Политика постправды и популизм

§ 1. Особенности индустриальной фазы развития капиталистической формации Новый популярный термин «постправда» стал использоваться в поли

тическом дискурсе достаточно активно после известных событий, связанных с ВгехИ, и президентскими выборами в США в 2016 г. Сущность данного

явления заключается в возможности создания новых смыслов, основанных

на субъективных оценках (иногда заведомо ложных), а не на объективной информации, и конструировании с их помощью новой реальности. Для создания этой новой реальности должен существовать субъект, формирующий ее через оказание информационного влияния (через смыслового посредника) на заранее «подготовленный» объект. В качестве смыслового посредника могут выступать сформированные стереотипы мышления и поведения людей, которые когда-то и где-то уже использовались в исторической практике и зафиксировались в коллективной человеческой памяти хотя бы фрагментарно. Эти фрагменты в сочетании с вновь подаваемым информационным материалом путем технологического информационного преобразования, к которому могут подключаться образовательные институты, трансформируются рационально в новое знание на основе аналогий старого опыта, как правило, положительного, или кажущегося, что он являлся таковым. Затем это новое знание падает на благодатную подготовленную почву объекта, овладевает им и создает «движущие силы» социального процесса для достижения намеченного результата. Таким образом, нужная информация, которая не обязательно должна соответствовать истине для достаточно больших социальных групп, сознание которых может быть деформировано новым знанием (идеологией), воспринимается людьми как истина, не подлежащая проверке, доказательству и критическому осмыслению.

Актуализация «политики постправды» в современном дискурсе стала возможной благодаря его фиксации в информационном поле. Однако сам феномен существует достаточно давно, с момента развития капитализма как формации как минимум с начала британского цикла накопления капитала. Когда информационная среда стала достаточно развитой, субъект получил производственные и организационные возможности информационно преобразовывать реальность, а объект стал активным потребителем информации. Данный цикл (середина XVIII — начало ХХ в.) характеризуется: а) появлением группы развитых индустриальных держав, рожденных промышленной революцией и использовавших колониальную экспансию; б) формированием элиты стратегического действия наднационального уровня; в) появлением такого социального явления, как «массовый человек», который и становится объектом информационного манипулирования; г) созданием институций рационального знания о генезисе и эволюции социальных процессов и групп; д) высокими показателями информатизации общества¹⁴⁰. Все эти факторы, характеризующие капиталистическую формацию, позволили сформировать ее как проект, «далеко не всегда успешно реализуемый относительно небольшим числом связанных друг с другом регулярными отношениями лиц, групп и структур, действующих организованно, в соответствии с долгосрочными планами и вовсе не открыто, а, как правило, тайно»¹⁴¹.

Именно в этот период развития капитализма стало возможным «создавать» новую мировую историю, а в процессе этого конструирования новой реальности «постправда» стала его серьезным инструментом. К тому же степень информатизации капиталистического общества опосредует базовые процессы социосистемы, а именно процесс: а) управления как создание упорядочения, структурообразованности информации и ее распределения внутри социосистемы; б) познания как получение новой информации; в) обучения как воспроизводство ранее полученной информации; г) производства как конвертация информации в иные формы ресурсов¹⁴².

Через управленческо-информационный процесс возможно формирование новой реальности даже вопреки природе и интересам большинства. Капитализм, как и любой другой способ производства и распределения произведенных материальных благ (или общественно-экономическая формация), существует в соответствии с господствующим способом хозяйственной деятельности в конкретный исторический период. Существуют сельскохозяйственный, сельскохозяйственно-индустриальный, индустриальный способы хозяйственной деятельности, особенности которых многократно описаны в научной литературе. Можно добавить в этот список и рождающийся постиндустриальный способ хозяйственной деятельности. В рамках определенной системы хозяйствования могут существовать лишь определенные способы производства в строгом закономерном порядке¹⁴³.

Капиталистический способ производства возникает в сельскохозяйственно-индустриальной фазе хозяйствования, где капиталистические производственные отношения возникли в сельскохозяйственной и торговых сферах в период коммерческой революции — начальной фазы накопления капитала. После промышленной революции в Великобритании начался период индустриального способа хозяйствования, где промышленность фабрично-заводского типа стала доминирующей формой производства материальных благ, которую тогда именовали переделывающей. Квинтэссенцией стратегии экономического развития государств (в данном случае имеются в виду государства, ставшие экономически развитыми в тот или иной исторический период) явилась поддержка и защита правительствами этих государств ведущих отраслей промышленности, которые имели позитивную динамику развития и обладали стратегической перспективой. Данная стратегия получила название политики меркантилизма, принципы которой описаны в теориях Джона Кейнса и Йозефа Шумпетера.

Современный норвежский экономист Эрик Райнерт видит причины существования богатых и бедных государств в выборе странами разных качественно различающихся видов экономической деятельности как источников экономического процветания. Он разделяет страны на следующие группы: а) государства с совершенной конкуренцией, когда производитель не может влиять на цену произведенного товара, и с убывающей отдачей, поскольку при расширении производства увеличение количества одних и тех же факторов производства — труда, капитала — приводит к производству все меньшего количества продукции; эти страны ориентированы на производство и экспорт сырья и сельскохозяйственной продукции; б) государства с несовершенной конкуренцией, когда производитель в состоянии влиять на цену производимого товара, и с растущей отдачей, поскольку с расширением промышленности происходит снижение издержек производства, то есть экономия масштабов; это страны с ориентацией на обрабатывающую промышленность¹⁴⁴.

В список факторов, определивших развитие капиталистических государств, мы можем включить и такие значимые, как рост городов, увеличение перечня различных профессий и видов хозяйственной деятельности. Наряду с широким разделением труда происходил рост населения, который становился для государства не обузой, а необходимым материальным условием экономического развития.

Производство сельхозпродукции и добыча сырья на экспорт (речь идет о данных видах производства как основных, доминирующих в хозяйственной деятельности конкретных стран) предусматривает в первом случае ухудшение плодородия земли и ее постепенное сокращение под доминирующую монокультуру, во втором случае — еще и истощение природных ресурсов. В обоих случаях недостатки этих культивирующих видов хозяйственной деятельности — это невозобновляемость ресурсов, крайняя подверженность изменениям рыночной конъюнктуры. История знает много случаев различных «лихорадок» — каучуковых, сахарных, золотых, хлопковых и т. д. с печальным конечным результатом. Сценарий примерно один: за счет экспорта монокультуры в стране закупаются все остальные товары и услуги, обогащаются местные олигархи, но при этом сохраняются высокий уровень безработицы и низкие зарплаты наемных работников. Финал один — обрушение цен на данный вид товара на мировом рынке и банкротство страны.

Райнерт, изучив генезис и эволюцию ведущих экономик мира, утверждает, что в основе успешного развития богатых стран мира всегда лежал инструментальный принцип эмуляции, представляющий стратегию заимствования, имитации, копирования передовых технологических разработок экономически ведущих государств и внедрения их в свое производство с целью «догнать и перегнать». Государство защищало перспективные отрасли своих экономик, осуществляя мобилизацию ресурсов и перераспределяя их с целью развития приоритетных отраслей. Страны, которые шли по этому пути, «эмулировали наиболее процветающие страны своего времени, развивая производственные структуры в тех областях, где был сконцентрирован технологический прогресс. Таким образом, они создавали ренту, которая распространялась на капиталистов в форме более высоких прибылей, на рабочих в форме более высоких затрат и на правительство в форме больших налоговых поступлений»¹⁴⁵.

Полученная таким образом рента закрепляется и многократно увеличивается с помощью института «свободной торговли» между странами с разным уровнем экономического развития. В теоретико-стратегическом аспекте на этом этапе главную роль начинают играть принципы стратегии сравнительного преимущества.

Главной особенностью индустриализма является массовое использование машинного производства, для которого требуется большой расход металла. Российский историк Д. Верхотуров указывает на значение ключевой роли металла и способов его производства для промышленной революции; поэтому индустриализация западноевропейских экономик имела угольно-металлургическую основу. Здесь значение имел и имеет по сей день геологический детерминизм, предусматривающий удачно расположенные месторождения каменного угля и железной руды. С освоением в 1784 г. Генри Кортом технологии пудлингования чугуна на каменном угле (переработка чугуна в сварочное железо путем расплавления в специальных печах) у англичан появилась возможность получать сталь высокого качества и в больших объемах с низкими издержками¹⁴⁶. Данная технология плюс огромные месторождения каменного угля и близкорасположенные к ним запасы железной руды позволили англичанам создать мощный кластер экономического развития Британской империи. «В 1820-1840-е годы... британская индустриализация принесла свои плоды. Капитализм получил адекватную ему как способу производства производственную базу — индустриальную систему производительных сил, и это резко расширило возможности его экспансии. Североатлантическая мир-система стала превращаться в полноценную мировую систему капитализма с североатлантическим ядром»¹⁴⁷.

Удачное геологическое сочетание запасов железной руды и каменного угля обнаружилось и в США, Японии, Голландии, Бельгии, Франции. Германская империя к концу XIX столетия занимала второе место в мире по промышленному развитию, во многом благодаря аннексии у Франции Эльзаса и Лотарингии в ходе Франко-прусской войны 1870-1871 гг., на территории которых имелись необходимые для экономического рывка стратегические ресурсы. Получив путем эмуляции технологию пудлингования от англичан, эти страны создали отрасли тяжелой промышленности и машиностроения. Оснастив свои вооруженные силы новейшим стрелковым и артиллерийским оружием, военным паровым флотом, они вырвались вперед в экономическом и военном развитии, что позволило им получить политическое доминирование над всеми остальными странами. Вышеупомянутые страны стали колониальными державами с относительно разным политическим «весом». Необходимо отметить, что долгое время технология пудлингования была засекречена в Великобритании, а на ее экспорт был распространен жесткий запрет. Эмуляция, как инструмент экономической политики для других стран, была запрещена (запрет на создание и развитие обрабатывающей промышленности), то есть заимствование принципов экономического строя развитых стран было под запретом, а в случае попыток какой-либо страны вырваться из бедности и стать экономически независимой на нее воздействовали с помощью мощных армии и флота метрополий. Ставка экономической политики на концентрацию в промышленной сфере произвела синергетический эффект; наблюдался рост населения, его экономической занятости, уровня образования; активно шло развитие экономики, создание массовых технически оснащенных армий. «Те густонаселенные государства, которые сумели подключить значительный капитал и капиталистов к своим приготовлениям к войне, первыми создали посредством брокеража массовые армии и флоты. Затем они включали вооруженные силы в государственные структуры... На каждом этапе в их распоряжении были средства получения и применения самых эффективных военных технологий, причем в гораздо большем масштабе, чем это было доступно их соседям»¹⁴⁸.

Таким образом, Европа создала экономическую власть, которая обеспечила ее превосходство в экономии на масштабах с использованием вооруженных сил при необходимости. Во второй половине XIX в. сформировался блок государств с североатлантическим центром, имеющих идентичную структуру индустриального способа хозяйствования, институциональной основой которого была обрабатывающая промышленность, классифицированная американскими статистиками в 1900 г. на 15 групп¹⁴⁹. Данная классификация легла в основу группировки элементов экономической инфраструктуры как для научных исследований, так и для оптимизации государственной экономической политики развитых стран.

§ 2. Теоретические трактовки экономического развития государства

Существуют два теоретических подхода к вопросу об экономическом развитии государств. Абстрактный канон — это набор теорий, где человек выступает абстрактной экономической единицей в атомизированном обществе, лишенной качественных характеристик. К этому направлению относятся труды А. Смита, Т. Мальтуса, Д. Рикардо, К. Маркса и др.

Нам представляется интересной теория сравнительного преимущества, разработанная Давидом Рикардо в работе «Принципы политической экономии и налогообложения». Главная идея этого труда состояла во взаимовыгодной торговле между странами, каждая из которых специализировалась на том виде экономической деятельности, где она преуспевала и была максимально эффективной по сравнению с другими странами. Данная теория, принципы которой легли в основу современной мировой глобальной экономической системы, предусматривает обмен трудовыми часами, являющимися эквивалентными в различных экономиках стран; то есть трудовой час работы на банановых плантациях Гондураса идентичен трудовому часу работы в лаборатории Института стволовых клеток человека в США. Трудовые часы, согласно данной концепции, не имеют каких-либо качественных характеристик. В ходе интегративных процессов между различными экономическими системами должно произойти выравнивание заработных плат и цен на производственные факторы. Теория сравнительного преимущества позволяла свести экономический потенциал развивающих стран к минимуму и примитивизировать их производство, превращая в колониально зависимые объекты мировой экономики.

Второй канон основан на анализе опыта различных экономик мира; лишь потом обнаруженные закономерности переносились в плоскость теорий. Он был представлен трудами Ф. Листа, Й. Шумпетера, Г. Шмоллера, Т. Веблена и др. Этот канон имел непосредственную связь с практикой — экономической политикой. На практике он проявился в той форме капитализма, которая сложилась в Европе. «Богатство стало считаться непреднамеренным, побочным продуктом концентрации в больших городах разнообразных отраслей обрабатывающей промышленности. Основой европейской экономической политики было убеждение, что развитие обрабатывающей промышленности решает все основные экономические проблемы, сочетая технологический прогресс, растущую отдачу, несовершенную конкуренцию: создает необходимые рабочие места, увеличивает прибыль, обеспечивает большие зарплаты, формирует базу для налогообложения и лучшее денежное обращение»¹⁵⁰.

Таким образом, ставка на обрабатывающую промышленность в первую очередь способствовала выбору европейскими странами выгодного типа экономической деятельности, сведя к минимуму производство товаров с убывающей отдачей — аграрной и сырьевой продукции. Было замечено, что политика эмуляции имела возможность распространения технического и технологического процесса в пространстве; внедрение данной стратегии экономической политики позволяло нивелировать объективные недостатки системы изначально бедных, малоресурсных государств и преобразовываться им в экономически развитые страны. «Мануфактурная промышленность, напротив, благоприятствует наукам, искусствам и политическому совершенствованию, увеличивает народное благосостояние, народонаселение, государственные доходы и государственное могущество, доставляет нации средства к расширению торговых сношений со всеми частями света и к основанию колоний, развивает мореходство и военный флот»¹⁵¹.

Грамотно используя принципы второго канона, основанного на эмпирическом хозяйственном опыте (своем и чужом), образованные страны-победители в ходе конкурентной борьбы для закрепления своих экономических успехов инструментально запрещали большинству других стран культивировать те виды экономической деятельности, которые приводили к несовершенной конкуренции и возрастающей отдаче, и использовали принципы абстрактного канона для мировой свободной торговли.

Теория свободной торговли стала очень популярной. В свое время внешняя торговля рассматривалась меркантилистами как важнейший вид хозяйственной деятельности, являющийся катализатором роста национального богатства, ключевым индикатором которого является благоприятный торговый баланс, то есть преобладание экспорта товаров и услуг над импортом. Только в этом случае возможно извлечение прибыли от внешней торговли. Рикардо и Миль исходили из того, что свободная внешняя торговля будет способствовать экономическому успеху во всех странах, принимающих в ней участие, а выгоду от совместной торговли извлекут все страны одновременно, а не отдельные государства в ущерб другим¹⁵².

Распропагандировав идеи экономического равенства для всех стран, развитые страны имели преимущество во всем на мировом рынке, а навязав идеи сравнительного преимущества другим странам, они обрекали их на экономическую стагнацию и деградацию, задали им экономические модели внутренних экономик с акцентом на виды экономической деятельности, приводящие к совершенной конкуренции и убывающей отдаче. Теоретические концепции абстрактного канона стали идеологическим инструментом создания новой реальности для бедных стран, другими словами, инструментом колониализма.

С помощью этих теорий можно было моделировать новую историю. Фридрих Лист утверждал, что принципы свободной торговли должны вводиться после всеобщей индустриализации, чтобы и выгода была всеобщей. «Такое преобладание будет опасно и вредно лишь в том случае, когда вся мануфактурная промышленность, вся великая торговля, мореплавание и морское могущество сделаются монополией одной какой-либо нации»¹⁵³.

Пройдя этап защиты динамически развивающихся отраслей обрабатывающей промышленности от внешней конкуренции путем протекционистских мер, использовав механизмы эмуляции для технологического рывка и став государствами с высокоразвитым индустриальным сектором, названные выше страны смогли закрепить свои национальные достижения на мировой арене по правилам фритредерства, создали систему международного разделения труда и фактически воспрепятствовали прохождению стадии протекционистской политики менее экономически развитым, не прошедшим этап индустриализации странам. Дойдя до определенного уровня индустриального развития, те отрасли экономики, которые требовали раньше государственной протекции и поддержки, стали нуждаться для дальнейшего роста во внешней экспансии своих государств. Встал вопрос о новых рынках. Примером может служить такой международный институт, как Атлантическая хартия.

Являясь выжимкой 14 пунктов Вудро Вильсона, 8 пунктов Атлантической хартии получили практическое воплощение после Второй мировой войны, став институциональными остовами новой системы международных отношений и мировой экономической системы.

Обозначим три основных пункта вышеупомянутой декларации.

1. Соблюдая должным образом взятые на себя обязательства, го

сударства будут стремиться обеспечить такое положение, при котором все страны, великие или малые, победители или побежденные, будут иметь доступ к торговле и к мировым сырье-

вым источникам на равных основаниях, необходимых для их экономического процветания.

2. Они стремятся добиться полного сотрудничества между всеми странами в экономической области с целью обеспечить для всех более высокий уровень жизни, экономическое развитие и социальное обеспечение.

3. Такой мир должен предоставить всем возможность свободно, без всяких препятствий плавать по морям и океанам¹⁵⁴.

Данные пункты Атлантической хартии моделируют мировую экономическую модель свободного перемещения капитала с прозрачными экономическими границами, без высоких экспортных/импортных пошлин, без жестких торговых ограничений. Декларируется широкое экономическое и торговое сотрудничество между странами с равным доступом к мировым источникам ресурсов, при свободных транспортных коммуникациях на море. И все это ради достижения высокого уровня жизни, экономического процветания и социального обеспечения. На самом деле конструируется система свободных материальных, финансовых, людских и т. п. потоков при неравных возможностях экономических акторов. Так называемая свободная торговля только усиливает экономические диспропорции между странами. Она выгодна только странам, находящимся примерно на одной стадии экономического развития. Развитые страны экспортируют продукцию высокотехнологичных отраслей промышленности, а импортируют товары, которые либо не подлежат обработке (механизации, автоматизации и т. д.), либо она нерентабельна. Поэтому во второй половине ХХ в. наряду с национально-освободительным движением на бывших колониальных территориях параллельно проявился другой феномен — неоколониализм.

§ 3. Принципы «Вашингтонского консенсуса» как инструментарий «политики постправды» в современной России

Несмотря на трансформацию мировой экономической системы и экономическую стратификацию стран мира, после Второй мировой войны параллельно формировалась мировая система социализма во главе с СССР, которая имела собственную экономическую моделью, свой рынок и, главное, свои правила игры. Опасность, которую всегда видели страны Запада в России, — это ее конкурентная альтернативность в большинстве сфер жизнедеятельности. Эта альтернативность постоянно выходит на международный уровень и ломает установленные правила игры. Система капитализма была заинтересована в эксплуатации стран третьего, четвертого миров для получения сверхприбылей и установления мирового господства. Эксплуатация осуществлялась через фактический запрет на создание отраслей обрабатывающей промышленности в развивающихся странах, через установление такой политики в этих странах, которая приводила к деиндустриализации, если индустриальный сектор уже существовал.

Советский Союз, напротив, способствовал развитию индустрии в развивающихся странах, создавая там экономическую и гуманитарную инфраструктуру. Строились заводы, фабрики, электростанции, больницы в Египте, Индии, Афганистане и других странах, не так давно избавившихся от колониальной зависимости. Советские вузы готовили технические и управленческие кадры для новых экономик развивающегося мира. Это был серьезный вызов Западу. Однако после крушения социалистической системы Западом были институционально закреплены принципы экономической политики в развивающихся странах и в странах бывшего социалистического блока.

Сложилась возможность конструирования новой реальности, создания новой истории, где «постправда» стала серьезным инструментом нового глобального постсоциалистического проекта. «Политика постправды» в странах, включенных в демократический транзит, была реализована в первую очередь в системе образования. Теории абстрактного канона были включены в ранг обязательного стандарта экономической науки. Таким образом, не практика экономической политики, а абстрактные теории о невидимой руке рынка, свободной торговле и т. д. стали служить методологической базой политико-экономических стратегий государств.

Институционально-идеологической основой радикальных по сути экономических и фактически политических преобразований стал так называемый «Вашингтонский консенсус», представляющий собой набор правил экономической политики для латиноамериканских стран, направленный на преодоление командно-административной модели экономического развития этих стран. Данные правила были сформулированы английским экономистом Джоном Уильямом в 1989 г., а затем рекомендованы Всемирным банком и Международным валютным фондом для руководства к действию правительствам государств сначала Латинской Америки, а затем и всего бывшего социалистического лагеря для построения новой экономической модели.

Основными положениями «Вашингтонского консенсуса» являются:

1. Установление финансовой (фискальной) дисциплины.

2. Переориентация государственных расходов в сферы образова

ния, здравоохранения и инфраструктуры.

3. Налоговая реформа.

4. Либерализация финансовых рынков.

5. Установление свободного (конкурентоспособного) курса нацио

нальных валют.

6. Внешнеторговая либерализация за счет минимизации политики протекционизма.

7. Свободное перемещение капитала (прозрачность границ для иностранных инвестиций).

8. Приватизация.

9. Ограничение государственного регулирования экономики.

10. Защита прав собственников.

11. Институциональное строительство (независимый центральный банк, сильное бюджетное управление, децентрализация, независимые судебные органы).

12. Повышение качества образования (увеличение расходов на обучение, и перераспределение средств на начальное и среднее образование).

13. Либерализация цен¹⁵⁵.

Все эти постулаты были вмонтированы в сознание общественности развивающихся стран и стран бывшего социалистического содружества, население которых пребывало в нищете с дезорганизованной экономикой и финансами. Данные тезисы выполняли еще и роль «идеологического лекарства» от догматов советского курса политэкономии. Декларировалось, что процветания можно достичь именно благодаря примату частной собственности над государственной и «невидимой руки рынка» над государственным регулированием. Заявлялось, что благодаря приоритету свободного перемещения капитала перед защитой национальной экономики и т. д. можно будет построить процветающую современную экономику и влиться в перспективе в стан развитых держав на равноправной основе. Идеи эти озвучивались через СМИ разного рода экспертами, зарубежными и новоявленными авторитетами в экономической сфере. Экономические учебники Пола Хейне, Класа Эклунда, Пауля Самуэльсона, Джеффри Сакса и других теоретиков были включены в обязательный образовательный стандарт высшего профессионального образования.

Именно таким образом мировым элитам стратегического действия на базе ресурсного потенциала развитых индустриальных держав, включая институты рационального знания и использование легко подвергающегося воздействию манипуляции «массового человека» в большинстве стран мира, посредством процессов познания, обучения, управления и происходит производство новых форм ресурсов, позволяющих конструировать новую реальность, новую историю. Именно поэтому в более широком смысле «Вашингтонский консенсус» понимают как экономическую политику Запада (в первую очередь США) в отношении с другими странами, которые это государство воспринимает только как объекты своего экономического воздействия.

Общепризнано, что «Вашингтонский консенсус» усугубил и без того плачевное состояние большинства экономик развивающихся стран и ухудшил социальное положение их населения. Научно-теоретические парадигмы в русле «Вашингтонского консенсуса», за которые американские экономисты получали Нобелевские премии по экономике, были обесценены экономическим кризисом 2008-2009 гг. Речь идет, например, о профессоре Чикагского университета Ю. Фама, гипотеза эффективного рынка которого потеряла научную ценность после указанного экономического кризиса. Но самым настоящим шоком для мирового сообщества стало интервью президента МВФ Доминика Стросс-Кана на заседании МВФ и Всемирного банка. Он утверждал, что «Вашингтонский консенсус», который формулировал вполне конкретные правила валютной и налоговой политики, неустанно утверждал, что экономический рост напрямую зависит от отмены госконтроля в финансовой и экономической сферах. Однако на деле оказалось, что низкая инфляция, высокий экономический рост, слишком свободный и никому неподконтрольный финансовый рынок ведут к финансово-экономической катастрофе. «„Вашингтонский консенсус“ с его упрощенными экономическими представлениями и рецептами рухнул во время кризиса мировой экономики и остался позади»¹⁵⁶.

Реанимация теорий абстрактного канона и стратегии сравнительного преимущества, в частности в 1989 г. в виде вышеупомянутых положений макроэкономической политики, явилась своего рода «политикой постправды» в экономической идеологии точно так же, как и 1840-м. Сознательно навязывалась система экономической политики с приоритетными видами хозяйственной деятельности с убывающей отдачей и отрицательного торгового баланса. Роль государства в экономике была сведена к минимуму. Создавались условия, невозможные для поддержки отраслей производства, а в странах, где промышленность существовала, была проведена деиндустриализация. Это касается стран Восточной Европы и, отчасти, Российской Федерации.

Базовым условием создания новой экономики для развивающих стран была долларизация финансовой системы. Доллар становился единственным источником экономического развития, поскольку «печатный станок» какого-либо из этих государств может напечатать лишь определенное количество национальной валюты, соответствующее валютной выручке, которую государство смогло заработать. Сюда следует отнести и запрет на какое-либо ограничение хождения американской валюты. Исходя из этого, только иностранные инвестиции обладают приоритетом в качестве источника развития, поэтому правительства всех этих государств борются за привлечение иностранных инвестиций. Однако существует условие (механизм) привлечения инвестиций — низкая инфляция. Правительства вынуждены ограничивать денежную массу, что негативно сказывается на возможности кредитования банками реального сектора экономики. Соответственно, для национального производителя возникают сложности с доступностью кредитов, что вызывает рост издержек производства и сказывается на его рентабельности и конкурентоспособности.

Разгосударствление собственности явилось своего рода механизмом ликвидации тех секторов промышленности, которые представляли конкурентную угрозу для экономики США или могли стать в перспективе драйвером экономического роста с повышающей отдачей и несовершенной конкуренцией. В результате Западом была реализована задача включения достаточно большого числа стран с ранее альтернативной экономической и финансовой системами в свою капиталистическую финансовую (Бреттон-Вудскую) модель со свободным перемещением капитала на долларовой основе. Сначала на идеологическом уровне в сознание людей, а затем и как реальный инструментарий экономики были внедрены принципы теорий абстрактного канона, декларирующие всеобщую выгоду от глобализации для всех стран с различным уровнем социально-экономического развития. Сам феномен развития преподносится как накопление капитала. Все виды экономической деятельности как факторы развития объявляются равными между собой в качественном аспекте. Фактически же была внедрена новая колониальная система с мировым центром и периферией с разной степенью экономической автономности. Экономики этих стран свелись к моносекторальным экономикам с убывающей отдачей, ориентированным на производство и экспорт аграрной и сырьевой продукции, что приводит на практике к бедности.

§ 4. Проблема выбора будущего экономического уклада для России

Начиная со второй четверти XIX в., европейский капитализм (с центром в Великобритании) создал индустриальную экономическую систему, что позволило форсировать формирование мировой системы капитализма с господством европейских государств. Для создания европейской мировой системы необходимо было нейтрализовать две мир-системы — Китай и Россию. Первый представлялся серьезным экономическим конкурентом в перспективе, так как в рассматриваемый период его ВВП был выше в два раза западноевропейского. Торговый баланс у Китая был положительный, экспорт превышал импорт, а экономика страны была закрыта для иностранного капитала. Россия имела громадное геополитическое влияние в континентальной Европе и восточном средиземноморье, что со временем также дало бы ей свои преимущества. Экономика Российской империи была закрыта для иностранного капитала. Индустриальный экономический уклад России формировался на основе древесноугольного производства металла. Удачного геологического расположения залежей каменного угля и железной руды на тот момент времени в России не было, что сказалось на экономическом и техническом отставании страны от западноевропейских конкурентов.

Объединенному Западу удалось нейтрализовать Китай и Россию как альтернативные мир-системы в ходе опиумных войн в отношении Китая и Крымской кампании в отношении России. Экономическое положение этих двух стран было подорвано, границы были вскрыты для иностранного капитала, правительства были вынуждены брать кредиты у европейских банков. В результате Китай превратился в полуколонию Запада, а Россия была интегрирована в мировую систему капитализма в качестве зависимого актора, которому была уготована перспектива поставщика сырья. То есть экономика России должна была специализироваться на производстве товаров с убывающей отдачей.

Однако в 70-е гг. XIX столетия в России была создана своя индустриальная система на основе донецкого кластера. В 1860-х гг. были обнаружены богатые залежи железной руды на территории современной Криворожской области, а находящийся рядом Донецкий угольный бассейн и обеспечил синергетический эффект, который способствовал экономическому суверенитету страны. Донбасс, а затем Баку стали драйверами экономического роста сначала Российской империи, а впоследствии и Советского Союза. Этим во многом объясняется направленность летне-осеннего наступления группы немецкой армии Юг в 1941 г. на Донбасс и Баку как ключевых территориально-производственных стержней советской экономики. Но к

этому моменту в ходе индустриализации были созданы подобные кластеры на Урале и в Сибири, что в совокупности с использованием механизма эмуляции — заимствованием и привлечением технологий, высококвалифицированных кадров, научных школ с Запада — дало возможность создания индустриальной державы, которая могла не только воспроизвести западный опыт, но и создать со временем новые образцы высокотехнологичной экономики.

Здесь стоит отметить соблюдение социально-исторического закона преемственности для России, который был сформулирован Александром Зиновьевым: «Если какое-то общество разрушается, но при этом сохраняется человеческий материал и основные условия его выживания, то из обломков этого общества развивается новое, максимально близкое по социальному типу к разрушенному»¹⁵⁷. Несмотря на все катаклизмы и издержки Великой русской революции и Гражданской войны, ориентация экономической политики советской власти на индустриализацию создавала возможности для многообразия хозяйственной деятельности с увеличивающейся отдачей и несовершенной конкуренцией. Это способствовало росту городов, росту населения и его массовому образованию. Сохранение мощного аграрного сектора было результатом синергии между городом и деревней.

Таким образом, для российского суперэтноса были сохранены условия традиционной экономической деятельности с преобладанием промышленной сферы. Мобилизационная модель экономики (когда большая часть экономики оперативно переключается с выпуска гражданской продукции на оборонную за короткий период времени) органично функционировала в отечественной среде в условиях жесткого противостояния с Западом. Это позволило приумножить количественные и качественные характеристики населения, несмотря на издержки строительства социализма, потерь в Великой Отечественной войне, и стать второй экономической державой в послевоенный период. Благодаря развитию приоритетных социально-экономических сфер СССР создал огромную и уникальную научно-технологическую, производственную и кадровую базы, на основе которых стала реализовываться инновационная модель развития государства, сделавшая ставку на производство нового знания.

С развалом советской системы отечественная экономика полностью открыла экономические границы, была включена в мировую экономическую систему со свободным перемещением капитала. Экономические издержки оказались весьма внушительными по объективным причинам, что делает производство в стране как таковое нерентабельным в принципе.

¹⁵⁷ Зиновьев А. А. Русский эксперимент. М.: L'Age d'Homme — Наш дом, 1995. С. 30.

116

Стратегия сравнительного преимущества стала доминировать в России в постсоветский период идеологически и структурно и имеет сильные позиции в политико-экономической практике в настоящий момент. Принципы «Вашингтонского консенсуса» были провозглашены в качестве незыблемых условий для построения рыночной экономики и вхождения новой либеральной элиты в постмодерн Запада. Его постулаты легли в основу экономических знаний в системе среднего и высшего профессионального образования. «Это было не народное волеизъявление, не консенсус, но агония модели неудавшейся модернизации, вследствие которой мы оказались включенными в либеральный проект»¹⁵⁷, причем включены были в этот проект в качестве поставщика ресурсов. Политика либерализации перемещения капитала дала карт-бланш иностранным инвесторам на российском рынке, так как именно иностранные инвестиции обладают приоритетом в качестве источника развития. А условия низкого уровня инфляции для российского рынка, которое вынуждено выполнять правительство для привлечения иностранных инвестиций, лишает страну внутренних источников развития.

Всеобщая приватизация создала возможность ликвидации конкурентных отраслей российской промышленности. Практически была создана моносекторальная экономика на основе советского ТЭК (топливно-энергетического комплекса). Ликвидация промышленности, сведение отраслей ВПК (военно-промышленного комплекса) и АПК (аграрно-промышленного комплекса) к депрессивному состоянию привели к снижению уровня занятости населения, которая является одной из приоритетных задач здоровой экономической системы, а также сузили спектр экономического многообразия. Основные виды хозяйственной деятельности, характерные для российского суперэтноса, были сведены к минимуму. По словам политолога Вазгена Авагяна, был уничтожен экономический фундамент существования русского народа. «Главная особенность сырьевых экономик — крайняя ограниченность реальных рабочих мест. Реальных рабочих мест в РФ осталось (после интеграции в мировое хозяйство) примерно в 10 раз меньше, чем трудоспособного населения. Оставшиеся 9/10 остались в рамках социальной политики и в ведении „соцобесов“ всех видов... большая часть работающих в РФ — на самом деле не работающие в экономическом смысле слова, а клиенты систем социальной благотворительности»¹⁵⁸.

Для купирования этих колониальных препонов необходимы временные меры протекционистского характера: государственная поддержка отечественного производителя и защита его от внешней конкуренции. Эти меры могут эффективно обеспечить только мобилизационная экономическая модель с мобилизационно перераспределительной системой политического управления. В ноябре 2017 г. Президент России В. Путин анонсировал новый переход к мобилизационной модели экономики с привлечением хозяйственных субъектов различных форм собственности. Необходимо идеологически и институционально девальвировать последствия «политики постправды», выразившейся в виде «Вашингтонского консенсуса». Для этого требуется формирование новой модели государственной и территориальной идентичности русской нации как носителя новой великой цели цивилизационных масштабов, а не носителя потребительских ценностей третьесортного ранга.

В течение последних 10 лет происходит медленное изменение структуры экономики со смещением в сторону обрабатывающей промышленности. За период санкционной войны изменилась и структура экспорта к сведению его сырьевой доли максимум к 1/2. Осуществлены грандиозные инфраструктурные проекты. Россия практически перевооружила свои вооруженные силы на 2/3 новейшими образцами военной техники и вооружения, вернулась в клуб великих держав.

В этих условиях в перспективе Россия может отказаться от доллара как основы финансовой системы России, этого одного из обязательных и безальтернативных условий «Вашингтонского консенсуса». Именно робкие попытки дедолларизации и обретения экономического суверенитета С. Хусейном и М. Каддафи привели к их физической ликвидации и уничтожению их государств военной силой НАТО.

Образование континентальных геополитических альтернативных центров — ШОС, БРИКС — дает возможности образования новых рынков для развития экономики нового технологического уклада. Для этого имеются военная сила, индустриальный потенциал, возможности развития науки. Большой демографический потенциал этих стран может образовать емкий рынок для получения большой прибыли на основе наукоемких производств. На сегодняшний день в западной научной литературе страны, входящие в вышеперечисленные блоки, относят к категории «недемократических великих держав», влияние которых на мировую экономику и политику увеличивается с каждым годом, что представляет опасность для международного либерального порядка и именуется новым зарождающимся феноменом — «постпорядком». Данные тенденции влекут образование новых мир-систем и мир-экономик, которые в перспективе могут кардинально трансформировать мировую экономическую систему и создать новую систему международных отношений.

РАЗДЕЛ II.

ПОПУЛИЗМ В ТЕОРИИ И ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРАКТИКАХ