По воле судьбы

Глава 16

Джоан приблизилась к трону лорда в зале. Его занимал не тот, кому он принадлежал по праву, этот человек был слишком молод и слишком жесток. Он рассматривал ее с интересом, которого никогда не было в глазах предыдущего лорда.

Горе убило в ней страх перед ним. Кошмары последних дней сделали ее безучастной. Она знала, чего он хочет, но уже решила, что лучше убьет себя, чем будет потакать его прихотям.

Лорд смотрел на нее как на свою собственность. Он всегда смотрел на нее так, с того самого момента, как впервые увидел. С того самого дня она знала, что он попытается применить силу, но пока он не позволял себе этого.

– Садись и ешь, Джоан. Я не дам тебе зачахнуть.

Она села рядом с ним. Его заботливый тон дал выход накопившейся горечи. Его теплота была подобна кипящей воде, выплеснутой на лед, сковавший ее сердце.

– Ты не должен был убивать Пирса.

– Он бросил мне вызов. С его стороны это было черной неблагодарностью. Когда пала крепость, я пощадил его в память о том, что когда-то мы сражались под знаменами одного и того же повелителя. А он вместо того чтобы выразить мне свою признательность, забросал угрозами.

– Ты заставил его бросить вызов: ты был слишком дерзок со мной. Он мой… он был моим женихом, моим мужем перед Богом. Чтобы защитить свою и мою честь, у него не осталось выбора, кроме как бросить тебе вызов, несмотря на свои раны, и ты это знал.

Он кротко улыбнулся. Очаровательная улыбка, но в уголках рта залегли жесткие складки.

– Да, твой жених. Теперь он больше не стоит между нами. Так было угодно судьбе.

Внезапно она все поняла. Все, наконец, стало ей предельно ясно. Пирса хитростью вынудили бросить этот вызов. Все это было подстроено, предрешено в тот самый миг, когда Ги узнал, кем был для нее Пирс. Для этого наместника дьявола все это было не более чем забавной игрой, а она была в ней и приманкой, и призом.

– Ты сошел с ума, если думаешь, будто его смерть сделает меня более сговорчивой. Я только еще больше возненавижу тебя.

Ги невозмутимо потягивал вино, глаза его торжествующе сверкали.

– Ты будешь моей, и ты будешь сговорчивой. Сначала ты, может быть, и будешь меня ненавидеть, но все изменится. Твоя безопасность зависит от моей благосклонности.

– Неужели ты думаешь, что меня волнует моя безопасность? Надеюсь, однажды ты потерпишь поражение и поймешь, каким подарком может быть смерть, когда все, что ты любил, разрушено, погублено чьими-то безжалостными руками.

Он снова оглядел ее с ног до головы. Вожделение, горящее в его глазах, вызвало у нее отвращение. Затем повернулся и уставился в зал.

– Не все, что ты любишь, погибло. Я был великодушен.

Она проследила за его взглядом и увидела, что привлекло его внимание: ее брат Марк сидел в углу зала вместе со слугами. У нее похолодел затылок, по спине пробежали мурашки.

Его рука накрыла ее ладонь.

– Это не просто животное влечение, Джоан. Если бы это была только похоть, я мог бы удовлетворить ее хоть сейчас, и мы оба знаем об этом. Твоя красота и гордость приводят меня в восторг, и я настолько очарован тобой, что хочу, чтобы ты сама меня захотела.

На мгновение в ней вскипело негодование, но она подавила его. В этот момент она оставила всякую надежду и испытала едкую горечь поражения.

Ночной кошмар растаял, и Джоан поняла, что это сон, в тот момент, когда переживала его последние мгновенья.

Она спокойно открыла глаза. В душе ее не было тревоги, не было отчаяния, безысходности. В серебристом свете утренней зари едва проступали очертания мужчины, рука которого властно покоилась на ее бедре, но ей не нужно было видеть его, чтобы понять, кто это. В тяжести этого прикосновения чувствовалась забота и доброта.

Она должна разбудить его, а то он опоздает во дворец. Но под сладкой защитой его объятий не хотелось торопиться. Медленно проникал в комнату дневной свет, освещая картину ночной близости.

Смутные воспоминания о том, как они любили друг друга, вызвали вспышку замешательства и смущения.

Если бы Джоан знала, как далеко это может зайти, она, возможно, не позволила бы этому начаться. Она никогда не предполагала, что наслаждение может завладеть всем ее существом, не подозревала, что прикосновение мужской руки может успокоить и телесную и душевную боль.

Правда, ненадолго. До определенного момента. Воспоминание о ее поражении снова привело ее в замешательство.

Наверное, прошлой ночью она совершила ошибку. Нуждаясь в его тепле и силе, она начала то, что не могла довести до конца и не знала, как остановить.

Его рука крепче обняла ее обнаженное тело и осторожно придвинула поближе. Она повернула голову и увидела, что он внимательно смотрит на нее. Риз не спал, он ждал ее пробуждения. Он точно знал, что новый день принесет ей новые страхи.

Риз поцеловал ее грудь, простое проявление нежности возбудило ее. Он пробудил в ней то, что она никогда не сможет скрыть от него, и он это знал.

– Ты опоздаешь, – сказала она.

– Я ни перед кем не отчитываюсь, – он потянулся и встал, прошел к двери. Вернулся с ведром воды. – Хочешь, я поговорю с твоим братом, или ты сделаешь это сама?

Джоан уставилась на ведро: конечно, Марк уже давно проснулся, а когда он принес наверх ведро воды, пустая терраса подтвердила его догадки о том, где она провела сегодняшнюю ночь.

– Я сама, – сказала она, совсем не в восторге от предстоящего разговора.

Пока Риз приводил себя в порядок после сна, Джоан нашла свою сорочку и натянула ее. Его упоминание о Марке свидетельствовало о том, что сегодняшняя ночь многое изменила, она заронила в его сердце надежду на будущее, их совместное будущее.

Почему она не подумала об этом раньше? Прошлой ночью ей это не пришло в голову, все произошло само собой, а ее неукротимые чувства не дали ей возможности подумать о последствиях.

Ее счастье омрачилось воспоминаниями о прошлом. Она не сможет остаться в этом доме и не сможет забыть то, что в нем произошло; с другой стороны, вряд ли это сможет повториться снова. Это было бы жестоко и несправедливо по отношению к Ризу.

Джоан хотела подняться, покинуть это ложе любви.

– Я пойду приготовлю тебе поесть.

Он подошел и встал возле края кровати, не позволяя ей уйти.

– Я что-нибудь найду.

– Я должна… мы должны…

Его взгляд не дал ей закончить. Он знал, о чем она думает: «Мы должны найти способ вернуть это расплескавшееся вино обратно в бочку».

– Ты больше не убежишь, Джоан. Я не позволю тебе. Я предупреждал, что не настолько бескорыстен, – он наклонился и поцеловал ее. – Ты не уйдешь сейчас. То, что ты должна сделать, может немножко подождать.

Он говорил так, словно понимал, что так не может долго продолжаться. Она немного успокоилась.

– Когда ты будешь говорить с Марком, скажи ему, что два тюфяка на кухне больше не нужны – ты будешь спать здесь, со мной.

Он ушел, а она встала и привела в порядок постель. Потом неторопливо умылась, всячески желая оттянуть встречу с братом. У нее здесь даже не было одежды. Ей придется спуститься вниз в том виде, в каком она поднялась, – в одной сорочке.

Она не слышала криков. Марк не набросился на Риза. Когда она сошла вниз по лестнице и вошла в кухню, то поняла почему.

Марк сидел возле окна, глядя в сад. Услышав ее шаги, повернулся к ней. У нее внутри все оборвалось, когда она увидела его лицо. Яростный взгляд не мальчика, а молодого мужчины обжигал ее пламенем.

Нет, он ни слова не сказал Ризу. Он приберег все слова для нее.

Марк потянулся за розовым платьем, лежавшим рядом на скамье, и швырнул его ей.

– Одевайся.

Она оделась, чувствуя себя неловко и глупо под его внимательным взглядом. Наверное, сегодня утром они поменялись ролями, и теперь он стал старше ее на семь лет, а не наоборот.

– Значит, теперь он рассчитывает, что ты будешь его шлюхой?

Джоан не могла объяснить ему толком, что произошло прошлой ночью.

– Он с самого начала положил на тебя глаз, но я думал, он предоставит тебе право решать самой.

– Я сама сделала выбор.

– О, да, но по наущению дьявола. Он дал нам пристойный дом и пристойную еду и ждал, пока мы привыкнем к этому, прежде чем сделать свою постель частью сделки. Вот что произошло вчера, не так ли? Последний ход в его игре. Он сказал, что ты должна прийти к нему или убираться, не так ли? Вот почему ты была в таком смятении, когда вернулась, – он стиснул зубы и отвел взгляд. – Я не позволю тебе торговать собой, чтобы накормить меня. Лучше мы оба умрем.

– Все было не так. Он не такой.

– Он мужчина, сестра, а в этом смысле мы все одинаковы.

– Он не такой.

Вдруг он понял. Его глаза сверкнули еще ярче.

– Ты влюбилась в этого каменщика?

Его скептический тон разозлил ее.

– Да, – резко ответила она.

Буря, вызревавшая в нем в течение трех лет, разразилась. За последние несколько недель этот ураган несколько поутих, но теперь он вырвался на волю.

– Нравится тебе это или нет, но ты рождена не для того, чтобы быть любовницей ремесленника.

– А еще я рождена не для того, чтобы месить глину, жить в хижине и носить лохмотья.

– Тебе кажется, что это лучше? Ты вдруг обрела удовлетворенность в доме этого человека? Ты нашла счастье в его постели? Ты забудешь все только потому, что он приручил тебя и покормил мясом?

– Я этого не говорила.

– Хорошо, что ты этого не говорила, потому что наши судьбы связаны воедино. Я никогда не забуду, что ждет меня, даже если тебя заставят смириться с тем, что произошло с помощью пары старых платьев и мягкой пуховой перины. Я твоей крови, единственный мужчина в твоей семье, и я напоминаю тебе: ты не имеешь права позволять кому бы то ни было прикасаться к тебе без моего разрешения.

Черная ярость овладела Джоан. Ее взбесил не столько его тон, столько то, как он отзывался о Ризе.

– Как ты смеешь говорить о своих правах на меня? Как ты смеешь обвинять меня в том, что я продалась? Я испытала не меньше унижений, чем ты. Если я решилась на время забыть об этом, воспользовавшись тем, что мне дарят доброту и любовь, ты не вправе ни останавливать, ни мешать мне, да тебе это и не удастся.

– Меня тревожит не то, что ты можешь ненадолго забыться, сестра, а то, что забудешь все навсегда. Нищета мастерской не смогла тебя сломить, но покой и беззаботность этой жизни могут, – он встал. – Я слишком долго предоставлял вести все дела тебе. Кажется, настала пора возглавить наше сражение. Нельзя и впредь зависеть от воли ветреной женщины.

– Ветреной?! Никакие невзгоды не могли сломать меня. Три года я надрывалась, чтобы осуществить все то, что я задумала, и защитить твою честь.

– Меня волнует не моя честь, а твоя. Он заставляет тебя забыть, кто ты и откуда. Ты пала так низко, что это кажется тебе спасением.

– Неправда!

– Это написано у тебя на лице.

Он протопал через зал, и его туфли застучали по лестнице. Через минуту он вернулся с луком и стрелами в руках и пошел в конюшню за мишенью.

Следующие два часа, пока она замешивала тесто и варила суп на ужин, он пускал стрелу за стрелой. Их свист сливался в тошнотворную мелодию, песню его негодования, его презрения к ней.

Джоан остановилась и посмотрела на него сквозь открытую дверь. Как он высок, как широк в плечах! А ведь раньше она этого не замечала. Он уже мужчина, а не неуклюжий юнец. Без устали, без передышки, он вставлял стрелу за стрелой, натягивал и отпускал тетиву.

Как давно это случилось? Недавно, подумала она, только он не поверял ей своих решений, созревших в глубине сердца, решений, к которым его подтолкнули воспоминания, терзавшие его душу. Он старался отогнать их, так же как и она, но прошлой ночью почему-то не сумел. В тот тяжелый для него час он расстался со своим детством и вступил на путь возмужания, а ее не было рядом, чтобы поддержать и утешить его.

Наконец пение стрел прекратилось. Марк отнес мишень в конюшню, а сам с луком в руках зашел в кухню и стоял за ее спиной, пока она помешивала суп.

– Сколько у тебя денег? – спросил резко.

– Их не хватит.

– Сколько? – на этот раз он не спрашивал, а требовал ответа.

– Чуть больше двух фунтов.

– Дай мне один.

Она повернулась, уперев руки в бока.

– Нет. Я заработала их, и они будут у меня до тех пор, пока я не решу, что пришло время распорядиться ими так, как надо.

– Что-то ты не особенно спешишь.

С этим она не могла спорить: потраченные впустую годы доказывали его правоту.

– Что ты хочешь делать с этими деньгами?

– Я собираюсь купить меч. Думаю, мне за эти деньги удастся раздобыть какой-нибудь, пусть и старый, меч.

– Ты не знаешь…

– Я знаю основные приемы, а имея собственный меч, смогу их отрабатывать. Я буду совершенствовать свои умения, в ближайшем будущем нам это понадобится. Так что дай мне денег, Джоан, время настало. Хотя на самом деле оно настало уже давно.

Она хотела отговорить его, но слишком ясно видела, что это ни к чему не приведет – он уже все решил. Пока он был мальчиком, он должен был слушать свою сестру, но теперь он вырос, он уже мужчина.

Джоан пошарила за поленницей и извлекла оттуда свой маленький кошелек, где прятала драгоценные монеты. Она попыталась скрыть сжимающую сердце тревогу, но голос выдал ее.

– Пообещай мне, что не будешь поступать безрассудно, пообещай, что не будешь ничего предпринимать, пока не научишься…

– Риз знает о нас? – он взял монеты.

– Нет.

– Думаю, ты говоришь правду. Его внимание льстило тебе, и ты знала: если он узнает обо всем, его интерес остынет.

– Не поэтому.

– Тогда почему? Ты не доверяешь ему? Ты провела ночь в постели с мужчиной, в котором сомневаешься?

Неужели это так? Джоан заглянула в глубь своего сердца и поняла, что больше не сомневается в Ризе. Он не предаст и не причинит ей боли ради выгоды или безопасности.

Однако это означало, что теперь она подвергает его опасности вместо того, чтобы оградить от нее.

– Не говори ему, – попросил Марк. – Если он ничего не будет знать, это позволит нам оставаться здесь еще некоторое время, и у меня появится возможность многому научиться.

– Тебе понадобятся годы, чтобы набраться мастерства для поединка с Ги.

– Сколько бы времени у меня ни было, мне его хватит.

Тревога испуганной птицей колотилась в ее груди: своим безрассудством он убьет себя, а она не вынесет, если потеряет и его.

– Ты должен поклясться, что не будешь ничего предпринимать, не сказав мне об этом, – сказала Джоан. – Тренируйся, но не позволяй своей горячности толкнуть тебя к опрометчивому поступку. Я ничего не скажу Ризу, мы останемся, и ты сможешь упражняться. Поклянись, что выполнишь мою просьбу.

Он помолчал, затем пожал плечами.

– Хорошо, я поговорю с тобой, прежде чем отправиться на встречу с ним.

Может быть, завтра он немного поостынет? Может быть, пройдут годы, прежде чем он решит, что готов, и у нее хватит времени, чтобы заработать денег и нанять вместо него опытного воина, победителя рыцарского турнира?