ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Снежана украдкой рассматривала невольных товарищей и злилась. Появление Коли ставило на поисках волшебной поляны большой крест.

Даже Катька перестала тащить в болота, наслушавшись Колиных рассказов. Потому что он не сомневался: цветов здесь нет. Если они вообще хоть где-нибудь есть. «Сиреневые, пахнущие медом, солнцем и счастьем».

Этот… Снежана презрительно фыркнула – хлюпик! – прямо заявил, что за сутки прочесал все болото. Разбил его на квадраты – по карте! – и прошел вдоль и поперек. В самых недоступных местах побывал.

Он даже продемонстрировал всем странные решетки, назвал их «снегоступами». Мол, лично сплел из веток черной ольхи, едва дошел до топких мест. Точь-в-точь следовал почти забытым местным технологиям, старик свои когда-то так же мастерил, еще мальчишкой. Достаточно плотно, ветка к ветке, но чтобы воду пропускали. Так и в старину плели.

Все осмотрел!

Нет цветов.

Правда, заявив последнее, Коля помрачнел, задумался. Потом пожал плечами и угрюмо добавил: «А если и есть, то не про мою честь».

Снежана мрачно смотрела на огонь, ей не хотелось возвращаться домой без цветов. Она и сама не верила в сказки, но…

Ей бы найти их, фиолетовые с запахом меда, это решило бы все проблемы. Разом!

Снежана грустно улыбнулась: богатый муж, красивые дети, классная машина – лучше не одна! – особняк у Соборной горки, круизы по миру в любое время, зависть подруг…

Разве все это не стоит нескольких часов в болотах?!

Снежана подошла к угрюмому Коле, он жадно пил чай с печеньем. Крыс крутился рядом, выпрашивал подачку, и умильно поскуливал.

Снежана брезгливо обошла бультерьера: уж из ее рук эта жирная крыса ни крошки не получила бы! Лучше в костер печенье швырять, чем в его слюнявую пасть.

Она ненавидела собак. Искренне не понимала, чего ради с ними нянчиться. Выгуливать, кормить, лечить, когда заболеют. Еще и тратить на них деньги!

Снежана присела рядом с Колей. Отпихнула Крыса ногой и небрежно спросила:

– Ты на сто процентов уверен, что волшебная поляна не здесь?

Коля бросил псу печенье. Крыс на лету перехватил его и сладостно зажмурился, похрустывая и усиленно виляя хвостом.

Коля слабо улыбнулся. Потрепал бультерьера по загривку и неохотно обернулся к Снежане. Пожал плечами и буркнул:

– Нет.

– Почему? – заволновалась Катя. – Сам только что говорил…

– Ну, говорил, – хмуро посмотрел на нее Коля. – Однако ж кое-что объяснить не могу. Разве только колдовством. Как дед уверял – леший постарался. А раз леший…

– То что? – насмешливо поинтересовался Лешка.

– Тебя тогда с нами не было, – отмахнулся Коля. – Не понять!

– Мне расскажи, – вкрадчиво попросила Леля. – Я тоже не соображу, о чем ты.

Тамара уловила, как Лешка с Лелей переглянулись, и насторожилась: с чего бы? Что задумали?

И потом – чтоб старшая сестрица добровольно расписалась в собственной беспомощности?! Она якобы никак не сообразит, о чем речь…

Ну-ну!

Интересненько.

Коля протянул Кате пустую кружку, и она послушно наполнила ее чаем. Он мрачно сказал:

– Сама вспомни, с чего наш поход начался.

– Помню – с Ипатовки.

– Да с шуток лешачьих! – неожиданно вспылил Коля. – Забыла, как компасы отказали? Все одновременно! Или как газета со статьей у меня прямо в руках вспыхнула?! – Он убито пробормотал: – Что мне в библиотеке врать, не представляю, я ж ее под залог брал…

– Ну, помню, – Лелька смотрела вопросительно.

– И я помню, – сообщила Катя и поежилась.

– Потом как обвал, – нервно продолжал Коля. – Пес визжал, словно с ума сошел, ни с того ни с сего. Позже – вой вокруг, уши закладывало! С утра вещи наши из закрытых рюкзаков пропали. А пауки?! – Коля перевел дыхание, его лицо покраснело от волнения. – Пошли дальше, и что? Собака точь-в-точь, как в статье, себя повела: ни в какую в лес заходить не желала. Сколько лишнего из-за нее прошли? Километров десять, не меньше!

– Ну, помним, само собой. – Миша сочувственно похлопал Колю по плечу. – Такое разве забудешь?

– И кто все это вытворял?! – с мрачным торжеством вопросил Коля, но ответа не дождался, все прятали глаза. – Леший, больше некому. А раз так…

– Что – «раз так»? – жадно спросила Снежана, непроизвольно прижимаясь к Коле плечом и заглядывая ему в лицо.

– Выходит, старик не обманул, – мгновенно погрустнел Коля. – Растут здесь где-то «цветы счастья», и недалеко. Вот только не для меня, получается, раз я так и не отыскал поляну. – Коля несколькими глотками осушил кружку. Поставил ее на землю и с горечью выдохнул: – Может, раз пять мимо прошел и не заметил! Опять как в легенде. – Он грустно улыбнулся и признался: – Я запись наизусть помню, с любого места могу цитировать.

Тамара снова отметила, как многозначительно переглянулись Лелька с Лешкой. Будто уловили в словах Коли…

Что?!

Тамара нахмурилась, восстанавливая в памяти его недавний монолог, и раздраженно фыркнула: ничего особенного.

Она не выдержала. Подошла к сестре и оскорбленно – ну, почему не Лелька к ней с вопросами пристает?! – прошипела:

– Что-то не так?

– Ты заметила: о событиях ЗДЕСЬ – ни слова, – еле слышно отозвалась Лелька.

Тамара озадаченно почесала затылок, но уловить Лелькину мысль не смогла. И разозлилась на сестру. Заодно и на Лешку: почему-то с ней Сазонов не переглядывается!

Еще и Снежана с мысли сбивала. Вот уж кто никак не мог успокоиться! Колина горькая речь неожиданно ее обнадежила. Снежана вскочила с бревна и предложила рискнуть еще раз.

И чтоб с ними обязательно шла Катька!

Катька одна не была в болотах. Вдруг – именно она достойна? Саша, конечно, тоже в лагере оставался, но…

Катьке только двадцать! Какие в эти годы грехи?! Катька наверняка еще невинность не потеряла, вы на нее посмотрите, вон как покраснела, точно – девственница!

Не давая никому вставить слова, Снежана заламывала руки и несвязно лепетала:

– Что мы теряем? Мы ничего не теряем. Время у нас есть, мы по плану лишь завтра утром назад поворачиваем. А Катька, она нас на цветы выведет, я кожей чую, такие тихони, они всегда… И парней уводят! А посмотреть, нет – и смотреть не на что, однако ж замуж выходят… А тут какая-то маленькая поляна, да Катьке раз плюнуть, вот замуж – это да, а цветы для Катьки – тьфу!

На этом Снежана выдохлась. Подбежала к Лельке и умоляюще уставилась на нее. Тамара с досадой отвернулась: да кто, собственно, Лелька такая?!

Красная как пион Катя прятала глаза. Казалось, она уже не осмелится поднять их: бессовестная Снежана опозорила ее навеки!

Саша… Он теперь знает, что Катя НИКОГДА НИКОГО не интересовала. Зачем она ему?!

Тамара вздрогнула, услышав Лелькин спокойный голос:

– Почему бы и нет?

– Последняя попытка, – хмыкнул Миша.

– Я не пойду, – наотрез отказалась Тамара. – Хватит с меня вчерашнего!

– А я рискну, – вздохнул Коля. – Вдруг…

– Мне тоже, что ли, с вами сбегать, – с сомнением пробормотал Саша. – Если Тамара не одна в лагере останется…

Тамара в упор посмотрела на Лешку. Он широко ухмыльнулся и заявил:

– Я в цветы не верю. Но если Лелька идет в болота… – Он пожал плечами. – Я Сереге слово дал.

– Здесь безопасно. – Снежанины черные глаза возбужденно блестели. – Не успеешь толком отдохнуть, как мы вернемся.

– Ужин какой-никакой сварганишь! – весело заявил Миша.

Тамара сунула ему под нос фигу и возмущенно засопела: нашел кухарку!

– Может, мне лучше остаться? – неуверенно предложил Саша. – Одной тут страшновато, пожалуй…

Тамара бросила быстрый взгляд на грустное Катино лицо и раздраженно крикнула:

– Вот еще! Я не боюсь, не Катька!

– Это уж точно, – насмешливо буркнул Лешка. – Не Катенька.

И еле успел увернуться от кружки. Тамара метнула с такой силой, что она улетела далеко в кусты.

***

Опустевший лагерь действовал на Тамару странно. Она растерянно бродила между палатками, зачем-то заглядывала в них, дотрагивалась до чужих вещей, рюкзаков и тяжело вздыхала: жалела, что не пошла со всеми. И сердилась, что опустила Крыса.

Тамаре было не по себе.

И без того сумрачное небо совсем исчезло. Низкие тучи, неподвижная гладь реки чуть ниже лагеря, плотная стена тумана вокруг – все смотрелось в одной цветовой гамме – серой и безликой. Реальной оставалась лишь вытоптанная трава под ногами.

Пустые палатки выглядели жалкими декорациями. Потухший костер бросал в дрожь. Серебристая взвесь словно наступала на Тамару. Окутывала со всех сторон в вязкий кокон, приглушая звуки и сводя с ума.

Тамара ущипнула себя за руку и поморщилась от боли: она не спала. Если, конечно, ей не снится, что она ущипнула себя за руку. Интересно, боль может сниться?

Тамара пыталась отвлечься, но Катин справочник по лечебным травам показался ужасно скучным, а Лелькин сборник стихов она просто не смогла читать: легкие волшебные строки Цветаевой скользили мимо сознания.

Тишина неприятно давила на барабанные перепонки. Тамара, казалось, слышала гул собственной крови и со страхом всматривалась в туман: вдруг вспомнились страшные чудища в кустах.

Она спустилась к реке, но застывшее зеркало воды не успокаивало. Тамара оглянулась на лагерь, палатки в сумерках едва угадывались, все расплывчато, смутно, неверно…

Ощущение, что она одна в целом мире, нарастало, захватывало, лишало сил, путало мысли – Тамара почти бегом бросилась наверх. Отыскала Лешкин рюкзак и припала к нему, будто он мог заменить живого Сазонова.

Как ни странно, ей стало легче. Тамара словно увидела Лешкины насмешливые глаза, его ехидную ухмылку и сама виновато улыбнулась: ну и дурочка! Хорошо, Лешка ее сейчас не видит.

Тамара сунула руку в рюкзак и погладила Лешкин свитер. Нащупала пластиковую бутылку с водой и только сейчас почувствовала, насколько пересохло во рту.

Она потянула бутылку наверх и невольно вскрикнула: пальцы прихватили что-то неприятно мягкое, волосатое, слегка колючее. Отодвинув в сторону вещи, Тамара извлекла непонятный предмет, ее глаза удивленно округлились: парик!

Тамара встряхнула черные густые кудряшки. На колени упали очки в тяжелой пластмассовой оправе. Темно-коричневой, совершенно стариковской.

Тамара потрясенно ахнула. В памяти всплыл автовокзал и забавный очкарик, с которым она нечаянно столкнулась. Охрипший пижон в темно-синей куртке.

Он помешал ей сбежать!

Если бы не он, Тамара сейчас валялась бы с книжкой на диване. Или слушала музыку. Или сидела бы за компом. Или…

– Н-ну, Сазонов!!!

Тамара стиснула зубы, поражаясь чужому коварству. Она хотела вывернуть Лешкин рюкзак прямо на траву – в отместку! – но не рискнула. Не хватало, чтобы этот подлый человек решил…

Он ей совершенно не интересен!

***

К вечеру Тамара не находила себе места. Сидела в обнимку с Лешкиным рюкзаком и испуганно таращилась в сторону болот. Где-то далеко на западе сверкали молнии и страшно гремело.

Тамара вздрагивала и с надеждой подставляла ладонь под дождевые капли. Она почему-то не сомневалась – гроза заставит этих ненормальных вернуться. Не будут же они искать синие цветы под ливнем?!

Но ладонь оставалась сухой, и Тамара разочарованно вздыхала. Прижималась к Лешкиному рюкзаку и со злым отчаянием думала: «Если эти… кретины! – вляпаются в трясину, я даже помочь не смогу. Я их просто не найду. И что мне тогда делать?! Возвращаться в Ипатовку? Чтобы поднять тревогу? Но я не помню толком, как к ней идти, да и далеко она, пока придет помощь…»

Измученная тревогой Тамара так и заснула на поляне. Разбудил ее восторженный лай Крысеныша.

Тамара лишь жалобно пискнула, когда пес набросился на нее с ласками. Прикрывала руками лицо и счастливо лепетала:

– Ты цел? Ты не утонул? Ты вернулся?

– Именно в этой последовательности, – засмеялся над ее головой Лешка.

Он рывком поднял Тамару с земли. Прижал к себе и шепнул на ухо:

– Сумасшедшая! Ты же простынешь. Не могла лечь по-человечески, в палатке?

Тамара судорожно вздохнула: Лешкины руки казались успокаивающе крепкими, сильными, грудь – приятно широкой, надежной, от синей плащевки привычно пахло хорошим табаком и…

Тамара оттолкнула бессовестного Сазонова и зло прошипела:

– Маскировался, да?!

– О чем это ты? – невинно поинтересовался подлый человек, вновь привлекая Тамару к себе и зарываясь носом в ее волосы.

Вырваться Тамара не смогла. Втиснула между собой и Лешкой руки и возмущенно выдохнула:

– Думаешь, не помню? Парик кудрявый напялил, очки нацепил, хрипел, будто простыл – за дурочку меня держишь?!

Лешка фыркнул и пощекотал дыханием ухо. Тамару затрясло от ярости: он даже не соизволил ответить! Думает, сейчас поцелует ее, и она снова сдастся. Или считает: раз она дала слово выйти за него замуж…

Не за него!

Тамара услышала Сашин голос и вздрогнула. Ей совершенно не хотелось ссориться с Лешкой при всех. Развлекать Снежану, вот уж кто обрадуется, и без того липнет к Сазонову как муха на мед…

Тамара подняла лицо и неожиданно для себя гневно выпалила:

– У тебя же голубые глаза! А там были карие, я помню!

– Линзы, глупая, – мягко усмехнулся Лешка. – Ничего сложного.

– Пусти меня!

Лешка неохотно разжал руки. Тамара едва успела пригладить взлохмаченные волосы и отбежать в своей палатке, как столкнулась с неприязненным взглядом Снежаны. И тут же увидела сестру, уставшую, бледную. Мишу, бессильно упавшего в траву. Угрюмого Колю. И Сашу с Катей, держащихся рядом, чуть в стороне от других.

Тамара только сейчас заметила, что уже утро. Небо сильно посветлело, туман за ночь как-то осел, потерял плотность. Полоса леса смутно, но просматривалась. Сам же лагерь, излучина реки, густые кусты орешника, очертания палаток больше не прятались во мгле.

Тамара невинно покраснела: она заснула. Вроде бы сходила с ума от страха и все же вырубилась. А остальные вообще не спали, получается. И цветы…

Или нашли?!

Просто ее дразнят!

Тамара откашлялась. Подошла к Лельке и невольно покачала головой: сестра выглядела настоящим привидением. Ни кровинки на лице. Одни глазищи. Почти темно-лиловые, как тучи на западе.

Тамара легко коснулась Лелькиной руки и осторожно спросила:

– Не нашли цветов?

– Нет! Рада, да? – истерично выкрикнула Снежана.

– Легенда так и осталась легендой, – философски заметила Лелька.

– Красивая сказка для взрослых, – сипло пробормотал Миша. – Я купился. Как последний лох.

– Мишенька, – улыбнулась Лелька, – не жалей. Ты ведь не юродивая девочка Лушка. Зачем тебе цветы?

Миша хмыкнул, но ответить не успел. Снежана с нескрываемой ненавистью выдохнула:

– Конечно, кое-кто и без них счастлив! При муже, детях, деньгах!

– Вся в шоколаде, – добродушно подсказала Лелька.

– В точку!

– Не ссорьтесь, пожалуйста, – испуганно пролепетала Катя.

– Помалкивай, кукла с глазами! – зло огрызнулась Снежана. – Мала еще, нам указывать!

– Ух, ты, молодец, Снежка, – громко воскликнул Миша. – Так прямо о своем немалом возрасте… В открытую чешешь! Не всякая баба сумеет!

– Кончай базар, – устало просипел Коля. – Без вас тошно.

Он ушел в свою палатку. Снежана промолчала. Стояла у костра и зло рассматривала несчастное Катино лицо. Она никак не могла понять: что держит рядом с ней холеного красавца Сашу. Или он просто жалеет глупую рыхлую девчонку? Пожалуй!

Крыс лизнул Тамаре пальцы и жалобно заскулил. Тамара ободряюще прошептала:

– Ничего, Крысеныш, послезавтра будем дома. Пусть и без цветов. А сейчас я тебя чапи покормлю, хочешь чапи?

Катя еле сдерживала слезы. Она стояла так, чтобы Саша не видел ее покрасневшего лица, и наблюдала, как Тамара возится со своей смешной собакой. Ужасно некрасивой и в то же время – удивительно милой.

«Крыс, как я, – грустно думала Катя. – Плотный, слишком белесый, глазки совершенно поросячьи и ресниц нет. Только его это не портит, а меня… – Она украдкой сморгнула слезинку. – Томка счастливица! Страдает из-за веснушек, а… яркая. На нее никогда не скучно смотреть. Не то что на меня…»

Саша коснулся ее плеча – Катя едва не вскрикнула от неожиданности – и шепнул на ухо:

– Начинаем операцию «Пропавшие кошельки»?

Катя непроизвольно улыбнулась: она совсем забыла о них. Правильно Снежана обозвала ее безмозглой куклой. Вечно она, Катя, забивает голову пустяками, какое кому дело до ее глупых девчоночьих комплексов?

«Я не девчонка, – с неожиданным упрямством одернула себя Катя. – Я… уже взрослая. И, кажется, по-настоящему влюблена. Впервые в жизни. Но ОН об этом никогда не узнает. Не хочу, чтобы меня жалели».

Катя по-детски шмыгнула носом и, не оборачиваясь, выдохнула:

– А… как?

– Все продумано, – усмехнулся Саша. – Занимай кресло в первом ряду партера и наблюдай.

Катю бросило в жар: Сашино дыхание щекотало шею, правое ухо горело огнем, ОН наверняка заметил и теперь смеется.

Ну и пусть!

Скоро они расстанутся, но эти дни… Их у Кати точно никто не отберет. Никто и никогда!

Катя даже счастливей Тамары, зря она завидовала ей. Томик лишь мечтает полюбить, а Катя уже. Полюбила. И это… здорово!

«Счастливая» Катя судорожно сглотнула и неуверенно улыбнулась Саше. Он ответил ей такой улыбкой…

Катя торопливо опустила ресницы, глаза могли ее нечаянно выдать. Она заставила себя собраться – ей действительно не нужна жалость! – и весело отозвалась:

– Готово! Сижу согласно купленному билету!

– Тогда начнем?

Катя кивнула. Саша осмотрел грустных и уставших искателей счастья и шепотом спросил:

– Кстати, ты на кого ставишь?

– Н-не знаю.

Катя почти испуганно покосилась на Снежану. Та угрюмо наблюдала за ними, будто пыталась подслушать.

«Наверное, старается понять – что между нами общего? – тоскливо подумала Катя. – Саша такой… такой… А я – жалкая простушка!»

– Я тоже на эту… черноглазую красавицу, – хмыкнул Саша.

Катя не поверила собственным ушам: может, ей почудилась крохотная пауза перед словом «красавица»? Или Саша в самом деле от Снежаны не в восторге? Вдруг ему вообще брюнетки не нравятся? Не его тип, так, кажется, говорят? А вот блондинки…

На глаза Кате случайно попала Лелька, и девушка горько усмехнулась: «Святая наивность! Если Саше и нравятся светленькие, он на меня и внимания не обратит, рядом-то с Лелей. Ладно – забыли. Или, как говорит Миша, проехали…»

Саша окликнул Лелю и весело продолжил:

– Давайте пораньше выйдем? Отойдем от этих надоевших болот подальше и сделаем привал. Чай, кашу гречневую с мясом навернем – Кать, как, не обидишь?

– Куда ж я денусь? – пробормотала Катя.

– Можем часика два-три вздремнуть, но уже после завтрака.

– Почему не здесь? – вяло поинтересовался Миша.

– Саша прав, я уже видеть не могу эту речку! – зло выпалила Снежана. – Все время думаю – а что, если еще разок пробежаться по болотам? Вдруг сейчас повезет?

– Понял, не дурак, – захохотал Миша. – Если честно, меня тоже эта мысль навещает…

– Только не болота! – закричала Тамара. – Сматываемся отсюда!

– Согласен, – пробасил Лешка.

– Я тоже, – выглянул из своей палатки Коля.

– Значит, собираемся? – спросила Лелька.

– И быстро, – Тамара почти бегом бросилась к своей палатке. – Лучше я вернусь без цветов, чем без тебя!

Катя с Сашей взволнованно переглянулись. Они ждали, кто из ребят сейчас высунет голову из палатки и поднимет крик – мол, пропал кошелек.

К их изумлению, все молча набивали рюкзаки. Леша уже помогал Тамаре с Лелей убирать палатку.

Коля вытащил наружу зашнурованный рюкзак и раздраженно крикнул:

– Вы решили остаться?

Катя поняла, стоять дальше посередине лагеря нельзя. Они с Сашей слишком странно смотрятся на общем фоне.

Она заглянула в свою палатку: Снежана ожесточенно заталкивала в рюкзак надувную подушку, сейчас плоскую и свернутую в аккуратную трубочку. Оглянулась на шум и пропыхтела:

– Кончай Сашке глазки строить, я не хочу здесь и минуты лишней задерживаться!

– Сейчас, – пролепетала Катя.

Нашла взглядом Сашу и растерянно улыбнулась: похоже, потерю кошелька в спешке никто не заметил. Или забыл о нем, если Саша прав, и тот дорогой кошелек принадлежит… э-э… провокатору.

Столько всего произошло!

Даже если она, Катя, кого-то раздражала, о ней в эти минуты и не вспомнили. Кто она такая, чтобы о ней помнить?!

Катя посмотрела на свой спальник, и ее щеки вспыхнули: может, ОНА надеется, что Катя сама кошелек наткнется? Хочет лично взглянуть на ее реакцию, насладиться Катиным страхом, смущением, изумлением?

Но Снежана лишь презрительно фыркнула, когда Катя робко протиснулась мимо к рюкзаку. Зашнуровала свой и вышла из палатки. Зато заглянул Миша и дружелюбно поинтересовался:

– Помочь, Катюха?

Он с любопытством осматривался, и Катя смущенно отозвалась:

– Спасибо, я сама.

Миша кивнул на спальник и предложил:

– А то могу помочь упаковать.

– Нет, я сама!

«Неужели – Миша? – лихорадочно размышляла она, провожая его растерянным взглядом. – А я считала, он ко мне неплохо относится. Шутит все время, улыбается, и вообще он, кажется, неплохой. – Катя удрученно вздохнула. – Или у него шутки такие дурацкие, почти детсадовские?»

Полог был откинут. Катя начала сворачивать спальник, в проеме показался Коля. Какое-то время он равнодушно наблюдал за ее усилиями, потом буркнул:

– Поторопись! – и ушел.

В палатку забежала Снежана. Сунула в карман своего рюкзака эмалированную кружку и раздраженно бросила:

– Ну ты и копуша!

Она высунула голову наружу, голос мгновенно стал певучим, мягким. Снежана чуть ли не голубицей проворковала:

– Посмотри, я вещи правильно уложила?

Катя вздрогнула: неужели Сашу обрабатывает? Увидела Лешу и сочувственно подумала: «Бедная Тамара!»

Сазонов поднял Снежанин рюкзак, взвесил в руке и проворчал одобрительно:

– Пойдет!

Минут через десять свернули последнюю палатку. Крыс возбужденно носился по опустевшему лагерю. Усиленно обнюхивал примятые зеленые площадки и победно задирал лапу: ставил прощальные метки.

Лелька грустно осмотрелась. Тамара бодро спросила:

– Мы домой снова через Ипатовку?

– Да, – хмуро кивнул Коля. – Вернемся тем же автобусом, он здесь один бегает.

– Билеты у нас уже есть? – Миша прикрепил в своему рюкзаку котелок.

– Нет, – и Лелька смущенно пояснила: – Знаешь, не рискнули брать заранее. Думали – вдруг задержимся.

– Понятно, на цветы рассчитывали, – раздраженно буркнула Снежана. – Может… – Она не договорила, лишь махнула рукой.

– Подсуетимся перед посадкой, – ухмыльнулся Миша. – Ничего страшного.

– Тогда сдавайте быстренько деньги, по сто пятьдесят с носа, – распорядился Коля. – Вдруг мы к автовокзалу перед самым отходом подойдем, терпеть не могу суеты.

– Я тоже, – Снежана с готовностью полезла в один из карманов рюкзака.

Неожиданно ее лицо вытянулось. Она суетливо залезла в один карман, потом в другой, третий…

Оглянулась на остальных и растерянно воскликнула:

– Его нет!

– Кого – его? – жизнерадостно поинтересовался Миша.

– Моего кошелька, болван, – прорычала покрасневшая от гнева Снежана. – Нашел время для шуток! У меня там все деньги и кредитная карточка!

– Может, ты его переложила? – осторожно подсказала Лелька.

– Нет! У меня всегда все лежит только на своих местах! Кошелек должен быть здесь! – и Снежана звучно хлопнула ладонью по нужному карману.

Коля быстро отошел к своему рюкзаку. Пошарил в нем и с видимым облегчением сообщил остальным:

– Мой на месте.

Катя побледнела и испуганно покосилась на Сашу. Он пожал плечами и тоже пошел к своим вещам. Долго рылся в рюкзаке, потом обернулся и со злым удивлением сказал:

– Мой бумажник тоже пропал!

Его слова послужили сигналом: все бросились проверять рюкзаки. Один за другим поднимали руку с кошельком и жизнерадостно кричали: «Все на месте», «У меня порядок» или простенькое – «Здесь!»

Наконец Миша хмуро резюмировал:

– На этот раз только у двоих.

– Хочешь снова приплести лешего?! – возмущенно закричала Снежана.

– А ты мечтаешь свалить на невинное четвероногое? – Миша кивнул на Крыса.

– На двуногое! – рявкнула Снежана. – И вовсе не невинное!

Саша многозначительно посмотрел на Катю. Она ответила беспомощным взглядом, ей было страшно, как никогда.

Катя панически боялась, что Снежана сейчас при всех обзовет ее воровкой. На том простом основании, что они жили в одной палатке, и уж Катя могла видеть, где соседка хранит деньги.

Но она не видела!

Ни разу.

– Прекрати, – твердо произнесла Лелька. – Среди нас, надеюсь, воров нет.

– А я не уверена, – Снежана с ненавистью покосилась на обомлевшую Катю.

– Предлагаю переложить рюкзаки, – жалко пролепетала Катя. – Вдруг…

Поймала укоризненный Сашин взгляд и упрямо стиснула зубы: ему легко ждать, пока обыск предложит виновный, не его же подозревают. А ей умереть хочется!

– Правильно, – поддержал Коля. – Заодно и вещи получше уложим, вон у вас какие рюкзаки рыхлые, через час-другой точно спины собьете.

Но Лелька лишь головой отрицательно помотала. Миша вслух пояснил:

– Глупо. Мы их только что перебирали. Я про вещи. К чему все начинать по новой? – Снежана подбежала к нему, ее глаза пылали гневом, но Миша безмятежно улыбнулся. – Поздно, Снежка! Представь, вор я…

– Ты?! – ахнула Снежана. – И так запросто…

– Я сказал – представь, – перебил Миша. – И не гони лошадей, дай сказать.

– Ну?!

– Я умыкнул твой сидор, – Миша широко ухмыльнулся и перевел: – Ну, твой кошель. И думаешь, я таки дурак, держать его у себя?!

Все молчали, ожидая продолжение.

– Будь уверена – бабло распихал по своим заначкам, а на нем не написано, что оно твое, верно, Снежка? А от сидора давно избавился – улика все ж!

– Здорово расписал, – одобрил Саша. – Не подкопаться.

– Так что предлагаю, двигать отсюда, пока леший окончательно не разозлился!

– Леший! – фыркнула Тамара.

– Он самый, – широко осклабился Лешка.

Взвесил в руках Тамарин рюкзак и спокойно ополовинил его. Тамара, отчаянно презирая себя, промолчала.

– Мои пропавшие штанишки, Снежка, мне тоже дороги как память. – Миша никак не мог успокоиться. – Я в них впервые увидел тебя! – Он подмигнул Снежане. – Незабываемое ощущение – твои черные очи и мои новенькие брючата!

Катя не выдержала и прыснула в ладошку. Напряжение отпустило ее, а Миша казался лучшим из людей.

***

Миша со Снежаной, переругиваясь, первыми покинули лагерь. Тамара попыталась посадить Крыса на поводок, но бультерьер так радостно прыгал вокруг, что она махнула рукой: никуда не денется. Болота остались в стороне, а сюда Крысеныш добирался свободным.

Тамара оглянулась на сестру: она о чем-то беседовала с Лешкой. Догонять их не хотелось. Тамара никак не могла простить Сазонову безобразные сцены в болотах.

Она проклинала свой язык!

И старалась не вспоминать ужасные обещания, данные с отчаяния.

Лешка уж точно не раз о них напомнит, Тамара просто поклясться готова!

Тамара проводила взглядом понурого Колю: он, казалось, стал меньше ростом. Похудел и посерел. И смотрел все время в землю, словно потерял последнюю надежду на нормальную жизнь.

«Ну да, он же шел за удачей!»

Тамара зачем-то обернулась, болота они оставляли за спиной. И сиреневые цветы тоже, если странный Лелькин знакомый не соврал.

Тамара нагнулась, погладила Крыса по голове и с невольной грустью сказала:

– Осталась я без волшебных цветов, Крысеныш. Фиолетовых, пахнущих летом, медом и счастьем. Лелька уверяла – найду их, мгновенно влюблюсь. – Она покосилась на Лешку и грустно вздохнула: – Пусть в Лешку.

Крыс лизнул ей руку и сочувственно заскулил. Тамара поправила лямку и пояснила:

– Пунктик у меня такой, понимаешь? – И уже сердито воскликнула: – Имею я право влюбиться, нет? По-настоящему, Крысеныш, по-настоящему!

Крыс слушал внимательно, будто что понимал. Тамара почесала ему за ухом и расстроенно буркнула:

– Теперь все! Забыли, Крысеныш. – И помолчав, стыдливо шепнула: – А я почти поверила в сказку, представляешь?


Загрузка...