Половой рынок и половые отношения

Дома терпимости

Въ 1895 году мѣстной полиціей одного города была сдѣлана попытка регистраціи проституціи. Регистрація эта не была закончена, да и велась крайне неумѣло, но тѣмъ не менѣе были добыты нѣкоторыя цифры, не лишенныя интереса. Этими цифрами мы и воспользуемся, предупредивъ читателя, что цифры только отдаленно приближаются къ дѣйствительному положенію вещей.

Такъ, въ составленной полиціей таблицѣ дѣвушекъ моложе 16 лѣтъ не значится, а между тѣмъ дѣтская проституція вездѣ уже очень развита.

Точно также и самое число зарегистрированныхъ далеко ниже дѣйствительнаго. Очевидно, что регистрація произведена только въ оффиціально разрѣшенныхъ „домахъ", при чемъ и тутъ еще по весьма понятнымъ причинамъ не показаны всѣ дѣвушки моложе 16 лѣтъ.

Всего зарегистрировано 184 женщины и дѣвушки. По возрастамъ онѣ распредѣляются такъ:

Тутъ прежде всего поражаетъ то, что цифра возрастаетъ только до 20 лѣтняго возраста, а по-

томъ падаетъ и очень быстро, съ 30 на 18, а потомъ на 13, 8, 6. Очевидно, что съ 20 лѣтняго возраста уже начинается убыль проститутокъ изъ „домовъ", — иначе говоря, большинство доживаетъ только до 20 лѣтняго возраста, а затѣмъ начинается усиленная смертность.

Если разобрать цифры подробнѣе, то мы увидимъ, что 60, 3 % женщинъ и дѣвушекъ въ домахъ терпимости имѣютъ отъ роду не свыше 20 лѣтъ, и цѣлыхъ 93 % не свыше 25 лѣтъ. Это значитъ, что за 20 лѣтній возрастъ перешагиваютъ только 39,7 %, а за черту 25 лѣтняго возраста переходятъ только 7 %. Въ абсолютныхъ цифрахъ это выразится такъ: изъ 184 женщинъ и дѣвушекъ 20 лѣтній возрастъ переживаетъ 73 и 25 лѣтній только 13. Но изъ этихъ 13-ти нужно исключить 9, значащихся въ возрастѣ отъ 30 лѣтъ и выше. Цифра эта, очевидно, тутъ случайная, такъ какъ противоречитъ всѣмъ остальнымъ. Присутствіе такой „ненормальной" цифры объясняется весьма просто — зарегистрированы фиктивныя проститутки. Это или инвалиды своего ремесла, служащія въ домахъ прислугами, или же родственницы хозяекъ, живущія въ домѣ въ интересахъ надзора и записанныя проститутками въ силу закона, по которому женщины не проститутки не могутъ жить въ домахъ терпимости. Весьма возможно, что присутствіе такихъ женщинъ въ домахъ повліяло и на число лицъ въ 25 и 28 лѣтнемъ возрастѣ, такъ какъ эти цифры также находятся въ замѣтномъ противорѣчіи съ остальными и представляются явно преувеличенными. Въ дѣйствительности, въ 25 лѣтнемъ возрастѣ должно быть не больше 5, а въ 28 лѣтнемъ нуль. За такимъ исправленіемъ таблица получитъ слѣдующій видъ:

Это значитъ, что высшій возрастъ для проститутки даннаго города 26 лѣтъ, но этого возраста достигаютъ только 2 изъ 164, т. е. менѣе 2 %. До 25 лѣтнаго возроста доживаютъ 4,2 %, до 24 л. 7,9"%, до 23 л.- 12,7 %, до 22 л.- 20,7 %, до 21 г. — 31,7 %. Или, иначе говоря, въ возрастѣ не болѣе 21 года умираютъ 68,3 %, въ возрастѣ до 22 л. — 79,3 %, 23 л, — 87,3 %, 24 л, — 92,1 % и 25 л. — 95,8 %.

Цифры эти, несомнѣнно, должны поразить спеціалистовъ, такъ какъ общая статистика не даетъ такой высокой смертности въ средѣ проститутокъ. Мы лично объясняемъ себѣ такое несогласіе цифръ общей статистики съ нашими несовершенствами и даже крайней неумѣлостью регистраціи, результатами которой намъ приходится пользоваться. Въ имѣющейся у васъ табличкѣ нѣтъ никакихъ указаній на причины рѣзкой убыли съ 20-ти лѣтняго возраста. Между тѣмъ всю убыль никакъ нельзя отнести на одну смерть. Нѣтъ сомнѣнія, что не всѣ выходятъ изъ домовъ терпимости мертвыми, нѣкоторыя выходятъ и живыми. Вопросъ только, какъ и куда? Но этотъ вопросъ весьма легко разрѣшается. Всѣмъ, кто хотя сколько нибудь знакомъ съ жизнью проститутокъ, извѣстно, что проститутка, разъ она попала на эту печальную дорогу, почти никогда не сходитъ съ нея до самой смерти. Возвращеніе къ „честному труду" для нея почти совсѣмъ невозможно и является весьма рѣдкимъ исключеніемъ. Отсюда, какъ общее правило, можно принять — проститутка почти всегда умираетъ проституткой. А слѣдовательно, съ этой стороны небрежность полицейской регистраціи, цифрами которой мы пользуемся, большого значенія по существу не имѣетъ.

Но регистрація эта произведена только въ до-

махъ терпимости, и это обстоятельство нельзя упускать изъ виду, оно весьма важно въ данномъ случаѣ. Зарегистрирована убыль изъ домовъ терпимости, а убыль бываетъ всякая.

Если мы прослѣдимъ „карьеру" одной проститутки, то увидимъ, что она начинаетъ съ высшаго и кончаетъ низшимъ, начинаетъ съ самаго „шикарнаго" дома и, постепенно опускаясь, кончаетъ "домомъ" самаго низшаго разряда, изъ котораго уже выбываетъ или въ могилу или же на улицу, какъ совершенно потерявшая цѣнность. Такая карьера, почти безъ измѣненія, повторяется безконечное число разъ почти всѣми, для всѣхъ только два выхода — или смерть или инвалидность.

А такъ какъ въ нашей табличкѣ зарегистрированы проститутки всѣхъ домовъ и высшаго и низшаго разрядовъ, то очевидно, что прохожденіе проститутками всей „лѣстницы" ихъ печальной карьеры на цифрахъ не могло отразиться. Зарегистрированъ только конецъ карьеры, выходъ вообще изъ дома терпимости. А выходъ этотъ, мы видѣли, означаетъ или смерть или же полную инвалидность. Такъ что въ предыдущія наши выводы придется внести одну только существенную поправку, именно на ряду съ смертностью вездѣ поставить и инвалидность. Процентъ смертности отъ этого, конечно, сильно понизится, такъ какъ значительная часть падетъ на инвалидность.

Но если брать во вниманіе положеніе проститутки, какъ оно есть, то мы не видимъ разницы между смертью и инвалидностью, — больше того, мы предпочитаемъ первую второй. Проститутка — инвалидъ — это то безобразное человѣкоподобное существо, не способное даже вызвать жалости, которое мы изрѣдка только видимъ на улицѣ, такъ какъ за ней строго слѣдятъ и не позволяютъ ей появляться въ „чистыхъ" кварталахъ. Она практикуетъ среди нищихъ и сама нищенствуетъ, — но и то и другое ей не даетъ почти ничего: какъ проститутка она потеряла цѣнность, а какъ нищая — она вызываетъ отвращеніе и отталкиваетъ отъ себя „доброхотныхъ дателей". Ее съѣдаютъ болѣзни, она умираетъ съ голоду! Не лучше ли смерть, чѣмъ такая жизнь?

Что касается того, что приводимыя нами цифры смертности даже и вмѣстѣ съ инвалидностью все же высоки по сравненію съ такими же цифрами для другихъ мѣстностей, — то объясняется это чрезвычайно тяжелымъ положеніемъ проститутки во взятомъ нами городѣ, тѣмъ гнетомъ, которымъ ложатся на нее мѣстныя условія жизни.

Прежде всего, нигдѣ такъ не беззащитна проститутка, какъ тутъ. Этому способствуютъ весьма многія условія, но главное — какъ это ни странно, — обиліе денегъ въ этомъ почти американскомъ городѣ и соотвѣтственныя этому требованія публики, предъявляемыя къ дому терпимости, въ отношеніи обстановки, костюмовъ и пр.

На это производятся огромныя затраты, — и эти то затраты, главнымъ образомъ, такъ быстро и приближаютъ дѣвушекъ къ могилѣ или инвалидности. Публика, конечно, окупаетъ всѣ сдѣланныя „домомъ" затраты и окупаетъ съ лихвой, но всѣ выгоды падаютъ па долю хозяйки и только хозяйки. А между тѣмъ, значительная часть затратъ падаетъ на долю дѣвушекъ; всѣ костюмы привлекающіе гостей и являющіеся, собственно говоря, своего рода орудіями производства, дѣлаются за счетъ дѣвушекъ, причемъ цѣна за нихъ ставится двойная и даже тройная. Такимъ образомъ, за дѣвушкой сразу же образуется значительный долгъ, который служитъ въ рукахъ хозяйки весьма сильнымъ орудіемъ противъ дѣвушки. Напоминаніемъ объ этомъ долгѣ хозяйка подгоняетъ ее болѣе интенсивно „работать", т. е. спаивать гостей, исполнять всѣ ихъ прихоти, часто противоестественныя и пр. Спаивая гостя, дѣвушка и сама напивается, чтобы какъ можно больше уничтожить напитковъ, что опять таки требуется выгодами хозяйки! Уже одно это ежедневное истребленіе напитковъ въ ужасныхъ количествахъ не можетъ не расшатать здоровья. А къ этому прямо принуждаютъ дѣвушекъ всякими средствами, не исключая побоевъ, запиранія въ холодный сырой подвалъ и пр. Прибавьте къ этому профессіональныя болѣзни и ужасная цифра смертности почти въ годы юности не покажется высокой. Удивительно еще какъ человѣкъ можетъ выдержать тѣ 4–9 лѣтъ (отъ 16 до 20–25 л.), которые значатся по нашей табличкѣ. Ежедневное отравленіе сильными дозами алкоголя, профессіональныя болѣзни, порокъ, какъ ежедневная работа, побои, истязанія, — развѣ всего этого мало, чтобы убить человѣка даже въ одинъ годъ?

Постоянные посѣтители домовъ разсказывали намъ во время нашихъ изслѣдованій по этому предмету, что дѣвушки прямо умирали на ихъ глазахъ.

— При насъ поступаютъ и черезъ годъ — два умираютъ.

Ужасная жатва смерти! И отъ этой страшной жницы нѣтъ возможности избавиться. Большія средства, которыми обладаютъ хозяйки домовъ, дѣлаютъ борьбу дѣвушекъ съ хозяйкой невозможной, даже если бы она и захотѣла освободиться оть кабалы. Съ такими протестантками, обыкновенно, не церемонятся. Намъ, напримѣръ, извѣстенъ случай, когда „провинившуюся" дѣвушку содержательница заперла въ темный подвалъ и продержала тамъ семь сутокъ на хлѣбѣ и водѣ. Дѣлается это, разумѣется, для острастки, чтобы не было повадно другимъ. Въ этихъ же видахъ дисциплина въ „домахъ" весьма строгая и жестокая. Обыкновенно мужъ или сожитель хозяйки имѣетъ у себя плеть, которой и „наказываетъ" дѣвушекъ за малѣйшую „провинность". Наказаніе производится по голому тѣлу, до кровавыхъ рубцовъ. Кромѣ того, „новенькая" находится подъ строгимъ надзоромъ, ее никуда не выпускаютъ, не позволяютъ ни писать, ни получать писемъ, даже разговоры ея съ посторонними строго контролируются. Подъ такимъ надзоромъ „новенькая" содержится до тѣхъ поръ, пока окончательно не примирится съ своимъ положеніемъ; а это достигается постояннымъ и систематическимъ одурманиваніемъ спиртными напитками и исключительной замкнутостью интересовъ, строго ограниченныхъ окружающей средой. Запертая въ стѣнахъ дома, окруженная исключительно обитательницами его, подавленная жестокой дисциплиной — дѣвушка поневолѣ начинаетъ входить въ интересы окружающей среды, ее начинаетъ интересовать успѣхъ или неуспѣхъ товарокъ, фаворизмъ у хозяйки, побѣды надъ конкуренткой и пр. На языкѣ содержательницъ это называется „вошла во вкусъ", а па обыкновенномъ языкѣ это значитъ, что дѣвушка нравственно умерла, все человѣческое въ ней погибло, она спеціализировалась въ обитательницу „дома". Съ этого момента надзоръ за ней ослабляется, во онъ уже и не нуженъ. Она и безъ надзора уже не пойдетъ никуда, развѣ въ другой такой же домъ. Побѣда надъ человѣческой душой дается тѣмъ болѣе легко, что большинство попадаютъ въ эту ужасную обстановку въ юныхъ лѣтахъ, нѣкоторые съ 14–15 лѣтъ, а въ 16-ть очень часто, т. е. какъ разъ въ томъ возрастѣ, когда дѣвушка только формируется, когда у нея еще нѣтъ ни опредѣленныхъ наклонностей, ни вкусовъ, когда она представляетъ изъ себя матеріалъ, который весьма легко втиснуть въ любую форму. А если принять во вниманіе, что содержателямъ и содержательницамъ въ этомъ отношеніи не ставится никакихъ препятствій никѣмъ, то и понятно будетъ, что вырваться изъ притона не такъ то легко. А что препятствій не ставится, въ этомъ, къ сожалѣнію, не приходится сомнѣваться. Уже одно то, что въ „домахъ", подлежащихъ оффиціальной регистраціи, годами живутъ 15–16 и 17-ти лѣтнія дѣвицы, т. е. не совершеннолѣтнія, юридически неправоспособныя, доказываетъ, что тѣ, кому вѣдать надлежитъ, къ интересамъ содержателей домовъ относятся довольно бережно. Иначе, вѣдь, во всякомъ такомъ случаѣ были бы возбуждаемы уголовныя преслѣдованія, а несовершеннолѣтнія дѣвицы отправлялись бы на родину, къ родителямъ или опекунамъ, безъ воли которыхъ по закону онѣ не могутъ распорядиться собой. Однако, такихъ преслѣдованій не возбуждается, слѣдовательно „надзоръ" склоненъ скорѣе помочь содержателю, чѣмъ преслѣдовать его.

Этого мало, „надзоръ" часто очень горячо отстаиваетъ интересы хозяина противъ его „рабынь". Содержательницамъ и содержателямъ чины полиціи оказываютъ очень существенную помощь въ порабощеніи дѣвушекъ. Что бы не быть голословными, мы приводимъ здѣсь прошеніе одной такой дѣвушки, поданное ею на имя главноначальствующаго гражданской частью на Кавказѣ.

Вотъ что она пишетъ:

Его Сіятельству

Главноначальствующему Гражданской Частью на Кавказѣ.

Крестьянки Харьковской губерніи Феклы Абрамовны Жуковой

Прошеніе.

Пріѣхавъ въ г. Баку 15 декабря прошлаго 1900 года для пріисканія занятій, я, не зная города, остановилась временно въ гостинницѣ „Метрополь", объявивъ въ мѣстной газетѣ о своемъ желаніи (имѣть работу). На слѣдующій день явилась ко мнѣ женщина, оказавшаяся впослѣдствіи экономкой дома терпимости г-жи Рахманъ, которая обманнымъ образомъ, подъ видомъ будто бы содержимой мастерской дамскихъ шляпъ, привезла меня въ упомянутый „домъ“. Когда я увидѣла, куда я попала, то отчаяніе мое было безпредѣльно, я умоляла отпустить меня, обращалась также къ агентамъ полиціи, но на мои вопли и стоны я получала въ отвѣтъ лишь поруганіе. На улицу меня не выпускали, писать письма, получать или съ кѣмъ либо разговаривать не позволяли. Такимъ образомъ, меня продержали около двухъ мѣсяцевъ, послѣ чего, видя не унимавшееся мое отчаяніе и серьезное недомоганіе, отпустили, но безъ всякихъ средствъ. При этомъ немедленно явился околодочный надзиратель Шахтахтинскій и, заявивъ, что дѣйствуетъ по приказанію, арестовалъ меня и, уложивъ мои вещи, отправилъ меня на вокзалъ для отправки на родину. На вокзалъ поѣхала съ нимъ также и вышеупомянутая экономка. Тамъ, подвергаясь самымъ грубымъ оскорбленіямъ и насиліямъ, я была втиснута въ вагонъ отходящаго поѣзда, при чемъ мнѣ не дали ни билета, ни денегъ. Съ большимъ трудомъ я вырвалась, прибѣжала въ полицейское управленіе и просила защиты и прекращенія насилія. Въ лицѣ помощника полиціймейстера ротмистра Измаильскаго я нашла гуманнаго защитника, онъ распорядился о прекращеніи беззаконія, а хозяйкѣ „дома"… Рахманъ, пользовавшейся мною въ теченіе двухъ мѣсяцевъ, предложилъ выдать мнѣ 20 руб. на дорогу. Хозяйка взяла съ меня предварительно росписку о полномъ удовлетвореніи ею меня, а потомъ выдала мнѣ 15 руб. Но мнѣ пришлось остаться въ городѣ еще, такъ какъ въ полицейскомъ управленіи предложили мнѣ придти на слѣдующій день за полученіемъ пришедшаго съ родины паспорта. На слѣдующій день утромъ явлается въ номеръ гостинницы „Лондонъ", гдѣ я остановилась, что бы переночевать, околодочный надзиратель Фединъ и съ грубостями, превосходящими всякія понятія, приказываетъ собрать пожитки, съ побоями, отъ которыхъ я падаю, выталкиваетъ меня на улицу и доставляетъ въ 3-й полицейскій участокъ. Въ послѣднемъ по приказанію бывшаго тамъ дежурнымъ вышеупомянутаго Шахтахтинскаго, меня вталкиваютъ въ темную нетопленную каморку, гдѣ и держатъ до полудня. Затѣмъ, видя, что я посинѣла отъ холода и совсѣмъ изнемогаю, перевели меня въ комнату дежурнаго околодочнаго. Во время ареста въ каморкѣ агенты полиціи — фамиліи которыхъ, кромѣ брата упомянутаго выше Шахтахтинскаго, не знаю, — заходили ко мнѣ, учиняя самыя грубыя насилія въ удовлетвореніе своей животной страсти. А Рахманъ съ своей экономкой въ сопровожденіи околодочнаго надзирателя Шахтахтинскаго заходили для издѣвательства и осмѣянія моего положенія, которое, по выраженію послѣдняго, состоялось своимъ судомъ. Къ вечеру городовой Ага-Мамедъ-Джафаровъ, увидя меня въ участкѣ арестованной, донесъ объ этомъ г. помощнику полиціймейстера, который потребовалъ немедленнаго освобожденія меня и явки въ управленіе, гдѣ помощникъ пристава 3-й части, замѣнявшій временно пристава, на выговоръ г. помощника полиціймейстера за допущеніе произведеннаго надо мною беззаконія, заявилъ, что я была въ состояніи невмѣняемости и производила безчинства, послужившія причиной арестованія меня. Г. помощникъ приказалъ по моему заявленію составить. протоколъ при понятыхъ, въ которомъ упоминалось о сказанныхъ беззаконіяхъ, произведенныхъ надо мною агентами полиціи, подъ которымъ я по предложенію расписалась, и затѣмъ все это производство съ паспортомъ на слѣдующій день г. помощникъ представилъ г. полиціймейстеру. На слѣдующій день я снова пришла въ управленіе просить о выдачѣ отобраннаго отъ меня вида на жительство, на что г. полиціймейстеръ ротмистръ Охицинскій заявилъ мнѣ, чтобы я обратилась въ 3-й участокъ, гдѣ находится все мое дѣло и бумаги; но я убѣдительно просила дать мнѣ возможность избѣжать посѣщенія этого участка. Тогда г. полицеймейстеръ предложилъ мнѣ придти на слѣдующій день. На слѣдующій день г. полицеймейстеръ направилъ меня въ 5-й участокъ, находящійся въ „Черномъ городѣ", верстъ за 5 отъ города. Видя, что такой тяжбѣ нѣтъ конца, я настоятельно умоляла выдать мнѣ документъ и отпустить меня, на что г. полицейместеръ предложилъ мнѣ сперва дать согласіе о прекращеніи всего дѣла, уничтоженія написаннаго протокола, дать подписку о добровольномъ моемъ согласіи на проституцію, о моей полной виновности (?), прекращеніи дѣла и неимѣніи никакихъ претензій, на что я, не видя другого выхода, согласилась и исполнила всѣ требованія, послѣ чего, наконецъ, получила видъ на жительство.

Доведенная такимъ образомъ упомянутыми лицами, также и помощникомъ пристава находящимся при управленіи, г. Шаншіевымъ, которые, поправъ всякія человѣческія права, надругались, издѣвались и истязали меня, доведенная до самаго плачевнаго физическаго, матеріальнаго и нравственнаго состоянія, обращаюсь къ высоко-гуманному чувству Вашего Сіятельства, оказать Ваше просвѣщенное содѣйствіе въ защиту меня ни въ чемъ неповинной отъ преслѣдованія полицейскихъ властей.

„Крестьянка Фекла Абрамовна Жукова".

Это „прошеніе", какъ нельзя болѣе, характерно; оно вполнѣ обрисовываетъ то положеніе, въ которое попадаетъ дѣвушка, пожелавшая оставить печальное ремесло (мы оставляемъ въ сторонѣ исключительное положеніе Жуковой, попавшей въ „домъ“ не по своей волѣ). Хозяйка просто выталкиваетъ ее за дверь, безъ паспорта и безъ гроша денегъ, а агенты полиціи насильно, съ издѣвательствами вталкиваютъ ее „въ вагонъ отходящаго поѣзда", не снабжая при этомъ билетомъ, т. е. ставятъ ее въ невозможное положеніе: оставаться въ городѣ не смѣй, а ѣхать дальше первой станціи тоже не можешь, высадятъ. Словомъ, положеніе такое, въ какое законъ не ставитъ даже самаго тяжкаго преступника. А тутъ дѣвушка, страшно потерпѣвшая отъ содержательницы дома, и ужъ во всякомъ случаѣ ни въ чемъ не виновная, подвергается какому то невѣроятному остракизму, ее хотятъ выбросить на сосѣднюю пустынную станцію, гдѣ она не въ состояніи будетъ найти себѣ даже ночлега. За что и по какому праву? А, главное, для чего это дѣлается? Отвѣтъ на эти вопросы можетъ быть только одинъ: чтобы „проучить", отбить охоту протестовать у другихъ. Иначе говоря, дѣлается это исключительно въ интересахъ содержательницы дома. Въ этомъ же направленіи идетъ и все послѣдующее „дѣйство". Дѣвушка вырывается и бѣжитъ къ помощнику полицеймейстера. Тотъ принимаетъ ея жалобу, относится къ ней сочувственно (одинъ изъ всего состава полиціи), приказываетъ составить протоколъ, т. е. даетъ дѣлу законный ходъ. Съ этой минуты дѣвушка становится полноправной гражданкой. Такъ она думаетъ и занимаетъ номеръ въ гостинницѣ, чтобы переночевать. Но это не въ интересахъ „хозяйки". Дѣвушка возмутилась и нашла защиту, нашла „управу" на хозяйку, — это дурной примѣръ другимъ. Въ такомъ положеніи нельзя оставлять дѣло. И оно не оставляется. Рано утромъ её съ побоями (до того, что она падаетъ) тащатъ въ участокъ и бросаютъ въ темный холодный чуланъ. И тутъ надъ ней опять начинаютъ „показывать примѣръ".

— Что, нашла правду! — издѣвается надъ ней та же хозяйка- не хотѣла жить въ теплѣ да въ холѣ, такъ посиди-ка вотъ тутъ!

— Какъ же, права отыскивать вздумала! вторитъ ей околодочный Шахтахтинскій. — Вотъ тебѣ и права, вотъ тебѣ и судъ! Мы своимъ судомъ скорѣй найдемъ твои права!

И чтобы окончательно убѣдить ее, что она вовсе не человѣкъ, а попрежнему только проститутка, къ ней впускается участковая челядь во главѣ съ братомъ околодочнаго, и надъ ней производятся возмутительныя насилія…

Выводится она изъ этого положенія только случайно, только потому, что тотъ же помощникъ полицеймейстера чрезъ городового узнаетъ о дѣйствіяхъ чиновъ 3-го участка. Ее освобождаютъ и приводятъ въ полицейское управленіе. Но на этомъ ея мученія не кончаются. Ее нельзя отпустить, она уже опасна и для чиновъ полиціи и для хозяйки. И вотъ ее начинаютъ „водить".

— Иди въ третій участокъ! — говоритъ ей полицеймейстеръ.

Это въ тотъ самый участокъ, въ которомъ она больше всего натерпѣлась мученій!

— Ради Бога, не посылайте меня туда! — молитъ она.

— Ну, тогда приди завтра.

А на завтра ее посылаютъ въ 5 участокъ. Почему въ пятый? Дѣло началось въ третьемъ, и продолжалось у полицейместера, живетъ просительница въ 3-мъ участкѣ (гостинница „Лондонъ"), а ее посылаютъ въ 5-ый, собственно за черту города, въ заводскій раіонъ. Зачѣмъ, почему?

Чтобы довести до того состоянія, въ которомъ человѣкъ машетъ на все рукой и поступается всѣми своими правами. И это достигается. Она со-

глашается взять свою жалобу назадъ, признаетъ, что она сама пожелала быть проституткой, что „хозяйка" права во всемъ, а виновата одна она, Жукова. Въ чемъ виновата? Этого ни опа, ни тѣ, которые отбирали отъ нея подписку, не знаютъ. Фраза о ея виновности внесена просто на всякій случай. Сами они кругомъ запутались, спасаясь отъ одной вины, нагромоздили цѣлую кучу преступленій, а поэтому и стараются оградить себя со всѣхъ сторонъ, до виновности ни въ чемъ не повинной противницы включительно. Отбирая подписку, полицеймейстеръ забываетъ даже то, что самая эта подписка, говорящая о томъ, что Жукова согласна на уничтоженіе протокола, обличаетъ его виновность, какъ чиновника полиціи, прекращающаго такія уголовныя дѣла, какъ преступленія по должности подвѣдомственныхъ ему чиновъ, неправильное лишеніе свободы со стороны тѣхъ же чиновъ, побои, издѣвательства и пр. и обманное завлеченіе Жуковой въ домъ терпимости хозяйкой этого дома Рахманъ, — словомъ прекращающаго и слѣдовательно скрывающаго такія преступленія, которыя прекращенію не подлежатъ. Такова юридическая сторона дѣла. Но не такова фактическая. Съ фактической стороны Рахманъ и чины полиціи достигаютъ намѣченной цѣли, они наглядно показываютъ всей корпораціи такихъ же отверженныхъ, что никакихъ правъ у нихъ нѣтъ, что протесты съ ихъ стороны ни къ чему не ведутъ, что хозяйка всегда будетъ права, а онѣ всегда останутся виновными. Въ этомъ убѣждена даже сама Рахманъ. Заступничество полиціи такъ подѣйствовало на нее, что она въ своихъ двухъ домахъ ввела еще болѣе строгую дисциплину. Какъ разъ въ разгаръ борьбы съ Жуковой передъ ней „провинилась" чѣмъ то еще другая дѣвушка, крестьянка Харьковской губерніи Марья Григорьевна Ткаченко. И вотъ хозяйка запираетъ дѣвушку въ сырой подвалъ и дер-

житъ ее тамъ около 10 дней. Фактъ этотъ былъ извѣстенъ чинамъ полиціи того же третьяго участка. Приведенные нами факты, намъ кажется, достаточно подтверждаютъ высказанную выше мысль, что дѣвушки остаются въ домахъ терпимости далеко не добровольно. Иначе говоря, на глазахъ у общества существуютъ такія учрежденія, которыя, будучи поставлены какъ бы внѣ закона, на глазахъ у всѣхъ вырываютъ юныхъ членовъ общества и превращаютъ ихъ въ отвратительный позорный матеріалъ, почти пытками вытравливая въ нихъ все человѣческое. И неужели это нормально? Неужели несчастные не найдутъ себѣ защиты хотя бы въ той мѣрѣ, въ какой онѣ имѣютъ право на эту защиту по закону? Это было бы позорно для людей XX вѣка.

Но, повидимому, позоръ не особенно тяготитъ „людей XX вѣка", такъ какъ они довольно охотно мирятся съ существованіемъ этихъ учрежденій. Даже больше того, стараются закрыть глаза и не видѣть ихъ и приносимаго ими зла. Въ этомъ отношеніи весьма характерна краткая исторія одного „общества защиты несчастныхъ женщинъ". Иниціаторы этого общества съ самаго начала повели энергичную борьбу съ развратителями дѣвушекъ и съ домами терпимости, опубликовывая въ мѣстной газетѣ всѣ факты съ именами виновныхъ. Но мѣстные буржуа испугались такого направленія дѣятельности „общества", и рѣшила принять мѣры. Сначала они попробовали „уговорить" иниціаторовъ, а когда это не удалось, то они привлекли въ члены общества своихъ сторонниковъ и, составивъ большинство, оттерли своихъ противниковъ, забаллотировавъ ихъ при выборахъ въ правленіе. Въ результатѣ дѣятельность „общества¹¹ ограничивается содержаніемъ мастерской, въ которой работаетъ 4–6 дѣвушекъ. Борьба же съ причинами зла совершенно оставлена. Между тѣмъ, иниціаторы общества на эту то борьбу и возлагали главныя надежды. Насколько правиленъ былъ взглядъ иниціаторовъ общества можно судить по тому, что въ періодъ ихъ дѣятельности дѣвушки и женщины прямо осаждали общество всевозможными просьбами, создалось цѣлое движеніе среди женщинъ, распространившееся далеко за черту проституціи. Ежедневно, напримѣръ, приходили жены съ жалобами на мужей и съ просьбами выхлопотать отдѣльный видъ на жительство; являлись по нѣскольку въ день брошенныя сожительницы съ младенцами на рукахъ, умоляя о юридической помощи и проч. Мы не говоримъ уже о проституткахъ, желающихъ бросить свое печальное ремесло… А теперь все это заглохло, затихло, къ обществу въ его новомъ составѣ почти никто не обращается.

Но возвратимся къ нашимъ цифрамъ.

Слѣдующая графа таблицы распредѣляетъ проститутокъ по профессіямъ. Въ этой графѣ мы видимъ, что въ кадры проститутокъ рекрутируются исключительно трудящіяся женщины или жены трудящихся. Занимающихся домашнимъ хозяйствомъ попало въ дома терпимости 68 женщинъ, домашняя прислуга представлена 88-ю женщинами и дѣвушками, портнихи — 8, шляпницы — 3, бѣлошвейки—6, прачки—1, фабричныя работницы—5, хористки—3, бонны — 1 и нищенствующія — 1.

Эти цифры, какъ нельзя болѣе, подтверждаютъ указанныя нами въ предыдущихъ главахъ нашей книжки, при которыхъ совершается развращеніе женщинъ.

Мы указывали тамъ на развращеніе домашней прислуги и женъ мелкихъ служащихъ и рабочихъ, — и вотъ полицейская таблица даетъ намъ 68 женщинъ, занимавшихся раньше домашнимъ хозяйствомъ, и 88 прислугъ, а всего 156 женщинъ или болѣе 84 % всего количества зарегистрированныхъ проститутокъ.

Точно также и слѣдующая графа вполнѣ подтверждаетъ наши предыдущіе выводы, касающіеся способовъ растлѣнія. Въ этомъ отношеніи всѣ женщины „домовъ" распредѣляются такъ:

Растлѣны: мужемъ—29, любовникомъ—41, проданы—1, въ, состояніи опьяненія—8, путемъ разныхъ обѣщаній—3, продавшихся за деньги—15, изнасилованы—15 „смѣшанныя причины" — 72.

Къ сожалѣнію послѣдняя цифра, занимающая также видное мѣсто, не позволяетъ сдѣлать изъ приведенныхъ цифръ какихъ либо болѣе или менѣе, точныхъ выводовъ. Тѣмъ не менѣе, даже не входя въ подробную оцѣнку каждой цифры, не трудно увидѣть и тутъ отраженіе той же картины нравовъ, которую мы пытались нарисовать въ предыдущихъ главахъ нашей работы. Если мы отбросимъ цифру „72", относительно которой намъ ничего не извѣстно, оставшіяся 112 женщинъ дадутъ намъ богатый матеріалъ для размышленій. Двадцать девять изъ нихъ вышли замужъ невинными, а потомъ оказались въ вертепѣ и при томъ же очень скоро, такъ какъ изъ предыдущаго мы видѣли, что намъ приходится имѣть здѣсь дѣло съ женщинами въ возрастѣ не свыше 25 лѣтъ, причемъ этого возраста достигаютъ только 4, 2“/'’. Средній возрастъ, слѣдовательно, значительно ниже и ужъ никакъ не выше 22–23 лѣтъ. Предположивъ, что въ среднемъ выходятъ замужъ въ 18 лѣтнемъ возрастѣ, мы встрѣтимся съ поразительнымъ фактомъ. Невинная дѣвушка, въ 18 лѣтъ вышедшая замужъ, въ 22–23 года оказывается уже въ домѣ терпимости. Но и этотъ срокъ, очевидно, еще не отвѣчаетъ дѣйствительности, такъ какъ зарегистрированъ не моментъ поступленія въ домъ, а проживаніе въ немъ, т. е. зарегистрированъ такой моментъ, которому необходимо предшествуетъ извѣстный періодъ времени, для одной большій, для другой меньшій. Если мы этотъ періодъ времени опредѣлимъ только въ одинъ годъ, и тогда окажется, что невинная новобрачная попадала въ домъ терпимости чрезъ три-четыре года. И такихъ „новобрачныхъ" въ домахъ оказалось 29 изъ 112-ти, или почти 26 %! Что ихъ заставило такимъ форсированнымъ маршемъ приблизиться къ такому печальному концу? У каждой изъ нихъ былъ мужъ, естественный кормилецъ, слѣдовательно особенно острой нужды онѣ не могли испытывать. Семейный разладъ въ такое короткое время, какъ три четыре года, не могъ довести женщину до дома терпимости. Она могла уйти отъ мужа, но не прямо же въ вертепъ разврата! Явно, что всѣ онѣ погибли по какимъ-то особымъ причинамъ. Эти причины мы и указывали выше. Онѣ заключаются въ общемъ строѣ отношеній къ женщинѣ. Она предметъ купли-продажи, а поэтому, какъ только на горизонтѣ появится молоденькая женщина, такъ на нее предъявляется „спросъ." Претендентами являются обладатели болѣе или менѣе крупныхъ доходовъ. Дѣйствуютъ и чрезъ мужа и помимо его, смотря по обстоятельствамъ, но почти всегда достигаютъ цѣли. Новобрачная втягивается въ атмосферу разврата и затѣмъ весьма быстро скатывается по наклонной плоскости прямо въ домъ терпимости. Весь циклъ развращенія невинной женщины иногда заканчивается въ теченіе 1–2 лѣтъ.

Еще быстрѣе карьера Тѣхъ, которые начинаютъ не съ замужества, а съ сожительства съ любовникомъ. Такихъ въ таблицѣ 41 или около 37"". Въ предыдущихъ главахъ мы указывали на очень распространенное явленіе сожительства съ горничными. Цифра эта, полагаемъ, достаточно ясно говоритъ, каковы послѣдствія этого сожительства.

Затѣмъ, идутъ „проданныя", „пьяныя", „обманутыя", „продавшіяся", всего 27 женщинъ, или болѣе 24 %. Для всѣхъ этихъ, очевидно, существуетъ одна причина — деньги. Разница только въ томъ, что за однѣхъ деньги взяты кѣмъ то другимъ, другія взяли сами, третьи съ помощью подкупленныхъ пособниковъ опоены виномъ, четвертые не безъ участія такихъ-же продажныхъ пособниковъ обмануты. Но главнымъ рычагомъ были вездѣ деньги, обиліе денегъ у однихъ и полное отсутствіе ихъ у другихъ. Для одного рубль — огромная сумма, а другой имѣетъ возможность сорить рублями, какъ прахомъ земнымъ. Поэтому послѣдній дѣйствуетъ хладнокровно, съ извѣстнымъ разсчетомъ, а у перваго съ перваго же момента кружится голова отъ неожиданнаго дождя рублей. Словомъ, какъ, и вообще въ жизни народовъ, главнымъ зломъ является неравенство распредѣленія капиталовъ: у одного милліонъ, а у другово нуль! А отсюда и сопротивленіе второго по отношенію къ первому равно нулю.

По сословіямъ обитательницы домовъ распредѣляются такъ: крестьянокъ—137, мѣщанокъ—46 и дворянокъ -1.

Это значитъ, что въ огромномъ большинствѣ попадаютъ въ дома терпимости пріѣзжія женщины, въ особенности деревенскія жительницы; т. е. крестьянки, которыхъ въ таблицѣ и отмѣчено 137, или 74,4 % всего количества. Объясняется это именно тѣмъ, что на нихъ больше всего вліяетъ кажущаяся выгодность ремесла проститутки, а также и вся обстановка жизни.

Въ самомъ дѣлѣ, если сопоставить сѣрую трудовую жизнь крестьянской женщины, задавленной нуждой, привыкшей на каждую копейку смотрѣть съ благоговѣніемъ, съ видимой роскошью обстановки проститутки, то приходится сознаться, что соблазнъ слишкомъ великъ, почти непреодолимъ. Для горожанки уже легче противостоять соблазну, такъ какъ ей болѣе или менѣе извѣстна не одна показанная сторона жизни, а и внутренняя, она

видѣла или слышала отъ другихъ, что въ жизни проститутки не одни цвѣты, а есть и терніи. Это и подтверждается таблицей, показывающей всего только 46 мѣщанокъ, или 25 % всего количества.