Пикник на Тенерифе [Пикник на Тенерифе. Король нищих. Святой в Голливуде. Бешеные деньги. Шантаж. Земля обетованная. Принцип Монте-Карло]

Глава 1

Дверь лондонского Баньярд-клуба с виду ничем не была примечательна, и тем не менее однажды поздно ночью, открывшись, чтобы выпустить Саймона Темплера на Бонд-стрит, она на миг вдруг превратилась во Врата Приключений.

Саймон стоял на тротуаре с сигаретой в зубах. Прохладный ветерок приятно освежал. Но и без того он выглядел бодрым, словно вернулся не из душного ночного клуба, а с пикника на природе. Синие глаза были так же внимательны, как и в любое другое время, а по улыбке на губах можно было подумать, что его ждет день, полный удовольствий. Да, Саймон Темплер всегда готов был начать новый день, если тот обещал приключения.

Рядом стоял Хоппи Юниац, весьма нарядный в смокинге и манишке с бриллиантовой заколкой. Не будучи особой столь романтичной, он отчаянно зевал.

— Послушайте, босс, — проворчал он, — и это называется веселый вечерок?

— Конечно, — подтвердил Святой.

Хоппи с отвращением сплюнул.

— Господи, — с мрачным изумлением взмолился он. — Ну разве можно так издеваться над людьми? В последнем кабаке у нас забрали выпивку, потому что уже была половина первого. Два доллара с носа, чтобы войти, да по пятерке за стакан лимонада с чайной ложкой джина, паршивенький оркестрик и никакого шоу — и все сидят и терпят! Да в самой мерзкой забегаловке Нью-Йорка за такое бы не сносить головы! — Хоппи вздохнул и сделал вывод: — Наверно, эти англичане совсем не люди?

— Не забывай, Хоппи, что это свободная страна, — негромко заметил Святой. Он закурил, выпуская кольца дыма и озираясь в поисках такси. Из-за угла выехала машина и направилась к ним, но она была занята. Это было достойное завершение неудачного и скучного вечера.

— Пойдем-ка пешком, — сказал он.

Повернув к Пикадилли, они вдруг услышали, что мотор такси умолк. Оглянувшись, увидели, что машина стоит у клуба.

— Ну, хоть тут повезло! — Святой ухватил Хоппи за руку. — Не промокнем — и то хорошо.

Молодая девушка, вышедшая из машины, копалась в сумочке.

— Нет, мелких у меня нет, — послышался ее низкий приятный голос.

Недовольный водитель вылез наружу. Стоя на обочине, он долго шарил по потайным карманам, расстегнув для этого куртку, пиджак и задрав свитер, извлек горсть монет и поднес к свету.

— Извините, мисс, но у меня нет сдачи, — флегматично вздохнул он и стал застегиваться.

— Я разменяю в клубе, — решила девушка.

Но тут у Саймона возникла идея. Он всегда полагался на случай. Ему нравился голос девушки, и фигурка тоже, и одета та была со вкусом — что еще надо для начала?

— Не могу ли чем-нибудь помочь? — вмешался он.

Вздрогнув, девушка подняла голову, и Святой разглядел ее лицо: миниатюрный овал с задорно вздернутым носиком и готовыми расплыться в улыбке губами, в рамке темно-каштановых волос. Карие глаза глядели недоверчиво, ему даже показалось — испуганно.

— Нам бы нужно разменять фунт стерлингов…

Взяв банкнот из рук девушки, Святой высыпал туда взамен серебряные монеты. Девушка расплатилась с водителем, тут же распихавшим деньги по карманам, и уже хотела уйти, но Святому этого было мало.

— Вы действительно решили пойти туда? — Святой небрежно махнул рукой в сторону Баньярд-клуба. — Нам там не понравилось. И подушки у вас нет…

— А зачем мне подушка?

— Там все просто спят, — пояснил Святой, — но подушек не предоставляют. Просто безобразие!

Карие глаза подозрительно взирали на Святого, и ему опять показалось, что в них мелькнул страх.

— Спасибо за помощь и спокойной ночи. — Девушка скрылась за дверью, оставив Святого озадаченно улыбаться.

Саймон сдвинул шляпу на затылок и решительно шагнул к такси, но тут на его плече легла чья-то рука.

— Вам знакома эта девушка? — спросил сонный голос.

— К сожалению, нет, Клод, — ответил Святой. — Вот хотел познакомиться, но мимо. Иногда такое случается.

Старший инспектор Клод Юстас Тиль смотрел на него, чуть прикрыв глаза, сонное выражение которых было просто притворством. Сняв руку с плеча Святого, он взял у него банкнот. Святой нахмурился.

— Вы не возражаете, если я взгляну? — спросил Тиль.

На вопрос, однако, это было не похоже. У Саймона появилось странное предчувствие. Разглядев фигуру второго полицейского, явно ожидавшего конца разговора, он взглянул на другую сторону и увидел еще двух, затаившихся в тени арки. На безлюдной улице внезапно и бесшумно появилось множество людей.

В мозгу Святого словно застучали крохотные молоточки. В конце концов вечер не обманул его ожиданий. Что из всего этого получится, Святой не знал, но неспроста замеченные им люди вместе со старшим инспектором Тилем появились на Бонд-стрит в два часа ночи. И не для того, чтобы убедиться, как скучна ночная жизнь Лондона. Где бы и когда бы ни собиралась такая представительная компания официальных лиц, Саймон Темплер всегда проявлял к ней интерес.

— Что с ним такое? — осведомился он.

Тиль, закончив осмотр банкнота в свете фар такси, неторопливо сложил его и убрал в бумажник.

— Не возражаете? — полуутвердительно спросил он.

— Пожалуйста, — сделал Святой широкий жест. — Начинаете собирать коллекцию? У меня еще есть такие же, не желаете?

Инспектор бросил взгляд в сторону двух полицейских, беседовавших под аркой. Те, не прерывая беседы, вышли на тротуар и направились к ним.

— Удивлялось я вам, Святой, — с мрачным юмором сказал Тиль. — Вас ведь здорово надули — в вашем-то возрасте! Вы что, никогда фальшивых денег не видели?

— А они мне больше нравятся, — неторопливо ответил Святой. — Вы же меня знаете, Клод, — никогда я не любил обычных вещей, всегда верил в ручное производство.

— Хорошо, что я все видел, — заметил инспектор, — иначе вам, с вашей репутацией, очень бы не повезло, попадись вы с фальшивыми деньгами. — Лоб его собрался морщинами. — Да, не надо было мне спешить, — искренне добавил он.

Святой криво усмехнулся.

— Вижу, у вас ко мне весьма дружеские чувства, — любезно заметил он. — Тогда почему бы не отдать деньги обратно? Еще не поздно…

— Сейчас у меня другие заботы. — Тиль расправил плечи, лицо его налилось самодовольством. — Если у меня будут еще вопросы, я знаю, где тебя найти. — Он круто повернулся и направился к дверям клуба. Следом зашагали стоявшие вокруг полицейские. Несколько секунд детективы выждали у двери, а потом без суеты проникли внутрь. На улице наступила тишина, в которой слышен был только шум дождя.

Не отрывая от двери взгляда, Саймон докурил сигарету и раздавил окурок. Вечер предоставил Саймону достаточную пищу для размышлений. Он отдал двадцать шиллингов чистого серебра за фальшивый фунт, который у него конфисковали; и еще он вспомнил лицо девушки и тень страха в ее карих глазах. Но тогда он еще не знал, что будет делать.

За его спиной задребезжал и зафыркал мотор. Саймон обернулся. Успевший застегнуть все пуговицы водитель устраивался в свою машину.

— Это не твое такси, братец? — спросил Святой.

— Мое, шеф, — ответил тот. — А вы что, хотите купить?

— Вот именно.

Глава 2

Таксист разинул рот, как рыба, вытащенная на берег, — и более умные люди становятся в тупик, когда их шутки воспринимают буквально.

— Что-что? — Сомнению в его голосе не было предела.

— Я покупаю вашу машину, — пояснил Святой. — Хочу создать музей. Называйте цену.

— Пятьсот фунтов, и машина ваша, — заломил владелец, рассчитывая на продолжение шутки.

Святой извлек из бумажника пять хрустящих банкнот. Совершенно ошалевший шофер вылез из кабины и оперся на ржавое крыло.

— А вы меня не дурите? — спросил он.

Саймон сунул деньги ему в руку.

— Пиджак и фуражку за пятерку не отдадите?

— Да чтоб я провалился, — завопил шофер, поспешно расстегивая пуговицы. — За половину отдам вместе с рубашкой и брюками!

Святой с улыбкой наблюдал, как таксист, довольный, удирает в темноту, но тут ошеломленный Хоппи Юниац вскричал:

— Что это за шуточки, босс?

— Поживешь — увидишь, — ответил Саймон, очнувшись от размышлений. Он уже натягивал шоферскую куртку и заматывал шею шарфом. На улице никого не было. Сняв шляпу, он сунул ее Хоппи и нахлобучил фуражку, сверкнув в свете фонаря улыбкой, означавшей — чего на свете не бывает!

— Ты вне игры, — сказал Святой. — Для тебя есть другое дело. Запомни адрес: Челси, Эббот-Ярд, двадцать шесть. Возьми такси — только не это. Устраивайся там, как дома. В шкафу бутылка виски, вот тебе ключ. Устроим вечеринку…

— Ладно, босс, — мрачно буркнул Юниац.

Взяв ключ и сунув его в карман, он зашагал в сторону Пиккадилли. Ничего он так и не понял, но некоторые слова, сложившись у него в голове, установили нужный курс. Его мозг мог управлять такими простейшими действиями, как сон, еда и стрельба, но для дедуктивных рассуждений приспособлен не был. Однако по пути наименьшего сопротивления он двигаться не возражал: если Святой велел ему отправляться в Челси, и там ждала бутылка виски — так тому и быть.

Юниац не оглядывался, поэтому не видел, как Святой уселся в музейный экспонат и повел его вверх по улице. Не видел он и всего остального…

Старший инспектор Тиль вышел из клуба и огляделся. Подняв руку, он остановил тащившееся по улице ветхое такси. Повернувшись к двоим задержанным, велел:

— Садитесь!

Тиль бдительно следил за задержанными. Дело прошло не так хорошо, как он рассчитывал, и даст их допрос хоть что-то, он пока не знал. Подождав, пока в машину заберется еще один детектив, Тиль сел сам и приказал водителю ехать в участок на Кэннон-Роу.

Тарахтя коробкой передач, такси тронулось. Тиль достал серебряные карманные часы и прикинул, сколько ему удастся поспать. Второй детектив грыз ногти. Молчали и оба задержанных — девушка, разменявшая фальшивый фунт стерлингов, и крикливо одетый брюнет с большим квадратным изумрудом в галстучной булавке. Тиль не смотрел на них, руки его спокойно лежали на коленях. Будет раскрыто дело сегодня, завтра или через год — какая разница? Он никогда не обращал внимания на время. В работе его было мало погонь и сенсаций, и заключалась она в том, чтоб ухватиться за ниточку и размотать ее до конца; потом заняться другой, пока в один прекрасный день не будет сплетена сеть, в которую попадется преступник. Если, конечно, это не Святой. При этой непрошеной мысли инспектор нахмурился. И тут такси, тащившееся на последнем дыхании, окончательно стало.

Тиль раздраженно поднял голову. Водитель, выйдя из машины, открыл капот. Они стояли на узкой улочке, которую инспектор не узнавал. Он высунулся из окна.

— Что случилось?

— Пока не знаю, — пробурчал водитель, копаясь в допотопном моторе.

Через несколько минут Тиль раздраженно бросил под чиненному:

— Попробуйте сориентироваться, где мы, Дарем. Не можем же мы здесь сидеть всю ночь.

Детектив вышел. Улочка оказалась еще более неприглядной, чем из машины. Сомненья не было — другое такси здесь не появится.

Подойдя к водителю, который, казалось, и не собирался вылезать из-под капота, детектив спросил:

— Где тут стоянка такси?

— Ближайшая — у вокзала Виктория, минут десять ходьбы. Погодите немного, может, сейчас поедем.

Он обошел машину и крутнул заводную ручку. Такси действительно вдруг поехало, да только сержант Дарем остался посреди дороги. С разинутым ртом он уставился на стремительно удалявшуюся машину. Впрочем, задние фонари не горели, и разглядеть номер он не успел. Впрочем, как сказал позднее инспектор Тиль, это все равно не имело никакого значения.

Но тогда инспектору было не до того. Полетев на задержанных и долго провозившись с ними, он забарабанил в перегородку, но без толку. Тогда он заорал в окошко шоферу:

— Дурак! Вы же оставили моего человека!

— Что? — переспросил водитель, не повернув головы.

— Вы оставили моего человека, идиот несчастный! — надрывался Тиль.

— Кого? — заорал в ответ шофер, круто поворачивая.

Тиль снова стал на ноги и просунул голову в окошко.

— Остановите машину! — во всю мочь крикнул он.

— Громче! Я глуховат стал. — Водитель заложил еще один вираж.

Тиль отчаянно вцепился в ручку, побагровев от натуга. Он просунулся в окошко и схватил водителя за шиворот.

— Стойте, я сказал! — Он теперь орал прямо в ухо. — Стойте, или я вам шею сверну!

— А чем вам моя шея не нравится? — сердито спросил водитель.

Страстно захотев сказать шоферу все, что он о нем думает, Тиль утратил бдительность — задержанный мужчина решил воспользоваться возможностью, и Тиль едва не получил по голове. Последовала короткая схватка. Взбешенный инспектор, пользуясь своим богатым опытом, тут же приковал мужчину наручниками к двери, а заодно зафиксировал и девушку. Остаток гнева он собрался обратить на водителя.

Такси уже замедляло ход. Набрав побольше воздуха, Тиль подбирал слова, чтобы стереть шофера с лица земли, но тут машина остановилась, и слова застряли у него в горле, — шофер упал на руль, уронил голову на руки, и его плечи затряслись. Тиль был ошеломлен — он принял это за рыдания.

— Эй, — неуверенно окликнул он.

Шофер не шевелился. Тиль забеспокоился. Может, он был неоправданно резок? Может, водитель действительно глуховат? Но он-то не нарочно!

— Эй, что с вами? — позвал он уже громче.

В ответ — все то же. Тиль оттянул ставший вдруг тесным воротник. Подобные случаи раньше ему не попадались. Что же делать? Он вдруг припомнил, что выводить женщин из истерики рекомендуют твердостью.

И Тиль заорал:

— Эй, вы, ну-ка прекратите!

Шофер не реагировал.

Инспектор покосился на задержанных: с их стороны ничто не угрожало. Но вот шоферу явно было плохо, а Тилю все-таки хотелось завершить свое дело. Поэтому он открыл дверь машины и вылез на тротуар.

И как только ботинки старшего инспектора Тиля коснулись асфальта, шофер тут же пришел в себя. Он надавил на газ, и такси к грохотом умчалось, оставив на дороге Тиля с разинутым ртом.

Глава 3

На Лауэ-Слоун-стрит Саймон Темплер вышел из машины и распахнул дверь салона. Брюнет с опаской посмотрел на него. Саймон решил, что здесь романтических перспектив ожидать не следует.

— Эй, брат, нам с тобой не по пути!

Расстегнув наручники, он выволок брюнета из машины. Тот попытался сопротивляться, но Саймон сбил его подножкой и пристегнул за руку к решетке забора. Потом вернулся к машине и улыбнулся девушке.

— Я думаю, вам будет гораздо удобнее без этих украшений. — Он освободил ее от наручников.

— Боюсь, вам придется подождать полицию, — за метил он и, наклонившись, снял изумрудную булавку с манишки брюнета. — Не возражаете, если я это позаимствую? У меня есть друг, обожающий такие штучки.

Потом Святой починил задние фонари машины, из которых предусмотрительно вынул лампочки. Пока они ехали до Эббот-Ярд, по лицу Святого катились слезы, а плечи содрогались от хохота, который был так неверно понят старшим инспектором Тилем. Короче, Святой наслаждался свежими воспоминаниями.

Итак, Саймон поставил машину у дома двадцать шесть по Эббот-Ярд. Любой другой постарался бы отогнать машину подальше от Лондона и спрятать получше, но вдохновение посетило Саймона и подсказало гениальное решение: если вдруг полицейские найдут брошенное такси на Эббот-Ярд, им в голову не придет искать его именно здесь.

Выйдя из машины, Святой с улыбкой распахнул дверцу.

— Выходите, моя прекрасная леди.

Неуверенно косясь на него, девушка вышла. Саймон указал на дверь.

— Вот здесь я и живу. Временами, — пояснил он. — Не удивляйтесь, и таксисты могут быть художниками. Я, например, рисую пухлых дам машинным маслом на старых блоках цилиндров — сейчас это в моде.

Улица Эббот-Ярд в Челси была одним из многочисленных ответвлений от Кингс-Роуд. Честно говоря, это были трущобы. Фальшивая богема, населявшая улицу, весьма подорвала ее респектабельность. Но студия, которую он снимал в доме двадцать шесть, частенько служила ему убежищем — полезно иметь жилье в таком районе, где отъезды и приезды эксцентричных гостей в любое время суток внимания не привлекают.

Взяв девушку за руку, он повел ее по темной узкой лестнице. Саймон ощутил, как она дрожит, и не удивился.

Из студии доносилось громкое, но не слишком мелодичное пение. Святой усмехнулся, пропустил вперед девушку и с упреком взглянул на Хоппи Юниаца.

— Похоже, виски ты нашел.

— А как же, — покачнулся тот, радушно их приветствуя. — Вы же сказали, босс, оно в шкафу. Точно, там оно и стояло.

— Стояло, вот именно, — вздохнул Святой. — Пора менять место.

Он снял куртку и фуражку таксиста. Девушка, узнав его, вытаращила глаза.

— Этот пьяница — Хоппи Юниац, — представил Саймон. — Стреляет он здорово, соображает похуже. Могу представить и вас…

— Меня зовут Аннет Викери, — ответила девушка. — Но я не знаю, кто вы такой.

— Саймон Темплер, — представился он. — Еще меня называют Святым.

Девушка вздрогнула, и в ее карих глазах опять промелькнул испуг. Саймон улыбался, засунув руки в карманы. Явно происходящее доставило ему удовольствие.

— Ну что вы, я же не людоед, — заметил он, — присаживайтесь и давайте поговорим.

Отправив Хоппи варить кофе, он угостил девушку сигаретой. На вид ей было года двадцать три, и Саймон верно оценил ее красоту даже во мраке Бонд-стрит. Губы ее всегда готовы были улыбнуться, в карих глазах сверкали огоньки. Но чтобы все это увидеть, следовало прогнать с ее лица тень страха.

— Ну, я вам говорил, не ходите в Баньярд-клуб, — заметил Саймон, усаживаясь в кресло. — Почему вы меня не послушались?

— Я вас не поняла.

Святой сообразил, — она подумала, что он знал об облаве, но разочаровывать ее не стал.

— Теперь поняли?

— Отчасти, — беспомощно пожала она плечами. — Но я не знаю, зачем вам было предупреждать меня.

— Долгая история, — рассмеялся Саймон, — порасспросите инспектора Тиля — он вам многое расскажет. Но если вы подумали, что чем-то мне обязаны… вы правы.

И снова в глазах девушки мелькнул страх. Нет, боялась она не его… но чего-то боялась.

— Вы… вы убиваете людей, да? — после долгой паузы спросила девушка.

Вопрос был задан так наивно, что Святой едва не рассмеялся, но что-то удержало его. С непроницаемым лицом он затянулся сигаретой.

— Иногда бывает, — согласился он, едва заметно усмехнувшись. — А что, вам надо кого-то убрать? Этим может заняться Хоппи Юниац, который возится сейчас на кухне.

— А вы за что их убиваете?

— Ну, прейскурант у нас довольно гибкий. — Саймон старался сохранять серьезный вид. — Бывает, и бесплатно. Но чаще всего мы берем в зависимости от роста…

— Я не об этом. — Девушка нервничала, курила короткими затяжками, руки ее дрожали. — Я имею в виду… если это неплохой человек, который просто попал в дурную компанию…

— Вот это очень мило, — Святой встал, — но я-то знаю, о чем вы. Как насчет здравого смысла, детка? Ведь я только что вытащил вас из лап полиции. Вас теперь будет искать вся полиция Лондона. Чтоб нажать на вас, достаточно просто пригрозить, что я выставлю вас за дверь. Но ведь я этого не сделал? — Он опять улыбнулся, и не было женщины, которая от этой улыбки не растаяла бы, как воск. — Но я в самом деле хочу, чтобы вы все рассказали. Так что выкладывайте.

Аннет помолчала, стряхнула с сигареты пепел и сделала беспомощный жест.

— Не знаю…

При этом ее взгляд встретился со взглядом Святого, и он понял, что она не тянет время… Саймон ждал, и она заговорила.

— В дурную компанию попал мой брат. На самом деле он неплохой парень. Не знаю, что с ним случилось. Он очень умен и талантлив. Еще в школе он рисовал и чертил, как настоящий художник. Ему сулили блестящее будущее. В девятнадцать он поступил в художественную школу. И профессора считали его гением. Он стал пить и плохо вел себя, но это все по молодости. Он ведь моложе меня. И мне не нравились его приятели… один из них — тот, кого арестовали вместе со мной…

— Как его зовут?

— Джарвиг, Кеннет Джарвиг… Он вечно льстил Тиму, чтоб тот почувствовал себя взрослым. Мне он не нравился. Он… он даже хотел, чтобы я стала его любовницей. Но он сумел стать лучшим другом Тима… а Тима арестовали как фальшивомонетчика. И Джарвиг знал об этом. Он был главарем банды, на которую работал Тим… но полиция до него не добралась.

— Очень мило, — задумчиво сказал Святой.

Тут вошел Хоппи с кофе, хотел было пошутить, но почувствовал их настроение и передумал. Аннет продолжала говорить, не обращая на него внимания.

— Тима посадили в тюрьму. Судьи пожалели его и дали всего полтора года. Его вовсе бы не посадили, выдай он Джарвига, — тот был нужен полиции. Только Тим этого не сделал, и поклялся, что никогда мне не простит, если расскажу я. И он так настаивал! Я боялась, не зная, что с ним могут сделать, если он выдаст их банду. И… и я ничего не сказала. И Тим попал в тюрьму.

— Когда?

— Три недели, как вышел. Ему сократили срок за примерное поведение. Когда его выпустят, знала только я. Джарвиг допытывался, но я наотрез отказалась. Я хотела уберечь от него Тима. Да и Тим хотел того же. Через общество помощи бывшим заключенным он получил работу в типографии, собирался снова заняться живописью и зажить нормальной жизнью. И я ему верю. Но вот… тот фунт, что вы мне разменяли… он дал его мне только вчера, сказал — возвращает долг. Он, мол, продал несколько рисунков в какой-то журнал.

Святой кивнул, отложил сигарету и взял кофейник.

— Понятно. Но почему вы пошли в клуб, и почему вас задержала полиция?

— Я не понимаю тоже. Джарвиг позвонил мне и хотел назначить встречу. Под разными предлогами я отказывалась. Тогда он стал грозить, что у Тима будут неприятности, и заявил, что будет ждать меня в Баньярд-клубе. Пришлось идти.

— И что он вам сказал там?

— Он не успел — появилась полиция. Он хотел найти Тима. Я отказалась, так он заявил: «Послушай, мне наплевать на твоего брата. С ним хочет встретиться кое-кто поважнее».

Я не поверила, тогда он дал мне имя и адрес этого человека, чтобы я передала их Тиму. И он еще сказал, что Тиму все равно туда пойти придется.

— Имя и адрес?

— Да, на клочке бумаги, перед тем, как…

— Записка у вас с собой?

Девушка достала из сумочки клочок меню. Саймон прочитал. И в тот же миг пропала и его добродушная насмешливость, и расслабленное терпеливое спокойствие.

— Вот это дал вам Джарвиг?

Девушка увидела его ясные синие глаза, серьезно и проницательно глядевшие на нее.

— Это, — неуверенно подтвердила она, — но я никогда не слышала, кто это.

— Зато я слышал!

Святой опять улыбался. Он застоялся, ожидая прилива вдохновения, но зато теперь знал, что нужно делать. Снова взглянул на клочок бумаги, который благосклонная судьба послала ему в руки.

«Инвар Нордстен, Хоук-Лодж, Сент-Джордж-Хилл, Уэйбридж».

— Хотел бы я знать, зачем одному из богатейших людей Европы понадобилось встретиться с вашим братом, — заметил Саймон. — И, думаю, Тиму придется туда пойти.

— Но… — В глазах девушки вновь мелькнул испуг.

Святой засмеялся и отрицательно покачал головой.

Махнув рукой на Хоппи, переступавшего с ноги на ногу, он сказал:

— Вот ваш брат. Хотя у него и нет художественного дара, зато он очень полезен во всех неприятностях. Я одолжу его вам даром. Что скажешь, Хоппи?

— Черт побери! — Вот все, на что решился мистер Юниац.

Глава 4

Аннет проснулась поздно — солнце вовсю уже светило в окно спальни, за которым видна была широкая вересковая пустошь с кое-где пробивавшимися березами и соснами. Трудно было поверить, что все это находится всею в двадцати милях от Лондона, где в ту ночь произошло столько всяких событий, и где вся полиция продолжала ее разыскивать.

Добрались они сюда на «гиронделе» Святого — никакого сравнения с такси — после того, как Саймон позвонил в Уэйбридж. К приезду их весь дом был освещен, встретивший их колченогий старик совсем не удивился, что хозяин заявился с гостями в четыре утра. На столике стоял дымящийся кофейник, виски и бутерброды.

— Гораций уже привык, — пояснил, усмехаясь, Саймон. — Если я скажу, что приеду с тремя голодными львами и похищенным епископом в придачу, он не моргнет глазом.

Утром Гораций принес ей чашку чая.

— Чудное утро, мисс, — сказал он, поставив чашку на столик и пряча в усах улыбку.

— Ванна для вас готова. А завтрак будет подан через полминуты.

Для Аннет это было еще одним чудом из целого ряда непривычных событий. К завтраку она вышла минут через двадцать. Саймон пил кофе и читал газету, а Хоппи уже приканчивал гренки. Ей Саймон положил яичницы с ветчиной прямо со сковородки.

— Боюсь, все уже остыло, — заметил он, — но здесь все строго по часам. Если Гораций говорит, что завтрак будет через полминуты, то он и будет подан через тридцать секунд. Часы по нему проверять можно! Для вас я еще припрятал гренки, иначе Хоппи все бы слопал. Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно! — Аннет принялась за ветчину и весьма аппетитную яичницу. Она вдруг с удивлением поняла, что, даже скрываясь от правосудия, можно завтракать с аппетитом.

Глядя в окно на тот же вид, что и из спальни, девушка поинтересовалась:

— Где я? Кажется, так все спрашивают, когда просыпаются?

— Некоторые зовут маму. — Святой улыбнулся и встал. — Это Сент-Джордж-Хилл, хотя и трудно поверить, что от Пиккадилли сюда можно доехать за полчаса. Сюда я вас привез потому, что нет другого места, где можно целиком забыть о Лондоне и все же моментально добраться туда, если понадобится. Правда, домом я пользуюсь и для других целей. Кстати, в газете есть забавные новости.

Саймон передал ей газету с отчеркнутой статьей. Точнее, короткой заметкой о том, что детективы Скотланд-Ярда в Баньярд-клубе задержали мужчину и молодую женщину для допроса.

— Конечно, сообщение о моем вмешательстве в этот выпуск не попало, — заметил Святой. — Но я не думаю, что публика когда-нибудь вообще об этом узнает. Если Клод Юстас Тиль и хочет что-то скрыть от прессы — так это нашу вчерашнюю проделку. Хотя, если история и просочится в печать, не страшно: вам только надо представить брата Нордстену, и все. Если потом он станет задавать вопросы, вы тут не при чем. Верно, Хоппи?

— Верно, босс, — энергично закивал тот, — я ничего не знаю.

— А как же Джарвиг?

— Джарвиг за решеткой. Ведь без полицейского ему наручников не снять. Так что не бойтесь.

Аннет выпила кофе и закурила.

— Теперь возьмите себя в руки, — сказал Саймон, — вам скоро начинать.

Аннет было испугалась, представив, что, покинув этот дом, она вновь превратится в преследуемую беглянку, но вновь ощутила взгляд синих глаз и улыбнулась.

— Хорошо, что надо делать?

— Все очень просто. Вам только нужно добраться до Хоук-Лодж и представить Хоппи как своего брата. Не думаю, что вас там тоже примут, поэтому я подожду неподалеку, чтоб отвезти вас назад. Остальное — дело Хоппи, если он не даст маху.

Взглянув на Юниаца, она уткнулась носом в молниеносно выхваченный пистолет.

— Ну, дам я маху или нет? — сердито вопрошал толстяк.

— Я думаю, нет, — как можно серьезнее ответила девушка.

— А стрелять можно? — Хоппи обнажил в улыбке все свои золотые зубы. — Спорим, вы никогда не видели, как одним выстрелом можно разбить сразу две подброшенные тарелки!

— Да видела она, видела. — Святой поспешно убирал тарелки подальше от Хоппи. — Убери, ради Бога, пистолет и слушай меня. Ты понял, тебя зовут Тим Викери!

— Ну разумеется, меня зовут Тим Викери.

— Ты художник…

— Кто-кто? Ну что вы, босс, я и рисовать не умею.

— И не надо, — терпеливо разъяснял Святой, — просто это твоя профессия. Рос ты в Америке — отсюда акцент — но родился в Англии. А полтора года назад…

Тут Хоппи взмолился:

— Босс, ну почему мне не стать хотя бы бутлегером? Знаменитым бутлегером, а? Да с таким изумрудом, что вы мне подарили, я…

— Говорят тебе, ты художник. — Святой был неумолим. — Никаких бутлегеров в этой истории нет. Значит, полтора года назад тебя арестовали как фальшивомонетчика…

— Босс. — Хоппи пытался уследить за ходом мысли Святого. — Вы же говорили что-то насчет художника?

Святой тяжело вздохнул и заходил по комнате, стараясь успокоиться и глядя под ноги.

— Нет, черт побери, — буркнул он, — Тимом Викери буду я!

— Но вы же сказали… — возмутился Хоппи.

— А теперь решил иначе. Тебе это имя не подходит. — Святой глянул на девушку. — Я собрался использовать Хоппи, потому что собирался основную работу провернуть снаружи, но теперь я в этом сомневаюсь. Изнутри Хоппи действовать не сможет. Вы готовы? Я вам должен кое-что показать, да и надо позвонить.

Саймон провел девушку в кабинет. Сняв трубку, набрал номер в Лондоне.

— Привет, Пат. Я так и думал, что ты уже вернулась.

Хорошо отдохнула? Отлично. Я в Уэйбридже. Ты не можешь сейчас приехать? Ну, пока тебя не было, на мою голову свалилась некая девица, попавшая в беду. А сейчас мне надо ехать… Остаются только Хоппи с Горацием, так что тебе придется взять тут дело в свои руки… Молодец… Нет, ничего, но Клод Юстас может наведаться. Хорошо… Нет, она сама тебе все расскажет… До свиданья, дорогая, пока…

Святой с улыбкой обернулся.

— Скоро вам предстоит познакомиться с Патрицией Хольм, — сообщил он. — Когда она приедет, расскажите ей все с самого начала — до того момента, как я выдал себя за вашего брата. Вы меня поняли? Если что-нибудь случится — по воле Бога или старшего инспектора Тиля, — Пат поможет вам лучше кого бы то ни было.

— Поняла, — кивнула девушка.

— Теперь вот еще что. — Саймон подошел к шкафу. — Если что-то все же случится, а Пат здесь не окажется, Гораций вам поможет скрыться здесь.

Шкаф, как дверь, поворачивался на хорошо смазанных петлях, открывая проход.

— Нет, прохода там нет, — объяснил Святой, — только тайник. Но стены капитальные, так что простукиванием его не найти. Там есть вентиляция, кресло, даже журналы: но вот курить не стоит. Делается это так: потянуть вот этот ящик до щелчка, потом нажать на вторую полку…

Он показал Аннет конструкцию запоров.

— И еще одно, — продолжил Саймон. — Вы должны позвонить мне, или пусть от вашего имени позвонит Пат Обращайтесь ко мне — Тим, потому что кто-то может подслушивать. И внимательно слушайте то, что буду говорить я. Я дам знать, что мне надо.

Хоппи вдруг откашлялся и спросил:

— Босс, а что страшного в моем акценте?

— Да ничего, — ответил Святой, — просто он мне напоминает дребезг ночного горшка, пытающегося докричаться до своей подруги ночной вазы. — Он положил руку ей на плечо. — Вы готовы?

Они спустились с холма по тенистой аллее. В зарослях пели птицы, в воздухе висела легкая дымка, обещая прекрасный день. Спокойствие вокруг привело Аннет в необычайно хорошее расположение духа.

— Зачем вы это делаете? — все же спросила она. Святой рассмеялся в ответ.

— Когда такой человек, как Нордстен, лезет из кожи вон, чтоб познакомиться с отсидевшим срок фальшивомонетчиком, я начинаю проявлять любопытство. А если я представлю Тилю улики по действительно крупному делу, он будет не так расстроен, что потерял вас.

Через четверть часа они были у ворот Хоук-Лодж. За поворотом дорожки стоял большой, в старинном стиле дом, окна которого выходили на террасный сад и видневшиеся в дымке холмы. Встретивший их седовласый дворецкий говорил с легким иностранным акцентом.

— Мисс и мистер Викери? Извольте подождать.

Оставив их в просторном холле, дворецкий вышел и вернулся через несколько минут.

— Мистер Нордстен не сможет вас принять, мисс Викери. А вы, мистер Викери, будьте любезны следовать за мной.

Саймон кивнул и улыбнулся девушке.

— Спасибо, сестренка, что проводила.

Он поцеловал ее на прощанье, и она зашагала назад, чувствуя себя очень одинокой.

Глава 5

— Прошу, мистер Викери, садитесь, — сердечно пригласил Нордстен. — Рад, что вы нашли время. Сигару?

Он сидел за большим столом красного дерева. Стены библиотеки во всю высоту были заняты книжными шкафами, и комната больше была похожа на кабинет профессора, чем финансиста. Впечатление усиливалось внешностью хозяина — высокого, широкоплечего и слегка сутуловатого. Огромная лысая голова была опушена рыжевато-седым венчиком. Говорил он с небольшим скандинавским акцентом, но немигающий твердый взгляд голубых глаз и сдержанные движения крупных рук выдавали характер, привыкший командовать миллионами.

Святой поблагодарил. Взяв сигару, с видом знатока понюхал и сунул в рот, не сняв ярлыка. Сигара была не из лучших, но Тим Викери и не мог в них разбираться.

— Вы выглядите старше своих лет. — Нордстен протянул зажженную спичку.

— Тюрьма никого не молодит, — пожал плечами Саймон.

— Ну и какие вы извлекли из этого уроки?

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

Лицо финансиста чуть дрогнуло, что, видимо, должно было сойти за улыбку, но взгляд не отрывался от лица Святого.

— Недавно вы еще были многообещающим молодым человеком, вам сулили блестящее будущее. Вы могли продолжать учебу и стать знаменитым художником. Но вы им не стали. Свой талант вы посвятили подделке денег, видимо, считая, что успех здесь может прийти быстрее, чем в искусстве. Но этого не случилось. Вас поймали и посадили в тюрьму. У вас было время понять, что успех приходит не так быстро, как кажется. Вот я и пытаюсь выяснить, как вы усвоили урок.

— Только за этим вы меня и позвали? — поморщился Саймон.

— Я убедился, что не ошибся, — сказал Нордстен.

— Откуда вы знаете?

— Дорогой мой, приговор получил широкий отклик в прессе. Газеты не переставали удивляться, что такой молодой человек сумел изготовить подделки, равных которым полиция не помнит. Остальное — дедукция и элементарная психология. — Нордстен откинулся в кресле. — Но я уже тогда подумал, что ваш талант заслуживает большего. Будь у вас хороший руководитель, чтобы наладить сбыт продукции без особого риска, разве такое бы случилось?

Саймон не ответил, и Нордстен продолжал:

— Если бы вновь появился шанс использовать ваш дар, но по-крупному и без малейшего риска, вы поняли бы, какая прекрасная возможность вам предоставилась?

Святой глубоко вздохнул.

— Не понимаю, — упрямо повторил он.

Взгляд Нордстена вновь уперся в него.

— Скажу проще. Вы, Викери, могли бы работать на меня, а я умею ценить услуги. Я могу сделать вас настолько богатым, как вам и не снилось. Хотите воспользоваться шансом? Нет?

Саймон покачал головой.

— Слишком рискованно. — Но голос его не звучал убедительно.

— Я обещаю исключить всякий риск, — настаивал Нордстен. — Вы не хотите получить сто тысяч фунтов?

Святой счел нужным сделать паузу. Он уставился на Нордстена, разинув рот, как это должен был сделать Тим Викери — с удивлением, недоверием и жадностью. Изобразил это Саймон без труда. Он испытывал сейчас то же чувство, что и обнаружив детективов на Бонд-стрит несколько часов назад. Только Нордстен этого не знал.

— Что надо сделать? — наконец решился Святой.

На лице хозяина снова мелькнуло подобие улыбки.

— Я вам покажу.

Нордстен встал, открыл дверь. Следом за ним Святой пересек холл и поднялся по дубовой лестнице. По дороге он решил, что совершенно логично оказался тогда за рулем допотопного такси: приключения всегда достаются тем, кто их любит. А ему другой жизни и не надо…

Длинный коридор был застелен роскошным красным ковром. В небольшом холле Нордстен отворил левую дверь и провел Саймона в комнату. Обстановка там была необычной. Приглядевшись, Саймон понял, что это миниатюрная гравировальная и печатная мастерская. Там стояла чертежная доска с лампой, верстак с аккуратно разложенными инструментами, пузырьки с типографскими красками всех цветов и сосуды с кислотами и щелочами. В углу — ручной пресс новейшей конструкции, в другом — пачки всевозможной бумаги.

— Здесь вы сможете найти все необходимое, — заявил Нордстен, — все дополнительное тоже будет доставлено немедленно.

— Что же именно вы хотите скопировать? — спросил Саймон.

Нордстен подошел к чертежной доске и взял несколько лежавших с краю листков.

— Вот эти бумаги, и чем больше, чем лучше. Некоторые из них очень сложны, так что начинайте с простейших. Сделать нужно быстро, но не в ущерб качеству. Вы получите сто тысяч фунтов в качестве аванса и по пятьдесят тысяч — за каждое клише, которое меня устроит. Вы согласны?

Саймон молча кивнул. У него в руках был ворох бумаг — облигации Италии, Норвегии, Аргентины — словом, полный комплект самых ценных бумаг, ходивших на мировом рынке.

— Ладно, я начну в понедельник, — сказал он.

Нордстен покачал головой.

— Если вы принимаете мое предложение, то начнете прямо сейчас. Жить вы будете рядом с рабочим местом. Это ваша квартира: рядом — спальня, напротив — ванная. Если что-то нужно, все доставят.

— Но моя сестра…

— Можете писать, звонить в любое время — телефон здесь есть. Полагаю, вы сумеете объяснить вашу задержку здесь.

— Нужно будет подобрать нужную бумагу…

— Все уже подобрано. — Нордстен указал на пачки в углу. — Это та бумага, на которой печатают оригиналы. Краски — тоже те. Мне не удалось достать только клише — разумеется, они уничтожены. Потому я и пригласил вас. Вы готовы начать работу?

Что-то в его голосе заставило Саймона повнимательней взглянуть на Нордстена, только вспомнив, что он Тим Викери, он с трудом сглотнул комок в горле.

— Я готов.

Нордстен улыбнулся, но улыбка эта…

— Вы приняли единственное верное решение, — сказал он. — Я оставлю вас, работайте. У камина — звонок, всегда кто-нибудь придет. Вы со мной поужинаете?

Саймон поблагодарил.

Когда хозяин удалился, Саймон выбросил сигару в камин, закурил сигарету и задумался. С полчаса он расхаживал по мастерской, иногда останавливался, чтобы рассмотреть бумагу, оборудование или образцы облигаций. О напряженном раздумье говорили его слившиеся в линию брови. Машинально он нащупал пистолет, который захватил с собой. Из слов Нордстена он понял — Тиму Викери не суждено раскрыть миру здешнюю тайну.

Значит, Нордстену нужны фальшивые облигации целых двенадцати стран. Зачем? Просто так таких фальшивок не делают. Но тогда зачем?

Святой постарался припомнить все, что знал о Нордстене. Тот не был так знаменит, как Рокфеллер или Морган, но в определенных кругах знали его хорошо, а Саймон Темплер давно интересовался теми областями жизни общества, где деньги считают миллионами или не считают вовсе. Потому он кое-что о Нордстене знал.

Ивар Нордстен был известен как «бумажный король». Начав с маленького заводика в Швеции, он теперь контролировал все производство бумаги в Скандинавии, Германии, Бельгии, Франции, Швейцарии и Голландии. Половина потребляемой Европой бумаги производилась его фирмами. А недавно он проник в Великобританию с таким капиталом, что сумел добиться практической монополии. Даже это Нордстена не удовлетворяло: были слухи, что он вел переговоры о слиянии кампаний, которые связали бы концерны Соединенных Штатов и Канады в гигантскую монополию, где он стал бы диктатором. Этот мировой трест мог бы выставлять счета любой отрасли, потреблявшей бумагу, и довел бы состояние Нордстена до астрономических величин. О таком человеке Аннет Викери никогда не слышала — ведь простые смертные мало знают о финансовых воротилах, пока те не попадают на скамью подсудимых. И вот этому Ивару Нордстену вдруг понадобился только выпущенный из тюрьмы фальшивомонетчик, чтобы подделать двенадцать разных серий государственных облигаций разных стран…

Сигарета догорела до конца и жгла пальцы. Нет, желание Нордстена могло иметь только одно объяснение, и от него у Саймона голова пошла кругом.

В час дворецкий принес отличный обед и спросил, что он будет пить. Саймон попросил «Либфраумильх» — и получил его.

— Мистер Нордстен просил узнать, не хотите ли вы послать письмо сестре?

Саймон быстро решил, что звонить домой никак нельзя.

— Если подождете, я черкну записку, — сказал он.

Набросав несколько вполне заурядных фраз на листке бумаги, на конверте он поставил имя Аннет Викери и какой-то адрес в северном Лондоне.

В половине третьего дворецкий забрал посуду, спросил, не нужно ли что еще, и ушел. Саймон подошел к доске, приколол к ней одну из облигаций и начал копировать через кальку ее рисунок. Правда, далее его познания о технике изготовления подделок не пошли. Просто Саймон счел нужным сделать хоть что-то, а дальше — будь что будет.

Через два часа дворецкий принес чай. В мастерской было довольно душно, у Святого появилось желание прогуляться и обдумать свои проблемы на свежем воздухе. Нордстен, по его мнению, не стал бы возражать. Подойдя к двери, он повернул ручку и застыл на месте: дверь была заперта. Тут Саймон впервые по достоинству оценил те качества Нордстена, которые принесли ему успех.

Глава 6

— Очень интересно! — сам себе заметил Саймон и вернулся в кресло, чтобы думать дальше. Ясно было — Нордстен не позволит уйти, даже если отказаться от денег. У Саймона появилось нехорошее предчувствие, что у этой работы вообще предусмотрен лишь один конец. Его собственным планам, однако, это никак не соответствовало.

Закурив новую сигарету, Саймон подошел к окну и распахнул его настежь. Высунувшись наружу, чтобы подышать воздухом и полюбоваться видом, он увидел жгучего брюнета со шрамом на лице, вышедшего из-за угла. Саймон уже собрался приветственно помахать ему рукой, но брюнет, не поднимая глаз, занял место под окном, пристально разглядывая клумбу. Тут же за спиной открылась дверь, на пороге появился дворецкий.

— Вам что-нибудь нужно, мистер Викери?

Саймон повернулся от окна.

— А как вы узнали?

— Я услышал, как вы ходите по комнате…

— Да, действительно, — сказал Саймон, — но дверь-то была заперта.

— Она заперта по приказу мистера Нордстена, сэр, — невозмутимо сообщил дворецкий. — Чтобы не входил никто, кроме меня; что же вам угодно, сэр?

— Сигареты кончились, — пожаловался Саймон. — Можете достать?

Осмотрев раму после ухода дворецкого, Саймон обнаружил крохотные контакты, которые явно приводили в действие сигнализацию внутри дома. Да, недооценивать предусмотрительность Нордстена не стоило.

В шесть часов дворецкий принес вечерний костюм. Саймон принял душ, переоделся, и дворецкий проводил его в библиотеку, как почетного гостя. Нордстен уже ждал, его грудь пересекала лента какого-то иностранного ордена.

— Очень рад, что Трусанов угадал ваш размер, — поднялся он с улыбкой навстречу. — Что будете пить — мартини или херес?

Это был один из самых странных вечеров в жизни Саймона Темплера. В огромной столовой, отделанной деревом и освещенной только свечами, они с Нордстеном сидели за столом, где свободно могли разместиться два десятка человек. За спиной у каждого по слуге в париках, оживавших только для того, чтобы предупредить любое их желание, и вновь застывавших, как статуи. Дворецкий лишь глазами, иногда движением пальца отдавал молчаливые приказы. Ужин состоял из шести блюд, к каждому подавалось особое вино, подавалось по торжественному ритуалу. Нордстен разговор вел так, словно все места за столом были заняты, и Саймон был должен признать, что беседу тот вести умеет… Тем не менее из его слов Святой не добыл никакой полезной информации.

— Я считаю и считал, что выживает только сильнейший. — Это было основное кредо Нордстена. — Бизнесменов осуждают за излишне острые действия, но ведь крупный бизнес кое в чем сродни войне, а на войне нужно самое эффективное оружие, там не до чувств…

Возвратившись в свою комнату под конвоем дворецкого, Саймон понял, что главный вывод для него заключался в следующем: человек, оказавший такой королевский прием и абсолютно уверенный в праве сильного, применит любые средства, чтобы достичь абсолютной власти.

Святой рассеянно разделся. Ужин подтвердил догадку о предназначенной ему роли жертвенного тельца; перспектива эта не слишком радовала и совсем ему не подходила. Ночь стояла душная, босиком шагая по комнате, Святой обнаружил, что ступает совершенно бесшумно. Он достал из кармана жилета связку отмычек, предусмотрительно захваченную из дому.

Подождав, пока под дверью не исчезнет полоска света, он принялся за дверной замок. Да, конечно, дверь ведь тоже могла быть снабжена сигнализацией, но несколько бокалов отличного портвейна за ужином и двенадцать часов бездействия сделали его безрассудным. Временами Святой замирал, вслушиваясь в тишину и пытаясь уловить шаги охранника, но в конце концов справился с замком, бесшумно открыл дверь и выскользнул наружу.

Тонкий луч света от его крохотного фонарика обежал двери и стены и снова погас. Саймону достаточно было беглого взгляда, чтобы запомнить дорогу, и он тут же как призрак растворился в темноте.

Он хотел попасть в библиотеку — подходящее место для начала поисков. На площадке лестницы он остановился и прислушался. Слабый свет просачивался сквозь стеклянную дверь кабинета, разгоняя темноту де середины лестничного пролета. Острым обонянием Святой ощутил какой-то тяжелый запах. Он принюхался, немного подождал, пожал плечами и осторожно шагнул вперед.

И вот тут Саймон услышал шорох. Странный звук, как будто по паркету невесомыми шагами двигался кто-то в ботинках на шипах, и причем шагнул два шага, остановился, вновь шагнул и замер.

Саймон замер совершенно неподвижно, слыша, как пульсирует кровь в жилах. Да, в такую ночь дом Нордстена — не самое уютное место! Вспомнив об разостланной постели, он решил, что стоило лечь спать. Но шорох не повторился, и Саймон двинулся дальше. Как же он рассчитывает что-то найти, если испугался мышиной возни?

Света на площадку лестницы падало мало, но фонарь не понадобился. Он уже повернул ручку двери библиотеки, когда вновь раздался тот шорох. Мгновенно обернувшись, Святой посветил фонариком. Реакция его была чисто автоматической и непроизвольной. Одновременно рука его скользнула к пистолету.

Слабый луч не дал увидеть детали, но в углу он заметил темную тень, свет отразился в хрусталиках больших желтых глаз. В следующий миг Святой уже захлопывал за собой дверь библиотеки, и это было одним из счастливейших мгновений его жизни.

Переводя дух, он закурил, не гася фонаря, — нужно было успокоить нервы, да и мозгами пораскинуть, что это за тень. Увидев, что шторы задернуты, он включил свет и огляделся.

Саймону достаточно часто приходилось заниматься поисками, но на этот раз он не знал, что именно ищет. Босой ногой Святой задумчиво ощупал край завернувшегося ковра и подумал: «Ничего серьезного нельзя оставить на виду у слуг… Сейфа здесь нет… Ложный книжный шкаф, как у меня? Но можно тайник и под пол спрятать»…

И, скатав ковер, он нашел под ним деревянную панель, служившую крышкой люка. Та легко снялась, под ней оказалась каменная плита на шарнирах с вделанным в нее отшлифованным руками железным кольцом. Решившись, Саймон потянул его на себя.

В темном провале раздался шаркающий звук. Саймон посветил в яму. С трехметровой глубины на него смотрело запрокинутое вверх лицо с болезненно мигавшими глазами. И лицо это показалось Святому странно знакомым; похолодев, он вдруг понял, что это лицо Ивара Нордстена.

Глава 7

Нет, все же это лицо было другим — нос поменьше, нездоровая желтизна, тускловатые глаза — но оно было узнаваемо. Святой даже не сразу нашел силы заговорить.

— Ну, и кто же вы такой? — спросил он.

— Ладно, я уже привык, — хриплым шепотом ответил человек, — ты уже не можешь придумать для меня большей муки.

— Да кто вы такой? — повторил Святой.

— Я — это ты, — прохрипел человек, — теперь я все знаю. Я — это ты, Нордстен!

Святой успокоился. Саймон понял, что события приобретают неожиданный оборот, и его одолело любопытство.

— Я же собираюсь вам помочь, — сказал он. — Расскажите, в чем дело.

Человек внизу ужасно захохотал, от его дребезжащего смеха по спине Святого поползли мурашки.

— Помочь? Мне? Это смешно! Помочь, как в последние два года… Помочь мне выжить, чтоб я мог умереть, когда надо. Я-то знаю. — Голос человека вновь превратился в шепот. — Помочь… Сколько еще ждать, сколько?

— Послушайте, — начал было Святой, — я не… — и умолк, потому что в дверь библиотеки кто-то заскребся. Саймон прислушался, но тут тишину разорвал леденящий душу вой. Лицо человека, похожего на Нордстена, побелело, глаза вылезли из орбит.

— Нет! — завопил человек. — Не сейчас! Не сейчас! Я не хочу! Я еще не готов! Я не…

У Саймона волосы встали дыбом. Он вскочил с колен и опустил крышку люка, бросив:

— Увидимся позже!

Торопливо поставив на место деревянную панель, он раскатал ковер, чтобы скрыть следы. Тот ужасный вой наверняка переполошил весь дом, если его обнаружат здесь — худо дело. Он предпочитал встретиться с опасностью лицом к лицу и, распахнув дверь, ждал своей судьбы.

Что-то тяжелое мягко приземлилось на паркет рядом с ним. Вновь донесся горячий запах животного. В темноте он услышал, как когти зверя застучали по паркету и наудачу ударил ногой, угодив во что-то мохнатое и мускулистое. Вновь раздался ужасный вой.

Саймон вскинул пистолет, но что-то горячее полоснуло его по руке, и пистолет отлетел в сторону. Зловонное дыхание обдало лицо, он ударил кулаком по мягкому и влажному, но рычащий зверь его опрокинул. Падая, Саймон сумел ухватить его за горло, эта секундная передышка его спасла.

— Шеба!

В холле вспыхнул свет, Саймон счастлив был услышать звук шагов. Свистнул бич, и оседлавшая Саймона огромная черная пантера отскочила, показав клыки. Саймон торопливо откатился в сторону.

— Назад! — Нордстен снова яростно огрел пантеру бичом.

Да, такого Саймон раньше не видел. Нордстен шаг за шагом наступал, непрерывно охаживая бичом отступавшую пантеру. Зверь был явно совершенно диким, Нордстен и одолевал его только собственной грубой жестокостью. Глаза зверя полыхали от ярости, он, рыча, пытался ухватить бич когтями, зубами, но все дальше отступал вновь и вновь. Лицо Нордстена побагровело, на нем не было ни жалости, ни страха. Загнав пантеру в дальний угол, он хлестнул ее еще с десяток раз и повернулся. Но пантера осталась в углу, только хвост бешено хлестал по бокам.

— Вам повезло, Викери, что вы еще живы. — Нордстен скручивал бич кольцами. Даже в пижаме и халате он производил сильное впечатление. Святой кивнул в знак согласия, приложив платок к глубокой ране на руке.

— Я тоже так думаю, — ответил он. — И много в доме таких симпатичных зверушек?

— Что вы здесь делали? — при этих словах Нордстена Саймон вспомнил, что должен играть роль Тима Викери.

— Мне просто захотелось выпить, — объяснил он. — Решил, что слуги уже спят, и спустился вниз поискать. Но только сошел с лестницы, а эта кошка как кинется…

Нордстен глянул влево, Саймон увидел дворецкого с револьвером.

— Вы что, Трусанов, не заперли дверь?

— Что вы, сэр…

— Во всяком случае, дверь была не заперта, — заявил Святой.

Нордстен перевел взгляд с дворецкого на Саймона. Тот встретил его с искренним недоумением. Тогда Нордстен отвернулся и прошел в библиотеку. Увидев посреди пола пистолет, поднял.

— Ваш?

— Мой, — смущенно мигнул Святой. — Я его всегда держу при себе, и когда этот зверь…

— Ясно, — кивнул Нордстен и взглянул на его руку. — Надо перевязать. Трусанов этим займется.

Эпизод явно был исчерпан. Нордстен закрыл за собой дверь.

— Сюда, пожалуйста, — пригласил дворецкий, не покидая безопасного места на лестнице.

Саймон задумчиво пересек холл. Через приоткрытую дверь он заметил лицо человека со шрамом, которого видел под окном. Пантера оставалась в углу и все хлестала себя хвостом по бокам.

«Ничего себе вечерок, — подумал Саймон, — интересно, это все на сегодня?»

Он вдруг вспомнил, что остался без пистолета, это было нехорошо. Вспомнил, что вечером ему должны были звонить Аннет с Патрицией… Интересно, помешал им Тиль или Нордстен?

— Викери, — раздался сзади голос хозяина, — если ваша рука может потерпеть, я хотел бы поговорить.

— Разумеется, — Саймон прекрасно понимал, что его рука заботит Нордстена меньше всего. Когда он вошел в библиотеку, Нордстен стоял у стола, пантера сидела у его ног. Ковер был скатан, люк открыт. Увидев в руке Нордстена свой пистолет, Саймон почувствовал опасность, но изобразил искреннее удивление.

— Вы сказали, Шеба напала на вас у лестницы, и вы пытались укрыться здесь, — почему-то шепотом произнес Нордстен.

— Точно, — признал Святой.

— Тогда как вы объясните вот это? — Нордстен указал бичом на пол, и Саймон увидел рядом с люком свой окурок. Когда раздался ужасный вой, он машинально затоптал его…

— Не понимаю, — попытался Святой тянуть время. Но финансист глядел на него в упор.

— Никто из моих слуг не курит, а я курю только сигары.

— Я все равно не понимаю, о чем вы.

— Вас действительно зовут Викери?

— Конечно!

— Вы лжете, — спокойно констатировал Нордстен.

Саймон не ответил — отвечать было нечего. Разинув рот, он продолжал глядеть на Нордстена, как настоящий Тим Викери, блефуя автоматически, хотя понял, что обман его раскрыт. Сейчас это значения не имело.

Святого только поражало абсолютное самообладание Нордстена. Ни беспокойства, ни гнева, ни ярости — ничего он не замечал. Тот был спокоен, как лед. Казалось, он встретился с заурядным затруднением, давно наметил план, как с ним справиться, и только продумывал детали, чтобы избежать ошибок. Вспомнив полубезумного узника под полом, Саймон подумал, что так оно и есть.

— Не полагал, что все произойдет так скоро, — вслух произнес Нордстен, обращаясь к самому себе. Потом поднял глаза на Святого и повел пистолетом. — Будьте добры поднять крышку!

Саймон заколебался, но пистолет глядел в упор, до Нордстена было не достать, так что, пожав плечами, он ухватился за кольцо и отвалил плиту.

Слегка повысив голос, финансист позвал:

— Эрик!

Саймон увидел, как из ямы вылезает двойник Нордстена. Карабкался он медленно, ступеньки давались с трудом, словно руки и ноги не слушались от долгой неподвижности. На свету Саймона еще больше поразило их сходство. Если разница и была, то от тех ужасных лет, которые Эрик просидел в этой жуткой яме. Саймон вспомнил хриплый голос: «Я — это ты, теперь я все знаю. Я — это ты, Нордстен».

И тут Святой понял все.

Человек наконец выбрался из ямы. Ослепшие от яркого света глаза остановились на черной пантере, он ухватился за горло, покачнулся, но тут же взял себя в руки.

— Я не боюсь, — выдохнул он. — И ты не увидишь мой страх. Когда ты первый раз открыл люк, и эта зверюга взвыла, я испугался. Но больше не боюсь! Я не боюсь, будь ты проклят!

Взгляд Нордстена безжалостно уперся в Святого.

— Значит, вы открывали люк, — протянул он.

— Может, и открывал, — отозвался Саймон, не глядя на Нордстена. Он смотрел на Эрика и заговорил с ним четким, ясным голосом, чтобы пробудить сознание в больном мозгу.

— Это я тогда был, Эрик. Не ваш брат Ивар, а я.

Эрик слепо повернулся к Святому, Нордстен отступил к двери. Поднялась пантера, потянулась и пошла за ним, сверкая злобными желтыми глазищами. Нордстен перехватил бич в правую руку и вдруг крикнул:

— Шеба!

Бич просвистел в воздухе и обрушился на зверя.

— Убей!

Бич свистел и свистел, падая на спину зверя, словно выстрелы. Пантера шагнула вперед, но вдруг остановилась и повернула голову.

Никогда не забыть Саймону, что произошло потом. Он-то знал, что смерть неминуема, но случилось все так быстро, что мозг не успел отследить события. Эрик, весь дрожа, стоял рядом, тоже все понимая. Святой инстинктивно напрягся, готовясь к безнадежной схватке, и…

На спину пантеры вновь обрушился удар бича. И она вдруг победила страх, ярость бросила ее в другую сторону. И рывок ее был едва виден глазу. Пантера стремительно прыгнула — но не на Святого и не на Эрика, а на Нордстена. Грохнул выстрел, крик потонул в громовом рыке пантеры, сбившей Нордстена с ног.

Глава 8

Хоппи не выдержал. Собрав все свое мужество, он решил задать вопрос, не дававший ему покоя:

— Послушайте, ночная ваза — это не…

— Нет-нет, — торопливо возразила Патриция, — он говорил не про ночную вазу, а про ночную птицу.

— Ага, про птицу. — Рот Хоппи растянулся в улыбке. — Ну, я же сразу подумал… что не о том подумал.

— А с чего ты вообще стал задумываться?

— Да вот какое дело… Перед тем, как уйти, Святой сказал, что мой акцент напоминает ему какую-то ночную вазу…

— Ну что ты, Хоппи, — прыснула Пат, — наверняка он имел в виду ночную птицу — соловья, например.

Она закурила. За окном сгущались сумерки. Аннет взирала на нее с благоговением. Эта стройная блондинка, партнерша Святого, была настолько хороша и обаятельна, что это могло вызвать нормальное женское чувство ревности, однако ее спокойствие, самообладание и понимание только и позволяли выдержать долгие часы ожидания.

Появилась Пат около полудня.

— Меня зовут Патриция, — только и сказала она.

Потом от души посмеялись рассказу о событиях предыдущей ночи.

— Ну, для меня это не ново, — заметила она. — Сегодня утром, обнаружив, что он не ночевал дома, я призадумалась, что могло случиться. Но он всегда был сумасбродом — вы имели случай убедиться. Как насчет хереса? Вам не помешает.

— Вы говорите прямо как мужчина, — заметила Аннет.

Это был явный комплимент, и Патриция улыбнулась.

— Если я говорю, как Святой, — это вполне естественно.

Ее непоколебимая вера в Святого успокоила Аннет, а остатки сомнений та предпочла держать при себе. Гораций подал холодный ленч. Девушки выкупались в бассейне, позагорали, выпили чаю на террасе. Так прошло время до сумерек.

Патриция предложила приготовить коктейли. С их помощью прошел еще час. Потом Гораций сообщил, что обед подан… Так что когда из-за стола они перешли в кабинет, уже стемнело.

— Пожалуй, пора звонить, — заметила Пат. Она сняла трубку и назвала телефонистке номер. Ответил мужской голос.

— Можно поговорить с мистером Викери?

— Простите, кто его спрашивает?

— Его сестра.

— Сейчас узнаю, не вешайте трубку.

Чуть погодя раздался тот же голос.

— Они с мистером Нордстеном очень заняты и просили не беспокоить. Что передать?

— А когда они освободятся? — спокойно поинтересовалась Пат.

— Не знаю.

— Тогда я позвоню позже. — Пат повесила трубку.

Откинувшись в кресле, она задумчиво курила. Тишину, как всегда, нарушил Хоппи, вдруг оторвавшись от бутылки виски.

— Ну, — весело спросил он, — что стряслось?

— Святой не может подойти к телефону. Придется позвонить позднее. Как насчет партии в покер?

— Да, помню, — мечтательно протянул Хоппи, — играл я как-то с двумя девчонками в покер на раздевание… На Тридцать Третьей стрит… Блондинке шла такая карта, что она ставила на кон свои трусики…

Другой давно бы был испепелен взглядами, но шкура Хоппи была толще, чем у носорога, а его воспоминания помогли расслабиться. Время тянулось мучительно. Девушки курили и болтали, Хоппи, не дождавшись одобрения своих анекдотов, умолк, вышел из комнаты и вернулся с новой бутылкой, которую умудрился стянуть у Горация из-под носа. В половине двенадцатого Пат снова позвонила в Хоук-Лодж.

— Мистер Викери уже лег спать, — ответил дворецкий. — Он очень устал и велел его не беспокоить. Но он написал вам письмо, я его только что отправил. Утром вы его получите.

— Спасибо. — Патриция медленно повесила трубку. — Не повезло… — Она повернулась к Аннет и Хоппи. — Но ничего не поделаешь… Утро вечера мудренее, пошли спать.

— Завидую вашему мужеству. — Аннет сумела увидеть то, что не заметил Хоппи. Патриция, усмехнувшись, обняла ее за плечи.

— Знай вы Святого так, как я, давно бы перестали беспокоиться. А я видела, как он выручал людей из таких историй, рядом с которыми ваша кажется пустяком.

Да и он сам выпутывался из ситуаций посложнее. Такой это человек…

Пат собиралась что-то добавить, но не успела — в глубине дома раздался звонок, и Аннет и даже Хоппи, забыв про бутылку, уставились на нее. Патриция покачала головой.

— Святой не стал бы звонить.

Послышались шаги Горация, звук открываемой двери, чьи-то шаги и голос, спросивший Темплера.

— Его нет дома, — сердито ответил Гораций.

— А мы подождем!

— Еще чего, — закричал Гораций. — А если ждать собираетесь, я вас в дом не пущу!

Послышался шум возни, и тут Хоппи наглядно показал, чем заработал свое прозвище. Он как кузнечик сиганул из кресла, выхватывая пистолет. Патриция схватила Аннет за руку.

— Быстрей в тайник! — велела она. — Хоппи, закрой дверь!

Загнав девушку в тайник и убедившись, что тот надежно заперт, Пат цыкнула на Хоппи:

— Убери пистолет, а то все испортишь!

— Чего это вдруг… — разочарованно протянул он.

— Ничего, — отрезала Патриция. — Убери пистолет и предоставь все мне.

Она сама отворила дверь. В холле Гораций вел неравную борьбу со старшим инспектором Тилем и еще одним детективом. Как раз в этот момент Гораций метко угодил Тилю по голени, и тот завопил от боли. Мелодичный голос Патриции прекратил потасовку.

— Добрый вечер, джентльмены!

Побагровевшее лицо Горация было чуть видно за вставшими дыбом роскошными усами.

— Все в порядке, мисс. — Он отчаянно отдувался. — Только вот вытолкаю этих хулиганов…

— Но, боюсь, они опять вернутся, — с сожалением заметила Патриция. — Это как клопы — так просто не избавишься… Отдохни, Гораций, дай я с ними побеседую. Как дела, инспектор?

Тиль сердито отряхнулся и поднял слетевший котелок.

— Добрый вечер, мисс Хольм. — Было видно, что спокойствие дается ему нелегко. — У меня ордер на обыск…

— Вы их коллекционируете? — любезно спросила Патриция. — Заходите, расскажете, что случилось на этот раз.

Она повернулась и направилась в кабинет, следом — оба детектива. При виде Хоппи Тиль снова вскипел — тот попался под руку некстати.

— Вы-то кто такой и зачем здесь? — напустился Тиль.

— Тим Викери, — тут же гордо представился Хоппи.

— Тот самый фальшивомонетчик? — рявкнул детектив.

Попрыгунчик даже расстроился и потянулся к бутылке виски. Снова все не так, как обещал Святой. Нужно было думать, а от этого всегда голова болела.

— Никакой я не фальшивомонетчик, я бутлегер, — запротестовал он.

— Кто-кто?

— Контрабандным спиртным торгую, — торопливо пояснил Хоппи. — Только это не главное… главное — у меня акцент, как у соловья.

Старший инспектор Тиль был на грани взрыва. Он и раньше слишком близко к сердцу принимал уколы и шуточки Святого, так что все похоже было на соревнование между разъяренным быком и безжалостно жалящим шершнем. Но стоявший перед ним тип явно не был Святым, так что Тилю было что ему сказать.

— Так вас зовут Викери? — спросил он своим обычным сонным голосом.

Умоляюще взглянув на Патрицию, Хоппи растерянно кивнул.

— Тогда почему, — перешел в наступление Тиль, — когда мисс Хольм только что пыталась дозвониться до вас, ей ответили, что вы спите?

Хоппи уже открыл было рот, но поняв, что ничего умного он не выдаст, присосался к горлышку бутылки. За него ответила Пат.

— Это по ошибке, — пояснила она. — Мистер Викери пришел сразу после моего звонка.

— Точно, — сообразил Хоппи, проливая виски на галстук. — Сразу и пришел.

— Тогда почему же вас не видел мой человек, что следил за входом в дом?

— Я вошел через черный ход.

— Человек, следивший за черным ходом, вас тоже не видел.

Хоппи Юниац упал в ближайшее кресло и благоразумно вышел из игры. Поединок был ему явно не по силам. Юниацу казалось, что играют против него нечестно, и судья подсуживает сопернику. Он делал все, что мог, но как быть, если все против?

— Чтоб стало еще веселее, — продолжал Тиль, — я вам сообщу, что еще одного Тима Викери доставили на допрос в полицию как раз перед моим отъездом. И еще не отпустили, кстати. — Взгляд его замер на Патриции Хольм. — Интересно было бы взглянуть на третьего Тима Викери, спящего сейчас в Хоук-Лодж. Раз Святого здесь нет, я могу догадываться, где и под каким именем он сейчас.

— Догадывайтесь на здоровье, — отрезала Пат в духе Святого, но ее сердце заныло.

— Я еще кое-что сделаю, — мрачно бросил инспектор.

Он вышел, забрав и второго детектива. Из стоявшей у дома машины по команде Тиля вылезли два здоровенных полицейских.

— Оставайтесь здесь, в доме. Никого не выпускать, всех задерживать, кто придет. Я скоро вернусь.

И машина умчалась, унося Клода Юстаса Тиля навстречу судьбе.

Глава 9

Ивар Нордстен был мертв. Он был мертв еще до того, как Саймону Темплеру удалось выхватить из-под когтей пантеры пистолет и в упор выстрелить зверю в сердце. То, что осталось от Нордстена, лежало на паркете у дверей. Месть зверя хозяину была молниеносной и ужасной.

Святой взглянул на Эрика. Тот остановившимся взглядом уставился на тушу пантеры и на останки Ивара, но взгляд этот был уже осмысленным. По пергаментным щекам градом катились слезы.

В холле раздались шаги — выстрел не мог остаться незамеченным. Да и рев пантеры тоже. Святой быстро отступил за дверь и, подражая голосу Нордстена, позвал:

— Трусанов!

Дворецкий шагнул в комнату, вглядываясь в Эрика. Саймон прикрыл дверь и огрел дворецкого по голове рукояткой пистолета. Потом закурил и снова взглянул на бывшего пленника.

— Эрик, — негромко позвал он, но человек не шевельнулся; тогда Саймон положил руку ему на плечо. — Эрик, — повторил Саймон, и к нему повернулось залитое слезами лицо. — Ивар был вашим братом?

— Да.

Святой молча кивнул и отвернулся. Подойдя к столу, он уселся в кресло, продолжая задумчиво дымить сигаретой. Гибель Ивара Нордстена для него была всего лишь несчастным случаем, Саймон чувствовал, что мир немного потерял. Но зато шок от этой смерти удержал Эрика от сумасшествия. Все могло кончиться и иначе, но, слава Богу, обошлось. Человек рядом с ним уже не был полубезумным созданием, выглянувшим из ямы на свет фонаря. К нему возвращался разум, он уже понял, что такое смерть и горе, скоро он сможет говорить и отвечать на вопросы. А их будет предостаточно.

Саймон был слишком умен и опытен, чтобы торопить события. Докурив, он взял фонарь и спустился в яму. Маленький выложенный кирпичом подвал, в углу ржавая кровать, радом с ней — столик. На закапанной стеарином крышке — тарелки с остатками еды. Под столом — глиняный кувшин с водой и эмалированная кружка. Судя по решетке в стене, здесь была какая-то вентиляция, но желоб вдоль стены заменял все удобства, так что вонь и грязь были неописуемы. Святой поспешил обратно.

Вернувшись в библиотеку, он обнаружил, что Эрик снял штору и прикрыл тело брата. Сам он сидел в кресле, опустив голову, но, услышав шаги Святого, посмотрел на него ясным взглядом.

— Боюсь, я вас не сразу понял, — сказал он.

Саймон улыбнулся.

— Вас нельзя винить. Просиди я два года в такой вонючей дыре, тоже тронулся бы.

Эрик кивнул. На мгновение взглянув на покрытое шторой тело, снова повернулся к Святому.

— Он был очень умен, — задумчиво произнес Эрик, словно это он понял за долгие ужасные годы. — Цель его всегда оправдывала средства. Он построил империю на обмане и жестокости. Но он очень хорошо все продумал, разоблачение его не пугало. Потому он и держал меня здесь… Только появись необходимость, произошел бы несчастный случай — Ивар Нордстен был бы убит собственной пантерой. Труп, естественно, был бы мой, у него готов комплект новых документов.

— Он настолько вас ненавидел?

— Да нет, с чего бы? Я просто был важной деталью его планов, он собирался просто использовать меня. Для него не существовало ничего, кроме успеха и власти.

Слова эти подтверждали догадку Святого, но кое-что еще предстояло выяснить.

— А как же вы исчезли?

— Однажды моя яхта перевернулась в Согне-фьорде. Считали, что я был на борту, но тела не нашли. Так мне сказал Ивар.

Святой еще покурил, глядя в потолок, потом спросил:

— И что же вы намерены делать?

— Не знаю, — пожал плечами Эрик. — Я никогда не думал… Ведь два года как я считаюсь мертвым… а тут такое…

Саймон сочувственно кивнул и собирался ответить, но тут зазвонил телефон. Он на мгновение замер, потом еще раз затянулся сигаретой и снял трубку.

— Алло, — раздался женский голос, — могу я говорить с…

— Пат, — обрадовался Святой, — а я волнуюсь, что от вас ничего не слышно…

— Я позвонила дважды, но…

— Я так и думал. — Саймон уловил в ее голосе легкую дрожь и торопливо продолжал: — Ну-ка, возьми себя в руки! У меня тут полно новостей, но начинай ты. Выкладывай!

— Здесь был Тиль, — сообщила Пат, — а теперь он отправился в Хоук-Лодж. У тебя все в порядке?

Святой рассмеялся, но Патриция услышала в смехе ту особую ноту, что сулила немало неприятностей.

— У меня все просто прекрасно, — повторил Святой. — А уж после встречи с Клодом Юстасом будет еще лучше. Так что лучше отбери у Хоппи виски и припрячь до меня. Жди!

Святой положил трубку, погасил сигарету, гибко потянулся и бесшабашно блеснул глазами.

— Слушайте, Эрик, — сказал он, останавливаясь перед двойником Ивара Нордстена. — Я попытаюсь объяснить вам, кто я. Вы в состоянии слушать?

Эрик кивнул.

— Меня зовут Саймон Темплер. Еще меня называют Святым. Если в подземелье вас упрятали всего два года назад, вы наверно обо мне слышали.

Заметив реакцию Эрика, Саймон с Богом данным вдохновением продолжал, стараясь заставить его поверить в свой невероятный план.

— Здесь я нахожусь под именем Тима Викери, потому что Ивар собирался поручить тому таинственную работу, а мне нужно было выяснить, что он затевает. Из-за моего вмешательства Ивар и поспешил вас убрать, не заботясь о деталях. Он остался бы в живых, ну а вас не стало бы. Можете считать как хотите, только вы живы и свободны именно по той причине, из-за которой сюда за мной едет полиция.

— Я еще не все понимаю, — сдавленно отозвался Эрик, — но я никогда не сумею расплатиться с вами за помощь…

— Вам пока не нужно ничего понимать, — сказал Святой, — но вознаградить и меня, да и себя тоже вы можете.

Убедительная сила его голоса подняла Эрика из кресла. Взяв за плечи, Святой развернул его лицом к себе.

— Я не в ладах с законом, Эрик, вы это знаете. Но и вреда я не наношу. Это знаете вы, знает и старший инспектор Тиль, который едет сюда, чтобы выполнить свой долг. За это ему и платят. Естественно, как только он увидит эту сцену, как тут же арестует меня за убийство… давненько он ко мне подбирается. Так что мне грозят крупные неприятности.

— Но я могу сказать…

— Что я не виноват? Можете. Но этого мало. Я хочу, чтобы вы сказали ему еще кое-что.

Эрик молчал, поэтому Саймон продолжал:

— Вы выглядите, как Нордстен, да вы и есть Нордстен. От Ивара вас никто не отличит — кроме тех, кто очень близко его знал. Но он вел замкнутый образ жизни, поэтому таких людей немного. Вам все равно предстояло занять его место, так почему не сделать этого сейчас?

— Вы что, имеете в виду… — задохнулся Эрик Нордстен.

— Да, я имею в виду — Нордстен — вы! И за страдания вам причитается гораздо больше, чем получите сейчас. Ведь вы мертвы — два года, как мертвы! А так для вас начнется новая жизнь! Хотите — честно продолжайте вести его дела, хотите — распродайте все. Я помогу вам, чем смогу. Ивар заманил сюда Тима Викери, чтобы тот подделывал государственные облигации разных стран. Я-то подделать ничего не смогу, но вот принять участие в делах — вполне. А вы взамен должны поклясться, что вы, Ивар Нордстен, вчера в два часа ночи встретили меня на Бонд-стрит, что мы приехали сюда и ни на миг не расставались. Смотрите, Ивар, на принятие решения осталось несколько секунд!

Глава 10

Кипя от гнева, старший инспектор Клод Юстас Тиль поднялся на крыльцо Хоук-Лодж и надавил кнопку звонка. Им нелегко было найти нужный дом на Сент-Джордж-Хилл, где лабиринт безымянных дорог соединяет спрятанные в глубине огромных поместий дома, хозяева которых выше установки на воротах каких-то вульгарных цифр. Естественно, задержки не способствовали поднятию его настроения, и было слишком мало времени, чтобы взять себя в руки.

Когда дверь отворилась, Тиль бесцеремонно шагнул мимо дворецкого.

— Я хочу видеть мистера Викери.

— Это я, сэр, — ответил дворецкий.

Круглое лицо детектива приобрело цвет спелого муската, глаза полезли из орбит, словно их надували воздухом. Стало ясно, если на лоб инспектора приложить сухую щепку, та тут же вспыхнет ярким пламенем. Когда к Тилю вновь вернулся дар речи, голос его сорвался на писк:

— Что-о-о?!

— Меня зовут Викери, сэр, — повторил дворецкий.

Тиль внимательно вгляделся в него.

— Вы — Трусанов, — заявил он, — вы три года просидели в Панкхерсте за вооруженное ограбление.

— Да, сэр, — уважительно согласился дворецкий, — но я сменил прежнее имя на Викери.

Тиль взглянул на человека со шрамом, замершего в другом конце холла.

— И он тоже Викери? — проскрежетал он.

— Да, сэр, совершенно верно, — кивнул дворецкий.

— Сколько же еще однофамильцев находятся в этом доме? — голова инспектора вдруг закружилась.

— Пятеро, сэр, — невозмутимо сообщил дворецкий. — В этом доме всех зовут Викери, исключая мистера Нордстена. Даже нашу кухарку зовут Викери, — вздохнул он, — потому мы все время путаемся.

Тут в глазах инспектора появилось выражение, способное обратить в бегство даже гремучую змею, а его ногам вдруг захотелось мчаться во все стороны сразу. Тем не менее он упрямо рвался вперед, но его усилия сдержать гнев стали похожи на отчаянную попытку человека, у которого лопнули подтяжки, удержать спадающие брюки.

— Я хочу видеть мистера Нордстена, — рявкнул он, и угрюмый дворецкий поклонился.

— Пожалуйста, сюда, сэр.

Войдя в библиотеку, Тиль окинул комнату безумным взглядом, и его словно хватили дубиной по голове. Там сидели двое и курили сигары. И один из них, бледный и усталый, был известен каждому человеку в стране… ну а другого Тиль знал даже слишком хорошо…

— Добрый вечер, сэр, — поздоровавшись с Нордстеном, Тиль повернулся к Святому. — Полагаю, ваше имя тоже Викери?

— Клод, — любезно улыбнулся Святой, — мы вас просто немного подурачили.

Тиль даже задохнулся, от чего цвет его лица стал еще больше похож на кожу блондинки с солнечным ожогом.

— Подурачили, это уж точно, — горько повторил он.

— Понимаете, Клод, — душевно пояснил Саймон, — когда мне сказали, что вы едете сюда в поисках какого-то Викери, я решил, что будет забавно, если вы найдете этих Викери полный дом. Я представил ваше выражение лица…

— Вы представили? — Тиль уже едва сдерживал себя. — Никакого мне дела, что вы там представили. Что вы сами тут делаете под фамилией Викери?

— Вы считаете себя вправе, — вдруг, прокашлявшись, перебил его Нордстен, — ворваться сюда и вести себя подобным образом, мистер…

— Тиль, сэр, — строго пояснил инспектор, — старший инспектор Тиль.

— Он инспектирует все, что ни попадется, — уточнил Святой, — газовые счетчики, канализацию…

— Я из Скотланд-Ярда! — крикнул Тиль.

— Это где шотландские стрелки развешивают белье после стирки, — пояснил Святой.

Тут у Тиля едва не лопнул воротничок.

— Это не должно мешать вам изложить свое дело в подобающей манере, — важно заметил Нордстен. — Что вас привело сюда?

— Этот человек — известный преступник, — инспектор попытался испепелить Саймона взглядом. — Его настоящее имя — Саймон Темплер, и я хочу знать, что он делает в вашем доме под именем Викери.

— Ну, это нетрудно объяснить, — любезно отозвался Нордстен. — Мистер Темплер — мой друг. Я слышал о его репутации, только не считаю возможным именовать его преступником. Он действительно весьма известный человек и не любит излишней огласки. Вот поэтому, приезжая ко мне, всякий раз он останавливается под именем Викери, чтобы не поставить меня в неловкое положение.

— И давно он здесь на этот раз? — спросил Тиль.

— С прошлого вечера, точнее, с прошлой ночи.

— А точнее.

— Где-то в самом начале третьего я встретил мистера Темплера у выхода из Баньярд-клуба. Возвращался я домой довольно поздно и пригласил его с собой.

Старшего инспектора Тиля мулы никогда в живот не лягали, но, если бы это случилось, можно утверждать — выражение его лица было бы точь-в-точь таким же, как сейчас, когда, разинув рот, он, онемев, уставился на Нордстена. Дважды связки отказывались издавать звуки, словно склеились, и только с третьей попытки это удалось.

— Вы встретили Темплера в два часа ночи на Бонд-стрит и сразу привезли сюда?

— Да, а в чем дело?

Тиль набрал полную грудь воздуха. В чем дело? А таксист, которого они отыскали днем и который сообщил, что человек, опознанный им по фотографии, заплатил в два часа ночи пятьсот фунтов за машину, куртку и фуражку? Правда, тот что-то говорил про машину для музея…

— А такси при нем было? — прошептал Тиль.

— Было, — удивился Нордстен, — он купил его, чтобы подарить музею. Нам пришлось отогнать его в гараж.

— Как вы только догадались, Клод? — восхитился Святой.

— Догадался? — Тиль сжал кулаки. — Догадался! Да, никто не записал номера такси, с которого начались все неприятности. Да, никто не мог достоверно опознать саму серийную машину довоенного выпуска. И никто не мог достоверно опознать человека, сидевшего за рулем. Но ведь есть же где-то предел этим совпадениям! Святой встретил Тиля у клуба. Святой купил такси. Вскоре Тиль попал в такую переделку, какую мог устроить только Святой. А они — «догадался»!

Вытаращенные глаза инспектора словно вонзились в Святого. Но какой же суд примет в виде доказательства описание издевательской ухмылки Святого?

Тиль опять повернулся к Нордстену.

— И давно у него было такси, когда вы встретились?

— Когда я ехал по Бонд-стрит, — ответил Нордстен, — мистер Темплер стоял около машины. Он еще показал мне на уходящего шофера и сказал, что произошло.

— С вами был еще кто-нибудь?

— Мой шофер.

— А вы знаете, ваш дворецкий — отсидевший в тюрьме преступник?

— Я не вижу никакой связи. — Поднял бровь Нордстен. — Но, конечно, я знаю о его прошлом. Я интересуюсь перевоспитанием бывших преступников.

Да, конечно, Эрик был на пределе, но напряженность голоса и нервные жесты тут могли быть приняты за признаки нараставшего гнева.

— Если я вас правильно понял, инспектор, — хмуро произнес он, — вам нужны мои показания по какому-то делу. Я их дам в положенном месте. Полагаю, моя репутация будет достаточной их гарантией.

Саймон стряхнул пепел с сигары и встал. В шелковом халате он выглядел весьма живописно, а улыбка была просто ангельской.

— У меня сложилось впечатление, Клод, — лениво начал он, — что вы взяли не тот след. Будьте умницей и признайте поражение. Загляните как-нибудь в другой раз, мы устроим вам все по полной программе: будет вам и люк под ковром, и мрачный склеп с двумя мертвыми телами…

— Как бы я хотел, чтобы одно из них оказалось вашим! — страстно признался Тиль.

— Кстати, о телах, — заметил Святой. — Кажется, у вас опять растет животик. Дайте-ка…

— Не смейте! — взбеленился инспектор.

— Что-то вы сегодня раздражительны, Юстас, — с упреком заметил Святой. — Ну, да это не беда, всякое бывает. Есть великолепное средство — хорошая доза касторки по утрам… Ладно, пора спать. — Он предельно вежливо проводил гостя до двери.

Промолчавший все это время сержант Бэрроу, не имея никаких указаний, присоединился к этой процессии. Тиль ни слова не сказал. Разглядывая проблему под такими углами, которые не снились даже Эвклиду, никакого выхода он не видел. Единственным его желанием было уйти подальше, залечь поглубже и просидеть там подольше с компрессом на голове и мятной жевательной резинкой во рту, соображая, как все это могло случиться.

— Не споткнитесь — ступеньки, — добродушно предупредил Саймон у двери.

— Как-нибудь о себе я сам позабочусь, — пробурчал детектив. — И советую вам поступать так же. Не всегда вам будет все сходить с рук. Как-нибудь поймаю я вас без алиби… Как-нибудь я так вас прижму… Никакие ваши выдумки не помогут! Как-нибудь…

— Будьте здоровы! — лениво бросил Святой и захлопнул дверь. Повернувшись, он увидел вышедшего в холл дворецкого и засунул руки в карманы.

— Вы, гляжу, неплохо сыграли роль…

— Да, сэр, — тот испепелял Саймона взглядом.

Саймон улыбнулся в ответ и пошевелил рукой в правом кармане.

— Я надеюсь, впредь вы будете играть ее не хуже. Шутка с Викери закончилась, остальное все пойдет своим чередом. Можете уносить отсюда ноги, прихватив и остальных своих головорезов. Но запомните — вы единственный, кто знает, что Ивар Нордстен теперь другой человек, так что если это вскроется, я узнаю, кого искать. Средства обеспечить ваше вечное молчание у меня найдутся.

С этими словами Саймон вернулся в библиотеку, где его ждал Эрик Нордстен.

— Как, я справился?

— Вы были великолепны. — Святой усмехнулся. — Только, вижу, это нелегко далось. Так что на сегодня хватит. Ванна и хороший сон в чистой постели сделают из вас другого человека. Только я хочу, чтобы прямо с утра вы кое-что сделали.

— Что именно?

— У меня в доме сейчас находится довольно миленькая девушка — Аннет Викери. Именно она и вывела меня на это дело. Я могу ее отправить из страны, но ей надо на что-то жить. Подыщите ей место где-нибудь в одном из ваших шведских филиалов. Вы сказали Клоду Юстасу, что интересуетесь перевоспитанием… Вот отличная возможность.

— Это можно устроить, — кивнул Нордстен. Он встал, неловко себя чувствуя в вечернем костюме, который Саймон подыскал в гардеробе. И впервые за два года на губах его мелькнула улыбка. — Полагаю, перевоспитать вас — дело безнадежное?

— Тиль обещал попробовать, — хмыкнул Святой.