Полет над грозой

XV

Генерал О'Хара недолюбливал морской флот и все, что было с ним связано. Если бы не хитрый ход Эксмана, который заставил его согласиться на новые испытания, а после почти просил отказаться, чтобы убедить еще сильнее, Майкл никогда бы не стал участвовать в этом сомнительном предприятии. Темная вода и агрессивные очертания авианосца "Химмельсбоген" были так же не сравнимы со свободой небес, как небо — с открытым космосом, где свобода ограничивалась только запасом топлива и пушками инопланетных патрульных кораблей.

На фоне огромного авианосца адмирал Рональд Дж. Ричардс выглядел не менее внушительно. Представительная фигура сделала бы его идеальным солдатом тех времен, когда победы одерживались с мечом в руках и требовали физической силы. Военная форма слабо сглаживала очертания широких плеч и крепких рук. Этим достоинства адмирала, к сожалению, исчерпывались. Если он говорил, то всегда либо обвинял, либо возмущался, при этом часто сбивался, останавливался посередине особо длинного предложения, вечно поглядывал в потолок и вряд ли мог похвалиться большой сообразительностью. Майкл уже успел понять, что между адмиралом и Эксманом творилось что-то странное и явно не отдающее дружбой. Он и раньше замечал, что начальник штаба со странным упорством избегает тем, связанных с авианосцами и всем прочим, что касается военно-морских сил. Адмирала Ричардса он избегал еще упорнее.

— Вы пилот? — без особых церемоний спросил Ричардс.

— Я генерал О'Хара, — уточнил Майкл. То, что случилось дальше, было знакомо ему до мельчайших подробностей. Майкл со скукой наблюдал, как на лице Ричардса сменяют друг друга удивление, непонимание и недоверие.

— По какому вопросу, генерал? — спросил Ричардс с еще большим презрением в голосе.

— Я пилот, вы правильно заметили. Буду испытывать "Шторм".

— Неудивительно, — бросил адмирал.

— Что именно вас не удивляет?

— Что этот ваш Эксман не нашел ничего лучше, чем послать генерала на испытания истребителя.

— А чем вам не нравится решение начальника штаба?

— Мне не решение не нравится. Мне он не нравится. Сам.

— И почему же?

— Если б вы слышали, что он мне по телефону наговорил, то не задавали бы таких вопросов. Тоже мне начальник… два раза трубку бросал… устроил истерику… Вы так ему и скажите, если со мной разговаривать не хочет… передайте, что он как был слабаком и выскочкой, так и остался…

— А вы не боитесь, — холодно заметил Майкл, — что за такие слова вам придется ответить?

— А перед кем это я, по-вашему, буду отвечать? — заявил адмирал тем же наглым тоном. — Перед Эксманом, что ли? Я его не боюсь! Это он другим может диктовать, а мне пусть только попробует! Вон, слышали, что его пилот с моим авианосцем на учениях учинил? А этот ваш начальник вертится, как уж на сковородке! Он, видать, возомнил, что если министру и Лимену, президенту нашему, вешать на уши лапшу, так они в мою виновность поверят? Как бы не так! Вы-то думаете, чего он бесится? Потому что знает: если что вдруг случится, я молчать не буду. Пусть все знают, кто он, поганец, такой и чего стоит!

— Не хотите перед Эксманом — так ответите передо мной, — послышался голос, сопровождаемый резким щелчком зажигалки. Взгляд Ричардса нервно забегал из стороны в сторону, а показная самоуверенность исчезла без следа.

— Вам, адмирал, больше идет, когда вы молчите, — насмешливо бросил Стил, одарив Ричардса и Майкла небрежным взглядом через плечо. Генералу О'Хара до смерти надоело удивляться его внезапным появлениям, поэтому на сей раз он ограничился вежливым:

— Не ожидал вас здесь увидеть, генерал.

— Я сам от себя этого не ожидал, — заметил Стил. — Господин Ричардс любезно разрешил мне понаблюдать за испытаниями. Вы ведь не передумали, адмирал?

Притихший голос Ричардса озвучил последние слабые возражения:

— Послушайте, я… не то, чтобы против, но это обычные испытания, совершенно! Ничего интересного, и если вы не летали, вряд ли вам это все понравится… Да и потом, у меня уже заявлены наблюдатели… все записано, утверждено… и ваше явление… то есть, появление… в общем, как человек человека, вы должны меня понять!

Губы Стила насмешливо скривились.

— Спасибо, что ставите себя и меня в один ряд, адмирал. Это мне чрезвычайно льстит. К сожалению, я не настроен менять свои планы. А вам, кстати, давно пора на капитанский мостик. И еще одно… если я еще раз услышу, что вы называете поганцем человека, который спас вас от трибунала, то одним морским волком на флоте станет меньше. Я ясно выразился?

Ричардс нервно кивнул и удалился со скоростью, которая живо напомнила Майклу старину Лесли.

Стил стоял у самого края причала. Над ним склонилось свинцовое небо, и Майклу вдруг показалось, что кромка, за которой начинался океан, была границей иного мира, а генерал — его неумолимым стражем.

— Отличная погода для полетов, — язвительно заметил Стил.

Майкл вгляделся в горизонт, темневший с каждой минутой.

— К полудню будет солнечно, — парировал он.

— Вы так считаете?

— Я уверен.

Стил пристально посмотрел ему в глаза. Майкл хотел улыбнуться, но его желание разбилось о внезапную мысль о том, зачем Стил начал этот разговор.

— Полны решимости испытать новый истребитель? — спросил генерал.

Майкл кивнул. Тонкие губы Стила сжались в строгую линию. Он швырнул окурок в воду точным, почти механическим движением — и сразу же зажег вторую. Или третью. Или пятую.

— Вы совсем равнодушны к своему здоровью, — заметил Майкл с запоздалой улыбкой. — Курить в вашем возрасте — это рискованно.

— Как вы заботливы, — съязвил Стил. — Беспокоитесь о других, когда самое время подумать о себе.

— Что вы имеете в виду?

— Бросайте вы это дело.

Голос Стила полоснул по смелости Майкла, будто нож.

— Вы ничего не должны ни мне, ни Эксману, — продолжил генерал. — Если вы сядете в кабину "Шторма", то станете первым и последним проигравшим. Решайтесь и оставайтесь на берегу.

Смотреть в глаза Стила становилось все тяжелее. Странное, почти навязчивое желание согласиться, выбыть из игры мгновенно подтолкнуло Майкла к ответу:

— Я не в настроении менять свои планы.

Стил сжал зубы — Майкл понял это по очертаниям угловатых скул. Лицо, не отличавшееся яркостью красок, стало совсем бесцветным.

— Как хотите, — ответил генерал, сделав глубокий вдох, который сжег сигарету до самого фильтра.

С каждой минутой плавания "Химмельсбоген" неумолимо приближался к грозовому фронту. Майкла не беспокоили внезапные изменения погоды: он мог бы сесть и при нулевой видимости, получив данные с межвременного спутника. Его больше волновало предштормовое затишье на палубе авианосца. Ричардс был занят с экспертами и не стремился с ним пересекаться. Зато Стил не отходил от него ни на шаг, словно мрачная тень, и Майклу становилось не по себе, когда его взгляд то и дело падал на генерала. Стил прибыл на "Химмельсбоген" не для того, чтобы наслаждаться авиашоу; его предостережения, которые только глупец не принял бы всерьез, терзали Майкла до той секунды, когда его внимание отвлек приближавший вертолет.

Машина приземлилась в мрачной тишине. Даже Ричардс, чье появление стало неприятным сюрпризом, не отпустил в адрес прибывших ни одной грубой фразы. Дверца вертолета распахнулась, и Майкл с изумлением увидел Эксмана. Придерживая рукой полы плаща, начальник штаба спрыгнул на палубу и кивнул Хокинсу, который молча последовал за ним. Холодность, скрывавшая ненависть, — вот что отражалось на его лице, когда Эксман молча прошел мимо адмирала. Худая фигура, затянутая в плащ, смотрелась бледно на фоне мощных плеч Ричардса; чувствуя свое превосходство, адмирал дал волю кривой усмешке, сгинувшей, как только его полоснул беспощадный взгляд Стила.

— Пойдемте, Майкл, — тихо сказал Эксман. Его голос слегка подрагивал; капли дождя блестели на щеках соленым потом. Оглянувшись, Майкл увидел, что Хокинс направился на нижнюю палубу — туда, где к полету готовили "Шторм". Этот ход окончательно спутал все его предположения.

Эксман провел их в тесную каюту. Стук закрывшейся двери отозвался в груди Майкла тяжелым биением сердца. Он не мог побороть гнетущее предчувствие, обострявшееся всякий раз, когда он смотрел на Стила.

— Рад вас видеть, Майкл, — сказал Эксман с бледным подобием улыбки. — Мы собрались здесь не зря: по нашему с генералом договору, перед итоговым полетом "Шторма" каждый из нас раскроет свои карты. То, что вы услышите, будет для вас важно вдвойне. Я не хочу, чтобы вы считали, что вас используют как пешку. Но есть и другая сторона медали: та информация, которую вы узнаете, может сыграть для вас роковую роль, если вы не сумеете ею правильно распорядиться. В случае…

Эксман смолк, подарив Стилу недобрый взгляд.

— …в случае, — продолжил он, — если после сегодняшнего дня вы станете единственным ее обладателем, поступайте, как сочтете нужным. Все будет зависеть от вас.

— Я согласен.

— Отлично. Перед тем, как дать согласие на испытания, я взял с генерала Стила слово, что в обмен на мой жест доброй воли генерал ответит мне на единственный вопрос. Так получилось, что вопрос будет в известной мере связан с проектом и — надеюсь — разрешит наши многолетние споры по поводу…

Эксман снова замолчал — на этот раз, по вине Стила.

— Продолжайте, — сдавленно проговорил генерал. После тяжелого приступа кашля его голос казался слабым и хриплым.

— Вам когда-нибудь говорили, — мягко произнес Эксман, — что вы бессовестный симулянт?

Майкл вздрогнул. Услышь он эти слова при других обстоятельствах — и за судьбу говорившего поручиться бы не смог.

— Вы, генерал, — ответил Стил, — такой же симулянт, как и я, вот только совести у вас побольше.

— Вас не переспоришь, — усмехнулся Эксман.

— А уж какой симулянт ваш О'Хара, лучше и не знать.

— О чем вы? — спросил Майкл, загнанный в тупик.

— Не обращайте внимания, — ответил Эксман. — Скоро вы все поймете. Итак, мой вопрос.

— Слушаю, — заметил Стил без особого интереса.

Лицо Эксмана сияло триумфом.

— Вы верите в переселение душ? — спросил он.

Майкл выдохнул. Он был готов к любому повороту событий, но поступок Эксмана бил все рекорды абсурдности.

— Слишком личный вопрос, — ответил Стил с едва скрываемой насмешкой.

Улыбка Эксмана светилась торжеством.

— Я так и знал, что не ответите, — заметил он, достав из кармана небольшую фотографию. — Тогда как вы объясните это?

Стил взял фотокарточку небрежным движением двух пальцев и вгляделся в нее, сощурившись. Его лицо менялось. Насмешливость сменилась мрачностью, губы сжались, щеки лишились краски, глаза вспыхнули холодными искрами… и на этой высокой ноте ярость оборвалась одним коротким смешком, пробравшим Майкла до глубин души.

— Вы уверены, что это не подделка? — спросил Стил, слегка приподняв бровь.

— Вам лучше знать, — ответил Эксман. Железная выдержка вновь исправно служила ему.

— Дата, подпись и человек справа от вас как нельзя лучше докажут ее подлинность. Не спешите удивляться, Майкл. На самом деле, все гораздо удивительней.

— Что происходит?

— Вы, Майкл, наверное слышали, что компания "Локхид" располагает широким арсеналом средств для того, чтобы продвигать свои разработки на мировом рынке?

— Имеете в виду скандалы семидесятых насчет подкупа иностранных политиков?

— В том числе. Вас никогда не удивляли прозрачные намеки генерала Стила на то, что меня ждет трибунал?

— Удивляли, конечно.

Эксман усмехнулся.

— Они не беспочвенны.

— Вы действительно лоббировали "Локхид"?

— Я занимаюсь этим уже много лет. Но на этот раз я никак не мог взять в толк, почему на моем пути встал человек, далекий от проблем авиации. Ответ оказался прост: нужно было всего лишь выглянуть за пределы нашей страны. Все дело в том, что Германия не раз обращалась к нам с просьбой разрешить закупки наших истребителей с возможностью доработки. Пока такого разрешения немцы не добились, но контракт на поставку "Шторма" уже подписан, и если вдруг в истребителе обнаружатся неожиданные дефекты, то нас ждет, во-первых, международный скандал, а во-вторых, неизбежная выдача разрешения на модификацию. Я ничего не упустил, Эшли?

Стил снисходительно кивнул.

— Далее, — продолжил Эксман. — Думать, что генерал Стил хотел воспрепятствовать проекту, было бы довольно наивно. Для игры таких масштабов нужно не менее масштабное алиби. По сценарию Эшли, дальнейшие действия должны были разворачиваться так: последний испытательный полет заканчивается неизбежной катастрофой; министр приходит в бешенство и сгоряча сажает главного защитника проекта, то есть меня, на скамью подсудимых; спасая погоны и банковские счета, остальные участники "махинации" спешно уговаривают ответственных дать крупным заказчикам право самостоятельно устранить неполадки; в результате чего, Германия получает совершенно законный карт-бланш на… поправьте меня, Эшли, если я заблуждаюсь… разработку принципиально нового истребителя, который не только подорвет обороноспособность нашей страны, но и упрочит положение Германии в мире и в альянсе, не говоря уже о финансовых перспективах. Если вы сомневаетесь, Майкл, то при случае могу показать вам список тех конструкторов, кого уже завербовали для немецкого проекта. Фамилии вас приятно удивят. Деловая переписка тоже.

— Вы… — произнес Майкл, не сдержав нервный смешок, — считаете, что Стил — предатель?

— Предатель? Нет, почему же… В отличие от многих из нас, он действует во благо родной страны.

— Родной страны?

У Майкла не хватало слов. Он обернулся к Стилу, но ничего, кроме привычной высокомерности, не отражалось на его лице.

— Еще скажите, что он — офицер бундесвера, — бросил Майкл.

— Не совсем так. Он офицер вермахта.

— Что?..

И тут Стил рассмеялся. Это был страшный, тихий смех, проникавший под самую кожу. Горло Майкла сдавил ужас, не дав словам сорваться с побледневших губ.

— Что, О'Хара? Правды испугались? — проговорил Стил. В его глазах, светлых, почти белесых, пылало затаенное безумие. Майкл и Эксман покорно следили, как мышцы на его руке напрягаются до железной твердости. Стил больше не казался живым. Бледная кожа обтягивала металл, пронизанный стальными шнурами мускулов; один взмах его руки мог сломать хребет "Химмельсбоген", отдав его на расправу волнам, — но с пальцев сорвалась лишь ярчайшая вспышка…

…Ветер ударил его короткой, ледяной пощечиной. Майкл открыл глаза. Стекло задней дверцы было приспущено; за ним, в почти кромешной тьме, мелькали стволы деревьев. Терпкий сосновый запах витал над ночным шоссе, по которому скользила их машина. Мотор гремел бесконечными ударами башенных часов.

Стараясь не шевелиться, Майкл осмотрел салон. Он был брошен на заднее сиденье; водитель, казавшийся каменной статуей, к нему даже не обернулся. Марку машины он не смог определить — зато не мог не узнать униформу. Бледный свет фар полоснул по указателю, на миг вырванному из тьмы. Майкл успел разобрать обрывок слова "Прага".

— Где мы? — шепнул он, резко развернувшись.

— В прошлом, — ответил Стил, стряхнув пепел над приспущенным стеклом. Фуражка, надвинутая на лоб, добавляла его профилю сухой, почти неживой хищности. Взгляд Майкла скользнул по грубоватой шинели и переметнулся на человека за рулем.

— Водитель, — проговорил он.

— Этот человек ничего не услышит.

— Кто ты такой? — в сердцах выдохнул Майкл.

На губах Стила играла тонкая улыбка.

— Офицер вермахта, как видишь. Тебя волнует фотография? Это подлинник. Сказанное — тоже правда, примерно в той же степени, в какой правдив образ генерала О'Хара, он же "солдат времени", он же доблестный воин Космических Сил.

По спине Майка пробежала дрожь. Он вдруг понял, что смотрит в глаза не-человека. Их насмешливая холодность тлела отблесками другого солнца, не знавшего земных гроз.

— Аллен… — процедил Майкл сквозь сжатые зубы. — Алленский агент…

— Долго же ты шел к этому выводу. А вот старина Майне подсмотрел, как я создавал тоннель, и с тех пор обходит меня десятой дорогой. Правда, он не поленился отыскать мое старое фото времен сороковых и передать его Эксману.

— Зачем ты здесь?

— Думаю, ты наслышан, чем занимались и занимаются алленские резиденты на Земле. Я вряд ли стану исключением из правила.

В глазах Майкла вспыхнула ненависть. Он ненавидел их, посланцев далеких звезд, вертевших человечеством, словно песочными часами. Аллены считали землян существами низшими, примитивными: убийство человека не подпадало ни под одну из их моральных категорий, созданных еще в те времена, когда Земля была безлюдной. Стил окинул его пристальным взглядом. В нем не было ни осуждения, ни снисходительности — лишь слабый огонек неясных Майклу чувств.

— Мне важно, чтобы ты понял одну вещь, — тихо произнес аллен. — Мои руки по локоть в вашей крови, здесь скрывать нечего. За те сотни раз, когда мне пришлось бывать на Земле, под разными личинами и в разных эпохах, я, кажется, успел повоевать за каждый клочок вашей планеты. Я воевал на два, три, пять фронтов, я был в сотнях армий и под сотнями флагов. Я стрелял, в меня стреляли, я брал в плен, меня брали в плен, били прикладом в лицо, ломали ребра, расстреливали и вешали. Разница между мной и другими была в том, что обе сражающихся стороны воевали за свои принципы, я же не разделял ни той, ни другой точки зрения. Существует ли разница между человеком, не разделяющим моральные нормы, и человеком, сознательно их нарушающим? Для жертвы — нет. Но жертвы неизбежны, это печальная правда любого большого начинания, во благо или во вред. Я не прошу твоего одобрения: при том, что мы, аллены, творили на вашей планете, это было бы верхом глупости. К сожалению, на той войне, что вы ведете сейчас, союзников выбирать не придется. Просто помни о том, что ни один истинный аллен никогда бы не сказал тебе то, что говорю я. И ни один аллен, будь он в здравом рассудке, не стал бы спасать жизнь рядового Майне, как это сделал генерал Стил. Мы законченные циники, этого ничто не изменит. Но иногда цинизм становится средством борьбы за то, что вы считаете правильным и справедливым. Это все, что я могу тебе сказать. От себя добавлю, что Майне заслуживал того, чтобы жить, гораздо больше, чем подавляющее большинство тех, кто встречался на моем пути.

Губы Майкла неуверенно шевельнулись, прежде чем он сказал:

— Ты не циник.

— Я циник, Майкл, — горько улыбнулся Стил. — Очень скоро ты это поймешь.

Майкл смолк. Два Стила — тот, которого он знал годами, циничный, презрительный, но по-своему благородный человек, и аллен, для которого не нашлось бы лучшей декорации, чем эти униформа и машина, — две маски под одним лицом никак не могли слиться в единый образ его нового врага. Ветер, хлеставший щеку Майкла, становился все холоднее. Стил снял фуражку, оставив ее на коленях, высунул голову из окна и пристально вгляделся в дорогу.

— С запада на восток, — вздохнул он, следя за темной лентой шоссе. — Назначают то туда, то сюда, а знают ведь, что никому это уже не поможет… Меня убьют за следующим поворотом, я хорошо запомнил местность в прошлый раз. Мой совет, который тебе стоит выслушать: если знаешь, что до Праги тебе не добраться, умей вовремя хлопнуть дверью. До встречи, Майкл.

Дверца машины распахнулась. Автомобиль вошел в резкий поворот; не успев удержаться, Майкл испытал тягучий страх падения. Тоннель, в который он рухнул, сжался безобидной точкой в тот самый миг, когда его щеки коснулся влажный холод палубы.

Над "Химмельсбоген" сомкнулось дымчато-черное небо. Майкл поднялся, пытаясь пересилить предательскую дрожь. Слишком многое произошло за последние полчаса, слишком много оборвалось надежных нитей…

— Генерал О'Хара! Сэр!..

— Что случилось? — бросил Майкл, спрятав в карманы дрожащие руки.

— Полковник Эмерсон просил вас срочно вмешаться! Это касается "Шторма"!

— Как "Шторма"? Он что, взлетел?

— Так точно! Но в полете обнаружилась критическая неисправность!

— Проклятье! — выдохнул Майкл, вспомнив о Хокинсе. Бедняга ничего не знал о махинациях Стила и был обречен на глупую, бессмысленную смерть. Пальцы Майкла сжались в кулаки. "Шторм" нужно было вернуть на палубу — любой ценой.

Ворвавшись к руководителю полетов Эмерсону, Майкл едва не столкнулся с адмиралом Ричардсом. Присутствие адмирала было досадной помехой, но у Хокинса, запертого в воздушной ловушке, не оставалось лишних минут.

— Сажайте самолет! — крикнул Майкл. — Немедленно!

Эмерсон обернулся. На его лице, блестевшем каплями пота, читалась немая просьба, когда он тихо ответил:

— Я не могу, сэр…

— В чем дело, адмирал? — угрожающе спросил Майкл.

Лицо Ричардса рассекла наглая усмешка.

— Я все знаю, О'Хара, — грубо ответил он. — Мне доложили, что тут у вас за истребитель и какие в нем неполадки. Мой приказ окончательный: эта рухлядь никогда не сядет на мой авианосец.

— Что?.. Да как вы смеете?!

— Это лучший авианосец ВМС, — отрезал Ричардс. — Класса "Нимиц". Только что из ремонта. Хотите, чтобы эта дрянь взорвала мне здесь все?! Он же не сядет, О'Хара, он сам развалится через пару минут! Я не позволю устраивать здесь Перл-Харбор! Проваливайте к черту! Зовите на помощь хоть весь ваш паршивый штаб! Здесь я хозяин, и ни один кретин из ВВС не посмеет ставить мой корабль под угрозу!

— Он может катапультироваться? — спросил Майкл, не отводя взгляд от Ричардса.

— Нет, — ответил Эмерсон. — Он пробовал…

— Не суетись О'Хара, — злобно усмехнулся адмирал. — Пусть себе летает. Я приказал отключить посадочные огни.

Майкл выругался. Дождь бил по палубе бесконечными потоками; черное небо поглотило черный океан. При такой видимости у Хокинса не было шансов сесть.

— Отмените приказ, — холодно сказал Майкл.

— Не шути со мной, О'Хара… — рассмеялся Ричардс, напрягая узлы мышц. Стук двери оборвал его фразу. Майкл обернулся. На пороге замер Эксман.

— Сволочь… — прошептал начальник штаба. Сделав внезапный рывок, он схватил Ричардса под горло и прижал адмирала к стене.

— Ты что возомнил о себе, Рональд? — проговорил он, задыхаясь от ярости. — Тебе мало, да? Мало одной сломанной жизни?! Решил и его свести в могилу?! Сжечь заживо, как и меня?!

— Получи, тварь! — яростно выкрикнул Ричардс. В руке адмирала мелькнул пистолет — и висок Майкла пронзил невыносимый грохот. Пальцы Эксмана судорожно сжались на груди; Ричардс вскинул руку, и второй выстрел стал бы неизбежностью, если бы Майкл не перехватил его запястье. В глазах адмирала сверкнуло яростное изумление: его сил не хватало, чтобы победить седьмого. Сокрушительный удар в челюсть окончил их бой: выронив пистолет, Ричардс грузно осел на пол и затих.

Не веря тишине, Майкл медленно закрыл лицо ладонью. В его сознании пронеслась жуткая мысль о том, что второй выстрел был уже не нужен.

— Вы в порядке? — спросил он, склонившись над Эксманом.

— Бывало и лучше… — прошептал генерал. Его пальцы покрывала тонкая пленка из крови.

— Держитесь… я вытащу вас отсюда…

— Хокинс… — шепнул Эксман, с трудом шевеля губами.

Майкл нервно кивнул. Двигаясь, словно во сне, он подошел к Эмерсону, чье лицо за последние пять минут успело стать землисто-серым.

— Что с Хокинсом? — глухо спросил Майкл.

— Пока в норме… но неизвестно, сколько продержится истребитель…

— Ричардс говорил правду?

Эмерсон потупил взгляд.

— Если Хокинс зайдет на посадку, — ответил он, — то неизвестно, чем это кончится для нас и для авианосца.

— Пусть катапультируется, — отрезал Майкл.

— Но, сэр…

— Пусть пробует еще раз!

Майкл отвернулся. Не заботясь ни о свидетелях, ни о правилах, он выхватил ресивер, в спешке набрал номер и почти крикнул:

— Монк, действуй, как хочешь, подключай кого угодно, но посади этот чертов истребитель!

— Да… погоди… я только… шли координаты!

Монк исчез с экрана. Мерцание зловеще-красных датчиков давило на Майкла, вынудив вновь закрыть глаза ладонью. Он должен успеть, беззвучно шептал он. Должен успеть…

— Ты-с-ума-сошел-Эшли, — прошипел Кэнад, резко отвернувшись от огромного иллюминатора, в котором застыла крошечная точка Земли. Он спустился вниз, даря каждой ступеньке легкий, почти невесомый шаг, и его глаза сверкнули прямо напротив глаз Стила — холодные, стального цвета, привыкшие к бесстрастию космоса.

— Я в полном порядке, — ответил Стил. — Спасибо, что интересуешься.

— Ты отлично знаешь, о чем я. И не смей утверждать, что ты пришел сюда победителем! Как ты мог раскрыться перед этим шпионом из КС?

— Что и кому раскрывать, решаю я. Если ты сможешь назовешь конкретную цель моей миссии, я честно отвечу, выполнил я ее или нет.

— Не смеши меня, — огрызнулся Кэнад. — Я всего лишь политик, Эш. Я ставлю общие цели, а вы оправдываете средства. И доверие.

— А я не собираюсь оправдываться. Ни перед тобой, ни перед главкомом, ни перед теми, кто подсказывает вам кое-какие "общие цели".

— Не смей, Эшли, не смей… — проговорил Кэнад, чьи пальцы сверкнули бледным разрядом силы, способным прожечь дыру в обшивке алленского линкора.

— Нас что, снимают? — спокойно спросил бывший генерал. Шинель, залитая кровью, казалась грязным пятном на фоне невесомо-светлых стен.

— Что? — рассмеялся Кэнад.

— Не думаю, что ради одного меня ты бы стал разыгрывать такой спектакль. Мы оба прекрасно знаем, что было сделано и с какими целями. Если Ронштфельду снова доложат, что разведка землян в сотый раз упустила алленского шпиона, то никакого вреда нашим делам это не нанесет.

— Поразительно, Эш… с каким упорством ты выгораживаешь всякий человеческий сброд… Будь я на твоем месте, эта чертова посудина ушла бы на дно вместе с воинами КС, ВВС и ВМС через секунду после моего ухода.

— Нисколько в этом не сомневаюсь.

— Сдается мне, что ты слишком долго жил среди людишек… Ну, помрет один "солдат времени", а с ним еще сотня землян, — и что? Когда я смел с планеты под несколько миллионов, ты, друг мой, и слова в их защиту не сказал.

— Тебя удивляет сама возможность того, что землянин может вызывать у меня что-то помимо презрения?

— Ассоциативный ряд, возникающий в связи с твоим замечанием, — ответил Кэнад, — сводится к следующему: "солдат времени" — мой лазер — смерть, случайные свидетели — мой лазер — смерть, авианосец — бортовая пушка линкора — смерть. Вот как должен мыслить истинный аллен.

— Какое-то однобокое мышление.

— А ты, я вижу, решил плюнуть в лицо всем тем, кто еще не утратил нашу, алленскую гордость… Мы можем и дальше разыгрывать спектакль и вести себя, как два последних идиота, не поделивших какого-то человечишку, но у меня есть одно маленькое преимущество, Эшли: я прав.

— Еще не время судить о том, кто прав, — холодно ответил Стил.

Кэнад выдал короткий, язвительный смешок.

— Когда настанет время судить, судить будет некого.