Плывущий медведь

~~~

На соседском газоне разлеглась упитанная парочка. Телеса блестели от масла. Над шезлонгами нависали парасоли. Из какого-то окна вещало радио. Толстяки не двигались. Казалось, они хотят прожариться насквозь и угодить в городской морг.

Я снял темные очки и вошел в дом. «Рональдо» сидел на диване, ел шоколад и пил колу. Я спросил его, как дела. Мальчуган уставился в телевизор и молчал. Показывали футбольный матч. Испания — Ирландия, 1:0. Испанцы никогда еще так хорошо не играли на чемпионате мира. Казалось, они просто красуются перед камерами.

В ванной я сунул руку под струю холодной воды. Намотал на нее влажное полотенце.

— Все нормально?! — крикнул я «Рональдо».

Он молчал.

— Есть хочешь?! — крикнул я.

Потом вошел и сказал, что сейчас надо кое-что проверить, а еду устрою немного погодя. Вынул кассету из видеомагнитофона и некоторое время смотрел, как Дамиан Дафф в одиночку прорывается к воротам и чуть не забивает гол. Мне нравились ирландцы. Они всегда играли так, как будто после матча наступит конец света.

Я спросил «Рональдо», хочет ли он есть. Он смотрел матч и не отвечал. Я тряхнул его за плечо. Наконец-то «Рональдо» взглянул на меня.

— Ты сказал, мы пойдем купаться, — проговорил он.

— Да, я знаю.

«Рональдо» взял бутылку колы, но пить не стал.

— Ты сказал, мы пойдем купаться, — повторил он.

— Мы пойдем купаться попозже, — ответил я.

Я сел в кресло и провел полотенцем по лбу. В такую жару полотенце тоже казалось горячим. Почувствовав мягкую ткань, голова потяжелела. Я встал и сказал «Рональдо», что он может пойти со мной. Он не пошевелился.

Я встал между ним и телевизором. Он подвинулся и продолжал смотреть. Тогда я выключил телевизор. Он продолжал смотреть в пустой экран. Я подошел и взял его за руку. Он попытался вырваться. Я приподнял его. И, не обращая внимания на его сопротивление, вывел в коридор. Нашел его ботинки и ткнул ему в живот.

«Рональдо» с упрямством в глазах посмотрел на меня, потом вернулся в гостиную. Я пошел за ним и встал в дверях. Он снова включил телевизор и начал с еще большим аппетитом поглощать шоколад. Я подошел и вырвал батончик у него из рук.

— Если хочешь, чтоб тебя любили, толстым быть нельзя, — сказал я.

«Рональдо» не ответил.

— Толстых мальчиков никто не любит, — продолжал я.

«Рональдо» молчал.

— Никто тут о тебе заботиться не станет, — сказал я. — Только я.

— Чего тебе надо? — спросил «Рональдо».

Я не знал что ответить. Я не знал, что мне от него надо. Как не знал я и того, собираюсь ли я о нем заботиться. Возможно, он был просто козырем, за который я почему-то ухватился.

— Ты не добрый, — сказал «Рональдо». — Ты добрый только к самому себе.

Я покачал головой, взял с собой кассету и вышел. Покачиваясь, надел темные очки. Солнечный свет ослеплял белизной. Летом все вокруг казалось большим, разбухшим. Я подумал, что лето похоже на болото, которое засасывает все вокруг.

За рулем моей машины сидел сосед. Аск улыбался мне через окно и жевал жвачку. Я подумал, что за этот час это уже второй незваный гость в моей «вольво». Кем они меня считают? Таксистом?

— Дай мне ключи, — сказал Аск. — Прокачу.

— С чего бы это? — спросил я.

— Да так, ничего, — ответил он. — Просто мне хочется покататься.

Аск был великоват, чтобы с ним спорить. Я дал ему ключи и сел в машину. Аск сорвался с места и выехал на шоссе. Пот с него лил, как с лихорадочного.

— Хороший денек, — сказал он, вытирая лоб. — Но скоро будет дождь.

Не помню, случалось ли такое, чтобы за рулем этой машины сидел не я. В салоне бесчинствовало солнце. Выхватывало мой силуэт и отбрасывало его на обочину и стены ближайших домов. Моя беспокойная тень прыгала и скакала, пока мы ехали к центру. «У тебя такая аристократическая форма головы», — однажды ночью сказала мне Ирен. Обняла меня и спросила, говорил ли мне это кто-нибудь еще. «Только мама», — ответил я.

— Тебе нужна машина получше, — сказал Аск. — Ты ведь неплохо зарабатываешь, а?

Для лекции об автомобилях, ответил я, день выбран неудачно.

Аск потянул носом.

— У тебя в багажнике труп?

Я посмотрел на него и ничего не ответил.

Он ухмыльнулся:

— А мы о тебе многого не знаем, а?

На отрезке перед Калванесом нас обогнал кабриолет. Как в американских молодежных фильмах, на спинке заднего сиденья сидели две девушки. От скорости волосы их развевались. Девушки обернулись и помахали мне. Водитель посигналил.

Аск ответил тем же и пропел:

— Summertime and the living is easy.[15] — Он повернулся ко мне: — Согласен?

Я не ответил. Аск сказал, что Одда — славный городок, хотя и полное дерьмо. Сказал, что ему нравится тут разъезжать, хотя и зарабатывает он маловато.

— А тебе ведь по работе много приходится ездить? — спросил Аск.

— Давай к делу, — сказал я.

— А это и есть дело, — откликнулся он. — Всегда хочешь чего-нибудь другого. Чего-то большего. Лотерейного билета, что ли. Понимаешь?

Мы доехали до центра. К Рёлдальсвейену двигалась траурная процессия. Я услышал церковные колокола. Аск свернул на обочину и выключил двигатель. Мимо проехал черный катафалк. Потом Педерсен на своем рефрижераторе. А за ним — длинный хвост еле ползущих машин. В окне рефрижератора я увидел жену Педерсена и кислое лицо его дочки.

— Черт, рефрижератор! — сказал Аск. — Не удосужился во что-нибудь другое пересесть.

— Может, он хочет намотать километраж? — спросил я.

— Что?

— Не бери в голову.

— Черт побери, — сказал Аск. — Неужели даже мы в маленькой Одде не можем пожить спокойно?

Он забарабанил по рулю. Руки у отставного голкипера были большие и загрубевшие. Он кивнул на кассету, которую я по-прежнему держал в руках. Он сказал, что можно махнуться. У него на кассете запись лучших девиц, которых я могу себе представить. Прошлым вечером у него было двадцать четыре девицы за час. Медсестры, инженерки, училки, секретарши. Девицы, у которых есть все. Которым не хватает только мужчины. Девицы, которые страстно хотят мужчину.

— Ты ведь свободен, как ветер, а? — спросил Аск. — Или, может, нет?

Я посмотрел, как траурная процессия исчезает в направлении капеллы.

— Тут все есть, — сказал Аск. — Почему бы не взять это себе?

— Что с Мумуки? — спросил я.

— А что с ней?

— Я не знаю.

— Ты ее хочешь?

Я не ответил.

— Когда я подобрал тебя в Шеггедале, то подумал, что мы двое можем устроить взаимовыгодное сотрудничество. Мы идеальные компаньоны. Понимаешь?

— Нет.

— В хорошем смысле, Белл. Ты выезжаешь в горы. Как и все. Трахаешься с бабами. Как и все. Но у тебя есть жизнь, о которой не слишком многие знают.

Я сказал, что по-прежнему не понимаю.

— Понимаешь-понимаешь, — сказал Аск. — Подумай над этим. Утро вечера мудренее.

— Это шантаж?

— Да нет же! — Он присвистнул. — Просто у меня много идей и мало денег.

— И думать забудь, — сказал я.

— В последнее время забывать не получается, — сказал Аск. — Я тут проверил по Интернету, чем ты владеешь. И, так сказать, был приятно удивлен.

— И думать забудь, — повторил я.

— Как ты хладнокровно отвечаешь, в такую-то жару, — сказал Аск.

Я не знал, что это. Просто блеф? Или он знает про исчезновение Ирен? Неужели по Одде и вправду поползли сплетни? Вполне возможно, но вряд ли об этом знают все и каждый. Интересно, сколько денег ему нужно? Почем нынче слух о любовных похождениях?

— Может, прокатимся до Шеггедаля? — спросил Аск, снова запуская двигатель. — Освежим события?

Еще до того, как он выехал на дорогу, я открыл бардачок и достал оттуда фотографию. Ту самую, где мы с Ирен сидим в легковушке. Аск взял ее у меня из рук. И долгое время разглядывал, соображая что к чему.

— Хорошая фотка, — сказал он, возвращая ее мне.

— Скоро появится в газетах, — ответил я.

Аск погрузился в раздумья. Смысл моих слов доходил до него долго. Он посмотрел в боковое окно. Пожевал жвачку. Провел рукой по подбородку и щеке. Я уже подумал, что он ударит меня, как я ударил Эрика Бодда. Но он ничего не сделал. Молча выключил двигатель и вышел из машины. Я видел, как он прошел вдоль по улице и скрылся из виду возле гостиницы. Во мне нарастало странное ощущение вероломства. Я был для Аска лотерейным билетом.

И он не выиграл.