Полигон: простые желания

ЛЕЙТЕНАНТ

Мятеж не столько выбил меня из привычной колеи, сколько оставил с неприкрытой спиной. Дело, задуманное Вадиком, было явно мне не по плечу. Вернее, самому не по плечу. Я уже понял, что мне нельзя никому доверять. Что ни говори, а зам сумел мне это обстоятельно доказать. Черт бы побрал его основательность. У нашей теперешней жизни было слишком много сторон, о которых я не имел никакого представления. Я просто переложил все на Вадика, а сам игрался с компьютером. Если б я знал… Но это высказывание — удел неудачников, а я себя причислять к этой категории отказывался. Мне до сих пор феерически везло.

— Лена, — обратился я к молчаливо ждущей чего-то девушке, — у нас с тобой намечается большая работа. Для начала я хочу, чтобы ты поняла: мне нужен помощник в твоем лице. Насколько я помню, ты хороший делопроизводитель? Прекрасно. Пройдись по всей резиденции и собери все бумаги Вадика. После этого мы с тобой займемся их изучением. Собирай все, вплоть до содержимого мусорников. Мне нужно понять, как Вадик вел дела и что он готовил на то время, когда меня… ну, в общем, на «после мятежа». Особенно меня интересуют банковские счета и контракты с сотрудниками. Короче, разберешься.

Когда Лена вышла, я нажал клавишу интеркома и рявкнул:

— Всем «глазам» сбор в спортзале через пять минут.

Осмотрев свое снаряжение и сменив «узи» на любимый «Вальтер», я направился на четвертую палубу. Все мордовороты уже были на месте. Задача у меня была простая, еще с армейских времен я помнил высказывание старшины: «Солдат без работы — хуже пьяного фашиста».

— Ты, — я ткнул пальцем в первого, кто попался мне под руку. Построить всех и доложить, как положено. Не охрана, а банда махновцев.

Когда народ кое-как построился и выбранная мной морда в спортивном костюме вразвалочку подошла ко мне и сказала: «Ну, стоят все…», я обратился к ним с речью. В двух словах я сказал, что, хотят они того или нет, но я намерен сделать из них «людей». А это значит, что, в отличие от политики, проводимой Вадиком, которая заключалась в том, что «я тебя спас от вышки, теперь ты мой по гроб», я намерен действовать по-другому. За десять лет они отработают свое спасение, получат новые документы, однокомнатную квартиру и по пятьдесят штук зеленых на рыло. Один раз в год им положен недельный отпуск в любое место мира. Это касается всех, кроме сержанта. Он же, кроме оговоренного, получает хорошую машину и еще сто штук. Кроме того, по истечении названного мной срока любой желающий может продолжить службу у меня на более выгодных условиях.

Эта новость жлобам понравилась, и они радостно закивали.

— А вот теперь я хочу посмотреть, кто из вас будет сержантом, произнес я. — Требования простые: четверо самых сильных покажут, кто из них может работать головой. Причем я не имею в виду ломать лбом кирпичи и вытаскивать зубами гвозди. Понятно? Самый умный будет сержантом, остальные его помощниками, у которых будет в подчинении по два бойца.

Спустя полчаса я беседовал в кабинете с коренастым мужчиной лет тридцати пяти, который оказался не только сильнее, но и умнее всех.

— Ну что ж, поздравляю. Я, честно говоря, не ожидал, что при такой физической подготовке можно еще и хорошо соображать, но ты превзошел все надежды.

Мои слова не были преувеличением. Этот мужик знал не только боевые искусства и философию, разбирался в автомобилях и катерах, владел четырьмя языками, но, что для меня было совершеннейшей неожиданностью, читал Ницше, оперировал цитатами из Шекспира, а увидев экран «младшего» компьютера, сразу обозвал его «мастдаем», чем окончательно покорил мое сердце.

— Видите ли, — начал он, — я не совсем тот человек, которым кажусь.

— Да? — удивился я. — Тогда кто ты? Хотя постой. Сейчас испытаем на тебе новую технику.

Я только сейчас вспомнил, что Вадик заложил в компьютер программу сбора информации и даже научил меня ею пользоваться, вот только необходимости в ней до сих пор не было. Мои пальцы пробежали по клавиатуре, и компьютер задумался. Умная железяка переваривала всю услышанную и увиденную информацию, начиная с момента появления мужчины в резиденции.

Через несколько минут на экране появился ответ, и я понял, что начало сбора информации на моего сержанта датировано за неделю до его появления. Начав читать, я понял, почему. Вадик подробно изучал кандидатуры и все данные вводил в компьютер.

На экране черным по белому было написано, что человек, сидящий передо мной — Андрей Юрьевич Комарин… сотрудник Федеральной Службы Безопасности России. Из дальнейшего текста стало понятно, что при выполнении какого-то задания в Одессе его вычислила СБУ. Операция была сорвана, и разведчика пришли «брать». Дальше было непонятно. То ли Комарин при отходе промахнулся из базуки, то ли приехавшие «спецы» промахнулись по его машине, а потом все списали на него, но ракета пролетела не десять метров до цели, а пересекла стройку, на которой проводилось задержание, и влетела в окно школы. В результате погибли тридцать семь детей и было тяжело ранены еще около шестидесяти.

Тут и выяснилось, что Комарина посылали на явный провал с дезинформацией. ФСБ сразу же от него отказалась, дескать, мы таких сотрудников не признаем, и за погибших детей пусть отвечает по украинским законам, а СБУ вытрясла из Андрея все, что смогла, и спихнула его в суд с подрасстрельной статьей. Надо отдать должное Андрею, он «раскололся» только после применения, как это было написано в его деле, «медикаментозных способов допроса». Могу себе представить эти способы.

По всему выходило, что Андрей был преступником, а после его исчезновения наверняка разыскивался Интерполом как особо опасный рецидивист.

Ну что ж, лучшей кандидатуры на сержанта и сыскать трудно. Я посмотрел на Андрея, и он сочувственно улыбнулся.

— Нелегкая задачка, смотрю, стоит перед вами. Может, сразу меня пустите в расход?

— А это еще зачем? — поинтересовался я и про себя восхитился его самообладанием. Многие на моем месте действительно посчитали бы более безопасным ликвидировать такого человека.

— Один умный у вас уже был и, насколько я понимаю, ваш друг. Теперь вы хотите обзавестись еще одним помощником, — проговорил Андрей печальным голосом и, взяв предложенную мной сигарету, продолжил: — Вы хотели найти смышленого боевика, ну, чтобы был способен отличить кассовую книгу от таблицы умножения, а я могу представлять для вас опасность не менее серьезную, чем Вадик. Так что шансов остаться в живых у меня немного. Я уже был в камере смертников, и мне не привыкать ожидать пули. Я просто хочу, чтобы нам обоим было легче, а для этого вещи должны быть названы своими именами.

Он протянул руку к бутылке и посмотрел на меня. Получив утвердительный кивок, Андрей наполнил свой, долил мой стакан и, уже не спрашивая разрешения, намазал «Виолой» хлеб и шлепнул сверху кусок ветчины толщиной в палец. Новоиспеченный сержант пригубил вино и, одобрительно хмыкнув, принялся за ветчину. Ох как он за нее принялся… По его аппетиту трудно было судить о глубине смирения перед выносимым мной в данный момент приговором. Создавалось впечатление, что это ему меня жалко, хотя, если быть объективным, и жалел он меня так, для виду.

— Мне не позавидуешь, правда? — улыбнулся я. — Ты это хотел сказать? Но я тебя успокою. Ты будешь моим лейтенантом, а не сержантом, и никто тебя «устранять» не собирается.

— А что мне помешает напасть на вас, когда вы этого не будете ожидать, забрать транслятор и заставить выпустить нас всех отсюда? — деловым тоном осведомился Андрей и с детской непосредственностью облизал испачканные «Виолой» пальцы.

— Назову три причины. Тебе некуда идти, а у меня ты заработаешь себе не только деньги, но и «новую жизнь». Позже ты поймешь, что со мной ты можешь получить еще больше. На самом деле каждый будет заниматься тем же, что и «на свободе», только с меньшим риском и в больших масштабах. Во-вторых, ты не сможешь воспользоваться местной аппаратурой или перепрограммировать ее на себя. Тут используется что-то типа генетического кода, его снять просто нельзя. Мне повезло, и я, сам того не зная, ориентировал технику на себя. Все. Это уже упущено, и я сомневаюсь, что тут поможет даже моя смерть. Скорее всего — не поможет. Есть желание проверить? И в-третьих, если я нахожусь под принуждением или в невменяемом состоянии, аппаратура просто не послушается, а может, и устранит меня как объект. С принуждением мы проверяли, а накачивать меня наркотиками побоялись, хотя под сильным «бухом» тоже не работает. Теперь расскажи, как ты сможешь заставить меня выполнять твои приказы?

Андрей надолго задумался, а потом спросил:

— А если, например, пригрозить, что будем пытать Лену или еще кого-то, кто вам не безразличен?

— Хорошая мысль, — похвалил я. — Значит, если я под дулом нажимаю кнопку, то компьютер это засекает, а если под страхом расправы, то нет? сделав паузу, я медленно и со вкусом выпил свой стакан вина и, забрав ветчину, к которой Андрей уже стал присматриваться, продолжил:

— Кстати, а ты не думал, что, заметив принуждение, связанное с угрозой моей жизни, компьютер может решить, что я ненадежный руководитель, и «отключить» меня от управления совсем? Не думал или не знаешь? Я тоже не знаю. И никто не знает. Но уверяю тебя, что создатели этой техники были умнее всех нас вместе взятых, и если они задумали устроить систему безопасности, то уж поверь мне, устроили. Теперь о другом. Если не пытаться меня убрать, а жить по моим законам (а я намереваюсь разворачиваться), то любой может получить преимущества, о которых он и думать раньше не мог. Так теперь ответь: будешь меня убивать или беречь, как зеницу ока?

— Это звучит весьма убедительно. Но я еще подумаю, — заулыбался Андрей, приветливо наклонив голову. — Что мне делать сейчас?

— Ты же умный? Сам скажи, — предложил я и закурил. Разговор мне нравился, и я стал получать от него эстетическое удовольствие.

— Я думаю, что разумно восстановить патрулирование резиденции. У нас получились три отделения, а значит, можно устроить три последующие дежурства. Старший отделения будет отвечать за порядок в резиденции, а я за охрану вообще. Нужно возобновить спортивные занятия, держать оружие в порядке. Да много чего нужно. Я так понимаю, что вы не хотите, чтобы они бездельничали? Так?

— Давай перейдем на «ты», — вдруг предложил я. — Ты все правильно решил.

— На «ты» так на «ты», — согласился Андрей, и мы подняли бокалы. Увы, выпить нам было не суждено. Нас прервал резкий вой, изданный «старшим» компьютером.

На экране мигала надпись, которую я с трудом попытался перевести. Что-то происходило с объектом под названием «араслан». Я чуть не поперхнулся. Буквы чужого алфавита в моем переводе выстроились в земное имя — Араслан. И с этим Арасланом что-то было не так. Причем происходящее было настолько неординарно, что компьютер посчитал необходимым немедленное вмешательство.

Мы прыгнули в лифт и через секунду ворвались в спортзал. Нашим глазам открылось замечательное зрелище. Все бугаи собрались в широкий круг, а в центре один из «глаз» бил ногами «товарища по оружию». Лежащий уже не сопротивлялся и, видимо, был без сознания.

Андрей, не дожидаясь моей команды, рявкнул:

— Назад! — и рванулся к бойцу. Тот недоуменно уставился на Андрея, но бить лежащего перестал.

— Как стоишь, сука? — заорал Андрей и ударил нападающего в живот.

Ударил резко, без замаха, но, видимо, сила удара была такой, что громилу отбросило назад.

— Ты чего, братан? — спросил ошеломленный мордоворот, поднимаясь с пола. — Он же гнида, вякать надумал!

— Закрой пасть! — продолжил Андрей, не меняя тона. — Я тебе покажу «вякать». Руки по швам, ноги вместе, подбородок вверх, смотреть поверх моей головы. Или ты меня не понял?

— Понял, — ответил сквозь зубы «глаз» и нехотя стал, как требовалось.

— Надо говорить: «Понял, сэр!» Все, что вылетает из твоей вонючей пасти, должно кончаться на «сэр». Понятно?

— Понятно, — процедил боец и сразу же согнулся от следующего удара.

— Понятно? — взревел Андрей.

— Понятно, сэр.

Я с восторгом наблюдал за методами работы лейтенанта. Куда там книжки и кино. На моих глазах происходило «обращение новобранца».

— У вас, обезьяны, радость! — продолжил Андрей, когда «глаз» поднялся. — Я теперь тут лейтенант, а ты, ты и ты — он ткнул пальцем зачислены сержантами. Вы все у меня превратитесь в настоящих спецов, и дисциплина будет, про какую вы еще не слышали. Когда я говорю: «Ты», первым делом из пасти каждого урода должно вылетать его сраное имя. Ясно?

— Ты, — он указал на стоящего сержанта.

— Гедеван, — произнес он и быстро добавил, — сэр.

— Уже лучше, — похвалил его лейтенант и кивнул в сторону двоих рядовых и лежащего «глаза». — Приведите этого в чувство. Что тут произошло?

— Он меня… э… оскорбил, сэр.

Сержант стоял по стойке смирно, глядел прямо и вверх. Странно было видеть отъявленного убийцу, ведущего себя как бравый солдат. Хотя они все имели армейское прошлое и находились в безвыходном положении, а Вадик успел им это растолковать.

— И что же он тебе сказал, неженка?

— Он сказал, что «не собирается подчиняться всяким «урюкам», сэр.

— Ага. Ты, значит, «урюк», а он нет? Та-а-ак, — Андрей отошел на некоторое расстояние, чтобы его могли видеть все. — Запомните, мартышки, у нас тут нет национальностей и рас. Мне плевать, какого цвета у вас задницы и тем более на каком языке вы орали «мама», когда обсирали пеленки: грузинском, армянском, азербайджанском или еще каком. Если завтра у нас появится негр, то первый, кто назовет его черножопым, будет неделю ему эту самую задницу подтирать. Вы, козлы, не понимаете, что завтра снова можете оказаться под пулями, а этому «айзеру», — Андрей снова показал на лежащего, — ничего не стоит «случайно» промазать. Я не собираюсь рисковать своей шкурой, доверяя ее банде придурков, которые сами себя и порешат.

Я еще немного послушал и, убедившись, что «девочки» попали в еще более жесткие руки, чем у Вадика, успокоился.

— Андрей! — окликнул я в промежутке его тирады.

Ну что ж, если он добьется такого же от этих мордоворотов, то я буду самым счастливым человеком на свете. Он заткнулся на полуслове, резко повернулся ко мне и, вытянувшись в струнку, рявкнул:

— Я, сэр!

Молодец. Показывает, как это должно выглядеть.

— Когда закончишь тут, зайди ко мне в кабинет. Хорошо?

— Есть, сэр! — снова рявкнул Андрей и, продолжая стоять навытяжку, молча смотрел поверх моей головы.

— Занимайся, — буркнул я и направился к двери.

— Если есть вопросы, задавайте! — снова заорал Андрей за моей спиной.

— Есть, сэр! — раздался грубый голос, и я снова заглянул в дверь.

— Ты! — лейтенант не отступал от своих правил.

— Борис, сэр.

— Говори.

— Мы теперь все время так будем разговаривать, сэр?

— Во время занятий, службы внутри и снаружи резиденции, а также во время акций. В остальное время можете разговаривать, как кому вздумается. Окончание «сэр» применяется к старшим по званию. Все. Разойтись. Сержанты, ко мне. Я вам доведу, чем мы будем заниматься в ближайшее время.

Я закрыл дверь и направился в кабинет разбирать бумаги с Леной.