По волнам эфира (Астрономический роман)

ГЛАВА VIII Продолжение работ строительной комиссии

Окончательно решив вопрос о зеркале и о вагоне, строительная комиссия приступила к составлению списка необходимого для путешественников снаряжения. Сначала рассчитывали на трех человек, но потом, когда прибавилась Наташа Аракчеева, пришлось запасаться на четверых.

Сколько же времени должна продлиться экспедиция? Математические выкладки показали, что аппарат пролетит или, точнее, упадет под влиянием солнечного притяжения с Земли на Венеру, приблизительно, в 41 день. Накидывая один день на разные промедления, например подъем с Земли, спуск на Венеру и пр., получим 42 дня. Осторожность требовала быть готовым к самому худшему, поэтому комиссия предположила, что на земной соседке путешественники найдут совершенно неподходящие для них условия и не будут в состоянии возобновить запасы. На обратный путь, при огромной скорости 250 километров в секунду, с которой аппарат мчится под действием лучевого давления, понадобится всего 2 дня. Но вдруг отважные пионеры неба будут задержаны на Венере облачным покровом, а воздух ее все же окажется непригодным для дыхания? Хотя такое предположение и мало вероятно, все-таки решено было снарядиться на 60 дней. Таким образом, экспедиция могла без всяких лишений в течение 16 дней ждать ясной погоды и в это время заняться серьезными научными исследованиями.

Итак, необходимо было составить список припасов на четырех пассажиров в течение 60 дней, при этом не выходя за пределы 1080 кгр., так как в подъемная сила зеркала равнялась 2800 кгр., и из них 635 весил вагон с двойным полом и 85 скрепления. Однако, подсчитывая вес вагона, комиссия, как мы знаем, ограничилась одним его остовом. Надо было уделить немного места на внутреннюю отделку, например, на лестницу, соединяющую два этажа. Благодаря легкости максвеллия, оказалось возможным назначить на это всего 12 клгр. Гораздо значительнее был вес самих путешественников, он достигал 250 клгр.

Вопрос о твердой пище был решен в несколько минут. Взрослый человек нуждается в 18,8 гр. азота и 281,2 углерода ежедневно. Однако пища, в виде которой мы принимаем эти вещества, потребляется далеко не вся. Минимум самых питательных продуктов, необходимых для насыщения, составляет 700 гр. в день на человека, или 2,8 клгр. на четвертых. Умножим на 60 и получим 168 клгр. на все время пути. Но одной едой не проживешь, организм требует питья. Принимая во внимание то обстоятельство, что пищевые консервы будут в очень сухом виде, комиссия считала по 1½ литра воды в день на каждого, то есть 360 клгр. всего. Такого количества вполне хватит на утоление жажды, варку пищи и даже на то, чтобы помыться, конечно, самым экономным образом.

Есть у человека еще одна потребность, даже еще более важная, чем удовлетворение голода и жажды — это потребность в кислороде для дыхания. Без пищи и воды мы можем прожить несколько дней, без дыхания смерть наступает через немного минут. Воздух, который, таким образом, является истинным источником жизни, состоит из смеси газов; главные из них — кислород и азот. Хотя последнего гораздо больше, а именно, 79 %, он не потребляется организмом в газообразном виде и выходит из легких совершенно неизмеренным. Наоборот, кислород, на долю которого приходится немного меньше 21 %, соединяется с нашей кровью; он, как говорят, окисляет ее, то есть очищает; вместо него мы выдыхаем смертельную для животных угольную кислоту. Если в закрытое помещение посадить какое-нибудь животное, то там скоро не будет кислорода, азот же останется в прежнем количестве, и получится смесь азота с уголь-ной кислотой. Если не возобновить кислород, то животное умрет от удушья. Такая же печальная судьба ожидала бы наших путешественников по волнам эфира в герметически закупоренном вагоне, если бы они не позаботились о запасе кислорода.

Из опытов известно, что в час человек потребляет около 20 литров этого газа, а четыре человека в 60 дней поглотят его 115.200 литров; этот объем кислорода заключается в 576.000 литр. воздуха. Бедным путешественникам пришлось бы захватить с собой целый дом из шести больших комнат, если бы они запаслись просто атмосферным воздухом. К счастью, есть другие способы получить кислород; об азоте же заботиться нечего: его не убывает при дыхании. Все газы сравнительно очень легки и требующиеся 115.200 литр. кислорода весят только 165 клгр. Впрочем, эта цифра сначала очень смутила строительную комиссию.

Дело вот в чем… Чаще всего кислород получают из перекиси марганца. При нагревании ста граммов этого химического соединения выделяется 9,6 гр. кислорода, следовательно 165 клгр. кислорода можно получить лишь из 1.700 кгр. перекиси марганца. Приблизительно то же получится, если пользоваться другими общеизвестными средствами добывания кислорода. Результат, действительно, мог привести в ужас: все снаряжение экспедиции весит не более 1.080 клгр., а тут вдруг один запас кислорода требует 1.700 клгр.

Выручил остроумнейший и интереснейший проект, который Люмьер и Вассерштоф составили сообща. В наше время получение жидкого кислорода и даже водорода (ожижается при —252°) не представляет никаких затруднений. Этим и хотели воспользоваться ученые изобретатели. Аппарат их, однако, не только доставит кислород для дыхания, но вместе с тем тепло для варки пищи и для согревания вагона, если оно понадобится, и даже яркое и ровное освещение, которое будет весьма нелишним на Венере; наконец, оттуда же путешественники получат воду, которая, как известно из химии, содержит два объема водорода и один объем кислорода.

Этот универсальный аппарат будет состоять, прежде всего, из двух больших резервуаров с названными элементами в ожиженном состоянии. Чтобы предохранить от нагревания эти сосуды, которые, конечно, подобно Дьюаровскому, будут иметь двойные стенки, их поместят на той стороне вагона, которая будет защищена от солнца. Из них по трубкам, снабженным краном, можно выпускать водород и кислород в два других сосуда, прикрепленных, наоборот, так, чтобы жгучие солнечные лучи все время ударяли в них. Здесь, благодаря высокой температуре, жидкости испарятся и обратятся в газы. Две пары кранов, устроенных так, чтобы водород и кислород, выходя из них, смешивались, будут прикреплены ко вторым сосудам: одна пара кранов в небольшой плите из максвеллия, другая под платиновой пластинкой. Если теперь открыть их и поднести спичку, то выходящие оттуда водород и кислород соединятся, или, другими словами, загорится водород, образуя бледное, очень горячее пламя. Оно нагреет плиту для варки пищи и добела накалит известковую пластинку, которая начнет испускать ослепительный свет. Такая газовая лампа называется Друммондовым светом. Результатом горения явится водяной пар; охладив его путешественники получат чистую питьевую воду. Для дыханья же достаточно открывать один кислородный кран.

Преимущества, даваемые аппаратом Люмьера-Вассерштофа, неисчислимы, и это изобретение было сущим кладом для экспедиции. Теперь уж не придется обременять вагон ни одним лишним миллиграммом какого-нибудь вещества, которое получалось бы в виде остатка при добывании кислорода; не надо также делать запас топлива; 40 клгр. водорода (именно столько нужно для получения 360 клгр. воды) и 485 клгр. кислорода удовлетворят все потребности. Члены строительной комиссии были в восторге и горячо поздравляли авторов проекта.

— А знаете, господа, — сказал Гольцов, когда все снова заняли свои места, — мы чуть не забыли одной важной стороны вопроса. Куда же денется выдыхаемая углекислота?

— О, это мы также предусмотрели, — ответил ему Вассерштоф, — хотя, собственно говоря, дело тут несложное. Многие жидкости хорошо растворяют углекислоту. Поставив в вагон сосуд с такой жидкостью, мы удалим из него этот вредный газ. Если теперь вынести жидкость наружу в безвоздушное пространство, то угольная кислота быстро выделится из раствора, и жидкость, внесенная обратно в вагон, опять впитает углекислоту и т. д. Устроив автоматический прибор для вдвигания и выдвигания сосуда с растворяющим составом, мы будем иметь постоянно чистый воздух. Вот небольшая схема нужного механизма.

С этими словами Вассерштоф положил на стол небольшой чертеж.

— Сколько, по вашему мнению, будет весить все это приспособление? Ведь легкость всегда должна быть у нас на первом плане, — поинтересовался Имеретинский.

— На этот счет беспокоиться нечего; благодаря необычайно малому удельному весу вашего великолепного сплава, мы можем соорудить водородно-кислородный аппарат, механизм для удаления углекислоты и небольшую плиту, не выходя за пределы 16 клгр,

Таким образом комиссия в общих чертах разрешила вопрос о продовольствии экспедиции и ей оставалось только составить список инструментов и разных мелочей, необходимых путешественникам, и подсчитать, сколько все вместе будет весить. Вот этот список в несколько сокращенном виде:

Как мы видим, строительной комиссии удалось, не превосходя поставленной нормы, прекрасно снабдить экспедицию. При этом были предусмотрены даже такие мелочи, как надувные подушки. Что касается научных инструментов, то главными явились две астрономические трубы, термометры, барометры и пр.

— Все это очень хорошо, — воскликнул князь Гольцов, когда список был прочтен в последний раз, и его нашли удовлетворительным, — а есть еще одна вещь, которая была бы очень полезна нашим дорогим путешественникам. Надо выдумать прибор, посредством которого они могли бы определять свое положение в пространстве и скорость движения.

— Это, конечно, было бы прекрасно, — заметил Аракчеев, улыбаясь, — но вряд ли осуществимо. Каким же образом измерять быстроту аппарата в пустоте? Вы, Николай Алексеевич, ужасно увлекающийся человек.

— Да, нам тоже кажется, что ваше пожелание неисполнимо, — поддержали графа остальные.

— Зачем сразу отчаиваться, — запротестовал секретарь клуба. — Если я чрезмерно увлекаюсь, то зато вы с графом Александром Павловичем во главе кажетесь мне невозможными скептиками. О затронутом мною вопросе стоит подумать.

— Ну, и думайте, — ответил Имеретинский за всех. — А пока что до свиданья, господа. Завтра потолкуем о том, как поднять аппарат в верхние слои атмосферы, поближе к благодетельному Солнцу, и на какой день удобнее всего назначить отъезд экспедиции. Этим мы закончим работу.

Последнее заседание вышло очень бурным, так как члены комиссии разделились на две, почти равносильные партии. Поднять аппарат на требуемую высоту — 5–6 клм. — можно было двумя способами: или при помощи воздушных шаров, или же доставить его в разобранном виде на какую-нибудь вершину и там собрать. Каждый способ имел свои преимущества и свои слабые стороны.

— Подумайте только обо всех затруднениях, связанных с подъемом аппарата воздушными шарами! — говорил Стремоухов, — сторонник высокой горы. — Прежде всего подсчитаем, какой объем должен иметь аэростат, если мы наполним его легчайшим газом, водородом. Последний в 14 раз легче воздуха, литр которого весит 1,3 грамма; следовательно, литр водорода менее 0,1 грамма. Отсюда, каждый литр шара, наполненного водородом, может поднять 1,2 гр., а кубический метр 1,2 килогр. Аппарат с пассажирами и провиантом весит 2160 килогр.; далее, платформа для аппарата, цепи, скрепляющие вагон с шаром, оболочка и пр. и пр. будут весить, по крайней мере, в 2 раза больше. Получим в круглых цифрах 6500 килогр. Таким образом, шар должен вытеснять: 6500:1,2=5400 куб. метр.

— Такие размеры… — перебил Люмьер.

— Позвольте мне сначала кончить, а потом слово будет за вами.

— Пожалуйста, — недовольно проворчал ученый физик.

— Хотя шар такого размера, — продолжал Стремоухов, — не представляет ничего необычайного, все же он будет очень громоздким и сооружение его потребует немало времени и денег. Второе затруднение заключается в том, что в случае сильного ветра или дождя подъем экспедиции на воздушном шаре будет крайне затруднен и может представить серьезную опасность. Не проще ли поднять зеркало и вагон на какую-нибудь гору, например, Монблан…

— Но он не в России! — воскликнул патриотически настроенный Гольцов.

— Или Эльбрус, — договорил фразу вице-председатель, бросив нетерпеливый взгляд на секретаря. — Там аппарат будет собран, и экспедиция спокойно двинется в путь. Между тем отделаться от воздушных шаров окажется весьма трудным, и с путешественниками легко может случиться трагическая катастрофа. Поэтому я решительно восстаю против аэростатов.

Аракчеев и Вассерштоф молча пожали оратору руку и этим дали понять, что с ним вполне согласны.

Люмьеру давно не сиделось спокойно на месте и, слушая Стремоухова, он все время жестикулировал и вообще являл из себя немой, но красноречивый протест. Лишь только замолк вице-председатель, почтенный физик вскочил со стула, как резиновый мяч, с которым, кстати сказать, имел не малое сходство.

— Воздушный шар, имеющий объем в 5400 к. м., вы, будучи инженером, называете громоздким!? Для меня это прямо непостижимо. Да разве вы не знаете, что один из первых аэростатов, построенный знаменитым Монгольфьером в 1784 г., равнялся 20.000 к. метр., что шар Жиффара в 1852 году вытеснял 2500 куб. метров, что его ballon captif имел 12.000 кубических метр., что управляемые аэростаты графа Цеппелина имели 15.000 куб. метр., что в Германии был сооружен дирижабль в 20.000 куб. метр. и т. д.? Вы не можете не знать всего этого. Неужели же современное инженерное искусство не стоит четверти того, чего достигли еще в XVIII веке?

Но нам даже незачем придерживаться тех, вовсе не колоссальных размеров, о которых вы говорили; мы построим два или три шара меньшей величины, что будет и дешевле и удобнее. Они легко поднимут аппарат на 10–11 килом. над уровнем моря, и нам не придется лезть на обледенелые вершины Эльбруса или Монблана, высота которого может при этом оказаться совершенно недостаточной; а в таком случае нас ждет полное фиаско, так как лучевая энергия, ослабленная толстым слоем атмосферы, не сдвинет аппарат с места. Неправда ли, приятная перспектива?

Гораздо серьезнее я считаю другое возражение, что от шаров нелегко будет отделаться. Однако я не сомневаюсь, что наши талантливые инженеры, в том числе и вы, Павел Петрович (имя Стремоухова), справятся с этим затруднением. Может быть у кого-нибудь уже есть соответствующий проект? — заключил он вопросом, грузно опускаясь в кресло.

Имеретинский, Добровольский и Гольцов зааплодировали Люмьеру и даже противники его казались слегка сбитыми с позиции и стали оживленно вполголоса переговариваться между собой.

— Мне кажется, — спокойно заговорил Имеретинский, — удалось выработать план, который позволит нам в нужную минуту избавиться от аэростатов, не покидая вагона. Мы поставим его на круглую металлическую платформу, прочными канатами соединенную с системой шаров. Пока лучевое давление будет слишком слабо, чтобы поднять наш аппарат, он не сдвинется с платформы, а воздушные шары понесут его все выше и выше, туда, где атмосфера реже и Солнце светит ярче. Когда же сила его лучей станет достаточной, аппарат, увлекаемый ими, сорвется с места и умчится в эфирное пространство, оставив аэростаты в пределах земной атмосферы. Нужно только укрепить их повыше над платформой, чтобы они не заслоняли зеркала от солнечного света.

— Я уверен, господа, — воскликнул Гольцов торжествующим тоном, — что больше не может быть двух мнений, и что проект Валентина Александровича пришелся всем по сердцу. А потому…

— Виноват, — прервал секретаря Аракчеев, — я, действительно, готов бы отказаться от прежнего плана поднятия аппарата на гору, если бы вы разрешили одно мое сомнение: какой величины будет платформа, поддерживающая аппарат?

— Я не понимаю, в чем затруднение, — не задумываясь ответил Гольцов. — Платформа должна быть такая, чтобы на нее свободно стал вагон, основание которого равно, приблизительно, 7 кв. метрам. Ну, значит, она займет около 10 кв. метров. Кажется, это не чересчур много.

— А зеркало-то вы забыли? Чтобы и оно поместилось, нужна платформа минимум в 100 кв. метров. Она будет так тяжела, что для ее поднятия понадобятся аэростаты, сравнительно с которыми шар Монгольфьера покажется карликом.

Возражение поставило секретаря в тупик, и он сконфуженно замолчал.

— Позвольте, князь, вывести вас из затруднения, — с незаметной иронией проговорил Имеретинский. — Граф Сергей Павлович сильно преувеличивает. Платформу мы сделаем, действительно, всего в 10 квадратных метров; от нее в противоположные стороны будут выдаваться две полых металлических балки, к концам которых привяжут воздушные шары. Так как радиус зеркала равняется 17 м., то придется взять балки такой же длины. Их вес будет, конечно, довольно значителен, но все-таки не больше 2–3 тысяч килограммов вместе с платформой. Таким образом, всего получится около 5000 килогр. и, чтобы их поднять, понадобится 4 шара (по два с каждого конца) по 50 кв. м., принимая во внимание вес оболочек.

Сторонники аэростатов решительно побеждали. Стремоухов попробовал прибегнуть к последнему аргументу — большой стоимости шаров, но не имел никакого успеха, даже у своей партии. На его слова: «Ведь это обойдется не менее 100 тысяч!», остальные категорически заявили, что денежный вопрос не имеет никакого значения, так как клуб «Наука и Прогресс» открыл строительной комиссии неограниченный кредит.

— Кроме того, — сказал Аракчеев, — мы истратим даже гораздо меньше, чем на некоторые предприятия. Считайте: стоимость снаряжения экспедиции я определяю, благодаря дорогим инструментам, приблизительно, в 10.000 р.; вагон и зеркало 125.000, платформа и воздушные шары — 110.000; непредвиденные расходы — 5.000; всего же — 250.000 р. Тогда как, например, паровой котел князя Гольцова, так печально закончивший кратковременное существование, унес с собою более миллиона. Нет, господа, теперь и я присоединяюсь к мнению Валентина Александровича.

После этого единогласно решили поднять аппарат посредством воздушных шаров по проекту изобретателя.

На очереди стоял последний вопрос: о времени отъезда экспедиции. Ответить на него взялся Добровольский, который и сообщил комиссии следующие данные.

— Венера, — сказал он, — бывает ближе всего к Земле тогда, когда она находится между последней и Солнцем. Это и есть самое благоприятное время для отъезда экспедиции. Однако, надо помнить, что путешествие потребует 41 день. Принимая во внимание это обстоятельство, я рассчитал, что аппарат должен покинуть Землю 20-го августа этого года; тогда, падая по прямой линии к Солнцу, он 30-го сентября достигнет орбиты Венеры как раз в том месте, где в этот день будет находиться сама планета.

Вместе с тем астроном показал чертеж, разъясняющий его слова.

Работа строительной комиссии была закончена, и Имеретинский уже хотел закрыть последнее заседание, когда неугомонный секретарь неожиданно прервал его вопросом:

— А как же мы назовем наш небесный корабль?

Удивительно: газеты, журналы, общества и собрания всего мира на разные лады обсуждали предприятие клуба «Наука и Прогресс», часто переливая из пустого в порожнее, но нигде не поднимался этот вопрос.

Члены комиссии молчали; они с честью выходили из затруднения технического или теоретического характера; каждый проявил массу остроумия и изобретательности и обнаружил разнообразные и глубокие познания, но быть крестным отцом не умел никто из них. И, может быть, еще долго просидела бы в недоумении ученая коллегия, если бы Добровольскому не попалось случайно на глаза объявление о каких-то велосипедах в лежавшей перед ним на столе газете.

Астроном торжественно поднялся с места с газетой в руках и прочитал два первых слова объявления: «Победитель пространства».

Князь Гольцов крикнул: «ура!», остальные его поддержали, и таким образом был окрещен аппарат. Название подходило как нельзя лучше, и выбор строительной комиссии был одобрен всем миром.