Поцелуй со вкусом граната

ЭПИЛОГ

Я расположилась на террасе, неторопливо потягивая кофе из белой чашечки и закусывая свежим инжиром. Хлесткие волны с шумом набегали на берег и, шурша галькой, возвращались в море. Я могла сидеть здесь часами, упиваясь солоноватым привкусом воздуха.

Я протянула заметно загоревшую руку к тетради с нежно-голубой обложкой. Перевернула исписанные листы и, открыв чистую страницу, занесла ручку над бумагой. Поток мыслей изливался в ровные строчки моих переживаний.

Вести дневник после всего случившегося — одно из лучших решений, которое мне подсказала Рената. Вывести из себя все те страшные мысли, что пчелиным роем носились по голове, было возможно только в дневник, ведь говорить с кем-то об этом — открыто, свободно — мне пока было трудно. Столько лет меня учили собирать информацию, но не делиться ей.

И вот я начала новую тетрадь, которая спустя треть исписанных листов, все больше напоминает собрание любовных писем к лучшему мужчине на земле — Марку Бранасу.

Последние три месяца дались мне тяжело. Я выступала свидетелем по делам Титова и Багрова. Первого экспертиза признала невменяемым, и кто только знает, как ему удавалось работать в органах и скрывать психическое расстройство.

Я же, кажется, навсегда запомню его безумные серые глаза и отчаянный хриплый смех, когда Марк избивал его до полусмерти. Что, если все то время Титов держался лишь на своей вере в отца, который в конечном счете оказался и не отцом вовсе?

А как же сам Марк, который с восьми лет горел одним желанием — отомстить всем причастным к смерти его отца, не замечая, что за стеной пожара его ненависти оставалось лишь безжизненное пепелище.

Эти мужчины такие разные, но оба они выросли без любви, и потому не могли в своей жизни созидать хоть что-то светлое. Они шли дорогой боли, мести и ненависти. И однажды их пути пересеклись.

Суд над Багровым затянулся. Все те дела, которые прикрывал Женя, всплыли наружу и требовали тщательной проверки. Оставаться в пасмурном пропахшем смогом городе было тяжело, ведь сердце рвалось сюда — в белоснежную виллу на морском побережье.

Все эти события негативно сказались на моем организме. Я стала вялой, апатичной, мне постоянно снились кошмары, в которых я омывала кровь со смуглого тела Марка и никак не могла проснуться. Кажется, во снах я видела настоящие реки крови и черные глаза, смотрящие в пустоту.

Вернувшись в Грецию, я ощутила, как груз страха свалился с моих плеч, и сердце наполнилось покоем. Это была новая страница моей жизни, а впереди — чистая тетрадь, которую мы будем заполнять лишь светлыми событиями. Все, что нам довелось пережить, — важный урок, который мы прошли, и теперь в нашей жизни нет места ненависти и мести.

Я снова осмотрела горизонт, влюбляясь в остров все больше с каждой секундой. Может, это место и правда станет моим домом? Музыка моря ласкает слух и вид солнца так высоко в небе дает надежду на лучшее будущее. И это будущее уже происходит со мной.

— Мы не купим эти стулья! — возмущенный голос Артура прервал тишину, и я улыбнулась парню, выходящему на террасу через распахнутые двери. Младший Бранас кивнул мне в знак приветствия, и я ответила тем же.

Следом за ним, потряхивая упругими кудрями, впорхнула Рената в воздушном розовом платье. Девушка светилась внешне и внутренне, и я никак не могла нарадоваться тому, что они с Артуром решили все свои разногласия. Ну, разве что, кроме стульев для нового бара…

— Кирочка, привет, — Рената присела рядом со мной, чмокнув мою щеку. Я приветливо кивнула ей в ответ, нежно сжав ее ладонь на моем плече.

— О, это что, молоко? — Артур, скривившись, заглянул в мою чашку, — Настоящие ценители пьют черный кофе.

Я показала парню язык, но тот, уже не глядя на меня, взял мою чашку и, отхлебывая отвратительный кофе с молоком, присел напротив меня. Словно с трудом переживая дистанцию с любимым, Рената встала со стула возле меня и пересела к Артуру на колени.

Я широко улыбнулась, наблюдая эту картину. А ведь и в их жизнях произошло очень многое. Были и обиды, и секреты, и скрытые чувства, и синяки под глазами, и даже пожар… И вот они беззаботно обнимаются, пока легкий ветерок с моря треплет волосы и одежду.

— Что там со стульями? — спросила я, доедая инжир, пока и его не увел нагловатый Бранас.

— Я хочу оформить помещение в персиковых тонах, — пояснила Рената, — И у одного мастера я увидела необычайно красивые стулья ручной работы!

Девушка восхищенно вздохнула, сложив ладони у лица, но скептический тон Артура вернул ее с небес на землю.

— Это белые стулья в розовый цветочек, — возразил он, — В баре, где соблазнительные красотки будут ставить яркое запоминающееся шоу, где публика будет взрываться аплодисментами, где софиты будут ослеплять на каждом шагу — в таком баре не может быть стульев в цветочек!

Я рассмеялась, глядя, как эти двое не могут поделить территорию.

— Прости, — обратилась я к подруге, — Но мне кажется, Артур прав. Твои стулья и персиковые тона больше подойдут под милую чайную или кондитерскую.

— Вот именно! — поддержал парень, и Рената сдалась, согласившись с нашими доводами.

— Но ты сам что можешь предложить? — я перевела взгляд на Артура.

Парень поднялся и, устремив на горизонт уверенный взгляд, задумался. У меня кольнуло сердце, ведь в этот момент он был так похож на своего старшего брата.

— Мы оформим новое помещение в синих тонах. Добавим много живой зелени. Джутовые веревки. Навеем морской бриз. Создадим влажную обстановку, — вдохновленно заявил он, и мы с Ренатой захихикали, представив себе “влажную обстановку”.

— Нужно соответствующее название, — отсмеявшись, заметила девушка.

– “Гранатовому поцелую” дал название Марк. Так что никто лучше него не придумает имя моего нового детища, — с гордостью заявил Артур.

— А я уже придумал.

Мы резко обернулись на двери, в которых застыл мой уже почти муж. На нем были светлые льняные брюки и легкая рубашка, скрывающая повязку на плече. Я осмотрела его глазами, горящими от любви. Все в этом мужчине было идеально — каждая царапина, каждый ожог, каждый шрам.

Когда врачи скорой помощи забирали его похолодевшее тело с моих рук, я не могла перестать петь, будто стоило мне замолчать — и он, мой любимый, потерялся бы в темноте.

Я ехала с ним в машине, продолжая петь и не обращая внимания на врачей, пытающихся спасти любовь всей моей жизни. Я замолчала только тогда, когда Марка забрали в операционную, но внутри себя я продолжала звать его. Я знала, что он слышит мой голос и, следуя за ним, найдет свой путь ко мне.

И вот он улыбается, присаживаясь рядом со мной. В его руках небольшая бутылка из темно-бордового стекла. А в глазах — очистившихся от гари, от выжженной местью тьмы — темный тягучий шоколад.

— Какое название ты придумал? — спросил Артур, и мы все уставились на Марка в ожидании.

Мужчина погладил мою щеку и провел носом по красным волосам.

— Песнь русалки, — ответил он, касаясь губами моих губ.

Артур несколько раз повторил название, смакуя его на вкус, но я уже не слушала. В моей груди шумно колотилось сердце от нежного проникновенного поцелуя.

С трудом оторвавшись от меня, Марк продемонстрировал нам бутылочку со словами:

— Когда я был маленьким, отец делал ручное вино из граната. Сегодня я хочу угостить вас первой бутылкой моего гранатового вина.

Уверенными движениями Марк разлил насыщенно-бордовую жидкость в четыре бокала. Артур нетерпеливо поболтал вино в пузатом бокале и снял пробу.

— Ммм, какой насыщенный вкус!

— А мне кажется, очень терпко и сладко, — с восхищением пробормотала Рената.

Марк выжидающе смотрел на бокал в моих руках, но я медлила, собираясь с мыслями, чтобы огласить новость.

— Я не буду пить, Марк, — я покачала головой и, отвечая на его вопросительный взгляд, сказала: Через семь месяцев у тебя появится наследник. Так что запиши рецепт, чтобы обучить искусству виноделия сына или дочь.

Все смолкло. Кажется, даже волны притихли, подползая поближе к берегу, чтобы стать частью нашей семьи.

Артур, кивнув мне, прихватил расплакавшуюся Ренату под руку и увел с террасы.

— Это правда? — переспросил Марк, опускаясь передо мной на колени.

— Правда, Марк. Я беременна, — шепнула я.

Широко улыбнувшись, мой любимый обхватил пока еще плоский живот и прижался ухом к пупку.

— Я так люблю тебя, моя русалка. Люблю вас, — шептал он, а я перебирала пальцами смольно-черные волосы Марка и роняла слезы счастья на его загорелую кожу.

И мне снова вспомнился тот день, когда я решила, что смогу пройти кастинг в кабаре, не умея танцевать. Я так волновалась. Глупая, если бы я только знала тогда, сколько всего ждет меня впереди.

Люди, на которых был навешан ореол тьмы и опасности, на деле оказались друзьями. Семьей. А тот, с кем я работала плечо к плечу, — стал моим худшим кошмаром. За это короткое время я сильно изменилась.

С ума сойти, мы даже не представляем, насколько нас меняет любовь. Я видела это в себе — из холодной волевой девушки, которая никому не доверяет и откровенно избегает мужчин, я стала расслабленной в своей женственности, и я позволяю себе быть хрупкой в руках сильного мужчины. Моего мужчины.

Марк…

Его любовь изменила даже больше, чем меня. Будто моими слезами с него смыло его прошлое вместе с обидами и ненавистью. Теперь он дышал свободно, он вдохновленно творил, то и дело расхаживая по семейному винограднику, он видел свет впереди, и для этого ему больше не нужен был мой голос.

Но я продолжала петь каждую ночь, чтобы, засыпая, он знал — спасенная русалка всегда будет оберегать его сердце.

И сердце его ребенка.

Больше книг на сайте — Knigoed.net