Пламя в джунглях

ВРЕМЯ ПОТРОШИТЬ ПЕТУХА

Алекс проснулся, когда серый рассвет вполз в хижину. Это уже стало привычкой. В одних трусах он выскочил на улицу. Обежал вокруг баши — так нага называют свой дом. У задней стены две молодые женщины готовили на огне меж камней завтрак для воинов. Они бросили стряпню, с изумлением наблюдая как он делает простейшие гимнастические упражнения.

Алекс сделал стойку на руках и пошел на них. Женщины попятились, юркнули за угол. Он громко расхохотался им вслед:

— Испугались! Держи их! Ха-ха-ха!

Женщины выглянули. Потом, осмелев, вышли из своего укрытия, засмеялись вместе с ним. Какое утро! Горный, пьянящий воздух распирает грудь, наливает все тело живительной силой. А над синеватыми далями встает золотистая заря. Замечательная будет погода!

— Доброе утро! — вбегая в башу, весело приветствовал Алекс хлопотавших у очага тетушку Маури и Гаудили. — Я сегодня голоден, как слон. Все поем, что бы ни приготовили.

Гаудили вся засветилась. Прижалась к нему, пряча лицо на его груди. Алекс оторвал ее от пола и поцеловал в губы.

— Опять спозаранку за свое, — добродушно заворчала Маури. — И не стыдно!

Хотя для Гаудили, как для вождя племени, существовали строгие табу на все хозяйственные дела, она старалась обходить эти запреты. Сама готовила еду для мужа. Сейчас она с нежностью смотрела, как он с аппетитом поглощает неприхотливый завтрак: клейкий рис без масла, зажаренный на раскаленных камнях ломоть кабанятины. А он торопился: нужно успеть в морунг, повидать Гаро и Нгамбу, сколотивших по небольшой группе воинов.

— Спасибо! — приподнялся Алекс из-за низенького столика.

— Куда ты?

Алекс не успел ответить, как распахнулась дверь и вбежала закутанная в кусок синей ткани девушка. Бросилась к нему в ноги, приподняла свое круглое, как луна, лицо. Глаза ее требовательно сверкнули:

— Кадонги, скажи Гаро! Пусть возьмет меня в жены!

— Как же так? — опешил Алекс, пытаясь поднять девушку с пола.

— Я хочу быть его женой. Прикажи ему! Я не могу долго ждать. Мне уже много лун.

— Ты уж как-нибудь сама добейся.

— Я пробовала. Он сильнее. Только ты можешь его заставить.

— Нет, Мэйо. Я не в силах заставить Гаро полюбить тебя и жениться на тебе. Это зависит от желания обоих.

— Но ведь ты кадонги — сын богов! Ты все можешь. Ты можешь заговорить пулю и превратить ее в каплю воды. Заставь Гаро! Прикажи!

Девушка снова распростерлась на полу перед Алексом.

На помощь подоспела Гаудили.

— Глупая, в любви боги неба бессильны. Лучше рассчитывай на себя. Только ты сама можешь добиться Гаро. Сумей понравиться.

— Я делала все. Он плюет на меня. Помоги, о вождь! Ты сама женщина и должна знать, как силен огонь этих мук.

— Ну иди, иди! Я поговорю с ним. Успокойся!

— Прости, вождь! — и девушка вскочила, размазывая слезы по щекам. У входа налетела на Гаро, оттолкнула его обеими руками, кулаками ударила в грудь шедшего следом Нгамбу.

— У-у, бешеная! Лезет везде под ноги, — буркнул Гаро, отступая.

— Ты сам виноват, — тихо сказал Алекс. — Влюбил в себя девушку. Она хочет, чтобы ты женился на ней. А что? Хорошая жена воину, отчаянная, храбрая.

— Нашла время, хо! Джапони кругом, воевать надо, а ей — жениться! Пока хоть один джапони топчет наши джунгли, не могу и думать об этом. Я молод, и все свои силы хочу отдать моей родине, моему народу. Ты же сам говорил нам так.

Алекс вспыхнул — слова Гаро были очень похожи на упрек.

— Как хочешь, — махнул рукой. — Но ты хоть объяснись с девушкой.

— С женщиной говорить — попусту тратить время… — поймав взгляд Гаудили, Гаро поперхнулся. — Простите, о вождь, кадонги! У меня не язык, а бычий хвост.

— Хуже, чем у минчи-кабанчика, — резко бросила Гаудили. — А если и голова такая же? Разве можно доверить ему серьезное дело?

— Ну зачем же так? — вступился за юношу Алекс, — Гаро хороший командир. У него уже два десятка юных храбрецов.

— Вот, вот. Им всем еще нужно играть на поляне, где растут орхидеи. Это просто мальчишки.

— Я уверен, что его ребята покажут себя мужчинами, — твердо сказал Алекс.

Гигант Гаро стоял, опустив голову, как провинившийся школьник, переминался, не зная, куда девать свои длинные руки.

— Разрешите молвить! — выговорил он глухо.

— Говори!

— Вождь, кадонги! Поручите Нгамбе охрану деревни! У него воины опытные, уже стали мужчинами. А мне разрешите пройти в джунгли.

— Это для чего же?

— Джапони бродят по джунглям, как у себя в доме. Их уже видели в соседней деревне. Нужно их припугнуть. Разрешите! Я выйду на тропу, и Дземму — бог джунглей, поможет нам.

— Я же говорила: у него ветер в голове, — отвернулась Гаудили.

— Не горячись, вождь, — ласково взглянул Алекс на свою жену. — В его просьбе есть здравый смысл. Разведка нам сейчас очень нужна. Соглашайся!

— Ты — кадонги. Тебе виднее.

— Гаро, бери своих молодцев! Пойдешь в разведку. Посмотри, что делают джапы в джунглях, в селениях, в каких деревнях осели, как относятся к ним жители. Но сам не нападай на джапов! Ясно? Рано пока. Иди!

— Хо, кадонги, хо! Благодарю тебя! Сделаю все, как ты сказал, — и Гаро, довольный, выскочил на улицу.

— Нгамба, а тебе поручается охрана деревни. Это очень важная задача. Помни это!

— Хо, кадонги, хо! — Нгамба тяжело повернулся и удалился.

Гаудили подошла к Алексу.

— Ты, наверное, забыл обо всем, занявшись воинами, — сказала она. — Мы должны прийти вместе и сидеть вместе. Совет старейшин племени важнее всех других дел.

Алекс очень скоро понял, как права была Гаудили. Когда они вошли, присутствующие как один поднялись, почтительно поклонились, коснувшись лба пальцами обеих рук. Вождь, кивнув головой, мягко опустилась на низкий чурбан, покрытый шкурой леопарда, жестом разрешила садиться. Зашуршали одежды, зашелестел смутный говор.

В морунге, где совсем недавно шумел пир, было торжественно и тихо. В просторном, освещенном факелами зале, вокруг горячего костра на циновках чинно восседали мужчины с суровыми лицами. Красные пледы, окаймленные черной полоской и украшенные прядями волос, скрывали их фигуры. У некоторых на голове шапочки, усыпанные мелким блестящим бисером. У других в длинных черных с проседью волосах, перетянутых через лоб широкой красной лентой, торчат орлиные перья. Это старосты деревень, главы кланов и родов, вся аристократия племени. К ней сейчас принадлежал и Алекс, став вторым после вождя лицом у сиеми.

— Теперь понимаешь, для чего нужно было посвящение в кадонги? — шепотом спросила его Гаудили. — Тебе было неприятно, я видела. Но лишь пройдя через такую церемонию, ты поднялся на самую вершину. Эти люди очень уважают тебя, а они высокого происхождения, им повинуются сотни и тысячи.

Алекс улыбнулся.

— Я простой парень, и вдруг — аристократ. С аристократами там у себя мы давно покончили!

— Тс-с! У сиеми ты должен жить по обычаям сиеми. Люди низкого рода не вхожи на совет племени, разве только в исключительных случаях. Теперь ты — кадонги. В твоей власти все воины племени, в твоих руках судьба сиеми. Запомни это.

— Да… Слишком большое бремя взвалила ты на меня.

— Выдержишь, ты сильный.

— Но ведь я нужен моей родине. Ей сейчас тоже очень плохо.

— Я понимаю… И здесь ты тоже нужен. Послушай, что будут говорить сегодня старейшины. И хватит шептаться. Совет начинается. Соблюдай ритуал! Присматривайся. Я дам тебе слово.

Мальчики в набедренниках разносили в чашах плоды арековой пальмы и зеленые листья бетеля. Каждый брал один орешек, заворачивал в лист с известью и закладывал за щеку. Старейшины молча жевали бетель дружбы и согласия, сосредоточенные и важные, преисполненные уважения к столь высокому собранию. Текли минуты торжественной тишины.

— Прошу высказываться, отцы племени! — раздался спокойный глуховатый голос Гаудили. — Высокий совет вас слушает.

Первым поднялся тощий сутулый староста с расплющенным носом.

— Высокочтимые вождь и кадонги! Уважаемый совет, — торжественно начал он. — В нашей деревне две руки джапони. Они не обижают нас, живут мирно. Ругают англэ. Говорят нам, что пришли освободить нас от этих бледнолицых злодеев. Но англэ больше нет, а джапони живут. Ждут еще солдат. Это плохо. Гость пришедший без приглашения и сам приглашающий новых гостей так может и выгнать хозяев. Это очень плохо. Что делать?

— Когда приходит чужое племя с оружием в руках, жди беды, — заговорил крепкий плечистый мужчина по имени Нагкхулоа — староста деревни сиеми Тангкхулоа. — Джапони приходили много раз. Жили тихо. Потом пришли еще солдата. Брали кабана, брали рис, брали бананы. Хватали марис и намис. Увели проводников, те не возвратились. Терпеть больше нельзя. Ведь это может случиться во всех наших деревнях. Нужно защищаться! Давайте выделим кадонги воинов и создадим большой отряд.

— Зачем торопиться? — возразил сухопарый пожилой староста из окраинного селения Кхантунг. — Да, джапони пришли сюда. А зачем? Прогнать англэ. Они не наши враги, они их враги. Хорошо, пошлем воинов кадонги. А кто будет защищать наши семьи? У нас мало воинов. А вы забыли ласи, тилое, андами? Их налеты страшнее. Надо ждать — это мое первое и последнее слово.

— Я был сегодня в деревне, знаю о событиях в других селениях, — заговорил внятно и размеренно Гамбия — староста главной сиемской деревни Мангло. — Я слышал, что говорят люди. Они говорят: это не наша война, мы должны отойти от нее. Мы не англэ, мы не джапони, мы сиеми. Что общего у нас с войной? Джапони пришли сюда по следам своих врагов — англэ. Они прогонят их и уйдут. Так они и сами говорят. Да, нам надо быть в стороне от этой войны, и джапони не тронут нас.

Алекс с трудом сдерживался, слушая осторожную речь Гамбии, которая казалась такой логичной и такой рассудительной. Но ведь это было нежелание заглянуть в завтрашний день, трусость перед наглым и сильным врагом, стремление отсидеться, переждать опасность в укромном месте.

Наконец, Гаудили предоставила слово ему, и он весь подобрался. Заговорил тоже медленно и твердо, следуя манере предыдущих ораторов и традициям высокого собрания:

— Я знаю японцев. Они прикидываются братьями, чтобы легче влезть в душу. Что сделали они с нашими охотниками? Убили. Что делают они в Тангкхулоа? Грабят, насилуют, убивают. Они пришли недавно. А что будет дальше? Не поддавайтесь обману. Готовьтесь к борьбе сейчас, иначе вас проглотят потом. Нужно достать огнестрельное оружие, научить воинов пользоваться им. Необходимо создать запасы продовольствия, боеприпасов. Дорог каждый день сейчас, пока дожди мешают японцам.

— Ненависть слепит тебе глаза, сын богов, — тотчас же откликнулся Гамбия. — Плохо ведут себя отдельные солдаты. Но мы обратимся к их начальникам, и плохих солдат усмирят. Нам нечего опасаться джапони. Пусть они воюют с англэ. Это нам на пользу.

Тут снова поднялся староста Тангкхулоа.

— Волосы у всех нас черные, а мысли разные, — заговорил он. — Это потому, что мы по-разному узнали джапони, а некоторые и вовсе не видели их. Но все знают: в джунглях уважают силу и смелость. Не дадим отпор обидчикам, они перестанут уважать наши законы и обычаи. Кадонги прав: нужно готовиться к худшему. Буйволу рога не помеха.

Старейшины резко разделились в мнениях: одни предлагали ждать развития событий и не предпринимать ничего, что могло бы раздразнить японцев; другие советовали создавать по селениям отряды и выделить в распоряжение кадонги по пятьдесят воинов для формирования крупного подвижного отряда сопротивления.

Трудно сказать, как далеко зашли бы эти споры, не появись Нгамба. Он на цыпочках подошел к Гаудили и склонился к ней. Наступила тишина.

Вождь встала бледная-бледная.

— Уважаемый совет, — слова давались ей с трудом. — Джапони в Мангло. Они просят принять их для важных переговоров. Каково мнение отцов племени?

— Совет выслушает их, — сказал Гамбия. Остальные только качнули головами в знак согласия.

— Нгамба, введи на совет гостей!

Когда в дверях морунга появились знакомые коренастые фигуры, Алекс весь напрягся, до боли сжимая кулаки. Их было пять: четыре японца и молодой нага — переводчик. Они остановились в центре круга, образованного старейшинами. Вперед энергично шагнул плотно сбитый человек в офицерской форме. Обнажив в широкой улыбке все свои лошадиные зубы, он вскинул два пальца под козырек кепи и произнес на английском языке:

— Честь имею, офицер доблестной императорской армии майор Сатэ. Мои солдаты и переводчик, — небрежно махнул он рукой в сторону свиты. — С кем имею честь?

— Вы находитесь на совете сиеми, — ответила Гаудили, не вставая. — Перед вами вождь племени, Великий Предводитель, старейшины, самые уважаемые люди сиеми. Чем можем служить?

— О, я восхищен! — воскликнул офицер. — Вы превосходно говорите по-английски и мы можем обойтись без переводчика. — Он склонил набок голову, напоминавшую футбольный мяч и тут увидел Алекса. Не сводя сверлящих глаз с его обросшего лица, сладко улыбнулся. — Где бы нам присесть?

— Прошу! — показала Гаудили жестом на циновки слева от себя.

— Вы очень любезны, — пропел японец, усаживаясь на корточки вместе со своей свитой и все еще оглядываясь на Алекса. Он сделал короткую паузу, весь налился важностью, и заверещал: — Великая Япония и ее божественный император предлагают Вашей чести, вождю сиеми, руку дружбы и помощи. Английские шакалы терзали тело Нагаленда, но непобедимая армия божественного Микадо принесла вам освобождение. Живите счастливо под чистым небом и благословенным солнцем Великой сферы взаимного процветания. Мой генерал, на которого возложена миссия охранять ваш покой и благоденствие, высочайше уполномочил Вашего покорного слугу просить Вашу честь проследовать в ставку его превосходительства для подписания договора о дружбе. Отправимся в любое удобное для вас время, — и он опять обнажил свои лошадиные зубы, вглядываясь в Гаудили.

Вождь тряхнула головой.

— Прежде чем дать ответ, я хотела бы знать, на каких условиях предлагается договор и кто кому должен помогать?

— Условия обычные, как и для всех народов, освобожденных доблестной японской армией: ваши люди соблюдают лояльность, не чинят препятствий передвижению наших войск, не мешают мероприятиям, вызванным военной необходимостью. Вы должны предоставлять нам сведения о численности и вооружении ваших отрядов и извещать командование императорской армии о своих намерениях в отношении использования их. Мы освободили ваш народ от английских угнетателей, от вас нам требуется немного: дайте проводников для наших частей, помогите нам вылавливать вражеских парашютистов и диверсантов. Те отряды, которые согласятся участвовать в дальнейшем освобождении Азии, будут с почетом приняты в ряды непобедимой императорской армии. Они получат щедрые награды от божественного императора.

Гаудили нахмурилась.

— В договоре почему-то не говорится о самом важном для нас: о гарантии безопасности нага. Ваши солдаты уже теперь отбирают зерно и дичь у наших селян, насилуют наших женщин, силой берут проводников и убивают их.

— Это делают отдельные преступники, и мы их накажем. Императорская доблестная армия не допустит никаких бесчинств там, где она стоит. Ваша безопасность гарантируется словом непобедимой армии Ниппон, словом чести нашего командующего, его превосходительства генерала Иокосуки.

— Но мы пока не слышали, чтобы за грабежи и убийства наших людей наказали кого-нибудь из ваших солдат.

— Вы забываетесь, госпожа вождь, — нахмурил бровки-колбаски японец и зашипел сквозь зубы. — Бессмертная японская армия знает, что делать. Ее слово нерушимо, как и слово японского офицера. Наше командование не обязано за свои действия отчитываться перед туземцами. Разрешите узнать, не означают ли ваши замечания отказ от переговоров.

— Мы готовы вести переговоры, но с одним условием — они должны происходить здесь, в нашей деревне, — твердо сказала Гаудили.

— Вы, очевидно, оговорились, высокочтимая госпожа? — вкрадчиво спросил Сатэ. — Условия ставит бессмертная армия Великой Ниппон.

Японец упивался собственными словами. Он пыжился, дулся, и щелочки глаз его совсем потерялись на лоснящемся лице.

— Хозяева здесь мы, — с трудом сдерживая возмущение, сказала Гаудили. — Это наш дом, здесь земля наших предков, здесь их могилы. С каких это пор гость диктует свою волю хозяину?

— Вы изволите ошибаться, госпожа! Хозяевами здесь были англичане. Мы их прогнали и дарим эти земли вам. Вы должны быть благодарны нам, японцам. Руку дающего не кусают.

— Англэ — захватчики. Мы боролись против них. А от одного слова «свобода» люди свободней не станут.

— Я просил бы вас, госпожа, перевести любезно наши предложения старейшинам и узнать их мнение. — Офицер наклонился к своим и сердитым шепотом по-японски приказал: «Запомнить всех этих птичек на всякий случай». Алекс краем уха уловил зловещий приказ.

Гаудили тем временем коротко рассказала совету, чего хотят японцы. Старейшины поддержали своего вождя, о чем она и объявила офицеру. Японец сверкнул глазами.

— Я передам ваше решение, но боюсь обещать положительный ответ. Ваши шансы возросли бы, если бы вы доказали свою лояльность нашей божественной Ниппон.

— Как это?

— Очень просто. Выдайте нам наших и ваших врагов, которых подослали к вам. — Офицер вскочил на ноги и пальцем указал на Алекса. — Вот этого! — зашипел, брызгая слюной. — Это не ваш, я вижу. Это инглис. Отдайте его нам во имя своего же блага.

— Вы ошибаетесь, чужеземец. Это наш кадонги. Он член нашего племени.

— Нет, он не азиат. Я же вижу! Его место в концлагере. Я требую передать нам этого английского агента!

Старейшины недовольно загудели. Еще никто не вел себя так на великом Совете. А японец все повышал голос. Он уже визгливо кричал, топая ногами.

Гаудили встала.

— Нгамба, проводи гостей, — приказала она.

— Надеюсь, мы еще встретимся, госпожа вождь и ты, кадонги. — Японец сделал ударение на последнем слове.

Алекс усмехнулся.

— Если вам будет угодно. Только грубость придется оставить за порогом этого дома.

— В следующую встречу я постараюсь быть ангелом. Ха-ха-ха! Прощайте!

Некоторое время все молчали. Потом встала Гаудили. Как вождь племени она председательствовала на совете старейшин, и за ней оставалось последнее решающее слово. Она обвела присутствующих задумчивым взглядом, задержалась на миг на Алексе и глухим от волнения голосом сказала:

— Теперь вы все увидели и услышали джапони. Знакомство не из приятных. А условия еще хуже. Как думает уважаемый Совет?

Старейшины молчали.

— Эта война не обойдет нас стороной, как хотели бы мы, — продолжала Гаудили. — Бодаются буйволы с быками, а погибают мухи с комарами. Будем готовиться скрытно. Пусть каждая деревня пришлет кадонги столько воинов, сколько сможет. Пусть в каждой деревне воины тайно точат ножи и копья, чтобы враг не застал нас врасплох. Так будет. И да помогут нам боги неба и земли, духи джунглей и гор. Хой!

— Так будет! Хой! — подтверждали старейшины, поднимаясь один за другим.

— Подождите, уважаемые старейшины! — выступил вперед Алекс. — Вам следует остерегаться. Я слышал, как офицер приказал своим провожатым запомнить вас в лицо. Неспроста это.

— Но он обещал прийти только с миром, — зашумели старейшины.

— Офицер коварен, как випера. Я не удивлюсь, если поблизости он спрятал отряд своих солдат.

— Ты шутишь, кадонги?

— Нет, сейчас не до шуток.

— Как ты недоверчив, кадонги! — воскликнул Гамбия. — Ведь он улыбался, когда прощался.

— Они всегда улыбаются. Даже когда убивают. Я прошу предупредить всех о грозящей опасности.

— А я и все старейшины не видим ее, — настаивал Гамбия.

Махнув с досады рукой, Алекс направился к воинам, чтобы предупредить их.

— Становись! — заорал Билл, увидев вошедшего в морунг Алекса. Воины в набедренниках, рубашках, френчах цвета хаки засуетились. Две шеренги бойцов выстроились друг против друга: справа — десятка полтора бывших солдат колониальной армии и два американца, слева — двадцать воинов во главе с Нгамбой.

— Смирно! — зычно скомандовал американец. — Мой коммодор! Отряд в количестве тридцати семи человек построен. Один болен, двое — на кухне, шестнадцать — на выполнении особого задания. Докладывает сержант Билл Вуд!

Алекс улыбнулся. На него повеяло полузабытым армейским духом. В волнении обходил он строй. Молодцеватые парни замерли, вытянувшись в струнку. Их было мало. Но главное сделано: начало положено!

— Здравствуйте, братья! — гаркнул Алекс во весь голос, приветствуя первых бойцов армии сопротивления. Послышались нестройные выкрики, воины сконфузились. — Вольно!

Бойцы окружили Алекса.

— Спасибо тебе, дружище! — с чувством произнес Алекс, положив руку на плечо Билла. — Вы не теряли время даром. И правильно делали — джапы добрались до Мангло.

— Мы видели их. Что им нужно?

— Это были голуби дружбы, теперь жди ястребов войны.

Кругом загалдели.

— Досиделись! Доигрались в игрушки с дикарями! Эй, командир! Веди нас в Индию!

Алекс обвел гневным взглядом своих бледнолицых собратьев.

— А что будет с сиеми? Подумали вы об этом? Они спасли нас от смерти, рискуя собой. А сейчас, когда джапы нацелились на них, мы в Индию? Разве здесь нельзя воевать? В какую сторону ни стреляй, попадешь во врага. Джапы лезут во все щели. Вы забыли о муравьях, пожирающих людей? Джапы напомнят вам. В общем, я остаюсь. Кто со мной?

— Я, — вышел вперед Маунг Джи. — Мое место с вами, мой кадонги.

— Я рад тебе, малыш, — Алекс обеими руками крепко пожал руку Маунг Джи, и тот совсем застеснялся.

Проходившие через Мангло беженцы, а в их числе были и бирманцы — звали Маунг Джи с собой. И то, что он остался и первым стал на его сторону, показалось Алексу счастливой приметой. Так много в юноше было светлого, искреннего, честного, что даже в этот тревожный день укрепляло надежды на самое лучшее.

— Я тоже с вами! — раздался звонкий мальчишеский голос с топчана.

Все обернулись. Там лежал доктор Макгрейв. Щуплый коротконогий австралиец заживо сгнивал от ужасной болезни джунглей — нага. Алекс прислал Маури, и старушке удалось вытащить «маленького дока» из могилы. Теперь он быстро поправлялся.

— Да, да! Я с вами, милейший Алисандро! На животе, а поползу за вами! — крикнул Макгрейв.

Вперед выскочил долговязый новозеландец Тони.

— Ребята! Доку все равно хана, ну и пусть доползывает на брюхе последние денечки перед этим выскочкой! Джунгли не для нас! А в Индии кругом будут свои ребята. Мы…

— Заткнись, Тони! Что ты за всех горло дерешь: мы да мы, — расталкивая впереди стоящих, вышел сухопарый жилистый Питерс — Мак — честный парень и дело говорит. Я с тобой, Ал.

— Здесь же дикари, черномазые обезьяны. Много с ними навоюешь! — завопил Тони.

— А ты хуже их, бараний огузок!

— Но-но, полегче, скунс! А это не нюхал?

— У меня с душком, покрепче. На-ка!

Сухо треснул удар, и длинный Тони отлетел к столбу. Но он тут же вскочил на ноги, выхватил нож и, набычив голову, пошел на Питерса. Все в ужасе шарахнулись.

В тот самый момент, когда новозеландец сделал молниеносный выпад, Алекс ударил ребром ладони по его руке. Нож, оцарапав живот Питерса, зазвенел на полу. Тони тотчас же скрутили и уложили на топчан, где он в ярости колотил пятками по циновке.

— Благодарю, Ал, — тепло сказал Питерс, — если бы ты не отбил ножа, мне бы крышка.

Алекс с укоризной посмотрел на него.

— Бросьте драться, ребята! — заговорил он. — Поберегите заряд для джапа! Он скоро будет здесь. А ты чего отмалчиваешься, Билл? Приводи в порядок своих молодцов! Будешь у них за командира! Все!

— Становись! — крикнул Билл, вытягиваясь перед Алексом.

— Отставить! Готовьте оружие и гранаты! Приду, проверю. Разойдись!

— Давно бы так, командир! — улыбнулся Питерс. — Нечего фигли-мигли разводить. Что мы, кисейные дамочки? Приказал и баста!

Алекс подозвал Нгамбу и попросил его усилить дозоры, посоветовав выделить самых смышленых воинов с ружьями.

На единственной улице Мангло было суетно и оживленно. Люди толпились кучками, обсуждали одно тревожное событие: визит джапони.

Застрекотали цикады, встречая наступление ночи. Гаудили увидела Алекса, бросилась ему навстречу. Губы у нее дрожали.

— Ты уходишь в джунгли с воинами? Это правда?

— Дело идет к тому.

— Я боюсь, — ткнулась она ему в грудь. — Тебе будет очень трудно. Джунгли страшны для таких, бледнолицых.

— Не бойся, родная! Джунгли признают меня, дай срок.

И вдруг послышался приглушенный расстоянием тоскливый вопль. Повторился чуть громче. Потом раздался ближе, повторился опять, наводя тоску.

— Слышал? Это сигнал тревоги, — заволновалась Гаудили. — Идет враг. Бежим! Поднимай воинов!

— Галюша, — рванулся к ней Алекс. На мгновение прижал ее к себе. — Выводи народ в горы! Не мешкайте! Мы постараемся задержать джапа. Прощай.

А в джунглях уже трещали выстрелы, лопались гранаты. По улице заметались люди, нагруженные домашними вещами. У нага нехитрый скарб: мотыга, котел для варки пищи, пара циновок, несколько тыквенных сосудов да пара одеял. Все имущество умещается в плетеной высокой корзине «чаппа», которую женщины носят за спиной при помощи сыромятного ремня через лоб. Ну и, конечно, неизменный дах, который у мужчины всегда при себе. Увидеть нага без даха равносильно оскорблению.

Селение окружала плотная живая изгородь из колючих кустарников. В обоих противоположных концах имелись проходы, запираемые на ночь воротами. Один из них вел по ущелью в тайное убежище, другой был обращен к джунглям. К последнему из леса подступала узкая тропа, проходившая по гребню горы с крутыми, обрывистыми склонами. Здесь и заняли оборону люди Алекса.

Незаметно подступила ночь. Проклюнулся узкий серпик месяца. Замерцали белые звезды. Открытый гребень горы четко выделялся на фоне ночного неба. Рассыпавшись цепочкой и группами, воины ждали.

Наконец, появились пригибающиеся к земле фигурки. Словно призраки, они горбатыми тенями плыли по звездному небу.

Алекс тщательно прицелился и выстрелил. Первую тень как метлой смахнуло. Засвистели пули и стрелы, фигурки исчезали, чтобы появиться вновь. Теперь они уже ползли поодиночке, пытаясь перебраться через опасный отрезок, но тут же падали в пропасть от метких выстрелов. Первый, второй, десятый… Все.

Японцы больше не показывались. Напрасно воины до рези в глазах вглядывались в ночь, — тропа словно вымерла. Уж не приснилось ли все это? Но стволы карабинов еще теплые, болят плечи от отдачи прикладов, а воздух прогорк от пороховой гари.

Внезапно в небе вспыхнул большой факел. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее понеслась вниз огромная горящая капля. Она упала за домами, вскинув кверху длинный язык пламени. И тотчас же засветилось от множества факелов. Они сыпались и сыпались на землю.

Ярко запылала Мангло. Стена жаркого огня, кроваво-красного в клубах аспидного дыма, выросла за спиной, отрезая путь к отступлению. А впереди из темных джунглей вдруг поднялась, покачиваясь, большая светящаяся маска-череп, раздались гулкие удары барабанов.

— Горе нам! Горе! — закричали воины. — Это Ялу! Он гневается на нас. Небо бросает в нас огненные камни!

Друг за другом бросились они назад. Ныряли прямо в бушующий огонь. К Алексу подбежал дрожащий Нгамба.

— Кадонги, боги неба гневаются на нас! Небесный огонь уничтожит всех. Бежим!

— Какие боги! Японцы пустили баллоны с нефтью на парашютах. А это впереди — всего навсего маска, натертая фосфором. Но теперь уже делать нечего. Придется отступать.

Не успели они отойти в Мангло и собрать потрясенных воинов, как среди пылающих хижин замелькали знакомые фигурки в зеленом. Зловеще засверкали штыки. Солдаты молча делали свою страшную работу.

Алекс приказал приготовить ручные гранаты. По команде: «Разбить капсюли!» все разом выдернули предохранительные чеки, в гранатах с шипением загорелся дистанционный состав. Гранаты полетели в японцев. Одна из них, ударившись о карниз крыши морунга, рикошетировала и подкатилась к ногам Алекса. Не долго думая, он схватил ее и отбросил дальше от себя, и сразу же упал на землю. Граната разорвалась, едва коснувшись земли, осколки просвистели над головой, не задев его.

Завязалась рукопашная схватка. Высокий воин впереди дико закричал и повалился мешком, обхватив живот. Зеленый солдатик бежал теперь на Алекса, неся перед собой пламенеющий кровью штык. Алекс нажал на спуск. Парабеллум не действовал. Швырнул в набегающего врага уже ненужный револьвер. Мимо.

Алекс отпрыгнул в сторону. У ног блеснул дах. Он успел подхватить тесак, снизу отбил прямой выпад японца. Заскрежетал металл, брызнули искры. Еще раз увернувшись, Алекс ударил сбоку. Еще выпад, и дах вонзился между ребрами. Солдатик, завопив, рухнул.

Высокие языки пламени жадно лизали душный воздух, тянулись к небу, подбирались к самой луне. При свете пожара Алекс пытался разобраться: где свои, где чужие. Но все перемешалось. Его дернули за гимнастерку.

— Галюша?! Почему ты здесь?

— Пора уходить. Людей в горы повели жрецы.

Гаудили вдруг вскрикнула и, как кошка, прыгнула с вытянутым в руке дахом. Японец рухнул к их ногам. Подхватив лежащие на земле карабины, они бросились к выходу из деревни. Рядом вспыхнул огромным факелом морунг.

Алекс засвистел, сзывая воинов. Стрельба затихла. Слышалось только неровное злое гудение огня и треск разваливающихся домов. Из пожарища рвались дикие вопли, стоны заживо горевших людей.

Воины выскакивали из огня, прокопченные, возбужденные. Показались Гамбия, Нагкхулоа, еще два старосты.

— Откуда вы здесь? — поразился Алекс.

— Кто не может держать оружия в руках, тот ушел с Мггедабу, — ответил Гамбия. — У меня есть силы, я еще могу водить воинов, а не только стариков и детей.

— В минуты опасности место вождя среди воинов, а не среди женщин и младенцев, — буркнул устало Нагкхулоа.

Алекс махнул рукой.

— Отходим. Будешь прикрывать жителей и старейшин, брат, — приказал он Нгамбе.

— А как же вы? Вас так мало осталось.

— Там же вожди, старейшины! Ты отвечаешь за них головой. Понял? Потом присоединишься к нам. Я дам знать. Торопись!

— Прощай, кадонги!

— Прощай, брат! Живы будем, не помрем. Ну, кто живой, уже здесь. Там остались только мертвые, вечная им память! — мрачно произнес Алекс, глядя на зловещее веселье огня.

Вдруг из пламени вывалилась большая темная масса, покатилась на них. Она тлела и дымилась. Алекс вытащил Последнюю гранату, воины взяли карабины наизготовку — от джапов теперь всего ожидали. Непонятный ком остановился. Это была куча черного в копоти тряпья. Вот она зашевелилась, и появилась массивная фигура Билла. Американец был неузнаваем: левая половина лица залита кровью, один глаз закрыт синяком, рыжие волосы стоят дыбом над почерневшим лицом. Крупное тело все еще курилось синеватым дымком. Билл уставился на уцелевших воинов единственным глазом и сразу же как из бочки понеслись знакомые ругательства:

— Год дамн! Дьяволы преисподней! Тысячу чертей им в печенку! Чуть не зажарили, проклятые!

— Золотой дьявол, золотой дьявол! — зашептались воины между собой.

— Ну и парень! Действительно, черт из чистилища! Ты и в огне не горишь, Билли Вуд! — воскликнул в изумлении Алекс.

— Ха-ха-ха! Явление пятое, отродье проклятое! Лучше посмотрите, что за птичку я вытащил из огня! — Билл развернул одеяло, и из него, словно Дюймовочка из цветка, показалась хрупкая тоненькая женщина. Огненные блики играли на красивом бледном личике. — Наглоталась дыма, бедная.

— Берегись! — вдруг крикнул Пит, бросая гранату в кучку солдат, выскочивших из пламени.

Снова защелкали выстрелы, захлопали гранаты.

— Отступаем, друзья! — приказал Алекс. — Медлить больше нельзя! А то джапы зажарят нас на этой сковородке.

Отходили вверх по ответвлению ущелья, ведущему в горы. Алекс и Питерс замыкали их сильно поредевшую группу. Позади догорала столица сиеми, деревня, давшая им приют. Скоро пожар совсем затих, и ночь стала еще чернее.

Они свернули в сторону и там, в чаще, расположились на отдых.

— Понимаешь, Ал, я встретил того джапа, что приходил в Мангло, — говорил Билл Алексу на следующее утро. — Мы столкнулись с ним нос к носу у морунга. Горело здорово, я хорошо видел, что это он. Я бы душу вытряс из этого проклятого офицерика! Жаль, шарахнули чем-то по голове, я упал. Очухался, когда почуял запах своего поджаренного мяса. Потом вижу: ползет на меня эта куколка и стонет. Завернулись мы с ней в тряпье и давай бог ноги. Да-а! — протянул Билл, потер переносицу. — Ну никак не доходит до моей глупой башки одно: как этот джап сумел за один день добраться до своих и вернуться с солдатами?

Алекс задумчиво посмотрел на Билла.

— Значит, мои догадки оправдались. Сатэ спрятал свой отряд в джунглях, а сам приходил в Мангло прощупать нас. Учтем это на будущее!

— Настоящий дьявол этот японец. А вот и мой трофей! Полюбуйся, Ал, какая красотка! Да ты не смущайся, Джекки! Это же наш кинг, аристократ и свой в доску парень. Ха-ха-ха! Ведь ты же на самом деле кинг, Ал!

Из-за широкой спины Билла показалась робкая женщина. Нежные щеки ее пылали румянцем, пушистые длинные ресницы трепетали.

«Где-то я ее видел, — напряг память Алекс. — Да, конечно, это из-за нее на празднике между Биллом и Маунг Джи чуть было не произошла драка. И вот кому она досталась!»

— Прилипла дура-баба, — ухмыльнулся Билл. — Хочет быть с нами.

— Это правда?

— Да, кадонги, — едва слышно произнесла женщина, не поднимая глаз.

— А ты знаешь, на что идешь? Нам предстоит такое, что иному мужчине не под силу.

— Я знаю, кадонги.

— Ладно. Куда же тебя девать? Будешь помогать Гаудили ухаживать за ранеными.

Женщина постояла в нерешительности. Она оглядывала воинов, настойчиво выискивая кого-то. Ее взгляд остановился на Маунг Джи, понуро стоявшем в стороне. Женщина вспыхнула и спряталась снова за спину Билла.

«Уж не влюбился ли наш Манжи? — подумал Алекс. — Бедняга».

Было решено найти в джунглях подходящее место и устроить временный городок.

Нагкхулоа ушел в свою деревню. А дня через два к ним присоединился Гаро со своими юными воинами. Собралось их десятка три. Отдохнувшие крепкие парни в полном боевом снаряжении радовали глаз. У многих — трофейные карабины, копья, арбалеты со стрелами, Каждый держит продолговатый щит, сплетенный из прочных бамбуковых пластинок, покрытых звериной шкурой.

Алекс все оглядывал строй. Люди стояли полукругом. Это были воины, суровые, мужественные. И лишь блеск в глазах выдавал их молодость. Невольное волнение охватило Алекса. Он хотел сказать им такие слова, которые вселили бы надежду и уверенность в их души, смятенные первым поражением и большой бедой.

— Смелее, кадонги! — шепнул ему Гамбия. — Теперь в почете вы, молодые, наша гвардия. Я лучше помолчу, не буду мешать.

— Друзья, братья! — начал тихо Алекс. — Джапы сожгли Мангло, убили наших товарищей. Мангло — не последнее их зло. И другим нага несут они смерть и рабство. Война вошла в наш дом. Мы вынуждены взяться за оружие, чтобы защитить свои очаги, свою жизнь, свою свободу. Мы первыми начинаем освободительную борьбу против жестоких захватчиков. — Голос Алекса окреп, зазвенел. — Смелее, сиеми! Выше головы! Мы не одни. Поднимутся все нага. И этого ждать недолго. Джунгли — наш родной дом. Врагам они будут могилой. Мы победим! Хэйо, хо!

— Хо-хо! — закричали воины. Они затопали ногами, ударили оружием о щиты. Заколыхались орлиные перья над головами.

— Воины сиеми! — вышел вперед Гаро. Он на целую голову возвышался над остальными. Поднял руки, словно подпирая ладонями небо, закричал. — Время потрошить петуха пришло! Смерть джапам, свобода нага!

Гаро горделиво вскинул голову. В ясное синее небо рванулся грозный военный клич нага. Он начался с глухих низких нот, гудел и вибрировал, поднимался все выше и закончился пронзительным воплем. Наступила тишина. Затем все воины разом выдохнули: Хэйо! Хой! Хой!