Под тенью проклятья. Город не для всех

Глава 7

Тэсс Рамиэль (продолжение)

Он тащил упирающегося чародея по коридору изолятора Департамента к специальной камере для задержанных, склонных к магии. Эльф, бессильно волочась за Тэссом, что бормотал и даже иногда выкрикивал какие-то бессмысленные оскорбления. Тэссу он казался почти сумасшедшим — и, похоже, так оно и было: для практической магии нужно много талантов и сила воли в том числе. Иначе неудачливый маг может стать «рабом своего искусства». Звучит красиво, но на деле это значило лишь умопомешательство.

Тэсс устало провёл задержанного мимо капитана Крома, дежурного офицера и с некоторым усилием запихнул мага в камеру. Когда он вышел, Кром обратился к нему, звякнув ключами:

— Хреновый день, Тэсс ?

Только сейчас Рамиэль осознал, что на лице у него застыло выражение

бесконечной усталости.

— Да, что-то вроде того...

— Ну, ничего…

Он поправил висевшие на портупее в особой петле устройства, напоминавшие средних размеров дрели — электрогарпуны ближнего боя — небольшие: на один два заряда. Правда, если на один его еще хватит, некстати подумал Тэсс, то уж второй точно долбанет так, что мало не покажется.

Электричество — особая стихия, противоположная магии, и если с небольшими мощностями чары еще могут сочетаться, и даже удалось как-то создать всю эту маготехнику, то высоковольтные разряды буквально крушат чародейские заклинания и силу любых амулетов. Такие вот гарпуны за почти полторы сотни лет — с тех пор как танхгары до них додумались — стали причиной смерти великого множества магов, ставших на путь служения злу… или просто чем-то помешавших власть предержащим.

— Я тебя ещё достану, полукровка! Я заставлю тебя съесть собственный зажаренный х…! Ты будешь молить меня о смерти! — завопил, завыл арестант.

— Эх, не был бы он магом — от…здил бы козла. Теперь все ночное дежурство не спать, караулить! — вздохнул Кром. — Ну, бывай. Увидимся завтра.

— До встречи…

У лифта его тонкий эльфийский слух, уловил голос Крома:

— У меня для тебя три новости, сукин ты сын. Первая, которая тебе,

несомненно, понравится, заключается в том, что лейтенант Тэсс — чистокровный эльф. Вторая: хотя ты, дерьма кусок, этого не понимаешь, он спас тебе жизнь, так как «кентавры» просто изрешетили бы тебя на месте или поджарили электрогарпунами так, что опознание бы произвести не смогли... И третье: я не намерен слушать твои вопли всё дежурство. Если я ещё раз тебя услышу, то сделаю так...

Послышался писк и треск сработавшего каскадного разрядника, вскрик мага, затем — протяжные всхлипывания.

— Вот так. Я рад, что мы нашли общий язык, — довольно сказал Кром.

Стоило магу добраться до кабинета, как заверещал служебный телефон, погребенный под грудой бумаг.

— Тэсс? — по своему обыкновению, Кармер рычал в трубку так, что его голос был слышен из-за закрытой двери его кабинета в конце коридора. — Срочно ко мне. Тут к тебе пришли.

Не успел Рамиэль раскрыть рот, как в трубке послышались короткие гудки.

— Сейчас буду, шеф, — сообщил он пустоте, кладя трубку на место.

Рамиэль Тэсс был уже в нескольких шагах от кабинета Орвила Кармера, когда дверь распахнулась, выпуская на свободу инспектора Хиго, которого все звали не иначе, как Рит.

— А Тэсс… мне с тобой повезло. Только этот, — он показал жестом на дверь, из которой вышел, — начал, по обыкновению, нести меня по кочкам, как без стука завалился какой-то мужик и сунул ему под нос удостоверение КОБ. Так что желаю удачи — — надеюсь, коллеги тебя не обидят...

— Тэсс, заходи, присаживайся. — Когда дело происходило за закрытой дверью кабинета, шеф мог позволить себе быть мягче и не орать на подчиненных. — Для начала выражаю признательность тебе, дружище, за дело с тем безумным колдуном. Тем более, чтоб ты знал, та девушка, которую ты спас, это дочь вице-президента Кроу-Банка, который и подломил тот проклятый эльф... Извини, дружище, я ничего такого в виду не имею. Явилась к папаше на работу похвастаться призом на окружном конкурсе цветоводов, и на тебе... Так что передаю тебе искреннюю благодарность от Эгарта Кроу-младшего и Лиданы Кроу и сообщаю, что тебе еще положена от благодарного папаши премия — шестьдесят тысяч — вся наличность, что была в его сейфе на момент нашей с ним встречи. Не беспокойся, — быстрый взгляд в сторону кобовца, — все законно, через Фонд поощрения охраны порядка, с выплатой десяти процентов на нужды вдов и сирот сотрудников, погибших при исполнении...

Брови обычно невозмутимого старшего лейтенанта поднялись, — конечно, это была не первая выплата от благодарных спасенных, но чтобы вот так...

— Да, и поскольку девица была застрахована на полмиллиона, то тебе полагается мзда от страховой компании — полтора процента, необлагаемых налогами. Ну а от меня — считай, что ты уже представлен к чину капитана.

Мысленно Тэсс пожал плечами — это было уже третье представление к следующему званию за последние пять лет. Не то чтобы причиной тому было его эльфийское происхождение, но...

— Так что вот — на этом с парадными новостями закончим и перейдем вновь к делам. Это майор Комитета Бдительности Арпад Хорметт.

Неприметный человек в чёрном костюме встал с кресла и пожал протянутую Тэссом руку.

— Нашим коллегам срочно понадобились… твоя консультация, — сформулировал Кармер, на что гость кивнул. — Майор Хорметт посвятит тебя в дело по дороге, вы с ним выезжаете на объект КОБ. После этого можешь сразу отправляться домой… И завтра у тебя оплачиваемый однодневный отпуск — приказ уже готов.

Мобиль у кобовцев оказался невидный — не представительский «сурбубан», какой обычно показывали в боевиках, и не мощная гномья «вастра». Обычный неновый микроавтобус «Роско» с облупившейся и кое-как подновленной краской и запыленными стеклами, одним словом, «задрипанный», как выражается уроженец Западного Висанта сержант Лойко.

«Машина у меня определённо круче», — вспомнил Тэсс старую шутку про мафиози, увозимого на тюремном фургоне, когда они с Хорметтом отъезжали от оперчасти ДЕПР.

Впрочем, он оценил и мощный гул двигателя — явно не родного «росковского», и мягкий ход отличных рессор, и почти незаметные снаружи бронелисты, усиливающие корпус. Да и дополнительная рукоять с красной кнопкой у сиденья водителя уж слишком напоминала рычаг управления пулеметами в боевых геликоптерах.

Правда, чуткое эльфийское ухо улавливало шипение разрегулированных горелок и поскрипывание уже отслужившего своё вспомогательного золотника .

Не зря же многие мобиль-сервисы держат диагностами эльфов-механиков — те сразу определяют поломку на слух.

«Вот времена! — философски усмехнулся про себя Тэсс. — Лучшие механики — эльфы, лучшие маги — люди и даже автор самых популярных бестселлеров — и то гоблин!»

— У вас второй золотник нужно заменить, — обратился он к водителю. — И горелки бы подкрутить не помешает.

— Э-э… вообще-то я про золотник сам думал, мар офицер. — В голосе шофера послышалось невольное уважение, а Арпад молча кивнул.

— Можно вопрос? — осведомился Хорметт. — Ничего, если мы договоримся опускать чины в разговоре. И ещё, можно звать вас по имени?

— Хорошо, офицер Хорметт, — пожал плечами эльф.

— Просто Арпад. Скажите, Тэсс, меня заинтересовало, почему столь сильный маг, как вы, предпочитает прозябать — уж не обижайтесь — на службе в полиции, довольствуясь, в общем, скромным жалованьем?

— А вы не догадываетесь?

Хорметт пожал плечами.

— Что-то личное?

— Да, — хмуро бросил Тэсс. — Вам обязательно нужно знать?

— Сделайте одолжение. — Тон кобовца стал чуть более настойчивым.

— Девушку, которую я любил, лишил жизни такой же вот безумный маг... — бросил Тэсс максимально холодным тоном.

— Простите. — Из-за непроницаемой брони холодной корректности Арпада на миг проглянуло что-то похожее на сочувствие.

— Не за что. Эта история произошла, когда вы были еще маленьким, — не удержался маг, чтобы не уколоть оппонента. Да и не такое уж жалкое жалованье мне платят. Как-никак магов у нас ценят. Палить из пистолета научиться могут все, а человек, способный отбить пулю, летящую в твою голову, а самого сильного громилу заставить уронить дубинку и кататься по земле от боли — это впечатлит любого из моих коллег. Я ведь не только занимаюсь магическими преступлениями, а еще и выезжаю на всякие горячие дела...

— Вы можете защитить от пуль? — В голосе Хорметта звучало изумление.

— Да, старое эльфийское чародейное искусство... «Чшьяр Са» — «Хрустальная броня», причем самого высшего из вообще существующих уровней — пятого. Неужели этого нет в моем досье — что наверняка есть в вашем ведомстве.

— Я не из секции контроля, — бросил Херметт. — Я — инспектор секции специальных расследований. Но... уточните, а эта «броня» настолько сильна, как пишут?

— Скажите уж — показывают по визиону и в кино, — усмехнулся эльф. — Ну скажу про себя. Я могу отклонить пулю или заставить её срикошетить. «Регент», все пистолеты, включая и «казад». Одну, две, пять, при хорошем амулете — десяток. Но мое искусство не спасёт ни от автоматной очереди, ни тем более от снайпера.

— А скажите, теоретически можно отразить очередь... — Майор явно заинтересовался.

— Теоретически — даже снаряд «Каттура». Маги этим занимаются с тех пор, как появились бомбарды... Об успехах судите сами.

И думаю, что их и не будет, ибо сила, которой может оперировать человек или эльф, вполне ограничена... назовем это прочностью его организма.

— Да, я понимаю, — кивнул майор.

— Что же до снайпера — то все дело в том, что поставить щит быстро и без подготовки невозможно, как и долго держать его в рабочем состоянии. Причина все та же. Именно эту консультацию вы хотели у меня получить, мар Арпад?

— Нет, это был всего лишь дружеский разговор... надеюсь… — многозначительно протянул Арпад. — Ну, мы приехали.

Машина остановилась во внутреннем дворе неприметного здания в пять этажей, старого, с надстроенными снаружи лифтовыми шахтами, украшенными разноцветными витражами, как любили лет пятьдесят назад.

Ощутив направленные на себя стволы, датчики и поисковые чары, эльф усмехнулся, нарочито расслабляясь. Они подошли к маленькой железной двери в стене, которая сама распахнулась перед ними, и в тесном лифте поднялись примерно на высоту четвертого этажа.

В коридорчике, где за никелированной стойкой сидел немолодой «кентавр» с капральскими нашивками и обожженной половинкой лица, их встретил улыбающийся офицер КОБ.

— Добрый день, мар старший лейтенант, — сообщил он. — Я — подполковник Гленд, с вашего разрешения. Пройдемте.

В небольшой комнате девушка с погонами рядового подала людям кофе, а эльфу — бокал «Кавьяре» — эльфийского травяного вина, стоившего по сто торам бутылка, и исчезла.

Однако, похоже, и вправду КОБ не терпит недостатка в средствах.

— Итак, давайте сразу к делу? — начал Гленд. — Думаю, вы знаете о поимке месяц назад небезызвестного некроманта Сандаррана «совместными усилиями ряда спецслужб»? — как у нас выражаются в прессе.

— То есть? — приподнялся Тэсс в кресле, чуть не поперхнувшись драгоценным вином. — Это что — шутка?

— Вы полагаете, мы позвали вас, чтобы шутить? — В голосе Гленда прозвучал металл. — Вы что, и в самом деле не слышали? Вы — маг, и не знали?!

— Нет... — Тэсс был растерян. — Хотя... Да, простите, промелькнуло в каких-то желтых сетевых листках... Я подумал, что это очередная дутая сенсация. Что-то такое слышал, — признал Тэсс. — Да про него говорили, что в последний раз его достоверно встречали сто пять лет назад! — Он растерянно поставил бокал на стол. — Я думал, он уже умер... Бессар! — потер он лоб. — Простите, господа офицеры, — как раз месяц назад у нас был жуткий завал с делами. Три штурма притонов, в одном нарвались на «зигвагваген» — операция «Мост», — вы должны помнить.

— Мар Тэсс — верно, вы отдаете слишком много сил службе, — смягчился Гленд. — Это похвально, тем более что мы и в самом деле постарались минимизировать шумиху вокруг ареста. Но факт есть факт. Итак, что вы по этому поводу думаете?

— Я думаю, мар подполковник, что если это действительно тот самый Сандарран, а не какой-нибудь самозванец, то вам было бы лучше не захватывать его, а убить на месте.

— Вот уж не мог подумать, что услышу такое предложение от... служителя закона. — Хорметт скривил рот в усмешке.

— Видите ли, — терпеливо объяснил Тэсс. — Есть моменты, когда закону лучше отступить — для блага тех, ради кого они писаны. Глубокие познания в некоторых отраслях магического искусства, мягко говоря, не способствуют психической устойчивости. Древние трактаты не сходятся во мнении, кто был безумнее: некроманты или высшие орочьи шаманы, особенно «черные заклинатели», но… — Он замолчал, подбирая слова. — Но я бы не советовал ставить эксперименты по выяснению этого. Особенно в ситуации, когда мы имеем дело с чел... лицом, совмещающим обе эти функции. Просто поймите и поверьте — цена ошибки в данном случае — это смерть, более или менее мучительная.

— Что ж, признаться, пребывание Сандаррана в наших стенах тоже не доставляет нам радостей и спокойного сна. Но, — продолжил подполковник, — раз уж он под арестом, то нужно, чтобы от этой персоны не было никаких неожиданностей до окончания процесса, а затем... думаю проблема так или иначе решится. Впрочем, это не важно. — Он слегка нахмурился, понимая, что сболтнул лишнего. — Важно, чтобы коль скоро он в данный момент... квартирует у нас, то никуда бы не ушел по своей воле. И поэтому мы хотим, чтобы вы осмотрели камеру, где сидит Сандарран.

— Нет, — твердо ответил Тэсс, поднимаясь. — Я ни за что не окажусь в одной камере с этим... существом и даже тысячу раз подумаю, прежде чем войду туда, где будет валяться его труп. Можете арестовать меня за неподчинение, — криво усмехнулся маг.

— Ну что вы, — вновь вступил в разговор Хорметт. — Мы вовсе не это имели в виду. Некроманта вы увидеть не сможете, даже если очень захотите, как и побывать в его узилище — это запрещено инструкцией.

— По этому поводу у меня, представьте, нет горьких сожалений. — Тэсс подавил смешок. — Но как же я осмотрю камеру, если мне нельзя туда попасть?

— Все просто. Камера делится на два отсека: внешний и внутренний. Они оба напичканы детекторами, охранными устройствами и средствами, затрудняющими магическую деятельность. Внешний отсек — это большой бронированный сундук наподобие крюйт-камеры старых броненосцев. А в нем, как шкатулка в шкатулке, находится внутренний отсек, он-то и является непосредственно камерой, где сидит Сандарран. Открыть его можно лишь со специального пульта в кабинете коменданта.

— Та самая знаменитая главная антимагическая камера, на постройке которой, как говорят, подрядчик нажил десять миллионов торамов старыми?

— Угу, — кивнул майор. — Вам надо будет осмотреть внешнюю камеру. Там живёт... ну имени и фамилии этого человека вам знать не обязательно, как и его должность в штатном расписании. Назовем его «Смотритель». У нас есть опасения, что Сандарран может как-то на него повлиять.

— Хорошо, — кивнул Тэсс. — Тогда не будем терять времени, господа...

***

Ирекк Токвис, знаменитость

С самого раннего утра Ирекк сходил с ума — после трехдневного запоя и зверского похмелья это было позволительно. Он терзал гитару, бренча на ней мелодии знаменитых композиторов, брал известные песни и коверкал их слова, бегал по огромной комнате-студии — подражая поведению всех исполнителей сразу. На немыслимой ноте он закончил сию феерию и упал на спину, тяжело дыша.

Депрессия терзала его уже давно, и все труднее становилось глушить её такими вот загулами.

Он вновь хотел напиться и с великим трудом подавлял это желание.

Единственное, что способно было заставить его адекватно действовать и размышлять, была музыка. Но сейчас и она приносила боль.

Все казалось фальшивым. Слова, мелодии, эмоции — все.

Он может петь, жить и страдать на сцене, но что толку. Люди его не поймут. Люди не заметят ничего, кроме красивых звуков да еще будоражащих слов..

— Это все из-за вас… — прошипел Ирекк, поднимаясь. — Из за вас — мои ...ные коллеги!

Он бросил на пол гитару, на что та ответила скорбным звоном струн и дерева, и, подойдя к огромному стеллажу с музыкальными платами, сказал:

— Это вы, друзья-коллеги, воспитали такого зрителя — а теперь жалуетесь, что никто из вас долго не может удержать внимание публики? А чего вы хотели — господа клоуны? Клоуны тем и славны, что сильно смешат да быстро надоедают! Вот хотя бы ты, — взял он первый попавшийся кусок пластика. — Маикка Мор.

— Знаю, знаю... — насмешливо проскрипел он, тоном многоопытного старца. — Уши себе заточила — под полуэльфийку косишь, а такой дочки и орк постыдился бы! — Носитель информации полетел в стену. — Ты вот сама хоть раз испытывала те чувства, о которых стонешь, словно начинающая б...дь под мужиком?! — закричал Ирекк так, будто ненавистная певица могла его услышать.

— Горкон Дист… Кумир, мля… Любимец публики! А что вы мне скажите здесь любить?! Только и может, что орать, словно к нему пришел палач с приговором и бензопилой!

— Салитта Рокс… — Его лицо дрогнуло. — Шлюха! Лучшая шлюха нашей популярной музыки! Впрочем, — он важно приосанился, — это ведь давно вполне нормально! «Если хочешь быть звездой, поработай-ка п...й!» — Он заржал. — И я тоже над твоей... карьерой, поработал! — крикнул он вслед кристаллоплате.

Он еще долго перебирал, вернее— уничтожал свою коллекцию, особо жестоко расправляясь с теми, кому музыку писали эльфы. В этом было, на его взгляд, что-то подлое — пользоваться даром Старшего народа, для того чтобы написать дешевый сингл, да еще исполняемый тупыми натасканными недоучками, не учившимися даже в музыкальной школе.

«Вы недостойны их музыки! Я недостоин этой музыки! Но я-то это понимаю, поэтому и пишу сам. А вы?!» — бормотал Ирекк и матерился как боцман. Платы музыкант уже не кидал, а сбрасывал на пол и топтал ногами.

Послышался звук открывающейся двери.

— Ирекк! Какого черта ты делаешь дома?! Запись через полчаса! — раздался голос Орвина, ударника группы Токвиса. «Зачем, зачем я дал ему ключи?» — подумал Ирекк, кидая на паркет «золотой» альбом дуэта «Коты» с изображением двух прилизанных обнимающихся мальчиков.

— Запись? Её не будет! — рявкнул он. — Можешь вернуть этим свиньям с «Фор-радио» их поганые деньги!

Выгнав вон подчиненных, как ни странно, это слегка прояснило мозги, Ирекк уселся на роскошном диване синего цвета, перед столиком литого дымчатого стекла. На столике выстроились шеренги банок с пивом и элем и возвышалась груда пакетов с разнообразными закусками вроде вяленых головоногов и сушеного бекона — обычный набор того, чем среднестатистический джерисский алкоголик травил свой организм. Сегодня Ирекк решил устроить себе день воспоминаний, и эта удручающая трапеза была частью праздничных мероприятий. Он подражал тем временам, когда еще студентом Джерисского Университета Гуманитарных Наук жил в кампусе и лабал со своими приятелями за гроши где придется. Они вот так же набирали пива и всякой дряни, наподобие горчичных сухариков и крабовой колбасы. Вот только тогда это было веселей.

На большой цветной жидкокристаллической панели перед Ирекком мелькали лица друзей. Все их записи, одна за одной крутились на экране. Его первый состав, его первая студийная запись, его первый контракт, его длинноногая подтанцовка, его рыженькая бэг-вокалистка, очень умело пользовавшаяся своим большим полногубым ртом не только на сцене, его девушка, пожалуй, единственная, с кем он хотел построить серьезные отношения, их концерты, дружеские попойки, пьяные приколы... Хмельной и веселый период жизни.

Верещали элеконы, звонил городской телефон, попискивали электронные письма, сообщая о том, что пришли... Ирекк смотрел на адресатов и цифры на определителях и отворачивался. Последним пришло ругательное письмо насчет отказа от предложения фирмы «Северная струна» перекупить альбом каких-то трех новомодных певичек (Как их… «Данетки»? «Конфетки», «Мине...»… э-э-э… нет, так низко мораль Джериса пока не пала!). Письмо прислал его агент («Завтра его уволю», — подумал Токвис), Урфин Ройте, пожалуй, единственный оставшийся настоящий друг. Остальные — всякие малознакомые личности из звукозаписывающих фирм и магазинов. Все были в панике, никто не знал, что от него ждать. «Ха! Неужели кто-то меня принимает всерьез? Жаль, правда, не те, кто должен», — подумал Ирекк и, рассудив, что все звонившие и писавшие — просто люди и поэтому подождут, пока он будет в состоянии общаться. Вот если бы на элеконе высветились имя и номер Творца — Ярта или Повелителя Низа Бессара… Тогда бы Токвис еще подумал бы. А так…

Записи кончились, за окном шумел дождь. Пить не хотелось, спать не хотелось, гулять идти тоже.

— Значит, будет музыка, — вслух решил Ирекк и поплелся в студию за своей верной гитарой. Вернувшись и сев на привычный любимый диван, он начал наобум перебирать струны. Постепенно просто мелодичное сочетание аккордов стало складываться в изящную, выразительную композицию, идеально подходящую к словам. Ирекк хриплым голосом начал петь:

По-над кладбищем дует ветер, да такой, что свеча не светит,

И с надгробий сдувает знаки лепестками увядших роз.

В этой ветреной круговерти помолись же Владыке Смерти,

Позови, разбуди, приветствуй и попробуй задать вопрос.

Если спящий в могиле этой удостоит тебя ответа,

Ты оставь благодарный лепет, но запомни его слова,

Расплещи над плитою масло, чтоб лампада твоя погасла,

И беги, следы заметая беззаконного волшебства.

Песня на стихи Арро Кая — великого поэта Эпохи Воюющих Королевств.

Единственная песня, написанная Эльтой, той самой, единственной его подлинной любовью. Сейчас ее нет в этом мире, но, как ни странно, эти воспоминания не приносили боли, а только умиротворяли измученную душу музыканта:

Если вспомнить потом посмеешь, если суть разобрать сумеешь,

В тихом шёпоте, в дуновенье этих ставших землею губ —

Ты пройдешь по чужому следу, но отыщешь свою победу —

В звоне золота, в лязге стали, в торжествующей меди труб.

Но коль ты не уловишь смысла, повторяя слова и числа,

Что умерший шепнул из гроба, коль забудешь их — берегись!

И отец твой, и дед, и прадед за оплошность твою заплатят,

Даже если давно истлели и рассыпались в прах и слизь.

Будешь дерзок иль осторожен — тот, кто был тобой потревожен,

Не уснет уже под землею, где сквозь кости бурьян пророс,

И однажды холодной ночью пред тобой предстанет воочью.

И бесшумно задует лампу.

И задаст тебе свой вопрос...

Да — вот дело для него — он напишет цикл песен на стихи мастеров прошлого — как мечтала она, Эльта Фино, умершая от наркотиков в отделении психушки для бездомных… Минорное настроение разорвал визг. Гудок старого стационарного телефона — что может быть хуже? Ирекк поначалу пытался игнорировать гудки, но, поняв, что человек попался настойчивый, раздраженно сорвал трубку. Пусть уж лучше скажет, что хотел, и не будет надоедать своими звонками.

— Я слушаю! — хрипло рявкнул он.

Несмотря на такое приветствие, на том конце провода послышался облегченный вздох.

— Ирекк, — произнес с надрывным отчаянием женский голос. — Это Ллиэнель. Помнишь меня?

***