Подмастерье палача

ГЛАВА 10

С первым ударом колоколов, я вышел из борделя, предварительно спросив дорогу у хозяйки. Город постепенно наполнялся людьми и шумом. Еще не было слышно горластых зазывал, так как лавки еще только открывались, но зато уже лязгали и гремели железом кузницы, рынки быстро заполнялись торговцами, а по улицам торопливо шел ремесленный люд. Где-то вдалеке было слышно блеяние овец и хрюканье свиней, которых гнали на бойню. Я отправился по указанному пути и пройдя мимо Мясного рынка, скоро оказался в месте, который хорошо знал. Мне очень хотелось есть, но заходить в первую попавшуюся таверну не стал, а вместо этого отправился завтракать в "Дубовый лист". У Жерара, к моей радости, никаких сообщений для меня не было, зато по привычке городского жителя он вывалил на меня кучу новостей, в том числе и о трех трупах, найденных недалеко от Мясного рынка.

— Я есть хочу, а не сплетни слушать, — заявил я, когда он перешел к очередному слуху.

— Так бы и сказал. Есть вкусный суп, приправленный клецками и чесночной колбасой.

— Клецки?

— Это кусочки теста, сваренные в остром соусе. Тебе понравится. А к нему — жареная курица. Как тебе?

— Давай.

Закончив завтракать, я подошел к хозяину, расплатился, после чего спросил, нет ли поблизости приличной бани. Тот, долго не раздумывая, объяснил, как добраться до частной бани, расположенной сразу за Овощным рынком. При этом добавил, что отправляет туда всех своих гостей, когда те желают помыться, при этом никто из них не жаловался на обслуживание.

Баня состояла из общего отделения и десятка отдельных ванн, отделенных занавесками, причем смотрелась намного чище и светлее, чем общественные купальни. В одноместной купальне находилась деревянная бадья, укрепленная обручами и лавка. В плату входили: горячая вода, мыло и полотенце. При желании можно заказать вино и шлюху. Спокойно вымывшись в одиночестве, я вернулся домой. Вдовы не было. Переодевшись в чистое белье, я прилег на кровать и почти мгновенно уснул. Разбудила меня хозяйка: — Господин Ватель! Господин Ватель, к вам пришли от господина Молара.

"Молар? Это еще кто такой? Надеюсь, это не кредитор?".

— Дайте мне немного времени, мадам Бове, а потом проводите этого человека ко мне.

Только я привел себя в порядок, как дверь снова открылась и на пороге показался мужчина, которого мне уже довелось видеть. Именно этот тип крутился вокруг меня, во время моей прогулки, а потом внезапно исчез. Это был молодой мужчина, лет двадцати восьми, хорошо одетый. Лицо чистое, руки гладкие. Он старался держаться спокойно, но глаза его подводили, воровато бегая туда-сюда.

— Сударь…

— Отчего же вы, Молар, пришли сейчас, а не подошли ко мне тогда? — сразу атаковал его вопросом, заставив того смутиться. — Да что там! Вы трусливо сбежали!

— Признаю, что мне очень неловко, господин Ватель, но вы сами подумайте! Что мы с отцом могли подумать после того, как увидели вас на казни?!

"Да кто ты такой, мать твою?!".

— Значит, я во всем виноват! Так что ли? — продолжил я на него давить.

— Нет! Вы не так подумали! — начал отпираться молодой мужчина, растерявшись еще больше. — Просто вы очень странно себя вели последнее время, вот мы и не знали, что думать.

— Но сейчас же ты пришел! Тогда вы с отцом сомневались, а сейчас все сомнения сразу пропали?! Так что ли?!

— Стоило мне увидеть вас, господин Ватель, вчера у церкви…

"Так он видел мою встречу с Жильбером, и знает, что тот заместитель королевского прево. Ты, падла, испугался и сбежал, чтобы не встретиться там со мной. После чего посоветовался с папашей, и теперь прибежал сдаваться".

— Почему ты, Молар, снова не подошел ко мне? — спросил я его голосом провокатора. — Мне очень интересно знать, что изменилось?

— Вы были так заняты разговором с одним господином, что я не осмелился вам мешать в этом, господин Ватель, — сейчас в его голосе и глазах легко читался страх.

— Не осмелился, значит? Ах, ты, тварь! — стал я его дожимать. — А на виселицу не хочешь?!

— Ваша милость! Не губите! — и мужчина рухнул на колени. — Мы, с отцом, просто не знали, что и думать! Вот, возьмите!

Он дрожащими пальцами достал из поясной сумки свернутый в трубку лист бумаги и протянул мне. Развернув, я быстро пробежал текст глазами и все сразу стало на свои места. Как оказалось, в свое время, Ватель, дал денежки в рост ювелиру, как видно, своему очень хорошему знакомому, а лист, что был у меня в руках, являлся отчетом по данной сумме и по выплачиваемым процентам.

— Мы очень виноваты перед вами, господин Ватель, поэтому отец предположил, что вы, возможно, захотите забрать свои деньги. Если это так, то нам понадобится несколько дней, чтобы приготовить всю сумму. Если же вы поверите в нас, то с сегодняшнего дня, господин Ватель, так сказал отец, мы готовы поднять ваши проценты на один пункт.

Пока он говорил, я быстро прикидывал в голове, что можно выжать из этих торгашей — ювелиров.

"Приблизительно пошло два месяца. Просрочили гады с выплатой. К тому же обмануть хотели. Значит, должны вдвойне".

— Вы мне, когда должны были отдать проценты?! Не напомнишь, ювелир? — не давая спуску, я продолжал нагнетать обстановку.

— Да-да. До вашей поездки, господин Ватель.

— А срок, который я назначил? — продолжил давить на него я.

— Ко дню святого Антония, — удрученного пробормотал он.

Я автоматически перевел церковный календарь на современный лад. Так это — 13 июня. Угадал, просрочили два месяца, гады!

— Так он уже давно прошел, мой славный друг, — ласково сказал я, но моя зловещая ухмылка и рука, как будто сама по себе, легла на рукоять кинжала, говорили об обратном.

— В тот день я приходил к вам с деньгами, но ваша хозяйка сказала, что вы не приезжали. Мадам Бове вам может это подтвердить. А потом… мы решили подождать, пока все не прояснится.

— Так вы просто подумали, что я умом тронулся, никого не узнаю и решили присвоить мои деньги! Ведь так?!

— Господин Ватель, ваша милость, как вы могли на нас так подумать! Мы всегда вам шли навстречу. Это просто недоразумение! — в его глазах плескался страх.

— Недоразумение?! Ах, ты падаль! А ты знаешь, тварь, что я тебя, вместе с твоим папашей, могу прямо сейчас отправить на виселицу, как врагов короны?!

— Смилуйтесь, ваша милость! — ювелир низко поклонился. — Вы должны простить наше скудоумие! Мы виноваты, но мы никогда не были врагами нашего всемилостивейшего короля! Простите нас, ваша милость!

— Не были, так будете! — я сказал, как отрезал. — Зашитым в мешок ты еще не плавал, мерзавец?!

— Не губите, ваша милость! — в глазах сына ювелира плескался уже не страх, а ужас. — Мы виноваты! Мы знаем это и нижайше просим нас простить! Возьмите это в качестве искупления нашей вины!

Дрожащими пальцами он достал из поясной сумки кошелек, а затем перстень с драгоценным камнем, после чего протянул их мне. Я небрежно кинул кошелек на стол, после чего покрутил, рассматривая, перстень, затем положил его на стол, рядом с кошельком.

— Запомни на будущее, ювелир, и передай своему отцу, что я слуга короля, а кем представляюсь на его службе, это только дело начальника королевской полиции и его величества. Ты понял? — сын Молара быстро-быстро закивал, как китайский болванчик. — А теперь пошел вон!

Когда за сыном ювелира захлопнулась дверь, я сбросил с лица грозное выражение, а затем весело рассмеялся. Вот и нашелся тайничок, где прежний Клод Ватель хранил деньги. Оказалось, что этот жмот давал деньги в рост знакомому ювелиру.

"Как услышал про Тристана, так сразу и спекся. Стоп, не о том думаю. А где прежние расписки? Я ведь ничего не нашел. Или он их уничтожал? Впрочем, сейчас это уже не важно. Главное, что деньги нашлись, да и сумма оказалась весьма приличной".

Спать мне уже не хотелось, да и настроение после разговора у меня было отменное, поэтому я решил поделиться им с Николь. Спрятав деньги и перстень, я закрыл свою комнату и спустившись по лестнице, вышел на улицу.

Хозяйка, у которой та снимала комнату, сказала, что девушка дома, но при этом я отметил, что женщины был довольный вид. Стоило мне подняться по лестнице и услышать из-за двери сладострастные стоны, как сразу стала понятна хитрая улыбка на лице хозяйки. Усмехнувшись, я развернулся и спустился вниз, при этом сильно расстроив почтенную женщину, рассчитывавшую на скандал. Выйдя на улицу, стал думать, что делать дальше. Можно было сходить в гости к Монтре, но время было еще рабочее, поэтому решил прогуляться по лавкам, тем более что назрела такая необходимость. Перебирая вещи прежнего хозяина, мне нетрудно было сделать вывод: тому Вателю приходилось часто путешествовать, так как в его гардеробе было два костюма для путешествий и один выходной. К тому же один из двух дорожных костюмов, в котором я ходил последний месяц, настолько сильно поистрепался, что ему нужно было срочно искать замену. Найдя лавку портного, я порадовал его заказом, но вместе с этим озадачил ворчливого мастера, дескать, нет такой моды, внутренними карманами камзола. Далее мне нужно было решить вопрос с оружием. Ведь если мне придется разъезжать по стране, то шансы нарваться на грабителей и разбойников возрастали в разы. Не везде есть торговые пути, охраняемые королевскими жандармами, и не всегда будет возможность примкнуть к охраняемому обозу. К моей ситуации замечательно подходила шутливая фраза "дело помощи утопающим — дело рук самих утопающих". В той жизни я хорошо стрелял, неплохо владел приемами рукопашного боя, умел обращаться с ножом, вот только здесь, чтобы выжить, нужно уметь владеть мечом и стрелять из лука. Рукопашный бой или нож не противопоставишь мечу в умелой руке воина. И как тогда путешествовать? Нанимать телохранителей? Мне уже было известно, что брать для личной охраны наемников, здесь широко распространенная практика, вот только бюджет шпиона не потянет такие расходы.

Все это я прокручивал в своей голове, стоя перед лавкой, где торговали кольчугами, рыцарской броней и шлемами. Мне уже доводилось бывать в таких лавках, куда меня привело простое любопытство. Если я не могу видеть рыцаря, закованного в железо, так хоть посмотрю на сами латы.

Когда в первые я зашел в такую лавку, мое внимание сразу привлек, одетый на манекен, полный рыцарский доспех. Блеск доспехов и пышный султан на шлеме, каким-то образом сумели подтолкнуть воображение и помогли мне представить скачущего на коне рыцаря, с копьем наперевес. Правда уже через минуту картинка исчезла, а вместо нее возник вопрос: — Интересно, на какую сумму он бы потянул в мое время?".

Стоило мне так подумать, как сразу себя одернул, потому что старался как можно реже вспоминать свою прошлую жизнь и уж тем более искать сравнения. Мысленные экскурсии в прошлое отвлекали, сбивали настрой, заставляли жалеть об удобствах, а мне надо было как можно быстрее стать своим в этом времени: думать, реагировать на события, а главное, воспринимать окружающий мир, как человек Средневековья.

Заглядывая в такие лавки, я пытался найти для себя оптимальный вариант защиты от кинжала или стрелы, пущенной издалека. Про защиту от меча, топора или копья и речи быть не могло — мигом порубят в капусту или проткнут насквозь. Для скрытого ношения, более или менее, подходили кольчуги или легкие нагрудники, но при этом мне трудно было представить, как я это железо буду на себе носить.

"Впрочем, здесь ко всему приходиться привыкать, — успокоил я себя. — Захочешь жить — привыкнешь и к железу".

Бросив последний взгляд на кольчугу, висевшую над прилавком, я пошел дальше, провожаемый пренебрежительным взглядом, стоящего в проеме двери, скучающего подмастерья. Дойдя до лавки оружейных дел мастера, зашел и принялся разглядывать всевозможные типы холодного оружия, которое лежало на полках, висело или стояло, прислоненное к стене. Мечи, кинжалы, клевцы, чеканы, боевые топоры, копья, алебарды. Все это оружие, несущее смерть на поле боя, мне совершенно не подходило из-за неумения им владеть, а также из-за запрета ношения оружия простым людям. Начиная с того, что в городах средневековой Франции существовал запрет на ношения оружия. Дворянам разрешалось носить только кинжалы, а горожанам — ножи. Стоило страже найти у горожанина кинжал, как тот сразу конфисковывался, а виновный платил штраф в городскую казну. За городской стеной для простолюдина действовали те же запрещения в отношении оружия, зато дворянин и его слуги могли вооружиться до зубов, как и разного рода наемники, будь они телохранители или охрана торговых обозов.

"Правда, сейчас мой статус поменялся и меня должны, отправляя на задание, снабжать соответствующими бумагами. Например, слуга, какого-то важного господина, едущий по его приказу, а снизу подпись и печать. Вот только навыков махать мечом у меня как не было, так и нет".

Мне нужно было нечто скрытное и одновременно такое, что стало бы полной неожиданностью для грабителей и разбойников, вроде кинжала, который я использовал во время ночной схватки.

— Сударь, может вы хотели что-то особенное? — подходя ко мне уже во второй раз, с надеждой спросил меня продавец. — Я мог бы подсказать…

— Я пока смотрю, приятель, — перебил я его стандартной фразой. — Если что-то заинтересует, обязательно спрошу совета.

— Как скажете, сударь. Всегда к вашим услугам, — поклонился парень и отошел вглубь лавки.

Я продолжил перебирать в уме, прикидывая по своим возможностям, лежащее на полках и на прилавке, оружие, пока не решил, что надо остановиться на выборе кинжала.

"Узкое лезвие и плоская рукоять. Чтобы его можно было надежно спрятать где-нибудь в одежде. Например, можно закрепить ножны на спине, под одеждой. Неудобно, но если исходить из стандартного обыска городской стражи, то те ищут только за пазухой и за поясом человека".

Когда я стал излагать свои требования к кинжалу, как тот обрадованно улыбнулся, теперь, наконец, стало понятно, что нужно покупателю, после чего принес три кинжала, которые назывались "мизерикорд". Взяв один из них в руки, я вспомнил, что именно такое оружие называлось "кинжалом милосердия" и использовалось для добивания противника. Мне не понравились их рукояти, так как они были металлические, а значит, не обеспечивали достаточного сцепления с рукой. Продавец начал было растерянно чесать в затылке, но потом видно что-то вспомнив, стал копаться под прилавком, а не найдя, ушел в заднюю комнату, а через несколько минут вынес продолговатый сверток. Развернув, достал кинжал в ножнах. Длинное и узкое лезвие, плоская гарда, удобная рукоять. Сказал, что он был изготовлен на заказ, но по каким-то причинам от кинжала отказались. Какое-то время мы торговались, но потом все же сошлись в цене. После чего я поинтересовался у него кастетом, но он заявил, ни о чем подобном ему слышать не приходилось.

"Нет кастетов. Может лавку открыть и торговать столь нужными для этого времени предметами? Неплохая идея. Можно еще сковородки выпускать и шить куртки с карманами. Может, Людовику предложить? Он, вроде, по нынешним меркам, прогрессивный король. Производство шелка запустил и торговый флот построил. Да и вообще, как говорят, к торговле и ремеслам благоволит. Впрочем, это задел на будущее, а сейчас мне надо думать о хлебе насущном. Кинжал есть, вот только мне под него надо одежду заказать. Придется снова к портному идти".

Ворчливый пожилой портной неодобрительно посмотрел на меня, дескать, пришел еще какое-нибудь непотребство предложить, но к идее тайного места для кинжала отнесся вполне благосклонно, похоже, подобная просьба была в духе этого времени. Немного подумав, он предложил к пурпуэну, короткой куртке с узкими рукавами, приделать декоративные разрезные рукава, согласно последней бургундской моде. Стоило ему показать мне рисунок такой модели, как я, не раздумывая, дал согласие, так как при таком фасоне не только кинжал можно спрятать, а при желании, целый арсенал.

Дальше я отправился в мастерскую, которая изготавливала луки и арбалеты, а заодно потренироваться в стрельбе. Дело в том, что у ее хозяина, на заднем дворе, был организован тир, где стояли мишени для лучника и плотно набитые чучела для арбалетчика. Шел к нему с целью уговорить его, за определенную плату, дать мне несколько практических уроков стрельбы из арбалета. Хозяин удивился моему предложению, так как никогда не рассматривал вопрос почасовой аренды своего маленького стрельбища, но быстро понял выгоду, и мы ударили по рукам. Решив вопросы с оплатой и временем, чтобы не мешать его торговле, я отправился бродить по городу. Гуляя, изучал город, чтобы не плутать наугад, как прошлой ночью, отмечал в памяти расположение таверн, постоялых дворов, борделей, рынков, заодно пытался понять, насколько моя личность знакома горожанам. Если городского палача практически все население города знало в лицо, то меня горожане видели пару раз на эшафоте, да на местах расследования преступлений. За пару часов, пока ходил, никто особого внимания на меня не обратил, за исключением женского пола, который нет-нет, а постреливал глазками в сторону широкоплечего красавца. Так что, если кто и узнал во мне помощника палача, то никак себя этим не проявил. Нагуляв аппетит, отправился в "Дубовый лист". Узнав, что новостей нет, пообедал, после чего поболтал с Жераром, потом послушал пару баек о его боевом прошлом, а когда колокола зазвонили к вечерне, отправился в гости к Пьеру. Шел не торопясь, рассчитывая прийти к нему к концу ужина, но так как по русскому обычаю идти в гости с пустыми руками не принято, то я купил у хозяина "Дубового листа" два литра самого хорошего вина. На стук дверь мне открыл Жан. При виде меня его глаза широко открылись, впрочем, как и рот.

— Здорово, жирный кабан, — поприветствовал я его, но тот все также продолжал стоять с раскрытым ртом и хлопать глазами.

— Ты дашь мне пройти или нет? — поинтересовался я у него, с удовольствием наблюдая его глубокое удивление.

— Жан, кто там? — за его спиной раздался голос палача.

— Тут… — только он начал говорить, как я оттолкнул его в сторону и вошел в дом.

— Здорово, Пьер, — поздоровался я с палачом, который, как и его помощник, сейчас растерянно смотрел на меня. Палач встал из-за стола, но при этом продолжил молчать. Нетрудно было догадаться, что он не знает как ко мне обращаться.

— Пьер, мы, как и прежде, друзья. По крайней мере, я так считаю.

— Я тоже. Есть будешь? — в его голосе все еще чувствовалось напряжение.

— Нет, а вы ешьте. Потом у меня к тебе разговор будет, — и я поставил на стол флягу с вином.

Мастер и подмастерье снова сели за стол и продолжили есть, продолжая бросать на меня любопытные взгляды. Монтре уже понял, что я хочу поговорить с ним наедине, поэтому скоро скомандовал своему помощнику: — Иди, прогуляйся!

Жан, по хорошо знакомой мне привычке, ничего не оставлять на столе, чуть ли не одним глотком вылил в себя стакан вина, затем быстро схватил оставшийся на столе кусок колбасы и хлеба и только тогда вылез из-за стола. Перед тем как выйти, еще раз оглянулся, бросив на меня взгляд. Мое появление, ухоженного и хорошо одетого, для него оказалось настоящим чудом.

— Как жизнь, Пьер?

— Зачем спрашиваешь? — усмехнулся палач, наливая в оловянные кружки принесенное мною вино. — Ведь сам все знаешь. Ты, как сам?

— Скажу коротко: я — слуга короля. Только об этом никому знать не надо.

— Понимаю. Недаром за тобой сам советник короля сеньор Жак де Бомон приезжал. Мне его раньше видеть не пришлось, но стоило ему себя назвать, как сразу стало понятно, что ты не простой человек, — он немного помолчал, а потом добавил. — Если ты, насчет, денег, то не волнуйся. Они у меня в целости и сохранности. Ты же приехал за ними?

Мне было странно, что он мне просто поверил на слово, что я королевский чиновник. Не потребовал никаких бумаг или документов с печатями, а просто кивнул и согласился с моим заявлением. С другой стороны, за мной приехал лично, не абы кто, а один из королевских советников.

— Не угадал, — усмехнулся я. — Просто пришел в гости. Давай выпьем!

Мы выпили, закусили сыром. Какое-то время молчали, потом Пьер сказал: — Знаешь, Клод, мне очень приятно, что ты просто взял и пришел меня навестить. Сам знаешь, как редки гости в моем доме.

— Знаю. Слушай, ты мне как-то говорил…

Сначала мы просто беседовали, потом я осторожно подвел его к теме политики, проводимой королем. Сначала Пьер говорил уклончиво, стараясь обдумать каждое слово, не понимая, зачем мне это нужно, но постепенно мой живой интерес растопил его настороженность, после чего Монтре повел разговор, как и прежде, свободно и подробно, касаясь деталей и приводя примеры. Почему я решил поговорить с палачом? По двум причинам. Во-первых, больше не у кого, а во-вторых, он нестандартно мыслил и умел делать логические выводы, подтверждая тем самым или опровергая мои собственные умозаключения.

Сложившаяся на сей момент ситуация во Франции была мне понятна: с одной стороны король Людовик XI, проводящий в жизнь политику объединения Франции, с другой — коалиция крупных вассалов, во главе с самым крупным феодалом Карлом Бургундским, которого в Европе считают образцом средневекового рыцаря. Его мечтой было построение собственного королевства, что подразумевало захват чужих земель, именно поэтому он постоянно воевал со всеми своими соседями, из-за чего получил прозвище "Смелый".

— Ты хочешь сказать, Пьер, что он хочет быть королем в своей Бургундии?

— Герцог Бургундии уже не раз говорил: "Я так люблю Францию, что предпочел бы иметь в ней шесть государей вместо одного". Разве это не призыв к войне? Все они, герцоги и графы, желая устанавливать свои законы, хотят власти, равной королевской. Даже младший брат короля Франции Карл выступил против Людовика. Мне кажется, что они просто не могут ужиться в мире, им все войну подавай, чтобы можно было жечь и грабить. Мне правда трудно судить обо всем этом, но могу сказать лишь одно: я полностью согласен со словами одного знакомого купца из Гамбурга. Он сказал, что в той стране, где один правитель, купцу живется намного лучше, чем когда их много. Торговля идет лучше, потому что внутри страны нет таможен, меньше сборов и на дорогах спокойнее, а главное, у королевских чиновников всегда можно найти управу на распоясавшихся дворян. Послушай, у меня уже горло пересохло от долгих разговоров. К чему бы это, Клод?

— Понял. Наливаю.

Потом разговор перешел на наиболее сильных и влиятельных союзников Карла Смелого. Из рассказов о четырех крупных вассалов, противостоявших королю, мне почему-то врезалась в память история графа Жана V д" Арманьяка. Он был хорошим воином и еще молодости отличился в сражениях, в которых ему довелось участвовать. Ему благоволил король и Людовик, будучи еще дофином. Он не раз одерживал военные победы, к тому подтвержденные его личной славой, был принят при дворе, пока вдруг внезапно не разразился скандал из-за его безудержной страсти к родной сестре Изабелле. Его безрассудство дошло до того, что он велел изготовить подложное разрешение от папы, после чего кровосмесительный брак был публично освящен перед алтарем. Жан переполнил меру своих прегрешений приняв титул графа милостью Божьей, начав чеканить свою монету, присвоив, тем самым, королевские права, и возобновил переговоры с королем Англии. Король Карл VII, взбешенный до крайности, направил против графа две армии, а парижский парламент обрушился на него всею строгостью закона. Крепости Жана не оказали никакого сопротивления королевским войскам, а сам он бежал, укрывшись в Арагоне. Когда судебный процесс закончился, парижский парламент 13 мая 1460 г. объявил его полностью изобличенным и виновным в предъявленных ему обвинениях. Графа приговорили к изгнанию из королевства навечно и конфискации всех его владений. Отчаянное положение графа спасла неожиданная смерть Карла VII. Людовик XI, вступив на трон, уступил просьбам бастарда д" Арманьяка, своего ближайшего фаворита и простил его, восстановив его в правах и вернув ему все владения. Несмотря на эту милость короля, граф не замедлил запятнать себя новой изменой, примкнув к противникам короля, мятежным вассалам. Людовик XI мог долго скрывать свои чувства, но никогда никому ничего не прощал. Стоило ему узнать о преступных переговорах графа с Эдуардом IV, королем Англии, он велел преследовать его в судебном порядке, одновременно поручив графу де Даммартену, стоявшему во главе армии, захватить его земли. В сентябре 1470 г. своим окончательным решением парижский парламент объявил Жана V, графа д" Арманьяка, виновным в оскорблении его величества, приговорил к аресту и конфискации владений.

— И чем кончилась история?

— Не знаю. Ходили слухи, что граф бежал в Испанию.

Потом я пытался завести разговор о короле, но Монтре ушел от разговора, сказав, что вряд ли может сказать что-то новое, при этом он не преминул еще раз заверить меня о своей лояльности к королевской власти. Зато упомянул, правда, вскользь о прозвищах короля.

Оказалось, что порядковый номер при имени упоминался лишь в тех случаях, когда король возводился на престол или умирал, поэтому простые люди и летописцы обычно отличали одного Людовика от другого с помощью двух определяющих слов: например, Людовик Ленивый и Людовик Святой, или Людовик Лев и Людовик Сварливый. Вот только никто, даже самые хитроумные из друзей, не могли придумать прозвище, чтобы четко и конкретно определить личность Людовика XI, поэтому его называли по разному, в зависимости от того, как относился человек к его личности. "Благоразумным" или "Осторожным" его называли сторонники и приверженцы, в народе его звали "христианнейший лис", а враги дали ему прозвище "Всемирный Паук" за методы ведения политики — лесть, подкупы, шпионаж и невидимую паутину интриг, в которую он искусно плел и ловил в нее, словно мух, своих врагов.

Ушел я от него поздно, уже после заступления на смену ночной стражи. Густые сумерки уже упали на землю, но еще хватало света, чтобы, не вглядываясь пристально под ноги, обходить нечистоты и зловонные лужи. Идя по городским улицам, я прокручивал в голове разговор с Пьером. У меня уже было свое мнение, правда, не до конца сложившееся, о короле или его брадобрее, но я не торопился делать выводы и уж точно не стал бы судить об этих людях по книге "Квентин Дорвард". У Вальтера Скотта выходило, что король является бесчестным и коварным интриганом, а Карл Смелый — великодушный, благородный, отважный рыцарь. Например, по словам палача, Людовик являлся умным и хитрым дипломатом и политиком, который добивается хитростью и деньгами победы там, где его противники — кровью и оружием.

"В мое время французского короля назвали бы дальновидным политиком, умеющим просчитывать ходы своих соперников. Если его методы ведения политики — подкупы, шпионаж и интриги, которые он искусно умел плести, то его можно назвать вполне современным королем, который хорошо знает людей, умеет выжидать, наблюдать и бить в тот момент, когда враг этого не ждет. К тому же его противники, еще те сволочи. Взять того же Арманьяка. Инцест, подделка документов, заговор и измена. Полный джентльменский набор. Впрочем, делать выводы мне еще рано, слишком мало информации. Поработаем, покрутимся, наберемся местного опыта, а там можно и к анализу приступать".

Утром встал поздно. Хозяйки дома не было, видно пошла на рынок или за водой. Выйдя на улицу, поздороваться с пекарем и его учеником, после чего отправился к цирюльнику, где побрился, а заодно послушал свежие сплетни. Зашел в ближайшую таверну, позавтракал, а затем отправился гулять и изучать город. Затем прошелся по лавкам, заглянул по пути к Николь, но девушки не было дома. Потоптался у торговых палат, где проходят большие сделки и можно встретить иноземных купцов. Решил потренироваться в изучении иностранных языков, но на этот раз мне не повезло. Решив, что на сегодня хватит, я отправился домой. По дороге решил, что ужинать буду у Жерара, а заодно узнаю у него новости. Поднявшись, я решил, наконец, пересчитать свою наличность, но мне помешал неожиданно раздавшийся стук в дверь.

— Кто там? — спросил я, подойдя к двери.

— Господин Ватель, это вы? — голос был молодой и звонкий.

— Я. А ты кто?

— Пьер. Да вы меня знаете, я из "Дубового листа". Мой хозяин, Жерар Бриоль, просит вас прийти незамедлительно.

— Прямо сейчас? — все же решил уточнить я.

— Ага.

— Сейчас приду.

Спрятав деньги, оделся и неторопливо пошел в сторону постоялого двора. Меня ждала новая работа. Стоило мне только перешагнуть порог, а Жерару увидеть меня, как тот сразу качнул головой в сторону лестницы, ведущей наверх. Поднявшись, я вошел в комнату и увидел незаметного, как внешностью, так и костюмом, человека, сидевшего за столом и пившего вино из оловянного бокала. Он кивнул мне, как старому знакомому, поставил бокал на стол и достал перстень, точно такой, как был у меня. Я достал свой, агент снова кивнул, после чего жестом предложил мне садиться.

"Возраст… где-то под сорок, — прикинул я. — Чуть скуластое, но при этом совершенно незапоминающееся лицо. Шпион со стажем? Судя по фигуре, явно не воин, зато глаза с жестким прищуром, как у снайпера, который ищет цель. Бывший королевский чиновник? Взгляд колючий и цепкий. Судейский или бывший прево? Ладно, чего гадать. Послушаем, что скажет".

— Зови меня Анри, — представился мужчина. — Я отдаю приказы, а ты их выполняешь. Еще. Я всегда знаю, когда мне врут. Не советую, иначе будет плохо. Все понял?

В его словах не было угрозы, он говорил тихо и размеренно, но при этом в этом человеке чувствовалась внутренняя сила.

"Суров. Сразу взял быка за рога".

— Понял.

— Мы с тобой раньше не встречались, Клод Ватель, но мне уже довелось о тебе кое-что слышать. У меня в городе везде глаза и уши, поэтому мне известно, что именно ты помог поймать слугу дьявола. Также знаю о допросе францисканца. Похоже, ты шустрый и пронырливый малый, вот только тебя в городе знают, как подмастерье палача. Это плохо, так как для моего дела нужен человек новый, никому не знакомый, но будем исходить из того, что есть. Теперь слушай. В городе промышляет шайка грабителей под названием "Красные плащи". До определенного времени их розысками занималась городская стража, которую по-другому назвать нельзя, как только бандой бездельников, пьяниц и вымогателей. Грабежи и убийства продолжаются до сих пор, а эти ублюдки, капитан и лейтенант, только разводили руками. Так продолжалось довольно долго, пока городской совет под давлением горожан, не назначил награду за поимку грабителей. Буквально на следующий день пришел доносчик, Жак Обье, который дал показания на двух злодеев из этой шайки. Их сразу взяли. После допроса с пристрастием они признались в своих злодеяниях, вот только их признания мало что дали дознавателям. Разбойники не знали, кто их главарь. Он появлялся в день налета и на нем всегда была маска. Оба злодея утверждали, что главарь сразу потребовал, чтобы его называли "Дворянином", при этом они считали, что тот и был дворянином, так как был всегда хорошо одет, а главное, от него всегда хорошо пахло. При этом они показали, что у него есть слуга, по имени Франсуа, сильный мужчина и опытный воин. В конце они указали место, где хранят плащи, которые специально одевали, идя на разбой. Плащи оказались черными, а вот их изнанка — красная. Отсюда и название шайки. Кинулись искать других разбойников, чьи приметы и клички они указали, а тех уже и след простыл. Вслед за ними пропал и доносчик. Ни самого, ни его тела, до сих пор так и не нашли. Ничего не заметил? — вдруг спросил меня Анри, неожиданно прервав свой рассказ.

— Ничего…м-м-м… за исключением того, что разбойников кто-то предупредил, — при этом подумал, что мне уже довелось слышать об этой шайке от одного из грабителей, напавших на меня.

— Ухватил суть. Хорошо. Тогда слушай дальше. Для запугивания горожан на месте своих преступлений злодеи оставляли клочки красной материи, своего рода разбойничью метку. Глупое хвастовство, как и их дурацкие плащи! — сейчас в его голосе было слышны злость и раздражение. — Пока они грабили торговцев, то были нам неинтересны, но в последний день Королевской ярмарки был убит один из моих людей, спустя еще несколько дней городская стража нашла труа еще одного моего человека, а в день святого Бенедикта был убит и ограблен королевский гонец, везший важные письма. И что ты думаешь? На их трупах нашли ту же метку — красный лоскут материи. Конечно, можно подумать, что это дело рук той же шайки, вот только, как мои люди, так и гонец, не являлись ни купцами, ни торговцами. К тому же убийство королевского слуги — это оскорбление короля, а значит прямая дорога на виселицу.

Услышав последнюю фразу, я невольно усмехнулся про себя. Мне уже приходилось слышать, будучи подмастерьем палача, когда против людей выдвигали "ужасные" обвинения в обтекаемых, туманных формулировках, где основными были фразы: "преступления, совершенные против французской короны" или"… за убийства, грабежи и другие преступления, относящиеся к оскорблению королевского величества". После подобных слов у обвиняемого не было не единственного шанса. Естественно, сначала он все отрицал, но не выдержав пыток, признавался во всем и оказывался на эшафоте.

"Не о том думаешь. Анри связал все эти три случая. Значит, у него были на то основания, вот только он про них почему-то молчит. Спрашивать, значит, показать себя умником. А мне это надо?".

— Что молчишь, Ватель? Если есть что сказать, я слушаю.

"А ты у нас хитрец, приятель. Предложи план, Ватель. Что ж, неплохо. Иди, ищи разбойников. Ах, не получилось, так ты сам виноват. Нет, Анри, крайним ты меня не сделаешь. Ты резидент, у тебя сеть агентов, значит, тебе и карты в руки, к тому же от дела явно пахнет политикой. Тут без меня как-нибудь".

— Даже не знаю, что и сказать, сударь. Шайка. Красная материя. Мне даже слышать об этом не приходилось.

— А ты подумай, Клод. Я тебя не тороплю. Ты же умный парень и думал о своей карьере. Ведь так? — его голос стал мягким и вкрадчивым.

— Так, — изобразил я непонимание вопроса на своем лице.

— Ты помогаешь мне, я помогаю тебе. Это дело может стать твоей первой ступенькой к восхождению наверх. Подумай над этим, — он ненавязчиво продолжал подталкивать меня к решению.

— Думаю, надо привлечь городскую стражу. Они знают весь уголовный сброд, а значит…

— Зря мне тебя похвалили, — резко оборвал меня Анри. — Сказали, что ты все схватываешь на лету. А ты… Ладно. Теперь слушай, что тебе надо будет сделать. Для начала, походи по тавернам и у людей поспрашивай, может кто-то знает или слышал об этой шайке. Слухов много ходит, может, кто лишнее сболтнет. Только будь осторожен, а то мало ли кто тебя узнает.

— Так их поить придется. Просто так со мной никто говорить не будет.

— Держи, — Анри снял с пояса кошелек и бросил его на стол. Тот упал, приглушенно звякнул. — Сам много не пей и лишнего не болтай. Даю два дня. Вопросы есть? Хотя погоди. О том, кого ты ищешь, никому ни слова. Ни городской страже, ни властям.

— Понятно, — я сделал умное лицо. — М-м-м… А если я найду этих злодеев, что мне дальше делать?

— Ты главное найди, а остальное уже моя забота. Теперь тебе все ясно?

Сейчас в его голосе звучало пренебрежение и снисходительность. Судя по всему, они означали: послал мне господь тупого помощничка.

— Все ясно, сударь.

— Раз так, иди и делай, что тебе велено.

Забрав кошелек со стола, я вышел, чувствуя на своей спине взгляд Анри, который, как было нетрудно догадаться, являлся тайным представителем королевской власти в городе или если перевести на современный язык: резидентом местной шпионской сети. Чего я не знал, так это то, что тот напрямую подчинялся королевскому прево, но при этом, время от времени, оказывал услуги Оливье. Благодаря ему у королевского брадобрея были свои глаза и уши в Туре. Идея привлечь к поискам шайки меня исходила именно от него, так как цирюльник еще раз решил проверить, пока еще непонятного ему Клода Вателя, на благонадежность.

Сойдя с последней ступеньки лестницы, бросил настороженный взгляд по сторонам. Меня привлекли к делу с индексом "государственная измена", что автоматически повлекло усиление мер собственной безопасности: будь всегда настороже; следи за окружением; проверяйся на маршруте.

В углу ела компания французских купцов, о чем-то тихо, но оживленно, беседуя. На Королевской ярмарке мне пришлось видеть много купцов и гостей из различных стран, где для себя отметил определенные закономерности в моделях и расцветках их одежды. Если сказать проще, то французы одевались ярче, немцы — чопорнее, испанцы и итальянцы — пышнее и экстравагантнее. Через стол от них сидели две дородные пары — богатые горожане со своими супругами. Судя по их лоснящимся губам, довольному рыганию, громкому чавканью и уже наполовину съеденному поросенку, который лежал на блюде между ними, они пришли сюда вкусно поесть. Кроме основного блюда на тарелках, очевидно, для поддержания аппетита, лежали пироги, ветчина, сыр. Все это обильно запивалось вином. Недалеко от входа сидела разношерстная компания подмастерьев, кто с вином, кто с пивом. В середине зала находилось несколько одиночек, поглощенных едой и содержимым своих кружек. Была еще одна группа, как я определил, завсегдатаев, которые лениво потягивали пиво и играли в кости. Ничего подозрительного не заметил, но именно эта компания натолкнула меня на одну мысль. У меня уже сложились неплохие отношения с хозяином заведения, да и Жерар показался мне прямым и открытым человеком. Даже немного рассказал о себе. Когда бывшему наемнику надоело махать мечом, он стал присматривать себе место. Сойдясь со вдовой — хозяйкой этого постоялого двора, женился и теперь сам стал хозяином. Решив, что этот человек юлить не станет, я подошел к стойке и сразу задал ему прямой вопрос на интересующую меня тему.

— Нет, Клод, в этом деле я тебе не помощник. С мошенниками и разбойниками никаких дел не веду. У меня солидное заведение, где часто останавливаются важные гости и богатые купцы, а по вечерам приходят послушать музыку и выпить уважаемые горожане. Зачем мне порочащие меня слухи? Вот если тебе наемники нужны, то тут мог бы кое-что посоветовать, — увидев мой заинтересованный взгляд, продолжил. — Остановились у меня четверо шотландцев. Говорят, что дворяне. Судя по их ухваткам и оружию, могу предположить, что они неплохие бойцы, но при этом считают каждую монету. Думаю, при найме цену заламывать не будут.

"Интересно конечно, только толку для меня никакого. К тому же дворяне, а значит, с гонором".

— Зачем они приехали?

— Как и все. Предложить свои мечи нашему королю. У него, если знаешь, вся гвардия состоит сплошь из шотландцев. Видно, у этих парней, там кто-то из родственников есть, потому что просто так туда не попадешь.

"Точно. Если так, то они, действительно, дворяне. Нет, мне нужен жулик и вор, который среди местных уголовников свой. Ведь его не просто надо найти, но и посадить на такой крючок…".

— Ну что, Клод? — перебил мои мысли хозяин заведения. — Дать тебе знать, когда шотландцы появятся?

— Не надо. Дело у меня, спорить не буду, хлопотное, но воевать пока ни с кем не собираюсь.

— Тебе виднее. Ты же не прямо сейчас уезжаешь?

— Нет.

— Есть будешь?

— А что есть?

— Свинина тушеная, бараний бок с чесночной подливой….

— Давай свинину.

Я сел за стол, а когда принесли, стал есть и думать о полученном задании, которое было сродни работе детектива или частного сыщика, к тому же отлично знающего город и его жителей. За месяц, что я прожил в Туре, у меня появилось, в лучшем случае, полтора десятка знакомых людей. Из них можно выделить только Пьера Монтре, который, более или менее, подходил на роль хорошего приятеля. И это все.

"Ходить по тавернам и спрашивать про шайку. Идиотская идея. Хотя, что он мне другое может предложить? Положение у мужика, скажем так, паршивое. Похоже, все его информаторы, не желая сдохнуть в сточной канаве, попрятались по щелям, бросив своего хозяина. Только что я могу здесь сделать? Иди туда, не зная куда, найди то… Хотя… о "Красных плащах" должен знать Пьер. Дело широко известное, может чего и вспомнит. Еще можно с Амелией поговорить… Она любит слухи всякие собирать. Может, что интересное слышала".

Встал, расплатился, затем попрощался с Жераром и пошел к выходу. Идя к Монтре, думал о том, как правильно наладить с ним разговор, так как тот довольно щепетильно относиться к своей профессии, к тому же живет по своим понятиям. Колокола к вечерне только что отзвонили. Несмотря на то, что было еще светло, народу на улицах стало заметно меньше, рынки, торговые дома, где вершились крупные сделки, лавки ювелиров, золотых и серебряных дел мастеров, продавцов тканей закрывались в первую очередь. Исчезли с улиц мелкие разносчики товара и зазывалы, чьи крики немало меня раздражали. Я уже хорошо изучил городской "распорядок дня", поэтому знал, что последними закрываются пекарни и мясные лавки, после чего, через пару часов, сменится стража и тогда городские улицы окончательно опустеют, за исключением запоздавших прохожих, пьяных гуляк и шлюх.

"Интересно, есть кто у Пьера или один сидит? — подумал я, подойдя к двери.

— Кто там? — раздался из-за двери настороженный голос палача.

— Я, Пьер. Только я.

Впустив меня, он закрыл за мной дверь на засов. Пройдя в комнату, я увидел открытую на столе толстую книгу, а рядом подсвечник с тремя горящими свечами.

— Садись, мой друг.

— Что читаешь?

— Про пчел. Меня давно интересуют лечебные свойства меда. Вот мне мой хороший знакомый, профессор университета, дал почитать эту книгу. Ты знаешь, очень интересно.

Пчелы меня не интересовали, но разговор надо продолжать, так как от его хорошего отношения будет зависеть, как сложится наш дальнейший разговор.

— Тут есть описания лекарств?

— Нет. В книге "Всеобщее благо о пчелах" доминиканец Фома из Кантимпре описывает жизнь пчелиных государств.

— О, как! — не удержавшись, воскликнул я. — Я тебя правильно понял: речь идет о пчелиных государствах?

— Именно так. Каждый улей являет собой идеальное общество тружеников, послушных своему государю. Они преисполнены всяческих добродетелей и никогда не воюют. Пчелы любят друг друга, ходят друг к другу в гости. У них есть царь, который заботится о своих подопечных. Когда приходит время царь оставляет трон и передает свою должность более молодому, но достаточно зрелому представителю, способному следить за царством. Известный богослов, ученик Альберта Великого, Фома рисует пчелиное царство, как образ идеального государства.

Мне уже приходилось сталкиваться с разными нелепыми суждениями средневековых ученых, поэтому я не удивился очередной нелепости. Мы еще немного поговорили на эту тему, после чего хозяин дома поинтересовался: — Ты зачастил ко мне, Клод. Неужели не с кем больше поговорить? Друзей новых себе так и не завел?

— Ты знаешь, Пьер, не завел. А где толстый свин?

— Где ему еще быть! Как и положено свинье, валяется в луже распутства и мерзости!

— Бог с ним. Ты лучше скажи, что тебе известно о "Красных плащах"?

— Вот оно что. Хм. Только причем здесь ты? Или тебе поручили это дело, потому что ты нашел убийцу-слугу дьявола?

— Думаю, что так.

— Ты необычный человек, Клод. Подмечаешь то, чего не видят другие и смотришь как-то на все по-особому. Не знаю, кем ты был раньше, но, похоже, свой хлеб не зря ел на королевской службе. Только вот что я тебе скажу: если есть возможность, не лезь в это дело. Это шайка головорезов, которые не боятся ни бога, ни черта, ни виселицы. Так пусть ими занимается городская стража.

"А ты не прост, товарищ. И ведь молчал все это время насчет меня".

— Да не собираюсь я их ловить, Пьер. Мне просто поручили узнать о них все, что можно.

— Клод, ты меня знаешь: я стараюсь не вникать в то, что не касается моей работы, так что ничем не помогу. Правда, припоминаю, что тогда Амелия сильно заинтересовалась этим делом. Приходила, расспрашивала об этих разбойниках, а получив такой же ответ, обиделась. Что тут скажешь, Клод, эти женщины временами состоят из одного любопытства и нетерпения. И ведь никакого отказа не хотят принимать.

"Странно. С чего бы это Амелии палача расспрашивать об этом деле? Мне уже интересно".

— Может тогда Амелия больше знает об этом деле? — при этом я сделал лицо попроще. — Женщины они такие, любят собирать разные слухи.

Городской палач внимательно на меня посмотрел, видно не сильно поверив моим словам, но потом сказал: — Может и знает. Могу поговорить с ней, если хочешь.

— Скажи, Пьер, ты ей ничего такого обо мне не говорил?

— Сказал, что ты слуга одного важного господина, который послал тебя с поручением, но на тебя напали разбойники и чуть не убили. Ты долго не мог вспомнить, кто ты, а когда увидел тебя на эшафоте, приехал и забрал с собой.

— Спасибо тебе, Пьер.

— Жду тебя завтра, мой друг.