Поляна чистых душ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Неприятности начались, как только отошли от Ипатовки и вступили в лес. Причем не «домашний», как под Череповцом, знакомый и с множеством тропинок, протоптанных грибниками, а мрачный и дикий.

Высоченные ели стояли стеной, практически смыкая колючие ветви. Здоровые зеленые деревья чередовались с полусухими, больными. Голые корявые стволы с торчащими во все стороны обломанными рыжими ветками почему-то напоминали Тамаре скелеты.

Погода резко изменилась. Не успели проехать Воскресенское, тут же исчезло солнце. Редкие и довольно высокие облака с каждым километром пути словно опускались и набухали. Уже к Ипатовке небо было сплошь затянуто свинцовыми тучами, такими низкими, что Тамаре порой казалось – они брюхом задевали их старый автобус.

Автобус подпрыгивал, раскачивался, натужно хрипел и едва не рассыпался. Тамару впервые за многие годы укачало, и она украдкой воспользовалась пакетиком из-под чипсов.

Сердце преисполнилось мрачнейших предчувствий. Тамара тоскливо смотрела в мутное, вечность немытое стекло и мечтала, чтобы кошмарная поездка оказалась просто сном. Дурным сном!

Вот-вот она проснется и по привычке будет долго лежать с закрытыми глазами, прислушиваясь к тишине в квартире. Взволнованно сопит Крыс, он всегда как-то улавливал момент пробуждения хозяйки. Затем радостно взвизгнет и рванется к постели.

Впрочем, остальные пассажиры будто не замечали суровых пейзажей по обочинам разбитой дороги. Не видели опустевших жалких деревенек, не замечали частые, безжалостные вырубки и гари, заболоченные и отвратительно воняющие.

Порой лес почти смыкался. Сквозь трещины в асфальте проросла трава, и корневища древних елей рвались наружу, крепкие и вздутые, словно варикозные вены грузной старухи. Автобус подбрасывало на них, Тамара бледнела, стискивала зубы и проклинала собственную бесхребетность: ведь не хотела же ехать!

Тамара не запомнила, как они добрались до Ипатовки. А чуть позже – тяжеленный рюкзак за спиной превратил ее почти в зомби. Тамара брела последней в цепочке «искателей счастья». Она и не заметила, как миновали деревню. Едва передвигала ноги и больше всего на свете боялась упасть.

Огромный рюкзак просто раздавит ее!

В странном забытьи Тамара протискивала сквозь колючие ветки, пальцами обирала с лица рваную паутину и слабо улыбалась Крысу, когда бультерьер подбегал к ней отметиться и совал влажным носом в ладонь.

Тамара пришла в себя лишь на крошечной поляне. Ткнулась в спину остановившейся вдруг Кати и замерла, покачиваясь и тупо тараща глаза. Как сквозь вату доносились чужие озабоченные голоса, смысла слов она не понимала.

Потом с Тамары сняли рюкзак – кажется, Лелька с Мишей, – и она кулем упала в траву. Лежала, разбросав руки в стороны, и влажное низкое небо пульсировало над ее головой в унисон частившему сердцу.

Тамара безразлично думала: «Мне не встать. И ладно. Пусть бросают здесь. Лучше умереть, чем ТАК мучиться…»

Плечи горели, каждая мышца ныла и молила о милосердии, лежащий рядом рюкзак бросал в дрожь.

Наконец верхушки елей перестали раздваиваться. Тучи уже не давили на грудь, и дыхание выровнялось. Тамара только сейчас почувствовала под спиной камень и со стоном перекатилась в сторону. Легла поудобнее и бессмысленно улыбнулась: она в жизни не ощущала подобного блаженства!

«Только ради этого стоило пойти в поход. Именно в такие минуты понимаешь, насколько прекрасна жизнь».

Гул в ушах прекратился и распался на отдельные голоса. Тревожные голоса – мысленно уточнила Тамара.

– И что нам теперь делать?

Тамара обернулась на испуганный Катин возглас. И хмуро усмехнулась: все в сборе. Никто, кроме нее, не валяется трупом посреди поляны. Все на собственных ногах и вполне бодрые.

«Может, у них рюкзаки полегче», – уныло сказала себе Тамара.

Тут она не вовремя вспомнила, как пыталась сдвинуть с места Колин рюкзак – еще на автовокзале, – помрачнела. Получалось: она здесь самая слабая.

«Не всем же рождаться ишаками, – раздраженно фыркнула Тамара. – И потом – может, они привыкли таскать на себе тяжести?»

– Да что угодно, – капризно протянула Снежана. – Только учтите – я без цветов возвращаться не собираюсь. Надо мной смеяться будут!

Тамара вздрогнула – возвращаться?! Господи, да она бы все на свете отдала – поверни они назад. Пока не отошли от Ипатовки слишком далеко. Всего несколько часов каторги – и они дома.

«И незачем переть в Череповец мерзкий рюкзачище, – с вдруг проснувшейся надеждой подумала Тамара. – Можно спокойно ополовинить его прямо здесь. Крупы там выбросить, спальник и собачий корм. И резиновые сапоги проще купить в городе, чем волочь домой эти…»

Она наконец забудет о вчерашнем звонке!

Тамару передернуло, в голове этом прокатилось: «С-с-стр-р-ра-а-ж-ж-ж…»

Она героически заставила себя подняться. Охнула, нечаянно задев рукой плечо, и озабоченно посмотрела на рюкзак: «Точно, стерла кожу лямками. Пойдем назад, нужно что-то под них подложить, полотенце хотя бы…»

– Чертовщина какая-то, – взволнованно прошептал Коля.

– Правда, странно, – пробасил Миша. – Здесь нет никаких… э-э-э… – И он с нескрываемой гордостью за собственную эрудицию выпалил: – Магнитных аномалий! Я в Воскресенском вырос, мы в детстве тысячи раз по этим лесам лазили. И с компасом тоже.

– Именно здесь? – уточнила Катя и даже топнула ногой. – Ты о поляне говоришь?

– При чем тут поляна? – Миша хмуро осмотрелся и пожал плечами.

– При том. Еще пять минут назад, – вместо Кати ответил Саша, – компас не глючил.

Миша горестно запыхтел, в синих глазах застыло недоумение. Лелька забрала у него компас и зачем-то потрясла его.

Шесть голов дружно рванулись навстречу друг другу. Шесть человек разочарованно выдохнули. Коля убито пробормотал:

– По-прежнему пляшет…

Тамара с любопытством воскликнула:

– Что пляшет?

Шестеро искателей счастья посмотрели на нее так, будто Тамара только что с луны свалилась. Снежана раздраженно фыркнула. Катя робко улыбнулась и пояснила:

– Стрелка как с ума сошла.

– Мы не знаем, куда идти, – пожаловалась Лелька.

– А куда надо?

– Примерно на северо-восток, – вздохнул Коля, непонимающе рассматривая свой компас. – Прямо мистика какая-то…

– Почему мистика? Может, он просто сломался? – жизнерадостно предположила Тамара.

– Эта убогая еще и скалится, – прошипела Снежана.

Снежане Куликовой (родители когда-то записали ее Татьяной – никакого воображения!) почему-то с самого начала не понравилась худенькая большеглазая девица. Веснушчатая, с крупным ярким ртом и смешной лохматой челкой над удивленно приподнятыми бровями. Она вечно накручивала волосы на палец – ну и манеры! – тащила каштановую прядь в рот, и взгляд ее казался отрешенным и мечтательным.

Лелька – слава богу, замужняя и при детях! – забавно называла ее Томиком. Снежане до сих пор не верилось, что они родные сестры.

Такие разные! Очаровательная, изящная, пепельноволосая Лелька и похожая на девчонку-подростка, угловатая, совершенно неухоженная Тамара. Она, кажется, даже не пользовалась косметикой!

К тому же Снежана с детства ненавидела собак. А мерзкая толстобокая тварь на кривых лапках и с голым крысиным хвостом принадлежала именно Тамаре.

Снежана еще в автобусе начала ревниво присматриваться к странной девице. Случайно перехватила несколько заинтересованных Сашкиных взглядов в сторону Лелькиной младшей сестры и окончательно поняла: Тамара ей не нравится.

Встречала Снежана таких девчонок и раньше. Тихие-тихие до поры до времени, скромные-скромные. А потом – откуда что берется!

…Саша постучал пальцем по своему запястью и грустно сказал:

– Мой компас тоже барахлит. А он отцовский. Никогда не подводил.

Крыс жалобно заскулил. Тамара озадаченно присвистнула: ели стояли сплошной стеной. Как понять – где север, юг, восток или запад? Все деревья смотрелись абсолютно одинаково.

Тамара пожала плечами и осторожно предложила:

– Может, вернемся? Раз не знаем, куда идти. А то вдруг заблудимся, а тут болот полно, я карту вчера видела…

– Она видела! – возмутилась Снежана. – Да кто ты такая?!

– Глупо сразу сдаваться, – прошептала Катя и жарко покраснела.

Миша шумно поскреб затылок и протянул:

– Помню, в школе учили: ветки на южной стороне чаще растут, а на северной – пореже.

Все с надеждой уставились на ближайшую ель. Миша подбежал к ней и принялся ощупывать ствол и пересчитывать ветки. У него что-то не сходилось. Миша сбивался и начинал сначала. Потом отчаянно махнул рукой и заявил:

– А ну их к бесу! Лучше по солнцу пойдем. Оно на востоке всходит и на запад катится. Если повернуться лицом на восток, то север будет… север будет… Где же он будет?!

– Какая разница, – рявкнула Снежана, – солнца все равно нет!

Миша задрал голову и разочарованно засопел. Остальные тоже не высмотрели в небе ни единого просвета и помрачнели.

Пряча глаза, Коля пробормотал:

– Если считать, что до этого мы шли правильно…

– То что? – с готовностью обернулся к нему Миша.

– Можно пока идти в том же направлении, – бодро улыбнулась Лелька. – А попозже сверимся по компасу или по солнцу. Не навечно же тучи.

– А еще в лесу муравейники, – по-детски обрадовался Миша. – Я вспомнил: они тоже с южной стороны!

У Тамары вдруг снова заныли мышцы, а плечи словно судорогой свело. Она зло буркнула:

– Отличником, что ли, в школе был?

Катя прыснула. Миша почему-то обиделся. У него и уши запылали. Он сдвинул едва заметные белесые брови и с достоинством парировал:

– Вот еще! Как раз двоечником.

– Да ты что?! А про муравейники, значит, помнишь?

Миша отвернулся. Тамара пробежала взглядом по новым знакомым и умоляюще воскликнула:

– Может, все же домой?

Коля отрицательно замотал головой. Снежана гибко потянулась, зевнула и лениво сказала:

– Топай, если хочешь. Мы от Ипатовки недалеко ушли. Не потеряешься. А я в отпуске, чтоб ты знала. И легенда мне в цвет. Вдруг правда?

Катя смущенно улыбнулась и еле слышно бросила в сторону:

– И мне легенда понравилась. Мало ли…

– Ни за что назад не поверну, – весело сказала Лелька, – ты меня знаешь!

– Но это же сказка! – возмущенно закричала Тамара.

– И пусть, – невозмутимо отозвалась Лелька. – Зато какая красивая. А цветы Николай Ефимыч сам видел, подростком. Я ему верю. – Лелька немного помолчала и добавила: – Я в университет заходила, там о таких кустарниках и не слышали. Может, они только в одном месте растут? Поэтому и легенда о них придумана. Если найдем…

– Думаешь, твоим именем назовут? – рявкнула Тамара.

– Почему нет? – засмеялась Лелька.

– И мне возвращаться не хочется, – признался Саша. – Когда еще выпадет случай в ваших местах побывать, у нас в Краснодарском крае таких лесов нет.

– Таких комаров тоже! – отрезала Тамара, звучно шлепая себя по щеке и демонстрируя ему покрасневшую от крови ладонь.

Саша пожал плечами и философски заметил:

– Я здесь родился. И здесь пошел в школу. А потом родители перебрались на юг.

Все посмотрели на Мишу. Снежана кокетливо пропела:

– Слово за тобой!

Миша непонимающе похлопал светлыми ресницами. Снежана с улыбкой пояснила:

– Мы просто пытаемся определиться, кто за дальнейший поход, а кто против.

Миша озадаченно молчал. Он явно не понимал, что от него требуют. Саша хмыкнул и перевел:

– Хочешь домой вернуться? Прямо сейчас?

Миша сдвинул брови и дернул себя за ухо. Саша добавил информации к размышлению:

– Вот она, – он ткнул пальцем в опешившую от подобного обращения Тамару, – собирается повернуть в Череповец. Говорит: раз компас не работает, идти дальше опасно.

– Прямо сейчас? – изумленно спросил Миша. – Повернуть?

– Точно.

– А мы?

– Спроси – «а ты»!

– А ты? – послушно повторил друг детства.

– Я хочу идти дальше.

– За цветочками? – просиял Миша.

Ясные голубые глаза радостно засветились. Все невольно ответили улыбками. Только Тамара обреченно вздохнула: ее плечи заранее стонали в предвкушении скорой и непосильной ноши.

– Угадал.

Миша воскликнул:

– Так я… это… тоже иду!

– Домой? – раздраженно фыркнула Тамара.

Миша неприязненно покосился на вредную девицу и во весь голос гаркнул:

– Нет, за счастьем!

Им повезло, не успели отойти от поляны, стрелки компасов перестали капризничать. Коля моментально взбодрился, отметил на своей карте наличие аномалии и проложил дальнейший маршрут.

Тамара снова болталась в кильватере, но жаловаться, или ворчать, не смела. Перед выходом плотно перекусили, и Катя уговорила облегчить для начала именно Тамарин рюкзак. Мол, видно же – ноша девочке не по силам.

Снежана попыталась возмутиться, но Катю поддержал Миша с Сашей, и Снежана замолчала. Но не простила неприятной девице нечаянное Сашино внимание. Тамара то и дело ловила на себе ее ненавидящие взгляды и непроизвольно ежилась.

Как ни странно, исчезнувшая буханка хлеба, батон копченой колбасы и кусок сыра существенно уменьшил вес рюкзака. Или правда, что в походе каждая коробка спичек к земле тянет? Тамара и раньше что-то об этом слышала, но не верила.

Во время обеда Тамара впервые заинтересованно присматривалась к компании, в которую попала по милости старшей сестры. И невольно удивлялась Лелькиному везению – ничего общего между ребятами. Как по заказу подобрались.

Больше всех Тамаре нравилась Катя. Не из-за рюкзака, нет! Просто в ней… просто она…

В Кате чувствовался крепкий стержень! Несмотря на внешнюю мягкость, незащищенность и обилие комплексов. И чистота, да.

Полноватая, немного рыхлая и безвкусно одетая, она привлекала ясностью и безмятежностью взора и светлой улыбкой. И относилась ко всем доброжелательно. К тому же Катя умела слушать. Редкое качество в наши дни.

Снежана комплексов не имела, это точно. Себя она наверняка считала первой красавицей, и – Тамара неохотно это признала – не сильно ошибалась.

В отличие от Кати, Снежана и в походе следила за внешностью. Самый большой карман ее рюкзака оказался набит косметикой. Когда Тамара увидела, сколько ее…

Боже, сама бы она даже губную помаду выбросила, лишь бы облегчить свой рюкзак! А уж тащить с собой косметическое молочко, лосьоны, ночной крем для лица, наборы теней, туши, специальные карандаши…

Лучше повеситься!

Снежана не скрывала своего отвращения при виде Крыса. И единственная не выделила бедному псу ни крошки от своего бутерброда.

Мало того, она демонстративно швырнула в костер недоеденную корочку с остатками колбасы. Тамара едва успела поймать бультерьера за ошейник. Крыс рвался перехватить лакомый кусок на лету и чуть не сунулся в огонь.

Отвратительная девица!

Молчаливый, вечно угрюмый Коля произвел на Тамару странное впечатление. Ей не верилось, что этот парень не первый год занимается бизнесом. Он казался рохлей. Лешка – Сазонова и воспитание интеллигентной маменьки не испортило! – много жестче и решительнее, в нем не чувствовалось Колиной слабости.

Правда, последнее Тамара признала весьма неохотно. Ведь бессовестный Лешка именно в эти минуты прохлаждался в Германии. Она, Тамара, кормила комаров собственной кровью, умирала от усталости, а Лешка наслаждался пивом и баварскими колбасками в какой-нибудь немецкой пивной.

Предатель!

И потом: Сазонов рыжий и некрасивый.

Очень он нужен такой!

Миша? Большой ребенок, по-другому не скажешь. Откровенно простоват и, кажется, не очень умен. Даже странно, что они с Сашей дружили в детстве.

Интересно, сейчас-то их что связывает? Прежние приключения? Или они случайно вместе?

Если честно, Тамара почти не смотрела в их сторону. Снежана настолько ясно дала понять, что Саша ей нравится…

Снежана почти не отходила от него. И постоянно обращалась с разными мелочами. Как-то – передать нож или соль; проверить, правильно ли подогнаны лямки у рюкзака; перешнуровать кроссовку, она что-то стала натирать; помочь нанести лосьон от комаров на шею, самой ей неудобно – волосы мешают…

Явно положила глаз на Мишиного гостя!

Впрочем, она и Мишу с Колей не обделяла вниманием. Все-таки оба бизнесмены!

Тамара сама слышала, как Снежана выспрашивала Лельку, чем именно занимаются Коля с Мишей и что у них за бизнес. И была немало разочарована, когда Лелька вместо ответа пожала плечами.

Тамара фыркнула: однако Снежана сумела и самостоятельно оценить фирменные спортивные костюмы, дорогую обувь и еще более дорогие рюкзаки. Как и наручные часы, и сотовые телефоны последних моделей. Вот и не выпускала Колю с Мишей из виду. Держала в резерве, так сказать. На всякий случай.

Снежана снисходительно принимала существование Кати – не соперница! – льнула к Лельке, что Тамару ничуть не удивляло, – старшая сестрица любого околдует, – и с трудом терпела ее, Тамару. Постоянно подпускала шпильки, виртуозно обращая внимание остальных на «достоинства» ненавистной девицы.

Давненько Тамара не чувствовала себя такой недотепой! И дурнушкой. Как по заказу, у нее все валилось из рук. Она даже горячий чай опрокинула на себя, хорошо не сильно обожглась.

Тамара невольно усмехнулась, вспоминая Лелькины слова о «свежей крови».

Уж ее-то точно хватало!

Погода ли тому виной, повышенная влажность или близость болот, но комаров было в избытке. Никакие лосьоны не спасали.

Под ногами чавкало, из-под кроссовок выступала вода, желтая и дурно пахнущая. Комары кружились над головами путешественников дрожащим живым облаком и отвратительно звенели. У Тамары от их неумолчного звона зубы ныли.

Правда, лицо и руки кровососы пока не трогали – спасибо химикам, зато умудрялись набиться в кроссовки и кусали сквозь носки. Или Тамаре казалось?

Поведение крыса удивляло ее: пес вполне комфортно чувствовал себя в лесу, хотя дальше парков ему бывать не приходилось.

Крыс то и дело исчезал в густом подлеске, не обращая внимания на колючие ветки и завалы из трухлявых стволов. Тамара временами слышала его радостный, восторженный визг и озадаченно прикидывала, не наткнулся ли Крысеныш на заячий или лисий след.

Лелька вчера прочла ей целую лекцию о животном и растительном мире вологодских лесов. Тамару поразило, что где-то в их краях водятся не только медведи, лоси и волки, но и рысь с росомахой.

Куница, горностай, ласка, выдра и хорь с барсуком взволновали ее гораздо меньше. С ними-то ее Крысеныш справится самостоятельно.

Однако росомаха или рысь!

Если честно, Крыс вообще с кошками плохо ладил. Лелькин мерзкий котяра запугал его с нежного щенячьего возраста и оставил не один шрам на голове несчастного бультерьера. Крыс его откровенно боялся, ничего не поделаешь. Хотя при хозяйке храбрился и грозно скалил зубы.

Крыс и в гости к Лельке ходил с опаской. Коварный Коська никогда не нападал в открытую. Зато запросто мог броситься откуда-нибудь сверху или из-за угла.

Не дай бог Крысу столкнуться здесь с той же росомахой!

Возвращаясь к хозяйке, пес частенько плотоядно облизывался. Тамара с тревогой лезла любимцу в пасть, проверяя, не пахнет ли кровью.

Может, Крысеныш умеет охотиться?

Но морда пса оставалась чистой, а из пасти, как показалось Тамаре минуту назад, пахло ванилью. Или земляникой?

Снежана заметила ее манипуляции, обернулась и ядовито посоветовала:

– Ты еще под хвостом у него пошарь!

Миша одобрительно захохотал и протянул Крысу печенье. А пока пес аппетитно чавкал, невинно пояснил:

– Чтоб пахло лучше!

Тамара стиснула зубы, но смолчала.

Чуть позже Крыс попытался увлечь ее за собой куда-то в сторону от остальных. Мел хвостом и нетерпеливо повизгивал, явно приглашая Тамару свернуть к зарослям малины. Пришлось на него прикрикнуть. Крыс обиделся и снова исчез.

Тамара смахнула рукавом пот со лба: с ее рюкзаком только лишние километры наматывать! Крысенышу хорошо, он налегке, почему бы и не побегать.

К вечеру Тамара притерпелась к постоянной тяжести за спиной. Тем более на одном из привалов Миша взял у нее полуторалитровую бутыль с водой и забыл вернуть. Так и брел впереди, сунув ее в карман куртки и придерживая локтем.

Тамара скучала. И не понимала, как у Лельки с Катей хватает сил восхищаться окружающими пейзажами. Особенно громко Катя с Лелькой заахали, когда вышли к сосняку с редким подлеском из липы и рябины.

Высокие корабельные сосны, зарывающиеся верхушками в рыхлое брюхо огромной сизой тучи, радовали Тамару лишь с чисто практической точки зрения: стало посуше. Кроссовки уже не скользили по влажным прелым листьям, из-под них не брызгала во все стороны вонючая рыжая жидкость. И комары гудели не так агрессивно, не висели над головой.

«Не турист я, – угрюмо размышляла Тамара, ступая след в след за неторопливой, обстоятельной Катей. – Мне гораздо интереснее за компом или за книгой. А любоваться красотами природы…»

Тамара вписалась лицом в паутину и жалобно пискнула. А потом долго обирала ее, морщась от отвращения.

«Этот кошмарный поход – просто потеря времени. Вернемся грязными, пропотевшими, пропахшими дымом и оборванными. Само собой, ни черта не найдем. Разве только земляники наедимся всласть. – Тамара криво усмехнулась. – Если Лелька даст мне время попастись на какой-нибудь поляне, а не станет гнать на поиски своих сказочных цветов. Открытие она собиралась делать! Не смешно».

Тамара нашла взглядом старшую сестру и завистливо поджала губы: неугомонная Лелька летела впереди всех. И тяжеленный рюкзак ей не мешал.

Тридцать три года!

Как девчонка.

Внезапно стало страшно. Подумалось, что ей самой и тридцати нет, а ведь уже… зануда! Что дальше?

Тамара задрала голову и, оправдываясь, шепотом пожаловалась низкому, сочившемуся влагой серому небу:

– Так скучно же! Ничего не происходит, идем и идем… Через месяц нечего будет вспомнить!

И сглазила.

На ночь остановились у небольшой безымянной реки. Коля на своей карте почему-то ее не нашел. Сосновый бор подступал к ней вплотную, и узкой лентой вдоль берега тянулись заливные луга.

Все дружно посбрасывали рюкзаки и бросились в густую пушистую траву. Катя, правда, нашла в себе силы приподнять голову и предупредила спутников о возможных клещах, но никто не вскочил и не стал отряхиваться.

Миша махнул рукой и щедро разрешил:

– Нэхай сосут! Чем они хуже комаров?

Снежана кому-то сонно пригрозила:

– Я им пососу…

А Коля вяло напомнил, что нужно вставать и разбивать лагерь. Иначе можно запросто попасть под дождь, вон тучи какие. На этом он иссяк, и добрых полчаса все отдыхали.

Тамара сорвала головку клевера, потянула в рот и сладостно зажмурилась: ох и вкусно. Глаза разбегались, настолько пестрыми были луга в середине июня. Разнотравье! Все цвело, все радовалось жизни, и сладкие запахи кружили голову.

«Вот бы где ульи поставить, – вяло подумала она. – Меда бы не обобрались».

Тамара коснулась пальцем странного соцветия, оно чем-то напоминало гроздь рябины, только вместо ягод усыпано мелкими светлыми цветами. Поймала внимательный Катин взгляд и немного виновато пробормотала:

– Ни одного названия толком не помню. Не считая… одуванчика.

– Пижма обыкновенная, – Катя немного помолчала и добавила. – Вообще-то она ядовитая, но используется в медицине.

– Да-а? Пахнет-то как…

Коля с любопытством просил:

– И что она лечит, эта… пижма?

– Болезни печени и желчного пузыря, – с готовностью пояснила Катя. – И как глистогонное ее используют. Уже с июля можно цветы ощипывать и заваривать.

– Откуда знаешь? – недоверчиво поинтересовался Миша.

– Да так, – Катя пожала плечами.

– А это что? – Миша азартно вырвал какое-то несчастное растение. Прямо с корнем.

– Мятлик луговой.

– Это?

– Тимофеевка.

Снежана тоже включилась в игру. Катя не поспевала отвечать, так быстро они с Мишей совали ей под нос разные травы. Тамара же едва успевала вертеть головой, не в силах запомнить причудливые названия.

– Лисохвост, – с улыбкой называла Катя. – Пырей… Мышиный горошек… Душистый колосок… Канареечник… Пустырник сердечный… Пастушья сумка…

Лишь когда Миша безжалостно выдрал из земли одуванчик, Катя сбилась. Жалостливо погладила золотистый шарик и укоризненно сказала:

– Уж одуванчик мог и не губить, его все знают, даже ты.

Остальные рассмеялись. Тамара отметила: сейчас на Катю смотрели почти восхищенно. Даже в Сашиных глазах она уловила невольное уважение. И Снежана поглядывала на новую знакомую без обычного унизительного снисхождения.

Миша недоуменно повертел одуванчик в руках. Отбросил в сторону и признался:

– Увлекся малость.

Снежана сквозь смех спросила:

– Одуванчик тоже лекарственный?

– А как же. Его настой используют как легкое слабительное. И как желчегонное. И для возбуждения аппетита.

– Этот жалкий цветок?! – потрясенно выдохнул Миша.

– Корни, – невозмутимо пояснила Катя. – Вернее, настой из них.

– А эта… как ее… пастушья сумка?

– Кровоостанавливающее средство.

– А…

– Это все, конечно, очень интересно, – прервал их Коля и выразительно постучал по запястью. – Но уже десятый час, мы выбиваемся из графика.

– Подумаешь, – хмыкнула Снежана. – Мы в отпуске!

– Да, но у нас всего два дня на поиски, – угрюмо возразил Коля. – При условии, что старик со сроками не напутал. А если они цветут не неделю, а ночь, скажем?

Все переглянулись. Тамара изумленно всматривалась в озабоченные лица ребят: похоже, они собрались лазить по болотам всерьез.

И это – взрослые люди!

После ужина по палаткам разбегаться не торопились. Сидели и лежали вокруг костра, смотрели на огонь и думали о своем. Даже Крыс больше не сновал в лесу. Прикорнул возле хозяйки и дремал, временами вздрагивая всем телом и жалобно попискивая: гнался за кем-то во сне или сам спасался бегством.

Катя сунула в костер ветку и пошевелила дрова. Во все стороны полетели искры, она тихо рассмеялась.

Лелька подняла голову и с сожалением пробормотала:

– Эх, туч нагнало…

– Скажи еще – звезд не видно, – фыркнула Тамара.

– Какие звезды? Ведь белые ночи, – серьезно напомнил Коля.

– Вот именно, – мечтательно протянула Лелька. – В это время, я помню, небо всегда молочно-жемчужное и само светится. И речка в тон, мелкая, тихая, прозрачная…

– Лирика! – проворчала Снежана.

Ей совсем не понравилось, как Саша поглядывал на Лельку. Будто забыл, что она замужем. И не первой молодости.

Сколько ей? Кажется, тридцать два, тридцать три?

Снежана угрюмо подумала: «Двое детей на шее, а выглядит… как девочка! Если честно, Катька в свои двадцать смотрится старше. Глазищи у этой Лельки – с ума сойти. Фиолетовые! Никогда таких не видела. И волосы…»

Снежана неприязненно покосилась на Лельку: та сидела прямо у огня. Щеки раскраснелись, пепельные кудрявые волосы отливали живым серебром, глаза светились как звезды…

Снежана раздраженно отвернулась и, желая отвлечь мужчин от волшебного зрелища, спросила Колю:

– Ты вроде бы кого-то еще о легенде расспрашивал?

– Кроме старика? – оживился Саша.

– Что-то узнал? – Миша привстал от любопытства.

Коля оглянулся на палатку и неохотно буркнул:

– Не то чтобы что-то конкретное…

– Расскажи! – категорично потребовала Снежана.

– Я лучше прочту.

Коля со старческим кряхтением поднялся и вытащил из кармана рюкзака какую-то газету. Потом долго усаживался, подыскивая место, где больше света.

Все молча ждали, забыв об усталости. Даже Тамара перестала поглаживать Крыса и с любопытством рассматривала явно старую газету. Она и при свете костра видела: бумага совсем желтая и формат другой, не современный.

– Не думала, что об этих цветах писали, – заметила Лелька, жадно разглядывая газету и перебираясь поближе к Коле.

Коля хмуро сказал:

– Все читать не буду, не то освещение. Только выдержки.

– А пересказать? – осторожно подсказала Катя.

– Хотя бы коротко, – поддержала Лелька.

– Это та самая легенда, что на диктофоне? – воскликнул Миша.

– Не совсем, – замялся Коля. – Эта статья… больше напоминает страшилку, не легенду.

Катя судорожно вздохнула. Снежана стиснула руки. Саша с Мишей переглянулись. Крыс звучно всхрапнул.

Тамара вспомнила ночной звонок, страшный нечеловеческий голос и насторожилась.

Лелька удивленно переспросила:

– Страшилку?

– Эта статья… – Коля немного подумал и уточнил: – Ну, о пропавших.

– Где Киев и где огород… – проворчал Миша, перевирая пословицу. – Мы же говорили о цветах счастья!

– Точно, – кивнул Коля. – Статья тоже о них. Косвенно.

– Это… как?

– Элементарно. Эти трое потому и потерялись. Из-за цветов. Правда, девицу все-таки нашли. Через неделю. Иначе бы и статьи не было.

– Да не тяни ты, – с досадой прошипела Снежана. – Какая девица?!

– Коротко так коротко, – Коля откашлялся. – Значит, так: к местной девице приехала из Череповца подруга со своим парнем. На летние каникулы. Они вместе в техникуме учились. Ну, деревушка крохотная – сейчас, кстати, ее вообще нет, – делать там нечего, поэтому легенду как-то вечером и вспомнили. – Коля угрюмо усмехнулся. – Гостям повезло, они как раз в конце июня здесь оказались, кусты уже зацвели. Вот и решили таинственное болото обследовать, от скуки-то. Пока сборы, то-се, ничего странного не происходило. А как в болота сунулись, – Коля недоверчиво хмыкнул, – тут-то и начались странности.

– Странности? – испуганно прошептала Катя.

– Ну, о них уцелевшая девица журналистке рассказал, а та, не будь дурой, накропала статью о вреде суеверий. Иначе бы в те времена не напечатали. – Коля пожал плечами. – А что там на самом деле происходило… Кто теперь скажет!

– Ну что, что с этими тремя лохами случилось-то? – нетерпеливо закричал Миша. – Не тяни жилы!

– Перечисляю по пунктам, – Коля раздраженно фыркнул. – Первая странность – как вышли из деревни, откуда ни возьмись, тучи набежали, а по всем прогнозам должна стоять жара…

– Мамочка дорогая! – ахнула Катя и схватилась за щеки. – Как у нас!

– Вторая странность – не успели сделать первый привал, как собачонка дворовая – ее с собой взяли – начала с ума сходить. Выла по-страшному! Как над покойником.

Тамара настороженно покосилась на Крыса и криво усмехнулась: пес спал как младенец.

– Третья странность, – холодно продолжал Коля, – внезапно рюкзак на парне вспыхнул. Ни с того ни с сего. Еле потушила.

– Молния, да? – Миша недоверчиво посмотрел на небо.

– Нет, грозой и не пахло. – Коля немного помолчал и с коротким смешком сказал: – А как к болоту вышли, вот тут-то и вспомнили о лешем, что к заветным цветам дорогу охраняет. Чуть не поседели от страха!

Катя незаметно оказалась рядом с Лелькой. Миша зачем-то сжал палку, будто нападение отражать собрался. Снежана сидела плечо к плечу с Сашей. Тамара положила руку на теплую спину Крыса, лицо ее горело от волнения.

«С-стр-р-ра-а-ж-ж-ж…» – звенело в ушах.

Коля развернул газету и гнусаво затянул:

– «Голоса мы слышали самые разные. То человек кричал, страшно-страшно, как с жизнью прощался, а то звери неведомые. Взгляд бросишь на березу ближайшую, а вместо нее морду мерзкую видишь. Глаза протрешь как следует, проморгаешься – ан нет, береза! Или тропинка прямо из-под ног пропадет, шага не ступить…»

Катя тихо застонала. Снежана нервно на нее шикнула. Кола пробормотал, просматривая газету:

– Что-то еще есть. А-а, вот оно! «Собака дальше идти отказывалась наотрез, больше часа в обход шли». И еще: «…вещи вдруг пропадать начали. А утром проснулись – в рюкзак пауки набились, сотни пауков, будто их со всего леса в одно место собрали…»

Тамару передернуло от отвращения: она с детства не терпела пауков. Побледневшая Снежана стиснула Сашину руку, и вовсе не из кокетства. Катя крепко зажмурилась. Миша уронил свою ветку в костер. Лелькины глаза сверкали от любопытства.

– «В болоте то и дело всякая мерзость попадалась – то череп человеческий, а то волчий или собачий». И вот: «…оглянулись, а гать исчезла, как и не было. Остались мы посреди болота умирать. Сергей сказал нам – за грехи это. Не подпустят нас к цветкам и вернуться домой за жадность нашу не позволят. И с криком бросился в трясину, чтоб долго не мучиться. А за ним Оля. Пыталась, бедная, вытащить его и сама утонула…»

Все потрясенно молчали. Коля со вздохом закончил:

– Дальше журналистка рассуждает о вреде суеверий. Мол, не пошли бы в болото за сказочными цветами, ничего бы не случилось. Не бросился бы Сергей в трясину, его бы и в болотах нашли, как Татьяну Рыжову, она единственная из троицы живой осталась. Ну, и дальше в том же духе. Якобы счастье нужно зарабатывать собственными руками, а не стремиться получить по старинке, на халяву. Вот, мол, насколько живучи в нас пережитки прошлого! И о задачах комсомола пишет по воспитанию молодежи.

В полной тишине истерично хихикнул Миша. Катя протянула дрожащие руки к огню и с фальшивой бодростью сказала:

– У Николая Ефимыча легенда совсем по-другому звучала. Не страшно.

– Даже жизнеутверждающе, – пробормотала Снежана и зябко поежилась.

– Не скажите, – задумчиво возразила Лелька. – Там тоже говорится о потусторонних голосах и о лешем, что к заветной поляне нечистых сердцем не подпускает. Просто Николай Ефимыч внимания на этом не заострял.

– Вот интересно, – прошептала Катя, – а если бы они громко объявили, что домой идут? О цветах бы пообещали забыть. Им бы позволили вернуться?

– Это… как? – ошеломленно спросила Снежана.

– Ну, гать бы восстановилась, что ли… – застенчиво пояснила Катя. – Они бы из болота выбрались.

Тамара негодующе воскликнула:

– Глупости! Еще чуть-чуть, и вы добровольно назад повернете! От страха! – Она презрительно фыркнула. – Цирковой номер – рюкзак самовозгорающийся! Алле, оп! Собака у них там, видите ли, выла! А наша, заметьте, храпит преспокойно!

Не успела Тамара произнести последние слова, как Крыс испуганно вздрогнул и проснулся. Вскочил на ноги – у Тамары мороз побежал по коже, ожили все ее недавние страхи после ночного звонка.

Зачем, зачем она не осталась дома?!

Бультерьер крупно дрожал, поджимал хвост, в маленьких круглых глазах стыл ужас. Потом пес завизжал так, словно его режут, уши от визга закладывало.

Перепуганная Тамара вцепилась в ошейник и понесла какой-то успокаивающий вздор. А Крыс вдруг страшно завыл. По-волчьи, с переливами, Тамара в жизни такого воя не слышала, даже в триллерах.

Все оцепенели.

Катя заплакала.

Пронзительно закричал Коля: у него прямо в руках вспыхнула газета. Та самая, что он выпросил под денежный залог в центральной библиотеке. И сгорела так быстро, словно на нее брызнули бензином. Побелевший от нестерпимого страха Коля едва успел отбросить пылающие страницы в сторону.

«С-стр-р-ра-а-аж-ж-ж…» – жарко пульсировала кровь в Тамариных висках.

– Мама дорогая… – в полной тишине пролепетала Катя. – ЧТО это?

– Может, правда, вернемся? – отстучал зубами зеленый от потрясения Миша.

– П-полтергейст, – выдохнула Снежана и вдруг всхлипнула.

Крыс прижимался к Тамариным коленям и жалобно скулил. Коля непонимающе рассматривал хлопья сажи на собственной футболке – все, что осталось от газеты. Лелька прикрыла глаза: в голове гудело, произошедшее казалось дурным сном. Саша встревоженно всматривался в темный, мрачный ельник, ему вдруг захотелось вернуться в город.

Над притихшими искателями счастья сочилось влагой темное низкое небо, будто плакало.