Пленённая мечтой

14

Длинное низкое здание Королевской больнице Северного Квинсленда, стоящее в тропическом саду, было не похоже ни на одну больницу, которую Грейс когда-либо видела, и первой, кого она встретила, была румяная дама, с фигурой, напоминавшей крепкую лошадь. Молодая женщина грызла большую конфету.

— Привет, — сказала она, хотя рот ее был еще полон. — Кого-нибудь ищете?

— Да, — сказала Грейс. — Не скажете ли, где я могу найти старшую сестру или сестру-хозяйку?

— Здесь нет сестры-хозяйки, милочка, — сказала молодая женщина, дожевывая конфету.

— Тогда медсестру? Старшую санитарку?

Женщина усмехнулась.

— Это все я, дорогуша, — сказала она. — Меня зовут Эгги Клегг. Чем могу вам помочь?

Эгги Клегг была так не похожа на медсестер английских больниц, что на мгновение Грейс потеряла дар речи. Она, запинаясь, пробормотала что-то невнятное о том, что ищет работу. Эгги Клегг прервала ее, прежде чем она закончила рассказывать о себе.

— Послушай, милочка, мне сейчас как раз пора менять повязку. Бедный старикашка напился до смерти и свалился с телеги, и нашли его только на третий день. Ему еще повезет, если ногу он не потеряет. В рану попала инфекция, и, кажется, началась гангрена. Почему бы тебе не пойти со мной? Я буду работать, и мы поговорим.

Она быстро взошла на широкое деревянное крыльцо больницы, и Грейс ничего не оставалось, как только следовать за ней.

«Бедный старикашка» оказался маленького роста человеком с хитрыми глазами и беззубой улыбкой. Когда сестра Клегг меняла повязку, запах, исходивший от раны, чуть не вынудил Грейс выбежать из комнаты, но она стойко выдержала все, ведь это могло быть испытанием ее способности работать в больнице, и даже, следуя указаниям, передавала Эгги марлю и банты. Однако продолжать разговор им было невозможно, так как коротышка болтал без умолку, успев даже спросить Грейс, замужем ли она, и жизнерадостно сообщил, что и он тоже свободен.

— Он удивительный человек, — сказала Грейс, когда они вышли из его палаты. — Ведь он, должно быть, очень страдает от боли.

— Ну, чтобы здесь выжить, надо быть очень крепким, — с теплотой в голосе отозвалась Эгги. — Тут как-то одному парню руку отхватило машиной для рубки тростника, так он ее завернул в простыню и принес нам, чтобы мы ему пришили ее. Ну, мы, конечно, не смогли помочь бедняге — он ведь добирался к нам целый день, если не больше. Ну, ладно, — и она взглянула на Грейс с интересом. — Так что же ты хотела?

— Мне нужна работа, — сказала Грейс. — Я коплю деньги к свадьбе. Мой жених работает в Клонкарри, и он хочет, чтобы я побыла здесь, пока он не построит нам дом.

— Ясно, — сказала женщина. — Так ты выходишь замуж за парня из Австралии?

— Да, — сказала Грейс. — Мы познакомились, когда он лежал в госпитале, где я работала во время войны.

— Да?

— Я не кончала курсов медсестер, — продолжала Грейс, — но я почти всю войну добровольно работала в госпиталях.

— Наверное, это было ужасно, — сказала Эгги Клегг. — Теперь, я думаю, тебя ничто не может удивить — ты ведь видела все эти ужасные боевые ранения и увечья.

Грейс кивнула.

— Но я никогда не принимала новорожденных.

Эгги Клегг засмеялась.

— В нашей больнице это редко случается, — сказала она. — Женщины, работающие в поле, просто присядут на минутку, а потом, когда ребенок родится, опять идут работать. Если кто и заболеет, то обращается за помощью к медсестрам, которые регулярно объезжают всех. А в больницу попадает тот, кто уж очень плох, да аборигены приходят — просят какое-нибудь «волшебное» лекарство. В это время года основная наша работа — сотрясение мозга и ссадины после драк. На этих парней с ферм просто нет управы, когда они напьются. Но раз ты привыкла к солдатам…

— Так вы возьмете меня? — с надеждой в голосе спросила Грейс.

— Обычно я не беру сестер без диплома, — сказала Эгги, — но дело в том, что сейчас нам ужасно нужны люди. Здесь вообще мало женщин. Если бы ты не была помолвлена, тебя бы окрутили здесь за месяц. Вот в чем моя трудность, видишь ли: солдаты возвращаются домой — и все мои медсестры выходят замуж и бросают работу. Тут еще осталась парочка пожилых, но молодых мне здесь уже не удержать.

— А вы замужем, сестра? — спросила Грейс.

— Да, ради Бога, называй меня Эгги. Мы здесь не привыкли церемониться. Нет, я не замужем. Ни у кого не нашлось такой большой кровати… — И она громко расхохоталась.

Сестра Клегг сразу понравилась Грейс, и она с увлечением начала работать в Королевской больнице Северного Квинсленда. Но хотя больница не могла похвалиться строгой дисциплиной, работа была не из легких. Людей не хватало, а большинство пациентов и в самом деле были тяжело больны, так как менее серьезные болезни лечились домашними средствами или просто стоически игнорировались. Как и предупреждали Грейс, это была суровая страна, и выживали здесь только самые крепкие.

Первое письмо от Брюса пришло, когда она уже проработала пару недель. Оно было написано на листке, вырванном из ученической тетради, и почерк тоже был похож на детский. Ей подумалось, что Брюс не очень-то часто что-нибудь пишет — и это подтверждалось множеством ошибок.

Грейс перечитывала письмо несколько раз, улыбаясь природной жизнерадостности Брюса, так и бившей через край. Ее, правда, немного расстроили ошибки в письме, но затем она поняла, что все это — неотъемлемая часть бесшабашного, смелого мужчины, которого она полюбила. По крайней мере, он думает о ней и даже нашел время написать ей. На душе у нее потеплело и в тот же вечер она написала ему в ответ веселое письмо, полное забавных событий и происшествий, случившихся с ней и Эгги Клегг в Королевской больнице Северного Квинсленда.

К концу января дожди пошли с новой силой. Весь месяц ливни и грозы перемежались солнечными днями, и лужи успевали высохнуть. Но теперь клубящиеся грозовые облака постоянно висели над горами, и бесконечный поток превратил сады в озера, а тропинки — в болотца. Ничего нельзя было просушить, потому что даже тогда, когда дождь стихал, влажность была очень велика. Каждое усилие давалось с трудом, и, приходя в больницу по вязкой грязной каше, в которую превратились дорожки, она чувствовала себя так, словно на нее вылили ведро воды. Эта гнетущая атмосфера действовала на нее ужасно; у нее постоянно болела голова, и ей казалось, что она заболевает.

— Ты похожа на то, что кошка притаскивает с охоты, — как-то утром заметила Эгги, когда Грейс пришла во влажном помятом платье, с таким уставшим видом.

— Мне очень трудно в этом климате, — сказала Грейс. — Я не могу спать по ночам, и мне кажется, что силы оставляют меня.

— Ничего, привыкнешь, — сказала Эгги. — Нужно время, чтобы кровь стала не такая густая, но зато потом ты не сможешь выносить холод.

— Ну, я не думаю, что в Клонкарри будет очень холодно, — философски заметила Грейс, — поэтому чем скорее я привыкну, тем лучше.

— Вот и хорошо, значит, ты можешь пойти и помочь мне заняться старым Тедом и его искалеченной ногой, — сказала Эгги. — Доктору она не очень-то нравится. Он думает, гангрена идет дальше. Может, придется ему все-таки ее отрезать.

— Это ужасно, — сказала Грейс. Она успела привязаться к разудалому старичку, который всегда был жизнерадостным, несмотря ни на что. — И как же он будет управляться на ферме?

— Уж как-нибудь придется, — сказала Эгги. — Но если гангрену ему не остановить, она прикончит его самого.

Они пошли по крытому крыльцу, слушая, как барабанит дождь по жестяной крыше. Тед весело улыбнулся им.

— Если бы я сейчас был дома, мне пришлось бы в такую погоду идти кормить кур и свиней, — сказал он. — А сейчас это за меня делает чертов бедняга — скотник.

— Веди себя как полагается сегодня, Тед, — сказала Эгги. — И смотри, не ругайся. С минуты на минуту к тебе придет доктор.

Она начала разматывать бинт. Нестерпимый запах гниения заполнил всю комнату, и Грейс почувствовала, как тошнота подступает к горлу. Но она заставила себя спокойно держать поднос, на который Эгги клала грязные бинты.

— Видно, сегодня дело худо, — стрекотал между тем Тед. — Наша сестричка из Англии аж позеленела. Что, милочка, наши австралийские раны слишком тяжелы для твоего нежного сердца, а?

Грейс прислонилась к спинке кровати, пытаясь взять себя в руки. Вошел врач, весело потирая руки.

— Ну, Тед, что ты мне сегодня хочешь показать, чего я раньше не видел? — спросил он.

— Эй, вы полегче, а то еще нога совсем отвалится, — сказал Тед, когда врач начал его осматривать.

— Ну как, доктор, хуже? — спросила Эгги.

— Да нет, совсем наоборот, — сказал врач. — Внешний слой, омертвевший, сходит, а под ним, мне кажется, появляется здоровая новая ткань. Вы только посмотрите, — я вот тут сейчас немного расчищу…

Грейс послушно взглянула. Тут стены поплыли пред ее глазами, она быстро выбежала из палаты и едва успела добежать до поручня крыльца, где ее стошнило.

— Прямо не знаю, что со мной произошло, — сказала она потом Эгги. — Доктор будет думать, что ты наняла совсем неопытную сестру.

— Да ты не волнуйся, милочка, — сказала Эгги. — Ты эти последние дни выглядишь хуже смерти. Может, ты подцепила вог. В такую погоду полно всяких вогов.

— Вогов?

«Это, наверное, какое-то ядовитое насекомое», — подумала Грейс.

— Ну, болезнь какую-нибудь, грипп или что-то такое, мы их так здесь называем, — сказала Эгги.

— Ой! — Грейс рассмеялась над собственным незнанием таких вещей.

— Почему бы тебе не пойти отдохнуть до конца дня, отлежаться как следует? — предложила Эгги. — Завтра утром ты будешь в полном порядке, вот увидишь.

Грейс с благодарностью согласилась. Она вернулась домой и легла, и сразу почувствовала себя намного лучше. На следующий день, казалось, жара немного спала и все было великолепно, пока она не пришла в больницу и не увидела, как Эгги подогревает кастрюлю жаркого на плите. Грейс снова пришлось выбежать из комнаты, и когда Эгги вышла к ней она все еще стояла, согнувшись пополам на крыльце.

— Я не хочу совать нос в чужие дела, — сказала Эгги, — но не хочешь ли ты мне кое-что сказать?

Грейс в замешательстве взглянула на нее.

— Что, например?

— Я просто подумала, — сказала Эгги, как всегда, медленно обдумывая слова, — не придется ли тебе поспешить со свадьбой.

— А причем тут свадьба? — Грейс заморгала глазами, все еще не понимая ее.

Эгги покачала головой.

— Ты что, только вчера родилась, а? Ну прости меня, если я что-то не то подумала, но ты должна признать, что у тебя все симптомы…

— Симптомы чего?

Эгги глубоко вздохнула, на лице ее была написана жалость.

— Того, что ты ребенка ждешь, дорогуша. Я, конечно, могу и ошибаться, но я видела много таких случаев.

Грейс в изумлении продолжала смотреть на Эгги, слегка приоткрыв рот, точно готовясь возразить. Ей и в голову не приходило, что она может быть беременна.

Эгги по-своему истолковала ее недоверчивый взгляд.

— Я глупость сказала, да? — спросила она. — Мне бы следовало подумать, прежде чем говорить — ведь ты так хорошо воспитанная девушка.

— Знаешь, — медленно сказала Грейс, вся красная от смущения, — может быть, ты и права. Боюсь, что я ужасно несведуща в этом. А что, у меня действительно есть симптомы?

— Ну, слабый желудок, это раз, — сказала Эгги, — а рвота по утрам — это уже точно выдает с головой. Но если наше женское проклятие настигло тебя в этом месяце вовремя, то волноваться тебе, наверное, не о чем…

— Да со мной это не всегда бывает… Я даже не помню, когда…

Эгги положила свою большую руку ей на плечо, успокаивая ее.

— Ничего, лапочка, — сказала она. — По крайней мере, у тебя есть парень, который ждет тебя, а этим не многие девушки могут похвастаться. Делай, как я сказала, поторопись со свадьбой — и никто ничего не узнает.

— Хотела бы я, чтобы все было так просто, — сказала Грейс, пытаясь представить себе реакцию Брюса, когда он узнает.

— Конечно, если ты по какой-то причине не хочешь этого ребенка, — сказала Эгги доверительно, — то я, наверное, смогу что-нибудь устроить. Доктор Биллингбой мне многим обязан, ведь я никому не рассказываю, что он пьет… Так что, захочешь избавиться — только скажи мне.

— Ой, нет, — торопливо сказала Грейс. — Конечно, я хочу ребенка.

— Я просто подумала, может, он не его, или еще что, — сказала Эгги. — Ты уж очень раскисла.

— Просто время очень уж неподходящее, — сказала Грейс. — Нам негде жить, еще ничего не устроено. Я боюсь, Брюс будет очень расстроен.

— А ты просто напомни ему, что он тоже имеет к этому отношение, — сказала Эгги. — Я думаю, это была его идея — больше, чем твоя, уж я-то знаю мужчин!

— Да нет, я не думаю, что он на меня рассердится, — сказала Грейс. — Просто у него были такие грандиозные планы, а это все поломает.