Помощница и её писатель

70

Нина

Олег немного приврал — ему пришлось отойти, чтобы забрать из гардероба пакет с неизвестным содержимым. Он притащил его сюда ещё из дома, и по дороге я пыталась заглянуть внутрь, чтобы узнать, что там, но не преуспела — Бестужев старательно делал всё, чтобы я ничего не рассмотрела. Единственное, что я смогла увидеть — мишуру ярко-зелёного цвета, которой было накрыто содержимое пакета.

Посадили нас с Бестужевым за один стол вместе с другими приглашёнными, и это оказалось кстати — не представляю, как бы я держала лицо, очутившись среди бывших коллег. Они меня и так несколько раз пытались выдернуть в свою компанию, пока мы с Олегом бродили по залу и делали вид, что пьём шампанское, но я не поддалась. Со мной работали исключительно хорошие люди, но сейчас они явно были нацелены на то, чтобы вызнать у меня побольше подробностей о Бестужеве, а отбиваться от вопросов о нём мне не хотелось.

Пока Олега не было, я развлекалась, разговаривая с Алисой Дробышевой — известным автором юмористических детективов, которая сидела по левую руку от меня. Она знала несколько больше, чем мы с Бестужевым — хотя он, возможно, тоже знал, но мне не говорил, — и то, что она рассказала, поразило меня до глубины души.

Удивительно, насколько яркими и непредсказуемыми бывают бумеранги! Андрей всего лишь хотел развлечься за мой счёт — сначала в сексуальном плане, потом в моральном. Унизить меня этим увольнением, заставить просить прощения ни за что — точнее, за отсутствие поклонения его персоне. Всего лишь! А теперь Герасимов-старший решил окончательно отстранить его от управления издательством. Арсений Викторович, как утверждала Дробышева, давно к этому склонялся, предполагая, что Андрей не тянет, но окончательную точку ему помогла поставить история со мной. Абсолютно тупая, неоправданная, лишняя. Глупость, как сказал генеральный. Ну, это с его точки зрения — с моей слово «глупость» не подходило к случившемуся. Но я понимала, почему Арсений Викторович сказал именно так. Он, выстроивший свою издательскую империю «с нуля», дорожил кадрами и считал, что увольняться люди должны либо по собственному желанию, либо по служебному несоответствию — третьего не дано. Остальное — дурь и игры для песочницы, а не серьёзное отношение к бизнесу.

Было ли мне жаль Андрея? Нет. Даже наоборот. Я по-тихому злорадствовала, стараясь загасить в своей душе это недостойное чувство, но получалось плохо. Было бы отлично, если бы Андрей ещё и осознал свои ошибки, переосмыслил жизнь — но увы, у нас тут не книжка.

Когда Дробышева договорила, вернулся Олег, и я, увидев его, на радостях залпом выпила весь бокал шампанского. Учитывая, что съела я за это время только два крошечных канапе, повело меня знатно, и Бестужев это заметил.

— Ты уж постарайся больше не пить, — шепнул он, садясь рядом, и ненавязчиво коснулся моей руки. — Ты мне на сцене пригодишься.

— На какой сцене? — пьяненько уточнила я, и Олег улыбнулся.

— Тут одна сцена, Нина.

— Ты… — Я вытаращила глаза. — Ты меня с собой потащишь, что ли?

— Не я потащу, а мы вместе пойдём. А ты как хотела?

Я задумалась.

— Не знаю.

— Раз ты не знаешь, знать буду я. Запомни это правило.

— Диктатор, — проворчала я, но больше ничего сказать не успела — в зале заиграла громкая торжественная музыка, и под грохот аплодисментов и криков «у-у-у!» на сцену вышли трое: Герасимов-старший, Андрей и Марина Левинская.

Следующие минут пятнадцать Арсений Викторович длинно и витиевато распинался про ушедший год, успехи и достижения, планы на будущее, а затем начал награждать особо отличившихся сотрудников и авторов. Вперемешку, чтобы скучно не было — сотрудник, потом автор, потом опять сотрудник, и так далее.

Награждали, как я понимала, тех, кто проработал в издательстве больше десяти лет, и я заскрипела зубами — если бы не Андрей, меня бы наверняка наградили! Десять лет работы у меня в середине декабря исполнилось.

Но ладно уж, меня не наградят, зато наградят Бестужева. Кстати, об Олеге…

Когда генеральный назвал его фамилию, в зале на мгновение настала тишина — и только потом все захлопали, правда, тянуть «у-у-у» отчего-то никто не решился. И Олег, взяв меня за руку, бросил, подхватывая с собой ярко-розовый подарочный пакет:

— Пойдём, Нина.

Идти до сцены было всего несколько шагов — но они оказались одними из самых сложных в моей жизни. Под прицелом множества глаз и светом софитов… ну просто восхождение на сцену великой актрисы.

Когда-то я сравнивала свой роман с Андреем со спектаклем — теперь пришло время выйти на последний поклон.