По волнам эфира (Астрономический роман)

ГЛАВА XIII Неизбежное

Было десять минут одиннадцатого. Добровольский установил трубу у верхнего окна и начал свои наблюдения.

Вскоре к нему присоединилась Наташа; астрономия нравилась ей гораздо больше, чем обязанности хозяйки. Ее живой и пытливый ум постоянно искал знания, и молодая девушка была широко образована для своих лет. Однако она не чувствовала себя склонной к настоящей научной работе, работе специалиста. Она интересовалась астрономией и физикой, но также биологией и геологией; с другой стороны, философские и исторические проблемы волновали ее не менее наук о природе, и она иногда запоем читала книги по самым разнообразным отраслям знания. Но в данное время она жила в небесном пространстве и увлекалась величественной наукой о небе.

Поднявшись в верхнюю комнату, Наташа вспомнила, что забыла внизу астрономическую трубу и хотела пойти за ней; но тут случайно взглянула в то боковое окошко, которое было обращено вперед относительно движения аппарата. Из нижнего этажа эта часть неба не была видна, так как ее закрывало зеркало, косо повернутое к солнцу. Путешественницу поразило необыкновенное количество ярких звезд, сверкавших навстречу «Победителю пространства». Она знала, что в данном месте небосклона не могло быть столько неподвижных звезд; значит, это было что-нибудь другое.

Наташа обратилась к Добровольскому.

— Извините, Борис Геннадиевич, я вас на минуту оторву от наблюдений. Посмотрите, пожалуйста, сюда.

Астроном подошел к боковому окну. Перед ним развернулось очень красивое зрелище. Все небо сверкало тысячами ярких огней, которые медленно плыли мимо окна.

— Они движутся, — с удивлением воскликнула Наташа, — и притом, пока вы подошли, они стали заметно больше.

Астроном, казалось, был в недоумении; он машинально вынул часы; стрелки показывали четверть одиннадцатого. Вдруг какая-то мысль поразила его; он подбежал к лестнице и крикнул:

— Валентин Александрович, скорей идите сюда!

Изобретатель немедленно поднялся наверх.

— Смотрите: мы несемся навстречу метеорному потоку!

Имеретинский побледнел, но не потерял присутствия духа. Он бросился к рычагу и повернул зеркало под прямым углом.

Однако аппарат продолжал еще по инерции нестись вперед.

Теперь уже, ясно было видно, что «звезды» быстро движутся по небосклону. Они были различной величины и яркости, но преимущественно с зеленоватым оттенком. Весь поток был как будто подернут легкой вуалью.

— Это, вероятно, метеорная пыль, — объяснил Добровольский.

Изобретатель не отходил от рычага и вместе с тем следил за велосиметром. «Победитель пространства» значительно замедлил ход, но все еще продолжал идти в прежнем направлении:

— Еще минута — и мы попадем в поток, — промолвил Имеретинский.

У путешественников замерло сердце. Только Флигенфенгер не вполне понимал, какая опасность им угрожает. Аппарат уже был окружен светлой дымкой. Он вступил в полосу метеорной пыли. Но вместе с тем велосиметр показывал почти полную неподвижность. У всех явилась надежда на спасение.

Впереди, совсем близко, пролетали метеорные камни; путешественники различали их размеры, форму и цвет; солнечные лучи ярко освещали метеоры и, несмотря на опасность, нельзя было не залюбоваться оригинальной и красивой картиной.

Однако Имеретинский был крайне обеспокоен тем, что аппарат все еще стоял на месте и не начинал двигаться в обратную сторону.

Между тем окружающий белый туман все сгущался.

Изобретатель взглянул на зеркало: с ним про-исходило что-то непонятное. Тонкие листы сильно прогнулись и вдавились в раму. На них, очевидно, действовала какая-то сила, противоположная лучевому давлению. Она именно и удерживала аппарат на том же месте.

Добровольский также заметил странное явление, и понял его причину.

— На зеркало действует метеорная пыль, в которую мы уже попали, — объяснил астроном, — она несется в пространстве вместе с остальным потоком и увлекает за собой аппарат.

Тогда изобретатель попробовал иначе повернуть зеркало.

Велосиметр показал небольшое движение.

Имеретинский обрадовался и считал свое дело выигранным, но потом заметил, что «Победитель пространства» двинулся не в ту сторону, куда его толкало лучевое давление.

Метеорный поток увлек аппарат!

Вскоре это стало несомненным; действие метеорной пыли пересилило лучевое давление.

— Что же будет с нами дальше? — невольно спросили себя путешественники.

Поток уносил «Победителя пространства» по направлению к Солнцу, но, конечно, мимо Венеры.

Эфирное море также оказалось не вполне свободным, и экспедиция натолкнулась на одну из его мелей.

Аппарат несся, однако, гораздо медленнее самих метеоритов, и они по-прежнему мелькали мимо окна.

Прошло несколько томительных минут.

Путешественники не отрывали глаз от грозного зрелища и вдруг они заметили, что аппарат медленно, но неудержимо приближается к метеорным камням.

У Наташи невольно вырвался крик ужаса, и затем в вагоне воцарилось ледяное молчание. Казалось, поток понемногу наползает на «Победителя пространства» и захватывает его.

Стали чувствоваться легкие толчки, и Имеретинский видел, как мелкие осколки в нескольких местах прорвали зеркало.

У самого окна, где стояли путешественники, быстро проносились крупные камни. Их передняя часть была ярко освещена солнечными лучами, а затем метеоры сразу пропадали во мраке, так как обращались к аппарату неосвещенной стороной. Беловатая дымка по-прежнему окутывала вагон.

Вот он вздрогнул от сильного толчка… Очевидно, крупный камень ударился об его двойную стенку. Гибель экспедиции казалась неизбежной…

Путешественники были затеряны где-то в бесконечных глубинах пространства, вдали от всего родного и близкого. Сотни тысяч километров отделяли их от Земли, они были совершенно одни и беспомощны среди мертвого холода мирового пространства, окруженные массой громадных камней-снарядов.

Когда тонет корабль, пассажиры его могут рассчитывать, что их спасет другое проходящее судно; когда разрывается оболочка воздушного шара, аэронавты надеются, что упадут в воду и избегнут гибели; в земных пределах всегда есть надежда на спасение. Но на что могли рассчитывать участники небесной экспедиции? Кто мог их спасти, когда они первые и единственные решились умчаться в межзвездный эфир?

И вот эти отважные люди стояли на краю гибели! Но опасность не сломила их, и они твердо смотрели в глаза смерти. Каждый из них мысленно прощался с жизнью и со всеми близкими и друзьями, которые остались там, далеко, на Земле. Затем они молча пожали друг другу руки и приготовились ко всему.

Внезапно вагон осветился голубоватым светом, и все предметы резко выделились из полумрака. При этом фантастическом освещении лица казались мертвенно бледными. Свет проникал из верхнего окна. Все взоры обратились в эту сторону. Из глубины пространства на аппарат с ужасающей скоростью надвигался колоссальный болид. Солнце освещало его неровную поверхность, отливавшую металлическим блеском. Остальные метеоры сравнительно с этим казались крошечными. Металлическая глыба быстро нагоняла аппарат. Путешественники затаили дыхание при виде громадной массы, летевшей прямо на них. Добровольский кинулся к окну и хотел завинтить металлический щит, но Имеретинский остановил его безнадежными словами:

— Оставьте; все равно такого удара не выдержат даже самые крепкие….

Страшный толчок прервал его на полуслове; пассажиры аппарата, оглушенные, упали на пол. Мимо самого вагона пронеслось что-то огромное и светлое и вдруг пропало; стало гораздо темнее, только отблеск метеорной пыли и мелких камней боролся с надвинувшимся мраком.

Первым опомнился изобретатель. Он вскочил на ноги и почувствовал, что нисколько не ушибся при падении. Остальные тоже оказались невредимы — мягкая обивка спасла их!

Имеретинский поспешно осмотрел окна и стены вагона — все было цело. Тогда он спустился вниз, но и там не нашел никаких повреждений.

— Что же случилось? — спрашивал он себя. — Откуда этот ужасный удар, если болид прошел мимо вагона, не задев его?

Он подошел к велосиметру. «Победитель пространства» летел со скоростью 42 килом. в секунду.

— Значит мы получили толчок! — в недоумении воскликнул изобретатель. — Посмотрите, метеориты нас больше не обгоняют.

Действительно, аппарат несся вровень с потоком. Остальные пассажиры также ничего не понимали.

— Единственное возможное предположение, — сказал Добровольский, — это то, что болид только скользнул по вагону, зацепив его боком.

— Нет, вряд ли это так, — возразил Имеретинский, — удар был настолько силен, что непременно должен был пробить стенку или, по крайней мере, прогнуть ее.

Вопрос оставался открытым.

— Как бы то ни было, — продолжал изобретатель, — в данное время мы сравнительно в безопасности. Аппарат несется вместе с метеоритами и поэтому избавлен от их ударов. На всякий случай я закрою оконные щиты верхнего этажа и один из боковых в нижнем; таким образом мы будем заблиндированы от небесных ядер с наиболее угрожаемых сторон.

С этими словами Имеретинский завинтил щит верхнего окна и подошел к боковому. Он остановился, пораженный: зеркало аппарата куда-то пропало, и вместо него торчали только соединительные балки. Он немедленно сообщил об этом своим спутникам, и пассажиры столпились у окна. Вагончик аппарата одиноко несся в пространстве, предоставленный игре слепых сил природы. Экспедиция лишилась своей машины и руля сразу; путешественники стали абсолютно беспомощны. Этот новый удар судьбы лишал их последней надежды на спасение, надежды как-нибудь вырваться из метеорного потока при помощи лучевого давления и продолжать свой путь на Венеру, вдали от роковых метеоритов.

— Да, кажется, finita la comedia! — промолвил Флигенфенгер, — а впрочем…

— Нет никаких «впрочем», — мрачно отозвался астроном и, помолчав, добавил уже более спокойным тоном. — Вот и разрешение загадочного толчка: болид ударился в зеркало и оторвал его. Оно должно быть где-нибудь недалеко впереди нас.

— А по какому направлению мы летим? — спросила Наташа.

— Почти прямо к Солнцу, то есть вниз, — ответил Имеретинский.

Пассажиры постепенно оправились от последнего тяжелого впечатления и старались быть бодрее и веселее. Они закрыли щиты остальных окон, о которых говорил изобретатель, и перешли в нижнюю комнату.

Здесь оказался полный разгром: чайная посуда в беспорядке валялась на полу и большая часть ее разбилась. Вода из чайника разлилась, консервы вывалились из коробок. Банки и склянки Флигенфенгера также попадали на пол и некоторые разбились. Убрав все на скорую руку, путешественники отдернули занавеску нижнего окна. Яркие солнечные лучи хлынули в комнату и заиграли на стеклянных предметах. Этот веселый свет ободряюще подействовал на пассажиров вагона: они почувствовали новый прилив бодрости и надежды.

Приглядевшись внимательнее к видимой в окно части неба, Добровольский заметил несколько правее Солнца круглое пространство, в котором не было видно ни одной звезды. Он указал на него остальным.

— Вот зеркало «Победителя пространства»! Если бы оно находилось за нами, то блестело бы, как серебро, а теперь мы едва в состоянии его разглядеть.

Однако, напрягая зрение, путешественники вполне определенно увидели его очертания. Из левого бокового окна, оставшегося также не закрытым, открывалась совсем другая картина. С этой стороны летело очень мало и то преимущественно мелких метеоритов. Зато из беловатой дымки метеорной пыли выделялись два серпа, один поменьше — Луна, другой — далекая Земля.

Долго смотрели пассажиры на родную планету, и она казалась им такой желанной и недосягаемой.

Куда увлекал их метеорный поток? Какая судьба ожидала их?

Продолжая двигаться с тою же скоростью, они через несколько дней обогнут Солнце, подобно небесным странницам-кометам, и начнут от него удаляться в холодное межзвездное пространство.

Через 60 дней выйдут запасы водорода и кислорода и тогда… Об этом роковом «тогда» лучше было не думать.

— А знаете ли вы, господа, что уже 10 минут первого? С той минуты, как мы попали в метеорный поток, прошло почти 2 часа, — прервал Добровольский молчание.

— Как быстро пробежали эти страшные минуты! — сказала Наташа. — И ведь я сама главная виновница катастрофы! это меня еще больше мучит. Я первая придумала осматривать Луну. Если бы не эта глупая выдумка, мы теперь спокойно летели бы на Венеру, и метеорный поток остался бы в стороне.

— Нет, Наталия Александровна, — успокаивал Добровольский молодую девушку. — Вы не виноваты, вы не знали, куда нас приведет небольшая экскурсия в лунные области. Непростительно виновны все мы, астрономы. Как могли ученые всего мира забыть, что как раз сегодня Земля каждый год встречает Персеиды?! Какое-то необъяснимое ослепление охватило мир и толкнуло нас…

Он не договорил куда.

— Так это Персеиды? — переспросила Наташа, — да, действительно, августовский поток бывает между 9 и 11 авг. по новому стилю. Но ведь если Земля каждый год встречает этот поток, то через год мы… то есть наш вагон упадет на Землю.

— О, нет. Земля встречает не одну и ту же часть метеорного потока. Вы должны его себе представить, как сплошное кольцо, в которое ежегодно врезывается Земля. Но ту же часть его она пересечет лишь через 131 год, ибо таков период Персеид. Через целый век с третью правнуки теперешних земных обитателей найдут, может быть, наш вагон, вернувшийся из далекого путешествия.

— Да, через 131 год! — горько усмехнулась Наташа, и невольно глаза ее затуманились. Но она сей-час же овладела собой и сказала: — Господа, попробуем заснуть; я чувствую, что очень устала за этот богатый впечатлениями день.

Наташе предназначался верхний этаж, тогда как трое мужчин разместились внизу.

Достали надувные резиновые тюфяки и подушки и через четверть часа в вагоне водворилась тишина. Но пассажиры его напрасно ждали сон; тревожные мысли не давали им сомкнуть глаз, и они долго ворочались на своих оригинальных постелях.

Имеретинский нажал репетир своих часов: они прозвонили без 10 минут два.

Видя, что никто не спит, Флигенфенгер нарушил молчание и спросил:

— Не чувствуете ли вы некоторой тяжести, господа? Я с трудом могу подняться.

— Да, странно. Я уже давно заметил это, — поддержал его астроном, — но подумал, что я просто очень устал и ослабел.

Имеретинский испытывал те же ощущения.

Наташа, услыхав, что внизу разговаривают, спустилась к остальным, причем чуть не упала с лестницы, такой тяжелой она сама себе показалась. Изобретатель отдернул занавеску нижнего окна (ее закрыли перед тем, как легли), но, ко всеобщему удивлению, Солнце скрылось и не светило больше в окошко. Оно было закрыто каким-то громадным диском со слабо освещенными краями.

Путешественники в недоумении остановились у окна.

Но Имеретинский вдруг крикнул:

— Скорее завинчивайте оконные щиты и бежим наверх.

Остальные не понимали, в чем дело, но повиновались. Два последних окна были немедленно закрыты, и в вагоне стало совершенно темно. Флигенфенгер хотел зажечь газ, но изобретатель остановил его словами:

— Не зажигайте: при толчке может произойти пожар.

— При каком толчке? Что случилось? — спросил зоолог.

Вместо ответа Имеретинский сказал:

— Теперь поднимемся наверх; надо еще успеть закрыть подъемную дверь, соединяющую оба этажа.

Путешественники ощупью взобрались по лестнице, испытывая все то же странное ощущение тяжести. Изобретатель поднялся последним и закрыл дверь, о которой говорил.

— Ложитесь, господа, на пол и старайтесь за что-нибудь покрепче схватиться, — продолжал он распоряжаться.

Только что пассажиры исполнили последнее приказание, как произошло что-то непонятное: вагон вздрогнул, и температура в нем моментально повысилась. Путешественники почувствовали, что задыхаются. В последнюю минуту они слышали, как Добровольский прошептал:

— Да, понимаю: мы описали полукруг и опять встретили…

Но тут удар, сравнительно с которым толчок был пустяком, обрушился на вагон и пассажиры потеряли сознание.

Пароход «Олонец» отошел 13-го августа в 4 часа утра от острова Валаама с тем, чтобы в тот же день к вечеру быть в Петербурге, остановившись только в Шлиссельбурге, и то ненадолго. «Олонец» вез много туристов и богомольцев из знаменитого Валаамского монастыря. День был ясный и теплый, Ладожское озеро довольно спокойно, несмотря на бушевавший накануне ураган.

Большая часть пассажиров сидела на палубе парохода. Солнце начинало уже порядочно припекать, а пассажиры прятаться по каютам, когда капитан с высоты своего мостика заметил какой-то странный предмет с флагом. Его увидели и некоторые пассажиры. Как всегда бывает в таких случаях, весть о «флаге на волнах» немедленно разнеслась по пароходу, и все его население высыпало на палубу. Капитан сначала хотел продолжать путь, не обращая внимания на флаг, но затем уступил просьбам пассажиров и повернул на заинтересовавший всех предмет. Издали он походил на большой серый буэр, но откуда он мог взяться на середине Ладожского озера?

Всевозможным предположениям не было конца, но удовлетворительного объяснения странной встречи не мог дать никто.

Через 20 минут пароход почти вплотную подошел к «буэру». Это был металлический цилиндр, округленный сверху. Стенки его в двух местах, по сторонам и сверху, выдавались, образуя как бы окна, закрытые металлическими щитами.

Капитан приказал спустить шлюпку и осмотреть оригинальный предмет. Матросы несколько раз стукнули по нем веслами, но он оставался совершенно неподвижным. По звуку можно было думать, что он пуст внутри. Наконец, капитан, по настоянию пассажиров, велел взять металлический буэр, — так как все решили, что это ничем другим быть не может, — на буксир и отвезти его в Шлиссельбург. Матросы стали обвязывать его веревками, но тут произошло нечто, всех до крайности изумившее: одно из предполагаемых окон открылось, и из него выглянуло несколько заспанное, но весьма добродушное лицо Карла Карловича Флигенфенгера…

В немногих словах рассказали свои приключения чудесно спасенные изгнанники земли столпившимся вокруг них пассажирам.

— Когда мы очнулись, — говорил Имеретинский, — и открыли окна, я сразу увидел, что мое предположение оправдалось: мы упали. на Землю. Произошло это благодаря тому, что метеорный поток принес нас как раз в ту точку пространства, которой за шесть часов быстрого движения достигла Земля, и которая отстояла от места отъезда экспедиции на 650.000 килом. Было ясное, теплое утро, и вагончик плавно покачивался на волнах неизвестного моря. Земли нигде не было видно. В полдень я определил географическое положение места, куда нас забросила судьба: представьте нашу радость, когда мы узнали, что находимся не где-нибудь в дебрях бесконечного океана, а на Ладожском озере. Однако нашему терпению предстояло еще жестокое испытание. На другой день, 30-го июля, разыгрался сильный ветер, который посадил на мель вагончик. Все наши попытки столкнуть его с песчаного грунта были бесплодны, и мы просидели, таким образом, почти две долгих недели. Мель находилась настолько далеко от берега, что мы не могли различить его даже в подзорные трубы и поэтому о том, чтобы достигнуть земли вплавь, нечего было и думать. Время тянулось бесконечно и мы страшно скучали без всякого дела; было невыразимо досадно чувствовать себя так близко от Петербурга и не иметь возможности попасть туда. К счастью, всему бывает конец; кончилось и наше бесплодное сидение на мели. Вчерашняя буря освободила нас: вагончик долго раскачивался и скрипел, пока огромный пенистый вал не вырвал его из песка, в котором он завяз. Утомленные сильной качкой, мы поздно ночью крепко заснули, пока вы нас не разбудили.

Таковы были в общих чертах приключения экспедиции на волнах негостеприимной Ладоги!

В тот же день, то есть 13-го августа, вечером пароход «Олонец» доставил вагончик «Победителя пространства» прямо в Петербург и высадил его пассажиров на пристани.