Ты что, собираешься обсуждать мои приказы? — вопросительно поднял брови Грейнер. Его правая рука тем временем скользнула в карман, голос звучал вкрадчиво, как у сытого кота.

Лобер сжал кулаки, но тут же сник под тяжелым взглядом Робина.

— Не глупи, Лобер, — бросил тот. — Незачем всем стеречь Палермо, когда Алистон требует внимания к своей персоне.

Лобер, похоже, не успокоился и вновь попытался возразить. Но Грейнер уперся концом своей трости ему в грудь и выразительно посмотрел в глаза.

— Хорошо! — согласился наконец Лобер, посмотрев на Святого. — Но если дальше все пойдет наперекосяк, не надо меня винить.

Он развернул Палермо и грубо выпихнул того из комнаты.

— Если Алистон вернется, привезете его на той же машине, — бросил ему на ходу Грейнер. — Если от вас долго не будет вестей, я передам, что делать дальше.

На улице по-прежнему накрапывал дождь, стоя на пороге они смотрели, как Лобер укладывает Палермо на заднее сиденье. Улица была пустынна, ее обитатели предавались послеобеденному сну, к тому же дождь…

Как только Лобер управился, Робин быстро уселся за руль, и, вздымая фонтаны брызг, машина умчалась.

Лобер мрачно наблюдал, как она скрылась за ближайшим поворотом. Саймон похлопал его по плечу.

— Ну, а теперь поднимемся наверх, нам есть о чем поговорить.

Тот окинул его тяжелым взглядом, молча повернулся и стал подниматься по лестнице. Святой последовал за ним и тут же занял свою любимую позиций) на краю стола. Он предложил сигарету Лоберу, но тот не удостоил его даже взглядом.

— Ну, а теперь поговорим начистоту, — дружелюбно начал Саймон. — В конце концов я оказал тебе немалую услугу.

— Ты? — очнулся Лобер.

— Конечно. Только не надо вилять, дорогуша. Кристина мне сказала, что билет у тебя, и Джорис тоже. Они сделали это, не сговариваясь. Да ты и сам признал, когда перестал называть меня лжецом. Я знаю, что билет у тебя, это ясно, как Божий день. Смотри на вещи философски, как я. Моя доля сначала не превышала одной восьмой, Кристина соблазнила меня одной пятой, Палермо с Алистоном предложили треть, и все было бы хорошо, умей они прилично себя вести. Теперь, если ты мне предложишь половину, это перевесит все другие предложения, и тебе останется только поздравить себя с таким союзником.

— Мне надо самому себя поздравить?

Святой кивнул.

— Не знаю, как с грамматикой, но мысль верная. Что ты сделал с билетом?

Лобер моментально стал похож на вареного рака.

— Что я сделал с билетом!? — закричал он.

— Это все, что от тебя требуется, — успокоил его Саймон. — Тебе придется взять меня в долю. Джорис и Кристина у меня, тот парень тоже, если я их выпущу, они поднимут такой шум из-за украденного билета, что, когда ты захочешь его отоварить, тут же угодишь за решетку. У тебя нет выбора, думай быстрее, или я тебя потороплю.

Последние слова не произвели на Лобера никакого впечатления. Во всяком случае, он не подал виду.

— У меня его нет, — пробормотал он.

— Я же просил тебя думать поживее…

— Да говорю же я, нет его у меня! — Голос сорвался на крик. — Идиот! Он же был в машине!

Святого со стола как ветром сдуло. Мгновения хватило ему, чтобы понять: Лобер не врет. Его глаза засверкали, как льдинки, и от этого взгляда тому стало не по себе.

— Что?

— Билет спрятан в машине, — задыхаясь прохрипел Лобер. — Больше я тогда ничего не смог сделать. Я весь день пытаюсь до него добраться. А теперь ты дал возможность Грейнеру смотаться с ним!

Саймон взял себя в руки.

— В машине?

— А что мне оставалось? Один из этих сволочей оглушил меня прошлой ночью, и очнулся я уже в машине. Первое, что мне пришло в голову, — его надо спрятать, иначе накличешь беду на свою голову.

— Думаешь, он все еще там?

— Куда ему деться. Там его искать не будут.

— А шофер?

— Он занимается машиной по понедельникам, и то чаще всего просто моет ее снаружи. Шофер-то из местных.

— Но, предположим, он нашел его.

— Да он бы тут же рассказал. Я этого боялся весь день, но не мог найти повода отправиться в гараж и обыскать машину. Грейнер следит за всеми очень внимательно. Когда девица позвонила, я хотел ехать сюда один, но его не проведешь. Вот если бы я сопровождал Палермо на заднем сиденье… но ты мне не помог, а спорить бесполезно…

Святой вспомнил, что в руках у него дымится сигарета, и глубоко затянулся. Ему никак не удавалось сосредоточиться. Ведь он совсем не разделял мнения Лобера, что каждый, кто найдет билет, тут же заявит об этом. Слишком уж много лжи и обмана закрутилось вокруг этого клочка бумаги, чтобы в чем-то быть уверенным.

— Палермо и Алистон привезли меня сюда на старой развалюхе. Утром они отправлялись на поиски Джориса на той же машине или нет?

— Не знаю.

— В какой машине шофер выезжал прошлой ночью?

— Думаю, на «бьюике».

Ничего определенного…

— Где ты спрятал билет? — потребовал Саймон.

Лобер вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Пожалуй, он уже жалел, что рассказал слишком много.

— Это мое дело. Ты найди способ заполучить машину, а я найду билет.

— А ты не мог его взять, пока укладывал Палермо?

— Если бы мог, наверняка бы взял.

Саймон смерил его взглядом. Он не хотел полагаться на случай.

— Все же я хотел бы обыскать тебя.

— Лучше не надо, — парировал Лобер с угрозой и опустил руку в карман, где у него обычно был пистолет. Но на лице появилось комичное выражение испуга и разочарования, когда он посмотрел на свою пустую руку. Затем перевел взгляд на Святого, который лениво поигрывал оружием.

— Да, совсем забыл сказать, что я дам фору любому карманнику, — церемонно извинился Саймон. — Руки за голову, и будь паинькой!

Возразить Лоберу было нечего, все аргументы были у Святого. Его тренированные руки ощупали каждый дюйм одежды, даже клочок бумаги размером с почтовую марку не остался бы незамеченным. Когда Саймон закончил, он на сто процентов был уверен, что билета у Лобера не было.

— Вернуть тебе твою игрушку? — беззаботно бросил он и протянул пистолет.

Лобер осторожно взял его. Как и у Грейнера, великодушная наглость этого жеста не затронула никаких струн в его душе.

Но Святому на это было наплевать. Все его мысли были заняты билетом. Единственный достоверный факт — у Лобера его не было. Оставалось множество вариантов. Он мог быть у Палермо, или у Алистона, или у Грейнера. Стать его обладателем мог даже Мануэль, причем в любую минуту. Но, может быть, билет спокойно оставался на месте. К тому же волосы Саймона становились дыбом при мысли, что в любую минуту машина может попасть в аварию и загореться.

— Ну и что будем делать?

Святой пожал плечами.

— Палермо и Грейнер вернулись домой. Машина тоже там. Нужно доставить туда Алистона, тогда…

Он замолчал и прислушался. Наверно, они не закрыли входную дверь, когда вернулись назад. Чуткий слух Саймона уловил звук шагов по лестнице.

Святой улыбнулся, бесшумно подошел к Лоберу и вывел того на середину комнаты, оставив на виду.

— Останься здесь. Я зайду ему за спину, — шепнул он.

Секунду спустя на пороге появился Мануэль, шофер Грейнера. Саймон узнал его даже со спины — за милю разносился вокруг запах пота и чеснока.

— Меня послал дон Робин, — объяснил он.

— Зачем? — прорычал Лобер, нервы которого были на пределе.

— Я наблюдал за отелем «Оротава». Недавно в него вошли сеньор Ванлинден и еще один человек. Сеньор остался в отеле, а другой вышел, взял такси и отправился на улицу Святого Франциска, 80. Я слышал, как шофер повторял адрес.

— Ну и что?

— Дон Робин сказал, чтобы один из вас следил за ним, а я останусь и помогу другому.

Лобер кивнул Святому, тот бесшумно подошел к шоферу и заломил ему руки за спину. Саймон ухмыльнулся.

— Ну-ка, быстро обшарь этого парня.

Лобер приступил к обыску. Когда все, что только можно, было прощупано и проверено, Святой был удовлетворен хотя бы тем, что у шофера билета не оказалось.

— Что он говорил? — спохватился Саймон, вспомнив, что «не знает» испанского.

Лобер, подозрительно поглядывая на шофера, перевел его слова на английский.

— Он мог его спрятать в другом месте, — заключил Лобер, возвращаясь к своему занятию.

Святой понимал, что местный житель, найдя билет, вряд ли стал растягивать удовольствие и тут же помчался бы за выигрышем. Он уже вычеркнул того из списка подозреваемых, но не стал настаивать, чтобы Лобер сделал то же самое.

— Вполне вероятно, — согласился он. — Пока я займусь тем парнем, постарайся расспросить его как следует.

Лобер хмуро ответил:

— Сейчас мы посмотрим, сможем ли мы заставить его говорить, а потом я отправлюсь искать того парня.

Саймон смерил его презрительным взглядом.

— Не старайся казаться глупее, чем ты есть! Почему, ты думаешь, Грейнер хочет, чтобы один из нас проследил за тем типом?

— Мне на это наплевать…

— Ты же слышал, что я сказал Грейнеру. Он думает, что тот парень знает, где билет, а мы уверены в обратном. Грейнер хочет подстраховаться, чтоб они меня не провели. Меня там никто не знает, а твое появление сразу всех насторожит. А здесь надо дождаться возвращения Алистона. Ты же знаешь, как это важно…

— Но ты же сам говорил, что Джорис и его дружок у тебя в руках!

Ни один мускул не дрогнул на лице Саймона, он продолжал смотреть в глаза Лоберу.

— Так оно и есть, но они думают, что я с ними заодно. И до тех пор, пока у них будет уверенность, что они напали на след, в полиции им делать нечего.

— Все равно один отсюда ты не уйдешь, — упрямо заявил Лобер.

Его рука снова очутилась в кармане. Святой пожалел, что вернул оружие, но что сделано, то сделано. Уж слишком надолго он оставил Хоппи и Кристину без присмотра, тем более что полезность Лобера временно была исчерпана.

Лобер упрямо торчал на пути; убедить его могли только доводы вполне определенного свойства.

Саймону уже приходилось испытывать на прочность его челюсть, и теперь он предпочел найти другую точку приложения своих сил.

— Поговорим об этом в другой раз, дорогуша, — буркнул он и заработал кулаками, вкладывая в удары всю мощь своего тренированного тела. Получив пару ударов «под дых», Лобер странно всхлипнул, и колени его подкосились. Пока он падал, Святой успел достать его прямым в челюсть.

Шофер, не зная, на какой стороне ему выступать, безуспешно попытался поднять безжизненное тело. Но был парализован страшным ударом в переносицу. Секунду спустя Саймон уже мчался по лестнице.

За поворотом ему удалось поймать такси.

— Сан Франсиск очента, — приказал он, пока шофер заводил мотор.

Наконец Святой смог расслабиться и закурить, а заодно и оценить все, что произошло. Практически он объявил войну всей банде. Но у него не было другого выбора: Лобера нельзя было брать с собой к Кристине, тем более что он узнал ее адрес. Возможно, пистолет мог поставить последнюю точку, но момент был упущен, и горевать было бесполезно…

Дом, в котором он оставил Кристину, выглядел обычно, никаких подозрительных машин или людей поблизости не было видно, как и следов какой-нибудь стычки. Саймон решил, что можно перевести дух.

Оставив такси за углом, он взбежал вверх по лестнице. Дверь в квартиру была, слава Богу, закрыта. Святой нетерпеливо постучал, дверь немного приоткрылась, и он увидел направленный на него ствол пистолета. «Бетси», «Бетси», единственная любовь мистера Юниаца…

— А, это вы, шеф, — с облегчением вздохнул Хоппи. — Я тут задержался…

Он распахнул дверь, впуская Саймона в квартиру. Через пару шагов внимание Святого привлекла фигура, лежавшая на полу в неестественно скрюченной позе.

— Что с ним?

— Ничего страшного, — уверенно заявил Хоппи, — он пытался войти сюда сразу после меня. Ну я и врезал ему, как вы говорили. А кто это?

От такого вопроса Святой потерял дар речи. Через мгновение он уже укладывал Дэвида Кина на кушетку.

— А где Кристина? Разве она не говорила тебе, кто это?

— Ее здесь уже не было, когда я пришел, — огорошил его Юниац.

— О, Господи! — воскликнул Саймон. — Значит, Алистон все-таки нашел то такси.

Глава 8 Как Хоппи Юниац был озадачен своей ошибкой, а Саймон Темплер был, вежливым с леди

С таким же успехом Саймон мог произнести свою тираду на греческом или латыни. Он только создал себе множество дополнительных проблем, ведь мыслительные процессы в голове Хоппи крайне отрицательно сказывались на состоянии его здоровья.

— Не понял, шеф, — пробормотал он, безуспешно пытаясь уследить за стремительным развитием событий. — Какое еще такси?

— На котором я привез ее сюда, осел!

— Так, значит, это ты привез ее сюда, шеф?

— Ну.

— Кристину?

— Да.

— В такси? — заключил мистер Юниац, для которого ситуация начинала проясняться.

Саймон невозмутимо продолжил, проявляя чудеса самообладания.

— Да, Хоппи, я привез сюда Кристину в такси, только потом меня подобрали Алистон с Палермо и привезли в дом, где мне посчастливилось найти тебя. Я оставил ее здесь и приказал носа отсюда не высовывать. Она должна была дождаться тебя.

— А этот парень не мог ее забрать отсюда? — участливо предположил мистер Юниац, ткнув пальцем в тело, распростертое на кушетке. — Его зовут Палермо или Алистон?

— Ни тот, ни другой. Это Кина, мой друг и хозяин этой квартиры.

— Тогда какого черта…

Мистер Юниац тупо смотрел на свою жертву. Ни минуты покоя! Откуда он мог знать, кого можно впускать, а кого нет? Постоянная работа мысли и так отравляла ему существование.

— При всем моем уважении, шеф, я вот что скажу, — патетически начал он, — ты же знаешь, когда ты сказал не пускать, а я впустил, были неприятности. И тут ты сказал не пускать, ну и…

— Понимаю, — согласился Святой. — Это моя ошибка.

Он повернулся к кушетке, на которой Дэвид Кина стал подавать признаки жизни. Вскоре не без помощи Саймона он уже смог подняться и присесть. Тут Дэвид узнал Хоппи и попытался вскочить на ноги.

— Послушай, Дэвид, это была роковая ошибка. Хоппи не хотел причинить тебе зла.

— Зачем же он тогда меня ударил?

— Я послал его охранять Кристину, о тебе он ничего не знал и подумал, что ты один из бандитов. Я же просил тебя не приходить сюда пока, не так ли?

— Это верно, шеф. Я же не знал, что это твой человек. Почему ты не сказал мне?

— Дай ему выпить, — приказал Святой.

Лицо Хоппи приняло виноватое выражение.

— Здесь была бутылка…

— Так принеси ее, — строго приказал Саймон. — И, если ты ее не найдешь, я вытрясу ее содержимое из тебя!

Хоппи исчез и вскоре появился с бутылкой, на дне которой еще плескалась жидкость. Святой продолжал холодно смотреть на него, наконец тот сообразил и принес бокал. Вообще-то мистер Юниац не одобрял распространенной привычки пить из бокала — пустая трата времени и сил. Но в данном случае он страстно желал загладить свою вину и без всякого сожаления собственноручно вылил остатки виски.

Пока Дэвид приводил себя в норму, Саймон попытался оценить ситуацию. Скорее всего Алистону удалось разыскать злосчастное такси в самом начале. Оставалось непонятным, как ему удалось выманить Кристину до появления Хоппи. Куда он мог ее отвезти? Только все в тот же дом… Но почему Алистон там так и не появился? Тут Святого осенило — «бьюик» Грейнера! Он стоял у подъезда почти целый час. Алистон заподозрил засаду и проехал, не останавливаясь. А может быть, решил одурачить Палермо… Как бы там ни было, но Алистон уже не попадется в руки Лобера, если его руки когда-нибудь смогут действовать. Он разгуливает по Тенерифе на свободе, и этому надо положить конец.

— Тебе лучше? — спросил он Дэвида.

— Еще бы столько же, тогда жить можно, — ответил неуверенно Кина, отставляя бокал в сторону.

Саймон дал ему закурить.

— Я же предупреждал, держись отсюда подальше. Тебе еще повезло, что наткнулся на добряка Хоппи, иначе у нас на руках было бы твое бездыханное тело.

Дэвид окинул комнату недоуменным взглядом.

— А где Кристина?

— Они ее схватили. Когда появился Хоппи, квартира уже была пуста.

Святой быстро осмотрел комнату: ни следа, ни зацепки. Все стояло на своих местах, все как было, кроме Кристины.

— Все так и было, когда ты пришел?

— Да, шеф.

— И дверь была не заперта?

— Нет, шеф. Я повернул ручку, и она открылась.

Саймон осмотрел дверь. Следы взлома на ней отсутствовали, не было даже следов отмычки, которые не ускользнули бы от его наметанного глаза.

— Да, здесь нам больше делать нечего. — Святой затянулся сигаретой. — Тем более, это небезопасно. По крайней мере еще два бандита знают этот адрес. Правда, им сильно досталось, но лучше смотаться отсюда, пока они не пришли в себя.

— Это неплохая идея, — согласился Кина. — Кроме того, мы сможем прикупить еще немного лекарства.

— Займешься этим самостоятельно, старина. Хоппи и я будем очень заняты, да и не хотелось бы больше впутывать тебя в это дело.

Кина кивнул.

— Ты прав, — искренне согласился он. — А когда я смогу снова пользоваться квартирой?

— Когда мы разберемся с этими типами. Я дам тебе знать.

Дэвид подошел к двери и кивнул в сторону Хоппи.

— Очень хотелось бы, чтобы ему тоже немного досталось.

Хоппи Юниац еще долго смотрел ему вслед. На его некрасивом лице застыла болезненная гримаса. Чистая, незамутненная душа, которая жаждала дружить со всем родом человеческим, страдала.

— Шеф, этот парень, похоже, он не любит меня.

— А ты думаешь побывать в нокауте очень большое удовольствие? — заметил Саймон.

Юниац обиженно замолчал. Для него это было непостижимо. Мужчина должен стойко переживать неприятности, даже если ты получил по шее. Он достал из кармана измятую сигару и задумчиво жевал ее, размышляя над этой проблемой.

Святой не стал вмешиваться. Его занимала проблема, как Лобер с шофером отреагировали на аналогичные действия с его стороны. К этому времени, очевидно, парочка уже на ногах, и прощения от них ожидать не приходится.

Святой посмотрел на часы.

— Ну, полетели, — сказал он.

Закрыв за собой дверь, он пустился по лестнице так, что Хоппи едва поспевал за ним. Улица по-прежнему оставалась пустынной, хорошо хоть дождь кончился. В такси, все еще ожидавшем Саймона, они отправились в отель «Оротава».

Всю дорогу молчали. Юниац размышлял по поводу человеческой неблагодарности, а у Святого и без того забот хватало…

Наконец они прибыли на площадь, которую все называли Калле Сан Франсиско, не вспоминая настоящего названия, значившегося на картах города. Группа бездельников по-прежнему ошивалась недалеко от статуи Девы из Канделарии, автобусы по-прежнему подбирали своих неряшливых пассажиров, такси по-прежнему пронзительно гудели, единственным необычным обстоятельством были желтые потоки местной янцзы, которая теперь почему-то протекала по площади…

Тем не менее в лифте его сердце учащенно забилось. Заглянув в смежный номер, он увидел Джориса, мерно посапывающего в своей кровати. У него немного отлегло от сердца. Саймон на цыпочках прошел в свой номер и снял трубку телефона.

Ядовитый акцент Грейнера можно было различить даже сквозь хрипы местной линии связи.

— Говорит Томбс.

— Слушаю.

— Шофер передал мне ваши указания, и я направился туда. Это двух-трехквартирный дом. Но там мне никого не удалось разыскать.

— Ты что-нибудь слышал об Алистоне с тех пор как уехал от Лобера?

— Ничего.

— И со мной он не связывался.

— Ну, так что мы будем делать? — спросил Саймон. — Зачем нам нужен этот парень?

— Лучше, если он будет у нас под контролем. Ты откуда звонишь?

— Из соседнего магазинчика.

— Какой там номер телефона?

— Три-девять-восемь-шесть, — ответил Святой, надеясь, что этот номер Грейнеру незнаком.

— Тебе лучше подежурить там с полчасика; если он появится, проследи за ним. Если нет, проверь все квартиры и постарайся что-нибудь разузнать. В конце концов возвращайся к Лоберу, а если что изменится, я позвоню. Предупреди хозяина, что ждешь звонка.

— О’кей.

Саймон тихо положил трубку на место. Если Грейнер не лгал, ни Лобер, ни шофер с ним не связывались. Все было слишком хлипко, чтобы строить далеко идущие планы. Что может предпринять в этой ситуации Лобер?

Автоматически его рука потянулась за сигаретой, но тщетно — пачка была пуста.

— Черт! — Он соскочил с кровати. — У тебя не найдется закурить, Хоппи?

— Сигару? — великодушно предложил Юниац.

Саймон отрицательно покачал головой.

— Схожу за сигаретами, — сказал он задумчиво.

— Может, там и выпивка найдется, — воспрянул духом Хоппи.

— Можешь сходить промочить горло, но нас не должны видеть вместе. Я выйду, а через пару минут и ты. Лучше сходи в «Немецкий бар» — это на другой стороне площади. Я найду тебя там, но сам ко мне не подходи.

Если я до половины шестого не приду, возвращайся и держи оборону. Ты все понял, или повторить?

— Не волнуйся, шеф, все будет исполнено в лучшем виде. А что мне делать, если кто-нибудь вломится сюда?

— Врежь ему как следует, — напутствовал Святой.

Он спускался по лестнице, обдумывая свои дальнейшие действия. Рано или поздно обязательно проверят сообщение, что Джорис вернулся в отель. Здесь Саймон использовал Хоппи как приманку, хотя это мало что добавит к тем опасностям, которым он подвергается.

Курчавый портье по-прежнему стоял на том же месте, с участливой улыбкой на лице.

— Помнишь старика, который пришел с моим другом некоторое время назад?

— Си, сеньор.

— Кто-нибудь о нем спрашивал?

— Но, сеньор.

— Хорошо, а теперь слушай. Сейчас мой друг уйдет, но один. Если спросят, они ушли вместе. Ну, а если спросят о номере, в котором они останавливались, дашь им номер любой свободной комнаты на втором этаже. Кроме того, будем считать, что я здесь не появлялся. Тебе все ясно?

— Си, сеньор, — угодливо поддакнул портье. И он не обманулся в своих ожиданиях, еще одна сотенная банкнота появилась перед ним. Ему пришло в голову, что еще несколько таких дней, и он сможет оставить эту работу и стать владельцем банановой плантации — мечты каждого островитянина, символа независимости и процветания.

— Если ты закончишь работу, позаботься, чтобы твой сменщик выполнил эти инструкции.

Святой уже направлялся к выходу, когда его остановил запыхавшийся портье.

— Ха легадо уна парта пара астед.

Саймон взял конверт из его рук и озабоченно нахмурился — ему и в голову не могло прийти, что кто-нибудь в Англии мог знать, где он находится. Почтовые штемпели на конверте все объяснили. Это письмо было отправлено ему авиапочтой, когда он пару месяцев назад побывал в этих краях. Послание долго блуждало в бездонном чреве испанской почтовой системы, триумфально продемонстрировавшей свою способность сопротивляться техническому прогрессу в области связи и коммуникаций.

— Благодарю, — пробормотал Святой, когда немного пришел в себя от неожиданности. — Примерно в это же время мне выслали бандероль, но обычной почтой. Она может прибыть со дня на день. Проследите за этим, пожалуйста.

Он сунул конверт в карман и направился через площадь в туристическое агентство «Камаро». Дела шли не блестяще, и там еще приторговывали сигаретами и журналами.

— О-ла, Джордж, — произнес Саймон с порога, и полное лицо продавца-португальца расплылось в улыбке, когда он узнал посетителя.

— О-ла, сеньор. Комо ста сте?

— Да, Джордж. Я снова в Тенерифе. Дай мне пачку сигарет и расписание отходящих пароходов.

— Те пуэро марч се ахора?

Святой с мягкой улыбкой покачал головой.

— Спасибо, я и так здесь задержался. Пятнадцатого? В следующем месяце? Мне нужно отплыть с ближайшим рейсом.

— Те куэре сали ахора мизмо?

— Чем раньше, тем лучше. Поищи-ка что-нибудь на сегодняшний вечер.

— Ай-ай-ай! Ти тен демасио приз!

Джордж снова занялся изучением расписания, а Святой решил пробежать глазами свежий номер местной газеты, лежавшей на прилавке.

Помимо всплесков негодования по поводу разгула гангстеризма в Тенерифе и серии интервью с каждым жителем в радиусе двух миль от места происшествия там говорилось и о некоторых последствиях перестрелки. Все стражи порядка так спешили сразиться с неведомой угрозой, что заодно изрешетили пулями такси, убив при этом водителя и ранив двух пассажиров, возвращавшихся из кабаре. Стало известно о новых потерях доблестной гвардии. Один из них так спешил сразиться с нападавшими, что открыл стрельбу, не вынимая пистолет из кобуры. В результате у него оказались простреленными мягкие ткани.

Озабоченный потерей мира и спокойствия на вверенной ему территории, губернатор издал манифест, в котором он объявил непримиримую войну вышеупомянутому гангстеризму. В городе объявлялось чрезвычайное положение и предписывалось:

1) все кафе, бары и другие увеселительные заведения должны прекращать свою работу не позже полуночи;

2) все добропорядочные горожане должны после 12 часов 30 минут находиться дома, по находящимся на улице после этого часа прохожим огонь мог быть открыт без предупреждения;

3) он не отвечает за жизнь горожан, оказавшихся на улице после наступления темноты;

4) в связи со смертельной опасностью, угрожающей жизни полиции, ей запрещается патрулировать улицы в «парейас», поэтому патрульная группа должна состоять из шести человек;

5) запрещается открывать ответный огонь из автомашин.

Этот вдохновляющий документ вселял надежду в сердце каждого тенерифца, видевшего, в какие умелые и решительные руки он вверил власть в своем городе. Что же касается Святого, этого пришельца из туманного и далекого цивилизованного мира, то ему сразу стали очевидны последствия этого указа. Маленькая заварушка, в которой он оказался, развивалась по своим законам и складывалась из параллельных действий нескольких групп людей. Теперь же сферы их интересов стали пересекаться, что ускоряло приближение развязки.

Наконец Джордж почтительно проинформировал его о том, что ближайшее судно отплывает в десять часов вечера.

— Тебе нужно жить в Америке, Джордж, ты слишком энергичен для этих мест… Зарезервируй мне две одноместные каюты на этом судне и еще две на том, что отплывает на следующий день.

Он записал имена пассажиров, отбывающих сегодня: Джорис и Кристина Ванлинден, и подождал, пока Джордж свяжется с пароходной компанией и сделает необходимые распоряжения. Саймон заплатил наличными, из-за чего возникла некоторая заминка: ведь найти сдачу с сотенной банкноты в Тенерифе не легче, чем еврея-чернорубашечника в Мюнхене. Здесь каждый обладатель двадцати песет спешил положить их на свой банковский счет, пока они не утекли сквозь пальцы. Все окрестные магазинчики были вовлечены в поиски сдачи, и к тому времени, когда Святой с билетами в кармане покинул это гостеприимное заведение, миновало не меньше часа.

Это значило, что ему надо срочно возвращаться в дом, где он оставил Лобера, если он собирался выполнять инструкции Грейнера, правда, для этого надо было придумать правдоподобную историю о человеке, за которым ему полагалось следить. Она же могла послужить объяснением его отсутствия у аппарата, номер которого он назвал Робину. Святому и в голову не приходило не возвращаться в ту квартиру, игра стоила свеч, и надо было разузнать, что мог предпринять Лобер. Не исключено, что туда возвращался Алистон после того как отвез Кристину.

Все это крутилось у него в голове, пока он отыскивал путь по улицам, которые ему удалось увидеть лишь мельком, тем более что наступали сумерки, и можно было заблудиться. Наконец, к немалому удивлению, он обнаружил, что оказался прямо у предмета своих поисков.

Святой потянул за ручку двери, та оказалась незапертой. И без того сумрачный холл уже погрузился во тьму. Саймон воспользовался миниатюрным фонариком-авторучкой, чтобы найти нужную дверь на втором этаже. На некоторое время он замер рядом, прислушиваясь. Тишину в комнате ничто не нарушало.

Рука Святого инстинктивно потянулась к карману, но тут он вспомнил, что безоружен… Впрочем, при нем, как всегда, был нож, спрятанный в рукаве. Левой рукой Саймон повернул ручку двери до упора и резко распахнул ее. Дверь грохнулась о стену и… ничего не произошло. В полутемной комнате не раздавалось ни звука. За столом на полу он заметил неподвижное тело. Святой шагнул в комнату и снова зажег свой фонарик — Мануэль. В том, что шофер мертв, не было никаких сомнений.

В самом центре лба остался аккуратный след от пули.

Саймон коснулся лица: еще не остыло, кровь на полу не запеклась.

Прежде всего он осмотрел помещение и соседние комнаты. Везде было пусто. Ничто не указывало на то, кто здесь побывал. Стол остался стоять на месте, в тарелках засохли остатки пищи. Стул, к которому его привязывали, продолжал валяться на полу. Исследование окурков в пепельнице также не принесло результата, так как Палермо курил только сигары, а Саймон не знал, что курят Алистон и Лобер. У него не было сомнений, что роковой выстрел сделал один из них. Подозревая, кто это мог сделать, Саймон хотел исключить любые возможные сомнения — он ценил точность.

Могли помочь отпечатки пальцев, но у него не было с собой инструментов. Тут Саймон вспомнил, что отпечатки он мог оставить и сам, и полотенцем тщательно вытер все, к чему мог прикасаться. Теперь, если уголовная полиция Санта-Круз что-то и найдет, беспокоиться придется уже банде Грейнера.

Его насторожили какие-то звуки. На мгновение он замер, затаив дыхание, и уже в следующую секунду понял, что это было.

Что-то изменилось на улице, за окном. Святой уловил это каким-то шестым чувством, которое тут же подсказало, что у дома остановилась машина с включенным двигателем. В два прыжка он оказался у окна и выглянул на улицу, пытаясь что-нибудь рассмотреть сквозь мутно-желтое стекло.

Автомобиль стоял у самого подъезда, и из него выгружался довольно многочисленный патруль гвардиас. На заднем сиденье осталась женщина, он узнал в ней подругу мистера Палермо.

Внизу уже грохотали шаги. Святой быстро прошел в спальню и открыл окно. Стоя на подоконнике, он смог дотянуться до узкого парапета, окаймлявшего крышу. После серии гимнастических упражнений Саймон без труда перевалился через него.

Сумерки сгущались, унылая луна с трудом пробивалась сквозь тучи, но ему и этого было достаточно, чтобы оценить обстановку и наметить путь к отступлению. Перепрыгивая с крыши на крышу, он наткнулся на глухую стену высокого здания и, уйдя влево, оказался над флигелем, который был этажом ниже. После короткой молитвы во славу прочности следующей крыши он почти беззвучно приземлился на ней. Еще один прыжок, и Саймон благополучно очутился во внутреннем дворике. Отворив дверь черного хода, оказался в некоем подобии кухни. Дверь из нее вела в освещенный длинный коридор. Мимо прошла девушка и исчезла в комнате за лестницей. Девушка была нагая. Саймон вздохнул и, осторожно ступая, покинул свое убежище. Девушка уже закрывала за собой дверь в комнату, из которой доносился женский смех. Из того, что он успел услышать, проходя мимо, стало понятно, что угодил он в то самое заведение, в котором святым не место. Саймон попытался незаметно ретироваться, но тут дверь снова открылась, и показалась та же девица.

Они стояли лицом к лицу и молча рассматривали друг друга. Пауза явно затянулась. Наконец она кивнула ему.

— Буэнос ночес.

— Буэнос ночес, — учтиво отозвался Святой и выскользнул на улицу. Девушка пожала плечами и стала подниматься по лестнице.

Несколько минут энергичной ходьбы, и он уже был у черного хода отеля «Оротава», а потом и в комнате Джориса Ванлиндена.

— Как вы себя чувствуете? — тихо спросил он. Губы Джориса беззвучно зашевелились, будто ему хотелось поблагодарить за что-то.

— Вы собирались повидаться с Кристиной, — сказал Святой.

Слабая улыбка скользнула по губам старика, в глазах появилось осмысленное выражение.

— Когда, — прошептал он.

— Совсем скоро. — Саймон заметил, что взгляд Ванлиндена стал стекленеть, и торопливо зашептал: — Вы уедете отсюда вместе с Кристиной сегодня вечером.

— Сегодня?

— Да.

Джорис кивнул и попытался привстать. Святой, подставив свое плечо и обняв за талию, помог спуститься по лестнице. Упоминание о Кристине сотворило чудо: дотоле недвижимый человек при одном напоминании о ней поднялся и пошел. Он послушно следовал за Саймоном и, если тот останавливался, ожидал с терпением человека, для которого время не имело никакого значения.

В холле Саймон подозвал портье.

— Этот джентльмен отправляется сегодня вечером на «Аликант Стар». Доставишь его на борт.

— Перо, сеньор, — запротестовал малый. — Я не смогу оставить свой пост…

Саймон сделал еще один взнос в банановый фонд.

— Доставишь его прямо в каюту. Он немного приболел, будь с ним поаккуратнее. Если ему будет плохо, напомни, что скоро он увидит сеньориту Кристину. Вот билеты. Отправитесь, как только я уйду.

— Буэно, — послушно ответил портье. Саймон повернулся к Ванлиндену.

— Он доставит вас на корабль. Сделаете все, что он скажет. Будете ждать Кристину в каюте — это недолго.

Старик улыбнулся ему, чувствовалось, что он слепо доверяет Святому. Тот быстро отвернулся, стараясь не выдать своих сомнений. Медицина здесь была бессильна. Только одно могло поставить его на ноги, и Саймон знал, какую нелегкую задачу выпало ему решить за это время. До отхода парохода осталось три с половиной часа.

Святой ненадолго задержался у главного входа в отель, лениво потягивая сигарету и поглядывая по сторонам, потом направился через площадь в сторону казино. Если кто-нибудь и Следил за отелем, то теперь ему предстояла небольшая прогулка, а Джорис сможет ускользнуть незамеченным. Саймон постоял немного у витрины кафе «Занзибар», разглядывая фотографии кинозвезд, задержался у стендов перед табачной лавкой, внимательно изучая последние новости. Когда, по его расчетам, Джорис в сопровождении портье уже покинул площадь, он направился в «Немецкий бар». Первое, что бросилось в глаза: Хоппи там не было. Святой нахмурился, Юниац получил предельно точные инструкции, хотя ему никогда не составляло труда все перепутать и сделать по-своему.

Саймон заказал выпивку и присел на минутку, размышляя о причинах отсутствия Хоппи. Кроме того, ему нужно было разобраться, что же происходит. То ли Мария привела полицию в дом по приказу Грейнера, то ли, вернувшись в квартиру, застала там ту же картину, что и он, и в панике вызвала гвардиас. В любом случае она наверняка сообщила полиции приметы Саймона.

Тем временем ситуация в стане Робина менялась с каждой минутой. Или Лобер предложил шоферу войти в долю и получил отказ, или даже не потрудился сделать это и сразу перешел к решительным действиям. Теперь, естественно, Лобер отправился к Грейнеру со своей версией происшедшего, и не было сомнений, кого он обвинит в убийстве…

— Буэнос!

Саймон настороженно поднял глаза. Чистильщик ботинок стоял у его столика, восхищенно улыбаясь. Святой улыбнулся в ответ.

— Кола, Джулиан! — Он протянул ему руку. — Куэ тал?

— Муи бьен. И астед?

— Комо семпре.

— Как малыш? — спросил Саймон.

— Эступендо! Такой крепыш, прибавляет с каждым днем…

У Саймона Темплера всегда было множество друзей самого разного сорта. Трудно было бы найти уголок в этом мире, где он не был бы известен. И многие из них могли рассказать такое, что очень удивило бы Скотланд Ярд. В свой первый визит в Тенерифе внимание Святого привлек молодой калека, уличный чистильщик обуви. Саймона поразила его открытая, счастливая улыбка. Парень был женат, и жена ждала ребенка. Святой никогда не рассказывал, что он сделал для них, но теперь в Санта-Круз появилось два человека, которые чтили его, как бога.

После обмена любезностями Джулиан наконец спросил.

— На этот раз вы задержитесь у нас подольше?

Саймон пожал плечами.

— Не знаю, это зависит не от меня.

— А вы не зайдете навестить Саймонито? — с надеждой спросил паренек. — Жена просто не поверит, она будет очень рада.

— Да, я забегу на…

Окончание фразы повисло в воздухе, к его столику направлялся Робин Грейнер.

Глава 9 Как Саймон Темплер пошутил, но Лобера это не развеселило

В критические моменты человеческое сознание может решать одновременно несколько задач. Вот и теперь, пока Саймон размышлял, мог ли Грейнер слышать, как он говорит по-испански эхо его последних слов как раскаты грома звучало в ушах, в то же время он понимал, что в баре было достаточно шумно, чтобы заглушить их беседу. Вокруг наперебой обсуждали виды на урожай бананов в этом году, притом никто и не пытался выслушать собеседника, и все говорили одновременно — со стороны это больше походило на крик. Одновременно он вспомнил о своем послании, завернутом в двадцатипесетовую банкноту еще у Грейнера в мансарде.

Не меняя позы, Святой извлек из кармана банкноту. Он сделал это автоматически, и пока еще вряд ли мог объяснить цель своих манипуляций, но был абсолютно уверен в том, что это единственный выход. Желтоватое лицо Грейнера не выказывало беспокойства — тот же напыщенный вид, из-за стекол очков он по-прежнему буравил окружающих своим немигающим взглядом. Как бы ни вел себя Грейнер, и о чем бы они с ним недавно ни договаривались, занавес готов был подняться в последний раз, и волей-неволей Саймону придется оставаться участником этого спектакля.

Он протянул банкноту Джулиану. Парень хотел было вернуть ее обратно.

— Тома! — настойчиво приказал Саймон. Это было последнее, что он сказал по-испански, и добавил по-английски: — Разменяйте ее.

— Эль сеньор куэре камбио, — перевел подошедший Грейнер. Чистильщик продолжал стоять, растерянно улыбаясь. Наконец он повернулся, опираясь на костыль, а Святой кивнул в сторону свободного стула.

— Присаживайтесь, Робин. Что будете пить?

— Шерри, — ответил тот, вставляя в янтарный мундштук очередную сигару. — Я случайно заметил вас и зашел. Что нового?

Саймон поднес зажигалку к его сигаре и, пока он раскуривал, обдумал ответ.

— Я поболтался по Калле Сан-Франциско немного. Наш приятель вышел, и я отправился за ним. Он мог бы участвовать в соревнованиях, мне пришлось поколесить за ним по всему городу. Наконец он вошел в казино, я ждал на улице, пока не сообразил, что должен быть запасной выход. Прочесал всю округу, но он исчез.

— После этого ты вернулся к Лоберу?

— Да.

— А что там?

Теперь Святой закурил сам, выгадывая время на размышления.

— Еще немного, и вам пришлось бы поискать другого огранщика для своих алмазов.

— Почему?

— Потому, что нового шофера в любом случае вам надо будет поискать. Он мертв.

— Мануэль?

Святой кивнул.

— Застрелен. Еще не остыл. Я осмотрел квартиру, но там было темно, и к тому же подкатила полиция. С ними была девица Палермо. Полагаю, она нашла Мануэля мертвым и подняла тревогу. Пока они взбирались по лестнице, я вылез через окно и ушел по крышам.

Лицо Грейнера осталось бесстрастным, его змеиные глазки внимательно наблюдали за Саймоном.

— А тебя не удивляет утверждение Лобера, что это дело твоих рук?

— Су камбио, сеньор.

Чистильщик вернулся и положил мелочь на столе перед ним. Святой отдал ему песету и, прекращая дальнейшие выяснения отношений, повернулся спиной.

— Нет, — прозвучал его вежливый ответ. — Это меня не удивляет, а просто убеждает в том, что это дело рук самого Лобера.

— Он тебе не очень-то нравится?

Святой пожал плечами.

— Я полагаю, вы и без меня знаете, чьих это рук дело. Просто говорю, что думаю. А какова версия Лобера?

— Он сказал, что, когда Мануэль передал мои указания, ты так рвался лично отправиться на Калле Сан-Франциско, что это вызвало у него подозрение. Когда он попытался вмешаться, ты оглушил его и очевидно убил Мануэля, когда тот попытался остановить тебя.

— Неплохая история, звучит правдоподобно. Тем более что сам Лобер настаивал на том, чтобы отправиться туда и подождать Алистона. Но если вы верите ему, почему бы не сообщить обо всем в полицию?

— Мы еще поговорим об этом, — внимательно глядя, как тлеет его сигара, заметил Грейнер. Наконец он оторвался от созерцания и добавил: — Я уже видел Алистона.

Святой некоторое время помолчал, боясь, что его выдаст голос.

— Это уже кое-что. Как он?

— С ним Кристина.

— С каждой минутой все лучше и лучше. — Он сам удивился как естественно все получилось. — И где же они?

— В моем доме. Когда я приехал туда с Палермо, Алистон уже был на месте. Он сказал, что нашел такси, выяснил адрес и обнаружил Кристину. Кстати, там же появился сообщник Джориса, когда ты его отпустил.

— Это невозможно, — уверенно заявил Святой. — Если только она не улизнула из отеля, в который я ее привез. Кроме того, если бы он знал, что она там, стал бы он бесцельно слоняться по городу, заглядывая чуть ли не во все магазины?

— Но это ты так утверждаешь, — напомнил ему Грейнер.

— Ну конечно, а Алистон утверждает, что я лжец. Вы же знаете, что я действую в ваших интересах.

Грейнер кивнул.

— Я просто повторил слова Алистона.

— Полагаю, что он уже сочинил еще одну историю, как я захватил Джориса с его напарником и запер их у любовницы Палермо.

— Нет. Он не отрицает, что захватили их они, и был крайне возмущен тем, что им удалось уйти.

— Держу пари, это так и есть, — мрачно заявил Святой. — А зачем же тогда они обманывали тебя?

— По его словам, все это из-за того, что они подозревали тебя и не стали обсуждать мои приказы в присутствии чужака. Хотя были уверены, что я совершаю ошибку, считали небезопасным привезти Джориса с сообщником домой, пока там чужие, и постарались спрятать их в надежном месте. Тем более что Кристину он сразу же привез туда, как доказательство своей доброй воли.

— А как насчет Палермо?

— Он более или менее подтвердил его рассказ, во всяком случае то, что ему было известно.

— А почему он сразу все не рассказал?

— Говорит, у него сдали нервы, особенно после того нокаута, который ты ему устроил.

Святой глубоко затянулся.

— Я не сомневаюсь, что любой сочинил бы то же самое, окажись он на их месте. Полагаю, ты и сам об этом догадался, и знаешь, кому можно доверять.

— Тем не менее я хочу узнать твое мнение.

Саймон не мог понять, куда клонит Грейнер. Никакой враждебности или чего-либо настораживающего в его поведении не было. Значит, нужно было выжать максимум пользы из сложившейся ситуации.

— Если вас действительно интересует мое мнение, — медленно цедил он каждое слово, — то Лобер отъявленный лжец. Ведь все вы еще вчера ночью считали, что билет у него, не так ли? И это похоже на правду. Во всяком случае, не исключено. Естественно, он хотел привлечь на свою сторону Мануэля, но когда тот отклонил его предложение или пригрозил, что все расскажет вам, — убил его, чтобы заставить замолчать.

— А Алистон?

— Это еще проще. Не сомневаюсь, что ему удалось найти Кристину, и повез он ее к Марии. Но вы тем временем уже были там, и он увидел вашу машину. Остался только один выход: сделать невинные глаза и отвезти ее к вам домой как ни в чем не бывало. Да, ничего не скажешь, трудно помочь человеку, если у него крыша поехала.

— Моя крыша пока на месте, и я пришел к почти такому же выводу.

Саймон Темплер не верил своим ушам. Его ноги, казалось, снова ощутили почву под ногами.

— Ты хочешь сказать, что понял, в какой компании лжецов очутился, дав им приют в собственном доме?

— Именно это я и имел в виду. Полагаю, мы сможем решить эту проблему, — тихо произнес Грейнер.

Внутри у Святого все затрепетало от радости, и ему стоило немало усилий удержаться от смеха. Свинцовая тяжесть, минуту назад сжимавшая его желудок, исчезла, его просто распирало от радости. Ни в одном словаре не хватило бы слов описать его состояние.

Внешне Саймон по-прежнему оставался спокоен.

— Вы хотите сказать, что собираетесь попотчевать их собственным лекарством, — невозмутимо заключил он.

— Именно это я и хотел сказать, — согласился Робин. — Другого средства, по-моему, просто не существует. Они голову потеряли из-за этого лотерейного билета, а когда такие вещи случаются в таких организациях, как моя, то им приходит конец. Полагаю, мы с вами могли бы начать все сначала, и мне кажется, занимаясь огранкой алмазов, вы попусту теряете время, не ценя своих способностей. Действуя вместе, мы будем непобедимы.

— Другими словами, мы выжмем все возможное из этой ситуации и вышвырнем их вон, — предложил Святой.

Грейнер утвердительно кивнул.

— Согласись, они этого заслужили.

— Полагаю, это вполне справедливо по отношению к ним. Но как мы это преподнесем?

— Сделав вид, что верю Палермо и Алистону, я запер Кристину, оставил их одних и уединился у себя. Прошло довольного много времени, прежде чем я смог прийти к правильному решению.

— Когда я звонил?

— Это было еще до того, как я переговорил с ними. Я еще не пришел ни к какому решению, хотя уже тогда было ясно, что они пытаются обвести меня вокруг пальца. А потом появился Лобер.

— И ты сделал вид, что веришь ему?

— Это был единственно правильный ход. Пока они считают, что я доверяю им, у меня есть некоторые преимущества. Я оставил их в доме и заявил, что отправился разыскать тебя и вернуть назад. Удалось убедить, что мне ты поверишь гораздо легче, чем любому из них.

— Неплохое начало, — проницательно заметил Святой.

Грейнер благодарно кивнул в ответ.

— Мне нравится твоя точка зрения. Я не хочу тебе ничего навязывать. Просто если ты принимаешь мое предложение, то волен делать все, что сочтешь необходимым в данной ситуации.

Святой продолжал задумчиво дымить сигаретой, надо было все предусмотреть, ведь он не любил пускать события на самотек.

— Как Алистону удалось завладеть Кристиной?

— По его словам, просто сказал ей, что Джорис с сообщником, и ты тоже схвачен. Он соврал, что о ее местонахождении известно всем, и с минуты на минуту мы появимся там. Кроме того, у него нелады с нами, и его тоже ищут. Она, видимо, поверила, что теперь ей не на кого рассчитывать, и осталась единственная надежда — на него. Надо заметить, Алистон прежде был неплохим актером, так что убедить ее особого труда не составило.

— Но как же он привез ее в дом…

— Сначала они направились по шоссе в Сан-Андрес, оно очень пустынно, а там он справился с ней без особых трудностей.

Саймон вполне мог поверить, что Алистон сыграл свою роль великолепно. Наверняка найдя убежище Кристины, тот вернулся посоветоваться с Палермо, но, заметив у подъезда автомобиль Грейнера, понял, что все сорвалось. Вполне возможно, он был почти искренним с Кристиной, и только когда понял, что податься больше некуда, сделал то, что сделал…

— А Джорис? — спросил Саймон.

— Я приказал им пошевелить мозгами и подумать, где его можно найти, но, боюсь, нам этим придется заняться самим. Тебе и карты в руки.

— А тот, сообщник Джориса?

— О нем я ничего не знаю, но, несомненно, ты на него выйдешь.

Теперь Святой понял, что все ниточки в этом деле сосредоточились у него в руках. Оставалось только связать их в один узелок. Джорис уже на борту парохода. Хоппи к этому времени скорее всего вернулся в отель. Остались только Кристина и этот билет…

— Меня это устраивает. — Святой искренне улыбнулся. — Пора начинать.

— С чего?

Саймон подозвал официанта и рассчитался с ним за выпивку.

— Полагаю, сначала надо вернуться домой. В конце концов они дожидаются, когда ты доставишь меня туда, и не надо их разочаровывать.

— Они ждут не дождутся.

— Хорошо. Предоставим им эту возможность. Тем более что им сейчас не до тебя, им друг с другом бы разобраться. Они слишком не уверены друг в друге, чтобы действовать против тебя сообща. Можешь сыграть с ними в их же игру. Все, что мне нужно, это завладеть твоим оружием в нужный момент. Остальное предоставь мне. А теперь пора трогаться, пока они не договорились между собой.

Он убрал мелочь в карман и решительно направился к выходу. Грейнер последовал за ним.

Когда они подошли к машине Грейнера, Саймон с удовлетворением отметил, что это «бьюик». Это было последней недостающей деталью. Он все время волновался, что, пока Грейнер отсутствует, Лобер сможет добраться до билета. И если бы Робин воспользовался другой машиной… Но, к счастью, этого не произошло. Можно себе представить, в каком бешенстве тот сейчас мечется по дому.

Грейнер запустил двигатель, и они тронулись с места. Где же билет? Куда мог спрятать его Лобер? Он постепенно исследовал все потайные места. Безуспешно, Значит, билет спрятан на заднем сиденье.

Святой вытянул ноги и устроился поудобней, пока, тихо урча мотором, авто мчалось по шоссе Ла Лагуна. Приятно было сознавать, что путешествуешь в одной компании с двумя миллионами долларов, которые в любой момент могут оказаться у тебя в кармане. Он мог вытряхнуть Грейнера из машины и оставить его в придорожной канаве. Но сначала надо вытащить Кристину из этого гадюшника. Не надо давать волю чувствам. Будем считать, что билет все еще на месте…

Наконец машина остановилась, и Грейнер достал ключи.

— Открой ворота.

— А собаки? — с сомнением возразил Святой.

— Они на привязи. Если не подходить слишком близко, ты будешь в полной безопасности.

Саймон вышел из машины, отпер ворота и распахнул их настежь. Машина въехала во двор, Святой зашел в ворота и с шумом задвинул все запоры. Что не было заметно Грейнеру, так это то, что, пока одна задвижка закрывалась, другая одновременно оказывалась открытой. Машина проехала вперед, он последовал за ней. Позади Саймон слышал тяжелое сопение собак, безуспешно натягивавших свои цепи.

В гостиной горел свет. При звуке приближающихся шагов все разговоры в комнате стихли. Саймон обогнал Грейнера и окинул всю троицу жизнерадостным взглядом.

— Привет, ребята, — начал он дружелюбно. — Рад видеть вас снова всех вместе.

Радости на их лицах было мало. Было что-то угрожающее в тишине, которая повисла в воздухе, и в том, что они расстались точно так же, как в первый раз. Палермо курил вонючую сигару и смотрел на Саймона единственным открытым глазом, который просто побагровел от ненависти. Между Алистоном, с лицом белым, как маска, и ним сидел Лобер. Он единственный пошевелился, когда Святой вошел в комнату. Рука его скользнула в карман и извлекла оттуда пистолет.

— Руки! — грубо выкрикнул он.

Саймон повиновался, и тут же Алистон ловко обшарил его карманы.

Святой заговорщицки ухмыльнулся Грейнеру.

— Ты всегда так принимаешь гостей, Робин, — процедил он.

Лицо Грейнера ничего хорошего, однако, не предвещало.

— Я гостей не принимаю, мистер Томбс. — И от того, каким тоном это было сказано, у Святого похолодело внутри. Робин хотел еще что-то добавить, но его прервало восклицание Алистона.

— Томбс, — завизжал он. — Никакой это не Томбс! Его зовут Саймон Темплер. Вы понимаете, что это значит? Это Святой!

Атмосфера в комнате накалилась до предела. Саймон подумал, что и из такой ситуации можно извлечь свои выгоды.

Палермо и Лобер замерли на месте, как будто разоблачение разбудило в них самые мрачные предчувствия, Алистона била дрожь.

Грейнер шагнул вперед и долго разглядывал его лицо.

— Ах ты! — только и смог выкрикнуть он.

Было заметно, что неожиданное известие потрясло его. Воцарилась напряженная тишина.

Святой невозмутимо кивнул.

— Все верно. — Он понимал, что отпираться бессмысленно. — Не такой уж это большой секрет. Тем более что от Томбса я ужасно устал.

Первым в себя пришел Робин.

— В таком случае, — сказал он своим обычным тоном, — нам здорово повезло.

— О, да, — заметил Саймон. — Никто не претендует на твои лавры. Надо заметить, это было отлично сработано, Робин, просто замечательно.

Он попался. Святой понял, что недооценил талант Грейнера. Только такой искушенный тактик, знаток психологии человека мог сочинить историю, которая привела его прямиком в расставленные сети. Все было обставлено так ловко, что Робину даже не пришлось предлагать вернуться в особняк, что могло насторожить Саймона. Да, Грейнер был силен…

После всех мысленных реверансов противнику Святой занялся поиском следующего хода. Ясно было, что действовать надо немедленно. Святой чувствовал — противник начинает приходить в себя.

— Может быть, вы наконец присядете, мистер Томбс, — с нажимом произнес Грейнер.

— Неплохая идея, Робин, тем более что нам есть о чем поговорить.

— Кончай трепаться, ясно? — Палермо вскочил со стула со сжатыми кулаками.

Грейнер остановил его.

— Минуточку.

— Нет, я сотру эту нахальную усмешку с его рожи.

— Я сказал, подожди. У тебя на это еще будет масса времени.

— Верно, Арт, — добродушно заметил Святой. — Присядь и побереги то, что осталось от твоей рожи. Другой у тебя нет, а если ты ударишь меня, то получишь в ответ.

— Если ты только посмеешь, — начал Лобер. — Я…

— Уберите ваши пушки. У вас ко мне слишком много вопросов.

Грейнер подвинул себе стул.

— Я бы не советовал слишком рассчитывать на это, — заметил он бесстрастным тоном. — Только посмей, и тебя пристрелят на месте.

Палермо сел. Его по-прежнему трясло от бешенства. Саймон достал сигарету и продолжал улыбаться.

— Такие вещи надо было предусмотреть заранее, Арт. Поверь мне, просто сердце радуется при виде тебя.

Он повернулся в сторону Грейнера.

— А ты меня просто разочаровал, Робин. Я же говорил, ты останешься в дураках, если поверишь этим мерзавцам. И мое мнение по этому поводу ничуть не изменилось.

— Мне кажется, это только доказывает, что мы поступили правильно, — набросился на него Алистон.

Грейнер усмехнулся, всем стало немного не по себе.

— Я думаю, ты теряешь понапрасну время, Темплер, — заметил он.

Саймон укоризненно покачал головой. Конечно, раскрыв его инкогнито, Алистон сделал себя неуязвимым от нападок с его стороны. Но Святой не собирался давать ему возможность почивать на лаврах.

— Мне пришлось иметь дело с каждым из вас. Не я заварил эту кашу. А вы были заняты тем, что старались надуть друг друга. Посмотрите друг другу в глаза, если сможете, конечно…

— Вопросы здесь задаю я, — кисло заметил Грейнер.

— Знаю, мой дорогой. Я слышал это столько раз, что сбился со счета. Ты хотел задавать мне вопросы?

— На которые тебе придется ответить.

— Если захочу. Я вижу вас насквозь. Замечательная компания, просто редкостное единодушие… О тебе, Сесиль, мы уже говорили. Полагаю, самое время поговорить о Палермо. Вот он перед нами со своим помятым лицом.

Палермо снова вскочил.

— Послушай ты, сын…

— Епископа, так будет вернее, — помог ему Саймон. — Должно быть, вы знавали мою бабушку. Она была женщиной-архидьяконом.

— Когда я до тебя доберусь, ты пожалеешь, что смеялся, — пригрозил ему Палермо.

— Сядь на место, Арт. — Голос Саймона был на редкость спокойным. — Дядюшка Робин отшлепает тебя, если не будешь себя хорошо вести. Ну, если ты такой чувствительный, давай поговорим о Лобере.

— Не стоит, — зловеще посоветовал ему Лобер.

— Теперь понятно? Если бы у вас не было секретов друг от друга, вам нечего было бояться. Даже дядюшка Робин делал мне некоторые предложения…

— Только с одной целью, — упрямо повторил Грейнер.

— Знаю, но предложения были. Ты так искренне говорил о них, что мне казалось, тебе они нравятся. И если бы дела пошли по-другому…

Грейнер стукнул костяшками пальцев по столу.

— Пожалуй, хватит. Теперь слушай меня…

Напряжение нарастало с каждой минутой. Пожалуй, он попал в цель.

— Ты думаешь, тебя будут слушать?

— Мы будем, — прорычал Лобер.

— А вы уверены, что это безопасно? Да я и сам могу вам кое-что сообщить, что каждому пойдет на пользу.

— Кроме тебя, — с иронией заметил Робин.

— Это касается всех. Посмотрите правде в глаза. Вы друг другу вот-вот глотки перережете. У вас Кристина, остальные двое у меня. Выложим карты на стол и посмотрим, у кого больше козырей.

Раздался резкий фальцет Алистона.

— Ты думаешь, здесь одни дураки собрались? — презрительно бросил он.

— Еще большим дураком ты будешь, если поверишь Палермо, этому куску дерьма. Или лучше верить такому твердолобому дураку, как Лобер? А ты, Арт, ведь Алистон надул тебя, когда запахло жареным? И после этого ты на его стороне? А Грейнер…

— Достаточно! — Грейнер встал, как будто этим он мог взять ситуацию под контроль.

— Ты собираешься отвечать?

— Если вам угодно. Но потом прошу ни о чем не жалеть.

— Где Джорис?

— Последний раз я видел его в отеле.

— А его сообщник?

— Я же говорил, что потерял его в казино.

— Это правда?

— Конечно, нет.

— Так где он?

— Понятия не имею. Где-то болтается. Но, может, вернулся в отель.

— Где ты собирался встретиться с ними?

— Я уже встретился, с кем хотел.

— А что тебе известно о билете?

— Почти все, — спокойно заявил Святой.

Загрохотал перевернутый стул, это вскочил Лобер.

— Дайте я поговорю с ним, — крикнул он, а Святой усмехнулся в ответ.

— Я же предупреждал, что мои ответы не всем придутся по вкусу. Сами напросились.

— Слушай, ты…

Грейнер повернулся к Лоберу.

— Заткнись, вопросы задаю я. Так где билет?

— Там, где его спрятал Лобер.

— Дерьмо проклятое! — зарычал Лобер.

Напряжение в комнате достигло апогея.

— Держу пари, еще вчера ты то же самое говорил Алистону и Палермо. Наверно, ты был недалек от истины, — заметил Святой.

— Грейнер! — прорычал Лобер. — И ты позволишь этому…

— Я думаю, если мы выслушаем его до конца, особого вреда это не принесет. — Голос Робина звучал холодно и бесстрастно, но что-то изменилось в его интонации, очевидно, сказывалось сильное нервное напряжение. — Ты сможешь подтвердить свое обвинение, Темплер? Это легко проверить. Так где, по-твоему, Лобер мог спрятать билет?

— В машине.

— В какой?

— В «бьюике». Если не ошибаюсь, вы именно на нем гнались за Джорисом прошлой ночью?

— Если он там, то только потому, что ты его туда подбросил, — яростно зашипел Лобер. — Вы что, не видите? Эта сволочь хочет нас натравить друг на друга!

— Мне не стоило бы так стараться, — мягко заметил Саймон. — Вы сделали это сами. О чем здесь можно говорить? Машина у подъезда. Проще сходить и проверить. Билет лежит там, где спрятал его Лобер, когда очнулся после той драки…

— Это ты его туда подсунул!

— Я только хотел сказать, куда ты его положил, — спокойно повторил Святой и повернулся к Алистону. — Сесиль, где сидел Лобер в машине прошлой ночью?

Алистон судорожно сглотнул.

— На заднем сиденье, — нерешительно пробормотал он.

— Ну, значит, там же он его и спрятал. Не знаю точно где, под ковриком или под сиденьем, но он там! Его не придется долго искать.

— Пусть сам и ищет! — завизжал Лобер. — Ему лучше знать, где он его спрятал!

— Скажи ему, Робин, я был в этой машине только один раз по дороге сюда. Как бы мне удалось спрятать его там, если я сидел рядом с тобой? Мог я это сделать?

Палермо и Алистон одновременно посмотрели на Грейнера, нетерпеливо замерев в ожидании ответа.

После затянувшейся паузы Робин наконец процедил:

— Нет.

В наступившей тишине стало отчетливо слышно отрывистое дыхание Алистона, рукав пиджака Палермо тихо зашуршал по столу — его рука потянулась к карману. Лобер опередил всех, ведь пистолет все время был у него в руках.

— Стоять! — закричал он, шагнув за спину Алистону. Палермо замер на месте. Теперь его пистолет не был направлен в грудь Темплера, а раскачивался из стороны в сторону в поисках возможной угрозы.

Из всей компании только Саймон мог предвидеть такое развитие событий, ведь это он направил их в это русло и теперь наслаждался отлично проделанной работой, с интересом посматривая на окружающих.

— Будьте вы прокляты! — крикнул Лобер, стоя у двери. — Да, это я спрятал билет в машине. И не надо мне говорить о честности, просто мне повезло больше, чем вам. И я вам не отдам его. Первая же рожа, которая высунется из дома, получит то же, что и Святой!

Пистолет его качнулся в сторону Саймона, раздался выстрел. Но тот, не дожидаясь дальнейшего развития событий, бросился на пол, с грохотом упал стул, пуля с треском вонзилась в массивный полированный стол. Тут же дверь захлопнулась, из холла донесся удаляющийся топот.

Алистон сделал пару шагов вперед, но природная осторожность взяла верх, и он решил не вмешиваться, зато Грейнер решительно направился к двери.

— Не надо, — закричал Алистон. — Он знает, откуда ты появишься, а нам неизвестно, где он спрятался.

Грейнер только ухмыльнулся в ответ, его лицо стало похоже на посмертную маску.

— Ты ничего не понял, — парировал он.

Еще лежа на полу Саймон увидел, как тот нажал кнопку какого-то устройства на стене у самой двери и стал ждать с застывшей на губах сатанинской ухмылкой…

Приглушенный выстрел раздался где-то во дворе, и все стихло. Святой с ужасом вспомнил, что сторожевые псы ни разу не залаяли, когда он карабкался через стену…

Что-то сверкнуло у него в глазах, и он погрузился в темноту.

Глава 10 Как Саймон Темплер оплатил свои долги, а Кристина Ванлинден запомнила свои

— Ты не ранен? — раздался голос Кристины.

— Ранено только мое самолюбие, — кисло выдавил Саймон. — Я так упорно следил за Грейнером и Алистоном, что на минуту упустил из виду Палермо.

Он лежал на полу где-то в мансарде, что было не совсем удобно для отдыха и восстановления сил. Но самостоятельно подняться ему бы не удалось — руки и ноги были связаны. Кристину упаковали не менее тщательно, с той лишь разницей, что ее привязали к стулу.

— Какая же я была дура, — горько простонала она, и Святой ответил ей ободряющей улыбкой.

— Все дело в нелепой случайности. Но тебя еще можно извинить, а вот меня нет.

— А где они держали тебя все это время?

— Да нигде меня не держали. Все шло не так уж плохо, а вот теперь я попался, и уже не в первый раз.

Он вкратце рассказал, что произошло с момента их последней встречи. Все это время Святой пытался дотянуться до рукоятки ножа, наконец он коснулся ее указательным пальцем, потом ухитрился потянуть на себя…

— Я говорила тебе, что Грейнер — хитрая бестия, — продолжала Кристина. — Какое-то время мы могли водить его за нос, но когда ему стало ясно, что происходит, наше положение стало почти безнадежным.

— Точнее не скажешь, — согласился Саймон. К тому времени он уже держался за рукоятку всеми пальцами и пытался перепилить веревки на запястьях. От напряжения те впились ему в тело, а близость освобождения помогала превозмогать боль.

— …и тогда Робин спустил собак с цепи. Возможно, Лобер в спешке просто забыл об этом.

— Они разорвали его?

— Похоже на то. Полагаю, их давно уже не кормили, и они отвели душу.

Пытаясь перепилить веревки, стягивающие руки, он извивался всем телом и принимал невероятные позы. Девушка заметила это и с любопытством спросила:

— Ты уверен, что тебя не хранили?

— На сто процентов, — улыбнулся в ответ Святой. Еще одно кольцо ослабло, и руки получили некоторую свободу. И тут его словно громом поразило: как же он очутился здесь с Кристиной? Пока собаки не прикончили Лобера, Робин, конечно, предпочел не вмешиваться. Потом его оглушили, и это была только прелюдия к чему-то более серьезному, уж Палермо в долгу не останется. Его связали, ну это простая предосторожность, ведь им еще предстоит выяснить, где находится Джорис с сообщником… Так зачем же тащить его в мансарду, а не оставить в гостиной?

— Что с Джорисом, — спросила Кристина.

Теперь уже Саймон догадался, в чем дело, и подмигнул Кристине.

— Я оставил его в отеле.

Тут он почувствовал, что руки полностью свободны, и сразу поднес указательный палец ко рту раньше, чем она успела заговорить.

— Я думаю, там они его искать уже не будут.

Еще несколько взмахов ножом — теперь и ноги получили свободу. Кристина следила за ним, затаив дыхание, со страхом и надеждой одновременно.

Святой достал карандаш и быстро нацарапал на клочке бумаги:

«Нас подслушивают, здесь все напичкано микрофонами».

Она понимающе кивнула.

— По понедельникам из Лас Пальмас вылетает самолет. Я заказал ему билет. Завтра Джорис местным рейсом доплывет до Лас Пальмас, а там уже пересядет в самолет.

Во время этой тирады он снова написал на том же клочке:

«Заказаны две каюты на „Аликант Стар“. Отплытие сегодня в десять. Джорис уже на борту».

Пока она читала, он освобождал ее от последних веревок.

— Вы так много сделали для нас. — Голос ее дрожал.

Саймон покачал головой.

— До этого еще далеко, — сказал он и подошел к окну. Часы показывали четверть восьмого. Джулиан должен был подойти в семь тридцать, правда, у него никогда не было часов, и Саймон молил Бога, чтобы тот не опоздал… Святой чуть не вскрикнул от радости, когда заметил чистильщика, облокотившегося о стену.

Саймон быстро нацарапал по-испански на обрывке бумаги:

«Возьми такси и забери сеньора Юниаца из „Оротавы“. Он занимает номер пятьдесят. Привези его сюда».

И приписал по-английски:

«Я в руках Грейнера. Податель этой записки привезет тебя ко мне. Захвати старушку „Бетси“. Вломись в дом и задай жару. В собак стреляй без промедления: это убийцы».

Вместо подписи он нарисовал смешного человечка с нимбом вокруг головы. Этот знак заставит Хоппи действовать без колебаний. Порывшись по карманам, извлек монету, завернул в бумагу и вернулся к зарешеченному окну.

Тихий свист привлек внимание Джулиана, и тут же у его ног шлепнулся бумажный фунтик. Он прочитал послание, повернулся к окну и приложил руку к своей поношенной шляпе, а минуту спустя вдалеке затихло торопливое постукивание костылей по булыжной мостовой…

Святой отвернул лампочку, положил в патрон монету и стал вкручивать ее на место.

Внезапно в комнате погас свет. Кристина на ощупь нашла его руку.

— Это ты сделал? — неуверенно зашептала она.

Он тихо рассмеялся в темноте.

— Нет, это Эдисон-младший. Сжег все предохранители. Будем надеяться, что это были последние. Подожди минуточку.

Он подошел к двери, припал щекой к полу и попытался увидеть хоть полоску света в коридоре, но тщетно. Весь дом погрузился в темноту. Откуда-то снизу доносились приглушенные голоса и звуки возни. Все это означало, что не только свет, но и сигнализация в доме выведена из строя.

Саймон бесшумно подкрался к сейфу. Глаза его уже привыкли к темноте, он быстро нащупал ручку замка и повернул ее. Сирена молчала.

— Где ты?

Он взял Кристину за плечо, но правая рука продолжала набирать код на панели сейфа.

— Что ты делаешь?

— Открываю сейф.

— А с этим нельзя подождать?

— Послушай, — сказал Святой, — когда я впервые заглянул в эту жестянку, у меня глаза заболели от блеска ее содержимого. Они конечно же стоят меньше твоего лотерейного билета, но такими вещами не бросаются.

— Но Грейнер может прийти сюда…

— Не сейчас, я надеюсь. В конце концов меня связали, и никакой угрозы я не представляю. Сначала им надо поменять предохранители, так что сейчас у них работы по горло. Только это напрасный труд. Предохранители все равно сгорят, тут-то они и задумаются, где собака зарыта… А теперь будь хорошей девочкой и не мешай мне минуту-другую.

Он прижался ухом к стальной двери сейфа, прислушиваясь к щелчкам цифрового набора. Казалось, время остановилось. Первой не выдержала Кристина, ухватив его за руку.

— Я прошу… умоляю… — горячо зашептала она.

Саймон улыбнулся.

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Ты возишься уже полчаса.

— Шестнадцать минут, если говорить точнее. Это мой шанс, подожди немного.

— Извини.

— Не беспокойся. Лучше представь себе, как Робин перевернул полдома в поисках свечей.

— Готово! Посторонись, я открываю! — ликующим голосом провозгласил Темплер.

Тяжелая стальная дверь открылась, и Саймон включил миниатюрный фонарик. Тонкий пучок света выхватил из темноты переливы драгоценных камней, аккуратно разложенных на бархате.

— Стоило немного повозиться, — восторженно выдохнул Святой.

— Я не знала… Джорис говорил мне, но такое я и представить себе не могла.

Саймон бросил взгляд на часы.

— Двадцать три минуты, если быть точным. А теперь не будем терять времени, — с этими словами он передал ей фонарик и занялся содержимым сейфа. Потом забрал фонарик и выключил его. Последнее, что ей удалось рассмотреть, — его сияющее лицо.

Теперь тьма, казалось, стала еще чернее, и тут они услышали осторожные шаги за дверью.

Святой моментально нагнулся и заглянул в щель под дверью. Сквозь нее пробивался довольно яркий свет, явно не от свечи. Он буквально вжался в стену и приготовился к встрече. Шаги затихли перед дверью. Кто-то прислушивался.

— Хоть бы свет включили, — спокойно начал беседу Темплер. Тон его голоса успокоил человека в коридоре, и тот открыл дверь. Яркий сноп света выхватил из темноты сейф с дверью, открытой нараспашку, затем чуть качнулся вправо и осветил Кристину. Удивленный возглас Палермо совпал с прыжком Святого, а поскольку их разделяло не меньше шести футов, то сначала в руку, державшую оружие, тот метнул свой нож. Палермо по инерции сделал шаг вперед и вдруг как-то странно охнул, в этот момент его настиг страшный удар, нанесенный Тсмплером. Святой сразу же подхватил выпавший пистолет и тут с удивлением заметил, что Палермо даже не пытается сопротивляться. Он направил на него луч света и все понял…

— Он… мертв? — судорожно вздохнула Кристина.

— Скажем так: Господь забрал его к себе, — с этими словами Саймон взял ее за руку и увлек вниз по лестнице. Перед поворотом на веранду он остановился: там кто-то был. Оставив Кристину, Святой пошел вперед один. На веранде стоял слуга, которого он видел за завтраком, держа в руке свечу.

— Буэнос ночес, — вспомнил Саймон уроки вежливости, которые ему преподали в одном из местных заведений немного ранее.

Слуга не смог оценить юмора и бросился бежать. Святой заплел ему ноги, и тот упал навзничь. Свеча укатилась в сторону и погасла. Оглушив слугу рукоятью пистолета, Саймон взял его под мышки и поднял на манер щита. На другом конце веранды появился Алистон.

— Не стреляй, а то завтрак тебе придется готовить самому.

На секунду-другую тот застыл с разинутым ртом, потом приглушенно вскрикнул и начал стрелять. Пока Саймон добрался до него, Алистон успел раза четыре нажать на курок. Еще три пули попали в уже мертвого слугу. Это были последние патроны в обойме. Алистон глупо уставился на свое оружие, потом швырнул его в приближающийся сноп света и помчался вниз по лестнице. Саймон почувствовал, как липкая жидкость стекает на руку, которой он обхватил слугу за талию.

— Эй, — закричал он. — Посмотри, что ты наделал, Сесиль. Я же предупреждал тебя!

Алистон не стал задерживаться, Саймон нажал на курок. Осечка! На полпути Алистон столкнулся с Грейнером, который мчался на звук выстрелов. Они ухватились друг за друга, отчаянно пытаясь удержать равновесие.

— В конце концов это ваш завтрак, ребята, — с этими словами Темплер швырнул вниз мертвое тело. Ему показалось, что он услышал выстрел, но прозвучал тот довольно глухо, словно издалека.

Двумя прыжками Саймон очутился у груды копошащихся тел и выхватил из нее Грейнера, как котенка за шкирку.

— Ты, кажется, дал мне пощечину, — напомнил ему Святой и наотмашь смазал того по левой щеке, потом по правой, и, наконец, нанес удар кулаком в лицо. Как подброшенное катапультой, тело Грейнера отлетело к противоположной стене. Святой хотел настигнуть противника в прыжке, но почувствовал, что Алистон ухватил его за щиколотку. По инерции Темплер качнулся вперед и рухнул, превратив плечо в сплошной синяк. Алистон с упорством утопающего продолжал держать его за ногу, а на другом конце площадки Грейнер уже поднимал пистолет. Саймон с силой лягнул свободной ногой Алистона, рука разжалась…

Кровь хлестала из разбитого носа Грейнера, струилась по его губам. На Саймона Темплера смотрела сама смерть, и он рассмеялся ей в лицо.

Раздались выстрелы.

Он не почувствовал боли, даже толчка от того, как пуля пронзила тело, только оно стало каким-то невесомым. Может быть, потому, что душа — субстанция не материальная. Неужели умирать так легко… Потом он увидел, как рука Грейнера, все еще сжимавшая оружие, безвольно упала на пол, а голова склонилась на грудь…

В дверном проеме появилась медвежья фигура Хоппи, сжимавшего «Бетси» в своей громадной лапе.

— Я опять влепил не тому парню? — встревоженно загрохотал голос мистера Юниаца.

Сирена на «Аликант Стар» последний раз прогудела над гаванью. Стюард последний раз обошел палубу, отбивая в маленький колокол сигнал «Все на борт». Запоздалые туристы спешили по трапу.

Святой отошел от лееров.

— Мне пора.

— Ты не останешься? — голос Кристины дрогнул.

Он улыбнулся в ответ.

— Надо забрать машину. Кроме того, у нас с Хоппи билеты на понедельник, и я обещал навестить завтра утром одного чудного ребенка.

— Это небезопасно. Кругом полиция, все тебя ищут…

— Они ищут меня уже не первый год.

Трудно поверить, но он был просто неуязвим. За последние сутки она не раз видела его в действии, и теперь ей стали понятны легенды, которые приходилось слышать раньше.

— А что будет с нами?

— Ничего, — успокоил ее Саймон. — Я послал телеграмму в Лондон. Мой друг прилетит оттуда и встретит вас в Лиссабоне с парочкой великолепных паспортов. Имена выберете сами. Затем вы отправитесь в любую часть света, куда захотите. Джориса и Кристину долго искать не будут. Да, я чуть не забыл отдать билет, — с этими словами он извлек из кармана лотерейный билет и протянул его девушке.

— Здесь и твоя доля.

Он покачал головой.

— Моя доля была в сейфе.

— Но я же обещала…

Стюард вмешался в их беседу.

— Вы отплываете с нами, сэр?

— Нет, но очень хотел бы.

— Тогда поспешите, уже убирают трап.

— Уйди отсюда, — вежливо посоветовал Святой.

— Ты мог бы остаться.

— Нет, дорогая. Это моя жизнь. Ты заслуживаешь лучшей судьбы.

Он крепко поцеловал ее в губы, она доверчиво прижалась к нему всем телом…

Почти оттолкнув ее, Саймон, не оборачиваясь, сбежал на берег. Она видела, как он пересек причал, направляясь к своему «Гиронделу», где его ждал Хоппи Юниац. Слезы мешали ей, застилая глаза.

Хоппи Юниац вынул сигару изо рта.

— Эти дамочки все из одного теста, шеф, — посочувствовал он.

— И мужчины тоже, — заключил Святой.

ХАСТА ЛА ВИСТА!



Загрузка...