Под зелёным знаменем. Исламские радикалы в России и СНГ

Заключение

В ближайшие годы влияние ислама на политическую ситуацию в мусульманских регионах бывшего СССР не только не уменьшится, а даже возрастёт. По сути, именно исламистская доктрина оказалась наиболее приемлемой идеологией оппозиции нынешним властям в мусульманских республиках СНГ. Как уже было показано выше, исламистская идеология используется движениями самых разных (подчас даже противоположных) ориентаций. Ислам используется как в региональной (межплеменной) борьбе, так и националистическими организациями, опирающимися на религию как средство, позволяющее сохранить национальную самобытность от губительного воздействия чужой культуры.

Чрезвычайно велико значение ислама как фактора, способного сплотить народ для отражения внешней агрессии. Наиболее ярко эта особенность религии проявилась после ввода российских войск в Чечню. Исламистская доктрина оказалась наиболее приемлемой идеологией для того, чтобы сплотить чеченцев в единую, противостоящую российским войскам силу. Формирование в Чечне исламского государства началось после ввода российских войск в Чечню. В это время в Чечне стала активно использоваться исламская атрибутика, а на контролируемой силами движения сопротивления территории стали функционировать суды шариата. Примечательна точка зрения первого президента Чечни Джохара Дудаева: «Россия вынудила нас стать на путь ислама, хотя мы и не были хорошо подготовлены к восприятию исламских ценностей»^{153}.

Нечто подобное уже происходило в XVIII–XIX вв. Первым на Северном Кавказе, кто использовал ислам, как средство для сплочения горцев в борьбе с российскими колонизаторами, был шейх Мансур. И хотя он и потерпел неудачу в попытке объединить дикие племена гор, он был первым, кто внушил им, что без реформированного исламского вероучения им не видать свободы и независимости, которыми они так дорожат^{154}. В XIX в. дело шейха Мансура с блеском продолжил имам Шамиль. Он стремился придать войне с русскими войсками характер религиозного противостояния, так как только ислам мог сплотить сильно отличающиеся по обычаям, нередко враждующие друг с другом, племена. Поэтому на подвластной ему территории Шамиль безжалостно наказывал за любые нарушения исламских канонов, например, за несовершение пяти молитв в день. За неотчисление закята (налога на имущество и доходы, предписываемого шариатом) полагалась смертная казнь.

Исламистская идеология может оказаться наиболее удобной доктриной и для консолидации определённой этнической группы в трайболистском противостоянии внутри одного народа. Во время гражданской войны в Таджикистане исламистская идеология была использована одной из противоборствующих сторон — горными таджиками, выходцами из долины Каратегина. При этом и в Таджикистане, и в Чечне опорой исламистского движения являлись приверженцы суфийского направления ислама. И в XIX в. приверженцы суфизма составляли основу тех общественных сил, которые выступали против распространения одного из вариантов западной культуры — русской, противились каким-либо общественным изменениям. На Северном Кавказе суфийского течения ислама придерживались и шейх Мансур, и имам Шамиль. Во время присоединения Средней Азии русским войскам также пришлось столкнуться не столько с сопротивлением местной феодальной верхушки, госаппарата и армий местных правителей, сколько с сопротивлением местных суфийских братств. Почти все лидеры антироссийских выступлений были суфийскими шейхами ^{155}.

Однако, если в XIX в. сопротивление российским войскам оказывали члены суфийского братства накшбандийа, то сегодня и в Чечне, и в Таджикистане во главе исламистского движения оказались приверженцы братства кадирийа. По-видимому, поражение возглавляемых накшбандийскими шейхами антиколониальных выступлений в XIX в. привело к резкому падению авторитета этого братства. После подавления российскими войсками движения сопротивления, и на Северном Кавказе, и в Средней Азии лидеры братства накшбандийа в большинстве своём заняли пророссийскую позицию. Новым оплотом антиколониального сопротивления стало братство кадирийа. Однако в современном СНГ значение суфийских братств как политической силы постепенно сходит на нет. Скорее всего, и Кремлю, и светскому руководству мусульманских республик бывшего СНГ наиболыие беспокойство будут доставлять фундаменталистские группировки. В СМИ СНГ таких людей окрестили «ваххабитами», хотя большинство фундаменталистов воспринимают использование этого термина в свой адрес, как оскорбление. Недовольство фундаменталистов в общем-то справедливо. В реальности «ваххабитами» на территории бывшего СССР обобщённо называют все группы мусульман, выступающие с критикой региональных особенностей ислама, нередко усложнённого местными обычаями и даже советскими нововведениями. Как правило, идеология этих групп достаточно далека от ваххабизма.

Разрозненные и достаточно разношерстные группировки фундаменталистов объединяет, пожалуй, одно: они не принимают как прежнюю коммунистическую систему, так и пришедшую ей на смену западную модель развития. В такие группы идут наиболее думающие, и при этом не связанные с криминальными структурами молодые люди из традиционного, неиндустриального общества (крестьяне, торговцы). Например, Шамиль Басаев и Хаттаб получили всемирную известность, когда им было чуть более тридцати. Тахир Юлдашев возглавил бунт против Ислама Каримова, когда ему было 24 года. Привлекательность фундаментализма именно для нового поколения традиционного общества особенно опасна для властей. В регионах распространения «ваххабизма» (Таджикистан, Узбекистан, Дагестан, Чечня) более 50 % населения живёт в сельской местности, и то обстоятельство, что новое поколение выступает против новой системы ценностей, позволяет предположить, что с каждым годом фундаменталисты будут становиться всё более грозной силой. Интеграционный потенциал фундаментализма, его стремление не замыкаться по «национальным квартирам», а оказывать мусульманам деятельную помощь, в какой бы точке мира они не жили, также является одной из главных привлекательных черт этого учения для исламских радикалов из разных регионов СНГ, многие из которых ещё совсем недавно не были приверженцами этого течения.

Немаловажен и тот факт, что искавшие помощи на чужбине исламские радикалы СНГ нашли наиболее тёплый прием у зарубежных фундаменталистов, (в первую очередь талибов). Менее же радикальные зарубежные исламские политики, например, Ахмадшах Масуд предпочитали не вмешиваться во внутренние дела СНГ, так как опасались испортить отношения с региональной сверхдержавой — Россией. Однако большинство мусульман СНГ не готово к восприятию «чистого» ислама. И на практике рост фундаментализма не только не способствует консолидации мусульман, но скорее приводит к прямо противоположному результату. Яркий пример тому — две чеченские кампании: большинство жителей мусульманских республик России (вопреки призывам фундаменталистов) не пришли на помощь воюющим с «неверными» единоверцам. Когда дагестанские «ваххабиты» месте с боевиками Басаева и Хаттаба вторглись в Дагестан, то эта акция резко подорвала престиж фундаменталистов в глазах большинства дагестанцев. «Напав, как агрессоры, вместе с чеченцами на Дагестан, они показали всем дагестанцам, свою предательскую сущность. Таких людей нельзя считать мусульманами, и для них нет места на нашей земле!», — говорили автору бойцы дагестанских отрядов самообороны. Большинство бойцов дагестанских отрядов самообороны были очень религиозные люди. По их мнению, в Ботлихском районе они боролись не только с «чеченскими агрессорами», но и «еретиками», пытающимися исказить истинный (то есть суфийский) ислам.

Рост фундаментализма в Киргизстане может привести к столкновениям между узбекским и киргизским населением республики, так как большинство «ваххабитов» в этой республике — местные узбеки. Главная же опасность — внутриконфессиональные столкновения между представителями одного народа. Так, например, в Узбекистане уже были случаи, когда из махалли изгонялись фундаменталисты, причём делалось это далеко не всегда по приказанию властей.

Достаточно велика опасность религиозных войн на Северном Кавказе — в первую очередь в Дагестане и Чечне. Так, например, после нападения Хаттаба и Басаева на Дагестан местные жители стали выгонять своих односельчан, которых считали «ваххабитами»^{156}.