По требованию герцога

5 глава

Две загруженные недели спустя

— Тебе не кажется, что дворец просто великолепен?

Миранда не могла удержаться от возбужденной улыбки. Она сидела на одеяле для пикника, раскинутого на лужайке в Гайд-парке, и пыталась вовлечь Роберта, который лежал на одеяле рядом с ней, в разговор. Себастьян лежал в той же позе на другом конце одеяла, смотрел и слушал, необъяснимым образом заставляя ее нервничать, даже когда ничего не говорил.

— Так много цветов и золота, такая красивая галерея, наполненная картинами и портретами… О! И повсюду роскошные шелка и парча.

— Я бы с удовольствием пошел в дворцовые конюшни.

Роберт сорвал травинку и сосредоточил свое внимание на том, чтобы сложить ее между пальцами.

— У вас была возможность их навестить? По слухам, у короля Георга лучшая четверка в Англии.

Миранды была разочарованна. Она надеялась, что сможет произвести на него впечатление своим визитом во дворец, хотя бы немного, и убедить его, что она так же хороша, как Диана Морган. Видимо, она с тем же успехом могла бы выпить чай в королевских конюшнях.

— Нет, — пробормотала она, — я не видела лошадей.

— У Миранды были другие заботы, — тихо напомнил Себастьян Роберту, лежа на противоположной стороне одеяла.

— Учти, она была при дворе в первый раз.

— И в последний, — вздохнула она с горько-сладкой признательностью теперь, когда все закончилось. И все же ее настроение нисколько не испортилось, зная, что ее единственный визит ко двору был для неофициального представления королеве с дюжиной других барышень и их спонсоров, потому что это был день, который она никогда не забудет.

— Но это было поистине чудесно.

Все это было для нее особенным, и она не могла перестать улыбаться. Она была представлена королеве как настоящая леди! Элизабет Карлайл была так добра к ней, и Миранда не могла не задаться вопросом, каково это — иметь мать. Кого-то, кто стал бы суетиться над ней и смотрел бы на нее с гордостью и любовью. Ей это очень понравилось.

Ни один из мужчин Карлайлов вчера не сопровождал женщин, даже Себастьян, поскольку мужчин в гостиную королевы не пускали. Поэтому, когда этот день выдался необычно теплым для марта, Элизабет Карлайл настояла на том, чтобы отпраздновать это событие прогулкой в парк. На широкой лужайке, протянувшейся между деревьями и Серпантином, Жози играла со своим маленьким сыном и шестилетней приемной дочерью, а Томас Маттесон был рядом с ними, как всегда внимательный отец и муж. Куинн и Элизабет Карлайл прогуливались по парку, чтобы размять ноги после обеда, остатки которого все еще лежали на фарфоровой посуде на одеяле перед ними.

Себастьян улыбнулся ей в ответ.

— Я рад, что тебе понравилось. Мой первый визит ко двору был довольно неудачным.

— Да?

Ее охватило любопытство, она наклонилась к нему, помня об раскинутой вокруг нее юбке желтого дневного платья.

— Что случилось?

— Моего отца вызвали к королю, мы с мамой ждали в одной из гостиных. Мне тогда было всего четыре года.

Его глаза прищурились при воспоминании.

— Каким-то образом мне удалось улизнуть от няни.

— Мы всегда убегали от няни, — сказал Роберт с озорной ухмылкой.

— Себастьян был главарем и тем, кто вытаскивал нас из неприятностей, когда мы попадались.

— А это было постоянно, — признался Себастьян, когда Миранда рассмеялась над этим прекрасным описанием молодого человека, которым он был, задолго до того, как она узнала его.

— Но Роберт и Куинтон еще не родились, поэтому в тот день проблемы я создал в одиночку.

Миранда никогда раньше не слышала эту историю, и она обнаружила, что видит в нем совершенно новую сторону. И, удивительно, но она ей нравилась.

— У тебя получилось?

— А как же.

Его глаза сверкнули, когда он потянулся к тарелке с фруктами, чтобы взять виноград.

— Я пробрался в столовую, где и заснул под столом. К тому времени, когда через два часа меня нашли лакеи, весь дворец уже подняли на уши.

Он засмеялся над воспоминанием.

— Я безутешно плакал, потому что думал, что они отнимут баронство отца, потому что я плохо себя вел.

На ее губах заиграла мягкая улыбка. Себастьян был маленьким мальчиком… она едва могла это представить. Раньше, когда она думала о Себастьяне как о маленьком ребенке, она представляла его таким же, как сейчас. Только ниже ростом.

Однако за эти последние две недели в Лондоне она увидела его с другой стороны, и теперь было не так уж и сложно представить его маленьким мальчиком. Или увидеть, насколько титул и все обязательства тяготили его. Этот маленький мальчик — или, если уж на то пошло, беззаботный молодой человек, которым он был всего несколько лет назад, — имел хоть какое-то представление, каким стойким и ответственным мужчиной он станет? И понравился бы ему человек, которым он стал?

А еще был Роберт. Чем больше времени она проводила с двумя мужчинами, тем больше она начинала понимать, насколько они разные. О, они были похожи внешне, с одинаковыми золотыми волосами и голубыми глазами, одинакового высокого и широкого телосложения, и особенно сейчас, когда они оба лежали на одеяле, они были как две капли воды. Но их личности были совершенно разными, учитывая что Себастьян был наследником. Роберт стал серьезнее после смерти Ричарда Карлайла; Квинтон тоже, но в меньшей степени. Но не как Себастьян. Себастьян полностью изменился под бременем титула, и, несмотря на разочарование и раздражение, которые он часто пробуждал внутри нее, по крайней мере в этом аспекте его жизни, ее сердце болело за него. Она хотела, чтобы он был счастлив.

— А ты, Роберт?

Она предприняла еще одну попытку вовлечь его в разговор. Она пока отказывалась поднимать белый флаг капитуляции — она этого не сделает.

— А ты бывал при дворе?

— Несколько раз. Не часто.

Он пожал плечами.

— Члены королевской семьи обычно не хотят, чтобы такие, как я, были рядом с ними.

— Такие как ты?

Она нахмурилась.

Он одарил ее полуулыбкой и потянулся, чтобы пощекотать ей нос травинкой.

— Один из Карлайлов.

Вынужденно рассмеявшись, она потерла кончик носа. Он дразнил ее, как всегда. Она должна быть этому рада, но ее грудь сжалась от сомнения. Неужели она ничего не добилась? В конце концов, в глубине души она знала, что он никогда бы не пощекотал нос мисс Морган. Просто это не было похоже на то, как мужчина флиртует с женщиной, которую он считал достаточно привлекательной, чтобы ухаживать за ней.

— А что насчет «Олмака»?

Ее пальцы нервно теребили подол юбки с кружевными краями, но яркая улыбка оставалась на месте. Пытаться поддерживать разговор с этим человеком оказалось практически невозможным. Ей никогда не приходилось так стараться с ним в прошлом, когда они были всего лишь друзьями. Но теперь, когда ее стремления были серьезными, о небеса, что она могла сделать, чтобы он заметил ее как женщину?

— Завтра вечером мы туда впервые едем.

— Зачем?

Роберт посмотрел на нее с выражением шока и ужаса.

Миранда удивленно вернула его взгляд. Она определенно не ожидала такой реакции и быстро взглянула на Себастьяна, чтобы понять, что она на этот раз сделала не так, но обнаружила, что он неодобрительно хмурится, глядя на своего брата.

— Потому что там пройдет мое представление, — объяснила она, ее улыбка дрогнула, — чтобы я могла дебютировать и вальсировать. Герцогиня сказала… Разве не все ходят в Олмак?

— Только дамы, которые отчаялись поймать себе мужа среди стада баранов.

Он отбросил травинку и сел.

— И ты не такая, эльф.

Он оперся локтями на согнутые колени и выгнул бровь, глядя на нее. Наконец, он полностью сосредоточил на ней все свое внимание. Но вместо того, чтобы заставить ее чувствовать себя тепло и особенно, она чувствовала себя неуютно. И все больше беспокоилась о том, что он никогда не увидит в ней ничего, кроме как девушку по соседству. Эльф, который нуждается в его защите от джентльменов.

Он продолжил:

— Я думал, что цель твоего сезона — просто хорошо провести время в Лондоне, а не поиск мужа.

— Так и есть, — тихо ответила Миранда, не в силах честно ответить, что она действительно хотела мужа — его. Она снова сосредоточила свое внимание на своей юбке, опустив лицо, чтобы он не заметил никаких следов раздражения и разочарования, бурлящих в ней. Или увидел ее истинные чувства к нему, которые в этот момент также были клубком разочарования и раздражения.

— Я не знала, что Олмак…

Она получила приглашение ко двору, и это было просто сказкой. Настоящей мечтой. Завтра вечером в Олмаке будет ее второй официальный выход в свет, чтобы получить одобрение покровительниц, и затем она сможет насладиться собственным дебютом на ежегодном балу графини Сент-Джеймс, принимать гостей и, что самое захватывающее, танцевать вальс! Она не могла придумать ничего более романтичного, чем кружение по танцполу в мужских объятиях. Элизабет Карлайл и Жози заверили ее, что все это было обычными составляющими дебюта.

Но теперь… она в этом не была так уверена.

— Посещение Олмака — это вполне нормально, — сказал ей Себастьян, протягивая руку, чтобы успокаивающе потянуть за полуботинок, торчащий из-под ее подола. Он улыбнулся ей, затем искоса взглянул на брата.

— Роберту не нравится это место, потому что они отказываются подавать спиртные напитки, и он не может тратить вечер на азартные игры или разговоры о бизнесе.

От этого ей стало легче — немного — и слабая улыбка тронула ее губы.

— Тогда меня не должно беспокоить стадо баранов?

— Конечно, нет.

Несмотря на улыбку на лице Себастьяна, она увидела заботу о ней в его глазах. Он начал сомневаться в ней и их соглашении? Или он уже понял то, что она начинала лишь подозревать, что им с Робертом суждено быть не более чем друзьями?

— Кроме того, планы уже составлены. Стратмор будет сопровождать вас, и ему обязательно удастся держать всех баранов подальше от тебя.

Он замолк, всего лишь на мгновение, но Миранда это заметила. В последнее время, что было очень досадно, казалось, что она замечает каждое движение Себастьяна.

— И мне не хотелось бы, чтобы ты упустила этот опыт.

Ее глаза защипало от его доброты, и она моргнула. Ну почему он так мил к ней. Она знала, как обращаться с Себастьяном, когда он вел себя властно и как герцог; она даже знала, как игнорировать его, когда он намеревался рассердить ее. Что было довольно часто. Но когда он был таким обаятельным и приятным, он сбивал ее с толку.

— Спасибо, — прошептала она.

Он сунул виноград в рот, ничего не говоря. Но его взгляд был прикован к ней и заставлял ее трепетать.

Она прочистила горло и снова попыталась вовлечь Роберта в разговор.

— Я слышала, что новая французская мода…

— Ты собираешься завтра в Таттерсолл?

Себастьян перебил ее так внезапно, что застал Миранду врасплох. Когда она приоткрыла губы, чтобы продолжить свой первоначальный комментарий, он резко взглянул на нее и продолжил:

— Слышал, Натаниэль Рид хочет продать лошадь, которую он обучил сам. Ходят слухи, что его лошади настолько хороши, что могут соперничать с лошадьми Джексона Шоу.

— Я тоже слышал, — с интересом ответил Роберт.

— У Шоу родословные лучше, но лошади Рида лучше обучены.

Миранда недоуменно смотрела на двух мужчин, которые легко увлеклись разговором о лошадях. Лошади! Она была женщиной, ей не полагалось говорить о лошадях. Разве они не знали -

Ой.

Она встретила взгляд Себастьяна, когда до нее наконец дошло. Роберт любил лошадей, поэтому ему, несомненно, понравится женщина, которая тоже любит лошадей, поэтому Себастьян и направил разговор на эту тему… чтобы помочь ей. Но ее сердце снова упало. Эти большие звери просто пугали ее. Она ничего не знала о лошадях, но знала о…

— Рыбалка, — громко объявила она, вмешиваясь в разговор со всей тонкостью церковного колокола в полночь.

Обе пары голубых глаз посмотрели на нее с удивлением, как будто она только что объявила себя королевой Англии.

Теперь, когда она привлекла их внимание, она улыбнулась и поспешила продолжить:

— Я слышала, что лосось в Англии не уступает шотландскому.

Роберт взглянул мимо нее на Себастьяна с удивленным взглядом, которого она не поняла.

— Я очень на это надеюсь. Куинн тоже.

Не обращая внимания ни на раздраженный взгляд Себастьяна на его комментарий, ни на замешательство Миранды, Роберт поднялся на ноги и стряхнул брюки. Видимо, разговор закончился еще до того, как начался.

— Диана Морган гуляет с леди Джейн Шеридан. Мне нужно поздороваться.

Сердце Миранды снова заболело. Сколько еще она могла вынести, наблюдая за Робертом с Дианой, прежде чем оно полностью разобьется надвое?

Роберт посмотрел на Себастьяна.

— Разве леди Джейн не входит в твой список?

— Да, — ответил Себастьян, одним единственным словом показывая, что он не хотел продолжать разговор о леди Джейн Шеридан, дочери графа Бентама и женщине, о которой утверждали, что она станет несравненной звездой этого сезона. И которая, как знала Миранда, пробудила интерес Себастьяна.

Миранда наблюдала за ней через парк, она шла так плавно, что почти скользила по траве, ее лицо было тщательно защищено от солнца шляпкой и кружевным зонтиком, в то время как собственная шляпка Миранды лежала рядом с ней неиспользованной. Не в силах противостоять теплу полуденного солнца, она сняла эту жесткую, душную вещь, хотя из-за за этого веснушек на ее лице станет еще больше. Миранда сомневалась, что у леди Джейн хоть раз в жизни были веснушки.

Она фыркнула и отвернулась.

— Она красивая.

— Не такая красивая, как Диана, — вставил Роберт, и его невольные слова ударили ее будто ножом в грудь.

— Я замолвлю за тебя словечко, Себ.

— Не смей, — предупредил Себастьян.

Роберт рассмеялся над его угрозой и кивнул Миранде перед уходом.

Она смотрела ему вслед, совершенно растерянная. Как такие женщины, как мисс Морган и леди Джейн, так легко привлекали внимание мужчин, в то время как она изо всех сил пыталась заставить их заметить ее присутствие в одной комнате с ними? Были ли эти дамы рождены с навыками соблазнения или они им научились? И если они им научились, то Миранда очень хотела, чтобы и с ней кто-нибудь поделился этим секретом.

Она смотрела, как Роберт медленно подошел к двум женщинам, которые изящно держали свои зонтики над головой, как фарфоровые куклы.

Она почувствовала, как кто-то потянул за носок ее обуви.

Она повернулась и увидела, что голубые глаза Себастьяна с любопытством изучают ее.

— Рыбалка на лосося? — мягко повторил он. Она была благодарна ему за то, что он проявил в голосе удивление, а не жалость.

Ее плечи опустились в поражении.

— Ну, я должна была попытаться.

Все этим две недели в Лондоне она прекрасно проводила время, как будто жила в сказке, и все это было намного более захватывающим, чем она когда-либо могла себе представить.

Кроме ситуации с Робертом.

Он все еще относился к ней как к младшей сестре, и она еще не вызвала его интереса. Или его внимания. К сожалению, она замирала всякий раз, когда была рядом с ним или говорила такие глупые вещи, что он, должно быть, думал, что она была гусыней. Рыбалка на лосося… Ах, какой же она была никчемной!

— В чем дело, Миранда?

В его голосе звучало смущенное любопытство.

— Почему ты не можешь говорить с ним?

Она отвернулась, разочарованная, непролитые слезы жгли ей глаза. Он говорил так, будто это так просто сделать. Как будто она могла просто раскрыть рот и восхитить Роберта своим обаянием и остроумием. Как это сделала мисс Морган. Себастьян понятия не имел, насколько это было трудно для нее.

Трудно? Невозможно.

— Потому что я всегда слишком нервничаю, — тихо призналась она.

— Я хочу, чтобы он поверил, что я… То есть я… я не думаю… Если бы я могла просто…

Она в отчаянии вскинула руки. Она даже говорить о нем не могла, не запутавшись в словах. Как она вообще могла разговаривать с этим мужчиной напрямую?

— Когда я с Робертом, на мне слишком много давления, чтобы быть…

Она пожала плечами, когда ее голос стал тише.

— Быть кем? — подсказал он.

Она тяжело вздохнула, признаваясь в своих недостатках, опустив плечи.

— Кем-то интересным.

— Но ты интересная, — мягко заверил он ее.

Она закатила глаза. Он лгал, она была в этом уверена. Себастьян Карлайл считал ее множеством вещей — раздражающей, надоедливой, слишком шумной для ее собственного блага, — но она была уверена, что он не считал ее интересной. Тем не менее, это было мило с его стороны.

— Но не для Роберта.

Она скривилась, последние три недели доказали, насколько она была безнадежной, когда дело доходило до того, чтобы вовлечь его в интересную беседу. Или вообще в любой разговор.

— Я просто не могу с ним разговаривать.

Себастьян потянулся за виноградом в тарелке с фруктами, отводя при этом взгляд.

— У тебя нет такой проблемы со мной.

— Это потому, что ты не имеешь значения.

— Спасибо, — саркастически протянул он, кладя виноград в рот.

— Ты понимаешь, о чем я, — сказала она.

— Рядом с тобой я не нервничаю, потому что я не хочу произвести на тебя впечатление»

— Спасибо, — повторил он тем же саркастическим тоном.

Затем она рассмеялась над сардоническим выражением его лица, и над своей глупостью, и прижала руку ко рту, дрожа от смеха.

— Мои извинения, — выдохнула она, подавляя смех.

— Просто ты… ну, ты герцог, так что мне не нужно производить на тебя хорошее впечатление.

Он молча приподнял бровь, позволяя ей загонять себя в дыру поглубже. Такими темпами она к ночи будет в Китае.

— Это не то, что я имела в виду! Я хотела сказать, что Роберт важнее тебя.

Ее рука в отчаянии поднялась ко рту, когда она поняла, что только что сказала. Судя по всему, она не могла нормально разговаривать ни с одним из мужчин Карлайлов.

— О, я не это имела в виду!

Со стоическим выражением лица он взял виноград с тарелки и быстро взглянул через ее плечо на лужайку, чтобы убедиться, что никто не обращает на них внимания. Затем он приподнялся и поднес виноград к ее губам.

— Открой, — приказал он.

Она заколебалась, подозрительно относясь к его внезапной милости. Затем она открыла рот, как он просил, и он положил виноград ей в рот.

— Так лучше, — пробормотал он, пока она ела виноград, не в состоянии сказать еще что-нибудь, чтобы закопать себя еще глубже. Увидев искорку веселья в его глазах, она разразилась новым приступом смеха, чуть не подавившись виноградом.

Он улыбнулся ей одной из своих прежних улыбок, когда он был молодым и беззаботным, до того, как он стал таким серьезным. Это было мило. Очень даже мило.

Она быстро съела виноград и ее смех утих.

— Себастьян, мне очень жаль, правда. Я совсем не это хотела сказать.

— Извинения приняты.

Он снова лег на одеяло, приняв позу, которая выглядела царской и непринужденной одновременно. Идеальная картина влиятельного джентльмена на досуге.

— Полагаю, мне следует называть тебя Трентом, когда мы в Лондоне, — подумала она, пораженная тем, как каждый дюйм его тела объявлял его герцогом, которым он был, даже когда он просто лежал на одеяле для пикника.

Его веселье угасло.

— Пожалуйста, не надо.

— Хорошо, — тихо согласилась она, но в этот мимолетный момент она почувствовала тяжесть титула на его плечах и знала, насколько он ценит те редкие моменты, когда ему не обязательно быть пэром. Как сейчас. Когда он мог быть просто Себастьяном.

— Но только когда мы одни, или, боюсь, твоя мать заставит меня запомнить больше отрывков из сочинения Дебретт, потому что подумает, что я не понимаю, кто такие пэры.

Он недоверчиво посмотрел на нее.

— Неужели она это делает?

Миранда устало вздохнула, кивнула и потянулась за засахаренным ломтиком апельсина с фруктовой тарелки.

— Она хочет как лучше. Она думает, что знание о том, кто есть кто, убережет меня от того, чтобы поставить себя в неловкое положение, сказав что-то не то.

Не встречаясь с ним взглядом, она уставилась на апельсин, лениво отряхивая кончиками пальцев сахар, и мягко прокомментировала:

— Я не такая, знаешь.

— Какая? — мягко спросил он.

— Причиняющая неприятности.

Ей не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что он застыл. Она чувствовала это, ведь с момента их встречи в ночь маскарада она начала воспринимать его по-другому.

— Так что не стоит беспокоиться о том, что в этом сезоне я совершу что-нибудь скандальное и опозорю тебя. По крайней мере, не специально.

Она слабо улыбнулась дольке апельсина.

— Но, кажется, проблемы сами меня находят, верно?

Когда он ничего не сказал, его молчание подтвердило ее подозрения, она подняла глаза и встретилась с его серьезным взглядом.

— Возможно, я раньше была такой, — призналась она, — до того, как взяла на себя управление приютом, но теперь я не такая.

Точно так же, как она начала сомневаться, что Роберт когда-нибудь увидит ее такой, какая она есть, она также начала сомневаться в том же со стороны Себастьяна, несмотря на то, что она была в Лондоне уже две недели и до сих пор сумела избегать проблем.

— Но ты знаешь меня с детства, поэтому ты в курсе всех глупостей, которые я делала до того, как выросла. Я на десять лет моложе тебя, на пять Роберта и на четыре Куинна… Вы все были намного старше меня, и всякий раз, когда я был в Честнат-Хилл..

— Что было все время, — прервал он, улыбнувшись.

Она улыбнулась в ответ, она ничего не могла с собой поделать.

— Да, я полагаю.

Она глубоко вздохнула и снова переключила внимание на дольку апельсина.

— Когда я выросла, вас там уже не было — Итон, Оксфорд, Лондон. Но в твоих глазах я так и не выросла, не так ли? Для тебя я все та же неуклюжая и надоедливая девочка из соседнего дома, какой была всегда.

Она подняла глаза и заметила, как он наблюдает за ней, и по виновато задумчивому выражению его лица она поняла, что права.

— Я просто хочу помочь тете и дяде, сельским жителям, вашей семье… всем людям, которых я люблю. И поэтому я иногда пытаюсь прыгнуть выше своей головы.

Ее пальцы лениво теребили дольку апельсина, точно так же, как Роберт игрался с травинкой. — Знаешь, я не смогла помочь своим родителям. Я была слишком молода, когда они заболели лихорадкой. Врач даже не пустил меня в комнату, чтобы увидеть их, потому что боялся, что я тоже заболею.

Теперь она не смела смотреть на него, боясь того, что увидит на его лице… недоверие, раздражение, жалость. О, это было бы хуже всего! Потому что она говорила ему это не для того, чтобы вызвать жалость, она просто хотела, чтобы он ее понял. В конце концов, если она не сможет заставить Себастьяна видеть в ней компетентную, сильную женщину, как тогда Роберту это удастся?

— Экономка заставила меня сидеть в кресле в коридоре за их дверью часами каждый день. Дни в конце концов превратились в недели… Я не могла этого вынести. Было достаточно плохо быть вынужденной сидеть так спокойно, но слышать моих родителей в своей комнате всего в нескольких футах от меня, неспособной подойти к ним, как бы сильно я не плакала… — Ее горло сжалось от этих слов.

— Мне очень жаль, Миранда, — мягко пробормотал он. Он протянул руку и положил ее ей на ногу, и физическая связь успокоила ее.

— Я понятия не имел.

— Я никогда никому не говорила, — прошептала она. Какая польза от этого? Какой толк от жалости?

— Полагаю, с тех пор я пытаюсь восполнить это, помогая всем, чем могу.

Она выдавила улыбку, несмотря на то, что ее глаза жгли смутные воспоминания об этом ужасном времени.

— По правде говоря, я не ищу неприятностей. Просто кажется, что они сами меня находят.

Она оторвала кусочек апельсина и задумчиво жевала его, нахмурившись.

— Я думаю, что они следуют за мной, просто ожидая, чтобы наброситься.

При этом он мягко рассмеялся. Теплый звук прошелся по ней как мягкий летний дождь.

— Они не ждут, чтобы наброситься на тебя, — заверил он ее, и его низкий голос был полон веселья.

— Правда? — легко спросила она, приподняв бровь.

— В отличии от пантеры?

Он замер, смех утих.

— Удар засчитан, — признал он, затем прочистил горло.

— Но никто не видит в тебе ребенка, Миранда. Мы просто не знаем, что с тобой делать.

Его комментарий уколол ее.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, во-первых, ты никогда не сидишь на месте. Просто наблюдая за тобой, мужчины устают. Тебя волнует каждый новый опыт, ты воспринимаешь каждый день как новое приключение —.

— Но это так и есть.

Она тупо уставилась на него, не понимая его мысли. Жизнь предназначена для того, чтобы ее прожить и принять. Этому ее научила смерть родителей. Неважно, что он, казалось, забыл об этом с тех пор, как унаследовал.

— Что в этом плохого?

— Ничего. За исключением того, что такой энтузиазм есть у очень немногих людей, и никто не знает, что с тобой делать.

— В том числе, по-видимому, и ты, — обвинила она, раздраженно фыркнув.

Он приподнял бровь.

— Особенно я.

Нет, он точно знал, что делать… шантажировать ее в обмен на хорошее поведение. Хотя ей придется признать, что ее лондонский сезон идет замечательно, скорее всего, благодаря его влиянию и надзору. И он выполняет их соглашение, изо всех сил стараясь помочь ей с Робертом, даже если все их попытки пока ни к чему не привели. По крайней мере, она была у него в долгу. Но она определенно никогда бы не призналась ему в этом.

— У тебя приятный смех, — вместо этого мягко признала она, полностью отказавшись от попытки съесть апельсин и отложив его в сторону. Она слизала капли сока с пальцев.

— Тебе следует чаще смеяться.

— Спасибо, — хрипло пробормотал он.

Когда она посмотрела на него, все еще прижимая кончики пальцев к губам, она поймала его взгляд, прикованный к ее губам. Его лицо вспыхнуло так сильно, что она вздрогнула. То же самое покалывание, как в ночь маскарада появилось внутри нее, и ее бешено колотящееся сердце подпрыгнуло к горлу. Когда его взгляд медленно встретился с ее и он уставился на нее пристальным взглядом, покалывание переросло в сильную боль.

— Пожалуйста, — выдохнула она, не сводя с него глаз. У нее просто не хватило силы воли отвести взгляд. И очень смущенная, теплая и болезненная часть нее не хотела этого. Он тоже это чувствовал? Был ли он в таком же замешательстве, как и она? Собравшись с духом, она шепотом спросила:

— В ту ночь маскарада, когда я был в твоей комнате, ты хотел… То есть ты думал…

— Тебе нравится в Лондоне? — резко спросил он, отрывая взгляд от нее и садясь.

Она моргнула, вопрос застрял на ее губах. Он прервал ее, прежде чем она успела спросить, думал ли он когда-нибудь о той ночи, о том, что они сделали — о том, что они почти сделали. Потому что она думала, почти каждую ночь она гадала, что бы произошло, если бы она не оговорилась и он не узнал, кто она, так скоро.

Ей пришлось сделать паузу, чтобы переварить внезапный поворот в разговоре и внезапное изменение в нем самом. Но ведь это было просто возвращение Себастьяна к своему герцогскому «я», не так ли? Она подумала, что ее удивил на несколько мгновений обеспокоенный, сочувствующий мужчина, который слушал ее разочарование из-за Роберта и понял призраков ее прошлого. И кто на мгновение почувствовал себя достаточно свободным, чтобы рассмеяться.

— Да, очень, — ответила она, не обращая внимания на странную боль разочарования в груди.

— Это чудесное время.

— Приятно слышать.

Но ничто в тоне его голоса не совпадало с его словами.

— А тебе?

Он не могла не спросить.

— Нашел женщину, на которой хочешь жениться?

Он поморщился.

— Господи, тебя послушать, так у меня тут целый гарем.

Она засмеялась, отчего он только еще больше нахмурился, а ее смех стал еще громче.

— Во всяком случае, его английский эквивалент. Это брачный рынок, а ты герцог.

Она пожала плечами.

— У тебя мог бы быть целый гарем женщин, если бы ты захотел.

— Я не хочу, — возразил он с возмущенным видом.

Она вспомнила прощальные слова Роберта.

— Но ты же составил список.

Он коротко кивнул.

— Список всегда помогает при принятии важных решений.

— Не сомневаюсь, — согласилась она с притворной торжественностью, сдерживая смех.

Он бросил на нее косой взгляд, который заглушил весь смех. Судя по всему, его поиски жены не были поводом для смеха.

Она прочистила горло.

— Я, конечно, помогу тебе, чем смогу.

Они придерживались своего соглашения: Себастьян помогал ей, насколько мог, с Робертом, а Миранда должна была рассказывать ему все сплетни, которые она услышит в комнатах отдыха на мероприятиях, которые будет посещать. Пока что казалось, что каждая подходящая леди в Лондоне была в курсе того, что герцог Трент ищет жену в этом сезоне. Включая леди Джейн Шеридан.

— Итак, леди Джейн в твоем списке.

— Да.

Его взгляд пробежался по парку и обнаружил, что прелестная дочь графа все еще стоит со своим изящным зонтиком у пруда, безмятежно улыбаясь и болтая с Робертом и мисс Морган. — У нее есть все подходящие качества для герцогини.

— Понятно.

Миранда нахмурилась, изучая девушку. Все подходящие качества… Странно, что она никогда раньше не осознавала, что герцогиня должна обладать определенными качествами. Она просто думала, что их нужно просто любить, как его отец любил его мать.

— Она дочь графа с древним титулом из уважаемой семьи, — прокомментировал он, как бы оправдывая свой выбор.

— Она будет знать свою роль как в обществе, так и в нашем браке.

Она закусила губу. Да, леди Джейн определенно была всем этим и даже больше. Из нее несомненно получится прекрасная герцогиня Трент.

Но Миранда не была уверена, что она станет хорошей женой для Себастьяна.

— И она знает, как вести такое большое домашнее хозяйство как Блэквуд-холл, — продолжил он.

— Ты имеешь в виду Честнат-Хилл, — удивленно поправила она, переводя на него взгляд.

— Когда мы поженимся, мы будем жить в Блэквуд-холле, — объяснил он.

— Честнат-Хилл станет вдовьим домом.

Это застало ее врасплох.

Блэквуд-холл был величественным особняком, подаренный семье, когда Ричард Карлайл получил титул. В настоящее время он был закрыт, семья предпочитала жить в доме поменьше, в Честнат-Хилл, в котором они прожили более тридцати лет. Но, конечно, Себастьян будет жить в большом доме со своей герцогиней. Как ей никогда раньше не приходило в голову, что он уедет из Честнат-Хилл? Но она не думала об этом, и ее поразило чувство неожиданной потери. Он будет жить с новобрачной невестой, которую, возможно, не полюбит, в другом доме, который не был его домом, в месте, где Миранда не могла себе представить его счастливым. Когда-либо.

Ее грудь сжалась от внезапного, яростного желания поспорить с ним, сказать ему, как он ошибался, что все его приоритеты безнадежно перемешались в поисках жены. Но не ей было сомневаться в его выборе или настаивать на том, чтобы он ставил собственное счастье на первое место. Они были всего лишь друзьями детства -

Он заслуживал гораздо большего!

— Леди Джейн тебе не подходит, — выпалила она, эти слова вырвались наружу прежде, чем она смогла их остановить.

— О?

Его взгляд с любопытством метнулся к ней.

— Какую женщину мне тогда выбрать?

— Ту, от которой ты не устанешь через полгода, — ответила она слишком смело.

— Ту, которую полюбишь.

— Наличие скуки не имеет ничего общего с моим выбором герцогини, — прокомментировал он, снова отвернувшись.

— Или любовь.

— Может и нет.

Она как можно грациознее поднялась на ноги и провела руками по передней части своей желтой юбки, чтобы разгладить складки. Скорее всего, леди Джейн никогда в жизни не сталкивалась со складками. Им, как и веснушкам, просто не было места в ее мире.

— Хотя я думаю, тебе стоит пересмотреть свой выбор.

— И почему это?

Он поднялся на ноги, когда она встала. «Всегда идеальный джентльмен», — с досадой подумала она. Даже когда она не хотела его видеть таковым.

— Потому что я знаю тебя, Себастьян, и твоя жизнь никогда не будет такой простой, как тебе хотелось бы.

Вспомнив, она потянулась за шляпкой и перчатками.

— Зачем еще больше усложнять ситуацию, выбирая не ту жену?

Она надела шляпку, хотя от веснушек уже было не спастись. Тем не менее, надеть шляпку казалось чем-то вроде того, что сделала бы настоящая дама, когда хотела прогуляться по парку, и она хотела, чтобы он знал, что она может быть такой же изысканной как леди Джейн Шеридан.

Его губы сжались, когда его мать и Куинн закончили свою прогулку по лужайке и направлялись к ним.

— Моя жизнь не…

— Кем бы ты предпочел быть, Себастьян? — спросила она тихо, достаточно тихо, чтобы его семья не могла услышать ее слов, и в самый последний момент, чтобы он не смог ответить.

— Герцогом с герцогиней, которую все уважают… или счастливым?