Под тенью проклятья. Город не для всех

Глава 12

***

Неслучайно один из самых сильных и древних страхов — страх заснуть смертным сном при жизни и проснуться в могиле. Ибо человек издревле знал, что мир призраков силен навеять живому самый крепкий и поработительный сон. И через этот сон живых, через отдание ими своей жизни, своей души, своей крови, призраки как-то поддерживают еще свою силу. Не по-другому ведь и может стоять страна призраков, как только заманивая к себе живых и подпитываясь их и кровью. По-другому не может быть — либо ты умираешь, либо ты недостоин жизни. Либо ты умер и жив, либо ты выжил и мертвец.

И если человек или иной разумный обманул смерть силой ли магии или демонов, то он вечно живет на грани тления и смерти.

Имп Россчис "Магия и фольклор"

Журнал «Исторические записки» № 6 за 364 год Единения

***

Индоэ Эмериэль, некто, числящийся советником КОБ

Индоэ Эмериэль привычным движением накинул на плечи темный плотный плащ и вышел из дома. Это ритуал перед выходом в Джерис давно уже перестал быть необходимостью, хотя если обыватели узнают кто он такой, то сочтут его персоной нон грата в этом городе и мире. За последние сотню лет покушения на жизнь Индоэ прекратились, новое поколение магов уже не так рьяно отстаивало свои принципы, а если и пыталось это сделать — то не слишком умело. Подобные попытки Эмериэль пресекал легко и непринужденно, с чувством некоего удовлетворения, замешанного на скуке.

И сейчас он без лишних опасений направлялся не куда-нибудь, а в Комитет Бдительности.

Отношения Эмериэля с КОБ были весьма специфичны. С одной стороны, он уже почти сотню лет сотрудничает с людьми и принес им немало пользы, в связи с чем заслужил у них максимальное доверие, какое только эльф может заслужить у человека. С другой стороны, было обстоятельство, давно беспокоившее Индоэ... Он старел.

Нет, силы не покидали Эмериэля. Наоборот, он с каждым годом чувствовал, что становится мудрее, сильнее, опытнее. И вместе с тем появилось ощущение, что жизнь его клонится к закату. Прожитые века не сказались на его силе и здоровье, но мозг разумного существа, видимо, имеет свои пределы. И хотя тело и разум требовали от Эмериэля активных действий, дух безмолвствовал и молил покоя. Но кроме мыслей такого рода, было еще и нечто другое. Даже по официальным записям в документах он уже приближался к предельному возрасту Старшего Народа. Никто не догадывался о его истинной природе и о том, что по людским меркам он был практически бессмертен. Но что-то они, определенно, подозревали — не раз и не два он обнаруживал, что его пытаются прощупать — и самонадеянные самоучки из числа людских чародеев, и коллеги —эльфы, и даже орочьи шаманы — на службе у людей кого только ни было… Они ничего не обнаружили — главным образом потому, наверное, что не имели представления, с чем имеют дело. Но нельзя было исключать, что очередной «проверяющий» окажется из тех настырных неофитов, что обожают штудировать древние книги…

В здание КОБ Индоэ прошел спокойно и беспрепятственно — здесь его прекрасно знали, здесь к нему привыкли и лишь изредка молча провожали взглядом.

На этот раз путь эльфа лежал прямо в кабинет подполковника Гленда, заместителя начальника подсекции контроля.

— А, Индоэ, присаживайтесь. — Подполковник приветственно кивнул и указал на кресло.

Эмериэль скинул плащ и молча уселся. Подполковник в очередной раз оглядел Эмериэля. Индоэ не был типичным эльфом — в его атлетической фигуре, походке, движениях истинно эльфийское изящество соседствовало с некоей угловатостью и резкостью, а во взгляде темных глаз ощущалось нечто звериное, древнее и непонятное. Официально это объяснялось примесью орочьей и гномьей крови — одновременно объясняя причину положения добровольного изгоя — и легенда работала. Но вот чутье не обманешь — большинству людей было неуютно находиться с ним в одной комнате. Впрочем, как раз Гленд не относился к их числу и выглядел, как обычно, — очень спокойным и приветливым человеком. Во всем городском КОБ таков был лишь он один, и Индоэ даже подозревал одно время, что подполковник в кое-каких аспектах ему сродни (бред, конечно, но по-своему логичный).

— Итак, не будем тратить время, — продолжил подполковник. — Вам, наверное, известно, что совсем недавно был арестован один небезызвестный... эльф по имени Сандарран?

— Слышал об этом, — спокойно ответил Эмериэль. — Но он не эльф, хотя это неважно.

— Ну не будем спорить о мелочах. Вообще-то, я полагал, что об этом происшествии только и судачат в определенных кругах, а выходит, что это мало кого задевает? — Подполковник не смог скрыть своего удивления. Это ведь даже в новости попало...

— Возможно. Но, видимо, все дело в том, что я не смотрю новостей... — сварливо проскрипел гость. Эти ваши визионные передачи меня мало интересуют, как и вообще дела этого погрязшего в пороках мира

— Это понятно, — отмахнулся Гленд. — Но вы ведь были лично знакомы с упомянутым Сандарраном?

— Лично не знаком — слава Ярту! Но, конечно, слышал о нем.

— И что вы можете нам сказать касательно… этой личности? — Пальцы подполковника нетерпеливо пробарабанили по столу.

— Он очень опасен, — изрек Индоэ. — И что до меня, то я бы предпочел держаться подальше от него.

— Я надеялся услышать более содержательный ответ, мар Индоэ. — Подполковник умел быть настойчивым.

— Сандарран — очень сильный некромант и, возможно, старейший из… Из...

— Из тех, в ком течет кровь эльфов?

— Из всех разумных существ Арты, — уточнил гость. Уже для учителя моего учителя он был легендой — опасной и жуткой. Это все, что я могу вам сообщить.

— Что ж, тогда вам придется всё же познакомиться с ним, дружище. — Гленд улыбнулся одними уголками рта. — И узнать о нем все, что только возможно. Мы уже изучили его всеми известными способами, но нельзя пренебрегать возможностью получить более полную и разностороннюю информацию об объекте. Нам все еще досконально неизвестны пределы его сил. Ваше мнение по этому поводу может быть весьма интересным.

— Я уже высказал его — нужно держаться подальше от Сандаррана, и все будет хорошо, — спокойно ответил Эмериэль. А еще лучше — покончить с ним, пока он в вашей власти. Конечно, он может напоследок преподнести пару неприятных сюрпризов, — размышлял вслух Индоэ, — но не обязательно врываться к нему в камеру с оружием. Он ведь когда-нибудь спит, не так ли? Ни один некромант себя не воскресит, а «бурый газ» или «удушающий ветерок» прикончат его так же надежно, как самого обычного человечишку…

— Увы, это невозможно. — Подполковник развел руками, хотя маг отметил и то, как он чуть поморщился при словах об «обычном человечишке», и затаенное сожаление, когда речь зашла о способах устранения проблемы под названием «некромант Сандарран». — Хотя, возможно, вы, мой друг, удивитесь, но почти то же самое мне говорили буквально на днях.

— Да? — Индоэ подумал, что умные мысли приходят в голову не ему одному. — И кто же, если не секрет?

— Так, — махнул рукой Гленд, — один толковый, хотя и слишком прямолинейный эльфийский маг. Ну ладно, я уже выписал вам пропуск в тюрьму и надеюсь, встреча не будет бесполезной, Индоэ. Желаю успехов.

Гленд уткнулся в экран микраухера, тем самым давая понять Эмериэлю, что аудиенция окончена. Индоэ недовольно фыркнул, взял плащ и покинул кабинет, придав всему своему облику максимальную надменность.

***

Тальби; девочка-убийца

Из такси вышла невысокая, изящная девочка, выглядящая от силы на четырнадцать лет, с двумя толстыми заплетенными косами и большими голубыми глазами на наивном лице. В ее руке был лишь небольшой чемоданчик. Она стояла у ворот поместья Кумралов. Как она уже знала от тех, кто её сюда послал, — это именно то место, в котором ей придется провести довольно долгое время. Она оглядела шикарное здание, окутанное беспокойными сумерками Джериса. У входа ее уже ждала суровая девушка приятной внешности, беспокойно теребящая висевший на шее элекон. Не отрывая от нее глаз, Тальби спокойно прошла через ворота. Хоть девочка не видела леди Кумрал иначе как на фото, она сразу догадалась, что это не она, — не было в глазах этой девушки той мощи и стремления к успеху, которая позволила леди Кумрал пробиться к хозяевам Тальби .

— Ты, значит, и есть Тальби? — спросила ее девушка, окинув немного удивленным взглядом.

«Ей же вроде четырнадцать, а выглядит младше».

— Именно так, леди, — не отрывая от нее глаз, сообщила девочка.

— Меня зовут Ридда Велл, я занимаюсь делами леди Кумрал, — поежилась девушка от ее безразличного взгляда. — Проходи.

— Леди Кумрал сейчас нет дома. Пойдем, я покажу тебе твою комнату, — указала ей на второй этаж девушка.

Пока они шли по длинному коридору, Ридда осведомилась, недоверчиво глянув на чемодан, который девочка тащила с заметным усилием:

— Это все твои вещи?

— Это мой арсенал, — повернулась к ней Тальби, не сбавляя шага. — Ну еще здесь моя одежда и еще кое-что необходимое.

Ридде было не по себе рядом с этой странной девочкой. Илли предупредила ее об очень важной личности, с помощью которой дела должны пойти не в пример лучше... но не успела посвятить в подробности. И Ридде не очень нравилось принимать в доме подруги это юное создание с подозрительно тяжелым чемоданчиком...

— Вот твоя комната. — Она открыла небольшую, но уютную комнату, без особых изысков.

Девочка осторожно вошла, по-прежнему не выражая никаких эмоций.

Ридда прикрыла за ней дверь со словами:

— Ты пока обживайся. Если что — покои леди Кумрал на втором этаже. Скоро она вернется. Тебя позовут. Если что нужно — вот звонок. — Она показала на старомодный колокольчик на стене. — Служанка всегда в доме.

— Я поняла.

Ридда подавила желание пуститься бегом от этой комнаты. Что-то не нравилась ей эта девочка-убийца. Джерис, конечно, славится своим беззаконием, но не впутывать же в это малолеток! Впрочем, эта на первый взгляд милая девочка уж чересчур спокойна и вообще похожа на какого-нибудь юного упыря из дрянного фильма!

Ридда снова поежилась. Ну что ж — надо надеяться, что Илли, наверное, знает, что делает.

Правая рука главы одной из самых мощных террористических организаций Проклятого Города размеренным шагом шла в кабинет. Нужно было связаться с шефиней по защищенной линии и известить о прибытии долгожданного... специалиста.

***

Индоэ Эмериэль

Индоэ успел пять раз показать пропуск, выписанный подполковником перед тем, как приблизился к «святая святых» следственной тюрьмы КОБ — спецкамере. В неё сажали лишь самых опасных магов-преступников, тех, кого не убивали боевики КОБ по причине возможного использования… Эмериэлю когда-то давно доводилось побывать тут, и он не мог не признать, что за сотню лет люди основательно усовершенствовали узилища.

Теперешнее место заключения магов находилось довольно глубоко под землей, так что никто не мог и близко подобраться к заключенному без санкции свыше. Двое охранников, увешанные магозащитными амулетами, стояли перед внешними дверьми камеры, со штурмкарабинами наперевес.

— Куда? — глухо раздался голос из-под шлема одного из боевиков. — Посещение некроманта строго запрещено.

— У меня разрешение от подполковника Гленда, — привычным жестом Индоэ протянул бумагу.

— Да хоть от Бессара, — фыркнул «кентавр», однако пропуск взял.

— От Гленда? — спросил второй, перехватывая оружие двумя руками. — Пусть идет — я его знаю, это наш внештатный эксперт. В конце концов, если что мы лишь выполнили приказ.

— Хорошо, — бросил первый, возвращая пропуск. — Только будьте осторожны — он очень опасен. И во внутреннюю камеру вас может впустить только смотритель.

— А имени у него нет? — осведомился эльф.

— Как же, имя ему скажи. — Второй спецназовец хохотнул. — Чтобы его потом было легче проклинать? Нет уж…

Двойная герметичная дверь бесшумно растворилась перед Индоэ. «Что ж, умно…» — подумал он.

— Встретиться лично с Сандарраном? — Смотритель, ещё молодой человек с серым лицом, перевёл взор с бумаги на Эмериэля, глядя на него словно на умалишенного. — Я сомневаюсь, что это хорошая идея.

— Вы слишком много думаете. — Эльф чувствовал, что его терпение иссякает. — Это совершенно необязательно — за вас уже подумал подполковник Гленд. А за меня можете не беспокоиться.

— Я беспокоюсь за себя! — огрызнулся тот. — Хорошо, я пущу вас внутрь. Через какое-то время я открою дверь. Через сколько именно, я сказать не могу. Вы должны будете выйти немедленно, иначе мне придётся запереть вас там вместе с некромантом. Вы знаете все правила: во-первых, в камеру нельзя ничего вносить или что-либо из неё выносить…

«Я знаю правила слишком хорошо, лучше, чем любой из вас, — подумал Индоэ, не обращая внимания на монотонный голос Смотрителя. — Я и проверял их на себе, и помогал писать как-никак».

Стоя в закрытом тамбуре, эльф слушал жужжание каких-то механизмов.

Мысль о том, что он сейчас встретится с магом, которого боится чуть ли не весь Вуорм, не внушала спокойствия. Наконец, все затихло, и дверь перед ним раскрылась.

Камера больше всего напоминала келью в ундарагском монастыре — сходство достигалось не только скудной обстановкой, но и размерами пространства, предоставленного заключенному.

Индоэ окинул помещение ледяным взглядом. Сандарран, одетый в весьма необычный наряд: сапоги, шёлковые штаны, облегающий колет, зашнурованный под горло, и что-то среднее между плащом с высоким воротом и пиджаком, сидел на простой табуретке посередине комнаты. Единственными в нём, что соответствовало

ожиданиям, были необычайная бледность кожи и однородно-чёрный цвет одежды. На столике стояла тарелка с парой засохших ложек тюремной каши а рядом с ней лежали две единственно разрешенные опасным заключенным книги - «Закон» и «Пророки» -оба тома «Писания».

— У меня уже есть один адвокат, — не поднимая головы, сказал маг на эльфийском.

— Я не адвокат, — как можно спокойнее произнес Эмериэль, прислушиваясь к своим ощущениям.

И сразу понял, что в присутствии этого некроманта контролировать ситуацию полностью он не сможет.

— Значит, вы инспектор по правам заключенных — пришли осмотреть мои апартаменты? — Каждое слово Сандарран произносил вкрадчиво, но с нажимом. — Неужто эти идиоты думают, что одного недоумка недостаточно? На сей раз они хотя бы нашли кого-то, у кого хватило смелости… или глупости зайти внутрь.

Индоэ почувствовал нарастающий гнев:

— Для человека в вашем положении, вы слишком храбры в суждениях.

— А-а, значит, дело всё-таки в глупости. — Сандарран медленно поднялся на ноги. — Хотя вам вот хватило же здравого смысла сотрудничать с et’hann. Возможно, нам удастся кое о чём договориться… Как вас, кстати, называть?

— Зовите меня Индоэ...

— А-а, — понимающе улыбнулся некромант. — Старая школа... Истинные имена... Наследие глупцов из Мангергарита, воображавших, что прокляты не они, а всего лишь их имя... Жалким кретинам, с чего-то взбрело в голову, что они имеют какое-то влияние на Богов! Впрочем, пусть будет так. — Сандарран на мгновение закрыл глаза.

— Но давайте я поговорю о том, что беспокоит вас и, видимо, того, кто вас послал, я не имею в виду этих болванов из КОБ. — И прежде чем страх от того, что знать может не только некромант, уколол гостя, старец продолжил: — Знаете, Индоэ, рано или поздно приходит такой момент в жизни каждого живого и разумного существа, когда он начинает просыпаться по утрам в страхе, считая дни до своей кончины. Жизнь заканчивается, она уходит из тела, и всё теряет своё значение: богатство, власть, связи… и последними уступают накопленные знания. Остаётся лишь безнадежность, унылая и мрачная, как разверзнутая пасть склепа.

Сандарран внезапно открыл глаза, сложил руки на груди в причудливом жесте и продолжил:

— И он гадает день за днём, когда же ему суждено наконец уснуть навсегда, с завистью смотря на могучих магов, отыскавших тот или иной способ продлевать свой век. Некоторые смиряются со своей участью, притворяясь, что они довольны ею, обманывая себя до тех пор, пока они не посмотрят в лицо смерти, рассеивающей все заблуждения. Но и для эльфов — даже для Высокой Крови, ныне, видимо, сгинувшей, и для самых могучих магов приходят эти времена — и они начинают завидовать — древним бессмертным прародителям, которые то ли были, то ли нет, древним магам, что открыли секрет вечной жизни, тем, кто продался демонам в обмен на продление земных дней до бесконечности…

Не шевелясь, Индоэ смотрел на бледные руки некроманта. Сандарран всё вещал, неотрывно глядя на стену перед собой:

— И вот все они стараются отыскать секрет бессмертия, обращаются к нам, некромантам и целителям, но получают в лучшем случае совет, как облегчить собственную гибель, или же просто наглый обман ради облегчения их карманов. Смерть приходит и за ними, волоча за собой их души, так отчаянно цеплявшиеся за жизнь.

— Можно обманывать себя, утверждая, что ты ещё молод, силён, у тебя ещё осталось время в запасе… но времени никогда не хватает. Чувствуете ли вы ужас, Индоэ?

— Нет. Нет! — твердо повторил Эмериэль.

— Вы лжете, — уверенно возразил Сандарран. — Поверьте мне, я сам знаю это ощущение. Я долго боролся с собой. Я тоже так думал и считал, что знание жизни даст мне смирение, и я смогу обрести покой... Но это была лишь ложь, хоть я и понял это незадолго перед тем, как расстаться с собственной жизнью. Покой — это ложь. Его не существует, никогда не было и никогда не будет. В конце пути нас ждет лишь темное забвение. Совесть, раскаянье — глупости, вещи эфемерные, а вот смерть, напротив, принадлежит к миру грубой действительности. Лишь сильные могут достаточно долго обманывать её. Ибо нет людей невинных, и жизнь многих из них не стоит и ломаного гроша. Что значит их убогое существование в сравнении с жизнью таких существ, как величайшие из магов? Ничего. Это может звучать не слишком привлекательно, но это факт. И не воспользоваться этой лазейкой было бы просто глупо, вы не можете не согласиться со мной.

— Мне… не надо… такого… бессмертия. — Эмериэль вдруг почувствовал как душно в камере.

— Я знаю, чего вы хотите, Индоэ, — презрительно усмехнулся некромант. — Не лгите хотя бы самому себе, ведь вы сам единственный, кого вы можете здесь обмануть. Следящие устройства в моей камере показывают то, что я хочу, так что можете не ломать комедию перед et’hann. Вы не хотите умирать и являлись бы полным дураком, если б это было иначе.

— И что от меня потребуется взамен? — спросил Эмериэль.

— Можете не волноваться, я бы не стал просить ничего такого, что не было бы в ваших силах. Однако вы правы, не в моих правилах раздавать дары.

— Я хотел бы сначала узнать, что именно вы хотите от меня, Сандарран, — не отступил Эмериэль. Он вдруг почувствовал, что при всем их различии, у него немало общего с некромантом. И от осознания этого факта ему стало легче…

— Пусть будет так, коллега Индоэ. — Еле заметная улыбка возникла на губах некроманта. Итак, для начала…

— Вы говорили, что для этого понадобится чья-то жизнь? — пять минут спустя осведомился Индоэ, чуть переведя дух.

— Не в этом случае. У меня, скажем так, есть время в запасе, и я поделюсь им с вами.

— Но это не значит?

— Нет. Строго говоря, у меня нельзя забрать жизнь, так же как нельзя раздеть голого… Но я смогу выделить вам ещё сотню-полторы лет из личного запаса. Думаю, пока вам должно хватить.

— И как я узнаю, что это действительно произошло?

— Поверьте мне, Индоэ, вы это почувствуете…

Внутренняя дверь спецкамеры распахнулась, холодный голос сообщил:

— Посетитель — на выход.

— Все-то они предусмотрели, — с иронией прокомментировал некромант. — Что ж, прощайте, друг мой. Не забудьте о своей части сделки.

— Я не забуду, — ответил Эмериэль перед тем, как металлическая дверь закрылась за его спиной.

Маг, именуемый Сандарраном, не мог увидеть и оценить его улыбку — улыбку вампира, почуявшего добычу.

Послышалось уже привычное жужжание механизмов…

***

Пресса Джериса о текущих новостях

«Актриса и модель Арага Вайди своим великолепным бюстом готова затмить даже ушедшую, увы, от нас навсегда бесподобную красавицу Лекки».

«На окраине столицы Лас-Ано прошлой ночью произошла перестрелка с применением автоматического оружия».

«…Наши защитники прав меньшинств поднимают шум, когда в Джерисе убивают очередного эльфа. Но почему-то никого не волнует, что людей за то же время убивают раз в десять больше — причем убивают их в том числе и эльфы“, — так начала свое интервью с нашим изданием заместитель главы регионального отделения Союза Чести и Права Ноду Забелло…»

«Лемдас» — новый корм для домашних питомцев, сбалансированный и обогащенный микроэлементами — то, что нужно вашей кошке. Создан на основе традиционных приемов кулинарии Старшего Народа…»

***

Лоэн Фарриэль

По Джерису шел эльф. Ничего особенного в этом не было — мало ли в Джерисе эльфов? Ну если не считать того, что на нем были эльфийская разрезная туника и штаны при мягких кожаных сапогах — то ли ряженый из какого-то кабачка, то ли гость из Эльфийской области. Кому какое дело? И судя по тому, как растерянно озирался сейитхе, ближе к истине было второе.

Он шел мимо чистеньких кремовых городских зданий, садов, фонтанов Речной Заводи, где селились зажиточные горожане; мимо улочек старых домов ранних лет Единения — с витыми оградами, мозаичными фасадами и стеклянными крышами. Его оставили равнодушными и бульвар Последнего Принца, и не заинтересовал Университетский квартал с его знаменитыми винными погребками, кафе, забегаловками и уличными музыкантами.

Не соблазнился он посетить и «Сапфировый Пассаж» — исполинские, крытые голубым тонированным стеклом торговые ряды, где на галереях тянулись вереницы магазинов, куда съезжался городской бомонд, чтобы разглядывать и покупать изысканные безделушки, сплетничать за чашкой лучшего кофе, флиртовать — одним словом, самим посмотреть и себя показать.

Чутьем или случайностью обошел он печально знаменитый Восьмой округ, и одно из чудес Джериса — трехьярусный мост Воссоединения его не вдохновил.

Выйдя на Храмовую Набережную, о которую лениво плескались волны Варгонны, он равнодушно скользнул взглядом по возвышающемуся над небольшим островком угрюмому склепу страшной Варканской тюрьмы.

Небоскребы заставляли невольно ежиться, а шум мобилей — морщиться. И еще раздражали взгляды встречных сородичей — равнодушные, недоуменные или даже высокомерные (мол, вот понаехала деревенщина!). Таких взглядов у нормальных эльфов быть не может.

Лоэн наконец почуял, что ему нужно остановиться, чтобы привести в порядок свои впечатления. Но тротуар был заполнен прохожими до предела, и его начали толкать, ругаясь при этом, стоило ему лишь замедлить шаг. Нигде не было видно ни парков, ни скамеек.

И Лоэн снова продолжил двигаться по тротуару, постепенно привыкая к пестрому, лихорадочно возбужденному, грохочущему, переполненному людьми и прочими разумными городу.

Чувствуя, как огромный город буквально обволакивает и впитывает его, отравляя его тело выхлопными газами и смогом, как втаптывает его в горячий, источающий отвратительный запах асфальт.

«Как нормальному существу сохранить ясность ума в недрах этого шумного, переполненного, пестрого мира? Как сосуществовать с людьми, которые с каждым ударом сердца теряют память о том, что они разумные существа?

Как жить, видя что его народ, коий сами этанн именуют Старшим, превращается в призрак самое себя, в толпу запуганных, потерянных существ? Как жить, видя, что городские эльфы часто оказываются сродни людям — жестокими, равнодушными, полными презрения и ненависти?.. Как можно нормально общаться с орками?

«А она, какой стала она, после этих трех лет?» — думал он, шагая по грязным и пыльным тротуарам центра Джериса и рассматривая неуклюжие дворцы из белой и серой плитки, высоченные стеклянные башни небоскребов, длинные старые фабричные корпуса из темного кирпича, в проходные которых вливался народ и замысловатой формы здания бизнес-центров с уступчатыми крышами, окруженные дорогими мобилями.

«Я пришел сюда, — снова и снова думал он. — Я пришел к тебе, Джерис Проклятый потому, что не отдам тебе самое дорогое, что у меня есть, ту, что дает мне силы жить в этом ужасном мире. Het’elice… Моя Весна. Моя любовь. Я вырву ее из твоих лап, вырву, ради нее самой… И мы уедем, уедем далеко в леса, в наши исконные земли…»

Он подошел к огромному зданию Префектуры, с яркими флагами — Единения и Джериса на коническом куполе, скопированном, говорят, подрядчиком с груди любовницы-эльфийки.

Фарриэль некоторое время рассматривал его, потом заметил прислонившегося к стене молодого парня, зажигавшего тонкую сигариллу. Казалось, он был единственным живым существом в этом безумном городе, который никуда не спешил. Он был высокого роста, с тонким лицом. Глаза большие, прищуренные, взгляд прямой. Уши заострялись кверху. Полуэльф или даже эльфарис.

Фарриэль подошел к нему.

— Простите, друг эльфарис, — сказал он. — Вы не знаете, где здесь центр нашей общины… Я бы хотел найти одну девушку…

— А ты, понимаю, нездешний? — вопросом на вопрос ответил тот, рассматривая тунику лесного эльфа, украшенную растительным орнаментом, и его волосы, еще не выпрямившиеся после ритуальной прически.

— Сам я, — продолжил полуэльф, — тут родился, коренной житель этого безумного муравейника. Зови меня Олигг. Просто Олигг. Рад буду помочь родичу. Вижу, ты потрясен? — не давая опомниться, продолжил горожанин. — Ничего — тут можно жить. Даже находишь особый смак — разве что народ слишком шумный и суетливый. Здесь все носится по улицам, как олифанты, которым под хвост сунули факел. Даже мы, эльфы… Послушай, родич, хорошо, что я тебя встретил. Как ты насчет того, чтобы выпить и познакомиться поближе, — не давая опомниться, тарабанил горожанин. — Ты ведь новичок в городе, так? И если тебе кого-то тут надо найти из наших — в общину лучше не соваться: совет в очередной раз перегрызся, прости Творец, как урдахи орочьи!

— Ну, да… — сказал Форриэль, размышляя о том, что ему все равно нужно как-то устроиться в городе, а с помощью нового знакомого это, пожалуй, будет проще. — Потом он вспомнил кое о чем. — Только вот, друг эльфарис, у меня… Я не очень богат деньгами…

— Слушай, парень, — ответил тот, уставившись на Форриэля честными прищуренными глазами. — Я тебе вот что скажу. Я так думаю, что кое-что понимаю в людях… и эльфах. Не скажу, что слишком часто ошибался, и думаю мы подружимся и будем друг другу полезны. И хотя я не очень богат, но почему бы нам не выпить за мой счет? Завтра платишь ты, если будешь настаивать.

Да и потом, эльфы же должны помогать друг другу, разве нет?

…Задымленный кабак лениво вращался вокруг Лоэна под неровную рокочущую музыку и взвизги двух певичек — гоблирки и этанки… Сколько времени прошло — час, два, пять с тех пор, как новый приятель притащил его сюда. Приятель… Олигг… А кто это? А ну да — точно Олигг и притащил его сюда. А он вот тут, рядом. Голос Олигга доносился откуда-то издалека. И Лоанн все никак не мог вспомнить — рассказал ли он ему про то, что приехал сюда за возлюбленной… Он ведь, кажется, рассказал ему всё — и что сирота, и что живет один, и что сорвался вот так — вдруг и сразу потому, что ему показалось, что с его нареченной, прекрасной Хейлики, — беда… Или про Хейлике он ничего не говорил? Еще он рассказал, что на турнире мечников эльфийской области занял семнадцатое место — Олигга очень это заинтересовало, — приятно, что в городах эльфы и даже полуэльфы сохраняют интерес к благородным искусствам предков…

— Ничего, ничего, мой друг немного превысил дозу. Я, наверное, отвезу его в гостиницу… — донеслось до него как сквозь сон.

Но Олигг ведь не знает, где его гостиница. Да и вообще он ни в какой гостинице он не останавливался. Олигг, этот проклятый говорливый, медово-дружелюбный Олигг… Как он мне надоел… Все надоело… Он попытался подняться…

Но полуэльф крепко вцепился ему в плечо.

— Не волнуйся, я позабочусь о тебе, родич.

Фарриэль пришел в себя в маленькой, плохо освещенной комнате без мебели и окон, лишь с одним вентиляционным отверстием в потолке и железной дверью. Пол был покрыт истертым, давно не мытым линолеумом, на котором валялось два тюфяка. Форриэль сел, и словно две раскаленные иглы прошили ему виски. Он снова упал на пол.

— Расслабься, — сказал чей-то голос. — Не знаю, что там тебе подсыпали, но вряд ли, учитывая, сколько ты выпил, получившаяся смесь пошла тебе на пользу.

В комнате он был не один. В углу сидел незнакомый эльф и смотрел на него.

— Что это? — сквозь зубы спросил Форриэль, пересиливая боль и поднимаясь с грязного пола.

— Последний приют, — невесело сказал эльф. — Тебя сделали так же, как и меня. Сделали, значит, и упаковали в лучшем виде. Теперь им остается только поставить тебя на арену.

Форриэль не понимал, что говорит мужчина. Обхватив ладонями голову, он сказал:

— У меня почти не было денег. Зачем он это сделали?

— Парень, да что с тобой?! Кому нужны твои гроши?

— Но что…

— Слышал про бои без правил? Ну так вот — ты попал прямо туда. Тут эльфы сражаются и умирают на потеху et’hann!