Пленённая мечтой

13

Фредди пристально смотрел на нее, и на лице его был написан ужас.

— Что здесь происходит? — потребовал он ответа с подлинным высокомерием разгневанного английского джентльмена.

Он являл собой столь типичный портрет такого человека, — кремовый тропический костюм, галстук в полоску, свежевыглаженная белая рубашка, шелковый платок в нагрудном кармане и шокированное выражение лица, — что это помогло Грейс взять себя в руки. И даже какое-то время она вынуждена была бороться с собой, чтобы не рассмеяться.

— Мы попали в настоящий потоп, — ответила она. — А как тебе удалось сюда добраться? Брюс сказал, что поезда не ходят.

— Человек, живущий со мной в одной гостинице, ехал сюда, и я поехал с ним, — ответил Фредди, глядя на нее с подозрением. — Мы провели в пути три дня. Я думал, что тебе будет приятно увидеть меня.

— Это очень мило с твоей стороны — приехать сюда, — сказала Грейс, испытывая неловкость.

— Но, кажется, ты не очень-то скучала по мне, — продолжал Фредди резким голосом. — Ты и Барклей, как видно, отлично проводили время — вам было очень хорошо там вдвоем на улице. Я думаю, тебе следовало бы мне кое-что объяснить, Грейс.

— Да, ты прав. Нам нужно поговорить, — сказала она. — Только позволь мне сначала пойти наверх переодеться.

— Конечно, тебе следует переодеться, пока тебя не увидел еще кто-нибудь. Ты похожа на чуть не утонувшую цыганку. А что случилось с твоей юбкой?

— Ее съел крокодил, — прямо ответила Грейс. — А сейчас, пожалуйста, извини меня. Я просто дрожу от холода.

Она вбежала по лестнице и сразу же устремилась в ванную комнату в конце коридора. Там она наполнила большую ванну на ножках-лапах горячей водой — самой горячей, как только получилось. Лежа в ванне и постепенно согреваясь, она заново переживала все запутанные, пугающие, замечательные события этого дня и пыталась разобраться в них. В попытке оттянуть, насколько можно, неприятный разговор с Фредди, она оставалась в ванне до тех пор, пока вода не остыла. Фредди был таким милым и добрым, но ему нравилось, чтобы все было так, как скажет он. И как только она сможет заставить его понять ее отношения с Брюсом?

Наконец она вылезла из ванны и посмотрела на себя в запотевшее от пара зеркало в деревянной раме. Она коснулась рукой груди. «Аккуратные маленькие шарики», — так сказал Брюс. Она вздрогнула, вспомнив прикосновение его губ. Ее снова охватило желание, и она пристально вглядывалась в свое отражение в поисках того, что теперь она по-настоящему стала женщиной и принадлежит Брюсу.

Раскрасневшись и нервничая, она поспешно вернулась к себе в комнату и надела прямую синюю юбку и белую блузку с высоким воротником, сколотую на шее камеей. По крайней мере, Фредди увидит ту Грейс, которую он помнит. Она протерла волосы полотенцем и убрала их от лица, закрепив гребнями. Затем она спустилась вниз к Фредди, торопясь выяснить отношения с ним, пока не вернулся Брюс. В конце концов, это было их личное дело — ее и Фредди.

— А вот и ты, — сказал Фредди, поднимаясь с обитой бархатом кушетки в холле. Он улыбнулся и протянул к ней руку, словно теперь он видел наконец ту Грейс, которую знал и с которой ему было хорошо и удобно. Грейс взяла его протянутую руку, а Фредди поднес ее пальцы к губам.

— Я еще не мог как следует поприветствовать тебя в Австралии, — сказал он. — Я надеюсь, Брюс сделал все, чтобы ты чувствовала себя как дома.

— Да-да, — произнесла она, заливаясь краской. — Брюс сделал все, чтобы… Чтобы я чувствовала себя совсем как дома.

— Хорошо, просто отлично, — Фредди снова был весел и общителен. — Я полагаю, он скоро присоединится к нам, да? Ну как, мы подождем его здесь или пойдем к нему сами?

— Я думаю, нам с тобой надо сначала поговорить, — ответила Грейс.

Тональность ее голоса заставила его внимательно посмотреть на нее. Он кивнул.

— Ладно, — согласился он. — Здесь есть место, где мы могли бы спокойно поговорить так, чтобы нам не мешали?

— Как я понимаю, дам в бар не пускают, — сказала Грейс, а обеденный зал закрыт. Мы могли бы, конечно, подняться в мою комнату.

— Я не думаю, что это было бы правильно, — чопорно сказал он.

— Есть еще кафе недалеко отсюда. Там над тротуаром навес, и мы не очень промокнем.

— Хорошо, — согласился он.

Дождь барабанил по жестяным крышам над ними, когда они шли по безлюдной улице.

Хозяин кафе «Южный Крест» принес им чайник и оставил их наедине.

— Это мне напоминает наши первые свидания, — сказал Фредди. — Все эти ужасные кафе, помнишь?

— В меню которых ничего не было? — Грейс улыбнулась. — Я помню, очень хорошо помню. Я тогда думала, как хорошо с твоей стороны — не поднимать шум по этому поводу.

— Ну что ты, я очень благоразумный парень, ты же знаешь, — усмехнулся Фредди.

— Надеюсь, что так, Фредди, — Грейс опять стала серьезной, — но мне все-таки надо сказать тебе кое-что.

— Тогда давай говори, не тяни, — отозвался он.

Грейс провела пальцем по холодной мраморной столешнице, вдоль темной жилки в камне.

— Фредди, я не могу выйти за тебя замуж, — сказала она тихо. — Я люблю Брюса. Прости меня.

Наступило долгое молчание, нарушаемое только барабанной дробью дождя.

Наконец Фредди кивнул.

— Я думаю… Я давно, по правде говоря, знал об этом, — сказал он. — Я видел, как вы оба смотрели друг на друга.

Он помолчал.

— Он ничего не сможет тебе предложить, ты об этом знаешь? Мы там будем жить, как дикари.

— Я знаю, — сказала Грейс, — но это не имеет никакого значения. Я люблю его, Фредди.

— Нельзя жить одной любовью и воздухом, — фыркнул Фредди. — Я так понимаю, что он предложил тебе выйти за него замуж?

— Конечно, — Грейс была потрясена. — Мы поженимся сразу, как только сможем. Он собирается работать за десятерых, чтобы только дела этой вашей авиакомпании сдвинулись с мертвой точки, а я останусь в Кэрнсе и найду работу…

— Работу? Какую еще работу?

— Любую, какую удастся разыскать. В больнице, если есть свободное место. Если нет — все, что сумею найти.

— Но ты ведь не можешь работать простой продавщицей в магазине, Грейс! Что подумали бы твои родители?

— У моих родителей нет денег, чтобы выслать мне, поэтому они должны быть рады, что я сама зарабатываю себе на хлеб и масло, — сказала Грейс.

— Но это неприлично.

— Меня не интересует, что прилично, а что неприлично, — отпарировала Грейс. — Это Австралия, а не Англия, и здесь всем все равно, кто ты — герцог или нищий. Единственное, что важно — так это то, что Брюс и я хотим пожениться, и я готова на все, только чтобы ускорить это.

Он опустил голову, помешивая чай.

— Мне, правда, очень жаль, Фредди, — сказала она. — Ни один из нас не хотел причинить тебе боль. Ты прекрасный человек и хороший друг. Этот просто… произошло.

Фредди пожал плечами.

— Мне, наверное, следует радоваться, что ты поняла это сейчас, а не после нашей свадьбы, — сказал он. — Возможно, мне не следовало разрешать тебе приезжать сюда. — Он взглянул на нее и слабо улыбнулся. — Он — нецивилизованный дикарь, и я просто не знаю, что ты в нем нашла, — произнес он наконец.

— Но ты мне пожелаешь счастья?

— Я желаю тебе счастья.

Его рука скользнула по мрамору и накрыла ее пальцы.

— Я только надеюсь, что ты понимаешь, что тебя ожидает.

К концу недели ящики с деталями самолета прошли таможню, и их погрузили на поезд, идущий в Таунсвилл, откуда их должны были отправить другим поездом в Клонкарри. Фредди собирался сопровождать их, чтобы не произошло ничего непредвиденного, а Брюс должен был поехать более коротким путем прямо в Клонкарри и все там приготовить.

Грейс была немного даже рада, что они уезжают. Когда они встречались, всякий раз в их отношениях чувствовалась напряженность, так что они вели себя с подчеркнутой вежливостью малознакомых людей. Грейс видела, что Фредди обижен, а она и Брюс испытывали вину перед ним за то, что предали своего друга. Грейс к тому же глубоко сожалела, что распалась их такая хорошая дружба.

Она переехала из дорогого отеля в маленький пансион на окраине города. Это был приятный деревянный трехэтажный дом под крутой красной крышей с садом, в котором росли пальмы и бугенвиллия и раздавались резкие крики ручного какаду. Владелица пансиона, миссис Хотчкисс, приехала на север из Мельбурна с мужем во время расцвета горного дела. Когда ее муж погиб при аварии в шахте, она и открыла пансион. Она казалась довольно приятной и культурной женщиной, и Грейс как-то спросила ее, почему она не уехала обратно в Мельбурн. Женщина с улыбкой покачала головой.

— Знаете, моя милая, вы еще не поняли одну простую вещь — никогда нельзя возвращаться назад.

В ночь накануне отъезда Фредди и Брюса Грейс лежала в кровати в своей маленькой комнате под самой крышей, смотря, как качаются ветви пальм в свете уличных фонарей, и чувствуя, как тугой комок волнения все сильнее сжимается в ней. Скоро она останется совсем одна в чужом городе, в чужой стране. Что, если ей не удастся найти работу? А вдруг Брюсу и Фредди не удастся наладить работу компании? А вдруг…

Она решительно одернула себя, напомнив о единственной альтернативе: вернуться первым же пароходом домой в Англию.

Нет, никогда! Там она будет совсем одна, так одинока, и, что еще хуже, лишится тех надежд, которые ей подарила эта чужая земля.

И приняв это решение, она закрыла глаза и постаралась расслабиться, ощущая нежный аромат цветов, слушая стрекот сверчков и крики древесных лягушек, доносившиеся из открытого окна. Она почти заснула, когда ее разбудил какой-то шум. Моментально насторожившись, она открыла глаза и увидела, как кто-то ходит по ее комнате. Прежде, чем она успела вскрикнуть, незнакомец подошел к ее кровати, и большая рука зажала ей рот.

— Все в порядке. Это я, — прошептал Брюс из темноты.

— Ты до смерти напугал меня, — с трудом переведя дыхание, сказала Грейс. Сердце ее учащенно забилось. — Что ты здесь делаешь?

— Не мог же я уехать, не попрощавшись с тобой как следует, — сказал он. — А завтра с нами будет Фредди.

— Но Брюс, ты не можешь просто так вламываться ко мне в комнату среди ночи! Что подумают люди?

— Мне абсолютно наплевать на то, что они подумают, — сказал он. Взяв ее за подбородок, он притянул ее лицо к себе. — Ну, поцелуйте же нас.

Она почувствовала запах спиртного.

— Ты пьян!

— Конечно, пьян, — хохотнул он. — Не думаешь ли ты, что я мог залезть по этому чертовому плющу в трезвом виде?

— Ты взобрался по наружной стене дома? Но это же три этажа! Ты просто с ума сошел!

— Я бы на Эверест забрался, только чтобы быть рядом с тобой, — сказал он. — Там, в буше, мне будет так одиноко…

— Но с тобой будет Фредди.

— Да, но Фредди не так приятно целовать, — сказал он, прижимаясь к ее губам. Ей не очень понравился привкус вина на его губах, но прикосновение его рук, ощущаемое через тонкую ткань ее ночной сорочки, взволновало ее.

— Брюс, не надо. Нас могут услышать, — слабо попыталась было противиться она, борясь с охватывающим ее желанием, но он уже раздевался.

— Мы не будем шуметь, — сказал он шепотом.

В полутьме она увидела его обнаженную мускулистую фигуру. Он снял с нее ее ночную сорочку и прикоснулся губами к ее груди, сгорая от нетерпения. Ощущение его обнаженного тела рядом с нею зачаровывало ее, лишало самообладания, но она старалась держать себя в руках, боясь, что их услышат. Но его безумные ласки доставляли ей такое наслаждение, что она потеряла контроль над собой, и страсть заставила ее обо всем забыть.

Наконец они успокоились и лежали в объятиях друг друга, стараясь перевести дыхание.

— Мне всего этого будет так не хватать, — сказал Брюс.

— Тебе придется быть терпеливым и много работать, чтобы мы могли пожениться. И начинай думать о других вещах, — сказала Грейс строгим голосом. — Я, не должна была впускать тебя сюда сегодня. Я должна была сразу же заставить тебя убраться тем же путем, каким ты пришел.

— Говори, говори, — прошептал он. — Ты так же хотела этого, как и я. Ты и сама очень большая проказница. Когда мы поженимся, нам придется купить огромную кровать, мягчайшую перину и…

— Я начинаю думать, что все твои мысли движутся только в одном направлении, — прервала его она.

— Да, но это ведь великолепное направление, правда? — со смехом сказал он, целуя ее. С видимым сожалением он отодвинулся от нее. — Мне пора обратно.

— Это обязательно? — спросила она, беря его за руку. — Неужели ты не можешь остаться до утра?

— А если старина Фредди проснется и увидит, что я не ночевал у себя? — спросил он. — Не думаю, что он решит, что это прилично, а?

— Да, наверное, ты прав, — сказала она. — Но мне бы так хотелось заснуть в твоих объятиях, — прибавила она робко, уже ощущая боль расставания с ним.

— Скоро так и будет, любовь моя, — сказал он нагибаясь, чтобы поцеловать ее, и стал одеваться. — Я буду работать, как сумасшедший, и я построю тебе отличный маленький домик, и мы там еще как заживем вдвоем!

— Я надеюсь, что так и будет, — прошептала она.

Он подошел к окну.

— Брюс! — взволнованно окликнула она его. — Ты же не можешь опять лезть по этому плющу.

Он обернулся, и в его взгляде она прочла искренне изумление.

— А ты что хотела, чтобы я спустился по парадной лестнице, рискуя столкнуться с хозяйкой гостиницы? И что я ей скажу? «Извините, миссис, я тут забежал на минутку», да?

— Но это опасно. Ты можешь упасть.

Он перекинул одну ногу через подоконник.

— В этом и есть вся жизнь? правда? — сказал он. — Вся жизнь — это риск. Для тебя мне не жалко и шею сломать. — И он послал ей воздушный поцелуй.

— Будь осторожен, — тихо произнесла она ему вслед.

— Не волнуйся за меня, — сказал он, исчезая во тьме тропической ночи. — Разве ты не знаешь, что я умею летать?