Побег

Глава 1 Малахит

Неужели уже действительно прошло три года?

Вэл потягивала свой тающий латте, от которого на деревянном столе оставались лужицы конденсата. В кафе было душно, несмотря на прохладу снаружи. Один из сотрудников приоткрыл дверь, но это не помогло, да и бездомный продолжал заходить, чтобы попросить кофе и лишнюю мелочь, только для того, чтобы его снова прогнал все более раздраженный бариста.

Теперь он снова был на пути к выходу, вонь грязной одежды и запах немытого тела следовали за ним по пятам. «Это могла быть я», — подумала она с холодком, наблюдая за ним. Три года бесплотных скитаний, как спутник без орбиты, переездов с квартиры на квартиру и каучсерфинга, когда это было необходимо.

Социальный статус человек походил на зубы: его трудно сохранить и легко потерять, и люди, как правило, смотрели странно, когда не могли тебя причислить к какой-нибудь группе. Фрагментарное прошлое, Вэл этому научилась на горьком опыте, обеспечивало скудные условия жизни. Если бы родители не поселили ее в отеле на несколько ночей, когда ей не везло, она была бы вынуждена прибегнуть к сомнительному милосердию улиц.

Нет, Вэл усвоила урок. После того как сменила имя, она несколько месяцев создавала свою новую личность. «ЛинкедИн» с ее новым именем, тщательно созданный аккаунт в Фейсбуке. Друзья были проблемой, но, как и большинство вещей, их можно было купить. Пять долларов позволили ей добавить четыреста пятьдесят друзей и подписчиков, что стало приемлемой суммой для затворника-художника, которым она себя называла. Аккаунт в Твиттере с двумя твитами: пост с надписью: «Лол, здесь вообще кто-нибудь есть?» и один из ее рисунков. У него было пятьдесят лайков.

Она даже не заплатила за эти лайки, от чего испытывала извращенную гордостью.

Отодвинув свой латте в сторону, Вэл уставилась на распечатку перед собой.

Цена за комнату была высокой, но съем комнаты в этом районе обещал стабильность. Ее нынешняя ситуация казалась слишком хорошей, чтобы быть правдой — но это было так. Теперь, когда она устроилась на работу официанткой, в дополнение к своим различным побочным занятиям, Вэл хотела этой стабильности. Хотя она чувствовала себя так же оптимистично, как и всегда, в отношении своих шансов, и не особо надеялась на успех.

Она позвонила по номеру, указанному в объявлении, в начале этой недели, и женщина ответила и задала ей несколько вопросов. Телефонные навыки Вэл были в лучшем случае плохими, но, должно быть, все прошло хорошо, потому что женщина, которую звали Мередит, и ее соседка по комнате согласились встретиться с Вэл здесь, чтобы поговорить о ее возможном переезде.

Вэл потянула за полосатый рукав своей рубашки и постаралась не ерзать. Она проделала в них дырочки по бокам, в которые просовывала большие пальцы. Ее волосы, теперь отросшие и выкрашенные в бордовый цвет, были наполовину убраны в хвост. Она нанесла макияж — подводку для глаз, помаду и румяна — и сняла пирсинг в брови. Оставила в носу шпильку. Не слишком вызывающе, но все же сохранив свой образ.

— Держись подальше, — проговорил бариста. — Или я позвоню в полицию.

Спина Вэл напряглась, и она резко взглянула вверх — «я?» — этот тоненький голосок в ней спрашивал: «он говорит обо мне?» — но нет, речь шла о бездомном, снова совершающим обход. Бариста, измученный, но привлекательный мужчина лет тридцати с небольшим, возвращался от двери. Он мельком взглянул на Вэл, посмотрел еще раз, более обдуманно, и криво улыбнулся ей.

— Извини за это. У тебя все в порядке?

Вэл позволила своим глазам вернуться к бумаге, которую она словно защищаясь вытянула перед собой.

— Да.

Он задержался, и она еще немного одернула свою одежду, задаваясь вопросом, выглядит ли она так же неуместно, как чувствовала себя. «Вся моя одежда не подходящая, — подумала она. — Я выгляжу как ребенок». Все старые тревоги и неуверенность начали всплывать, и внезапно ее ладони вспотели, а шум и болтовня в кафе стали слишком громкими.

«Они возненавидят меня».

Если вообще придут.

Что такого было в общественных местах, что заставляло ее чувствовать себя так неловко? Для нее не существовало более безопасного места, но пребывание в центре толпы всегда оставляло у нее чувство… что за ней охотятся. Лучшего слова для этого не было. Охота. Гэвин как-то сказал, что нужно много овец, чтобы удовлетворить одного волка. Возможно, именно это и беспокоило ее: мысль о том, что анонимность не имеет значения — что даже она может сделать вас мишенью для кого-то, с неразборчивым аппетитом.

Влага во рту, казалось, исчезла, оставив только липкость кофейного сиропа. Она сухо сглотнула и сделала глоток холодного кофе.

Это было ошибкой. Она настороженно посмотрела на бариста, который возвращался на свое место. Слава богу, он больше не смотрел в ее сторону, но его взгляд нервировал ее. Кого она пыталась обмануть? Даже в толпе Вэл выделялась, как окровавленный большой палец. Она снова заерзала на стуле, ее тело готовилось вскочить и быстро уйти.

На стол упала тень.

— Привет, прости, что опоздала — Банни Киллоран, верно?

Облегчение нахлынуло на Вэл, когда она узнала голос женщины, с которой говорила по телефону. Ровный, взрослый голос. Вызывающая доверие и уверенная в себе. Вэл отправила по электронной почте фотографию — ту же, что и на ее поддельном профиле в Фейсбуке, — вместе со своей контактной информацией.

— В… Банни, — подтвердила Вэл, проклиная свою почти ошибку. — Да, это я.

— Я Мередит, — представилась женщина. — Мередит Лэм.

Мередит была одета в блузку и свитер с огромным пластиковым ожерельем, которое выглядело дорого и имела агрессивную привлекательность агента по недвижимости или выпускницы Лиги плюща. Ее помада соответствовала украшениям.

Она указала на женщину рядом с ней.

— Это Джеки Гонсалес.

Джеки оказалась хипстером в уличной одежде. Ее длинные черные волосы были зачесаны назад и скреплены пластиковой заколкой, чтобы показать выкрашенные пряди и несколько пирсингов. Безупречный макияж и толстовка с надписью «Антисоциальный социальный клуб».

— Почему Кролик? — спросила она, взглянув на Вэл поверх акриловых оправ своих желтых очков, как будто искала уши или хвост. — Это прозвище, или…?

— Мои родители думали, что это мило. — Что являлось достаточно правдой, или было таковой. Вэл в основном просто хотела, чтобы у нее было имя, которое она не забудет. То, которое звучало не слишком близко к Вэл. — Думаю, это казалось мило, когда я была моложе. Теперь уже не так сильно.

— Приятно познакомиться.

После некоторого колебания Вэл протянула руку. Мередит пожала ее.

«Ее ногти тоже подходят к помаде», — с недоверием подумала Вэл.

— Я схожу за напитками, — сказала Джеки. — Ты будешь как обычно?

— Да, с лавандовым сиропом, если он у них есть. — Мередит устремила свои ясные карие глаза на Вэл и проговорила с легким акцентом:

— Джеки — моя девушка уже четыре года. Мы помолвлены.

— Круто. — Вэл изучала лужу воды на столе, жалея, что у нее нечем занять руки. — Поздравляю.

— Спасибо. Ну, я уверена, что ты занята — ты сказала, что только что получили новую работу? — Поэтому я подумала, что мы должны просто перейти к делу.

«Она не хочет сдавать мне комнату».

— У нас просто есть несколько вопросов, которые мы хотели бы задать, может быть, немного узнать тебя.

— Какие? — спросила Вэл, слово немного дрогнуло у нее во рту.

— Расскажи немного о себе. Почему тебя интересует комната, и почему ты хочешь жить именно с нами?

В последовавшей тишине наступило короткое затишье, во время которого можно было услышать, как певец с грубым голосом, доносящийся из динамиков кафе, поет «Не собираюсь тонуть в реке», вызывая сильное желание содрогнуться.

Вэл обхватила себя за плечи, защищаясь от холода, стекающего по спине, как холодная морская вода, и надеялась, что сидящая напротив женщина этого не заметит.

— Ну, я только что устроилась на работу, как ты упомянула, и мне нужно где-то остановиться в городе, потому что там платят недостаточно, чтобы покрывать расходы на поездки в общественном транспорте, до моего сегодняшнего места проживания — не то чтобы я когда-либо пропускала арендную плату, — поспешно добавила она. — Нет. Моя нынешняя соседка по комнате может поручиться за меня. — Это самое меньшее, что она может сделать.

— Где ты сейчас остановилась?

— Хантерс-Пойнт. Я ненавижу это место. Слишком далеко от всего, и моя соседка, о которой я только что упомянула, немного распущенная, ей нравится жить на грани. Она любит веселиться, а я… — Вэл заколебалась, — я тихая и в основном держусь особняком, и хочу жить там, где не услышу выстрелов посреди ночи.

— В Сан-Франциско есть много мест, подходящих под это описание, — мягко заметила Мередит. — Многие ищут соседей по комнате.

— Да, но большинство из них не настолько доступны по цене. Я не могу позволить себе жить на Русском холме. Мне также нравится, что в квартире только вы, две девушки-женщины, — поправила она себя. — Прости. Я жила в общежитии для студентов в колледже, и это был не лучший опыт.

— Вот, держи. — Джеки подошла с напитками. — Соевый латте с лавандовым сиропом.

— Спасибо, детка. Банни рассказывала о своей нынешней жизненной ситуации. Она говорит, что живет в Хантерс-Пойнте.

— Фу, — сказала Джеки. — Почему?

— Я была в отчаянии, и это было дешево.

Джеки тряхнула волосами.

— Разве не там сваливают все токсичные отходы?

Вэл скорчила гримасу.

— Возможно. Я не живу рядом с верфью. Моя квартира находится в глубине острова, ближе к Миссии. Я все еще могу чувствовать запах морского воздуха, но, вероятно, у меня не вырастет третий глаз, — пошутила она, уверенная, что одна из женщин скажет, что у нее поддельные профили в Интернете.

«Итак, Банни, мы заметили, что у тебя нет настоящих друзей».

— Ты пьешь? — спросила Джеки. — Куришь?

— Пью, да, но только вино. Никаких сложных вещей. Курить — нет. Мне не нравятся вещи, которые путают мое сознание.

— Где ты работаешь? — Мередит сделала глоток латте. — Технологии?

— Нет. Я официантка и выполняю кое-какую внештатную работу на стороне.

— Журналистика?

— Нет, искусство. Я художник — по крайней мере, была им раньше. Недавно снова начала писать. В основном в качестве хобби, но иногда выполняю заказы для людей.

Многие из ее работ были мрачными и эротичными, исходящими из того плохого места, которое она пыталась загнать внутрь. Она выплескивала свои эмоции углем вместо слез, которые не могла выплакать, и если изгнание своих демонов ради выгоды делало ее шлюхой, то, возможно, она ей и была. Конечно, всегда находились люди, готовые платить.

— Ты публикуешь посты в Инстаграм? — спросила Джеки, глядя на свой телефон. — Какой у тебя ник?

У Вэл сжалось в груди.

— Я не выставляю свои работы. Это так неловко. Много фан-сервиса. Это действительно больше похоже на хобби.

— Мередит печет, — пропищала Джеки. — Это не искусство, но она все равно берет комиссионные. Даже работая в сфере технологии дополнительный заработок не будет лишним. Я как раз читал книгу о гиг-экономике и о том, как хреново, что людям приходится иметь больше одной работы, чтобы зарабатывать на жизнь.

— Выпечка — это тоже в основном хобби, — пояснила Мередит, бросив взгляд на Джеки. — Я беру плату только за то, чтобы халявщики держались от меня подальше. Только стоимость ингредиентов.

Она допила остатки своего латте.

— Я буду откровенна. Ты не похожа на психа, и ты нам нравишься. Если хочешь можешь вернуться с нами, я не против показать тебе квартиру. — Она коснулась рукава Джеки. — Ты согласна?

— Конечно. — Джеки встала, поправляя сумку. — А как насчет тебя, Банни?

«Это победа, — поздравила себя Вэл. — Будь счастлива».

Она заставила себя улыбнуться.

— Я согласна.

В городе стоял холодный осенний день. Они находились в поясе тумана, и Карл[1] сегодня был в прекрасной форме, катился по мосту Золотые ворота, чтобы заключить береговую линию в свои облачные объятия. Вэл видела, как туманные завитки петляют и кружатся над вершинами небоскребов воздушными волнами, заставляя их исчезать за мрачной серой завесой.

Люди рисовали Сан-Франциско как романтический город многих цветов, и Вэл была удивлена, когда поняла, насколько он был ровного серого цвета. «Где-то там спрятана аллегория, — подумала она, — о том, что на самом деле ничто не соответствует нашим мечтательным идеалам. Места, как и люди, могут легко разочаровать».

Уличный музыкант играл на саксофоне на углу улицы, открытый кейс лежал у его ног. Вэл узнала песню. Это была старая песня Шаде. Запахи нескольких разных кухонь наполняли воздух, смешиваясь в знойной смеси специй, горячего мяса и крестоцветных овощей, все это неприятно контрастировало со старой вонью мочи в переулках.

Слева от нее в канаве стоял брошенный пылесос с отсутствующим шнуром.

— Это странно, — сказала Джеки, глядя на него с небрежностью человека, делающего замечание о погоде.

— Может быть, это должно быть проявлением искусства, — предположила Вэл. Пылесос напомнил ей историю, которую однажды рассказал экскурсовод в музее, о человеке, который забыл свои очки рядом с экспонатом, только для того, чтобы один из сотрудников музея включил их в инсталляцию.

— Раз уж упомянули об искусстве, ты когда-нибудь была на одной из пешеходных экскурсий по уличному искусству? — спросила Мередит. — Ну знаешь, ты ведь художник и новичок в городе.

Вэл моргнула, глядя на нее сверху вниз, глубоко засунув руки в карманы пальто. Она только что осторожно обошла иглу для подкожных инъекций, валявшуюся на земле.

— Я никогда не говорила, что новичок в этом городе.

— Тебе и не нужно. Это видно — без обид. — Мередит взглянула на большую фреску, пузырьковые буквы и яркие основные цвета не соответствовали грязным улицам и провисшим витринам магазинов. — В любом случае, тебе стоит как-нибудь сходить на одну из них. Они в основном для туристов, но это очень классно, и они делают все возможное, чтобы по-настоящему запечатлеть душу района.

«Душа этого района?» — Вэл подавила желание усмехнуться. Она быстро училась отличать аборигенов от переселенцев. Коренные жители Сан-Франциско говорили о своем городе так, как родители говорят о проблемном, но любимом ребенке. Снисходительно и пресыщенно, они вели себя так, будто серьезные и потенциально опасные проблемы не более чем часть его причудливого очарования. Вроде использованных игл для подкожных инъекций и всего такого.

— Круто, — сказала Вэл без энтузиазма. — Схожу как-нибудь.

Мередит остановилась у металлических ворот, зажатых между лавкой азиатского бакалейщика и местом, где сдавали в аренду смокинги и официальную одежду. И там, и там было пусто.

— Вот мы и пришли, — сказала Мередит, прижимая карточку-ключ к панели рядом с воротами. Она открылась со скрежетом металла, и Джеки придержала ее, чтобы они втроем вошли внутрь, прежде чем осторожно закрыть за собой. — Будь осторожна с прохожими.

— Это обычно проблема? — спросила Вэл, бросив настороженный взгляд назад.

— Нет, обычно нет, хотя бездомный парень однажды заскочил и кричал, бегая по коридорам, пока охрана здания не вывела его. — Мередит направилась к лестнице. — После этого инцидента мы все получили строго сформулированное электронное письмо о том, что должны «отслеживать обстановку», но что нам действительно нужно, так это швейцар.

— Днем в этом районе довольно безопасно, — сказала Джеки. — Только не после наступления темноты.

— Ты работаешь в ночную смену? — спросила Мередит. — Официанткой?

— Да.

— Инвестируй в перцовый баллончик.

Совет? Или они всерьез рассматривали ее в качестве своей новой соседки по комнате?

Мередит не стала уточнять, вставляя ключ в замок двери на полпути по коридору.

— Это наша, квартира триста один. Нумерация на европейский стиль, чтобы сделать все еще более запутанным. Люди, которые построили здание, были из Португалии, поэтому этот комплекс называется Пальмас-дас-Маос. Сто комнат находятся в подвале, который, кстати, затопляет.

— Люди живут в подвале?

— Нет, там все складское и коммунальное дерьмо, — объяснила Джеки. — Я думаю, что там они хранят сезонные украшения и чистящие средства. Уборщики называют его подземельем. — Вэл постаралась не вздрогнуть, когда дверь за ними захлопнулась, и почувствовала, как у нее дернулся глаз. — Вот он: дом, милый дом. Это жилая зона, там, где ты стоишь.

Гостиная была очень маленькой совмещенная с кухней. Больше похоже на укромный уголок. В ней имелась духовка, плита и крошечный холодильник с дешевыми деревянными шкафчиками, которые были в хорошем состоянии. В крошечном пространстве рядом с кухонным уголком было как раз достаточно места для дивана и небольшого телевизора, а также карточного столика, придвинутого к углу с тремя поцарапанными складными стульями.

— Ванная здесь, — показала Мередит, постучав в закрытую дверь. — Стиральная машина и сушилка, — добавила она, на мгновение положив руку на дверь, напротив.

Коридор был таким узким, что им троим пришлось идти гуськом, и Вэл пришло в голову, что если кто-то пользовался прачечной, то другой легко мог застрять в ванной. Она ничего не сказала, следуя за Мередит и Джеки к двери в конце коридора, но очень хорошо осознавала, что стены давят на нее.

— Это будет твоя комната.

Скорее келья, почти монашеская в своей бесплодной пустоте и крошечная. Если бы она легла на спину, полностью раскинув руки и ноги, то смогла бы коснуться обеих стен.

— Немного маловата, — сказала Джеки, читая ее мысли. — Но это довольно типичная ситуация.

— Размер меня не беспокоит. — Вэл почти ничего не привезла из своей прежней жизни в город. Все, что у нее было, уместилось в одном чемодане. Квартира, которую она делила с Дейзи, была обставлена Дейзи заранее, так что ей не нужно было ничего покупать. — Мне нравится.

— Когда бы ты хотел переехать? — небрежно спросила Мередит.

Смутная надежда затрепетала в груди Вэл, как светлячок.

— Как можно скорее, — призналась она. — Как я уже говорила, мое нынешнее жилище действительно не очень хорошо.

— Насколько быстро это «как можно скорее»? На этой неделе? Завтра? Потому что, если у тебя есть наличные, и ты готова отправиться в офис прямо сейчас, мы обе не против, чтобы ты переехала буквально на следующий день.

— Да, — сказала Вэл. — У меня есть чековая книжка. Я бы с удовольствием переехала прямо завтра.

— Круто, — сказала Джеки. — Тогда больше никаких объявлений по поиску соседки. Ю-ху!

— У меня есть немного шампанского в холодильнике, — сказала Мередит. — Мы можем выпить за тебя после того, как ты подпишешь договор. За новые начинания.

Когда Вэл последовала за двумя девушками вниз по лестнице и через холл, трепещущее чувство радости попыталось подняться выше. За новые начинания — это звучало так многообещающе. Но она быстро подавила эту маленькую искорку надежды, не позволив себе такой роскоши.

Потому что она уже через это проходила. Она чувствовала то же самое три года назад, когда впервые уезжала в колледж. Ее глупая снисходительность к осторожному оптимизму только сделала ее идеальной добычей для Гэвина, когда он решил нанести удар. Счастье было просто еще одной вещью, которую она не могла себе позволить. Если она привыкнет к нему, то будет только больнее, когда его отнимут.

«Но Гэвин теперь мертв. Он больше не сможет причинить тебе боль».

Нет, он не мог — но многие другие могли и хотели. Она видела, что люди писали о ней в Интернете в различных темах и форумах Реддит[2]. Елена Троянская, совершившая тысячу убийств, как насмешливо назвал ее один человек. Она не могла позволить себе раскрывать свое сердце или ослабить бдительность даже на мгновение. Чувствовать себя слишком комфортно означало совершать ошибки. Подписывая договор аренды, она чуть не написала «В» вместо «Б» и увидела, как Мередит заметила ее ошибку.

Скорее всего, она ничего об этом не подумала — ошибка, вызванная нетвердой рукой и слишком большим волнением, — но все равно это напоминанием о том, что ей нужно быть осторожной. Что ей все еще есть что скрывать. Вэл не могла позволить, чтобы кто-то узнал правду.

Не в этот раз.

Вэл выдержала поездку на общественном транспорте от Миссии до внешнего края Бэйвью, проталкиваясь сквозь толпу людей, столпившихся у двери, чтобы выйти. Кислый вкус шампанского все еще обжигал ей язык, сладость давно исчезла. Он смешивался с холодным бризом залива во время двадцатиминутной прогулки до двухэтажного дома, который она делила с Дейзи Иден, тусовщицей из Инстаграм и королевской занозой в заднице Вэл.

Власти пытались сделать с Хантерс-Пойнтом то же, что сделали с Хейт-Эшбери, но заколоченные окна и машины, стоящие на шлакоблоках, испортили атмосферу пляжного бутика. У «Мустанга», стоявшего у дома их соседей, отсутствовали все четыре колпака на колесах. Она слышала, как владелец машины звонил по телефону, разговаривая извиняющимся тоном с кем-то, пока с несчастным видом осматривал нанесенный ущерб, и ей стало жаль его. Но не настолько, чтобы помочь.

Она не совсем понимала, как Дейзи оказалась в этом месте. Ее квартира сдавалась, и история, которую она рассказала Вэл после того, как ответила ей на сайте объявлений, заключалась в том, что квартира принадлежала другу семьи, который позволил ей жить там бесплатно, сдавая ее в субаренду.

Возможно, незаконно.

Дейзи была одной из тех богатых девушек, которые считали, что «жить в трущобах» — это круто и волнующе. Онлайн-таблоиды низкого пошиба выкладывали фотографии из ее Инстаграм для списков, озаглавленных «10 лучших баров в районах Сан-Франциско, которых, как вы думали, вы боялись». У нее имелись преданные подписчики, которые считали Дейзи «подлинной» и «городской» и отслеживали каждое ее движение с географическими метками с религиозным рвением.

Вэл, с другой стороны, знала, какой была настоящая Дейзи Иден. Светловолосая светская львица, которая любила легкие наркотики и жесткий секс, чтобы позлить своих родителей. Фирменная версия экзистенциального кризиса — и подлая, как раненая змея.

Она надеялась, что Дейзи не устроит истерику. Вэл никогда не слышала, чтобы она жаловалась на деньги, но она все время разговаривала по телефону с родителями в долгих беседах, которые неизбежно перерастали в крики. Казалось, она процветала в конфликте. Она была организатором мероприятий, что, возможно, объясняло наличие денег, поскольку именно этим она занималась большую часть своего времени, когда не орала по телефону или не слонялась по квартире, куря травку на их розовато-лиловом атласном диване.

Вэл открыла дверь, пораженная знакомым запахом скунса и мокрой травы, и вздохнула. Играла музыка — тяжелый индастриал, которым Дейзи обычно не увлекалась. Первый признак для Вэл, что что-то не так.

Дейзи полулежала на диванчике в коротком велюровом облегающем платье, прислонившись к какому-то парню без рубашки, одетому в дорогие отбеленные джинсы, и еще более дорогие часы. В кресле напротив них сидел еще один мужчина, куривший, по-видимому, обычную сигарету. Детектор дыма лежал у его ног, намеренно отвинченный и разобранный.

Дейзи подняла голову на звук открывающейся двери, держа косячок между двух пальцев с коричневыми ногтями. Ее прикрытые веки были полны ленивой летаргии от наркотиков.

— О, привет, Банни. Спасибо, что заглянула. — Она хихикнула. — Присоединяйся к нашей вечеринке.

«Очередная вечеринка», — подумала Вэл, чувствуя тошноту. Эти парни выглядели опасными.

Словно услышав ее мысли, второй мужчина взглянул на Вэл, его глаза были расширены, но насторожены. Сигарета могла служить продолжением того, что он принял до прихода сюда, потому что Вэл ни на секунду не поверила, что кто-то из них был полностью трезв. Она крепче сжала свою сумку, глядя на него так, как мышь могла бы смотреть на перекормленную кошку.

На его щеке, под левым глазом, была вытатуирована слеза, а его массивные руки были забиты татуировками. Рисунки представляли собой разноцветную кашу, но, судя по тому, что она видела, они, вероятно, были дорогими. Его друг был покрыт татуировками спереди и сзади, как один из тех парней из якудзы. Вэл испугалась еще сильнее.

— Кто это? — Голос второго мужчины звучал хрипло от дыма, и у него был акцент, который Вэл не могла точно определить, хотя в сочетании с его тяжелой челюстью и орлиным носом она подумала, что он может быть русским или восточноевропейцем.

— Кто они такие? — Вэл не сдвинулась со своего поста у двери, которая все еще была открыта. Если она закричит, то хотела, чтобы соседи ее услышали. Она не уверена, что они не были русскими мафиози или членами какой-нибудь банды. — Дейзи, какого хрена — кто эти люди?

— Это Банни, — сказала Дейзи, игнорируя Вэл. — Моя соседка. Она — настоящая зануда. Хочешь выпить? — спросила она, наконец взглянув на Вэл с кривой ухмылкой.

— Нет. — Вэл обошла всех троих стороной, бросив тоскливый взгляд на свою дверь. — И ты не ответила на мой вопрос. Кто они такие? Откуда они взялись?

— Банни, — сказал мужчина с сигаретой. — Забавно, я не вижу хвоста.

Его друг рассмеялся. Это был неприятный смех, и он заставил Вэл напрячься.

Дейзи часто приводила домой парней, против чего Вэл не возражала — ну, не слишком сильно. Некоторые из них были достаточно милыми, как технический магнат из Пало-Альто, который заставлял Дейзи называть его «папочкой», и индонезийский серфер, который был странным, но безобидным, хотя он испортил одну из их сковородок, пытаясь приготовить свой собственный сыр, находясь под кайфом.

Но некоторые из них были пугающими, как эти двое.

— Илья и Дмитрий владеют ночным клубом в Соме, — сказала Дейзи, указывая на каждого из них по очереди вместо более подходящего представления. — Позже мы все отправимся к ним в клуб. Хочешь пойти с нами, Банни?

— Вход бесплатный, — сказал Илья, делая великодушный жест рукой, держащей сигарету. За ним тянулся шлейф дыма, приторно ядовитый. — Для таких хорошеньких девушек, как ты.

— Нет, спасибо.

— Видишь, — сказала Дейзи. — Я же говорил тебе, что она не любит веселиться. Разве не худшая соседка по комнате на свете?

— Ты должна пойти с нами, Банни, — сказал Илья. — Надень красивое платье. Я угощу тебя выпивкой. Может быть, тогда ты сможешь показать мне, где прячешь свой хвост.

Дейзи и Дмитрий засмеялись так, словно это была самая веселая вещь, которую они когда-либо слышали. Но Вэл узнала хищное выражение в глазах Ильи. Один глоток чего-нибудь из его рук, и у нее возникло подозрение, что она проснется в каком-нибудь плохом месте.

Илья выгнул бровь, проведя рукой по небритому подбородку. Она услышала, как он усмехнулся, когда она резко повернулась спиной ко всем троим, отступила в свою комнату и захлопнула за собой дверь.

— Она даже убегает, как кролик, — услышала Вэл, как сказал Илья, когда она закрывала замок. — То, как она дергает своей задницей.

— Я разрываю договор аренды, — крикнула Вэл через дверь, чувствуя себя так, словно ее облили горячей и холодной водой одновременно. — Я съезжаю завтра.

Из комнаты донеслось еще больше смеха, за которым последовал гул мужских голосов.

«Вот так, — подумала Вэл со свирепостью, которой она не чувствовала. — Уведомление дано».

Она открыла комод и начала запихивать одежду в чемодан, от гнева у нее задрожали руки. Ее возмутил инстинктивный приступ страха, который она испытала, когда открыла дверь и обнаружила в своей квартире двух странных, крупных мужчин, и то, как Илья, казалось, отреагировал на это.

Казалось, что она делает что-то на едва заметном уровне, чтобы заставить мужчин вести себя по отношению к ней таким образом. Жертвы никогда не виноваты — это было вдолблено в нее ее терапевтами и родителями, — но Вэл просто не понимала, как это могло продолжаться, если бы она не подавала сигнал, или феромон, или что-то еще, что отмечало ее как легкую добычу.

(У тебя есть то, что я хочу).

Завтра будет лучше. Завтра она навсегда покинет это место. Ей больше никогда не придется беспокоиться о Дейзи или ее сумасшедших друзьях. Больше никаких телефонных звонков. Больше никаких незнакомых мужчин. Джеки и Мередит казались такими же нормальными, как и все в этом городе. Вэл не могла представить, как они приведут домой хищных владельцев ночных клубов с бандитскими татуировками, которые, насколько она понимала, могли попытаться ее изнасиловать.

Вэл резко замерла, ее взгляд метнулся к двери. Ручка, казалось, слегка сдвинулась, как будто кто-то проверял замок. Она сжала свитер в руках, напрягаясь всем телом. Воздух, выходящий из ее легких, был медленным, болезненным. В это мгновение она почувствовала себя животным, имя которого взяла, каждым дюймом своего тела.

Наступила долгая и опасная тишина, нарушаемая только музыкой.

«Уходи, — подумала Вэл, уставившись на дверь. Раздумывая, не позвонить ли ей в полицию. Задаваясь вопросом, не показалось ли ей, что дверная ручка сдвинулась, но в глубине души зная, что так оно и было. — Оставь меня в покое».

Музыка смолкла. Вэл слышала, как Дейзи что-то прокричала, но не тем голосом, которым разговаривала с родителями; ее голос звучал бодро и обкуренно. Входная дверь захлопнулась.

Вэл кинула свитер на чемодан и бросилась к окну, осторожно выглядывая. Дейзи была на улице с двумя мужчинами, оба теперь были в рубашках. Она смотрела, как они направились к старому «Форду». За руль сел самый жестокий — Илья.

Вэл резко выдохнула, поворачиваясь спиной к окну. Она сняла свой чемодан с кровати и поставила его на пол, но не открыла дверь.

Это будет долгая ночь.