По волнам эфира (Астрономический роман)

ГЛАВА V Доклад изобретателя, после котораго сомнения стали невозможны

3-го декабря г.г. члены клуба «Наука и Прогресс», а также газетные корреспонденты, которые имели свои кресла в зале заседаний, получили следующее, их сильно разочаровавшее заявление:

Это уведомление явилось результатом совещания лиц, его подписавших, о котором накануне вечером граф говорил Имеретинскому. Решили до доклада не созывать собрания, так как оно, во-первых, отняло бы время у докладчика, а во-вторых собранию нечем было бы заниматься, пока не имелось более подробных данных о предприятии.

Семь дней до 10-го декабря прошли для Имеретинского, который, кстати сказать, по настоянию Аракчеева окончательно переехал к нему, незаметно, так как он весь был погружен в работу по составлению доклада. Приходилось копаться в старых, черновых заметках о произведенных опытах; многое оказалось, за ненадобностью, уничтоженным, так как имелись подробные чертежи и объяснения, столь не во время украденные. В этих случаях изобретателю помогала обширная память, и он редко принужден был оставлять какую-нибудь часть своего доклада без соответствующих цифровых данных. Ему много помогали как сам хозяин дома, так особенно Сергей, в котором он нашел терпеливого и способного работника. Наташа воспользовалась пребыванием Имеретинского в их доме и поговорила с ним о своем намерении ехать в экспедицию. Конечно, и здесь она встретила вежливый, но категорический отказ. Молодая девушка также иногда принимала участие в трудах ученого, при чем поражала его необыкновенной сообразительностью, находчивостью и серьезными для ее возраста знаниями.

Так подошло 10-е декабря. Аракчеев и Имеретинский в половине восьмого отправились в клуб. Несмотря на то, что они приехали минут за двадцать до назначенного срока, роскошные залы были полны. Вновь прибывших встретили радостными восклицаниями. Прогрессисты с видимым нетерпением ожидали 8-ми часов, так как знали, что аккуратный председатель ни за что не откроет собрания раньше объявленного времени. Без пяти восемь все заняли свои места, оживленно разговаривая. С восьмым ударом часов на председательской трибуне появился Аракчеев.

— Объявляю первое экстренное собрание клуба «Наука и Прогресс» открытым. На очереди доклад г-на Имеретинского об изобретенном им аппарате. Слово принадлежит докладчику.

Мы позволим себе не приводить этот доклад полностью и не будем во всех подробностях следить за заседанием, а ограничимся наиболее важным и интересным. Читатель, неудовлетворенный нашим изложением, может найти все подробности в протоколах клуба.

Появление Имеретинского на ораторской кафедре было встречено громом долго не смолкавших аплодисментов. Чтение доклада продолжалось около двух часов, и вот его краткое содержание:

— Милостивые Государи!

Еще задолго до вступления моего на научное поприще, одна идея занимала меня. Всем известно, что жизнь нашей планеты зависит от Солнца. Реки и водопады, облака и дождь, рост растений и движение животных — не более, как видоизмененная тепловая и световая энергия Солнца. Несмотря на огромность производимой ею на Земле работы, мы в действительности получаем лишь одну 2735-миллионную долю всей лучистой энергии Солнца. Все планеты вместе удерживают одну 229-миллионную той же энергии; остальная часть ее теряется в холодном межзвездном пространстве. Невольно является мысль, нельзя ли ее использовать для межпланетных сообщений? Чтобы решить вопрос, необходимо выяснить две вещи: величину лучевого давления и наибольшую задерживающую силу, с которой придется иметь дело при переездах с планеты на планету. Начну со второй. Такая наибольшая задерживающая сила есть безусловно притяжение Земли, если только мы не вздумаем опуститься на одну из больших планет (Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун) или на Солнце, что все равно невозможно вследствие физических условий, господствующих на этих небесных телах.

Позвольте пояснить сказанное примерами. Принимая силу притяжения Земли близ ее поверхности за единицу, мы получим следующие величины для других планет, кроме вышеназванных больших:

На Земле………. 1,000 кгр.

На Меркурии 0,439, то есть один

килограмм, перенесенный на

него, весил бы всего … 0,439 кгр.

На Венере ……… 0,802 кгр.

На Марсе ……… 0,380 кгр.

На Луне ………… 0,164 кгр.

То есть везде предметы будут легче, чем на Земле, и понадобится меньшая сила, чтобы унести их с данной планеты в пространство. В межпланетном пространстве аппарат будет испытывать притяжение Солнца, но эта сила совершенно ничтожна. Судите сами:

На солнечной поверхности притяжение в 27,625 раза больше земного, но там мы моментально сгорели бы. На расстоянии 150 мил. км от центрального светила, где лежит орбита нашей планеты, тяготение к Солнцу составляет всего 6 десятитысячных (0,0006) тяжести на земной поверхности.

Ближе к Солнцу, например, там, где совершает свой путь Венера, тяготение несколько больше, но зато там возрастает и лучевое давление.

Все эти цифры неопровержимо показывают, что если нам удастся преодолеть притяжение к Земле, то мы свободны в эфирном море, как рыба в воде.

Перейдем ко второму вопросу: как велико лучевое давление?

Из теоретических расчетов и из опытов моих предшественников вытекало, что оно равняется ²/3 дины на 1 кв. метр черной поверхности; для отражающей — вдвое больше, то есть ⁴/3 дины. Как показывают математические выкладки, это равносильно тому, что лучевое давление может поднять 2 ³/11 грамма какого-нибудь вещества, расплющенных в зеркальную поверхность в 1 кв. метр и перенесенных в межпланетное пространство, где они подвергаются только солнечному притяжению. Величина эта не зависит от расстояния до Солнца, так как сила тяготения и лучевое давление изменяются пропорционально. При уменьшении веса нашего зеркала всего на ³/11 грам., то есть до 2 грам., оно помчится от Солнца со скоростью, приблизительно, 250-ти километр. в секунду; быстрота, более чем достаточная, чтобы вырвать тело из сферы земного тяготения!

Итак, подъемная сила лучевого давления при действии его на 1 кв. м. металлического зеркала равняется 2-м грам. Запомним это число.

Возьмем наиболее благоприятные для сооружения нашего зеркала условия, то есть тончайшие из до сих пор полученных металлических листов и легчайший из известных сплавов. Удалось сделать из золота листики в 0,1 μ (микрон = 0,001 миллиметра) толщины; предположим же, что подобной ультрамикроскопической тонкости можно достигнуть и для легчайшего сплава из алюминия и магния, так называемого магналия; удельный вес его 2,2; короче, ровно 2. Квадр. метр этой новой магналиевой пластинки в 0,1 μ будет весить всего 0,2 гр.; значит, она под влиянием лучевого давления не только умчится в пространство, но еще может унести груз в 2 гр. — 0,2 гр. = 1,8 гр.

Вагон для трех человек, 2-х или 3-х месячный запас провианта и кислорода для них, разные необходимые предметы и аппараты, по моему приблизительному расчету, дадут приличную цифру в 2800 кгр. Чтобы поднять такой груз, зеркало, не считая. даже необходимой для него рамы, должно иметь: 2800 кгр. = 2800000 гр.; 2800000:1,8 = 1 ½ милл. квадр. метр. = 1 ½ квадр. километра!

Вот к какому печальному результату я пришел, основываясь на прежних данных. Моя идея казалась неосуществимой.

Однако, господа, прежние экспериментаторы и вычислители упустили из виду одно чрезвычайно важное обстоятельство: существуют не только световые лучи; частицы эфира подвергаются целому ряду других пертурбаций; таковы лучи тепловые, химические, электрические и проч. Есть и еще один разряд явлений, которые для нашей цели чрезвычайно важны, так как их энергия во много раз превосходит энергию колеблющихся эфирных частиц — это явления радиоактивности.

Вы все, конечно, слышали про замечательный химический элемент — радий. Он обнаруживает необыкновенные свойства: заставляет тела фосфоресцировать, действует на фотографическую пластинку, делает непроводники электричества, например воздух, проводниками и т. д. Подобные проявления радиоактивности были сначала необъяснимы, но детальное изучение показало, что радий испускает три рода лучей: 1) α лучи — это, собственно, вовсе не «лучи», то есть не какие-либо колебания эфира, а поток мельчайших частиц, атомов гелия; 2) β лучи являются потоком отрицательных электронов, то есть частиц отрицательного электричества; 3) γ лучи — соответствуют лучам Рентгена и оказываются беспорядочными возмущениями эфира, отличными от ритмических колебаний световой волны.

Читая обо всех новых открытиях в области радиоактивности, я спросил себя: «не радиоактивно ли Солнце?» Ведь если это так, то вместо прежней микроскопической величины лучевого давления, мы будем иметь силу, в сотни раз большую. Но как произвести соответствующие опыты? Наибольшее действие в смысле давления оказывают лучи α, но они именно проникают хуже других через тела и поэтому, несомненно, поглощаются атмосферой. Чтобы измерить полное лучевое давление Солнца, я на воздушном шаре поднялся на высоту десяти километров, так что, благодаря разреженности атмосферы, почти не мог дышать и должен был прибегнуть к особому респиратору.

Мои опыты дали блестящий результат. Солнце оказалось чрезвычайно радиоактивным; кроме того, оно испускает еще какие-то неизвестные лучи, изучить которые я не мог. Истинное лучевое давление в 1200 раз превосходит вычисленное раньше, и таким образом, подъемная сила 1 кв. метра металлического зеркала равняется 2,4 килограмма…

Взрыв восторга остановил оратора; пока любопытство не превозмогло и аплодисменты и крики не умолкли, он принужден был молчать.

— Принимая световое давление за единицу, — начал он снова, когда все успокоилось, — мы получим нижеследующую таблицу:

Из этой таблицы видно, что большая часть испускаемых Солнцем лучей нам известна, однако есть еще значительная (237 единиц энергии) область ожидающая открытий.

Повторив предыдущие вычисления, прибавив вес рамы и увеличив практически слишком малую толщину отражающих листов до 0,1, получим, что зеркало на 2800 кгр. должно иметь 1641 кв. метр., то есть при ширине в 40 метр. длину в 41 с лишним метра. Хотя такие размеры уже, пожалуй, достижимы, они все же представляют массу технических затруднений. Каким же образом обойтись с рефлектором меньшей, более удобной величины? Если бы имели дело с силой в роде пара или электричества, можно было бы просто ее увеличить, но напряжение лучевого давления не зависит от нашей воли. Остается одно — уменьшить вес аппарата.

Долгая работа дала мне возможность из алюминия и некоторых легких металлов получить сплав, удельный вес которого в 2,3 раза меньше, чем у магналия, и равняется 0,96; то есть он легче воды. Свойства моего сплава, который, в честь первого ученого, вычислившего лучевое давление, назван максвеллием, делают его весьма пригодным для нашей цели: он прочен и хорошо вальцуется, то есть вытягивается в тонкие листы. В массу максвеллия, из которой будут сделаны отражающие листы, необходимо немного прибавить свинца, так как этот металл лучше всех задерживает лучи радия и родственные им; от подобной прибавки удельный вес увеличится очень незначительно, всего 0,04 и станет равным единице; таким образом, одинаковые объемы сплава и воды будут весить как раз столько же. Есть, кроме того, одно средство, которое может сделать прочность максвеллия почти безграничной. Это средство — прибавка к нему малых количеств ванадия. Техники пользуются этим металлом для повышения достоинств стали, но мой сплав далеко превосходит ванадийную сталь. Новый материал делает, как вагон, так и само зеркало — гораздо легче и позволяет значительно сократить размеры последнего. Чтобы их узнать точно, произведем третий и последний расчет. Подъемная сила 1 кв. м. зеркала = 2,4 кгр. Вес одного м. зеркала (при толщине листов в 0,1 мк.) и рамы = 0,4 кгр. Остается подъемной силы: 2,4–0,4 = 2 кгр. на 1 кв. м. Приблизительный вес вагона из максвеллия, запасов и пассажиров = 1800 кгр. Размеры зеркала = 1800:2 = 90 кв. метр., то есть 30 м. длины и ширины. Эта цифра такова, что не представляет технических затруднений. Должен еще заметить, что скорость движения моего аппарата будет равна той, о которой я говорил в начале доклада, именно — 250 килом. в сек. или 8 раз больше скорости земного шара и в 10.000 раз быстрее курьерского поезда, делающего 90 клм. в час.

Вычисления и цифры, может быть, несколько утомили вас, господа, но они были совершенно необходимы. Теперь вам ясно, что мой проект не мечта, не иллюзия увлекающегося изобретателя, что, наоборот, он основан на данных точной науки, что это несомненно факт будущего. Пройдет немного лет, и с планеты на планету будут носиться оригинальные аппараты, несколько напоминающие круглого летучего змея. Мы метнем в пространство гигантский диск с укрепленным по середине вагоном, и могучая сила лучевого давления подхватит его и унесет за пределы Земли. Как птицы в воздушном, океане, так наши аппараты в эфирном будут летать, не зная преград своему быстрому и свободному движению!

Гром аплодисментов перебил Имеретинского, и если бы не энергия Аракчеева, он еще не скоро получил бы возможность окончить доклад.

— Зеркало, — продолжал оратор, — по проекту состоит из прочной рамы, покрытой легкой сеткой, на которую, в свою очередь, будут натянуты тончайшие полированные листы, — все это из свинцового и ванадийного максвеллия. Как я уже говорил, аппарат, в виду ценности материала, обойдется весьма дорого. Но я упустил из виду при составлении сметы еще одно обстоятельство: аппарат надо поднять в верхние слои атмосферы. Для этого придется или поставить его на вершину какой-нибудь горы, или прибегнуть к воздушным шарам. Такое осложнение потребует больших денежных расходов, и в общем на все предприятие понадобится от 200 до 300 тысяч рублей. Для разработки проекта и для ведения работ, мне кажется, необходимо выбрать комиссию из сведущих людей, которых среди присутствующих найдется не мало. Кроме того, остаются еще два вопроса, которые мы можем разрешить на общем собрании: сколько человек и кто именно примут участие в экспедиции и на какую планету они отправятся. Заканчиваю свой доклад просьбой указать замеченные в нем г.г. членами клуба недочеты и ошибки.

Имеретинский сошел с кафедры.

После этого, достаточно пошумев и поволновавшись, прогрессисты, следуя предложению Имеретинского, выбрали строительную комиссию и дали ей кое-какие общие указания.

Горячие прения вызвал вопрос о числе членов экспедиции. Самые увлекающиеся ораторы стояли за возможно большее количество, даже до ста человек; более благоразумные ограничивались 3–5, а Штернцеллер и еще несколько единомышленников осторожного астронома говорили, что достаточно одного или двух. Наконец, остановились на трех, как предполагалось в докладе.

В двенадцать часов, за поздним временем, собрание было закрыто, а следующее назначено на пятнадцатое декабря; на нем предстояло избрать, во-первых, тех счастливцев, которые первые покинут тесные уголки Земли с тем, чтобы насладиться красотой и разнообразием безграничной Вселенной с неведомыми мирами; а, во-вторых, планету, которую прежде всего посетит экспедиция. Большинство астрономов, членов клуба «Наука и Прогресс», готовили по последнему вопросу доклады, чем и объясняется пятидневный перерыв между первым и вторым экстренными собраниями.