По ком плачет рябина

Глава 2

Было ли мне больно падать в Закраину? Нет, не думаю. Мамин веник и бабушкина швабра еще много зим будут удерживать лидирующие позиции в данной категории. Было ли страшно? Возможно… Точно не помню. Я переход в принципе плохо помню – все произошло мягко, незаметно. Все равно, что уснуть. Вот только этот сон покоя не принес – и это стало понятно уже по длинным живым теням, что кружили вокруг, пока я растерянно крутила головой в незнакомом топком редколесье, окутанном тусклым и даже каким-то вязким солнечным светом. Я огляделась в поисках каких-нибудь указателей или знаков, могущих дать подсказку, в каком направлении двигаться дальше. По рассказам бабушки – еще до ее швабры – я должна была прибыть к некоему месту, последней пристани, где мою душу с распростертыми объятьями встретит, расцелует и утешит любимая и любящая родня, а затем сопроводит в место, специально для душ отведенное. А еще, насколько мне известно, усопшую ведьму до этой самой последней пристани должен сопроводить ее фамильяр.

Я фыркнула: учитывая наши с Сеймуром взаимопокушения, мне на такой подарок рассчитывать определенно не стоило. Поэтому на эту самую пристань мне, очевидно, предстояло попасть самостоятельно и, что немаловажно, в целости и ненадкусанности жадными до душ лярвами.

С другой стороны, мне ведь и не нужен никакой причал с тамошней лобызающей во все щели родней. Потому как цель моей экскурсии по Закраине – призвать маму и вернуться вместе с ней в подлунный мир. Но это при условии, что ритуал призыва сработает. А потом сработает ритуал возвращения. А в промежутке, пока будут работать эти ритуалы, нас не сожрут алчные лярвы или злобные бесы. Я ничего не упустила?

Сжав виски, я тихонько застонала, практически ощущая, как в гнетущем предчувствии ноет моя умудренная опытом пятая точка.

– Поздно спохватилась, – горько хмыкнула я, но, ощутив подступающую тошноту зарождающейся паники, резко выпрямилась и мотнула головой в попытке отбросить тягостные мысли, – Так, соберись, Ряба! Нашла время себя жалеть!

Ага, кажется, полегчало. По крайней мере, острые панические спазмы трансформировались в острое желание обнять коленки и зарыдать. Впрочем, с этим я уж как-нибудь справлюсь.

Я выпрямилась и поспешила осмотреть мрачную действительность, которая, впрочем, оказалась не такой уж и мрачной: местная высокая трава, словно покрытая отполированным бабулей серебром, тихонько покачивалась на несуществующем ветру и, точно живая, заботливо обвивала мои голени. Настойчиво так обвивала. Я бы даже сказала – целенаправленно. Словно бы хотела прямо здесь и сейчас прибрать мое бренное тело к земле… не будь я уже в оной.

Не желая вдаваться в кровожадные подробности плана ненасытного гербария, я поспешила встать и отойти подальше – и тут же едва не налетела на высокую, словно сбитую из плотного тумана, фигуру мужчины.

– Изви… – окончание фразы застряло где-то между здравым смыслом и селезенкой с чутьем на неприятности.

Инстинкт самосохранения и вовсе потребовал немедленно вернуться к злокозненному гербарию. И, признаюсь, в тот момент я была с ним полностью согласна. Потому как совершено не рассчитывала внезапно оказаться прямо посреди толпы бесплотных душ с белесыми слепыми глазами на сером, без единого намека на живой румянец, лице.

Нет, разумеется, спускаясь в Закраину, я прекрасно понимала, что меня здесь встретят отнюдь не рыбки с котиками. Откровенно говоря, надеялась, что вообще никто не встретит. И никто никогда не узнает, что в мертвых землях по случайному стечению обстоятельств заплутала живая душа. Но уж точно не рассчитывала, что удача покинет меня быстрее, чем котики жрут рыбок!

Наивная.

– Драная белладонна, – тихонько выругалась я, аккуратно убирая свою неразумную душу подальше с траектории блуждания неприкаянных сущей.

И лишь спустя минуту борьбы с паникой и безысходностью я вдруг осознала, что эти души отнюдь не неприкаянные. И не блуждают они вовсе, а целенаправленно плывут по одному на всех, видимому лишь им, пути, который вел их к огромному, с дом высотой, подвесному изумрудному мосту над залитой янтарным туманом пропастью. И прежде чем я это осознала, мне вдруг нестерпимо захотелось попасть по другую сторону моста. В пока не знакомое, но уже такое притягательное место, утопающее в медовых лучах предзакатного солнца и изумрудном, словно сочная весенняя листва, свете. В место, от которого веяло спокойствием и безмятежностью, теплом и уютом, любовью и безусловным принятием.

Мне даже не нужно было двигаться – воздух сам подхватил мое бесплотное тело и увлек вместе со всеми прямо к мосту.

Воспоминания постепенно стирались, размывая грань между разумом и сном. Тело быстро наполнялось легкостью, упоительной негой и сладким предвкушением скорой встречи. И совершенно не важно, с кем и где произойдет эта встреча. И если она будет хотя бы вполовину такой же восхитительной, как ощущения, идущие от моста, – я ни за что ее не упущу!

Вот бы показать всю эту красоту сестренке и… Неожиданный шип воспоминания пронзил грудь острой болью, от которой бесплотное тело свело страшной судорогой.

– Аля, – прошептала я, согнувшись в три погибели.

Нет, нельзя поддаваться! И идти мне туда тоже нельзя.

О Лафия, но как же хочется! И кто сказал что нельзя? Может, мама сейчас именно там с нетерпением меня ждет? И от долгожданной встречи с мамой меня отделяет всего несколько шагов? Всего несколько шагов от возможности увидеть ее светлую улыбку, счастливо улыбнуться в ответ, крепко обнять и больше никогда не отпускать… разве в целом мире что-то может быть желаннее?!

По телу хлынула новая теплая волна, больше прежней. Ярче, вожделеннее. Я уже практически себе не принадлежала, послушно следуя за влекущим по мосту потоком. И от всей души желая заглушить тихую ноющую боль в груди.

Еще немного – и я перейду на ту сторону.

Подожди меня еще совсем чуть-чуть, мамочка, и мы воссоединимся. И больше никогда не расстанемся.

Грудь снова пронзила острая боль.

– Помогите, – прошептала я, корчась от боли. – Кто-нибудь.

Внезапно в живот ударил тяжелый белый снаряд, заменив острую боль на еще большую, но уже тупую. Я даже удивиться не успела, не говоря уже о том, чтобы как-то среагировать, а мое тело, подчиняясь инерции удара, уже вовсю летело назад, подальше от моста.

Перевернувшись несколько раз, я скатилась в мягкий овраг и затихла, прислушиваясь к телу. Боли не было. Как, впрочем, и сладкой неги, к которой, если честно, я уже успела привыкнуть. Но, слава Темной Лафии, мне все-таки удалось вырваться из этого чарующего плена. Хотя и не совсем понятно, как именно мне это удалось.

К счастью, ответ не заставил себя долго ждать.

– Уходи отсюда!

Я испуганно оглянулась в поисках источника знакомого голоса и обомлела: прямо передо мной во всей своей красе и грации стоял наш семейный фамильяр.

– Сеймур? Какими… дорогами? – с трудом сглотнув, поинтересовалась я, не в силах оторвать взгляд от его вздыбившейся жемчужной шерсти, в которой то и дело потрескивали серебристые искры.

– Окольными, – тяжело дыша и удерживая переднюю правую лапу на весу, ответил кот. – Ты о чем думала, когда в Закраину спускалась, окаянная? – проявил весь набор дружелюбия и участия фамильяр.

– Да уж явно не о тебе, помпон с усами, – в тон ему огрызнулась я и отвернулась: не хватало еще, чтобы мне читал нотации кот, чей пушистый зад я видела чаще, чем свое отражение.

– Тебя здесь быть не должно… – начал было Сеймур, но вдруг его голос натужно захрипел. Кот умолк и с силой затряс головой.

Я бросила злой взгляд на фамильяра. И поделом! Когда нам с Алей очень нужна была поддержка, этот шерстяной зародыш рассосался в космическом пространстве, и поминай как звали! А вот как совет ценный дать, так поди ж ты, даже в Закраине меня нашел!

– Закраина открыта для посещений, – раздраженно бросила я и отвернулась.

– Уходи отсюда. Немедленно! – просипел кот. – Тебе нельзя здесь быть.

– Как и тебе! – не сдержав эмоций, напустилась я на фамильяра. – Ты вообще сейчас должен быть с Алей и… с мамой? – фраза еще не закончилась, а у меня внутри все сжалось от ужасающей догадки.

Просто так фамильяры по Закраине не разгуливают. В Мертвом мире у них могут быть только две задачи: либо поручение хозяина, либо…

– Ты ее сопровождаешь? – глухо спросила я, до конца не определившись, хочу ли услышать ответ.

Сеймур открыл рот, но вместо звука из его горла вырвалось хриплое ворчание. А потом он отступил и яростно отряхнулся, словно хотел сбросить с себя что-то постороннее, тяжелое.

– Я фамильяр Вольры.

Я раздраженно фыркнула: зачем говорить столь очевидные вещи? Или я в его глазах не только безрассудная, но ко всему прочему еще и туповатая? Мило. Но не оригинально.

– Но еще я фамильяр рода Дишел и… – голос фамильяра снова охрип, – я не могу… я должен… Прошу, Мирабель.

Я удивленно уставилась на кота и только сейчас поняла, что с фамильяром что-то не так. От прежней грации и горделивой осанки родового фамильяра не осталось и следа. Его шерсть, обычно белоснежная и шелковистая, рваными грязными клочьями топорщилась во все стороны. Одно ухо фамильяра странно подрагивало, а второе и вовсе было примято.

– Сеймур? – потянулась я к коту, но тот вдруг резко отскочил в сторону, словно рядом с ним проползла ядовитая гюрза.

А затем вдруг зашипел и высоко подскочил. А вслед за фамильяром с земли устремилось что-то черное и змееподобное. Я даже воскликнуть не успела, как фамильяра в одно мгновение обвила удушающая лента и потянула обратно к земле.

– Сеймур! – крикнула я и, вскочив на ноги, протянула ладонь в искреннем желании помочь.

Но фамильяр словно растворился в воздухе. А вместе с ним исчезла и мерзкая живая лента.

– Да как же это, – пробормотала я, погружая дрожащие ладони в почву, густо укрытую пеплом и трухой. – Сейчас, миленький, подожди. Воздух вокруг соберись в ведьмин круг… Ай! – вскрикнула я и скрючилась от боли и неожиданности: колье на шее накалилось до предела и вспыхнуло снопом ярких искр, окутавших все мое тело.

Я вскочила на ноги – и тут же зажала рот ладонью, запирая в груди рвущийся наружу кашель. В нос ударил тяжелый, удушающий запах тлена, от которого горло тут же сдавил сильный болезненный спазм. Пришлось закрыть ладонью еще и нос, но мерзкий запах все равно продолжал проникать внутрь, забивая легкие, оставляя на губах язвы, а на языке – горький привкус гнилой земли. Глаза защипало, рот с каждым вдохом заполняла жгучая горечь, заливая горло и нос невыносимым жаром.

В каком-то инстинктивном порыве я затаила дыхание и закрыла глаза, пытаясь унять дрожь в теле и утихомирить бушующее пламя в груди.

Как ни странно, это сработало. Вернув себе немного самообладания, я вновь обрела возможность соображать. И тут же перестала дышать. А точнее, втягивать ядовитый воздух в себя, подражая дыханию. Это неожиданное открытие и последующее решение прекратить цепляться за привычки живых принесли настоящее облегчение!

Восстановив контроль над мыслями и чувствами, я быстро огляделась по сторонам.

– Сеймур? – тихонько позвала я фамильяра. – Сеймур, ты меня слышишь? Отзовись.

"Пока меня не услышал никто другой", – пронеслось в голове, но я поспешила отогнать от себя мрачные мысли.

Проведя дрожащей рукой по волосам, нащупала мамин венчик и вздрогнула, вспомнив, зачем я здесь. Надо поторапливаться. Осторожно сняв венчик с волос, я сжала его в ладони. И вздрогнула – грудь опалило жгучей тоской, а в горле заклокотала невыносимая горечь.

– Сеймур, – прошептала я, предприняв еще одну попытку достучаться до фамильяра. Или хотя бы до его совести. – Convoro res… оу… – резко выдохнула я от боли, снова ощутив, как накаляется колье на шее. – Seimoure! – преодолев боль, я все же сумела закончить призыв.

Будто отзываясь на магию, колье засияло еще сильнее, заискрило и снова окружило меня снопом искр, разлетевшихся вокруг ослепляющей волной.

– Да вы издеваетесь? – пробормотала я, пытаясь стряхнуть с себя горячие икры, которые с шипением вонзались в плащ и стекали вниз. – Что ж такое-то, – раздраженно бросила я – и осеклась, настороженно прислушиваясь к неясному жуткому шороху за своей спиной.

Пытаясь унять крупную дрожь в теле, я оглянулась, попутно вознося краткую молитву Темной Лафии о том, чтобы услышанное мною оказалось всего лишь шелестом самой обычной листвы. Я прищурилась в попытке вглядеться в густой туман, но непроницаемая грязновато-серая пена надежно укрывала своих обитателей от моих глаз.

Зато их сверкающие в алчной жажде глаза я разглядела прекрасно!

Я сжала кулаки и пригнулась, попутно перебирая в памяти наиболее подходящие для нарисовавшегося кизяка обстоятельств заклинания и вязи.

И выход нашелся довольно быстро: я просто бросилась наутек. Вот только, как выяснилось спустя три медленных шага, вязкая зыбучая почва не оставляла мне ни малейшего шанса уйти от преследователей, которые, к слову, всего в десяти шагах от меня хищно щелкали чем-то явно заточенным под мою обреченную душу.

Я быстро припала на одно колено и, собрав горсть сухой земли, подбросила перед собой.

–Земля, что жизнь дала, скорей восстань и мне защитой стань, – скороговоркой прошептала я и сосредоточилась, вдыхая в песок силу.

Потревоженное магией, колье снова заискрило и раскалилось, но на сей раз я была слишком напугана, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

Повинуясь моей вязи, почва резко вздыбилась стеной пыли и пепла, а затем окутала преследователей плотным коконом. Да только это не сильно помогло: во-первых, магия в Закраине сработала совершенно иначе, чем в подлунном мире, а во-вторых… против обитателей Закраины она не сработала вообще.

Ну, разумеется, о чем я только думала, пуская против хищных сущей такую простенькую магию?! Из-за паники и страха я совершенно перестала рационально мыслить, а заученную назубок вязь сплела чисто инстинктивно. Не успев, как следует, сообразить, что теперь передо мной не обычное зверье из леса, которого можно отпугнуть любыми магическими искрами, а хищники уже совсем иного толка. И вот прямо сейчас своей непродуманной вязью я этих самых хищников радушно пригласила прямо к обеденному столу!

Более того, побеспокоенная моей магией почва под ногами ожила и принялась медленно, но настойчиво обвивать щиколотки и голени, словно вознамерившись прибрать мое бренное тело к себе во второй раз.

– Драная белладонна, – сквозь зубы ругнулась я, ощущая, как снова нагрелось колье на шее, сигнализируя об опасной потере контроля. – Так, спокойно, – выдохнула я, пытаясь вернуть себе самообладание и сосредоточиться.

С трудом выдрав ноги из топкой почвы, я пробралась к ближайшему дереву, прислонилась спиной к стволу – и испуганно отшатнулась, ощутив ладонями вместо шершавой древесины пульсирующее тепло. Осторожно приблизилась к черному иссохшему остову, что именовалось деревом лишь по недоразумению, и вгляделась в мутные потеки на коре: матово-черные разводы, разливаясь по всему стволу, мелко подрагивали и пульсировали, точно огромные живые артерии.

По моему телу пробежала гадливая дрожь.

– До-ом-оой, – вдруг зловеще заскрипела древесина, и одна из сучковатых ветвей вцепилась в мой капюшон.

Я взвизгнула от испуга и инстинктивно шарахнула по ненормально активной флоре огнем. С огромным трудом вырвав капюшон из костлявой тощей лапы, быстро отскочила назад. И тут же в мою правую, светящуюся от магии, ладонь вонзились острые зубы.

– Ай-яй! Кусаться вздумали?! – рыкнула я духоядному паразиту и, не отдавая отчета своим действиям, со всей силы прижала свободную ладонь к существу – по руке тут же заструилась пылающая лава, готовая сжечь покусившегося на святое. Лярва выгнулась всем своим скользким опарышеподобным телом и раззявила уродливую пасть в мучительном вопле. – Получи, тварь! – мстительно прошипела я и, содрав с себя паразита, со всего маху отбросила его в стаю таких же тварей, алчно облизывающихся на вкусную меня.

– Болотный чертополох, – выдохнула я, судорожно ища взглядом пути отхода.

К сожалению, их не было. Бежать было поздно, да и бесполезно: позади неожиданно разверзлась надежно укрытая густым туманом пропасть в ущелье, в которую я до этого не угодила лишь чудом.

Осознав мрачную действительность, я встала наизготовку, закатала рукава мантии и подняла ладони перед собой.

–Воздух вокруг соберись в ведьмин круг, – шептала я, напитывая силой ладони, которые тут же вспыхнули и заискрились рыжим пламенем. Колье снова раскалилось, обжигая нежную кожу шеи, – силу вдохни, от беды заслони. Prodecte Vire!

Едва почуяв настоящую живую магию, лярвы тут же рванули на меня. Я вскинула руки… а в следующую секунду, сбитая небольшим круглым снарядом, уже летела вниз по хлюпающей грязной расщелине.

Пропустив с десяток крайне болезненных кувырков и жестко приземлившись на стылый дерн, я с трудом приподнялась на локтях и удивленно уставилась на грязного кота.

– Сеймур! Ты…

– Я же велел тебе уходить! – не обременяя себя лишним приветствием, накинулся на меня фамильяр.

Я фыркнула: велел он. Ну надо же, он мне велел!

Тихонько застонав, я потерла многострадальную руку, на которую поверх укуса наложились рваные грязно-серые раны от падения. Огромную радость при виде хоть какой-то знакомой души в обители мертвых тут же заглушила старая обида.

– Вернулся, значит, – небрежно бросила я фамильяру, неуклюже поднимаясь на колени. – А я уж думала, ты меня бросил. Это ведь так на тебя похоже!

– Ты должна уходить отсюда, – тихо, с натугой просипел кот, то и дело встряхивая головой. – Как можно скорее.

– Никуда я без мамы не пойду! – отрезала я, отворачиваясь от кота. – Если фамильяр не способен защитить ее, тогда это сделаю я. А ты можешь валить на все четыре стороны!

Сеймур напрягся: его шерсть заходила ходуном, глаза зажглись дьявольским огнем, отчего я испуганно отшатнулась.

За обрывом послышались знакомые всхлипывающие звуки, и я оцепенела.

– Забудь о… – казалось, каждое слово давалось фамильяру с огромным усилием. Словно в попытках стряхнуть с себя невидимое бремя, кот вдруг стал заваливаться на бок. – Уходи… при первой же возможности, – он еще раз встряхнулся и выпрямился. – Не шуми. И не колдуй. Следи за рябинами. И скорее возвращайся.

Внезапно шерсть фамильяра вздыбилась, снова затрещав серебристыми искрами – именно в это мгновение из-за обрыва вырвалась стая лярв и устремилась прямо к нам.

– Сеймур, – испуганно просипела я и потянулась к фамильяру.

– Следи… за рябинами! – бросил тот и рванул навстречу алчным лярвам.

– Подожди… За какими еще рябинами? Что это значит, Сеймур! – только и успела вскрикнуть, но кот, полыхнув ярким сапфировым шаром, врезался в стаю лярв, разнеся в искры наиболее агрессивных, а затем полетел вверх, уводя оставшихся за собой. – Не бросай меня здесь, – я села прямо в грязь и, прикоснувшись к колье, поморщилась от боли.

И только сейчас заметила на месте, где еще секунду назад сидел фамильяр, веточку рябины. Настоящей, не плотоядной. Живой.

Едва я взяла веточку в руки, как та вдруг заискрилась, вспыхнула и осыпалась багрецом на мою правую ладонь, где оплела запястье сверкающими нитями и застыла на тыльной стороне ладони чудесным рисунком россыпи созревших сочных ягод. Я нежно провела рукой по рисунку. Ягодки заискрились под моими пальцами, и я снова вспомнила летний солнечный день под рябиной, мамин деревянный гребень и ее заботливые руки.

– Эх, Ряба, снова в твоих волосах ягодки рябины, – смеялась мама. – А еще спрашиваешь, почему у тебя такой цвет волос. Да потому что ты, – она склонилась и нежно поцеловала меня в макушку, – поцелованная рябиной. И отныне всегда будешь под ее защитой.

Я улыбнулась воспоминаниям: в груди потеплело, а тело наполнилось живительной магией, что была чужда этому миру, но так необходима мне сейчас.

– Алия, – прошептала я, снова коснувшись колье и вспомнив, наконец, для чего я здесь.

Собрав остатки сил и смелости, я встала и отряхнула подол мантии, которая всего за полчаса пребывания в Закраине уже успела превратиться в затасканную половую ветошь. Я взяла мамин венчик в руки и, чирканув по ободку острием заранее заготовленной булавки с каплями моей крови, что предусмотрительно собрала еще перед переходом, быстро начертала в воздухе печать призыва.

Тут же поднялась пыль и подул сильный ветер, закинув капюшон мне на голову. Колье снова нагрелось и заискрило, но я уже не обращала на это никакого внимания.

Куда сложнее было не обратить внимания на хрустнувший всего в десяти шагах позади сухой валежник.

Я вздрогнула и прислушалась: снова лярвы? Или же на этот раз что-то пострашнее паразитов позарилось на кровь ведьмы? Неважно! Медлить больше нельзя!

Я быстро занесла ладонь над ободком.

–У жизни на краю, у смерти на виду прошу кровь родную внять зову моему. Vilande Mor.

Ободок поднялся над землей и закружился в воздухе. По нему, смешиваясь с землей и трухой, заскользили багровые капельки.

Шорох приблизился и стал отчетливее: кто-то, потревоженный магией, уже вовсю спешил ко мне. И сильно сомневаюсь, что это была услышавшая зов мама.

– Ну, давай же, – отчаянно прошептала я, глядя на сверкающий во тьме ободок в завершающей свой рисунок печати зова. – Скорее.

Треск прекратился, повисла зловещая тишина.

Меня нашли.

Я затаила дыхание, не в силах обернуться, но всем своим прозрачным естеством ощущая чей-то неприязненный тяжелый взгляд.

Лярвы, бесы? Или сам демон явился на мой зов?

Последняя догадка прошлась по телу крупной дрожью. Но я взяла себя в руки и, обратившись к магии, приготовилась к бою. Кто бы это ни был, мешать никому не позволю. Даже если это будет сам демон!

И едва я успела представить все самое плохое, как стало еще хуже.

– Кто такая?

Я вздрогнула, скуксилась и опустила голову.

– Усопшая, – ляпнула я первое, что пришло в голову. И ведь не солгала.

– Как для усопшей, – начал незнакомец, медленно обходя меня таким образом, чтобы заглянуть мне под капюшон, – ты чересчур, – он остановился прямо напротив меня, – яркая.

Я вскинула подбородок и удивленно уставилась на рослого беловолосого мужчину в длинном темно-зеленом плаще. Человек? Душа? Бес в людском облике?

Глаза незнакомца во мраке Закраины то и дело поблескивали зелеными искрами, прожигая насквозь мое призрачное нутро. Я поежилась.

– Как ты сюда попала? – снова спросил незнакомец и стал медленно приближаться.

В его руках затрещал изумрудный кнут, и это привело меня в чувство.

– Я здесь ненадолго, – попыталась я воззвать к его разуму. Нет, это определенно не бес: такие точно не стали бы задавать столько глупых вопросов. – И никого тревожить не намерена. У меня ничего нет, и от тебя мне ничего не нужно. Я лишь завершу, что начала, и сразу уйду. Так что давай просто разойдемся, будто и не видели друг друга, ладно?

Колье на шее накалилось до предела, причиняя жуткую боль и вытягивая магию. Я скосила глаза: в полыхающей в воздухе печати венчик превратился в светящийся лучистый клубок, готовый вот-вот выпустить желанные нити.

– Ох, – выдохнула я от боли и схватилась за раскаленное колье, а потом за покусанную ладонь – да, определенно, спуск в Закраину не задался.

Незнакомец внимательно посмотрел сначала на ободок, а затем – на мою покоцанную ладонь.

– Ты Асур?

От удивления я на секунду позабыла и о своей магии, и о цели, и даже о боли.

– Кто?

Внезапный порыв ветра сдул мой капюшон, взметнув и растрепав волосы. Я прикрыла глаза и отступила: кем бы ни был этот мужчина, его сила впечатляла – колдовать без единого звука в моем мире могли лишь самые одаренные маги.

– А ты кто такой? – поправив волосы, спросила в свою очередь я. Теперь этот мужчина заинтересовал и меня.

Но незнакомец отвечать не спешил. Склонив голову, он внимательно, дюйм за дюймом, изучал мое лицо. Его глаза вспыхнули ярче, лицо исказила гримаса боли.

– Да что? – не выдержала я его пристального взгляда. Интерес к его персоне угас так же быстро, как и возник: его навязчивое и беспардонное внимание уже начинало раздражать.

Тут незнакомец повел носом, оглянулся. А затем вдруг резко взмахнул кнутом – и в мгновение ока разбил мою с таким трудом созданную вязь!

Стало так тяжело и больно в груди, словно легкие разом наполнились землей и гарью; виски сдавило каленым жгутом безысходности и отчаяния.

– Нет, – застонала я, глядя, как осыпается оземь разбитая печать, оставляя висеть в воздухе обугленные остатки того, что еще секунду назад было маминым венчиком. А затем и он рухнул на землю бесформенной кучей. – Что ты наделал?

Я упала на колени, сгребая бесполезный пепел в ладони. Внутри все сжалось от безысходности, а в груди поселилась тупая боль.

А затем там заклокотало пламя ярости. Я невидяще уставилась на незнакомца.

– Сволочь, – выплюнула я с ненавистью, поднимаясь и вскидывая руки. – Ты за это ответишь.

Но не успела я произнести и слова, как незнакомец снова взмахнул кнутом – и мою грудь сильно сдавило яркое зеленое кольцо. Вскрикнув от боли, я рухнула на землю, словно подкошенная.

– Чтоб тебя, – прохрипела я и, собрав остатки сил, снова обратилась к магии. – Между небом и землей, беса с ангелом игрой…

– Молчи, – приказал мужчина, щелкнув пальцами. Грудь сдавило еще сильнее, из горла вырвался хрип – перед глазами поплыли зеленые мушки. Я безмолвно заскребла землю когтями.

Затем меня подняло в воздух, и я зависла аккурат перед ним, что подарило мне шанс посверлить его ненавистным взглядом, чем я тут же и воспользовалась. Правда, из-за боли мой взгляд выглядел едва ли более грозным, чем у бурундука.

– Я убью тебя, – прошипела я ему прямо в лицо. – Клянусь памятью своей мамы, я тебя…

Он прикоснулся к моим губам, заставив замолчать. А затем приблизился настолько, что я ощутила на своей щеке стылое дыхание его мертвой магии.

– Непременно, – прошептал он, мягко проведя по моим губам. – Но сейчас ты замолчишь, – и он, быстро накинув капюшон мне на голову, резко толкнул меня в грудь, отчего я, отлетев к отвесной скале, больно ударилась спиной и съехала вниз. Я беззвучно застонала – очевидно, когда он коснулся моих губ, то наложил на связки какое-то заклинание: говорить я больше не могла.

И тут сквозь пелену боли и отчаяния я услышала чужие голоса.

– Морт, чтоб тебя! Где носит этого ведуна?!

– Я здесь, – ответил ненавистный мне голос.

– Нашел Асура? – тут же поинтересовался третий, низкий и хриплый.

Видеть говорящих я не могла – только их ноги. Да и те, по правде сказать, виделись, словно сквозь толщу воды. Боль в груди становилась все сильнее, затмевая разум и чувства, уводя в темноту – я начинала терять сознание.

– Нет. Только Неприкаянную.

– Теряешь хватку, ведун, – захохотал первый. – А смотри-ка, кого мы поймали.

– Асур, – кивнул мой пленитель. В его голосе скользнуло облегчение. – Я же говорил, что чую.

– Да, но на этот раз поймал его не ты, – снова рассмеялся первый, довольный, точно новичок, только что прошедший свою первую инициацию.

– Не я, – легко согласился ведун.

– Ну-ка, покежь свою Неприкаянную, – снова подал голос хриплый и приблизился. – Интересно глянуть на душу, что сбила твое чутье от настоящего Асура.

– Ваш Асур на последнем издыхании, – шаркнул ногой ведун, преградив путь хриплому. – Вам нужно спешить в Дартад. А с этой, – небрежно бросил он в мою сторону, – я сам разберусь.

Первого долго убеждать не пришлось: раздался глухой удар и приглушенный стон, а затем шаги стали отдаляться.

А вот хриплый и не думал уходить, продолжая топтаться на месте. Но и невидимую черту, проведенную ведуном, пересечь он тоже не осмелился.

– Что-то не так, Брайт? – уточнил ведун тоном «в гузке выхухоля я видел твое мнение». – Уверен, что не хочешь поспешить на поклон к Управляющему со своим Асуром?

– А ты, я гляжу, слишком смелый стал, – хмыкнул хриплый. – Думаешь, раз Асуров чуешь, так все всегда будет сходить тебе с рук? Да только знай, ведун: долго ты играть в свои игры не сможешь. И скоро Управляющему, а затем и Высшему, станет интересно, почему ты за более, чем сотню рос, так никого к ним и не привел. А все твои якобы Асуры почему-то постоянно становятся пустыми Заблудшими и оседают в Дартаде. И вот тогда никто уже не станет на твою защиту. Так что будь осторожен.

– Раз уж заговорили об осторожности. Как твоя нога, Брайт? – спокойно, даже как-то равнодушно, поинтересовался ведун. – Говорят, плохо восстанавливается из-за того, что ее хозяину постоянно прилетает. Что ж ты так, а?

Хриплый с тихим рычанием отступил, а затем развернулся.

– Я тебя предупредил, ведун, – и медленно зашагал прочь.

– Аналогично, – зловеще произнес мой пленитель, а потом я услышала тяжелый выдох. – Асура он поймал, как же. Надо было и вторую ногу перебить, чтобы неповадно было в крысу шкериться. Так, ладно, – тут он, наконец-то вспомнил обо мне. – Эй, Неприкаянная, ты там как?

Я не ответила и даже не пошевелилась. Отчасти потому, что меньше всего хотелось отвечать тому, кто одним махом угробил все, к чему я так долго готовилась. Отчасти потому, что кольцо на груди и магический кляп на губах в принципе не давали возможности ни шевелиться, ни говорить.

– Ах, чтоб тебя! – забеспокоился ведун и быстро приблизился. – Должно быть, перестарался.

Путы на груди ослабли, а тяжесть на губах исчезла. Но я по-прежнему безмолвствовала. Меня снова подняло в воздух, словно куклу: капюшон окончательно съехал мне на лицо – и я зависла прямо перед ним.

– Эй, – позвал он тихонько и аккуратно откинул капюшон, заглядывая мне в лицо. – Ты в порядке?

Мы встретились взглядами – и я зло улыбнулась.

– Более чем, – прошипела я и, выпустив накопленную за время лежания магию, от всей души шарахнула ею по мужчине.

– Ай-аргх, – выдохнул ведун, получив изрядной порцией магии под дых. Сила удара отбросила его на десять шагов от меня прямо в болотную грязь. – Что ж ты, гюрза рыжая, делаешь? – прохрипел ведун и оторопело уставился на меня.

– Что, не нравится? – оскалилась я и медленно приблизилась к нему. – Я же просила меня оставить! – и я снова шарахнула в него горячим шаром – ведун едва успел закрыться. – Я же говорила, что уйду! – следующий удар прокатил его по грязи еще на пару шагов. – Я же просила, – тут я застыла, вспомнив обугленные остатки утраченного маминого ободка. В руках заискрил настоящий огонь – колье снова нагрелось, но я уже не обращала на него внимания, – я ведь просила…

Я занесла руку с горячим шаром для решающего удара, но тут мои ноги обвила зеленая плеть кнута – и я снова упала.

– Пусти, сволочь! – заорала я, пытаясь выпутаться.

Плеть обвилась еще туже и потащила к своему хозяину, который всем своим весом тут же подмял меня под себя.

– Жить надоело? – рыкнул он прямо мне в лицо.

– Поздно спохватился, – огрызнулась я и, воспользовавшись его секундным замешательством, уперла ладони ему в грудь, а затем крутанула против часовой стрелки – и новая порция силы влетела ему прямо в торс, приподняв надо мной на целый локоть.

– Чтоб тебя, – охнул ведун, но тут же схватил мои запястья и припечатал их к земле над моей головой. – Да угомонись же ты!

– Морт! Ты где там застрял?

Ведун вздрогнул, поднял голову и посмотрел вперед. Я воспользовалась шансом и сосредоточилась на солнечном сплетении. Мое тело окутала яркая солнечная пелена, а вокруг нас всклубились густая грязь и дерн. Колье снова раскалилось до предела, но эта боль уже стала для меня привычно и даже какой-то родной.

Ведун посмотрел на свою пленницу очень вовремя: пронизанные горячим потоком воздуха, наши тела приподнялись над землей на пару ладоней.

– Значит, не хочешь по-хорошему, – зловеще прошептал он мне на ухо. А затем схватил за горло и сдавил.

Объятая живой яростью и магией, боли я не почувствовала. И это позволило мне совершить последнее усилие.

А затем пришла тьма.

Приходила я в себя долго и тяжело. Пожалуй, тяжелее было только после грандиозного пиршества найденными в бабушкином загашнике сластями. Но они определенно того стоили. А сейчас… Я вспомнила ошалелое выражение лица ведуна и ухмыльнулась: да, это определенно того стоило!

Тихонько застонав, аккуратно повернулась к свету. На какое-то мгновение мне показалось, что я снова увижу солнце, но то был лишь мерклый свет, исходивший из растущего прямо на влажном настенном камне полусгнившего гриба.

Подчиняясь безотчетному любопытству, я осторожно прикоснулась к грибу – и тут же отдернула ладонь, охваченную болезненной резью. Гриб же, в свою очередь, важно надулся, запульсировал и потянулся вслед за моей ладонью.

– Ага, сейчас, – буркнула я, с трудом поборов желание сравнять хищный «ночник» со стеной, быстро отодвинулась и перевела взгляд на более приятные детали интерьера.

«Более приятные детали» охотно предстали в виде грязновато-коричневого подобия на подоконник с подозрительными мутными потеками и разводами. На подоконнике виднелись видавший седьмую молодость щербатый графин и стакан с прозрачной и льдистой, точно только что с мороза, водой. Любопытно. Не иначе, та самая пресловутая мертвая вода. И они действительно рассчитывали, что я это выпью? Наивные.

Я осторожно приподнялась на локтях, огляделась и поморщилась: убогое убранство комнаты, в которой я очутилась, ввергло меня в настоящее уныние. Один грязно-серый футон чего стоил! Его свежесть и чистота натолкнули на нехорошие мысли о недружелюбных шестилапых подселенцах, и я поспешила встать на ноги.

Совершенно не представляю, где я оказалась, но задерживаться здесь я не намерена ни на секунду!

Вскочив на ноги, я поспешила к выходу.

Так, первым делом, нужно поскорее и как можно незаметнее отсюда убраться, а потом… А что потом?

Я остановилась с протянутой к двери рукой: и что же мне теперь делать? Мамин венчик сгорел, так и не завершив призыв. Возвращаться в то место, где я оказалась, сейчас уж точно было бы самоубийством и… я машинально посмотрела на свое левое запястье: здесь, в Закраине, от порезов не осталось и следа. Зато тыльную сторону правой ладони все еще украшал рисунок из ягод рябины.

Я протерла глаза. Посмотрела еще раз на рисунок, пересчитала ягодки и нахмурилась: всего шесть багровых крапинок. А разве их не было больше?

– Хоть бы объяснил, как это работает, едало комнатное, – проворчала я, сильно хлопнув ладонью по подоконнику. Из-под его дна тут же отлепился малопривлекательный комок вязкой белой субстанции и мягко шлепнулся на пол. В глубине стены раздался едва различимый мерзкий, шелестящий, но странно знакомый звук.

Я застыла и прислушалась.

– Надеюсь, это было не едало. Кем или чем бы оно ни было.

Вздрогнув от неожиданности, я резко развернулась.

Прямо перед закрытой дверью моей комнаты стоял высокий мужчина с волосами цвета болотных водорослей и болезненно заостренными чертами лица. От взгляда его черных глаз по всему моему телу прошла непрошенная дрожь. Мужчина был отталкивающе красив. Облаченный в идеально подогнанный костюм грязно-кремового цвета с серыми вертикальными полосками, он, казалось, являл собой воплощение утонченного аристократа, от которого почему-то хотелось держаться как можно дальше. Его бледные руки были сложенные шпилем, острие которого, казалось, вонзалось в мое солнечное сплетение. Я поплотнее укуталась в мантию, что не укрылось от внимания вошедшего: мужчина улыбнулся, и меня передернуло.

– Так и будешь таращиться? – отозвался строгий женский голос, и я не без труда отвела взгляд от вошедшего, только сейчас заметив сопровождающую его компаньонку.

Девушка с косой блестящих черных волос и в строгом черном костюме держала в руках что-то наподобие огромного альбома, в котором, шелестя светящимися страницами, то и дело рыскало серебристое полупрозрачное перо. Девушка пристально всматривалась в мое лицо, время от времени переводя взгляд на страницы. Судя по ее сосредоточенно-недовольному выражению, я в ее упорядоченную систему новопреставленных совершенно не вписывалась.

– Неприкаянная? – насмешливо спросил мужчина и окинул меня оценивающим взглядом. – Без венчика, без колокольца.

– И правда, очень странно, – произнесла девушка, подтвердив мои опасения. – Ее нет в списке прибывших – отпечаток незнакомый.

Мужчина кивнул, все еще не сводя с меня изучающего взгляда, что начинало несколько раздражать. Но я твердо решила не облегчать этой парочке задачу, а потому даже не шелохнулась, продолжая стоять, скрестив руки на груди и хмуро переводя взгляд с одного лица на другое.

– И как же тебя угораздило? – поднял брови мужчина, совершенно не обращая внимания на мой фирменный взгляд исподлобья. Он даже приблизился ко мне почти вплотную – то ли для того, чтобы рассмотреть получше, то ли, чтобы поддеть побольнее.

А потом он и вовсе прикрыл глаза, словно бы принюхиваясь. Я нервно поежилась и отстранилась.

– Не знаю, не помню, – почему-то оробев, я запуталась в мыслях и ответах.– Не понимаю, как так вышло. А сюда меня вообще белобрысый приволок и…

– Не зазнавайся, душенька, – перебила меня строгая девушка. – Ты все еще можешь с нами говорить именно и только потому, что Риден соизволил тебе помочь. И если бы не он…

– Все хорошо, Тара, – подал голос «аристократ» и выпрямился. – Так бывает, и ничьей вины тут нет. Что ж, позволь представиться. Вальт Алджеро, – снова обратившись ко мне, мужчина приложил ладонь к груди и склонился в учтивом поклоне. Его взгляд при этом был по-прежнему прикован к моей раздраженной персоне. – Я Управляющий Дартада и главный смотритель за новопреставленными.

Я скептически подняла бровь: ни вид, ни комплекция «аристократа» почему-то совершенно не вязались с претенциозным именем и уж тем более со столь представительным статусом.

– Ну же, милая, – вернула себе мое внимание девушка, – не хочешь представиться в ответ? Или в подлунном мире уже совсем манерам учить перестали?

– Погоди, Тара, – спокойно, но властно осадил компаньонку Вальт. – Возможно, новенькая попросту не помнит своего имени. Новопреставленные частенько первое время теряются в Дартаде, особенно, если они без венчика.

Я ожила: мужчина, сам того не зная, подкинул дельную мысль. Если уж я хочу уйти незамеченной, то изобразить потерю памяти и дезориентацию в данной ситуации было бы наилучшим решением. По крайней мере, до тех пор, пока я не придумаю новый план.

Девушку выводы Вальта и мой негласный спонтанный план совершенно не впечатлили. Она дернула плечиком и захлопнула явно бесполезный альбом.

– Не помню, – поспешила я закрепить свой статус обиженной судьбой Неприкаянной. – Я совершенно не помню ни своей жизни, ни того, как сюда попала, – и для пущей убедительности потерла виски ладонью.

– Да неужели? – ожидаемо, черноволосую занозу в седалище совершенно не впечатлили ни мои потуги на спектакль, ни мой нарочито-растерянный вид.

Я скривилась: похоже, в полку моих недоброжелателей прибыло. И это в загробном мире, где я и побыла-то всего ничего! И вот где, скажите на милость, сестренкино обаяние, когда оно так нужно?!

– Возможно, это даже к лучшему, – вдруг легко встал на мою сторону Вальт и задумчиво провел пальцем по своим губам. – Кто знает, что там случилось, в подлунном-то мире. Немудрено, что ваша встреча не задалась, – и он кивнул куда-то мне за плечо.

Я недоуменно оглянулась – и оторопела: всего в паре шагов от меня, скрестив ноги на неказистом подобии деревянного стула, сидел мой пленитель и внимательно меня изучал. Я едва сдержалась, чтобы не выругаться вслух: и когда только успел объявиться?! Почему я не заметила его появления и, что куда важнее, как давно он прожигает во мне портал? Впрочем, кое-что я все-таки заметила, и мои губы растянулись в злорадной ухмылке. Ведун нахмурился и непроизвольно провел тыльной стороной ладони по совсем еще свежим отметинам на бледной щеке.

О, надеюсь, ты сейчас испытываешь жуткую боль, бубен белобрысый!

– Вижу, вы успели познакомиться, – очевидно, приняв мой оскал за дружелюбную улыбку, Управляющий довольно потер ладони. – Что ж, так будет даже проще, пока мы не отыщем венчик.

– Мой венчик? – я встрепенулась.

Вальт и Тара переглянулись и уставились на меня почти с жалостью.

– Ну, разумеется, душенька, – улыбнулся Вальт, и я поежилась: отчего-то от этой его улыбки у «душеньки» по спине пробежал мороз. – Ты же не думаешь, что мы тебя так и отпустим Неприкаянной? Судя по тому, что тебя нашел Морт, ты была сильной ведуньей в подлунном мире. Уж не знаю, что там такого стряслось, что при тебе не оказалось ни венчика, ни фамильяра, но мы непременно тебе поможем!

Вальт говорил так искренне и задушевно, что я почти готова была проникнуться его речами. Если бы только не эта его жуткая безэмоциональная улыбка. Я бы даже сказала – стылая. Как у окоченевшего покойника, если можно себе подобное вообразить.

– Хорошо, – осторожно протянула я, боясь спугнуть его благородные порывы. – Я могу чем-нибудь помочь?

– Не стоит, – глаза Вальта налились пугающей чернотой, и я снова ощутила непрошенную гадливую дрожь в теле. – Можешь не волноваться. Я лично попрошу Брайта заняться поисками твоего венчика.

– Спасибо, – все еще не веря в успех, на всякий случай поблагодарила я.

– Было бы за что благодарить, – хмыкнула девушка и бросила быстрый взгляд на Морта.

– Но Тара тоже по-своему права, – словно вспомнив о чем-то, задумчиво протянул Вальт и тоже посмотрел мне за спину. – Вне зависимости от результатов поиска нужно, чтобы кто-то помог тебе освоиться. И присмотрел за тобой. Хотя бы первое время.

Я проследила за его взглядом – и мой глаза расширились от внезапной догадки. Да он издевается!

– Морт, – Вальт, казалось, и сам забавлялся, глядя на мою реакцию, – подсобишь новой душе? Расскажешь ей, что да как тут у нас устроено. Вы уже успели познакомиться, так что, думаю, проблем возникнуть не должно.

Серьезно? Он действительно верит в то, что говорит? Да все наше взаимодействие – это одна сплошная проблема!

Я уже открыла рот, чтобы возразить, но меня опередили.

– При всем моем уважении, – подал голос Морт, поднимаясь, – но я очень сомневаюсь, что эта, – взмах рукой в мою сторону, – душа сможет освоить тонкости нашей работы… э-э… никому при этом не навредив.

Я скрипнула зубами и приготовила парочку проклятий. На случай, если этот бесстрашный вздумает повторить свой жест.

– Так и не надо осваивать тонкости, – губы Управляющего снова растянулись в едкой усмешке, отчего меня передернуло. А еще от вновь усилившегося за стеной знакомого шороха. – Просто присмотри за ней.

– И все же, – было видно, что для ведуна данное решение было все равно, что его же кнутом промеж ушей, но и открыто бунтовать он отчего-то не решался, – прошу вас еще раз пересмотреть свое решение. Наше с ней взаимодействие… как бы это сказать…

– А что не так с нашим взаимодействием? – подбоченившись, поинтересовалась я у ведуна.

Риден не удержался и тоже бросил на меня вопросительный взгляд – и напрасно: я плотоядно улыбалась во все свои четыре клыка. Не сказать, чтоб мне нравилась интонация беседы, но ее ход вполне устраивал. Особенно в той ее части, где лицо ведуна вытягивалось от удивления и растерянности.

– Думаю, мы прекрасно поладим, – елейным голоском произнесла я, поставив «жирный» крест на могиле нашего взаимодействия.

О, я пока еще не знаю, какой из миров стоит возблагодарить за подаренную возможность как следует отомстить, но я ей воспользуюсь в полной мере. Берегись, белобрысый, я тебе все припомню, можешь даже не сомневаться!

Похоже, ведун все же прочел мои мысли, ну а может, в порыве предвкушения, я позабыла о приличиях и облизала губы, но эффект превзошел все ожидания – лицо мужчины посерело и даже как-то болезненно заострилось.

– Вот и чудесно, – всплеснул ладонями Вальт и, увлекая за собой Тару, поспешил к двери. – Тогда дадим нашей гостье перевести дух и осмотреться. Риден, будь добр, – он кивнул ведуну и прошел сквозь дверь.

Я протерла глаза – так вот как они входят без единого шума! Надо бы запомнить эту их особенность, чтобы в следующий раз не попасться за каким-нибудь… кхм… неблаговидным побегом.

С этими мыслями я подошла к импровизированному подоконнику.

– Что ж, – первым нарушил молчание ведун. – Если так решил Управляющий, значит, придется нам какое-то время потерпеть друг друга. А пока я за тебя отвечаю, – он подошел ко мне сзади и положил руку мне на плечо, – будь добра мне подчиняться. Ты слышишь? – он сжал пальцы – и тут же получил в лицо порцию ледяной воды.

– Я тебя прекрасно слышу, ведун, – прошипела я, стряхнув последние капли из стакана на пол. – А теперь слушай ты меня, – я аккуратно поставила стакан обратно и приблизилась к мужчине вплотную. – Мне откровенно проклясть на тебя, вашего Управляющего и весь ваш бесов пандемониум! Что бы вы там себе ни воображали, меня это абсолютно не касается, – под его зловещим взглядом мой голос предательски дрогнул.

Ой-йопс, кажется, я все-таки перестаралась. А ведь всего-то и хотела, что обозначить свои границы и приоритеты. Но стоило мне снова услышать его надменный покровительственный тон, как в памяти тут же вспыхнул покореженный мамин венчик – и я не сдержалась.

Нет, ну а что еще можно было ожидать от ведьмы, у которой с дружелюбием и обаянием просто беда? Уж точно хуже, чем у него с терпением, которому стоило отдать должное: облитый ледяной водой и моей пламенной речью с ног до головы, мужчина даже не шелохнулся.

Где-то в глубине моей левой пятки так некстати проснулась совесть. Возможно, с водой я действительно перестаралась: вон, как капает с потемневших волос на пол, аж лужа под ногами образовалась.

Я малодушно отступила.

– За мной не нужно присматривать, – уже мягче продолжила я, чтобы хоть немного разрядить повисшее напряжение, – не нужно опекать или защищать. И уж тем более не стоит мной командовать. Очевидно же, что от поручения Управляющего ни ты, ни я не в восторге, поэтому предлагаю договориться. Ты делаешь вид, что помогаешь мне освоиться, а я делаю вид, что мне это нравится. При этом ты не указываешь мне, что делать, а взамен я не путаюсь у тебя под ногами. Идет?

– Кажется, ты не совсем понимаешь свое положение, – сквозь зубы процедил Морт, и от его ледяного тона у меня волосы на затылке встали дыбом.

Признаться честно, эта его фраза меня действительно напугала. И многозначительная угрожающая интонация вовсе не была тому причиной – мужчина был абсолютно прав: я действительно ничего не знала ни об этом месте, ни о своем положении в нем.

И тем нелепее выглядела моя нарочитая бравада.

– Мне и не нужно. Для этого у меня есть ты, – по инерции брякнула я и тут же умолкла.

Ой, Темная Лафия, да что не так с моим языком без костей и благоразумием без инстинкта самосохранения?! Я, конечно, понимаю, что, находясь в Закраине, об этом думать поздновато, но… ВСЕМУ ЖЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ ПРЕДЕЛ! И уж точно должен быть предел моей глупой привычке всегда оставлять за собой последнее слово. Потому как в один далеко не прекрасный момент оно и правда может стать последним.

Вот как сейчас, к примеру.

Риден потемнел лицом и медленно двинулся прямо на меня. Я же медленно, насколько позволяло мое готовое пуститься в позорное бегство тело, двинулась в обратную сторону. К двери, если точнее.

– Ты, наверное, сейчас очень занят, – не сильно задумываясь над смыслом сказанного, я сосредоточилась на двери и ускорилась. – Предлагаю пока разойтись. Провожать не обязательно, – не закончив фразу, я развернулась к выходу, но мужчина вдруг резко перехватил меня за предплечье и, больно сжав, толкнул к стене.

– Все сказала?

– Что ты… – запнулась я от возмущения и резкого удара, но Морт не дал договорить, сжав мое горло и подперев мое тело своим к стене. – Какого чертополоха?

А затем он приблизился, едва не коснувшись моей щеки: капли с его волос шустро устремились мне на шею, а затем, щекотнув ложбинку между ключицами, скатились еще ниже. Я застыла в оцепенении. Но вместо того, чтобы подумать над вариантами освобождения, я продолжала таращиться на мужчину, лицо которого от моего лица отделяла лишь прядь его черных волос. Странно, а ведь при первой нашей встрече его волосы показались мне совершенно белыми…

– Да отпусти ты! – предприняла я попытку вырваться, но ведун схватил мое запястье и пригвоздил его к стене поверх головы.

Его рука коснулась моей щеки и деловито, даже как-то по-хозяйски, скользнула к шее. А затем, легонько мазнув еще влажную ложбинку, опустилась еще ниже… Слабый звон колье привел меня в чувство, и я, приложив все усилия, резко оттолкнула мужчину – и тут же ощутила, будто с моей груди спали пудовые оковы. Морт поднял на уровень моих глаз полыхающую изумрудными искрами толстую плеть и, недобро ухмыльнувшись, заставил ее раствориться в воздухе.

– Иди, – разрешил он, кивнув на дверь. Его волосы снова побелели. – Посмотрим, как долго ты здесь протянешь. Только не надо потом ко мне приходить, если станет худо.

– Я не приду к тебе, даже если буду на грани небытия! – заносчиво выпалила я, хотя моей прыти заметно поубавилось, когда я заметила в его зеленых глазах недобрые искры.

– Полагаю, ждать осталось недолго, – зловеще хмыкнул он, и его взгляд задержался на моей шее, – Рябина.

И он поспешил к двери.

– Не смей меня так называть! – отойдя от минутного ступора, я рванула за ним и со всего маху влетела в дверь, сквозь которую тот прошел с легкостью. – Айгхо-о, – завыла я, растирая нос, который за мою недолгую жизнь к подобного рода ушибам уже пообвык, даром, что курносый.

Я легонько потерла кончик носа и поморщилась: это была не привычная в земном понимании боль, вовсе нет. Скорее, нечто колюче-упругое, пронизывающее все мое бестелесое естество и достающее до самого солнечного сплетения, где оседало тупой вибрирующей болью, отнимающей силы и подавляющей волю. А ведь что-то подобное я уже испытывала, когда прикоснулась к зловредному грибу. Странное и непривычное ощущение. И очень, очень паршивое! Совсем как тогда, когда бабушка завершила бесполезный ритуал призыва и, покачав головой, показала мне мамин венчик…

Ту разъедающую, словно едкая мгла, тоску мне не забыть никогда. Не забыть, как я впервые ощутила себя настолько опустошенной и потерянной, что хотелось выть и кричать во весь голос, разрывая грудь в клочья, чтобы хоть немного унять колотящееся сердце. И удержаться от погружения в пучину ледяного, уволакивающего в мертвую бездну, отчаяния.

Как я не впала тогда в безумство, только Темной Лафии известно. И спасли меня тогда лишь природная сила воли да упрямство, граничащее с маниакальным безумием.

А еще моя сестренка. Моя любимая младшая сестренка, которая все еще верит в меня и ждет.

Ощутив внезапный прилив сил и решимости, я выпрямилась. Плевать, что они говорят! Плевать, что думают обо мне! Вообще плевать на это место и весь этот чертов мир! Если понадобится, все здесь перерою и любых тварей из-под земли достану, но найду маму и вернусь с ней к Але.

Я обязательно вернусь домой!

Сжав кулаки, я зло ухмыльнулась.

– Ну, только попадись мне снова, седая кукурузина. Уж тогда я тебя…

Направив непривычное для меня чувство боли в привычный объект ненависти, мне стало немного легче. Даже тупая боль за грудиной стала мягче, тише.

Прикоснувшись к колье, я решительно выпрямилась.

Риден подошел к двери своей комнаты, привычно проверил запирающие и сигнальные печати, подергал за ручку – и с досадой хлопнул себя по лбу: он ведь уже давно не пользуется ни ручками, ни, тем более, дверями!

Уже много рос прошло с тех пор, как он, попав в Дартад, отринул все человеческие привычки. И столько же – с момента, когда твердо поклялся самому себе навсегда забыть о причинах своей смерти и обо всем, что когда-либо связывало его с миром живых.

Риден сел в грубо стесанное дубовое кресло и сжал виски ладонями. Так сколько же рос прошло? И сколько земных лет? Обязанности Стража, Неприкаянные и Заблудшие, Асуры – все смешалось в вереницу бесконечных выслеживаний и засад, борьбы с лярвами, бесами… и со своей совестью. Но иначе в этом мире, полном безволия и жестокости, не выжить. А впрочем, едва ли эти мерила человеческих ценностей применимы в месте, где выживает лишь сильнейший. Даже не выживает – существует. Жить – это тоже не про Дартад. И не про Ридена. Уже много рос как тому.

Он давно потерял самого себя – и вот, здравствуйте! Вдруг ни с того ни сего вспомнил, как пользоваться дверными ручками, которые здесь, в Дартаде, совершенно бесполезны! Случайно ли?

Мужчина нахмурился: нет, случайностей, как и нелепой подверженности сиюминутным эмоциям, в Дартаде не существует. Выходит, все-таки не случайно. Неужели всему виной эта рыжая душа, которая при первой их встрече едва не сожгла его своей живой искрой?

О, эта живая искра – отпечаток прошлого мира, – в которой все еще теплятся остатки памяти и чувств! Именно на этот огонек со всех концов Закраины, как мотыльки на свет, слетаются алчные до искры лярвы и бесы. И прежде, чем душа, угодившая в Закраину без венчика или фамильяра, успеет понять, как в этом мире все устроено, духоядные паразиты расправятся с ней, высосав всю без остатка. По воле злого случая именно эта искра, призванная поддерживать в душе подобие жизни, может стать причиной ее же гибели. Окончательной, бесповоротной и крайне жестокой.

Риден закрыл глаза ладонью.

Когда-то он сам едва избежал подобной участи. Брошенный, одинокий, подкошенный внезапной кончиной, он оказался в Закраине совершенно беззащитным перед его голодными обитателями. И если бы сам Высший тогда не нашел его – не сидеть бы ему сейчас в своей обители, предаваясь бесполезной философии.

Вот только предаваться смутным воспоминаниям и пространным размышлениям оказалось куда проще, чем ответить самому себе на простейший вопрос: почему же он, наплевав на прямые обязанности Стража, вдруг изменил свой первоначальный план маршрута и, не уведомив никого из товарищей, рванул к Отвесу, куда не рискуют соваться даже бесы?! Неужели только лишь потому, что почуял эту притягательную искру, полную горячих чувств и желаний. А еще любви. Яркой, всеобъемлющей… живой. Настоящей!

Риден сжал кулаки. Впервые за столько рос он изменил своему самообладанию, и в угасшем сердце потерянного Асура неожиданно для него самого вдруг затлел уголек непрошеных чувств.

Мужчина мрачно посмотрел на свою правую ладонь, где осталось странное темно-красное пятно, словно после ожога.

– Крепко присосалось. Ох уж эти мне любители демонических сделок! – он крепко сжал кулак, все еще ощущая внутри обжигающие капли рубиновых камней.

– С каких это пор ты стал закрывать двери? – недовольный голос у порога заставил мужчину вздрогнуть от неожиданности. – Прячешь что-то? – хмыкнула Тара, туманом просачиваясь в комнату.

– Свою гордость, – тут же нашелся Страж и указал на ободранную щеку; на его губах не было и тени улыбки. – Снова поручение? – тут же перешел он к делу.

Возвращаться к работе Стражу не хотелось категорически. И еще сильнее не хотелось покидать обитель именно сейчас, когда в нем проснулся искренний, неподдельный интерес к сопровождаемым им душам. А если точнее, лишь к одной, весьма заносчивой и чертовски вредной душе.

– Можно и так сказать, – пожала плечами Тара и кивнула на папку в руках. – Управляющий сказал, что из бесовского Легиона пожаловали.

– Снова? – Риден даже привстал с кресла от удивления. – Они же были здесь одну росу назад.

– Мало, – коротко доложила Тара и поджала губы.

– Мало, – эхом повторил Риден и вдруг яростно взмахнул ладонью – сверкнувшие в воздухе изумрудные искры со злым треском вонзились в стену, оставив на той огромный пульсирующий зеленью рубец. Тара отшатнулась: впервые с начала его службы Стражем она видела Ридена таким несдержанным. – А жевалка не треснет?

– Только не начинай, – хмыкнула девушка, проведя рукой по смоляным волосам. – Уж кому, как не тебе прекрасно известно, что перечить Высшему бесполезно. Наше дело малое – выполнять поручения Высшего. А его дело – держать нейтралитет между Дартадом и Легионами, своевременно предоставляя им требуемое количество отборных Асуров. Тогда, и только тогда, Дартад будет оставаться местом, где могут найти свое последнее пристанище Заблудшие и Неприкаянные. Не мы устанавливаем правила, не нам их и менять. И пока мы будем их соблюдать, мы будем живы. Ну, относительно, – она махнула рукой на окружающее их пространство.

– Отборных, правила, – повторил Риден и поморщился, словно от зубной боли. – Говоришь, как Управляющий. И вообще… – Риден вынул из-за пояса небольшую, залитую синим светом, амфору и протянул девушке. – Ты слишком много времени проводишь с Управляющим.

– Что? Снова? – Тара удивленно вскинула брови, а затем поднесла кисть к носу и принюхалась. – И как ты их чуешь, ума не приложу.

– Судя по поведению Вальта, ему недолго осталось, – поделился мрачными догадками Страж, наблюдая за тем, как девушка подносит к губам бутыль. – Не исключаю, что Высший уже сейчас подыскивает себе следующий сосуд.

– Так ты за меня волнуешься, Морт? – игриво улыбнулась Тара и с удовольствием вдохнула тонкий аромат, исходивший от содержимого бутыли. – Не стоит, – посерьезнев, произнесла она и протянула бутыль, так и не отпив. – Тебе нужнее, – пояснила она в ответ на его удивленный взгляд. – Мне, в отличие от тебя, нет нужды постоянно мотаться между мирами.

Морт взял бутыль и спрятал во внутренний карман плаща.

– Просто будь осторожна.

– Разумеется, – легкомысленно махнула Тара рукой и вдруг хитро ухмыльнулась. – Кстати, об осторожности. Что ты собираешься делать со своим Асуром?

Риден удивленно поднял брови.

– Да знаю я, что она Асур, – хохотнула Тара и, склонив голову, внимательно посмотрела на Стража. – Это же очевидно. По крайней мере, для меня.

– Очень надеюсь, что только для тебя, – буркнул Риден и понуро уставился в свои ладони. – Я думал, мой кнут скрыл ее искру.

– Скрыл, – подтвердила Тара и подошла к мужчине. На этот счет можешь не переживать – твоя магия никогда не дает сбоев, – она внимательно посмотрела на Стража. – В отличие от твоих чувств.

Риден поднял удивленный взгляд.

– Что ты имеешь в виду?

Девушка недовольно мотнула головой, отчего ее коса легла на грудь.

– Ой, да брось, Морт. Очевидно же, что ты заинтересован в этом Асуре. Иначе с чего бы тебе самому лично ее тащить в Дартад? Мог ведь и Брайту поручить…

– Ты знаешь, что не мог! – отрезал Риден, заставив девушку вздрогнуть. Заметив ее недоумение, мужчина смутился и уже мягче добавил. – Ты же знаешь, что он из себя представляет.

Конечно, она знала. Все в Дартаде знали Брайта как самодовольную, заносчивую и нетерпимую душу. Но только Риден с Тарой знали Брайта еще и как жестокого, беспощадного Стража, относившегося к Асурам как к отбросам, заслуживающим безжалостную участь быть сожранными демоном. Стража, любимым занятием которого был отлов Заблудших Дартада, чтобы впоследствии скормить их бесам в бесконечных попытках приручить последних. Не для каких-то определенных целей, а только лишь забавы ради.

Для Ридена подобное отношение было абсолютно неприемлемым. Морт вовсе не был святым, да и наивным быть перестал с первой секунды, как его прибрал к себе Дартад. Но даже в этом богами забытом месте он как мог берег искру своей души от всепоглощающего отчаяния Дартада, душу за душой швырявшего зазевавшихся обитателей в пучину мучительного существования. И помогал беречь искру другим. Если душе, пускай даже самой неприкаянной, нужна была помощь, Риден никогда не оставался в стороне. И никогда не сожалел о принятых решениях. А приняв решение, никогда не колебался.

Не колебался он и в этот раз. Едва завидев взволнованную рыжеволосую девушку, он тут же принял решение закрыть ее от Стражей, подобных Брайту. Да еще и самолично доложил Управляющему, что никого в ту росу не нашел. Хотя обычно он просто приводил Асура в Дартад и давал ему испить лунной росы, чтобы унять сияние искры и смешать с остальными обитателями Дартада. Как правило, это срабатывало, предоставив Асуру какой-никакой, но шанс продолжить свое существование вне алчной пасти демона или паразитов Мертвого мира. А как уж Асур потом распорядится предоставленным шансом, Морта совершенно не волновало. Раньше не волновало.

– Я всего лишь хотел убедиться, что она действительно Асур, – ответил мужчина, уткнувшись невидящим взглядом в подоконник, где стоял графин с недавно собранной лунной росой. – Очень уж она… необычная.

Тара хмуро посмотрела на мужчину.

– Они все такие, Риден. Необычные, особенные. Избранные. Все как один являются сюда с несправедливой судьбой и мольбой в глазах. Ровно до тех пор, пока не выясняются истинные мотивы их якобы отчаянного решения заключить сделку с демоном. И оказывается, что и судьбой-то они не так уж и обижены, и причина-то была всего одна – корысть. Поверь, Риден, они все одинаковые. И она ничем не отличается от остальных.

– Возможно, – не стал спорить Страж, – именно поэтому я должен был убедиться.

Он знал, почему утаивает от девушки свои мысли. И прекрасно понимал, зачем Тара поступает точно так же. Заботясь о своем, бережно созданном и нежно оберегаемом мире, она бы никогда не решилась признаться даже самой себе в том, что пришла на встречу с новопреставленной по той же причине, по которой Морт спешил тогда к Отвесу: ее искра, будто чарующий живой огонек, манила к себе их обоих.

И не только их.

Неспроста сам Управляющий решил собственной персоной заявиться к этой якобы ничем не примечательной душе, едва та пришла в себя. И уже одно это подтверждало мысли самого Ридена, когда он впервые ее увидел, – что-то с этим Асуром определенно было не так.

В отличие от обычных душ, смиренно принявших переход в Закраину, чтобы следовать дальше в Небесную обитель, где их встретят родные и близкие, Асуры борются до последнего, потому что знают – никакого посмертия у них не будет. Никакого перерождения или перевоплощения, как у обычных новопреставленных, не запятнавших свою душу отвратительным контрактом с демоном. Ни даже жалкого существования в роли Неприкаянных или Заблудших. И совершенно не важно, каковы были при жизни статус и положение, цели, желания, жизненные обстоятельства. Если уж хватило отваги и знаний заключить сделку с демоном, то за свои действия рано или поздно все равно придется ответить. И все, что им уготовано – это медленная мучительная кончина в лапах ждущего своего контрактника демона. И на этом все. Не останется после этих несчастных ни следа, ни духа, ни даже памяти. Их удел – небытие, а забвение – их расплата. Это понимает любой Страж, об этом знает каждый Асур.

Потому-то и мечутся по Закраине эти несчастные души, точно загнанные в клетку раненные звери, в тщетной попытке сберечь то, что при жизни опрометчиво пообещали беспощадному беспалому. И своим исступленным сиянием привлекают много ненужного внимания.

Так было и в тот раз. Привычный обход, знакомое сильное сияние, очередной обреченный Асур в образе молодой симпатичной девушки с растрепанными ало-рыжими волосами и пронзительным горящим взглядом голубых глаз.

Вот только она не металась, не пыталась убежать или спрятаться. Не боялась, не кричала, не молила о помощи. Ее не страшила уготованная каждому Асуру участь, не пугало то, отчего некоторые уже при жизни сходили с ума. Одно только это вызывало у позабывшего о чувствах мужчины неподдельный интерес и стремление узнать ее поближе…

Тара резко развернулась, вырвав Стража из вязких мыслей, и поплыла к двери.

– Тебе пора сделать выбор, Риден, – бросила девушка через плечо. – Тот факт, что тебе повезло чуть больше остальных, вовсе не значит, что ты этим Асурам чем-то обязан. Хватит уже пытаться изменить то, что тебе неподвластно. А если ты дальше продолжишь пытаться спасти то, что и так обречено, – самого себя спасти ты уже не сможешь. Чего мне очень не хотелось бы, – с досадой закончила она и покинула комнату.

Морт на секунду оторопел, тупо глядя в дверь, сквозь которую вылетела Тара. А затем уронил голову на ладони.

– Спасти, – глухо повторил он и сжал белесые волосы. – Если бы я и правда мог.