Письма из тюрьмы родным и близким (1933-1937 гг.)

Розе Тельман, 3 марта 1935 г

Берлин, 3 марта 1935 г.

Моя дорогая Роза!

Сегодня исполняется ровно 2 года с тех пор, как меня арестовали по распоряжению полиции в связи с поджогом рейхстага. Лишь позже верховным прокурором было возбуждено против меня дело по обвинению в государственной измене. Кто бы мог когда-нибудь подумать, что я буду вынужден провести в предварительном заключении 2 года! Во всем мире не происходит ничего подобного. Нигде в мире преследуемым властями политическим руководителям не приходилось ждать обвинения так долго, как мне. Этому едва можно поверить, но ведь это правда!

Твои письма от 18 и 24.II вместе с иллюстрированным приложением «Гамбургер фремденблатт» получил с благодарностью. Получил также и деньги. За это время у меня была краткая беседа с доктором Рёттером в присутствии судебного следователя. Сам Рёттср произвол на меня хорошее впечатление. Он умен и может кое-что сделать. Служил морским офицером, награжден железным крестом 1-го класса. Разделял взгляды немецкой национальной партии и в своей прежней практике никогда по защищал коммунистов. Несмотря на это полагает, что в палате народного суда ему будут чинить препятствия, так как его причисляют к категории адвокатов неарийского происхождения, хотя сам он не еврей. Весьма щепетилен; после того как я в устной форме выразил ему доверие, он успокоился. Председатель палаты народного суда имеет формальное право дать отвод любому защитнику без детального указания причин. Адвокат же, напротив, не имеет права подать жалобу или апелляцию по поводу такого отвода. Это уже существенное различие по сравнению с соответствующими нормами имперского суда. К этому следует добавить, что приглашение по моей инициативе доктора Рёттера последовало лишь после объяснения и взаимного соглашения между Вандшнейдером и им. Доктор Рёттер спросил тогда, не сочту ли я целесообразным от себя написать письмо по этому вопросу господину председателю 2-го сената палаты народного суда. До сих пор я от этого воздерживался, потому что считаю, что такой вопрос будет принципиально решен палатой народного суда. Кроме того, я посоветовал доктору Рёттеру, чтобы он сам написал в палату. Адвокат Вандшиейдер не раз говорил мне, что верховный прокурор не намеревается создавать затруднений моей защите.

Так ли это в действительности, покажет будущее. Может быть, я напишу еще письмо доктору Рёттеру, чтобы он не пугался имеющихся трудностей и продолжал добиваться допуска к защите. Возможный отказ доктору Рёттеру фактически означал бы ограничение моей защиты. Я считал и по сен день считаю необходимым иметь еще одного, берлинского, адвоката, кроме гамбургского… В одном из писем от октября прошлого года я уже высказал общие соображения по вопросу о моей защите. Думаю, у тебя еще сохранилось это письмо. Но если все усилия в этой области окажутся тщетными, то я настоятельно прошу тебя уже теперь попытаться найти другого защитника, по возможности из Берлина.

Теперь о том, почему часть моего последнего письма не была отправлена. Ты справедливо спрашиваешь, как получается, что в последнее время создаются такие затруднения в переписке. Ответить на этот вопрос нетрудно. Контроль над письмами и т. п. еще не усилился. Отправка писем зависит единственно от согласия соответствующего судебного следователя или его заместителя. Кто это в данном случае, ты знаешь и сама. Доктора Вальтера, как известно, здесь уже нет.

Еще несколько замечаний относительно самого содержания писем. В письмо от 13.I.1935 г. были отдельные главные выводы, которые могли вызвать недовольство следователя. Хочу отдать долг правде. В письме от 10.II.1935 г. этого уже не было. Остальная часть письма, которая не была отправлена, абсолютно безобидна.

Я поистине удивлен: на каком мыслимом основании может уже считаться запрещенным передавать в письмах к тебе те сообщения о Советском Союзе, которые напечатаны в немецких газетах! Какие же сообщения я там привел?

а) торговый баланс Германии;

б) переговоры о заключении нового германо-советского финансово-кредитного соглашения;

в) решение жюри, проведенного в Советском Союзе международного конкурса автомобильных п тракторных дизельных двигателей большой и средней мощности;

г) результаты последних выборов в Советы;

д) принятие новой советской избирательной системы и директив о разработке нового текста Советской Конституции;

е) классовая структура населения Советского Союза на январь 1934 г. по сравнению с 1913 г.;

ж) отдельные сообщения о съезде Советов СССР, как-то: расходы на оборону, выражение Советским правительством симпатии немецкому народу;

з) цифры, свидетельствующие об активности торгового баланса за прошлый год, список новых экспортных товаров, финансовое положение этой страны п ее стремление к заключению новых соглашений о кредитах и товарообороте;

и) покупки судов в Гамбурге, Англии, Норвегии, Голландии и поставка новых буксирных пароходов верфью Або (Финляндия).

Все эти сообщения были опубликованы в газетах. Я привел их, ничего не добавив от себя.

На немецкой выставке автомобилей демонстрировался дизельный двигатель МАН, участвовавший в международном конкурсе автомобильных дизельных двигателей в Советской России, причем фирма МАН («Машиненфабрик Аугсбург — Нюрнберг») получила первую премию (фото в «ББЦ».).

Интересно также сообщение о том, что в числе 6 пароходов, купленных Советским Союзом в Гамбурге в январе — феврале, фигурирует «Ерсбек», Почему тебя и деда интересует это сообщение? Потому что с названием этого парохода связаны воспоминания о родине. Потому что Ерсбек[8] напоминает вам о самых близких родных местах. Потому что Ерсбек напоминает и мне о том, что я пережил там в первые годы своей юности, когда вместе с отцом рубил ели.

В последнем номере «ББЦ» от 2 марта помещен целый ряд интересных сообщений из Советского Союза (русская экономика, русско-английское лесное дело, русский экспорт леса, выплавка чугуна и стали в 1935 г., русский экспорт в 1934 г., строительство нового текстильного комбината в Новосибирске, очистка отработанных масел, заказ на машины в Америке).

Шурин Р. и сестра Фрида тоже написали письмо.

Шторм в Гамбурге, насколько я могу судить по серии фотографий в «Гамбургер фремденблатт» и как ты пишешь в своем письме, причинил большие разрушения. Половодье в порту, конечно, явление не новое. Но на этот раз норд-вест был, кажется, особенно сильным.

Меня радует, что по поводу неприятности с ногой ты сразу же пригласила врача, иначе могло быть хуже. Если встретишь случайно доктора Мольтрехта, передай ему мой дружеский привет. Сердечные приветы тете Ольге, Доре и Гретхен. Ирма живет, в общем, ничего, нс так ли?

Горячие приветы Ирме и деду.

Сердечно приветствует тебя

твой любящий Эрнст.