Пилюля

Глава 14

Мало-помалу я и не заметил, как набрался. Эти зубры привыкли к ведёрным дозам, а я отключился. Приснилось мне что мы с канадцами играем. Приятно глазу… Какая у нас Команда…[30]

Тут в плечо толкает кто-то. Будит меня девочка:

– Дяденька, а ты футболист или хоккеист?

Мотаю головой и бормочу:

– И то, и другое.

– А ты сказки знаешь? – не отстаёт малышка.

– Если водички принесёшь – расскажу… Эй. Да побольше.

Дитё вприпрыжку понеслось за водой вопя:

– Мама. Мама. Дядя воды хочет.

Оказывается пришла сестра Сёвы Антонина. А я разлёгся на их диване. Проглотив литровую банку рассола (спасибо, добрая женщина), рассказал малышке историю Чебурашки жившего в телефонной будке в коробке из-под бананов.

– А что такое бананы? – спрашивает неусидчивая пигалица.

Фу ты. Чуть не спалился.

Поменял бананы на груши. Подружил Чебурашку с Геной и стал собираться домой. Одноклубники в другой комнате досматривают что-то по КВНу.

– Водичку надо поменять, – замечает Виноградов, – Дистиллированную заливаешь?

– А то. – отвечает хозяин. – Что, Юрок, отчаливаешь? Ну, пока.

Так. Тренировку я пропустил. А… Да… Пилюля же ждёт. Или уже не ждёт. Пол-одиннадцатого.

Бегу по ночной Москве. Слюни после рассольчика обильные прям как у норвежских лыжников-астматиков. К общаге намерзает белая борода. А вот и дежурка едет. Кричу "Стой". Останавливается. Из кабины выпрыгивает комочек закутанный в пуховый платок и несётся ко мне.

– А я думала, что ты не придёшь, – улыбается и осторожно вытирает пену с моего рта. Дежурка бибикает. Пилюля целует меня в щёку, всовывает в руку мандаринку и подпрыгивая, как школьница, бежит к машине. Машу ей рукой. ЗОЛОТАЯ ДЕВУШКА.

Колобок что-то переписывал в тетрадь. Потом гордо встал и с гордостью произнёс:

– А я как ваш Коля Пучков иностранные языки изучать буду. Вот со Стёпой выучил.

Чему тебя этот персонаж из "Свадьбы в Малиновке" научит.

И не дождавшись моей положительной реакции начинает:

– По-украински: Ой, гралися гуси, та ти цюцюрковый злодияка. Йди до бису, наволочь, писуньковый злодий.

Перелистывает страницу и оправдывается:

– Я может напутал чего, завтра Стёпа проверит. А теперь по-белорусски: Сярун, каб ты запорхался, каб цябе маркитуна пярдолить. Теперь по-китайски. Это Стёпу переводчик научил, что с китайцами на аэродром приезжал: Уа бу хуй цю ханнюй. Это значит: Я не говорю по-китайски.

– А я по-арабски знаю, – вспоминаю перестроечные командировки на Средний Восток, – Собакахер мударисиен Насралла. Это переводится: здравствуй учитель Насралла.

Дождался пока полиглот запишет в тетрадь и скомандовал:

– Туши свет. Отбой.

11 февраля 1950 года.

На тренировку не вышел. Колобок алкозавром обзывал.

Запомнил. Он и может только маты и оскорбления запоминать.

Отпросился по телефону у Короткова с тренировки. Тот сказал, что Бобров с Шуваловым тоже не придут. А вот на Виноградова он всегда рассчитывать будет. И деньги теперь до окончания Чемпионата бухгалтерия нам не даст.

Вот, блин, и сходили за деньгами.

Подхожу к стадиону. Народ кучкуется у кассы. Везде вот такие плакаты висят.

Подхожу к кассе. Взрослый – рубль. Ребёнок – бесплатно. То-то я смотрю ребятни прорва. Сегодня начало в 18–00. Хрена что на трибуне увидишь в темноте. А завтра в 13–00 бегут 1000 метров, потом пятёрку. Вот завтра после тренировки и заскочу. Можно и Колобка подтянуть. Он как раз к обеду из Лефортово возвращается.

Ей примерно как мне ленинградскому. Лет четырнадцать. Узнаю ли? А если пошлёт куда подальше? Что это я? Я же не педофильничать собираюсь. Так, просто вновь увидеть хочу старую подругу… Пилюля если узнает – убьёт!

В общежитии натолкнулся на Абрамяна:

– Где стихотворение, – руками машет, ногами топает, – Федя уже название намалевал. Маша, ты её не знаешь, статьи хорошим почерком напишет. Где стихи? Через неделю смотр начнётся, а у нас конь не валялся…

– Сегодня принесу. – зло реагирую на нажим. И почти рыча повторяю, – Сейчас принесу.

Ара водит руками передо мной как Кашпировский:

– Успокойся, Юра. Не нужно так волноваться.

Муля, не нервируй меня.- хочу сказать я, но в замен лишь хлопаю дверью.

Достаю тетрадь, вырываю лист и начинаю вспоминать своё школьное стихотворение:

Перечитываю, а ничего так для школьника. Хотя, подобных творений в Сети – воз и маленькая тележка. Читать – не перечитать… Но, для стенгазеты пойдёт. Отдаю листочек заинтересованной Клавдии Петровне и иду на склад к попандопульскому земляку за обновлением гардероба.

Склад недалеко от аэродрома поэтому добираюсь быстро. Представляюсь. Переспрашиваю фамилию майора:

– Как? Фикер?

Дядечка морщится, видимо я уже не первый спутавший:

– Фикер, это молодой человек, по-немецки "блядун". А я Финкер, – показывает указательный палец.

– Понятно товарищ Пальцев… то есть Финкер, – быстро поправляюсь я, – мне бы костюм и обувь в пределах двух тысяч.

– Могу предложить куртку десантника, брюки и горные ботинки.

Вываливает вещи из коробки на прилавок.

– Помилуйте, Мойше Самуилович…

– Михаил Семёнович. По новому паспорту – Михаил Семёнович.

– Да, Михаил Семёнович. Но, это же фашистская форма.

– Извиняйте, юноша. Все шильдики и опознавательные знаки сняты. Где фашистская? Где?

– Извините, уважаемый, но за две тысячи это очень жирно.

– Могу заменить немецкую куртку на американскую, – одессит выносит из под прилавка куртку с шевроном головы белого орла. Видя моё замешательство, добавляет:

– Могу в знак уважения к Степану Несторовичу прибавить спортивную обувь. Любую пару вот из этого ящика. (тычет в глубь склада). А на куртках шевроны со съёмок "Встречи на Эльбе". С ними одежду даже лучше берут. Десять курток киношники "потеряли". Пришлось на мышей списывать.

Прохожу на склад, откинув доску прилавка. Залезаю в коробку. Достаю в полутьме что-то похожее на кроссовки. Напрягая глаза читаю немецкое Dassler, и застываю.

Да это же Адидас. Они в войну снабжали вермахт спортивной обувью.

– И много у Вас уважаемый Михаил Семёнович, таких вот потрёпанных тапочек?

Еврей тут же включается в торг. Цену за оптовую покупку удалось сбить вдвое с шестисот до трёхсот рублей за пару.

Предложу одноклубникам по пятьсот. Я им не мать Тереза. А ещё Стёпе нужно будет штуку отстегнуть за поручительство.

Вообщем я получил за три тысячи два комплекта следующего состава: куртка американская (не замшевая), парадные военные брюки, американские высокие армейские ботинки, кроссовки Дасслер. На реализацию под Стёпино слово брал тридцать пар кроссовок по 300 рублей за пару с возможностью возврата.

За взаимовыгодный гешефт товарищ Финкер налил по рюмке чачи, которую ему поставляли родственники Абрамяна торговавшие на одном из рынков.

Пришедшая вечером Анечка подгоняла на мне одежду до тех пор, пока на сказала:

– Юрочка, ты – принц даже без белого коня.

Колобок, услышав это, побежал к Стёпе договариваться насчёт такого же прикида.

12 февраля 1950 года.

На утренней пробежке получил как и вся команда приглашение на катин день рожденья:

– Приходите завтра вечером в столовую. Чая попьём, потанцуем, – договаривает она зардевшись.

– Любочка, а ты придёшь? – спрашивает у второй барышни искуситель дамских сердец Амосов.

– Я, Серёжа, посмотрю на твоё поведение. Зайдёшь за мной с цветами и своим стихотворением, может и уважу…

Сердцеед после тренировки просит меня:

– Юрка. Ты же, как говорит тётя Клава – великий поэт…

Видя мою кривую рожу, понимает что перегнул, и добавляет:

– Ну, районного масштаба…

Народу в трамвай набилось – мама не горюй. В воскресенье общественный транспорт наверху еле ходит. Хорошо, что метро выручает. Каждый год по несколько новых станций открывают. Стиснутый в углу площадки пытаюсь дремать, но мешают разговоры окружающих товарищей:

– Повестку в ФЗО мне не прислали. Так, что в армию пойду осенью. Медкомиссию прошёл. Врачи ушные юморные говорят мне "раздевайтесь", "одевайтесь", "слух хороший – годен".

– Моя то зараза на восьмое марта знаешь что попросила? Чулки КАПРОНОВЫЕ! Ладно бы фильдеперсовые… Скажу ей ты дорогая губки то закатай. Бери химкарандаш и рисуй шов на ноге сзади. Издаля и не отличишь от чулочного шва…

Усевшись на освободившееся место я как-то незаметно задремал под гул трамвайных разговоров и перестук колёс.

Нужно замаскироваться под толпу. А то на меня откуда не взгляни – "какой-то не такой". Но, ходить строем и быть серенькой мышкой очень трудно. Это как в песне у Окуджавы…[31]

– Молодой человек, товарищ. Конечная. – выводит меня из сна голос кондукторши.

Перед тренировкой Коротков отозвал меня в сторону. Я вручил ему список по усилению на следующий сезон. Он взял, не глядя, и спросил:

– Юрий, это ты идею насчёт сборной Гранаткину подкинул?

– Не-е. – блею я и трясу головой в разные стороны.

– Ну что ж ты ссыкун то такой. – сокрушается тренер, – А ведь Гранаткин тебя третьим вратарём в состав сборной вписал. Ты же как с чехами тогда отстоял… Сейчас и близко такого никого нет. Коля наш дай срок только к следующему сезону на такой уровень выйдет… Ну, что встанешь против ЦДКА? Все любители спорта будут… (тычет пальцем в небо)…

– Извините, Павел Михайлович, я не готов. Ну, вот прям – не готов-не готов. Может в Питере…

– Дурак ты Жаров, – тренер сплёвывает с перекошенным от злобы лицом, – И не вздумай Ленинград ещё раз так назвать… По кабинетам затаскают.

Врезав ногой по остаткам снеговика, тренер уходит в будку к Ферапонтычу.

Кажется пронесло, подумал Штирлиц сидя на толчке.

Из-за осложнений с бухгалтерией операцию "Адидас" решил отложить до зарплаты. Нужно ковать железо пока горячо и не давать ничего в долг. На тренировке не было Боброва.

– Снова у Севы ноги крутит, – просветил меня Виноградов насчёт нашего форварда.

Я надел свежеполученные пластиковые доспехи, помог облачиться дублёру Саше. Выбрал шлем с сеткой. Глянул перед выходом из раздевалки на себя в треснувшее зеркало.

Ну, прямо Третьяк. Только двадцатки на спине не хватает. Кстати, нужно Гранаткина озадачить про номера в футболе и хоккее. И пусть перед футбольными матчами "Футбольный марш" на выход команд включают.[32]

В один из игровых моментов шайба после страшного щелчка Виноградова, попав в штангу, издала звук который вызвал эхо в моей голове. Вздрогнув от ужасных ассоциаций, я стал ярче видеть площадку. А прищурившись заметил, как Виноградов будто в замедленной съёмке с размаха опускает клюшку ко льду собираясь снова щёлкнуть по приближающейся шайбе.

В верхний правый угол. – пронеслось в голове. И через секунду шайба кувыркалась в воротах.

И почему ты её не поймал? – спрашивал я сам себя, отгоняя мысль, что начал сходить с ума. Минут через десять резкость в глазах стала прежней. И пропускал я уже без посторонних подсказок.

Удручённый своим сверхвидением, я слабо реагировал на происходящее вокруг. Зная закон сохранения энергии, я ждал, где у меня убудет после того как прибыло.

Может онемею или оглохну. Хотя нет, я же тогда звук штанги не услышу.

Но, ничего не происходило. Я ударил клюшкой по штанге. Ничего. В это время в мои ворота влетела очередная шайба. Коротков заорал из-за бортика:

– Жаров. Твою ж мать. Ты играть будешь? Или ворон считать? Ферапонтыч выпить есть? Пошли. Тренировка закончена, бля!

Попросил Виноградова с Шуваловым остаться и побросать в штангу. Парни молча переглянулись, но через минуту начали весьма успешно обстукивать ворота. Я не пытался ловить, а просто стоял и слушал. Хрена. Ничего нет.

Будем считать, что это мне просто приснилось.

Коротков в раздевалке подошёл. Помялся, и заговорил:

– Ты это, Жаров. Зла не держи. Посмотрел я твой список. Пантюхова из "Крыльев" я уже пригласил. В дубле катается. Сидоренкова, Локтева и Гребенникова постараюсь посмотреть. Они же в Москве играют. А с Трегубовым познакомимся когда Свердловск к нам в конце месяца приедет. Да, и для игроков доспехи с завода пришли. Шлемы на следующей неделе. Спасибо, Юра. Большое дело сделал.

Поднимаюсь наверх. Нужно быстро принять душ, переодеться и бежать на "Динамо". Может у входа её встречу. Сапоги чьи-то у нашей двери стоят.

Оп-па. А это что за незваный гость?

А это товарищ Амосов. У него что крыша поехала? Он же из-за Любочки по-восточному этикету должен схаракирничать. Так как потерял своё наглое лицо перед коллективом.

– Чего надо? – сухо спрашиваю, снимая классные (вижу по глазам друзей) ботиночки.

– Цветок я в оранжерее взял. Правда в горшке. Мне бы стих, – мнётся Дон Жуан перекрасившийся в Ромео.

– Ничем помочь не могу, – говорю я стягивая подштанники и доставая мочалку, – Сами, товарищи, сами.

– Юрка, помоги, – уже надрывно просит Серёга, – это для меня последний шанс.

– Не жмись, – вставляет Колобок, – он тоже за тебя встанет если надо. Правда, Серый?

Амосов кивает и ждёт.

Вам нужно про Любочку. Пожалуйста.

Лихорадочно пишу текст и аккорды. Исполняю пару раз. Колобок так на гитаре наблатыкался, что на ходу подмётки рвёт. Ему Катя самоучитель принесла так он теперь гитарными пьесами соседей как дустом изводит.

Не успеваю выйти, как эти двое стали петь типа чтобы заценил. Послушал:

– Херня у вас получается, товарищи. Дождитесь Анечку. Может у неё получится? А ты, Серый, лучше не пой. У Гриши барабан возьми и ритм стучи… Ну, покедова. Я по делу, если что.

Поправляю купленный по случаю галстук, гармонирующий с новой курткой. Сегодня не холодно – можно пофорсить. На "Динамо" полно народу. В основном дети. Не каждый день можно чемпионаты мира бесплатно смотреть. Болеют эмоционально. Причём за всех. Хлопают даже упавшим. Встречаю Ваньята и Аджубея. Рассказываю им про идею создания сборных по хоккею и футболу. Прошу поддержать Гранаткина, не упоминая меня.

Хожу по трибунам. Толкаюсь с носящейся детворой. А нету. Наши выиграли. Вот уже награждение за тысячу пошло. О! А кто это обнимает медалистку? Это же "больной" Сёва. Ну, хитрец. А девушка то красавица. Римма Жукова. Не буду им мешать.

Перерыв в соревнованиях на два часа. Вышел. Стою у ворот, смотрю на выходящих. Вдруг в толпе мелькнуло знакомое лицо. Подрываю с места и работая локтями плыву в людской толпе. Вот она с подругой. Огибаю их по дуге, и перекрыв дорогу протягиваю руку с раскрытой ладонью.

– Юрий, – говорю и жду зная, что не испугается. Она не из пугливых.

– Не замай. – отвечает её подруга, делая шаг назад.

– Инга, – представляется высокая симпатичная девочка, пожимая мою руку.

За мгновения я вспоминаю как она рассказывала эпизод про чаепитие в своём детстве. Ей тётя за неимением сахара предложила пить чай просто так "с таком". Любопытная Инга терпеливо ждала когда дадут "так". Она и запомнилась мне по той жизни весёлой, заводной, любопытной и терпеливой. Вот и сейчас она идёт и ждёт, чувствуя начало чего-то интересного.

– Чего ты хочешь в этом году? – спрашиваю, зная ответ.

– Победить на чемпионате Москвы среди девушек. Я греблей занимаюсь, – отвечает гордо подняв голову.

– А дашь мне свой адрес? Хочу тебя с подругой в кино пригласить? Не сейчас – летом. – говорю, открывая блокнот.

Она говорит адрес.

– А зачем, – спрашивает её подруга, – мы же ещё маленькие…

– Сейчас маленькие, – объясняет ей Инга, – а года через два-три – в самый раз. Так?

И смотрит на меня лучистыми глазами как тогда.

– Так, – отвечаю. – А можно я тебе одну вещь на хранение оставлю?

– Какую? – притворно удивляясь тянет она, войдя в роль разбивательницы сердец.

– Беговые коньки. У тебя какой размер?

Я записываю размер.

– На этой неделе мой друг принесёт. Напоишь его чаем с сахаром или с "таком"?

– С сахаром. – удивлённо отвечает она.

– Ну, до лета. Пока.

– Пока.

Забегаю в комнату. Нарядная Пилюля бросается на шею, а Колобок ворчит:

– Ну, где ты ходишь? Серый уже к Любочке пошёл. Скажет, что вместо стиха песня в её честь будет. Мы отрепетировали уже.

– Любочке написал, а мне? – зажав нос противным голосом гнусавит веселушка.

– А тебе через полмесяца.

– Хочу сейчас! Хочу сейчас! Может я не доживу, – капризничая, смеётся она. – За то, что костюм тебе подшила.

– Ну, если за костюм. Записывай слова, – говорю я заваривая чай в стаканах, – а ты, Васечка, пиши аккорды.

Закончив с пилюлиной песней вспомнил, что от меня подарка тоже нет. Пришлось быстро вспоминать песню для себя.

Идём к Художникам. Анечка прицепила в причёску бантик, как на фотографии из фотоателье. Красивая, жуть! Я такой весь из себя, а Колобок как Санчо Пансо. Дярёвня.

Показывается Любочка под руку с довольным Амосовым. Высокие, красивые, влюблённые. Заходим в столовую. Там играет патефон. Рядом с катиными родителями сидят кинорежиссёр Ромм с женой. Оказывается Елена Кузьмина катина крёстная. Здороваемся. Мы опять без нормального подарка. Поэтому как только все уселись, Анечка волнуясь объявляет со сцены:

– Несколько песен в подарок. Первая о том, что нужно мечтать не смотря ни на что…

Колобок начинает играть, а Аня поёт отрепетированным "взрослым" голосом подглядывая в шпаргалку со словами.[33]

Потом выхожу я. Говорю положенное поздравление и тоже пою, возможно не так как надо, но уж извиняйте…[34]

Затем выходит трио. Амосов от волнения споткнулся и чуть не уронил барабан. Пилюлька малька задрожала перед публикой, нервно улыбаясь, машет листочком:

– Песня новая буду слова подглядывать. Посвящается лучшей подруге Кати – Любочке. Слова вы знаете… Почти все…[35]

В концовке песни Пилюлька делает мне привычный "гипнотический взгляд". Все хлопают.

Подхожу к Ромму с Кузьминой обмениваемся дежурными фразами. Артистка спрашивает:

– Юрий, скажите Вы могли бы уехать от своей любимой на несколько месяцев неизвестно куда? Михаил Ильич вот весной закончит съёмки "Секретной миссии" и уедет на два месяца летом. А куда не говорит. Про какую страну сейчас не нужно говорить?

Я благоразумно молчу. Ромм встаёт, и выходя курить на улицу, кивает мне на дверь. Под козырьком спрашивает:

– Придумал ещё что-нибудь?

Рассказываю про "итальянский" фильм.

– Апсолон взялся сценарий писать. Обещал денег отсыпать потом.

– Мне бы тебя с собой. Но, состав группы утверждён. В этом году нужно сценарий написать. Уже догадался куда я еду?

– Северная Корея?

– Да. Со мной оператор Слава Шумский и военный переводчик. Будем снимать всё подряд. Только в тылу вот что может произойти героического?

– Вы знаете Михаил Ильич. Я лежал в военном госпитале и слышал много разных историй. В том числе и про события в нашем глубоком тылу. Представьте, железнодорожный полустанок на дороге в Мурманск. Расчёт девушек-зенитчиц и вдруг немецкий десант, чтобы что-то там взорвать. Пять девушек вступают в бой с немецкими десантниками и погибают, не дав взорвать дорогу. Снимайте в тылу всё подряд не жалейте плёнку. Вдруг там тоже будет десант? Тогда тыл станет фронтом и Вам будет о чём написать.

Он молча докуривает и замечает:

– А песни у вас хорошие. Если отшлифовать да с оркестром… Моей дочке Наташе очень понравилось. Вообще она приёмная дочь, но нам с Еленой как родная. Слушай, про Анечку вспомнил. Меня режиссёр Александр Роу спрашивал про девушку на роль в сказку "Морозко". Чтобы лицо было чистое, детское. Я ему фото покажу. У тебя есть? Передай мне через Катю. Она с нашей Наташей в одной женской гимназии учится. Ну, что пойдём. А то наши дамы там заскучали.

Проводили Анечку в госпиталь. Идём с Колобком в общагу. Снег хрустит под ногами. Снежинки кружат хоровод вокруг редких фонарей. Сосед наслушавшись хруста, спрашивает:

– А ты песню пел… Про ненаглядную певунью, что имя сменил, всё потерял вместе с памятью – это понятно. А про океан, про бразильский туман этот малярийный – придумал? Ну ведь придумал же… Тебе нужно в эти… В композиторы… Нет-нет. В сценаристы. Сочиняешь складно. Я так не могу.

Э, брат. Да ты себя со стороны не слышал...

– А вот и взлётная полоса, – говорю я, кивая на тёмную ледовую полосу впереди, и расставив руки в стороны вою как самолёт.

Тут вдруг Васёк разбегается, и со всей дури летит в темноту по наезженной ледяной дорожке, извиваясь как ужаленный током. Довольный тем, что доехал до конца и не упал, машет мне рукой из темноты и орёт:

– Не ссы, Юрка. Не помрёшь. Взлетай…

Я разбегаюсь, но за пару метров от начала "полёта" замечаю как ледяная глыба срывается с крыши, и оторвавшись, летит на центр ледяной дорожки. В последнем шаге перед льдом успеваю вывернуть стопу и оттолкнуться чуть в бок. Качусь по снегу навстречу ледяному взрыву. Крупный осколок попадает в лоб. Пипец!

Ну и вонища!

Открываю глаза. Тётя Клава тычет мне в нос вонючей ватой.

Нашатырка.

Колобок орёт в трубку по-эстонски растягивая слова:

– Ско-о-ра-ая? Тра-ав- ма-ати-иче-ески-ий шо-ок… Да-а. По-о-вто-ряю а-а-дрес… Что-о? На во-о-здух?

Попандопуло с Абрамяном берут меня за руки, за ноги, и выносят на снег перед крыльцом. Смотрю на звёзды, устав разбирать "эстонские" разговоры. Постепенно речь друзей становится более разборчивой, и к приезду скорой я уже начинаю смотреть на происходящее с усмешкой.

Мне сделали укольчик, посветили в глаза, померяли давление. Сказали два дня постельный режим, будет хуже вызывайте врача. Дали справку и уехали.

Пилюля прискакала ночью с дежурства. Лежит вот у стеночки, а я больной человек балансирую на краю кровати, пытаясь её не разбудить. Потом двигаю телом пытаясь отодвинуть подругу к стенке. Та, упирается двигая меня своей попочкой назад. Так продолжается пару минут пока Колобок не устав от скрипа хрипит нам:

– Эй, вы там. Берите матрас и идите в коридор. Я к соседям не пойду. Да и мандаринки у вас нету.

Мы с Пилюлей истерически тихонько ржём прижавшись друг к другу. Так и засыпаем.

12 февраля 1950 года.

Утром невыспавшийся Васечка побежал на тренировку с художниками, подруга приготовила завтрак и улетела в госпиталь. Я лежу и думаю, а что это со мной ночью было.

У меня ведь после драки в подворотне и когда банду брали тоже что-то подобное было. Значит это не из-за шайбы. А из-за чего? Целых два свободных дня впереди. Сто процентов догадаюсь…

На хоккейную тренировку не пошёл. Позвонил в штаб Изотову, доложил. Короткову стрёмно звонить, выгонит из команды на хер. А так за пару дней может успокоится. Колобок поел, потрыньдел, глядя на меня, про бездельников и уехал на тренировку в Лефортово. Хотел с ним передать привет трэнэру, но вовремя одумался. Не буди лихо – пока оно тихо.

Проехал в Спорткомитет к Гранаткину. Книги отдал. Про номера у футболистов-хоккеистов потрыньдел. Марш на губах сыграл имитируя выход на поле. Засел за заявки футбольных команд низших классов в надежде углядеть знакомых по тем чемпионатам.

Оп-па. ОДО Иркутск Бузунов Василий 1928 г. р… Так этож лучший бомбардир одного или двух чемпионатов СССР.

Переписываю данные.

Лежу, "Огонёк" читаю, что тётя Клава принесла. Рассматриваю фотки и прикольную советскую рекламу. "Требуйте наш товар в ассортименте своего магазина". И, ведь требовали…

Достаю свою лейтенантскую парадную форму. Натягиваю сапоги. Цепляю орден. Смотрю на себя в зеркало. "Красавчек".

Никуда идти не нужно. А не выпить ли благородному дону?

Достаю из тумбочки початую "Пшеничную". Наливаю на два пальца. Выпиваю, и подцепив вилкой кусок омлета с салом, с наслаждением занюхиваю.

Тут раскрывается дверь и на пороге кто? Сами знаете кто. Улыбается:

– А я отпуск на завтра до вечера взяла. Буду за тобой ухаживать. А Васечка после тренировки к Анисимову на базу поедет. У того койка свободна…

Достаёт из сумки пакет, и высыпает на стол десяток мандаринов.

– Вот. Надеюсь хватит…

Я, оценив ситуацию, встаю, подхожу к патефону, выбираю пластинку. Пилюля быстро скидывает пальто и валенки, оставаясь в белом халате, который надела, чтобы не помять в сумке до завтрашнего ночного дежурства. Подруга до ушей радуется появившейся возможности пошалить. Звучит музыка. Я подхожу к ней. Она поправляет халат. Беру её за талию. Поехали!!![36]

13 февраля 1950 года.

В лицо светит солнечный луч. Я не открывая глаз, зарываюсь от него поглубже в подушку, ощущая ромашковый аромат её волос. Она сладко спит, смешно округлив губы, как для поцелуя.

А не послать ли мне на хрен весь этот мой гениальный спортивный план. Женюсь, буду каждый вечер так шалить. Ну, не каждый, через день… А где шалить? В примаки я не пойду. Квартиру или даже комнату Генерал только за первое место даст, и то не факт. Со Сборной когда ещё что-то выиграем. Вообщем нужно немного подождать. Подождёшь, любимая?

Она во сне чему-то улыбается, словно слышит мои мысли. Тут вдруг стук в дверь. Анечка вздрагивает, открывает глаза. Встаю, смотрю на часы. Точно, Колобок с тренировки приехал. Закидываю матрасы на кровати. По-солдатски быстро одевшись, смотрю на Пилюлю. Она сидит за столом и заинтересованно что-то читает в "Огоньке". Артистка Больших и Малых театров. Открываю.

Васечка заходит. С тоской смотрит на своё постельное бельё лежащее на полу. Переводит взгляд на мусорное ведро с кучей мандариновых шкурок.

– Ну, вы, блин, даёте!!!

Пилюлька ушла домой отсыпаться перед дежурством. Я сходил к Стёпе попросил решить вопрос с доставкой кроссовок со склада в общагу. Тот пообещал потихоньку до конца месяца всё перетащить. Позвонил Изотов сказал, чтоб я был на завтрашней утренней тренировке, иначе мне кранты. Коротков перед матчем с ЦДКА рвёт и мечет. Я поинтересовался где узнать место работы учёного-физика из Ленинграда. Коля подумав, ответил, что мне в МГУ надо. Там, наверняка знают.

На доехал до "Парка культуры". На входе в МГУ проверили документы и подсказали, что всё начальство – на собрании. Подхожу к большой ступенчатой аудитории. С трибуны дядька вещает:

– На административную работу можно назначать лишь тех, кто её ненавидит. Администратор не может принести пользы! Задача хорошего администратора – минимизировать вред, который он наносит.

Я быстренько сажусь на скамью рядом с привлекательной молодой женщиной. Та, заинтересовано разглядывает мой полувоенный прикид, задержавшись на необычном шевроне.

– Сто первая американская десантная дивизия, – поясняю я, и запинаюсь, не зная, что сказать дальше.

Женщина поняв мои затруднения протягивает руку и представляется:

– Ирина Ракобольская, ассистент кафедры космических лучей.

Это я удачно зашёл.

Представляюсь, и спрашиваю про место работы ленинградского физика Прохорова.

– Вы, про Александра Михайловича? Он, хоть и молодой, но уже известный в Ленинграде учёный. В ЛГУ по-моему работает. На кафедре после собрания нужно уточнить.

Выходим после собрания в коридор и я замечаю на груди Ирины орденскую колодку. Та, заметив мой взгляд поясняет:

– Мы с Вами, Юрий, в некотором роде коллеги. Слышали про "ночных ведьм"? (согласно киваю). Так, вот, я одна из них. А Вы в каком звании?

– Лейтенант.

– А я гвардии майор. – Поправляет короткую прическу, и говорит: – Вот, как Марина Раскова заставила "под мальчика" подстричься, так с тех пор и хожу.

– А Вы почему не по форме одеты, – продолжает игриво, – Или спортсменам можно?

Делаю придурковато-бравое лицо. Накрываю макушку левой рукой, правой отдаю честь и рапортую по-изотовски:

– Виноват, исправлюсь, товарищ гвардии майор!

Идущие сзади захихикали. Ирина улыбаясь, толкнула меня кулачком в плечо, и сказала:

– Пошли уже. Клоун.

Разглядев у меня шрам на лбу, интересуется:

– Ранение?

– Нет спортивная травма.

– Ничего. Молодой ещё заживёт. У нас в полку вон Хиуаз Доспановой по кусочкам ноги собрали. Сейчас комсомолит где-то в Казахстане.

Уточнив про Прохорова прощаюсь и вдруг ни с того ни с сего спрашиваю у Ирины телефончик. Та, покраснев, отвечает, что замужем. Я говорю, что это чисто по работе. Записываю номер, выхожу из МГУ.

Что это было? Чего это я так распрыгался, как кобель? С Пилюлькой понятно – любовь-морковь. А тут то что? Неужели двадцатидвухлетнее сердце берёт верх над семидесятилетним разумом?

Иду к остановке, пристроившись за сменившейся бригадой строителей. Те спорят:

– На верхатуре МГУ кого поставят? Ленина или Сталина?

– Товарищ Руднев ясно сказал. Сорокаметровый Ленин.

– А сумеем ли поставить?

– Ты что? Мы такую войну выиграли? Посмотри сколько у нас молодых учёных…

Навстречу нам с остановки шла огромная шумная толпа. Вдруг двое ребят запели: "На позиции девушка провожала бойца…" Вскоре песня подхваченная другими молодыми голосами заглушила шум разговоров. Заходя в салон автобуса я ещё слышал как вдали пели про "золотой огонёк"…

Добрался до Пушкинской площади. Иду в театр имени Ленинского Комсомола. Вчера на вахту позвонила Маргарита Лифанова, та, что была ведущей на капустнике. Когда тётя Клава из-за закрытой двери сказала, что меня хочет девушка, я встал и одевшись пошел к двери. Пилюля не удержалась и пыталась дать мне пинка. Но, я был начеку. Повалил её на пол и мы пару минут целовались пока тётя Клава снова не застучала…

Лифановой предложили первые съёмки в фильме. Сценаристы Вольпин и Эрдман на собрании съёмочной группы попросили всех присутствующих придумать что-нибудь интересное про футбол для включения в сценарий. Вот Маргарита и вспомнила про меня. Если эпизод войдёт в фильм директор картины обещал премию.

Захожу. Она репетирует роль. В офицерской форме техника-лейтенанта эффектно смотрится.

Подбегает. Вкратце рассказывает сюжет. Конфликт в футбольной команде во время заграничного турне в кап страну. Убегает дальше репетировать. Пишу такие варианты вспоминая нашу футбольную историю. Один из игроков ломает руку в единоборстве. После перевязки выходит на поле и даёт голевой пас. Или мы забиваем неправильный гол из-за надорванной сбоку сетки ворот. Судья гол засчитывает, но наш капитан, просит отменить решение. Побеждать нужно честно. Вспоминая баскетбол, пишу. Мы бьём штрафной на последней минуте матча. И благодаря отработанной на тренировке комбинации забиваем победный гол.

Отдаю листок Маргарите. Будущая ведущая первого КВН бегает по залу и отмахивается моим листком от предлагающих что-то коллег повторяя:

– Нет, мальчики, нет. Я теперь замужем…

14 февраля 1950 года.

На утренней тренировке Коротков меня загонял. Весь в мыле уселся после тренировки слушать встречу с участником Сталинградской битвы. Корреспондент "Литературной газеты" Виктор Некрасов рассказывал такие вещи, что кровь стыла в жилах. Обычно гомонящая и весёлая команда превратилась в оголённый нерв настолько потрясающе необычно рисовал словами войну этот человек. Взрыв Сталинградского тракторного, бои за Мамаев Курган. Он рассказывал такие малозначительные детали, которые не придумаешь. Такое нужно видеть. Несмотря на большой интерес мои глаза предательски сомкнулись и я задремал привалившись к стенке. Но, война не отпустила даже во сне. Под музыку кто-то читал письма немецких солдат из Сталинграда…[37]

Перед уходом домой зашёл к Ферапонтычу насчёт беговых коньков. Назвал нужный размер.

– Вон в том ящике посмотри… Заточенные.

– Сколько с меня? – спрашиваю у хромого инвалида.

– А нисколечки не надо. Их списывать пора. Ты только в ворота встань. Павел Михайлович переживает очень. Ты ведь как в первом круге с ЦДКА стоял… Василий Иосифович всех "фигуристами" обзывал. Лишь тебя похвалил…

Вечером Анечка принесла краски и учила Колобка рисовать. Мне нравилось это их занятие – сидят смирно, тихо разговаривают, а не как всегда – то песни, то салочки, то бокс с намотанными на руки тряпками… Во всех играх Колобок поддавался, а Пилюля ему подыгрывала как бы не замечая этого.

Вот он нарисовал цветок. А она ему говорит:

– Васечка цветов с зелёными лепестками не бывает.

Сосед упёрся взглядом в стол и отвечает:

– Бывает. Можешь всю жизнь проходить и не заметить. Их в траве не видно. А если увидишь, то никогда не забудешь.

Пилюля вздохнула, сочувствуя горю друга, и заметила:

– Ты обязательно найдёшь ещё один зелёный цветок. Смотри по сторонам внимательней…

А я и не знал, что они такие философы…

Проводили с Колобком Анечку. Идем назад хрустя подмёрзшей кашей под ногами. Вася прервав молчание говорит:

– Не понимаю я Любочку. Её же Серёга так обидел. А теперь вот гандоны покупает…

Удивлённо смотрю на соседа. Тот поясняет:

– Заходил вчера, весь такой довольный, спрашивал брать ли на меня Изделия номер два. Я его послал… Слушай, если это Два, то, что Один?

Я в той молодости тоже интересовался этим вопросом, поэтому тоном знатока отвечающего на коварный вопрос телезрителя молвил:

– Номер Один Васечка это, наверное, противогаз – самая нужная резиновая вещь в нашей стране.

15 февраля 1950 года.

Перед "Динамо" океан людей. Разъезды конной милиции повсюду. Наш автобусный "Студебеккер" еле ползёт к входным воротам. Проходим в раздевалку. Генерала нет. Он приедет с отцом и другими "шишками". Сподвигла вождя народов на посещение стадиона битва вокруг сборной СССР. В сорок восьмом году наши чиновники ездившие на зимнюю Олимпиаду оценили шансы нашей сборной на победу как нулевые. И, вот, Иосиф Виссарионович решил лично посмотреть на уровень нашего хоккея. Команды выстроились "почётным караулом" у застеклённого домика построенного специально к этому случаю. Проходят Сталин, Берия и раздувший "ленинградское дело" Маленков. Молотова нет. Его сняли с министров, жена за шашни с послом Израиля Голдой Меир – арестована.

Вокруг домика на отцепленном пятачке садятся Василий Сталин, Апполонов, Гранаткин и другие важные люди. Играет "Спортивный марш" из фильма "Вратарь". Команды выходят на поле.[38]

Для ведения радио репортажа пригласили талантливого молодого комментатора Николая Озерова. Сегодняшний матч услышат во всех уголках Советского Союза. По указанию Гранаткина перед матчем на спины свитеров хоккеистам нашили номера. Теперь игроков легко отличить друг от друга. У меня номер двадцать.

ЦДКА в этом сезоне выглядел по сравнению с остальными очень круто. И не только из-за состава. Хотя вратарь Мкртычан и полевые игроки гиганты-защитники Никаноров и Сологубов, супер играющий тренер-форвард Тарасов, нападающие Елизаров, Меньшиков, Комаров – справедливо попали в гранаткинскую основу сборной. Новая тактика ЦДКА сыроватая в начале сезона была доведена жёстким Тарасовым до состояния конфетки. В этом все и убедились в первом периоде. Начало для нас было не просто хреновым, а… (здесь идут заковыристые и обычные маты).

Армейский защитник Сологубов выйдя с шайбой из-за своих ворот делает не пас, а просто вбрасывает шайбу в среднюю зону. Тарасов заранее набрав скорость, подхватывает шайбу у красной линии уходя от нашего защитника. Резкий Виноградов бросается наперерез и закрывает дорогу к воротам. Тарасов показав, что уходит влево, прокидывает шайбу себе между ног вправо. Вратарь садится на лёд в ожидании броска, Но, армеец додержав паузу, проехал мимо наклоняющегося за шайбой вратаря, и точно послал чёрный диск в угол ворот. 1:0. Проигрываем на первой минуте.

Бобров подбирает шайбу у скамейки ЦДКА. Немного замешкался и огроменный Никаноров врезавшись в спину перебрасывает нашего здоровяка через бортик.[39]

Сёва, что-то там повредил при падении, и на площадку вышел в третьем периоде после уколов. Наш тренер перевёл Бекяшева в первую пятёрку, а в третью поставил запасного. Игра у нас совсем разладилась. Без Боброва первая пятёрка атаковала беззубо раздавленная силовыми приёмами Сологубова и Никифорова. Новожилов с Котовым. провели одну результативную комбинацию. И всё… А у ЦДКА, напротив, влетало почти всё. Тарасов, Меньшиков, Елизаров, Сологубов – забросили нам по две, Комаров и Никаноров – по одной шайбе. 10:1. Армейские болельщики которых на "Динамо" большинство орут не смолкая. Коротков поначалу оравший на игроков к перерыву как-то сник. Я смог припомнить подобное на чемпионате мира СССР-Финляндия 16:1. Но, это за целый матч, а тут ещё два периода играть.

В раздевалке Коротков затравленно-обижено смотрит на меня, и я киваю.

– Замена вратаря, – объявляет Павел Михайлович, – Жаров на воротах. Сёва выйдешь? (врач крутит головой – нет). Бекяшев назад, Тихонов в первую. Понятно? Потеряли шайбу бегом домой. Понятно? Э-Эх!

Тренер сел. Тишина в раздевалке. Тут Шувалов, смачно плюнув затянул, про коногона[40].

Команда начала подпевать. В конце, несмотря на грустный смысл песни Виктор встал со скамьи и стал выделывать коленца. Виноградов заложив пальцы в рот стал подсвистывать. Повеселевший Коротков пел вместе со всеми. А перед выходом прокричал:

– Что мы сделаем с коноводами?

Виноградов, посмотрел на команду и все дружно проорали:

– Угондошим!

Выходим на лёд под шутки и улюлюканья армейских болельщиков.

Обмениваемся атаками. Тут наш Бекяшев, подхватив шайбу, летит на двух сходящихся как турникет армейских защитников. Форвард стучит клюшкой по шайбе ставя её на ребро, цепляет и подкидывает над защитниками. Сам ныряет в "щель" между соперниками работая локтями. Прорвался и метрах в пяти от ворот точно бросил в верхний угол. – Вэ-Вэ-Эс! Вэ-Вэ-Эс! – робко затянули на трибунах, но приятная уху аббревиатура была быстро заглушена другой.

Шайба пущённая со всей дури Сологубовым попадает мне в сетку шлема. Лежу в нокдауне. Врач суёт в нос нестерпимо вонючую хрень. Спрашивает:

– И-игра-а-е-ешь? И-и-ли-и за-а-ме-е-на-а?

Оппа. Конечно, играю.

Началась рубка. Мы на их ворота – они на наши. Никто не курит. Все рубятся. Перед воротами вихри и смерчи выпуливающие на меня убойнонесущиеся диски. Ловлю. Конец второго периода. Проигрываем 10:3. Виноградов сбил Тарасова выходящего со мной один на один. Буллит. Тарасов смещается слева направо от меня и бросает в открытый угол над моим плечом… Взял. Поначалу брал с подсказкой, а потом и без. Вошёл во вкус. Чувствую как после второго попадания в шлем по подбородку на шею поползла тёплая дорожка с носа и губ. Удача просто прёт мне навстречу. А может я-молодой так и играл?[41]

Наши по восстановленным в раздевалке рассказам забивали и обычным щелчком и броском после паузы со смещением, Шувалов перед вратарём забил по теннисному добавив шайбу подпрыгнувшею над вратарём. Концовка матча проходит под бешенный рёв стадиона. Проигрываем 10:6. Вышедший на концовку Бобров бьёт буллит. подкатывает к воротам, делая поворот вокруг себя, в какой-то момент застывает с шайбой глядя на укатывающего в угол вратаря. Спокойно поднимает шайбу над щитком. 10:7.[42]

Орут все и наши и не наши. Финальный свисток. Команды строятся в центре. По уже доброй традиции болельщики начинают кричать: Мо-лод-цы! Мо-лод-цы!. Из-за стадиона гулкое эхо отвечает тем же. У меня какая-то эйфория от происходящего. Снимаю шлем и размазывая кровь и слёзы на лице подъезжаю к Мкртычану и мы обнимаемся. Начинается братание команд и круг почёта под уже пятиминутные "Мо-лод-цы!". Замечаю, как из домика выходит Сам. Быстро смекнувшие Аджубей и Ваньят начинают новую кричалку:

– Ста-лин! Ста-лин! Ста-лин!