Поезда идут на Запад

Глава седьмая ЧТО ТАКОЕ ВНОС?

С утра небо обложило серыми клочковатыми облаками, и зарядил дождь. Мать ушла на работу, я валялся на диване с книжкой. Потом читать надоело — глаза устали, да и книжка попалась неинтересная. Поев на кухне картошки с подсолнечным маслом и заперев дверь на замок, я отправился к Сережке.

У Ванеевых никого из взрослых тоже не было дома: ушли на работу. Граф возился с игрушками на полу, Сережка стоял у окна и рассматривал какой-то конверт.

— Нам письмо, — сказал он, когда я вошел. — Только что принесли.

— От кого?

— С фронта. Видишь — штамп: полевая почта номер 3821, литер «П». Интересно… от кого же? Верно, от отца. От него давно писем не было… Уж не случилось ли с ним чего? Только вот номер почты не тот… И почерк не батин.

— А может, это от того, кому попала наша посылка?

— Может быть, — согласился Сережка. — Я и забыл про посылку!

Он хотел было вскрыть конверт, но я сказал:

— Погоди минутку. Надо Петьку позвать.

— Зови! Тогда и распечатаем.

Петька подметал пол сухим веником, и в комнате у него стояла туча пыли.

— Надо было веник намочить! — сказал я ему. — Кончай мести. Пойдем письмо читать.

Петька бросил в угол веник, и мы спустились на первый этаж, к Сережке. Сели за стол, Сережка вскрыл конверт. Граф, строивший в углу хитрое сооружение из кубиков и спичечных коробков, тоже подошел к нам. Его разбирало любопытство. Сережка положил на стол пустой конверт, и Юрка схватил его.

— Не трогай! — прикрикнул брат.

— Очень нужно! — Граф надулся, но положил конверт на место.

Сережка развернул письмо, быстро пробежал его. По выражению его лица я понял: пишет не отец.

— Бумага из тетрадки в клеточку. Написано химическим карандашом…

— Да читай! — нетерпеливо толкнул его локтем Петька.

— Почерк красивый, — Сережка нарочно тянул, испытывая наше терпение.

— Давай, я прочитаю! — не выдержал Петька и хотел взять письмо, но Сережка отстранил его руку и стал читать:

Дальше фронтовики сообщали в письме, что полученными подарками поделились с бойцами соседней части:

Сережка прервал чтение. Мы переглянулись: почему они не курят?

— Верно, все бросили по уговору, — заметил Петька.

Сережка стал читать дальше:

— Девчата? — воскликнули мы в один голос. — Вот так штука!

— Вот так история! — огорчился Сережка, дочитав письмо. — Посылали посылку бойцам, а получили ее девчонки!

— Не девчонки, а девушки, — поправил Петька. — И они тоже ведь воюют. Это даже очень интересно, что посылка попала к девушкам.

— А что такое ВНОС? — спросил я.

Никто из нас не имел понятия об этом. Граф, молчавший до сих пор, подал голос:

— Н-н-ну кому-либо д-дали в нос. Немцам…

Сережка схватил Юрку за нос и потянул его:

— Сам ты немец. Айда к Василию. Он все объяснит.

Василий вспомнил свое довоенное ремесло и поступил в сапожную мастерскую. Она находилась на улице Челюскинцев, в старом доме, вросшем в землю так, что окна первого этажа были почти на уровне тротуара. Мы частенько навещали Василия. Он сидел за низеньким верстаком у окошка и бойко стучал молотком, вгоняя в подошву ботинка или сапога деревянные шпильки. Во рту у него вечно торчали то шпильки, то гвоздики. Он ловко хватал их и забивал в башмак. В сатиновой рубахе, с закатанными до локтей рукавами, в фартуке из мешковины, Василий имел вид заправского мастерового. Когда Сережка подавал ему сверток с едой, он подмигивал нам:

— Как дела, вольница? Все воюем? А трофеи есть?

Поев, он опять брался за молоток или сшивал дратвой кожу. Работы мастерам хватало. Новая обувь в продаже появлялась редко, и жители Грачей ремонтировали старую, а кто имел в запасе «товар», заказывал себе сапоги или туфли по мерке.

Окно в мастерской было, как всегда, отворено, и Василий, сгорбившись над ботинком, надетым на колодку, подравнивал ножом только что прибитую подметку.

Тесня друг друга, мы всунулись в окошко, заслонив свет.

— Василий! Мы получили письмо!

— С фронта!

— Скажи, что такое ВНОС?

Василий неторопливо зачистил края подметки рашпилем, прошелся по ним рантовкой, вытер руки о фартук:

— Где письмо? Покажите.

Прочитав его, Василий улыбнулся:

— Ваша посылка попала в часть ПВО, а там служат девчата.

— А что такое ПВО? Противовоздушная оборона, да? — спросил Петька.

— Точно! Противовоздушная оборона. А служба ВНОС расшифровывается так: Воздушное наблюдение, Оповещение, Связь. У девчат там наблюдательный пункт. Они следят за воздухом, то есть за небом. Заметят немецкий самолет, определят направление, куда летит и сообщают данные в штаб. А из штаба дают команду зенитчикам, летчикам-истребителям. Вот что такое ВНОС. Поняли?

— Поняли.

Вернувшись домой, мы хотели было написать девушкам ответное письмо, но раздумали.

— Что такое две пачки печенья на службу ВНОС? — досадовал Петька. — Пустяки. Стыдно так мало посылать. Наверное, и по одной печенюшке им не досталось!

— Мы же не знали, что посылка попадет девушкам, — сказал Сережка.

— Надо собрать новую посылку, — задумчиво ероша черный вихор, произнес Петька. — Хоть и трудно собрать, а надо отправить девчоночью посылку. Без кисетов и папирос…

— А что в нее положить?

— Шут его знает… шелковые чулки, например…

— А где их взять? Не так-то просто сейчас найти шелковые чулки, да еще не одну пару…

— А головные платки? — неуверенно предложил Петька.

— На что им платки? У них есть пилотки.

Что посылать военным девушкам? Вот задача! Мы долго думали, что бы такое им подарить.

— А духи! — воскликнул Петька.

— Духи — можно. И губную помаду.

Граф, как всегда, предложил самое неожиданное:

— Надо п-п-послать им цветы.

— Скажешь тоже! Завянут в пути.

— Б-бумажные не завянут.

— Зачем им бумажные цветы? Чепуха!

— Ну, т-тогда гармонь.

— Гармонь? Ты рехнулся, Граф! — поморщился Сережка. Зачем им гармонь? И где ее взять?

— Г-гармонь затем, чтобы им было весело.

— Лучше помолчи! — оборвал братишку Сережка.

— Знаете, что пошлем? — пришло мне в голову. — Гитару! Девушки любят петь под гитару.

— А примут такую посылку?

— Почему не примут? Примут! — уверенно поддержал Петька. — Соберем денег и купим гитару.

Граф показал пальцем на письмо, лежавшее на столе:

— Сережка, а мне там привет есть?

— Есть, есть, — успокоил его брат.

— Я от себя тогда пошлю им дом. Примете меня в посылку?

— Какой дом? Ты что, Юрка?

— Н-нарисую. Цветными карандашами. Во такой! — Граф широко развел руками.

— Ладно, рисуй, — согласились мы. — Только смотри, не стащи что-нибудь из посылки, как тот кисет.

Граф сказал снисходительно:

— У девушек я тащить не буду.