Пленённая мечтой

17

Грейс стояла на крыльце, глядя сквозь дрожащий от жары воздух на уходящую вдаль красную землю, туда, где она встречается с бесконечным голубым небом. За два месяца, что она уже здесь прожила, погода от влажного сезона совершила переход к сухому. Температура ползла вверх, а солнце, казалось, увеличилось вдвое, иссушая всю растительность и превращая пруды и ручьи в пересохшие, занесенные песком углубления в земле.

Она вдохнула горячий ветер, который дул над кустарником. Жара имела свой собственный запах, он никогда не покидал Грейс. Она откинула назад волосы, чувствуя пыль, слоем покрывающую ее лоб. Жара была невыносима, казалось, кожа ее становилась такой же сухой и грубой, как наждачная бумага. Брюс соорудил душ на улице из брезентовой сумки и цистерны для воды. Но она сегодня уже принимала душ и не решилась расходовать снова драгоценную воду. Сухой сезон предстоял долгий.

Она стянула рубашку с потного тела и отмахнулась от мух, вившихся вокруг лица. Если бы только она себя чувствовала лучше, все было бы легче. Она прикрыла глаза рукой и осмотрела небо. Мужчины несколько часов назад улетели в короткий рейс — нужно было что-то доставить. Не попали ли в беду? Воздушное путешествие чревато непредвиденными опасностями. Фредди и Брюс хвастались, что их самолет может садиться даже на одно крыло, что он в состоянии выдержать что угодно. Но после каждого очередного, холодящего кровь рассказа Грейс беспокоилась еще больше.

Работа на «Грейс Эйрвейз» была спорадической. После охоты на индюшек по заказу Карл-тона Драммонда появились и иные мелкие заказы. Поездка по случаю дня рождения, кто-то хотел сфотографировать свое ранчо с воздуха, кто-то хотел проверить, цела ли его изгородь и не ворует ли его сосед скот. Но в регулярных полетах, казалось, никто не был заинтересован. Общее отношение состояло в том, чтобы подождать и посмотреть, насколько безопасными окажутся эти полеты. Местные владельцы ранчо, казалось, только и ждали первой аварии.

Грейс вздохнула и опустила глаза. На веранде, рядом с ней стояла аккуратно заправленная кровать Фредди. Его туфли стояли в специальной сумке. Его одежда висела в комнате рядом с одеждой Брюса. По мере того, как все они пытались стойко переносить выпавшие на их долю трудности и неудачи с открытием авиалинии, Фредди все более фанатично начинал относиться к тому, что он называл «жизненным стандартом». Это означало чистую салфетку для каждого приема пищи, соответствующий прибор для каждого блюда, отглаженная рубашка каждый день, начищенные ботинки. Этим он занимался каждый вечер. Все для того, чтобы они покрывались толстейшим слоем пыли, как только он надевал их.

Грейс покачала головой, глядя на сумку для туфель. Бедный Фредди, он явно не приспособлен к столь неудобной жизни после роскоши Эктон-Барнетта.

А сама? Она задавала себе этот вопрос. Если бы он не встретил Брюса Барклея, если бы тот не заразил его своей энергией, то и она скорее всего жила бы поживала сейчас в Англии. Возможно даже, в один прекрасный день стала бы хозяйкой Эктон-Барнетта. Но не дожила бы она до самой своей могилы с ощущением, что жизни вовсе и не было?

Она вздохнула и вернулась в дом. Обед уже стоял на печке, рагу из остатков говядины, нескольких проросших картофелин и сморщенных луковиц. Она хотела было заложить сад, но Брюс разубедил ее:

— Только не перед началом засухи. Это бессмысленно. Ты ничего не сможешь вырастить без воды.

Она уже заштопала его носки, закончила стирку, и делать было больше нечего. Жизнь в глуши означала длинные, в одиночестве дни, слишком жаркие, чтобы хотелось делать что-то, кроме минимума необходимого. Это не место для женщины, сказал когда-то Брюс.

Снаружи стояла машина, и Брюс уже понемногу научил ее вождению, однако предупредил, что не стоит слишком далеко уезжать одной. Если машина сломается или прорвется шина, некому будет ей помочь. Кроме того, все эти ухабы совершенно не нужны будущему ребенку. Да и ездить было некуда. Карри, городок, где она уже побывала в день приезда, располагал тремя магазинами, а дорога туда была длинной и неудобной. Их ближайшим соседом был Карлтон Драммонд, но посещать его у Грейс не было ни малейшего желания. Были еще правда О'Брайаны, недалеко от Мингары. У них было небольшое скотоводческое ранчо.

Дом О'Брайанов находился еще в худшем состоянии, кроме того, там была масса шумных и грязных детей, которые все время находились без присмотра. Миссис О'Брайан, которой было, вероятно, около сорока, была неряшлива, толста и все время находилась в состоянии полусна. Изо рта у нее всегда торчала сигарета, половины зубов уже не было. Однажды, побывав у них в гостях вместе с Брюсом, Грейс задалась вопросами: как начинала свою жизнь эта женщина? Была ли она когда-то стройна, хороша собой, имела ли когда-то хорошие манеры, были ли у нее когда-то в жизни мечты и надежды? Или беспросветная здешняя жизнь совершила с ней необратимые перемены? И не была ли она прообразом будущего самой Грейс?

Она дотронулась рукой до своего живота. Казалось совершенно невозможным, что там внутри рос ребенок. Но и отрицать его присутствие она тоже уже не могла. Она уже застегивала юбку на талии с помощью булавки. Ее передернуло при мысли, что подобная булавка стала первым шагом миссис О'Брайан к ее нынешнему состоянию.

Грейс бросилась в комнату и стала просматривать свой гардероб, решая, какие именно платья она может использовать для перешивания в юбки, которые не придется застегивать на булавку. Затем она попросит Брюса привезти ей из города одну-две более широкие блузы, может быть, какую-нибудь ткань. Конечно, он никогда не ездил в город, когда там были открыты магазины. Только тогда, когда там были открыты бары. Он говорил, что должен заботиться о своем бизнесе. Если же его приятели увидят его в баре, то поймут, что он пока не разбился, и это укрепит репутацию «Грейс Эйрвейз».

— Ты можешь встретиться с ними и днем, — предложила Грейс. — Наверное, вряд ли они хорошо тебя слушают, когда наливаются пивом.

Брюс усмехнулся:

— Только в таком состоянии они еще и могут согласиться на столь рискованное предприятие, как полет на самолете.

Он всегда просил Фредди сопровождать его в его вечерних поездках, но Фредди обыкновенно отказывался, видимо, он не хотел оставлять ее одну, думала Грейс. Брюс обычно возвращался довольно поздно. Она не засыпала, мечась под москитной сеткой, которую он сделал для нее, пока не слышала уже издалека звук мотора. Затем она наблюдала, как лучи от фар метались по потолку и стене, пока он пробирался сквозь кустарник, и мысленно возносила благодарность Богу за то, что муж благополучно вернулся домой. Частенько он напивался изрядно, и она задавалась вопросом, как он умудрялся добираться до дома по однообразной равнине и в полной темноте. Но как бы поздно и каким бы пьяным он ни возвращался, утром он был весел, шумлив и жизнерадостен. Его безграничная энергия вызывала у нее восхищение.

Грейс поглядела вверх, уши ее всегда были настроены на звук пропеллера ДН-9, она слышала его даже издали. Она выбежала из дома. Звук был яснее, но что-то в нем было не так. Он был прерывистым, как при порывах ветра. Затем она увидела темную точку на западном краю неба. Когда точка приблизилась, она увидела, что это был самолет. Но он то нырял вниз, то пытался вскарабкаться вверх. Она задержала дыхание, увидев, как он приближался, едва не задев вершину самого высокого эвкалипта. Затем она поняла, почему он так странно летит. Одно крыло превратилось в мешанину проводов и дерева и беспомощно висело, как у подбитой птицы. Она тяжело задышала, наблюдая, как самолет, совершая зигзаги, подлетел к посадочной полосе, снизился, дотронулся до земли, подпрыгнул, затем, наконец, косо остановился на полосе.

Она побежала к самолету, плача от страха. Дна пилота, напротив, смеялись с облегчением, вылезая из кабины. Брюс вел самолет, а Фредди сидел позади, на пассажирском месте.

— Ну разве я не говорил тебе? — заорал Брюс. — Я же говорил, что он просто замечателен!

— Что случилось? — выдохнула Грейс.

— Ты едва не лишилась мужа, моя дорогая, — весело заметил Фредди.

— Чепуха, я всегда говорил тебе, что она вынесет это. — Но когда он обнял Грейс, она могла сказать точно, что он вовсе не был так в этом уверен.

— Скажи мне! — произнесла она с нетерпением, вытирая слезы.

— День был в разгаре… — начал Фредди. Его безукоризненный костюм был покрыт слоем красной пыли. — Сначала мы попали в неожиданную пыльную бурю. Пыль поднялась из ниоткуда. Она была повсюду. Мы не могли понять, куда летим. И конечно же, пыль забила мотор. Но Брюс сумел завести мотор как раз в тот самый момент, когда мы чуть было не рухнули в болото. Но шум мотора испугал огромную стаю птиц…

— Это были журавли, — сказал Брюс.

— Эти глупые существа поднялись в небо и столкнулись с нами, — закончил Фредди.

— Одно крыло сломалось, — сказал Брюс. — Но нам пришлось продолжить полет, потому что сесть было негде. Но я всегда говорил, что «Грейс» — чудо. Разве не так? Она держалась, как истинный боец. Любой другой самолет уже давно рухнул бы вниз. Забитый пылью мотор и только одно крыло, но «Грейс» летела. Что еще можно требовать?

Грейс тяжело вздохнула, смотря на покореженное дерево и провода, стараясь не думать, как близко оба мужчины были рядом со смертью.

— А можно ее починить? — спросила она.

— О, да, мы постараемся, — сказал Брюс. — Хотя, прочистить мотор будет делом нелегким. Может быть, нам придется разобрать его на части.

— Знаешь, — сказал Фредди, улыбаясь, — зато у нас есть хорошая история для рассказа в «Сентрал Отеле»! Это будет доказательством того, несколько надежна наша машина и насколько хорошие мы пилоты.

— Мы поедем туда ночью и выпьем грога, — сказал Брюс.

— Ну а сейчас лучше всего выпить чашку чаю, — сказал Фредди. Мое горло тоже забито пылью.

— Я приготовлю чай, — сказала Грейс.

— Подожди минутку, — сказал Брюс. — Я должен сначала кое-что сделать. — И он побежал в ангар.

— Оставь пока самолет, Блю, — крикнул вслед ему Фредди. — Мы поработаем утром.

Но Брюс уже возвращался с банкой черной краски и с кистью. Он встал рядом с фюзеляжем и начал работу. Фредди и Грейс стояли рядом, не зная что думать. Когда он закончил, то отошел на шаг, любуясь своей работой. Это было новое название самолета — «Удивительная Грейс».

Они смеялись и весело болтали, направляясь к дому. Это напомнило Грейс первые дни их дружбы, когда смех и дружеские шутки постоянно заполняли то время, что они проводили вместе. Когда мужчины уселись за стол, все еще хвалясь друг перед другом своим мастерством, благодаря которому они и посадили самолет, Грейс заметила, что лицо Фредди было живым и радостным — таким она не видела его с той поры, когда приехала сюда в качестве миссис Барклей. Она вновь почувствовала угрызения совести за то, что подвела его, а он, в свою очередь, вел себя, как настоящий джентльмен. Ни разу не сказал ни слова о своих подлинных чувствах. У него были безупречные манеры, он обращался к ней с достоинством и уважением.

Грейс налила кипящую воду в чайник и начала готовить заварку.

— Я же говорю тебе, дорогая, — сказал Фредди, — ты забыла поставить мне еще одну тарелочку.

— О, извини, пожалуйста, — сказала Грейс и пошла за тарелочкой.

Но вдруг прозвучал резкий голос Брюса:

— Она — не твоя дорогая, а здесь — не «Ритц». Клади свой хлеб на стол, как все.

Грейс поставила тарелку.

— Все в порядке. Мне не трудно.

Брюс обнял ее за талию:

— Я против этого. Он отдает тебе приказания, как будто ты его собственность. Я сыт по горло его поведением. Мы живем в лачуге, а не в его фамильном особняке.

Фредди холодно посмотрел на него:

— Ты собираешься так же разговаривать и со своими детьми, ругаясь через каждое слово?

— Чему будут учиться мои дети, тебя не касается, — парировал Брюс.

— Возможно. Но то, как ты обращаешься со своей женой, меня касается, — сказал Фредди. — Ты, кажется, забываешь, что Грейс мне очень дорога. Мне больно видеть, что с ней обращаются подобным образом.

— Я прекрасно отношусь к ней.

— Ты обращаешься с ней не так, как она того заслуживает. Она — леди, и она прекрасно справляется с теми очень трудными условиями, в которых оказалась.

— Она знала, кто я такой, до того, как вышла за меня замуж, — сказал Брюс. — Я никогда не строил из себя того, кем не был. Так, Грейс?

— Но у нее не было выбора — выходить или нет за тебя замуж, так? — холодно спросил Фредди. — Ты, видимо, принудил ее к этому.

— Ты говоришь, я принудил ее? — Брюс встал, кулаки его сжались. — Скажи ему правду, Грейси…

Грейс во время этого диалога молчала. Но больше она выдержать не могла:

— Прекратите оба! Вы ведете себя, как дети. Я не вещь, которую можно поделить, и я не принадлежу никому, кроме себя самой. Сами наливайте себе чай!

Она выбежала и закрылась у себя в комнате.

Вскоре после этого пришел Брюс:

— Извини, пожалуйста, если я огорчил тебя, — произнес он. — Но Фредди меня просто достает этими тарелочками и салфеточками! И мне не нравится, что он крутится вокруг тебя. Ты моя жена. Я сам позабочусь о тебе.

— Я думаю, что он ведет себя прекрасно, несмотря на то, что мы сделали в отношении его, — заметила Грейс.

Брюсу пришлось это проглотить. Потом он прочистил горло.

— Грейс, ведь это неправда то, что он сказал? То, что я вынудил тебя?

Она посмотрела на него и улыбнулась:

— Ты знаешь, что это неправда. Напротив, именно ты мне всегда говорил, что ты будешь ужасным мужем.

— И это обещание я сдержал, да? — он обнял ее, нежно глядя ей в глаза.

— Я знаю, что ты делаешь все возможное, — сказала она и подставила лицо его поцелуям.

— Я больше никогда не пойду вечером в бар, если тебя это огорчает, — сказал он.

— Иди, — сказала она. — Кому-то из нас все же нужно немного развлечься.

— Верно! — сказал он. — Но сегодня я беру с собой Фредди. Потому что нельзя летать вместе с человеком, который зол на тебя…

Рассказы о чудесном полете «Удивительной Грейс» начали ходить по всем пивным и барам. Работы прибавилось. Один владелец ранчо даже заявил, что хочет построить взлетно-посадочную полосу.

— У моей жены в этом году будет ребенок, и никогда не знаешь, когда именно нужно будет привезти из города доктора.

Брюс слышал, что и у остальных эта мысль начала бродить в головах. У многих были молодые семьи, другие пережили немало трагических случаев в прошлом. И теперь люди хотели использовать преимущество воздушного сообщения, наладить регулярное сообщение между железной дорогой и своими ранчо.

Среди ценного груза, который нужно было доставить в ближайшее время, оказался бык, призер-производитель, присылаемый из Сиднея для улучшения породы.

— Ты уверен, что справишься один? — спросил Фредди Брюса. Он лежал на кровати, на веранде, только что оправившись от легкого приступа лихорадки. Температура уже понизилась до нормальной, но он все еще был бледен и слаб.

Брюс похлопал его по плечу.

— Не беспокойся, друг. Самое сложное, чертовски сложное дело — погрузить быка. Но есть люди, которые помогут погрузить его там и выгрузить здесь.

Он улетел утром, и Грейс ожидала его к вечеру. Но солнце уже село, стало темно, а его все не было.

— Не беспокойся, дорогая, — сказал Фредди, и взгляд его устремился к окну. — Я уверен, что у него все в порядке, — успокаивал ее Фредди, видя, как она все время подходит к окну. — До Виллаварра лететь далеко, и перед тем, как возвращаться, он, видимо, решил перекусить.

Стало темно.

— Он не попытается вернуться домой сейчас, когда уже совсем темно? — спросила Грейс, вспоминая его возвращение после пьянок в пивных.

— Если что-то не в порядке с мотором, он останется до вечера, — сказал Фредди. — Не беспокойся о нем. Он чертовски хороший пилот. Он все сделает лучшим образом.

Но Грейс вспомнила пыльную бурю и стаю птиц. А что, если оба крыла сломались? Никакой надежды на спасение тогда уже точно нет. Грейс не выключала лампу и заметила, что и Фредди, несмотря на все свое спокойствие, сидел на веранде и не ложился спать.

— Ты думаешь, все в порядке? — спросила она, подходя к нему и вставая рядом с Фредди на веранде. Во все стороны простиралась только темнота. Грейс вздрогнула, хотя ночь была теплой.

Фредди похлопал ее по руке:

— Чтобы поставить точку на Брюсе Барклее, — сказал он, — потребуется нечто большее, чем обычный полет. Пойди и поспи, — посоветовал он. — Все равно делать нечего до самого утра.

— Фредди, — сказала Грейс нерешительно, — я рада, что ты здесь, со мной.

Он смущенно закашлялся:

— Знаешь, никто из нас здесь бы не очутился, если бы у нас была хоть доля здравого смысла, — сказал он.

В доме было очень жарко. Она не могла уснуть, мысли ее метались от одного случая с Брюсом к другому. Она представляла, как Брюс лежит где-то далеко от любого жилья, придавленный самолетом, страдая от жажды, и не в силах добраться до ближайшего ранчо. Она металась, вся потная под москитной сеткой, не смыкая горящих глаз почти до самого рассвета. Наконец, вымотанная, она задремала.

Они уже завтракали, когда послышался звук мотора «Удивительной Грейс». Оба выбежали из дома и наблюдали, как она подлетела и безукоризненно совершила посадку. Брюс вылез, потянулся, а затем не спеша пошел к дому. Грейс побежала ему навстречу. Фредди, отставая на несколько шагов, следовал за ней.

— Что произошло? Мы безумно волновались! — Она критически оглядела его. — Ты выглядишь ужасно.

Он усмехнулся:

— У меня была ужасная ночь.

— Тебе пришлось приземлиться в буше?

Улыбка его стала шире:

— Ничего подобного. Просто на ранчо я встретил нескольких знакомых ребят. Они задались целью накачать меня грогом. Поэтому я выпил с ними немного, потом еще немного, и под конец я так надрался, что уже не мог сосредоточить взгляд на пульте управления. Я решил, что безопаснее остаться там, а домой вернуться утром.

Он был так доволен собой, что злость Грейс куда-то исчезла.

— Я всю ночь провела представляя, что ты лежишь и умираешь где-то в буше. Ты же самый безответственный человек, которого я когда-либо встречала.

— А что бы ты хотела? Лететь с риском, когда я был не в состоянии даже прочесть, что изображено на пульте, а потом приземлиться где-нибудь в Китае?

— Нет, конечно, — согласилась она. — Но тебе стоило подумать, как я буду о тебе беспокоиться до того, как ты начал пить.

— Но не мог же я сказать своим старым корешам: нет! Я не видел этих парней с тех пор, как началась война! Было бы непростительной грубостью встретиться с ними и не выпить за старые времена! — Брюс обнял жену за плечи. — Ну, Грейси, улыбнись! Завтрак готов? Я умираю с голода!

Фредди, подошедший к ним, тяжело дышал от ходьбы.

— Ты сукин сын, Брюс! Твоя жена беспокоилась о тебе всю ночь, а ты требуешь у нее завтрак!

— Она знала, кто я такой, еще до того, как вышла за меня замуж, — сказал Брюс. — Я говорил, что из меня выйдет отвратительный муж, так, Грейси?

— А я предупреждал тебя, Грейс, что у него отвратительные манеры? — спросил Фредди. — И все это время, пока ты была с ним, я боялся даже коснуться тебя, потому что думал, что ты скромная дочь сельского викария!

— О, ты просто ревнуешь, что она выбрала меня, а не тебя!

— Избрала? Я чувствую, что у нее просто не было выбора! Если бы у нее было время на размышление, она вряд ли остановила бы свой выбор на этой чертовой дыре! Если бы она видела тебя в истинном свете!..

Грейс переводила взгляд с одного на другого.

— Вы оба, как дети! — Солнце уже припекало ей шею, а яркий свет больно бил в глаза. — Я иду готовить твой завтрак, — она повернулась и пошла вперед, но ноги ее вдруг подкосились, и она упала.