Пожиратели миров 8

Глава 179

Он был там.

Инквизитор Импарс Калсерион или, как называл его я, дядя. Всегда строгий и всегда собранный человек, из которого нельзя было выдавить даже улыбки.

Я помню его. Помню людей, которые всегда ходили с ним. Его слуги, его разношёрстная свита специалистов, которая могла решить любой вопрос, что встал бы перед ним. Они были маленькой армией инквизитора, но главным был он.

В детстве я очень боялся этого человека. Мне он казался тем, кто может обрушит небосвод, пожелай это сделать. Иной раз я убегал к матери в объятия, которая окружала меня заботой и неведомым образом закрывала меня от его ауры своим теплом. Единственный форт, единственная надежда, которая защищала меня и могла противостоять ему, не боясь смотреть ему прямо в глаза.

Раньше я не понимал, как она может разговаривать с ним на равных, что даже её голос не дрожал, но сейчас понимаю. Дочь Войны, хладнокровный солдат Империи, который мог дать фору даже космодесантникам.

Как такой человек мог стать моей матерью? Как она вообще подписалась на это? И самое главное, что с ней случилось в итоге?..

Я боюсь это узнать. Что-то внутри кричит, чтобы я никогда не задавал это вопрос. Я хочу узнать это настолько, что готов убивать и проливать кровь тех, кто встанет между нами. Я хочу узнать, почему мне так больно от этих воспоминаний, и внутри просыпается тот самый мальчишка, который сидит в углу и плачет.

Это только моё дело. Моё и его. Я хочу решить это лично.

Очнись, Элиадирас.

— Это он, — хрипло произнёс я.

Я уже понял.

— Это он, он был там, когда нас…

Когда нас держали в камере.

Серая камера с кроватью, туалетом, столом и двумя стульями. Мы там жили, я там играл в игрушки, которые доставала откуда-то мать, и иногда к нам захаживал он. Этот человек, этот Импарс Калсерион, чтобы проведать, задать вопросы или отвести на какие-то процедуры.

Я понял, но только не в слух. И у тебя слёзы текут.

Я коснулся уголков глаз и почувствовал влагу на подушечках пальцев.

Я никогда не плакал. Ни от боли, ни от потерь, ни когда всё казалось плохо. Это было нехарактерно для меня.

Я огляделся.

Этот стон, это «о-о-о-о» было как звуковое оружие, которое погружало людей в транс. Определённая тональность, определённый резонанс голосов из-за строения храма, громкость — в купе они давали гипнотический эффект, который можно было сразу и не заметить. Заставляло людей забывать вообще обо всём, и я мог наблюдать за тем, как не я один сейчас пускал слёзы, с открытым ртом наблюдая за инквизитором, который благодаря правильно поставленному свету выглядел как человек, который буквально светился посреди окружающей тьмы.

Я вспомнил это лицо. Это тот, кто нам нужен, Тень.

Я уже понял, но ты уверен, что хочешь узнать всю правду?

Почему ты так боишься, что я узнаю? Тоже приложил руку к смерти моей матери?

Что? Нет конечно, но я знаю, что правда может сделать только хуже.

Хуже, чем сейчас, мне уже не будет.

Я наблюдал за песнопением, во время которого инквизитор стоял с ровной спиной, непоколебимый и тот, кого будто невозможно сломить, окидывая свою паству спокойным уверенным взглядом. Он мог бы заметить и меня, но вряд ли бы узнал после стольких лет или даже в силу моего возраста.

Тот труп инквизитора, который мы нашли — я тоже вспомнил его. Они были из одной команды. Инквизиторы-отступники, которые занимались противными Императору делами. Их было несколько, и каждый занимался своим делом, вёл свой проект. И скорее всего, когда проектом этого была «Грязная кровь», проектом того был, видимо, проект по перемещению или тот «Меч возмездия».

Безумный вой прекратился.

Наступила тишина, которую мог нарушить только тихий, едва заметный шум с улицы, который неведомым образом поглощался залом.

Инквизитор обвёл взглядом зал, после чего вытянул руку вперёд и громогласно произнёс:

— Ересь среди нас, мои верные соратники! Я чувствую ересь среди нас!

Толпа испуганно заволновалась.

А он быстро вычислил, слушай.

— Она всегда будет рядом, всегда будет ложиться на наши плечи грузом и пропитывать воздух, коим мы дышим, чтобы отравить наши души мукам вечным, ибо таково её единственное желание.

А, нет, лишь пустой трёп.

— Но я вижу свет! Я вижу свет, что есть впереди! Свет надежды, свет Человека-Бога, вера в которого оградит нас от отравы этого мира! Как сказано в великих писаниях, уверуйте дети мои в силу мою, и пройдите невзгоды, что восседать около моего трона, наблюдая за расцветом наших трудов. Сегодня каждый из вас, КАЖДЫЙ пришёл сюда ведомый верой, ибо объединяет она нас в силу, коей боится любая ересь и хаос.

А я не боюсь! Я не боюсь!

Пустейший трёп…

Не то слово.

Но я понимаю, почему люди его слушают. Его голос был громким и уверенным, тембр успокаивающий и даже немного убаюкивающим, отчего ты будто впадал в транс, как это было с хором послушниц. Из-за этого хотелось верить в каждое его слово, ведь он так искренне говорил, что пробирался в самое сердце.

Достаточно было простоять час, чтобы он уже дал клятву, что вера спасёт их. Что однажды придёт великий Человек-Бог, что приведёт с собой свою священную армию, и та дарует им беззаботную и радостную жизнь.

Это звучит как анекдот. В Империя принесла с собой счастье и беззаботность… вот демоны-то оборжутся.

А ведь все слушают его и смотрят глазами, будто он их отец.

Такое ораторское искусство пропадает. В магазинах бы капусту продавал — стал бы миллиардером.

Я ещё раз внимательно пробежался по залу взглядом. На этот раз более основательно, и теперь заметил людей, которые отличались от остальных. Сидевшие на третьем ряду рядом с друг другом, мужчины в дорогих пальто, женщины или таких же дорогих, но уже женских пальто, или зимних платьях сильно выделялись на фоне остальных.

Люди клана. Предположу, что это клан Торинов, причём кто-то из верхнего эшелона. С ними были ещё и дети, которые в отличие от взрослых, явно скучали, ещё не подверженные этому ораторскому искусству.

Время шло, инквизитор без умолку проповедовал, где всё сводилось к покаянию, поклонению, подчинению и вере в обмен на спасение.

Но мы оба знаем, что когда сюда придёт империя, их тут же отправят на заводы, всех пси-райдеров погонят в учебку, а потом в окопы или того хуже, а остальных, кто посмеет сказать хоть слово, расстреляют в лучшем случае. Вот какое их спасение ждёт.

Тень, не сейчас.

А когда, Элиадирас? Скажи, что будет не так. Честно, вот прямо положив руку на сердце, скажи, что будет всё не так.

Не факт, что так будет.

Много ты знаешь миров, перспективных и стратегически важных миров, где было не так?

Достаточно.

Хоть один назовёшь? Империи служат все. Так было, так есть и так будет.

Помолчи, он уже к концу подходит.

Давно пора.

Он вёл проповедь целых три часа, где кроме его голоса не прозвучало ни единого звука, кроме поражённых вздохов, будто людям открыли истину. Только истины никакой не было. Это были пустые звуки, за которыми стояли пустые слова, цель которых была не более, чем подарить людям надежду и заставить уверовать.

— Помните, как говорил Человек-Бог, идите за светом моим и не убоитесь тьмы впереди. Идите за его светом, — продолжал он твердить. — И я сейчас дам благословение Человека-Бога, что являлся мне во снах и направлял на путь истинный как духовного проводника к вашим сердцам.

Он продолжал что-то разглагольствовать, заставляя людей поддаваться вперёд. Казалось, что они были готовы броситься целовать его ноги, когда он заговорил о том, что лично даст благословение тому, кого посчитает достойным.

Его цепкий взгляд пробегался по залу, по этим лицам, которые корёжило от вожделения, будто действительно выискивал того самого. Я подумал, что он наверняка выберет не кого-то обычного, а людей клана, чтобы лишний раз подчеркнуть их важность, ведь благодаря им он добился всего этого, но…

Его глаза остановились на мне.

Из всей огромной толпы во весь зал его глаза остановились на мне, спрятавшемся в тени колонны у самой стены. Инквизитор даже сумел удивить меня, пусть казалось, что я теперь вряд ли чему-либо удивлюсь. Неужели он узнал меня?

Вряд ли. Скорее, у тебя у единственного рожа от экстаза из-за его речей не поплыла. Вот и решил взглянут ближе.

Его рука поднялась и палец указал ровно мне в грудь.

— Юноша! Выйди к свету, чтобы я мог благословить тебя именем Человека-Бога, кто осветит все тёмные уголки твоей души.

Окружающие меня люди каким-то образом сразу поняли, о ком идёт речь. Они начали расступаться в стороны передо мной, бросая на меня удивлённые, заинтересованные, а иногда и завистливые взгляды, образуя живой коридор прямо к подиуму, на котором стоял инквизитор.

— Выйди же, дитя Человека-Бога, не бойся его касания, ибо оно защитит тебя благословением! — прогремел его голос.

Я медленно направился к инквизитору. Прошёл мимо расступившейся толпы к ступеням и медленно поднялся наверх. Каждый мой шаг отдавался эхом, которое разносилось в полнейшей тишине по храму, словно поступь смерти. Быть может я когда-то боялся этого человека, но теперь те времена давно прошли и сейчас бояться надо было ему, потому что эти шаги были по его душу.

Я поднялся наверх и обошёл стол, встав напротив инквизитора. Он был выше меня, от него чувствовалась сила. Его тяжёлая рука легла мне на плечо.

— Твоя душа подверглась ереси, юноша, но вера очистит её, как очищает дождь от пыли листья молодых деревьев. Приклони колено, назови своё имя мне, и я благословлю тебя.

Преклонить колено? Перед тобой? Перед предателем, что поступился своей клятвой служить Империи⁈

И я посмотрел ему прямо в глаза.

И инквизитор нахмурился. Возможно, не привык, когда с ним так открыто без страха встречаются взглядом. А может почувствовал что-то в моём взгляде всё то, что я даже не пытался скрыть. Не он один был человеком, который повидал на своём веку многое.

— Назвать своё имя? Что ж, как скажете, — тихо произнёс я, глядя ему прямо в глаза, после чего твёрдым голосом произнёс. — Я — Элиадирас Каллепер, моя мать — Каймерии Каллепер. Но вам, наверное, и так это известно, не так ли? Теперь вы узнаёте меня?

Я сдерживался от того, чтобы меня не начало трясти от ненависти и желания вцепиться ему прямо в глотку. Что-то вызывало у меня бурную реакцию на Импарс Калсерион. И очень скоро я выясню, что именно.

Инквизитор не дрогнул. Даже не изменился в лице. Он умел держать себя в руках, но это и не удивительно — иных людей в инквизиторы и не берут.

— Что ж, Элиадирас Каллепер, сын Каймерии Каллепер, — спокойным голосом произнёс он на весь зал, даже виду не показав, какие эмоции сейчас испытывал, увидев меня. — Во имя Человека-Бога и от имени его я благословляю тебя, и пусть свет осветит все уголки, — его глаза, мне показалось, недобро сверкнули, — твоей тёмной души, уберегая от ереси.

И коснулся своей жёсткой ладонью моего лба.

Я хотел бы сломать эту ладонь, но не уверен, что в своём состоянии буду свободен это сделать голыми руками. Но в чём я уверен, так это что сделаю это с помощью сил хаоса.

— И увидимся после проповеди, сын Человека-Бога, ­— он подтолкнул меня к залу.

Я рассчитывал, что мне удастся или попросить аудиенции, или прокрасться следом за ним, однако раз инквизитор сам меня вызывает, то и так сойдёт. Самое главное, что я смогу с ним встретиться с глазу на глаз, чтобы получить все ответы на вопросы, которых стало только больше.

Я спустился обратно и стал наблюдать за завершающей частью его проповеди. Люди будто забыли обо мне, продолжая внимать каждому его слову. На их лицах застыли всё те же выражения, которые исчезли лишь, когда инквизитор громко произнёс:

— Да благословит вас всех Человек-Бог!

Будто этими словами снял с их оцепенение, выводя из транса. Люди зашумели, люди недружным хором благодарили инквизитора, который удалялся, и что-то между собой обсуждали. Медленно и верно толпа направилась к выходу. Но я не спешил за ними.

Не боишься, что он сейчас попытается убежать?

Такие, как он, редко убегают. Сейчас ему так же любопытно, как и мне. И я уверен, он захочет встретиться с тем, что, скорее всего, и создал.

А если ловушка?

Тогда ты поможешь мне.

Ага, то дать мне девушку не хочешь, а помогать просишь?

Да.

Тц…

Я наблюдал, как зал медленно пустеет и где-то через полчаса в нём не осталось никого, кроме меня, парочки прихожан, что хотели помолиться самостоятельно, а послушниц со стражей. Зал будто преобразился. Теперь он выглядел иначе и больше походил на склеп веры, чем на его источник.

— Мистер Каллепер? — меня тихо позвала одна из послушниц, и слава богу не та рыжая, которую, оказывается, звали Нисси. — Это вы ведь, верно?

— Да, — обернулся я к ней.

— Вас ожидает наш духовный проводник. Если вы не против, можете следовать за мной, пожалуйста.

И она повела меня за собой в служебные коридоры, которыми обычно пользовались служители храма. В отличие от прошлого раза мы поднялись к огромной пологой винтовой лестнице, которая закручивалась спиралью, наверх и вышли в коридор, который должен был проходить прямо над главным залом. Здесь она меня повела направо, где коридор заканчивался дверью.

— Прошу, он уже ожидает вас, — приоткрыла она дверь, и едва я зашёл внутрь, закрыла за мной, будто боялась увидеть или услышать что-то лишнее.

Я оказался в просторной комнате, которая должна была располагаться прямо в шпиле здания. По-видимому, здесь хранили всевозможную утварь храма, что могла понадобиться во время служений или которую было жалко выбросить. Противоположная стенка представляла из себя огромное витражное окно, от которого рябило в глазах.

Перед ним стоял инквизитор Импарс Калсерион.

Сложив руки за спиной, он смотрел через окно на город, будто не замечая моего присутствия, но это было не так.

— Я знал, что за мной могут прийти, но даже не мог предположить, что это будешь ты, — медленно повернулся он ко мне.

Его голос изменился. Если проповедь он вёл строгим, но тем не менее живым голом человека, который готов защищать людей, то сейчас в это голосе были только оттенки чего-то человеческого. Скорее что-то металлическое и механическое, пропитанное морозом.

— Каллепер… — медленно произнёс он, будто пробуя мою фамилию на вкус. — Каллепер… как же я давно не слышал этой фамилии, признаюсь честно, Элиадирас. Она навивает воспоминания, и не сказать, что приятные. Знаешь, почему я выбрал тебя?

Я не ответил, но он, видимо, и не ожидал, что я отвечу ему.

— Твои глаза. И невозможно спутать или забыть. Именно такие были у твоей матери. Едва я их увидел, сразу вспомнил о Каймерии. Ты ведь по этому поводу пришёл ко мне? Хочешь узнать, что произошло?

— Раз ты уже знаешь, то рассказывай, — холодным голосом ответил я.

— Повзрослел, — кивнул он. — Я помню тебя ещё сопливым ребёнком, который ссался от страха и прятался за свою мать. А сейчас да… достойный сын своей матери. Это взгляд, эта целеустремлённость, готовность идти на всё, ради цели. Но возраст не сходится. Ты должен был быть значительно старше. Ты не выглядишь как космодесантник, которым тебя описывали. Как ты попал в сердце нашей реальности?

— Неудачный варп-прыжок, — ответил я прямо. Может скажет что-то по этому поводу, что поможет нам отсюда выбраться.

— Да, точно… — кивнул он. — Неудачный прорыв пространственного барьера, да…

— Что за проект «Грязная кровь»? — спросил я, чтобы не ходить вокруг да около.

Он внимательно смотрел на меня, и делал это не как любопытный человек, а как учёный, который разглядывает результаты своей деятельности. Я почувствовал себя каким-то подопытным, который участвует в заранее запланированной акции, о которой не знает только он сам.

— Это могло стать венцом нашей борьбы, — произнёс инквизитор Калсерион, и в первый раз в его голосе появились интонации. Какое-то воодушевление и оживление. — Мы могли бы покончить раз и навсегда с большинством наших проблем, но… неудача. По крайней мере, мы так подумали.

— Отвечай на вопрос, Импарс Калсерион. Что это за проект? — повторил я громче.

— Что ты знаешь о своей матери, Элиадирас?

— Она была Дочерью Битвы.

— Так, ещё? — крутанул инквизитор Калсерион ладонью. — Продолжай.

— Она… участвовала в вашем опыте. Она родила меня, и вы ставили на нас какие-то исследования, которые дали мне возможность устанавливать связь с хаосом.

— Что ж, это правда, но лишь отчасти. Каймерия была Дочерью Войны. Она показывала по истине блистательные результаты, отчего ей заинтересовалась инквизиция и завербовала. Тебе не надо рассказывать, что инквизиция иногда нанимает к себе людей из других орденов, чтобы успешно добиваться цели. Она была идеальным приобретением. И помимо этого она оказалась очень умной женщиной. И это именно Каймерия стала основоположником проекта «Грязная кровь», его идейным вдохновителем, который заразил нас этой гениальной и дерзкой идеей. Думаю, ты уже понял из названия.

— Во мне есть что-то от демонов, да? — спросил я. — Вы сделали со мной что-то, что подарило мне возможность устанавливать с ними связь и использовать их силу, верно?

Сразу вспомнились слова Финисии, которая сказала, что во мне гниль или что-то в этом роде. Они очень хорошо сочетались с тем, как назывался проект, и ещё лучше сочетались с моими способностями. Это было ответом, как я мог подхватить Тень, когда мне делали проверку дара, пропустив через меня слишком много энергии.

— Что-то от демонов? — усмехнулся инквизитор Калсерион. — О нет, тебе не просто что-то перелили или вшили, Элиадирас. Каймерия пошла куда дальше, чем наши даже самые смелые мечты. Она зашла настолько далеко, что даже самые страшные еретики не посмели бы о таком подумать. Иногда правильно говорят — самое лучшее решение лежит за пределами того, что мы готовы принять. Но твоя мать была не из робкого десятка. Она приняла это решение. Во всех смыслах.