По волнам эфира (Астрономический роман)

ГЛАВА ІІ Волны эфира

Собрание молчало, ожидая сообщения незнакомца. «Имеретинский» — это не было имя знаменитого ученого или изобретателя; все же некоторые прогрессисты вспомнили, что встречали его на страницах специальных журналов.

Незнакомец, наконец, собрался с духом и заговорил с легкой внутренней дрожью в голосе:

— Милостивые государи! Позвольте в самых общих чертах ознакомить вас с проектом, разработке которого я посвятил всю жизнь и который, надеюсь, будет прекрасным началом в ряде грядущих открытий XX столетия. Самое название вашего уважаемого клуба показывает, что вы стремитесь вперед к прогрессу во главе науки и цивилизации; поэтому я решил обратиться за помощью именно сюда и уверен, что надежда меня не обманет…

Наступил час открытия величайших тайн Мироздания, — тайн других небесных миров!

При этих смелых словах по зале прошло удивление, доказывавшее, что слушатели. крайне заинтересованы.

— Множество сочинений посвящено путешествиям на звезды и планеты, — продолжал Имеретинский. — Много талантливых авторов изобразили перед нашими взорами природу и обитателей их. Сирано де Бержерак в своих странствованиях посетил Луну и планеты; затем мы встречаемся в творениях Вольтера с Микромегасом с царственного Сириуса; далее известен Сведенборг, которого посетили духи с Меркурия, Венеры, Марса, Юпитера и Сатурна. Позднее блестящая фантазия Жюля Верна метнула на Луну ядро-вагон, правда, не достигшее цели, но все же обогнувшее нашего спутника; тот же писатель заставил целую колонию земных жителей носиться на комете в межпланетном пространстве. Наконец, в новейшее время знаменитый английский романист Уэльс написал «Борьбу миров», где изобразил нашествие марсиан на жителей Земли. Но то были, конечно, только плоды пылкого воображения, а в действительности мы очень мало знаем о природе небесных тел. Люди всегда мечтали о власти над эфирным пространством; теперь настало время осуществить эти мечты!

Желание всего мира исполнится, мы улетим с Земли, мы увидим то, что казалось навсегда недоступным, мы будем там, где не был никто, и куда все стремятся. Мы посетим другие планеты, мы вступим в новые неизведанные миры, и род человеческий воцарится на светилах небесных, как ныне на земле!

В зале произошло нечто сверхъестественное: 250 голосов старались перекричать друг друга, 500 рук неистово аплодировали, 500 ног, в союзе с палками и стульями, так стучали, что пол грозил провалиться, а с ним вместе и все почтенное собрание. Но Имеретинский, казалось, не замечал этого содома и продолжал говорить с одушевлением, граничащим с экстазом. Его голос покрывал все другие, так что среди слушателей опять водворилось спокойствие, но это было затишье перед новой бурей.

— Настало время покинуть Землю и умчаться по волнам эфира в те миры, которые отсюда нам кажутся небольшими светящимися точками, хотя многие из них превосходят нашу Землю в десятки, сотни и даже миллионы раз. Мы изучим царицу ночи — Луну, спустимся на ближайшего соседа Солнца — Меркурия, на красавицу Венеру и кровавый Марс, Юпитера, на таинственного Сатурна и на далеких Урана и Нептуна. Пространство не служит более гранью нашего могущества, и мы можем даже проникнуть за пределы солнечной системы в холодный межзвездный простор, где бродят лишь странницы-кометы. Что мы там увидим? Какие приключения ожидают нас? Предстоит ли нам посетить мертвые пустыни или полные жизни и кипучей деятельности миры? И если верно последнее, то каковы там неведомые живые существа? Похожи ли на обитателей Земли? Вот вопросы, требующие ответа и которые мы разрешим в самом непродолжительном времени. Да, отныне прощай, земной шар, со своей однообразной природой, столь хорошо знакомой каждому. Привет вам, новые неизведанные земли, мы несемся к вам на крыльях науки!

Оратор на минуту приостановился и продолжал уже гораздо спокойнее.

— Но как же я так уверенно говорю о посещении небесных светил, когда не только не придумано еще соответствующего средства сообщения, но большинство ученых отрицают даже возможность такого изобретения? Действительно, где та сила, которая могла бы перебросить нас за миллионы верст, отделяющие нашу планету от остальных? На Земле мы пользуемся главным образом паром, однако он для данной цели, очевидно, не пригоден. Другим источником энергии является электричество, но мы еще далеко не в полной мере научились владеть им и, конечно, не сумеем применить в таком сложном и новом деле, как межпланетные сообщения. Гигантская сила взрывчатых веществ: пироксилина, динамита, мелинита и пр. — и та недостаточна, чтобы вырвать нас из земных пределов. Да и как бы мы вернулись назад, если бы даже сумели применить этот способ сообщений? А кто же согласится умчаться на веки в мировые пространства, в такие условия, в которых, может быть, жизнь для нас невозможна? Так где же сила, которой бы можно воспользоваться, если ни пар, ни электричество, ни порох не годятся? Я эту силу нашел: эта сила — свет!

Пусть извинит меня собрание, если я несколько подробнее остановлюсь на сущности света; постараюсь не злоупотреблять вашим вниманием и быть по возможности, кратким. Существуют две главных теории для объяснения световых явлений: первая, более старая, так называемая теория истечения, говорит, что свет есть поток материальных частиц, выбрасываемых светящимся телом, подобно тому, как запах обусловливается тончайшими газами, выделяющимися из пахучего вещества. Эта гипотеза не объясняет многих явлений и хотя в настоящее время находит новых сторонников, однако не считается в науке приемлемой. Другая теория ведет свое начало от знаменитого математика и физика ХVІІ-го века, Христиана Гюйгенса. По его представлению, свет есть особый вид волнообразного движения. Для понимания этой теории надо помнить, что все тела состоят из отдельных, мельчайших частиц, молекул, которые удерживаются вместе силой сцепления. Когда мы бросаем в воду камень, от места падения кругами расходятся волны. Они происходят от того, что толчок от камня передается частицам воды, которые начинают двигаться вверх и вниз, образуя повышение и понижение уровня жидкости. Частицы воды не передвигаются в стороны, а только вверх и вниз; это видно из того, что пробка, брошенная на воду около падения камня, останется на том же месте, хотя и будет казаться, что она плывет. Совершенно подобными являются световые колебания.

Но в первом случае движутся частицы воды, а что же это за вещество, колебания которого мы называем светом? Ведь последний доходит до нас от солнца и от звезд, удаленных на миллиарды и биллионы верст, между тем высота атмосферы не больше 200–300 верст. Очевидно, это не воздух и конечно уж не вода или что-нибудь еще более плотное. Так что же это наконец за таинственное вещество? Чтобы дать ответ на настоятельный вопрос, ученые предположили, что все пространство, как между небесными телами, так и между молекулами, заполнено тончайшим веществом — эфиром. Явление света происходит следующим образом: мы нагреваем какое-либо тело, частицы которого начинают быстро колебаться, их движение передается эфиру и образуются расходящиеся во все стороны волнообразные колебания, которые, достигая нашего глаза, дают впечатление света, и мы говорим, что накаленное тело стало светиться.

Колебания эфирных частиц чрезвычайно быстры: от 420 до 760 биллионов колебаний в секунду! Распространяются они также с огромной скоростью: свет пробегает 280.000 верст или 300.000 км в секунду и приходит на Землю от Солнца в 8 ^1/₃ минуты.

Вот она сила, которая всюду рассеяна в пространстве, которая сделает ничтожными расстояния в миллионы верст!

Может быть, мне возразят, что сила эта слишком мала? Но это неправда, она колоссальна! Что обращает воду в пар, облака и дождь и, таким образом, поддерживает ее круговорот на земле? Что согревает и дает жизнь растениям и животным? Что, словом, делает нашу планету тем, что она есть, а не мертвой, неподвижной пустыней? Солнечные лучи. Так неужели этого огромного, почти неиссякаемого источника лучистой энергии не хватит, чтобы перенести нас на другую планету. Подобная мысль показалась мне абсурдом, и я решил найти способ использования световой энергии для своей цели. Однако на этом пути я оказался не первым и не совсем одиноким. В семидесятых годах прошлого, ХІХ-го века Максвелль, знаменитый английский физик, построил новую, ныне общепринятую теорию света. Она также рассматривает свет, как волнообразное движение, но не материальных атомов эфира, а как периодические колебания электромагнитных сил.

Во многом эта теория сходится с прежней, но она шире последней и объединяет световые, магнитные и электрические явления, почему и называется электромагнитной теорией света.

Однако будем помнить, что во всяком случае свет есть волнообразное колебание, распространяющееся во все стороны с непостижимой скоростью 300.000 км в секунду.

Исходя из своей теории, Максвелль математически доказал, что свет должен производить давление на встречающиеся ему тела. Теперь этот вид энергии принято называть лучевым давлением. Оно является величиной сравнительно очень малой, и поэтому долгое время не удавалось опытным путем доказать существование и определить напряжение новой энергии. Лишь через 30 лет наш покойный соотечественник, профессор Московского университета П. Н. Лебедев, разрешил эту задачу. Он поместил в герметически закрытом стеклянном сосуде небольшую мельничку, одна сторона крыльев которой была черной, то есть поглощала лучи, а другая — гладко отполированная, отражала их. Пока в сосуде был воздух, мельничка вращалась вследствие большего нагревания черной стороны крыльев: частицы воздуха около них двигались скорее и сильнее толкали, чем у отражающих сторон. Когда же Лебедев выкачал воздух, то мельница закрутилась в обратную сторону, на этот раз под действием лучевого давления, которое сильнее отталкивало отражающую, чем поглощающую сторону. Таким образом, была уловлена энергия мирового пространства.

На тела, с которыми нам обыкновенно приходится иметь дело, лучевое давление не оказывает никакого заметного действия, так как подвижность их, сравнительно с весом, незначительна. Будет совсем не то, если мы возьмем какое-нибудь очень маленькое тело (или очень тонкий слой вещества). Капля воды при поперечнике в 0,75 μ (μ — микрон=1/1000 миллиметра) умчалась бы от Солнца со скоростью 550 км. в секунду! Уменьшая ее поперечник еще более, можно (по вычислениям Шварцшильда) дойти до колоссальной быстроты в 9000 км. в секунду! Что перед такой непостижимой скоростью быстрота земных поездов или даже пушечных ядер! Но для небесного пространства она вовсе не является чрезмерной, так как уже для того, чтобы пролететь расстояние от Солнца до Нептуна, нашей водяной пылинке понадобится 7 дней, а ближайшей неподвижной звезды она достигнет лишь в 140 лет. В общем, капля воды должна иметь не более 1.5 μ в диаметре, чтобы под влиянием лучевого давления умчаться в межзвездную ширь, преодолевая солнечное притяжение.

Лучевое давление хорошо объясняет некоторые, без него непонятные явления; например то обстоятельство, что кометные хвосты почти всегда обращены от солнца. И когда в 1910 г. ожидалась комета Галлея, П. Н. Лебедев указывал на нее, как на лучшую демонстрацию его теории.

Итак, сила, которая может нас унести из земных пределов, была найдена, и моя задача сводилась к тому, чтобы построить аппарат, приводимый ею в движение. Он должен отвечать двум условиям: быть легким и обладать большой отражательной поверхностью. Я не буду сейчас излагать всех подробностей моего проекта; скажу только, что главную часть моего аппарата составляет огромное зеркало из чрезвычайно тонких листов гладко отполированного металла. Листы будут наложены на прочную раму из особого легкого сплава, из которого будет сделан также вагон для пассажиров, прочно соединенный с рамой. Частицы эфира, ударяя в движущее зеркало, приведут аппарат в движение, и мы умчимся в межпланетное пространство. Для ясности прибавлю, что мы должны пуститься в путь утром или вечером; тогда косые лучи Солнца по наклонной линии поднимут аппарат и унесут его с Земли; если же мы вздумали бы начать путешествие в полдень, когда Солнце ярче и выше всего, то лучи его, падая на зеркало сверху, только еще плотнее пригвоздили бы его к Земле!

Мне остается упомянуть об одном затруднении, сначала поставившем меня в тупик. Световая волна понесет аппарат от Солнца; а как же вернуться обратно? Лучевое давление только отталкивает, но не притягивает. Тут нас выручила сила тяготения. Повернув зеркало ребром к свету, можно совсем прекратить действие лучевого давления, или, задернув рефлектор черной материей, значительно ослабить его. Тогда аппарат, под влиянием силы тяготения, начнет падать с желаемой скоростью. Таким образом, мы будем путешествовать по солнечной системе, как из Петербурга в Нью-Йорк. Правда, если бы далекий Нептун вдруг остановился, он упал бы на Солнце лишь через 29 лет; зато Земле на это понадобилось бы всего 64 дня; в такой же срок можем и мы домчаться до него на нашем аппарате.

Позвольте на этом закончить описание моего изобретения или, вернее, тех принципов, на которых оно основано. Остается еще много технических и практических вопросов, но я твердо надеюсь благополучно разрешить их с вашей помощью. Таковы вопросы: как сделать необходимый для путешественников запас кислорода и провианта? каково должно быть устройство вагона? и пр. и пр. Быть может, главнейшим является вопрос, на какую планету отправится экспедиция, так как далеко не везде мы можем найти условия, подходящие для существования человека. Постройка аппарата должна стоить не менее 100.000 руб. по приблизительному расчету. Поэтому, господа, я еще раз прошу вашей моральной и материальной поддержки. Если вы примете мой проект, то на следующих заседаниях я представлю подробные чертежи и сметы, и мы в самом недалеком будущем приступим к постройке аппарата и организации первой небесной экспедиции.

Это только начало, первая ступень лестницы, по которой человечество поднимется на недосягаемую высоту. Мне уже мерещатся в тумане будущего небесные поезда, по всем направлениям пересекающие пространство и объединяющие неизмеримую Вселенную, в которой Земля теряется подобно ничтожной песчинке на дне морском. Эти поезда — завоеватели мира! Их понесут на своих быстрых крыльях эфирные волны, которые не только оживляют и греют все на Земле, но отныне даже дают нам возможность покинуть ее пределы!

Заключительные слова Имеретинского слились с дружным криком собрания, которое просто обезумело от восторга. Порядок был окончательно забыт; все повскакали со своих мест и окружили оратора. Всякий хотел ему что-то сказать и старался перекричать других. Очевидно, сообщение произвело огромное и вместе с тем самое благоприятное впечатление. Между тем виновник переполоха спокойно улыбался, даже не пытаясь отвечать на сыпавшиеся к нему со всех сторон вопросы; все равно, это было невозможно. Он понял из происходившего лишь одно: проект будет принят, его заветная мечта осуществится.

Странный контраст с охватившим собрание восторгом составлял один из 250-ти членов клуба; он стоял в глубине зала, в темном углу, и мрачно, сосредоточенно смотрел на оживленную картину. В первую минуту он, как и все остальные, восторженно аплодировал, но вдруг, казалось, какая-то мысль поразила его, и выражение лица сразу переменилось. Не желая выдавать себя, он отошел в сторону и глубоко задумался.

Этот странный человек был один из старейших членов клуба и выдающийся астроном, немало сделавший для своей науки. Он был немец, по фамилии Штернцелер, и даже не русский подданный, хотя много лет уже жил в Петербурге и работал в Пулковской обсерватории. Но почему же он так странно отнесся к открытию, которое должно было привести к еще небывалому торжеству и расцвету его любимой астрономии? Как бы то ни было, он скоро справился с собой и опять смешался с возбужденной толпой прогрессистов.

Председатель в течение десяти минут напрасно звонил: никто ему не внимал. Наконец звонок не выдержал тяжелой работы, выпавшей на его долю, и разбился. Тогда Аракчеев принялся за второй; его, несомненно, постигла бы участь предшественника, если бы граф не прекратил бесполезного звона, убедившись в тщетности своих усилий. После двадцатиминутного невозможного шума, возбуждение несколько улеглось, так что председателю удалось добиться того, что члены собрания уселись по своим местам и дали ему возможность говорить.

— То, что мы сейчас слышали от г-на Имеретинского, — сказал граф, — требует всестороннего обсуждения. Поэтому после баллотировки предложенного проекта, а я не сомневаюсь, что он будет принят, мы на последующих экстренных собраниях детально его рассмотрим. Первое собрание я предлагаю назначить на послезавтра, то есть на 3-е декабря, чтобы г-н Имеретинский успел окончательно приготовить свой подробный доклад. День назначен по просьбе автора. А теперь приступим к баллотировке.

Несмотря на протесты нетерпеливых членов клуба, председатель, как человек хладнокровный и аккуратный, настоял на баллотировке. Хотя Имеретинский был уверен в благополучном исходе ее, он все же не без волнения ожидал результатов. Что если предложение будет отвергнуто? Где найдет он средства на аппарат? Каким образом он обойдется без помощи клуба «Наука и Прогресс?» Наконец минуты томительного ожидания прошли. Аракчеев объявил результат голосования: проект был принят большинством всех голосов против одного.

Черный шар вызвал общее недоумение.

Кто мог его положить? Решили, что, очевидно, какой-то шутник. Однако, Имеретинскому почему-то почудилась угроза в подобной шутке. Но конечно странный случай был только легким облачком на ясном небе общей радости, и про него сейчас же забыли.

Счастливого изобретателя по русскому обычаю подняли «на ура», при чем совершенно измяли его изысканный туалет, — пустяк, на который, само собой разумеется, никто не обратил внимания. Герой вечера опять взошел на кафедру, краткою речью поблагодарил собрание за поддержку и любезно прибавил, что участие в разработке проекта стольких выдающихся ученых, несомненно, внесет в него много благотворных усовершенствований. На это один из прогрессистов не менее любезно ответил, что он и все его коллеги вполне уверены, что изобретение не потребует никаких улучшений. Затем секретарь Гольцов внес предложение немедленно выбрать Имеретинского действительным членом клуба. На этот раз обошлось без закрытой баллотировки, и новый 251-й прогрессист был избран единогласно и тотчас внесен в списки клуба. Ему еще раз устроили овацию.

В достопамятный вечер была произнесена целая серия речей, дельных и пустых, а в общем высказано так много и столь глубоких мыслей, что мы не решаемся даже просто перечислить их. Мечтам и предположениям также не было конца. Лишь в 3 часа ночи председатель мог закрыть собрание, потому что электричество тухло, да и то многие протестовали.

Так закончилось 244-ое ежемесячное собрание клуба «Наука и Прогресс», самое бурное за все его долговременное существование.