Пожертвовать всем ради нее

Глава 6. Долгожданная встреча

Толпа снаружи уже разбрелась по своим делам. Площадь Трех Судей опустела. Тень от виселицы тянулась по залитой солнцем мостовой к ногам Илриана. Проходя мимо деревянной колоды, изрубленной топором палача, бывший заключенный Нортемской тюрьмы невольно поежился. Здесь он едва не лишился головы.

В экипаже Илриан внимательно следил за дорогой, подмечая детали, которые пригодятся при побеге, — шумный рынок, где легко затеряться в толпе, укромные подворотни, где можно спрятаться от стражников, расположение улиц, в лабиринте которых надо уметь ориентироваться, удирая от погони. Никогда не знаешь, какая мелочь спасет тебе жизнь.

Он старался ничего не упустить из внимания, но постоянно отвлекался на мысли об Алисии и на артефакт-переводчик на шее мага — взгляд так и соскальзывал к вожделенной вещице. Карета тряслась на неровной дороге, и золотой медальон на цепочке покачивался, завораживая блеском кровавого рубина в своем центре.

К радости Илриана, экипаж выехал за крепостные стены и покатился по проселочному тракту мимо ухоженных полей. Значит, маг живет за городом. Сбежать из сельского поместья проще, чем из городского дома.

— Обращайся ко мне «милорд Абракс», пес, — процедил колдун, наблюдая зеленые пейзажи за окном. — А к леди Алисии — госпожа.

Илриан выгнул бровь.

— Ах да, ты же не можешь говорить, — спохватился маг. — Впрочем, так даже лучше. Веди себя тихо, будь незаметной тенью. Непокорных рабов секут розгами на заднем дворе. А для особо дерзких есть плеть.

Все это он произнес скучающим тоном, каким люди говорят о чем-то обыденном и привычном.

Илриан отвернулся к окну и… его сердце замерло: впереди за деревьями выросла длинная скатная крыша с кирпичными трубами каминов.

Почти приехали!

Не отдавая себе в этом отчета, он принялся ерзать на сидении диванчика.

— Тебе что, блохи не дают покоя? — с отвращением покосился на него Абракс.

С каждым оборотом стрекочущих колес кареты, с каждым метром, приближающим его к Алисии, сердце эльфа билось все чаще, а когда перед их экипажем распахнулись широкие въездные ворота в поместье, оно и вовсе сошло с ума. Колотилось как безумное.

Песчаная дорога сменилась гравийной. На них надвигался серый дом из грубого камня с темными окнами и двумя симметричными выступами по бокам, которые тянулись к карете, словно руки. Даже облитый солнечным светом, стоящий на фоне голубого неба и зеленых деревьев, этот дом выглядел мрачно и неприветливо. Как тюрьма или лечебница для душевнобольных.

Илриан с трудом дождался, когда повозка остановится у крыльца, и первым выбрался наружу.

Заметив его прыть, лорд Абракс прищурился:

— Напугаешь леди Алисию — высеку до кровавого мяса. Будешь неделю лежать в уголке и ходить под себя.

Илриан пропустил угрозу мимо ушей. Он вообще не слышал, что говорит ему этот маг. Эльфа трясло от нетерпения, ноги пружинили и сами несли его вперед. Но он сдерживался. Помня о своем рабском положении, следовал за хозяином, а тот еле двигался — аж злость брала! Неужели нельзя поторопиться?

Они поднялись на крыльцо, пересекли холл, ступили на широкую лестницу, ведущую на второй этаж. Илриан не смотрел по сторонам — только вперед.

— Жди здесь, — приказал Абракс, остановившись перед глухой белой дверью. А потом исчез за ней, и эльф понял: там спальня Алисии.

У него пересохло в горле. Он глубоко вздохнул и выпрямил спину.

Из комнаты доносились приглушенные голоса. Чаще — один, мужской. А от женского — у Илриана замирало сердце. Он жадно ловил его звуки, подойдя к самой двери.

Судя по тону, Алисия была взволнована словами Абракса, даже, кажется, пыталась ему возражать, а потом все стихло. Раздались приближающиеся шаги, и эльф отступил от двери, пока, открываясь, та не заехала ему по лицу.

В коридор высунулся мрачный маг и молчаливо поманил раба внутрь.

В спальне Алисии пахло цветами. Хрупкая, тонкая, его избранница стояла на фоне распахнутого окна, и лучи солнца создавали вокруг ее фигуры золотистый ореол света. В своем белом воздушном платье красавица казалась легким облачком, плывущим по ветру.

При виде вошедшего Алисия попятилась, нервно выкручивая пальцы, затем посмотрела на Абракса, словно искала у него поддержки.

— Все хорошо, моя милая. Он не причинит тебе вреда, — сказал треклятый колдун, и эльф сжал кулаки.

Истинная боялась его! Считала, что это он напал на нее в лесу. Видела в нем убийцу и насильника. Как оправдаться?

Безотчетным жестом Илриан коснулся своего горла, более неспособного рождать звуки речи.

— Спать он будет здесь, в одной комнате с тобой, — Абракс поморщился.

Илриан подобрался, довольный услышанным.

Алисия распахнула глаза и замотала головой. С тех пор как эльф переступил порог ее покоев, она не произнесла ни слова, будто тоже лишилась голоса.

— Не волнуйся, — кривился маг. — На нем магические печати. Он тебя не потревожит. Будет спать на полу, как грязная псина. Не надо видеть в нем угрозу. Он больше не мужчина — раб. Относись к нему как к мебели. Или как к домашнему животному. Представь, что это большая собака. Уродливая блохастая, но совершенно безобидная. Он даже не говорит.

Задрожав, Алисия обхватила себя руками.

Илриан со злостью покосился на колдуна.

Не мужчина?

Относись как к животному?

Большая собака?

Стоять молчаливой статуей и слушать, как его унижают перед истинной, было мучительно. Но он изо всех сил давил в груди гнев. Нельзя выглядеть опасным. Не сейчас.

— Когда мы найдем способ снять с тебя печать подчинения…

При упоминании метки Алисия неосознанно коснулась своей правой руки у сгиба локтя.

Метка там? Как она выглядит? Захотелось увидеть ее узоры собственными глазами.

Илриан жадно уставился на кружевной рукав платья, что прятал от его взгляда материальное воплощение их с Алисией связи.

— …он отправится обратно в тюрьму, и все забудется, как страшный сон.

Любуясь своей избранницей, Илриан вдруг ощутил сладостное томление внизу живота. Кровь в его жилах потеплела. Губы, соски стали настолько чувствительными, что даже касание воздуха казалось лаской.

Плохо соображая, что делает, Илриан повел бедрами.

Голос Абракса доносился до него словно издалека.

— Я поставлю за дверью охранника. В этом нет необходимости. Это только для твоего успокоения, моя девочка.

Какая же она красивая! Нежная, чистая, светлая. Глядя на Алисию, Илриан ощущал себя пьяным, словно одно только присутствие этой девушки поблизости делало его самым счастливым мужчиной на свете.

В паху начало тянуть. Чресла потяжелели. Между ног набухло приятно и одновременно болезненно. Илриан не сразу понял, почему штаны вдруг стали такими тесными.

Он жаждал внимания своей истинной. Хотел, чтобы она заметила его, чтобы посмотрела на него, как на красивого мужчину.

И она посмотрела. Мазнула по эльфу коротким взглядом, а потом с испуганным вздохом вытаращила на него глаза. Ее лицо вытянулось. Щеки порозовели.

С негодующим и смущенным видом Алисия уставилась ему ниже пояса.

* * *

Алисии казалось, что она спит и видит ночной кошмар. Слова лорда Абракса не укладывались в голове. Тот опасный тип из леса будет жить под одной крышей с ней. Да что там под одной крышей — в одной с ней комнате. Ночью она останется наедине с мужчиной. Со своим неудавшимся насильником. Как с тигром в клетке.

Даже если он не может ей навредить из-за магических печатей, то все равно будет таращиться на нее из своего угла и действовать на нервы. Да она же глаз ночью не сомкнет от страха!

А как быть с переодеванием? С ванными процедурами? Это все тоже… при нем? При мужчине?

Алисию передернуло.

Маркиз сказал, что эльф ее проклял и теперь она постоянно должна находиться в поле его зрения, иначе случится страшное. Какая именно беда ее ждет, лорд Абракс не уточнил, но Алисия догадалась, что может умереть.

Ужасно!

Она не хотела сгинуть в расцвете лет. Незамужняя, бездетная, не познавшая ни любви, ни счастья. Значит, придется терпеть рядом этого эльфийского головореза и как-то уживаться с ним в одном доме.

Алисия едва не застонала, представив себе эту картину: двадцать четыре часа в сутки под прицелом чужих внимательных глаз.

Эльф и сейчас на нее смотрел. Пялился. Неотрывно! Так, что она чувствовала себя голой. Этот взгляд, жадный, раздевающий, был Алисии хорошо знаком, и она ежилась под ним, мечтая провалиться сквозь землю или хотя бы завернуться в одеяло. В сотню одеял!

Из-за барона Цвайна Алисия побаивалась мужчин, а тут не просто мужчина — настоящий разбойник, бешеный зверь. За что ей такая напасть?

— Я поставлю за дверью охранника…

Охваченная смятением, она почти не слушала, что говорит жених.

… — а после свадьбы мы будем ночевать вместе, и тебе станет еще спокойнее.

«Там, в лечу, он пытался надругаться надо мной, — думала Алисия, обнимая себя за плечи. — И сейчас, когда он смотрит на меня, в голове у него наверняка всякие грязные мыслишки».

Она невольно покосилась в сторону эльфа и…

… неожиданно нашла подтверждение своей догадке.

Между ног у мужчины топорщился внушительный бугор. Ткань спереди штанов натянулась домиком, ярко, во всех деталях обрисовав возбуждение этого распутника.

«Да он просто животное!»

Алисия подавилась воздухом.

Иной на его месте сейчас переживал бы о своей участи — радовался бы чудесному спасению от смерти или горевал бы о потерянной свободе, а у этого мысли о совокуплении!

В лицо ей будто плеснули кипятком.

С этим похотливым извращенцем ей придется находиться рядом круглыми сутками.

Алисия еще крепче обхватила себя руками.

Лорд Абракс заметил, как она покраснела, и проследил за направлением ее взгляда.

— Ах ты, грязный скот! — взревел он.

Ладонь маркиза взлетела вверх и плашмя опустилась на щеку возбужденного раба. Раздался громкий хлопок. Голова невольника мотнулась в сторону.

— Как ты смеешь, вонючий пес!

С перекошенным лицом его сиятельство замахнулся опять. В этот раз он бил не ладонью, а кулаком. Изо всех сил.

Вскрикнув, Алисия зажмурилась, но в последний момент успела заметить, как эльф пошатнулся от удара и из его рта веером брызг разлетелась кровавая слюна.

— Гнида! Ничтожество! — гремел маг. — Чтобы даже смотреть на нее не смел, пес! Эта дева не для такого мусора, как ты.

Дрожа всем телом, Алисия зажимала уши руками. Снова и снова до нее доносились влажные хлюпающие звуки — так чавкает грязь под ногами в осеннюю пору. Эти звуки ее пугали. И они, и вопли разгневанного милорда.

Алисия ненавидела, когда люди кричат. Это заставляло ее чувствовать себя больной. Заслышав чужую ругань, она вся сжималась, как испуганный зверек. Сразу хотелось забиться в угол и спрятать голову меж колен.

Барон Цвайн часто орал на нее в детстве. По его мнению, она слишком много шумела и все делала неправильно. Потом Алисия выросла, налилась формами, неуклюжий ребенок превратился в миловидную девушку с ладной фигуркой, и отчим прекратил повышать на нее голос. С тех пор он не кричал, а смотрел. Долго, пристально, очень по-мужски. Лучше бы и дальше кричал.

Эльф захрипел.

— Хватит! — не выдержала Алисия. — Остановитесь!

Слезы градом катились по ее щекам, холодили кожу, солью оседали в уголках губ. Перед глазами проносились воспоминания из детства. Она снова была маленькой девочкой, у ног которой лежали осколки разбитой вазы. Барон Цвайн возвышался над ней, огромный и тучный, как гора. Его лицо, особо уродливое в гневе, лоснилось от жира и пота. Его распахнутый рот напоминал глубокую черную пещеру, зев которой надвигался на маленькую Алисию, готовый сожрать ее, поглотить.

— Пожалуйста, не надо! Мне плохо.

Рыдая и продолжая зажимать ладонями уши, Алисия осела на пол.

— Милая! — тут же бросился к ней жених, позабыв о своей жертве. Он обнял невесту и начал баюкать ее, утешая. — Тихо, моя девочка, тихо, моя маленькая.

Она тряслась в его руках. Никак не могла успокоиться.

— Это из-за метки, да? — спрашивал у нее лорд Абракс. — Ваша связь заставляет тебя чувствовать его боль? Поэтому тебе стало плохо?

Нет, дело не в метке — что-то глубоко внутри Алисии было исковеркано, изувечено. Другие девушки, ее ровесницы, были цельными, а она — сломана.

Когда тени прошлого отступили, Алисия покосилась на избитого раба из-под мокрых, слипшихся колючками ресниц.

Эльф сидел на полу, весь в крови, и смотрел на нее узкими щелками, в которые превратились его глаза из-за опухших век. Поймав взгляд Алисии, он что-то шепнул — безмолвно, одними губами. Она не поняла.