Глава тринадцатая У ВОРОНИНА БОЛОТА

После того, как мы встретили Шито-крыто под конвоем, у нас уже не оставалось сомнений в том, что он шпион, враг.

Но было интересно узнать, как его взяли в то утро. Придя домой, мы сразу кинулись с расспросами к Петьке. Тот рассказал немногое:

— Я привел бойцов к вагону, и они велели мне идти домой. А я не ушел и стал следить из-за кустов. Боец с собакой остался у двери, а другой вошел в вагон, и минут через пять вывел Шито-крыто на улицу. Шито-крыто запер дверь, и они повели его. Вот и все. Теперь он никуда от них не скроется. Будут его допрашивать, и потом…

Петька недоговорил, но нам было ясно, что произойдет «потом», когда выяснится, что Шито-крыто — немецкий разведчик.

— Наш вагон тогда освободится, — сказал Сережка.

— Освободится. Но мне уже что-то неохота играть там, на пустыре, — Петька зевнул, поерошил свои волосы. — Поспать бы!

— Нет, спать нам сегодня не придется, — загадочно и многообещающе сказал Сережка. — Зайдемте к нам.

В сенях он пошарил ключ, отпер дверь, и мы вошли. Было часов девять утра. Мать и Василий ушли на работу к восьми. На столе лежала записка:

«Рыбачок! В буфете хлеб и селедка. Поешь сам и накорми Юрку».

Сережка пошел к буфету, разделил на две доли хлеб и кусочки селедки, одну долю старательно завернул в бумагу и сказал:

— Это на дорогу.

— Да ты куда собрался? — не выдержал Петька.

— Надо посмотреть, что осталось от немецкого самолета, — ответил Сережка. — Может, что и пригодится по хозяйству. В самолетах бывает хорошее небьющееся стекло — называется плексиглаз, и еще там могут оказаться разные любопытные штучки.

Петька даже присвистнул:

— Фь-ю-ю… Ты думаешь облазить Воронино болото? С ума сошел! Там запросто можно увязнуть — поминай как звали!

— Надо попробовать, — спокойно отозвался Сережка, так, как будто собирался в лес за грибами. — Вы идете со мной?

Мы переглянулись.

— Пойдем.

— Тогда берите завтрак и будьте готовы. Через полчаса пойдем.

— А если там немцы? Может, летчик спасся? — спросил Петька.

— Наши бойцы там спозаранку все наверняка проверили, и если летчик спасся — его изловили, — успокоил Сережка.

Дверь в комнату приотворилась, и вошел заспанный Граф. Глаза у него были узкие, словно щелки. Он зевал, как старушка, с подвыванием.

— Ну, Юрка! Горазд ты спать! — сказал Сережка.

— Есть хочется. Всю ночь не ел, — вздохнул Граф. — А вы знаете — ночью бабахало! Так бабахало, что я даже проснулся. Гром — не гром… вроде из пушек лупили… правда?

— Не знаю. Иди умойся, а то у тебя глаза слипаются.

Граф потопал к умывальнику, плеснул водой в лицо, утерся полотенцем.

— Там в чайнике кипяток. Хлеб и селедка — в буфете. Поешь.

Юрка немножко поел, а потом подошел к нам. Было видно, что его так и подмывает что-то рассказать. Сережка буркнул:

— Ну, чего? Выкладывай!

Граф многозначительно поднял маленький, измазанный то ли красками, то ли спелыми ягодами палец:

— В-военная тайна.

— Какая там еще тайна? — Сережка взял братишку легонько за вихор. — Разве могут быть тайны промеж своих? Говори!

— Нельзя говорить, — вздохнул Граф. — Сказал бы, да нельзя.

— А, так ты скрытничать! — Сережка потянул Юрку за вихор. — Ты своим самолучшим друзьям не доверяешь?

— Ай! — закричал Граф, морщась. — Перестань тянуть. Будешь тянуть за волосы — вовсе ничего не скажу.

— Что ты, Юрик, — притворно изумился Сережка. — Разве ж я тяну тебя за волосы? Как же можно меньшого братишку обижать!

— А сам тянешь! В-вот я Василию пожалуюсь.

— Миленький Графчик, — сказал Петька. — Мы тоже умеем хранить тайны не хуже тебя!

— Ладно, скажу. Вчера, к-когда вы ушли на речку, я побежал туда…

— Куда?

— Ну, к вагону. Только я тихонько, незаметно, как м-мышь… п-по кустам.

— Как мышь?

— Ну да. Сережка, не перебивай!

— Ладно, молчу.

— Н-ну вот, я тихонько побежал и притаился в кустах. Гляжу — идет Бежевый!

— Бежевый?

— Ну да! Злой такой! К в-вагону идет и кобуру на ходу расстегивает… Подошел к в-вагону — и давай стучаться в дверь. Я гляжу, что будет дальше. Бежевый ломился-ломился, и тут дверь открыл Шито-крыто. Испуганный, слова сказать не м-может…

Граф хитренько посмотрел на нас, нарочно сделал паузу.

— Не тяни! — крикнул Сережка.

— Не тяну. В-в-вот, они ушли в вагон, и слышу, там зашумели. Бежевый кричит, Шито-крыто кричит. Потом Шито-крыто как в-выскочит на улицу с ружьем, к-как повернется и на дверь ружье наводит. А Бежевый открыл дверь и в Шито-крыто тоже целится. Из р-револьвера! Шито-крыто к-как бабахнет из ружья, из обоих дулов, а Бежевый ка-а-а-к трахнет из р-револьвера! Три раза!

Мы переглянулись. Граф молол несусветную чепуху. Однако не стали перебивать его.

— Н-ну вот, как бабахнули — оба разом упали, а потом вскочили и у обоих кровь течет. В три ручья! Сам видел!

— Врешь!

— Не вру. Не перебивай! Ну вот, Бежевый кровь на лбу носовым платком вытер и стал толкать Шито-крыто в шею! Прямо в шею! И они п-пошли — Шито-крыто впереди, а Бежевый сзади, с револьвером в руке…

— А ружье?

— А ружье они в кустах оставили.

— И ты не подобрал?

— Н-нет. П-побоялся.

— И куда же они пошли?

— А в милицию.

— Как же так? Перестреляли друг друга — и пошли? — у Петьки в глазах бегали веселые бесенята-смешинки.

— Они же не до смерти перестрелялись, а только ранились.

— Врешь, Граф. Все это ты выдумал.

— Н-ну, м-может, и выдумал маленько. Чтобы интереснее было. Только маленько.

— Давай-ка, — строго сказал Сережка, — не привирай. Говори, как было на самом деле. В какое время?

— Ну, сразу, как вы ушли. Я же не смотрел на ч-часы. Бежевый приходил, Шито-крыто открывал ему дверь, они в вагоне разговаривали. Я подкрался к окошку и все слышал.

— Что слышал?

— Ну вот, Бежевый спрашивает: «Покупал, — чего-то он там назвал, я не п-понял, — покупал, говорит, в доме номер двадцать по Крайней улице?» — Шито-крыто и отвечает: «Ну, покупал. Так ведь я на свои кровно заработанные д-деньги! Многие покупают, не я один». — Бежевый и спрашивает опять: «А ты знаешь, что она спекулянтка?» — и еще какое-то слово добавил и сказал: «И все у нее добыто нечестным путем!» — Шито-крыто и отвечает: «Откуда мне знать? Это в-вам лучше знать». — Бежевый и говорит: «А за покупку ворованного тоже могут припаять! Выступишь свидетелем на суде. Понял?»

Ну в-вот на этом они и кончили. Бежевый потом ушел, а Шито-крыто после этого взял удочки и поплелся на реку.

Когда мы собрались на крыльце, чтобы отправиться на поиски обломков сбитого самолета, Петька сказал:

— Если Граф не врет, то выходит, что Шито-крыто ходил не на явку, а к какой-то спекулянтке что-то покупать. И раз Бежевый его не увел в милицию, значит…

— Значит, человек этот не шпион, — продолжил Сережка его рассуждения.

— Но ведь сегодня его забрали бойцы! — возразил Петька. — Тут что-то одно с другим не вяжется…

— Ладно, поживем — увидим, — Сережка сунул за пазуху сверток с едой. — Пошли.

— А где мы будем искать самолет? — спросил Петька, когда мы вышли на окраину поселка к пешеходному мостику через Торгус.

Сережка остановился, показал рукой на северо-восток:

— Я заметил направление. Самолет упал вон там, в правой стороне Воронина болота. Туда и пойдем. Мы должны прийти пораньше, пока другие не побывали. Может, самолет обгорел не шибко. Может, там уцелели приборы…

— Какие приборы?

— На самолете много разных приборов, — стал объяснять Сережка, быстро шагая по тропинке, поросшей одуванчиками и подорожником. — Например, часы… компас… радиостанция…

— Но ведь слышно было — самолет взорвался! — сказал Петька. — От него, верно, остались одни ошметки, и те наверняка раскидало по лесу!

— А отчего взрывается самолет? — спросил я. — Ведь бомбы он сбросил!

— Взрывается от огня горючее в баках, — объяснил Сережка. — Пошли скорее. Все равно что-нибудь там найдем.

— А что, если встретим фашистского летчика? — спросил Петька. — Может, его и не изловили. Он наверняка с оружием.

— У нас тоже есть оружие, — Сережка показал финку, прицепленную к поясу.

— У тебя финка, а у него, может, пистолет!

— Зато нас трое, а он один.

— А, может, не один?

— Если и не один, все равно они спустились в лес на парашютах в разных местах и сразу друг друга не найдут. Главное — не трусить! Как увидим — нападем на него с трех сторон сразу.

Петька недоверчиво покачал головой. Он, видимо, немного трусил. Мне тоже было боязно. Сережка, если и боялся, то не показывал вида. Он сказал бодро:

— Ну, идем!

Миновав мелколесье, а за ним ржаное поле пригородного колхоза, мы углубились в лес. Он был нам знаком — мы часто ходили туда за ягодами и за грибами. Надо пройти километра два по просеке и там будет болото. Просекой идти было легко — мешала только густая высокая трава, да старые пни и валежник. Шли мы осторожно, стараясь не шуметь, и все время озирались по сторонам. Солнце уже поднялось к зениту, стало жарко. Мы сняли куртки, а вскоре и рубашки. Без рубах стало совсем легко, но тут налетели тучи комарья, и пришлось снова надеть рубахи.

— Сделаем привал, — разморенно шепнул Петька. — Поедим немножко. Мы ведь не завтракали.

— Нет. Хлеб надо беречь. Путь долгий. Пока потерпи, — сказал Сережка.

Петька не стал настаивать. Увидев лесную лужу, он предложил:

— Давай хоть попьем. Во рту пересохло!

Сережка кинул взгляд на ржавую болотную воду и махнул рукой:

— Эту воду пить нельзя. Животы заболят. Потерпи, может, ручей попадется.

Петька вздохнул и понуро поплелся следом.

Лес кончился. Перед нами теперь раскинулось обширное болото с кочками, поросшими осокой и кукушкиным льном. Кое-где из мха торчали мелкие чахлые березки с подернутыми чернотой стволами да сосенки. Мы остановились: «Куда теперь идти?»

Подумав, Сережка предложил:

— Прямо нельзя, увязнем. Пройдем краем вдоль опушки леса. Может, увидим остатки самолета.

Идти вдоль опушки было трудно. Мы еле-еле продирались сквозь заросли можжевельника, шиповника, смородинника, тихо раздвигая их руками. Время от времени останавливались и осматривали болото. Обманчивый желто-зеленый ковер тянулся почти до самого горизонта. Среди кочек иногда проблескивала бурая, подернутая какой-то синевой, пузырящаяся вода. Обломков самолета нигде не было видно.

Пройдя около километра, мы снова вернулись к просеке и, слегка перекусив, пошли теперь в другую сторону от нее.

— На болоте обломков нет, — сказал Сережка. — Наверное, самолет упал в бор, за болотом. А туда нам не попасть, да и если бы попали — ничего не найти. Бор густой, высокий.

— Зря старались, — разочарованно вздохнул Петька и вытер рукавом рубахи блестящий потный лоб. Может, совсем не в том месте ищем!

— Все может быть, — Сережка глянул на солнце. — Оно уже висело над самыми верхушками деревьев. — Пора домой.

Мы повернули обратно, долго искали просеку, спрятанную за кустами. Наконец, найдя ее, обрадовались.

Просека вывела нас к дороге. Мы повеселели, прибавили шагу. Вдруг Сережка, шедший впереди, махнул нам рукой и метнулся за куст, что рос возле придорожной канавы. Мы — к нему, притаились, незаметно выглядывая из-за куста.

По дороге, мимо нас шли бойцы, усталые, потные, в сапогах, запачканных болотной жижей. На ремнях у них — винтовки, у пояса — фляжки. Один… два… три бойца, потом двое с автоматами наизготовку и… высокий человек в пилотском шлеме, в комбинезоне, разодранном на коленях и на боку. Руки у него связаны за спиной. Человек этот сильно прихрамывал, и, морщась от боли, смотрел себе под ноги. За ним — снова два бойца с автоматами и еще человек пятнадцать. Последний боец тащил на плече большой узел из какой-то желто-белой ткани, спутанной веревками.

Мы переглянулись и, выждав немного, вышли из-за кустов и направились домой.

— Видали? — обернулся Сережка, шедший впереди. — Фашиста ведут. А позади боец парашют его тащит…

— Это летчик? — спросил Петька.

— А то кто же!

Бойцы прочесали лес и выловили гитлеровца, встречи с которым мы так опасались.

На другой день у нас только и было разговоров, что о пленном фашистском летчике. Мы обо всем рассказали Василию. Тот, подумав, заметил:

— Видимо, он один и спасся. Остальным выброситься с парашютами не удалось. Иначе поймали бы и тех.

Понемногу все улеглось. Мы стали забывать о фашисте, потом наведались к вагону. На двери его опять висел замок. Шито-крыто нигде не было видно.

* * *

Мы вспомнили о девушках-фронтовичках и решили заняться новой посылкой.

Сережка с видом волшебника, открывающего заветную шкатулку с драгоценностями, отпер сундук, вынул из него картонную коробку, из коробки узелок, из узелка — жестяную банку из-под грузинского чая. Он вытряхнул из нее деньги, которые нам удалось накопить. Их мы собирали около месяца. Обошли всех ребят и девчонок нашего класса, объяснили им, что будем готовить новую посылку на фронт, и каждый дал нам денег, сколько мот. Василий со своей получки тоже внес десять рублей.

Пересчитав деньги, мы отправились в магазин покупать гитару. Отправились не одни, а с девчонками — Светой Лукиной и Надей Мацкевич. Девочки эти понимали толк в гитарах, потому, что сами немного играли. Они помогли нам выбрать самую лучшую.

Чтобы посылка была не очень громоздкой, с помощью Василия мы разобрали гитару — сняли струны, отвинтили ключом винт, которым крепится гриф, и завернули отдельно гриф и корпус гитары. Все это переложили в ящике мягкой стружкой.



Юрка принес большой лист бумаги и развернул его:

— Вот видите!

На бумаге акварельными красками он нарисовал большой дом с двумя крылечками и трубами, из которых валил клубами синий густой дым. К крыльцу шли четыре смешных маленьких человечка.

— Что это за человечки? — спросили мы.

— А это — Сережка, Петька, Колька и я, — ответил Граф, — то есть мы вчетвером.

— Ты бы лучше нарисовал танк или пушку, — посоветовал Петька.

— А з-зачем танк? З-зачем пушка? Там есть настоящие танки и пушки, а домов, наверное, нету.

— Ладно. Пусть будет дом, — Сережка аккуратно свернул лист и сунул его в ящик. Туда же мы вложили такое письмо:

«Уважаемые товарищи бойцы службы ВНОС! Посылаем Вам гитару, чтобы в свободное время вы играли на ней. Это — подарок от всех ребят нашего седьмого «В».

Позавчера у нас случилось происшествие. Рано утром на мост через реку налетел фашистский самолет и хотел разбомбить его. Но помешали зенитчики. Они сбили бомбардировщик. Самолет, правда, сбросил две бомбы, но в цель не попал.

Как это могло случиться, товарищи бойцы службы ВНОС, что самолет пробрался к нам в тыл? Может, у вас испортились приборы, и вы не обнаружили его? А, может, он шел на такой большой высоте, что трудно было заметить?

Если можете, товарищи бойцы, то объясните, почему фашистский летчик пробрался к нам в тыл…»

Загрузка...