Полночные наслаждения

Глава 8

Патрик не верил своим ушам. Он внимательно посмотрел на старого приятеля, а затем коротко рассмеялся. Причем смех этот не имел ничего общего с весельем.

— Ты решил похитить невесту? Невероятно.

Брэддон смотрел на него с мольбой. Патрик был единственным, кому в случае крайней нужды можно было доверить выполнение этой миссии.

— Черт возьми, старина, как я с такой ногой смогу взобраться по приставной лестнице? — Он показал на закованную в гипс ногу, бережно уложенную на мягкий табурет.

Патрик пожал плечами:

— Значит, придется похищение отменить.

— Да я бы с радостью, — выкрикнул сдавленным голосом Брэддон. — Я не хочу и никогда не хотел никого похищать. Но Софи требует. Прошу тебя, залезь ты к ней по этой чертовой лестнице и привези сюда, чтобы она убедилась, в каком я состоянии. Надеюсь, она поймет, что ни о каком бегстве не может быть и речи. Патрик, ты же видишь, что я лишен возможности передвигаться!

— Ты просто должен мне помочь.

— Пошли записку.

— Да не поверит она никаким запискам. — Брэддон выпятил нижнюю губу, что свидетельствовало о крайней степени расстройства. — И разорвет помолвку. Ты не знаешь, какая она истеричка. Вчера вдруг ей шлея под хвост попала. Представляешь, заявляет, что если я в полночь не залезу к ней в спальню и не стащу вниз, то она вообще за меня не выйдет. — Глаза Брэддона посветлели. — Я знаю, почему ты такой хмурый. — Он широко улыбнулся. — Сам женишься. Я угадал? Мадемуазель Бош. Уже небось узнал размер ее обручального кольца?

Патрик посмотрел на Брэддона так, что тот почти струсил.

— Я привык к твоим глупым шуткам, но, пожалуйста, не надо перебарщивать.

Брэддон снова выпятил губу.

— А мне не нравится, когда ты разговариваешь таким тоном. Вы с братом близнецы, но совсем не похожи. Алекс поспокойнее. Что, спрашивается, тебя так рассердило? Вчера в гостиной все только и говорили о том, что ты вывел мадемуазель Бош в парк полюбоваться луной.

— Вчера, говоришь? — Патрик усмехнулся.

— Да, — подтвердил Брэддон, — вчера. Ты думал, что моя мать не заметит, как вы вышли прогуляться чуть ли не в обнимку и не вернулись назад?

— К твоему сведению, — произнес Патрик безразличным тоном, — не успели мы выйти, как девушку ужалила оса. Вот и все. — Он на секунду задумался. — Послушай, а когда Софи потребовала от тебя похищения? До или после этих разговоров о моей предполагаемой женитьбе?

— О, Софи заговорила об этом гораздо раньше. — Брэддон приосанился. — Должен тебе сказать, Патрик, она меня обожает. Возможно, это единственный раз, когда мне удалось отбить девушку у братьев Фоукс. — Он принялся задумчиво покусывать нижнюю губу. — Знаешь, наверное, тебе действительно не следует лезть к ней в спальню. Ведь она может обидеться.

Патрик насупился. Иногда его удивляло, как это Брэддон ухитряется прожить целый день, чтобы его кто-нибудь не убил.

— Конечно, обидится и оскорбится. Так что сам видишь — для такого дела я не гожусь. Лучше пошли к ней кого-нибудь из слуг. — Патрик залпом допил бренди и поставил бокал на столик.

— Это невозможно, — заволновался Брэддон. — Как я могу поручить слуге залезть в спальню леди? Тем более моей будущей жены. Нет, Патрик, я вижу, кроме тебя, некому. Алекс на мою записку не ответил. Наверное, не получил.

— Алекс в деревне, — сказал Патрик.

— Ну вот. — Брэддон пригорюнился. — Конечно, я бы не стал тебя просить, с учетом того, что… ну, сам понимаешь, но ты единственный. К Дэвиду обратиться не могу, он священник, а Квилл в еще худшем состоянии, чем я.

— О, ради Бога, — угрюмо проговорил Патрик, — только Квилла в это дело, пожалуйста, не впутывай.

— Я вот что тебе скажу, — произнес Брэддон с надеждой в голосе. — Надень широкий плащ и шляпу, приклей усы, и она тебя вообще не узнает.

Патрик налил себе еще бренди.

— Но почему я?

— Что значит — почему ты? Потому что мы друзья, вот почему. Потому что ты мне все равно что брат. Потому что ты знаешь, какая у меня мама и что она начнет вытворять, если Софи расторгнет помолвку.

Патрика очень тянуло тяжело вздохнуть, но он подавил это Желание. Жалобные глаза Брэддона прилипли к нему, от них никуда не денешься. Как у охотничьей собаки, которая знает, что ты прячешь за спиной кость.

Вот ведь какая чертовщина. «Софи мне отказала, а теперь получается так, что я должен помогать этому остолопу, который не хочет на ней жениться».

А Брэддон все лепетал:

— Посмотри, посмотри сюда, Патрик! — Он подтащил к себе большую сумку и извлек что-то черное, издали похожее на ощетинившегося ежа.

— Что это?

— Борода, — весело отозвался Брэддон. — Я купил ее у Хенслоу, самого знаменитого торговца бутафорией. Он снабжает костюмами весь «Друри-Лейн». А вот плащ. Смотри…

Патрик поморщился и глотнул еще бренди. «А что, если леди Софи Йорк вдруг пожелала этим побегом погубить свою репутацию? Мне-то что до этого? А ничего. Ровным счетом ничего. Но почему, черт возьми, я должен стаскивать ее вниз по этой дурацкой лестнице?»

Брэддон не сводил глаз с Патрика и, видимо, заметив на его лице выражение сомнения, оживился.

— Ты сделаешь это! — громко воскликнул он. — Я это знал, Патрик. Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Черт возьми, дружище, да ведь лучше тебя с этим делом никто и не справится.

— Сумасшествие какое-то, — проговорил Патрик и бросил недовольный взгляд на массивную повязку Брэддона. — И сколько ты будешь это носить?

— О, наверное, пару недель, не меньше, — беззаботно ответил Брэддон.

Патрик устремил на приятеля свои пронзительные черные глаза.

— А я слышал, сломанная нога срастается за шесть недель.

— Наверное, ты прав, — быстро согласился Брэддон. — Но, Патрик, тебе бы сейчас лучше поторопиться. Софи ждет меня в полночь. Если бы ты спросил меня, я бы тебе ответил, что для бегства это ужасно неудобное время. Но в любом случае до назначенного часа осталось всего двадцать минут.

Патрик перебирал пальцами черного ежа, который распался на две части, бороду и усы. Брэддон кинул ему небольшую бутылочку.

— Приклей их этим веществом. Вон зеркало над камином — Патрик вынул пробку и понюхал.

— Нет. — Его тон не допускал возражений.

— Ладно, но надень хотя бы плащ, — взмолился Брэддон. — Он с капюшоном. Самое главное, чтобы она тебя не узнала, пока ты не спустишь ее на землю. А то поднимет крик и разбудит весь дом. Я думаю, ей не очень будет приятно обнаружить вместо меня тебя.

Патрику о том, как Софи воспримет эту ситуацию, гадать не хотелось.

— Плащ тебе пригодится и внизу, — торопливо продолжал Брэддон. — Ты в него завернешь Софи. Иначе это может повредить ее репутации, если тебя увидят с ней ночью.

Глаза Патрика зажглись весельем.

— Ты беспокоишься о репутации своей будущей жены и просишь меня войти ночью к ней в спальню, взять на руки и перенести в ожидающую внизу карету, разумеется, тайком от родителей? — Патрик надел плащ и накинул капюшон. Посмотрев на себя в зеркало, он усмехнулся. — Боже, что за вид. Так на средневековых карикатурах изображали смерть. Не хватает только веревочного пояса и косы.

Брэддон выпятил губу.

— Софи будет скомпрометирована, только если об этом кто-нибудь узнает. Так что я прошу тебя по пути к карете завернуть ее в плащ, и сам надвинь поглубже на голову шляпу, чтобы никто не мог увидеть ваших лиц. Я имею в виду, если так случится, что кто-нибудь в этот момент будет идти по улице.

Патрик вздохнул. Что поделаешь, ситуация смехотворная и, пожалуй, безвыходная. Видно, придется вытащить эту девчонку из спальни и привезти в дом к Брэддону.

— Я полагаю, ты уже продумал, что будешь делать, когда она окажется в твоем доме?

Брэддон кивнул.

— Отправлю к бабушке. До ее дома отсюда всего несколько кварталов. Я уже предупредил домоправительницу. Сама бабушка в деревне, так что утром Софи будет без хлопот препровождена обратно домой.

Плащ был ему сильно велик, Патрик не сомневался, что выглядит в нем нелепо. Светила луна. Он стоял под окнами особняка Бранденбургов, накинув на голову глубокий капюшон, и исподлобья рассматривал приставную лестницу, вроде как невзначай прислоненную к стене. Неожиданно осознав всю абсурдность происходящего, он уже начал разворачиваться, чтобы уйти прочь, как сверху его окликнул нежный голосок:

— Лорд Слэслоу!

Патрик поднял глаза. Из окна выглядывала маленькая головка Софи. Во мраке он ее с трудом различал, скорее догадывался.

— Лорд Слэслоу… Брэддон… вы меня слышите? Я не могу! Патрику показалось, что Софи чуть ли не рыдает.

Он подошел поближе.

— Почему?

Софи пристально вглядывалась в темную фигуру внизу. Голос Брэддона показался ей неестественно резким. Ах да, он недоволен. «Я поставила его в весьма неудобное положение».

— Лорд Слэслоу, пожалуйста, поднимитесь, мне нужно с вами поговорить. Всего на пару минут. Пожалуйста.

Софи показалось, что из груди Брэддона вырвался глухой стон. Затем он поставил ногу на первую перекладину лестницы. Софи похолодела. Не дай Бог еще упадет и разбудит слуг, ведь Брэддон такой неуклюжий.

Неожиданно он начал подниматься вверх с необычной легкостью. Наблюдая за этим, Софи нервозно хихикнула. Неужели жених весь день практиковался в лазании по лестнице? Когда Брэддон приблизился к подоконнику, она поспешно попятилась и присела на постель. Свечи были погашены, лишь бледная луна заглядывала в спальню.

Когда в окне появилась крупная фигура в черном плаще, Софи чуть не ойкнула. Патрик перебросил через подоконник одну ногу, затем метнул быстрый взгляд на Софи, сидящую на постели, и замер. Его лица она, разумеется, видеть не могла, но отчетливо чувствовала, как глаза медленно перемещаются по ее телу.

Наконец Патрик легко спрыгнул в комнату. Не произнося ни звука, успокоив рукой волнообразные колыхания плаща, он облокотился о подоконник. Софи проглотила застрявший в горле комок.

— Я полагаю, вы удивлены, почему я не готова к бегству. — Она замолкла на несколько секунд. — Лорд Слэслоу, я попросила вас… хм, я попросила вас подняться сюда…

Он оставался неподвижным, как изваяние.

— Понимаете, — проговорила Софи неожиданно быстро, — я совершила глупость и знаю, что вы станете гневаться по этому поводу. С вашей стороны это будет справедливо. Дело в том, что я… просто не могу никуда сейчас с вами пойти… впрочем, не толь ко сейчас, но и вообще никогда. — Она пыталась разглядеть лицо Брэддона, но в оконном проеме вырисовывался только силуэт. Где он раздобыл такой зловещий плащ?

— Вот как? — тихо проронил он.

— Я весь день страдала, — заторопилась Софи. — И все думала, думала. Я знаю, идея бегства вам пришлась по душе, и поэтому записку посылать не решилась. — Она замялась. — Понимаете, я не только не могу с вами сбежать, но и… вообще раздумала выходить замуж.

Услышав последние слова, жених — а его мрачная фигура уже начала ее пугать — выпрямился и скрестил на груди руки.

— Почему?

— Я знаю, как важно для вас жениться, то есть не для вас лично, а для вашей матушки. Мне очень жаль, но… это было бы с моей стороны неправильно. — Софи замолчала.

Брэддон не пошевелился и не проронил ни слова, но что-то в его позе й молчании заставило ее продолжить объяснения:

— Знаете, я поняла, что в общем-то мы могли бы превосходно ужиться в браке, потому что… потому что не питаем друг к другу никаких чувств. Хм, пожалуй, это не совсем точно. Вы мне очень нравитесь, Брэддон… хм, лорд Слэслоу. Но мы… я… я не могу обнаружить в себе такого рода чувств, какие жена должна испытывать к мужу.

Несколько секунд стояла тишина, а затем Брэддон негромко произнес:

— Не можете?

— Нет, не могу.

— Вот оно что.

Голос у Брэддона был ниже, чем обычно, и в нем слышались какие-то бархатные обертоны, которые заставляли трепетать нижнюю часть ее живота.

«Странно, подумала Софи. — Может быть, это потому, что мы в первый раз наедине, если не считать вчерашней прогулки по парку, когда он не захотел меня поцеловать». — Вспомнив об этом, Софи преисполнилась решимости:

— Помните, вчера, когда мы были в парке, вы не захотели меня поцеловать, потому что не думали обо мне в «таком качестве»? Так вот, — заявила Софи с вызовом, — муж обязан думать о своей жене в «таком качестве».

Со стороны окна по-прежнему не последовало никакого отклика. Затем Брэддон медленно поднялся и сделал несколько шагов по направлению к постели. Софи пристально вглядывалась, но капюшон у плаща был такой глубокий, что ничего не было видно. Совершенно неожиданно ее затылок начали гладить крепкие руки. Темная фигура наклонилась над ней, она это скорее почувствовала, чем увидела.

— Ну что ж, попробую подумать о вас в «таком качестве», — проговорил, вернее, пробормотал хриплый голос, и ее губ коснулись губы… крепкие и требовательные. Они нагло хозяйничали, как будто имели на это право.

— Ой! — выдохнула Софи.

В этот момент Брэддон опрокинул ее на спину. Или она сама упала? Впрочем, это было уже не важно, потому что губы инстинктивно раскрылись, впустив его язык, который моментально завоевал ее трепетный рот, отчего по всем членам пробежал жидкий огонь. До сих пор ее никто не целовал так… кроме Патрика. Она понимала — что-то не так, но никак не могла сообразить, что именно, потому что тревога тонула в океане ощущений.

Что касается Патрика, то он и вовсе ни о чем таком не думал. Наконец-то осуществилась его заветная мечта. Он был с Софи, в ее спальне, на ее постели. А открытие, что ее мягкие губы такие же опьяняющие и сладостные, какими были прежде, вряд ли могло вдохновить на рациональное мышление. Тело Софи затрепетало почти мгновенно, когда он, обжигая губами ее кожу, обвел теплым языком контуры губ, а затем проник в глубь рта. Она выгнулась, прижалась к нему, вцепившись пальцами в кудри.

Он наклонился над ней, чуть отпустил, а затем снова притянул обратно, покрывая края губ быстрыми дразнящими поцелуями. Софи слабо застонала, и он отстранился. А она повернула голову и попыталась захватить его губы, вернуть их назад, желая, чтобы он снова завладел ее ртом. Теперь он осыпал поцелуями все ее лицо — щеки, веки, лоб, подбородок, — потом снова вернулся к губам. Но по-настоящему у нее перехватило дыхание, когда он, продолжая непрерывно работать языком, нежно стиснул груди, такие доступные под ночной рубашкой.

Из ее горла вырвался сдавленный стон. Но все же… и все же… в глубине души она уже давно понимала, что это не Брэд-дон. Что это не может быть Брэддон. Мало того, ей не хотелось испытывать с ним ничего подобного. И пусть даже это будет Брэддон, что невероятно, но пусть, пусть, все равно она не хотела быть его женой.

Она попыталась повернуть голову и прохрипела сдавленно:

— Нет!

Но тут же его губы принялись преследовать ее губы, язык заработал еще интенсивнее, отчего по всему низу живота распространился огонь. Софи часто задышала, но продолжала всхлипывая шептать:

— Нет, нет, нет, нет…

Наконец руки уперлись ему в грудь. Софи рывком села, пристально вглядываясь во мрак. Лицо жениха было опять скрыто под капюшоном. Чувствуя на себе его взгляд, она отвернулась.

— Брэддон, все это еще ничего не значит, — произнесла она, переводя дыхание. — Я не знаю, почему… почему я поддаюсь на ваши… — Она чуть повысила голос. — Но решения своего не из меню и выходить за вас замуж не буду, — Она говорила, глядя вниз, и начала медленно поднимать голову, когда вместо ответа он стал ласково перебирать ее длинные локоны.

Сердце Софи остановилось.

Он наконец откинул капюшон, луна осветила лицо. Да, ее тело знало с самого начала, что это был вовсе не Брэддон, но теперь глаза Софи пробежались по длинным ресницам, шевелюре с проседью, по выгнутым бровям, квадратной челюсти… Ее разум медленно впитывал то, что тело знало уже давно, пожалуй, с первого прикосновения, когда он прижал ее к своему мускулистому телу.

— О, — прошептала она. Так, наверное, ребенок шепчет во сне, когда ему хорошо.

Патрик улыбнулся. Продолжая ласкать ее волосы, он захватил в ладонь шелковистые пряди и мягко потянул разгоряченное тело обратно на постель.

— Софи, — хрипло прошептал он ей прямо в ухо, — надеюсь, ты не сомневаешься, что я всегда думал о тебе только в «таком качестве». — Озорной, обольстительный язык начал игру с ее ухом, исследуя изящные закругления. Софи расслабилась. Патрик вновь придвинул ее лицо к своему, губы воспламенили губы.

Да, все это обязательно должно было случиться. И она выбросила из головы тяжелые размышления о плащах, побегах, замужествах и помолвках, которые так досаждали ей в течение дня.

Патрик тоже расслабился, потому что восхитительные пальцы Софи легко коснулись его щек, а затем пробежали до самого подбородка. Ее губы открылись его губам. Она затеяла с ним старинную игру, когда обольщенная потом сама обольщает обольстителя.

Он почти застонал и перевернулся, поджимая ее под себя. Софи охнула, и он моментально скатился на бок.

— Извини, дорогая. — Слова пробивались в ее сознание сквозь, облако блаженства. — Я чуть не раздавил тебя.

Она не отозвалась. Что-то сидящее внутри ее изо всех сил стремилось к его телу, чтобы оно легло на нее снова и прижало к постели. Ей хотелось вновь пережить это опьяняющее ощущение. Она подняла руки и, вытянув вперед голову, чтобы встретить губами губы, неистово потащила его к себе за плечи.

Во время захватывающего путешествия по ее телу руки Патрика добрались наконец до корсажа и обнажили груди, белейшие и нежнейшие, как пена водопада.

— Боже мой, Софи, как ты прекрасна! — Голос Патрика пресекся, потому что он погрузился с головой в эту мягкую и одновременно упругую нежную плоть. Софи застонала и начала извиваться, что-то невнятно бормоча, воспламеняя его кровь. Он скользнул рукой под ее рубашку и погрузил пальцы в мягкие завитки.

Тело Софи напряглось. Глядя на Патрика затуманенными глазами, она мелко завибрировала. Внезапно ей вспомнились все детали отношений между мужчиной и женщиной, о которых доводилось слышать.

Его губы приникли к губам Софи, а пальцы продолжали методично погружаться в сладостную влагу, доводя ее до грани неистовства.

— Патрик, — прошептала она, — это и есть то самое? То, чем мы занимаемся.

Боже, до чего она наивна! Он уже давно понял, что ошибся, считая ее искушенной в сексе. В одежде она казалась более опытной.

— Дорогая, ты так прекрасна! — прошептал Патрик, поглаживая ее бедра. Затем легонько поцеловал в нос. — Мне хочется тебя видеть. Позволь зажечь свечу.

Она улыбнулась.

— Если света луны тебе недостаточно, зажги.

Он на несколько секунд приник к ее губам, потому что просто не мог удержаться, а затем вскочил на ноги, чиркнул спичкой, и комната озарилась слабым мерцающим светом.

Патрик поставил свечу на столик и сел на постель, устремив глаза на Софи.

— Как ты на меня смотришь! — прошептала она. Это был не стыд, а что-то совсем другое.

— Я смотрю на тебя так, как мужчина смотрит на женщину, которую жаждет больше всего на свете. — Он сбросил плащ.

— Ох, — выдохнула она.

Под плащом у него оказалась только тонкая батистовая рубашка с распахнутым воротом.

— Я еще никогда не видела мужчину без галстука, — неожиданно вырвалось у нее.

Патрик озорно улыбнулся. Затем быстрым движением вытащил рубашку из бриджей, стянул с головы и бросил рядом с постелью. Глаза Софи расширились. Брошенная рубашка возбудила легкое движение воздуха. На его бугристых мускулах заиграли оранжевые тени.

Софи протянула руку, коснулась груди Патрика, потерла соски, а затем, подняв глаза, встретилась с его глазами. Они были полны желания.

Она улыбнулась и, не отрывая взгляда, повторила движение, Но теперь уже обеими руками и очень медленно. Под ладонью отчетливо ощущалось биение его сердца. Она представила это сердце в виде маленького крота, которого в детстве однажды поймала вечером в саду.

Внезапно, как раз в тот момент, когда Софи расслабилась, Упоенная ощущением своей власти над Патрикомего руки подняли ее с постели. И через мгновение, не прерывая ласк, она оказалась у него на коленях. Сердце бешено заколотилось. От него исходил непередаваемый запах. Так пахла ночь в середине лета. Это было какое-то умопомешательство, которое ударяло в голову, как крепкая мадера. Это был запах мужчины с непременной примесью слабого аромата бренди. Софи задержала дыхание и напряженно ждала.

Патрик заглянул в ее доверчивые глаза и зажмурился, сопротивляясь накатившей волне страсти, которая угрожала превратить его в сатира. Ему жутко хотелось опрокинуть Софи на постель и жадно овладеть ею. Но это было совершенно недопустимо.

Он поцеловал очаровательный носик.

— Теперь ты выйдешь за меня?

Порывисто дыша, она завороженно смотрела ему в глаза. Все девичьи зароки и клятвы были преданы забвению. Патрик взял ее за плечи.

— Софи.

— Хорошо, — проронила она. — Хорошо, я выйду за тебя. — Но не это сейчас было для нее важно. — Патрик! — Она исступленно прижалась к нему всем телом.

— С моей стороны это было бы недостойным, — горячо прошептал он ей в губы. — Нам следует подождать.

Но как можно чего-то ждать, когда теплые волны радости омывают тело. «Я выхожу замуж за повесу, распутника. Да, да, да. Но за повесу, которого бесконечно люблю…» — Софи отважно потянулась ко рту Патрика, пробежав языком по контуру его губ. Он еще крепче стиснул ее в объятиях, а ее руки, соскользнув с шеи, направились вниз к груди. А потом еще дальше, к поясу.

Руки Патрика тоже нашли себе занятие. Вначале они направились в знакомое место, под закругления грудей. Она охнула, отдернув голову назад, но Патрик подтянул ее к себе и впился в губы. Затем оторвался и впился снова, потом еще раз, потом еще-Ловким движением сбросил с нее сорочку, а затем через мгновение освободился от одежды сам.

Софи затрепетала от предчувствия. Скосив глаза на свое тело и осознав, что обнажена, она вяло удивилась тому, что не заметила, как это случилось. Это тело больше не ощущалось собственным. Розово-кремовое пространство превратилось в лабиринт острых переживаний, совершенно не похожих ни на что, о чем она знала или даже когда-либо мечтала. Она смотрела на руку Патрика, который вначале ласкал ее грудь, а затем живот. Смотреть больше не было сил.

Этот волшебник творил с ней чудеса.

Наконец она почувствовала его у себя между бедрами. Каждый дюйм тела криком кричал, призывая Патрика не останавливаться — продолжать.

— В первый раз это может быть не очень приятно, — горячо прошептал он, целуя ее глаза.

Но Софи уже все было безразлично.

Призывно выгнув тело, она сомкнула руки вокруг его шеи, и это сорвало последние сдерживающие путы, подобно тому как огонь пожирает сухую соломенную крышу. Он проник в ее рот и тело на одном вздохе, на мгновение оставшись совершенно неподвижным. Стон Софи был погашен поцелуем.

Последовавший за этим медленный сладостный ритм постепенно оттеснял на задний план сопровождавшую вторжение жгучую боль, которая стала замещаться чем-то другим. С губ Софи начали срываться слабые постанывания.

В тот момент, когда Патрик, чуть подавшись назад, охватил руками ее попку, она начала под ним извиваться. Сознание сжалось в одну-единственную точку. Ее тело вздымалось, чтобы встретить его тело. Наконец неуловимая, невесть откуда взявшаяся искра взорвала их обоих, практически одновременно. Софи показалось, что она осветилась каким-то неземным светом, а затем огненные струи сплавили ее с Патриком.

Такого он прежде никогда не испытывал. Волна накатившего экстаза была необыкновенно острой и мощной. Сдерживаться уже не было сил. Он наконец сдался и ринулся вперед, повторяя как Молитву:

— Софи, Софи, Софи…

Голос приглушали разбросанные по постели длинные спутанные локоны.

Пламя свечи на столике подрагивало и колебалось под ласками слабого ночного ветерка, который беспрепятственно проникал открытое окно спальни.