Помощница на заказ (СИ)

Глава двадцать первая

Анжелика Пантелеевна нахмурилась и сердито посмотрела на сына, а потом перевела взгляд на Павла Петровича. Тот сидел, предельно равнодушный, откинулся на спинку стула и внимательно изучал меню, которое ему передала его дочь. Теперь я уже не сомневалась в том, что мужчина изучил новый вариант договора, оценил все риски и принял для себя решение больше н еиметь ничего общего с семейством Воронцовых.

— О чем вы? — уточнила женщина.

— Валерий, ваш, Анжелика, жених, — протянул Павел Петрович. — Мне пришлось с ним связаться по определенным вопросам, обсудить, какие у него планы на мои средства, которые планировалось заложить в этом договоре… Понимаете ли, Анжелика, я сумел заработать столько денег только потому, что всю свою жизнь был очень осторожен и смотрителен. Разумеется, этому я научил и собственную дочь, и этого месяца ей хватило, чтобы присмотреться к вашему семейству…

— О чем речь? — спросил на этот раз уже Кирилл, недоумевая, почему ситуация так резко обернулась против его матери и в чем женщину вообще обвиняют. — Я не понимаю…

Павел Петрович горестно вздохнул.

— К сожалению, молодой человек, какие б вы чувства ни питали к моей дочери, выдать её замуж за вас я не могу. И договор этот подписывать не имею ни малейшего желания, будучи предупрежденным относительно не слишком честных намерений вашей матери. Однако, я рад, — он усмехнулся, — что вы были не в курсе. Потому, когда сможете наладить собственный бизнес, полностью вникнете во всё, что в нём происходит, то можете обратиться ко мне. Возможно, наш договор всё-таки будет однажды подписан… На честных условиях. Всего вам хорошего, Кирилл… Асенька, — Павел Петрович повернулся к дочери, — надеюсь, ты не очень расстроишься, если мы с тобой вдвоем пообедаем где-нибудь в другом месте, правда?

Ася с готовностью поднялась со своего места.

— Да, папочка, — улыбнулась она. — Есть один ресторанчик с очень камерной атмосферой, там в такое время обычно мало людей. Это недалеко. Возможно, поедем туда?

Павел Петрович встал следом за Асей, подал ей руку, предлагая дочери опереться о его плечо, и взглянул на Анжелику Пантелеевну.

— Мне очень жаль, — протянул он, — но я предложил бы вам немного меньше доверять Валерию. Моим людям не пришлось прилагать совершенно никаких усилий, чтобы услышать из его уст правду относительно ваших совместных планов…

Анжелика Пантелеевна аж позеленела.

— Но он, несомненно, всё ещё готов на вас жениться, — ухмыльнулся мужчина. — И даже совершенно здоров. Я предпочитаю не марать руки о конкурентов, если они ещё не успели совершить ничего противозаконного. Так что радуйтесь, Анжелика Пантелеевна, что не пришлось вас искать… Сначала мне, а потом, — он смерил её взгляд, — кому-нибудь другому. Прощайте… Кирилл, я думаю, если вдруг вы захотите сотрудничать со мной, вы меня найдете.

Напоследок подарив всем присутствующим не в меру лучезарную улыбку, Павел Петрович уверенно направился к выходу. Опиравшаяся о его руку Ася шагала в ногу с отцом и, кажется, была совершенно довольна жизнью. Я не знала, что больше обрадовало девушку, то ли то, что восторжествовала справедливость, то ли примирение с папой, если ссора вообще имела место быть, то ли отмена возможной свадьбы, но, если честно, я и сама была счастлива, что у Аси получилось всё так хорошо провернуть.

Однако, когда за Павлом Петровичем и Асей закрылась дверь ресторана, я осознала, что сама слишком рано возликовала. Ведь теперь, когда мы остались наедине с Анжеликой Пантелеевной, Кириллу предстоял второй виток разговора. И я почему-то очень сомневалась в том, что он способен справиться с ним без посторонней помощи…

Оставаться мне не хотелось совершенно. Напротив, сейчас было бы невероятно логично броситься прочь, оставив Воронцовых наедине друг с другом — пусть бы решали свои семейные проблемы! Вот только я вместо этого почему-то осталась на месте и решила, что проявлю максимум смелости, на которую я на данный момент вообще способна.

— Надо его остановить, — засуетилась Анжелика Пантелеевна, вскакивая со своего места. — Я же говорила тебе, Кирилл, чтобы ты всё быстро подписал! А ты выставил себя последним идиотом!

Женщина явно считала, что лучшая защита — нападение. Она схватилась за свою сумочку и собиралась поскорее удалиться, и что-то мне подсказывало, что ни мать, ни деньги, к которым у неё всё ещё есть доступ, Воронцов больше не увидит.

Но Кирилл оказался куда более смекалистым, чем я ожидала. И вместо того, чтобы позволить Анжелике Пантелеевне просто сбежать, он уверенно поймал её за запястье.

— Ну нет, мама, — парень поднялся с места и преградил женщине дорогу. — Будь добра, объясни, что произошло.

Анжелика Пантелеевна растерянно оглянулась в поисках путей к отступлению, но их, разумеется, не было. Кирилл всяко окажется быстрее своей матери, он ведь моложе, да и мужчина, в конце концов. Не проблема будет придержать женщину. Да и правда известна, впрочем, не только ей.

— Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне?! — тем не менее, не здавалась Воронцова. — Кирилл, я тебя не узнаю! Ты успел перенять хамское поведение собственной помощницы!

Я собиралась, конечно, молчать и не сунуть нос не в своё дело, но поймала себя на мысли, что Анжелике Пантелеевне, опытной манипуляторше, будет не так уж и сложно склонить чашу весов на свою сторону и переубедить Кирилла в том, что это Павел Петрович не совсем в своем уме, а сам Воронцов всё и испортил своими попытками докопаться до несуществующей правды. Нечего, мол, рыться в документах, когда пришло время для подписи. Потому, чтобы не позволить Кириллу в очередной раз довериться женщине, которая того точно не заслуживала, я поспешно поднялась на ноги и произнесла:

— Я могу всё объяснить.

Кирилл и Анжелика Пантелеевна обернулись ко мне практически одновременно, и сейчас особенно заметным было их внешнее сходство. Всё-таки, да, мать и сын.

— Ты? — переспросила Анжелика Пантелеевна. — Ксения… Кирилл, ты…

— Я давно хотела рассказать, — не позволила я сбить себя с толку. — Но, поскольку ты, Кирилл, не верил даже в мышеловку, которая ставила под сомнение экономку, то вряд ли выслушал бы обвинение в сторону своей матери. А вот в чем суть: Анжелика Пантелеевна нашла для меня чудесное занятие. Соблазнить тебя. Держать на коротком поводке, влюбить в себя, заморочить голову…

— Тебе удалось… — проворчал Воронцов, но, одумавшись, возмущенно воскликнул: — Да ты мне постоянно хамила!

— Ну, во-первых, мне хотелось поставить тебя на место, — твердо промолвила я, — во-вторых, я — не ты, у меня нет привычки играть с чужими чувствами. А в-третьих, я даже не сомневалась, что если буду ласковой и приветливой, то вылечу с этой работы уже на второй день после того, как мы с тобой внезапно вспыхнем страстью друг к другу. Да и у меня были личные причины тебя послать. То, что тебя это зацепило — уже совершенно другое дело.

Анжелика Пантелеевна скривилась.

— Кирилл, что за бред несет эта юная особа?

Но Воронцов только жестом велел матери молчать, а сам внимательно смотрел на меня. Он явно с интересом ждал, что же ещё я скажу, чтобы потом уж делать свои выводы. Раньше Кириллу никогда не была свойственна такая предусмотрительность, но, что же, он с возрастом мог и исправиться. Хорошо, если так.

— Но цель у всего этого была отнюдь не такая, как описывала Анжелика Пантелеевна, не проучить тебя и не поставить на место, — обратилась я к Воронцову. — Она просто хотела отвлечь тебя от своих махинаций. Когда я относила ей мышеловку, то случайно стала свидетельницей одного милого разговора, очевидно, с её женихом. Анжелика Пантелеевна говорила о том, что внесла изменения в договор. Ася будет думать о тебе, Павел Петрович — о счастье Аси и свадьбе, ты запутаешься в собственных чувствах, и, разумеется, не станешь противиться свадьбе, когда я разобью тебе сердце. В такиъ условиях, вне всяких сомнений, договор будет подписан, но никто даже не удосужится взглянуть, под чем ставит подпись. А потом Анжелика Пантелеевна заберет все деньги, которые сможет, и уедет куда-то со своим женихом… Возможно, на те же Мальдивы, не буду спорить.

Женщина покраснела. Даже её привычной сдержанности не хватило для того, чтобы выслушать все эти обвинения в собственную сторону. Она сжала руки в кулаки и прошипела:

— Кирилл, если ты себя уважаешь, ты не поверишь ни единому этому слову. Ксения, как можно настолько талантливо лгать? Вот уж от кого-кого, а от тебя я такого поступка не ожидала!

Я только развела руками.

— Я всего лишь хочу, чтобы меня не сделали соучастницей этого обмана.

— Кирилл! — взвизгнула Анжелика Пантелеевна. — Неужели ты ей веришь?!

Но если у меня были сомнения относительно того, что правда может помочь, то сейчас, глядя на Воронцова, я была уверена: мои старания оказались не лишними.

— Мы с Асей, — дополнила я, — увидели текст договора. И она сочла нужным уведомить своего отца о тех изменениях, которые туда внесла Анжелика Пантелеевна.

— Я не понимаю… — покачала головой женщина. — Не понимаю, как мой родной сын…

Но Воронцов, кажется, уже достаточно наслушался, чтобы теперь не сомневаться в принятом решении.

— Довольно, мама, — проронил он. — Не надо оправдываться. Я и так уже всё понял.

— Я не… — заикнулась Анжелика Пантелеевна, но умолкла, поняв, что ещё не выслушала вердикт собственного сына.

Однако Кирилл не стал тянуть кота за хвост. Слова его прозвучали справедливо, хоть и достаточно неумолимо.

— Я тебе доверял, — произнес он, глядя матери в глаза. — Я был уверен, что ты всегда на моей стороне, хоть и не всегда мне нравились твои решения. Но мне казалось, тебе лучше знать, ты же моя мама! А теперь, оказалось, ты всего лишь решила извлечь из этой ситуации выгоду для себя. Это… Логично, если честно. а твой Валерчик мне никогда не нравился, чтобы ты знала. Но, я думаю, с ним мы больше не увидимся…

— Ты хочешь, — прищурилась Анжелика Пантелеевна, — чтобы я отказалась от своего жениха ради нашей семьи?

Судя по тому, как тяжело вздохнул Кирилл, на самом деле хотел он чего-то совершенно иного.

— Нет, мама, — твердо произнес он. — Ты вольна делать всё, что хочешь. Но, я думаю, никакой "нашей семьи" больше нет и не будет. Я не думал, что живу под одной крышей с предательницей, а оно вот как вышло.

Женщина открыла рот, чтобы запротестовать, но натолкнулась только на твердый, холодный взгляд Кирилла.

— Ты можешь забрать из дома всё, что захочешь, — наконец-то произнес Воронцов. — Счастливой свадьбы. А с делами я как-нибудь самостоятельно разберусь. Давно пора было.

Мне показалось, что за этот короткий разговор Кирилл в самом деле стал гораздо старше. Всё ребячество, которое всегда было его неотъемлемой частью, сейчас куда-то исчезло, и я даже поймала себя на мысли, что Воронцов, возможно, не такой уж и глупец, как мне прежде думалось. Возможно, он несколько несдержан, творит разнообразные глупости и не всегда поступает так, как следовало бы, но человек он неплохой. Даже если и бросил тогда, как и множество других девушек, он же просто не осознавал, что творит. мне от этой мысли тогда не стало бы легче, но зато сейчас как камень с души упал. Я радовалась, что не стала всерьез ему мстить, ничего не испортила, не ударила ножом в спину… Наслаждалась тем, что Воронцов всё же не пострадал так, как мог бы.

Анжелика Пантелеевна, кажется, тоже заметила перемены в собственном сыне. Она открыла рот, чтобы сказать ему что-то, но в итоге всего лишь досадливо махнула рукой и уверенно зашагала прочь из ресторана. У выхода оглянулась, рассчитывая на то, что сын бросится следом за нею, но Кирилл продолжал стоять на месте и даже не смотрел в направлении своей матери.

Взгляд его был направлен на меня.

— Спасибо, — произнес он, когда Анжелика Пантелеевна наконец-то ушла. — Я не думал, что всё вот так может обернуться.

— Ну, теперь будет опыт, — пожала плечами я. — Видишь, тоже есть польза.

— Вижу.

Мы молчали ещё несколько секунд, а потом я наконец-то решилась сказать то, что собиралась выдать ещё утром, до того, как мы вообще отправились в этот ресторан.

— Знаешь, — протянула я. — А ведь месяц, в течение которого мы не могли договор разорвать, закончился уже. Теперь в одностороннем порядке можно.

— Я не собираюсь тебя выго…

— Да мне всё равно, собственно говоря, — я улыбнулась. — Личной помощницы с меня, Воронцов, не получится. Сопли подтирать я тебе не умею, а помогать по делу не могу. Только разве что вот так, как с твоей матерью. Так что, Кирилл, я решила, что должна уйти.

— Я против

— Я же сказала, что мне всё равно, — развела руками я. — Наша история, увы или к счастью, окончена. Она и так получилась немного не такой, как я планировала. Не жалею, но, как понимаешь, не испытываю ни малейшего желания продолжать.

Воронцов как будто оторопел. То, как он смотрел на меня, нельзя было описать никакими словами. Мне казалось, Кириллу в самом деле было больно. Да, он только что потерял пусть нелюбимую, но всё же невесту, мать его оказалась предательницей, никакой опоры под ногами…

— Но ведь я изменился, — прошептал он. — Почему ты всё равно уходишь?

Я не нашла в себе силы ответить. Не потому, что мне было плевать на Воронцова, а скорее потому, что я чувствовала: если сейчас не уйду как можно скорее, то, возможно, останусь ещё очень надолго. А я не собиралась позволять себе такую слабость. Единственным правильным решением было в самом деле покинуть это место и больше никогда не сталкиваться с семейством Воронцовых. А чувства, даже если они какие-то появились, зародились именно в эту секунду, они погаснут… Погасли же пять лет назад, правда?

Потому я просто отвернулась и, расправив плечи, гордо зашагала к двери, провожаемая взглядами разочарованных официантов — они-то, вероятно, рассчитывали на щедрые чаевые…

— Ксюша! — позвал меня вдруг Воронцов. — Ксю, ну подожди! — я только ускорила шаг, надеясь, что сейчас смогу уйти отсюда, и мы с Кириллом больше никогда не увидимся. — Оксана!

Я застыла. Упоминание моего старого имени заставило замереть и ждать, что же ещё скажет Воронцов. Я предпочла бы сбежать прежде, чем услышу это "Оксана", но обещала ведь — поговорим, когда он вспомнит моё настоящее имя, то, которое я носила, когда мы с ним познакомились.

— Оксана Гриценко тебя звали, — донесся до меня оклик Кирилла. — Правда, да?

Правда. И я замерла, не зная, что должна сделать — обернуться, пойти к нему или всё-таки убежать, сказав, что ошибся. Убежала бы, наплевав на обещание, если б мне было наплевать на Воронцова, но… До сих пор ли, спустя месяц, всё, чего я хотела — это мести?