Покаянные сны Михаила Афанасьевича

26

Вскоре после возвращения в Париж я написал сценарий. Впрочем, это слишком громко сказано, поскольку написал нечто среднее между сценарием и расширенным синопсисом. Однако выяснилось, что поторопился. И дело было не в том, что новичок, сроду ничего не писавший для кино. Причина оказалась не во мне, совсем в другом.

А дело в том, что Поль нашел режиссера не в Париже, как я предполагал, а по каким-то неизвестным мне причинам — в Москве! Я был изрядно удивлен, даже слегка обескуражен, поскольку успел посмотреть немало здешних фильмов и даже составил достаточно высокое мнение о мэтрах французского кино. Увы, все старания впустую!

Настал день, когда этот самый режиссер прилетел в Париж. В гостинице «Роял Монсо», на четвертом этаже, в шикарном номере deluxe должно было состояться собеседование. Имя у режиссера оказалось не простое, во всяком случае, для моего слуха непривычное — Илиодор. Я знал, что было время, когда в моде были довольно странные имена — Владлен или, скажем, Сталина, с ударением на последнем слоге. Из каких составных частей сложилось это имя, так и не сумел понять, в голову лезла только всякая чепуха вроде «Лио дорогая». Хотя не исключено, что смысл запрятан в этом «или» — как некий символ всегдашнего сомнения, без которого не мыслит жизни потомственный интеллигент.

Да бог с ним, с именем, был бы человек хороший! Но тут ведь самое загадочное не в происхождении имен — неясно было, как следует обращаться к этому приезжему по имени. Возможно, Эльдар? А вдруг обидится? Чуть позже я придумал ему прозвище, так было для меня удобнее. Но пользовался им, только в очередной раз проклиная себя за то, что ввязался в эту авантюру.

Когда мы с Полем в условленное время приехали в отель, Илиодора в номере не оказалось, и мы спустились в бар. Там мое внимание сразу привлек усатый и не возрасту лысоватый господин с удивительно располагающим лицом вагонного кондуктора или начальника поездной бригады. Так и хотелось его спросить: «А я вас раньше не встречал на Курском вокзале или в поезде Ташкент — Москва с двумя чемоданами, набитыми чарджоускими дынями?»

Лоб «бригадира» был настолько изрезан поперечными морщинами, что впору было высаживать рассаду, если бы не зимняя пора. Видимо, чрезмерное умственное напряжение не прошло бесследно для не слишком приспособленного для размышлений организма. Так в общем-то бывает — здоровый увалень вместо того, чтобы взять в руки кирку или совковую лопату, берется за дело, которое ему не по плечу. Главное для него, чтобы престижно было и чтобы впечатление на публику производило. Как он достиг успеха — особый разговор. Скорее всего, дело тут не в нем — во вкусах публики. Не знаю, так ли это было, однако не припомню случая, когда бы меня первое впечатление подвело.

Тем временем «бригадир», расположившись у стойки бара, нашептывал что-то на ухо хорошенькой девице, а она попеременно то похохатывала, то краснела, отчего настойчивость подвыпившего ухажера приобретала и вовсе непристойные черты. Из-под распахнувшейся рубашки выглядывала полосатая майка, ремень сам собой сполз вниз с объемистого живота. Еще немного, и могло произойти непоправимое… По счастью, тут вмешался Поль.

Пока они троекратно лобызались и говорили друг другу комплименты, я попытался представить себе, что можно от этого ловеласа ожидать. Фильмов его я не смотрел, то есть если даже видел, то наверняка до конца не досидел, поэтому и впечатление не берусь составить. К тому же, как я уже сообщил, личность эта мне сразу не понравилась. Но отчего у Поля такое предпочтение? Неужто не нашлось другого? Это вряд ли. Разве что общие интересы или близкое родство.

Примерно так оно и оказалось. Позднее мне не единожды приходилось слушать про дружбу двух семейств еще в благословенные времена, в годы расцвета императорской России, — совместные пикники, катание на велосипедах, что-то там про дворянское собрание. Кстати, глава одной семьи был губернский предводитель, другому куда меньше повезло — пришлось ограничиться уездом. Я тут усвоил лишь одно — что оба моих собеседника потомки предводителей. Вот ведь подфартило!

К этому времени Илиодор роман мой прочитал. Я предложил сразу, не откладывая в долгий ящик, обсудить сценарий, но не тут-то было. Первое, что я услышал от него по делу, — «неправдоподобно!». Так он аргументировал свою позицию не раз, постепенно я к этому привык. А удивляло то, что Поль, прежде восхищавшийся романом, в основном помалкивал.

— Нет, ребята! Так дело не пойдет, — возражал Илиодор, сверкая великолепными белыми зубами. — Княгиня не могла запасть на этого военврача. Какой-то плюгавый костоправ неизвестного происхождения… Вы бы еще кучера в постель ей подложили! Давайте-ка сделаем из него графа или, на худой конец, потомка какого-нибудь знатного дворянина, бежавшего в Россию от Французской революции. Это было бы в самый раз!

Ну, я, конечно, ни в какую! Все должно быть только так, как написал. А мне в ответ очередное возражение:

— Я по своему богатому опыту точно знаю, что знатная дама не способна просто так взглянуть на мужика, будь он хоть семи пядей во лбу. Даже если мордашка у парня привлекательная. Даже если фигура у него, например, как у меня. — Тут он постарался втянуть в себя живот и расправил плечи. — Нет, братцы, все это ерунда! Если физиономия не промелькнула в «ящике» хотя бы десять раз, парню не светит ни фига! — Это «ни фига» он произнес особенно отчетливо, буквально по слогам, видимо считая эти слова самым веским доказательством.

Я возразил:

— Но телевизора не было в то время…

— Тогда каждый день в течение месяца в газетах. И непременно в светской хронике, чтобы княгиня могла заранее для себя решить — спать ли с ним или не спать.

— Но при тогдашнем качестве фотографий…

— Ну, парни, вам не угодишь! — Илиодор всплеснув руками, умолк. Надо полагать, подыскивал другие варианты.

А я тем временем гадал, куда может завести нас подобный разговор и не придется ли огорчить Марину после этой встречи. Да потому что вся затея, в сущности, ради нее. Ну что поделаешь, если по душе Марине карьера драматической актрисы?

Илиодор тем временем созрел:

— Сделаем так. Пусть они будут знакомы еще с детства. Он, кстати, мог бы тогда быть сыном кучера или, если не нравится, пусть станет сыном дьячка из деревенской церкви. Позже, благодаря милости ее отца, получит образование, окончит университет. И вот через много лет они встречаются совершенно неожиданно в том самом переулке. Кстати, дался вам Обухов! Почему бы не перенести встречу поближе к Патриаршим — там есть прекрасная натура. Вот, скажем, Малый Козихинский переулок — чем не подойдет?

Я в принципе был не против, пусть будет сын дьячка. Мог бы согласиться и на то, что еще в детстве у них возникло взаимное влечение. Но отказаться от Обухова переулка я не в состоянии! Так и сказал:

— Если без Обухова, тогда я пас.

Тут уж Поль не выдержал:

— Ну, в самом деле, хоть ты и режиссер, но выдвигаешь слишком уж завышенные требования. Тогда весь роман придется заново переписать.

— Ёксель-моксель! При чем же тут роман?! — вскричал Илиодор. — Да плевать мне на роман! Делайте с ним что захотите! Но я не способен ставить неправдоподобное кино!

Я бы уточнил: все несколько иначе — этот «бригадир» не способен ставить абсолютно ничего! Не исключено даже, что мы по-разному это слово понимаем. Ставить… Кстати, та смазливая девица из бара, может быть, она бы ему для дела подошла…

Наконец, почувствовав, что спор заходит слишком далеко, Поль предложил пообедать, а затем с новыми силами продолжить разговор. Да я в общем-то не возражал.

И вот мы уже в роскошном зале ресторана. Собственно говоря, здесь, в отеле, буквально все утопает в роскоши. Величественный стиль выдержан во всем — от туалета до покоев, в которых жили министры, генералы…

— Вы знаете, господа, в моем номере после войны останавливался сам Чарли Чаплин. Очень это приятно и символично. — «Бригадир» просто упивался значительностью собственной персоны.

А я бы так ему сказал: не думаю, что тебе это поможет. Однако снова промолчал. Пока есть аппетит, пока есть такая уникальная возможность — тесть Поля, Джон, оплачивал расходы, — надо набираться сил, а то ведь этот «бригадир» способен столько кровушки попить… Да десять Дутовых с Перчаткиным на такое не способны!

Пока он разглагольствовал, я молча доедал десерт. И тут подумал вот о чем. Ну до чего же странные коленца выделывает иной раз судьба! Отель располагался на авеню Ош, в двух кварталах от парка де Монсо и, самое главное, от улицы Дарю, где жила когда-то Кира. Ну кто поверит, что это чистая случайность? Судьба, опять судьба! Куда она ведет, я этого не знал, но вот сейчас привела меня сюда, в компанию с зятем финансиста и с известным режиссером, которому приглянулся именно отель «Роял Монсо».

Есть, впрочем, и простое объяснение этому событию. Говорят, что православие в России нынче снова входит в моду, а потому появление маститого приезжего из Москвы именно здесь, неподалеку от собора Александра Невского, никого не удивит. Надо же приличия соблюсти, поставить свечечку, пожертвовать малую толику доходов на добрые дела. А там самое время попросить, чтоб кое-какие грехи заодно уж отпустили…

В общем, как ни крути, приходится признать — от «бригадира поездной бригады» мне не спастись. Уж раз решил вписаться в это дело — так стисни зубы и терпи! Обманывай, юли, но добивайся своего — да, вроде бы это мне советовал профессор.

Прошло три месяца. Если б не Марина, даже и не знаю… наверное, мог бы ноги протянуть. Бесчисленные доработки, нуднейшие согласования, споры чуть ли не на грани международного скандала. Илиодор использовал любую возможность, чтобы доказать, будто я не так все написал, что бездарь, неуч, не способный соорудить приемлемый сценарий. Хотел даже выписать сценариста из Москвы, однако Поль настоял на том, чтобы меня оставили в покое. Только какой уж тут покой, когда придирка за придиркой, да еще при каждом случае следует намек на не вполне достойное происхождение. Что тут скажешь? Иной раз готов был даже согласиться. Ну виноват! Как есть, ваше высокоблагородие, виноват! Виноват в том, что рожей вот не вышел, что сын деревенского дьячка.

И как только красавицу дворянку ухитрился соблазнить? Каюсь! Каюсь! Да я готов вынести любое унижение, только, барин, не губи! Только позволь дождаться того чудного мгновения, когда наш фильм выйдет на экраны. И что особенно хотелось видеть, два имени в титрах — Марины и мое. Не важно, что там будет всего лишь псевдоним — да по большому счету это пустяки! Была бы честь, а уж заслуги как-нибудь поделим. Так я рассуждал, так успокаивал себя. И все бы ничего, если бы однажды не случилось то, чего не ожидал, не мог и помыслить о таком, никак не мог предвидеть.

Для съемок загородных сцен рассматривалось несколько вариантов. Во-первых, замок Монт-Роял близ Шантильи, всего лишь в получасе езды на север от Парижа. Прелестное сооружение, когда-то вроде бы охотничий домик, но по моим понятиям — огромный дом. Затем Шато-Десклимон, где-то между Шартром и Версалем. И наконец, Шато-дю-Кло-Люсе недалеко от замка Амбуаз — но этот располагался подальше от Парижа, в долине Луары, недалеко от Тура. Первые два из упомянутых мной замков в последние годы были переоборудованы под отели, что могло вызвать некоторые затруднения при съемках — кто знает, как отреагируют на это постояльцы? А перспектива выложить кругленькую сумму за аренду всей территории на два месяца — Поля это никак не возбуждало. Но дело даже не в деньгах.

Как только мне показали фотографии замка Кло-Люсе, я понял — вот оно! Да, конечно, это поместье имело мало общих черт с карачевским имением родителей Киры, однако найти во Франции нечто подобное оказалось невозможно. В России же имения камергеров и князей были доведены до такого состояния, что хоть плачь! Или жди десять лет, пока отреставрируют, и неизвестно, на какие деньги. Но вот что меня привлекло — замок Кло-Люсе почти один в один являлся копией усадьбы Ивановское, находившейся во владении князей Козловских. Правда, здесь было сочетание белого камня и красного кирпича, в то время как в Ивановском все здания побелили в традициях того времени. И все-таки даже внешнее сходство здесь не главное, поскольку выяснились обстоятельства более существенные.

После того как покопался в справочниках, вот что обнаружил. В замке Амбуаз, перестроенном под королевскую резиденцию, в конце XV века жил будущий король Франции из рода Валуа. Однако, на мой взгляд, куда больший интерес, чем сам Франциск I, представляет его сестра, известная всем Маргарита Наваррская. Удивительно красивая женщина, чем-то напоминающая Мону Лизу. Весьма образованная к тому же, из-под пера ее вышло несколько довольно популярных среди высшей знати книг. А если учесть, что по соседству, в замке Кло-Люсе, провел последние годы жизни сам великий Леонардо, почетный гость французского короля, тогда просто не остается никаких сомнений. Да, только здесь!

Тут я подумал вот о чем. Илиодор кичился тем, что жил в тех же покоях, что и Чарли Чаплин. Должно быть, это придавало ему силы, внушало убеждение в собственной правоте — да потому, что других-то аргументов просто не было! Честно говоря, если великого Чарли воспринимать только как актера, я бы отчасти согласился с этим выводом — все «бригадиры» отличные комедианты, как на подбор, особенно когда приходится играть себе подобных. Но вот ведь и меня привлекло то обстоятельство, что жил здесь когда-то Леонардо. Почему? Что мне с того, что спал на той же кровати, что и он, — если кровать, конечно, сохранилась? А не в том ли дело, что в жизни Леонардо тоже была несчастная любовь?

Увы, история подлинных свидетельств на этот счет не сохранила. Напротив, бытует мнение, что женщинам предпочитал он мальчиков или мужчин. Но в чем причина? Откуда вдруг такой излом? Ведь ясно же — не вполне эквивалентная замена! На мой взгляд, объяснение может быть в одном — сначала страсть, безумное влечение, а затем неожиданный разрыв. Ну словно бы ножом по сердцу полоснули! Я в качестве спасения выбрал морфий, а вот он…

Впрочем, все это лишь домыслы. Но есть что-то общее в том, что случилось с ним и произошло со мной. То общее, что заставляет по-новому взглянуть и на роман, и на сценарий.