Помощница на заказ (СИ)

Глава восьмая

Утром, когда я наконец-то выбралась из своей спальни, в доме уже было абсолютно пусто. Ни шума, ни гостей, которые буянили часов до двух ночи, пока их наконец-то не выставила прочь охрана… Да, определенно, если владелицей этого дома станет Асенька, то беды не оберешься. Я почему-то совершенно не сомневалась в том, что подобные вечеринки будут проводиться на постоянной основе, а Василиса Михайловна совсем скоро лично проклянет эту девицу и себя саму за то, что решила ей помогать.

Из комнаты Воронцова доносился жуткий храп. Всё-таки, пьяным Кирилл действительно походил на самую обыкновенную свинью, тут даже добавить нечего. Я усмехнулась себе под нос, думала пройти мимо, но, вспомнив слова Анжелики Пантелевны, уверенно дернула за дверную ручку.

Женщина говорила, что её сын обязан понимать всю опасность Асеньки, даже если в последнее время он стал слишком сильно расслабляться. Что ж, у меня были определенные идеи, как заставить Кирилла всё вспомнить и прийти в чувство.

Воронцов валялся на кровати в одежде, всё ещё влажной после вчерашнего купания в водичке из-под цветов, мятый и небритый. Картина малоприятная, малопривлекательная и не вызывающая совершенно никакого позитива.

— Вставай! — пнула его кулаком в плечо я.

— Ась? — открыл глаза Кирилл.

— Нет, Аси здесь нет, — я, не удержавшись, усмехнулась. — Есть только твоя личная помощница, которая решила поднять тебя с кровати. Что, вчерашнее протрезвение было локальным?

В подтверждение моим словам Кирилл протяжно застонал и нехотя перекатился на бок, потом даже совершил попытку встать с кровати.

— Голова жутко болит, — поделился он.

— Пить меньше надо.

— Да я же… — запротестовал было парень, но, очевидно, вспомнил о своих вчерашних подвигах и схватился за голову. — Черт! Ася!

— Ася, — подтвердила я. — Ася, с которой ты пил вчера коктейли…

— Я не…

— Танцевал…

— Мы не…

— Лапал её.

— Что?! — Кирилл аж вскочил на ноги от неожиданности. — Что ты сказала? Я её лапал?! Твою ж мать! Да её батя прилетит сюда, как Кощей Бессмертный на зайце, и меня уроет! Сейчас же!

От шока Воронцов даже позабыл о собственном похмелье, пулей вылетел из спальни, кажется, собирался сходить к мамочке и пожаловаться, но далеко не зашел. Спустя минуту или две он уже вернулся, заглянул в комнату и совершенно серьёзно посмотрел на меня.

— А если без шуток? — взволнованно поинтересовался он. — Я лапал Асю?

— Нет, — фыркнула я. — Только планировал, но у неё вовремя испортилось платье.

Воронцов предпочел не уточнять, как именно оно испортилось.

— Тогда, может, танцевал с ней?

— И до этого дело не дошло.

— А про коктейли ты тоже придумала?

— Нет, — покачала головой я. — Вот про коктейли я не придумала. Более того, ты сильно сопротивлялся и не хотел, чтобы я тебя оттуда уводила. Очевидно, надеялся на то, что после коктейлей тебя ждет бурное продолжение в объятиях Асеньки, но, к огромному её и твоему сожалению, не сложилось. Злая и противная я вмешалась и не позволила вам совершить эту жуткую ошибку — переспать до свадьбы.

Кирилл облегченно выдохнул воздух и подозрительно уставился на меня, словно не понимая, с чего б это вдруг я занималась благотворительным его спасением, если он даже не изволил пригласить меня на ту кошмарную вечеринку.

Не очень-то и хотелось. Я, конечно, любила потанцевать, но присутствовать в этой стае мажоров не хотела уж точно, Кирилл может быть спокоен.

— Не переживай, — утешила я его. — Асенька не заглядывала к тебе в комнату, не сделала с тобой и голой собой фотки и даже не изволила подлить тебе виагру в алкоголь. Всё прошло чинно, компания разбрелась в два часа ночи, а Ася осталась старой девой, которой всё никак не удается это исправить и захомутать глуповатого холостяка.

Кажется, Воронцов правильно понял намек, потому что потупил взгляд и довольно скромно пробормотал:

— Спасибо.

— Да пожалуйста, — пожала плечами я. — Это, в конце концов, моя работа — защищать несчастного тебя от коварной Асеньки. Но, если хочешь, можешь сделать доброе дело.

Судя по взгляду Кирилла, сейчас он не был готов творить добрые дела.

— Ну или, — продолжила тем же спокойным голосом я, — мне придется позвонить Асенькиному отцу и сообщить о том, как плохо ты себя ведешь по отношению к его дочери…

— Это грязный мерзкий шантаж, — возмущенно сообщил Воронцов. — Ты пользуешься моими слабостями для того, чтобы получить выгоду!

— Конечно. В том и заключается сущность шантажа. Ты был не в курсе?

Кирилл закатил глаза.

— Ладно. Чего ты хочешь?

— Пойдем. Потом расскажу.

Он заинтересованно хмыкнул, но не стал особенно возражать, а послушно поплелся следом за мной. Вид у Воронцова был, как у побитой собаки, к тому же, он весьма выразительно морщился от головной боли. Да, алкоголь ещё никому не шел на пользу, особенно тем, у кого повышенная чувствительность и такая сильная на него реакция, но, впрочем, Кирилла никто и не заставлял пить.

Понятия не имею, с какого перепугу он так легко на это повелся.

В любом случае, на этот раз мне не пришлось тащить его за собой по лестнице. Хотя вниз, наверное, было бы попроще спускаться… Можно было бы опустить на ступеньки и просто катить. А синяки, которые потом от этого проявляются — так то просто производственная травма, ничего личного. Не виноватая я!

Кирилл, кажется, даже чувствовал себя слегка виноватым. Посмотрев на поручень, по которому он вчера совершал попытку скатиться, парень даже нахмурился, но я не стала распространяться на тему его выдающихся подвигов.

— Кажется, — протянул он, — вчера я был козлом.

— Возможно, не только вчера, — хмыкнула я.

— Эй!

— Просто констатирую факт.

— Как-то ты слишком самоуверенно его констатируешь.

Я не стала отвечать, посчитав, что Воронцов того не достоин. Ну его. Не хочется тратить время на доказательство того, что иногда он ведет себя как вышеупомянутая рогатая скотина. Всё равно не поверит, только будет задирать нос и рассказывать о том, что он идеал и предел мечтаний любой девицы.

Ну, в случае Аси, возможно, так и есть…

— А куда мы идем? — поинтересовался Кирилл, когда я направилась к входу в зал, где вчера проходила вечеринка. Но я решила воздержаться от ответа, вместо этого распахнула настежь двери и посторонилась, предоставляя Кириллу возможность любоваться этой великолепной картиной.

Ну заодно и сама посмотрела.

Да уж…

Диско-шар, прицепленный к люстре, успешно свалился и разбился на тысячи мелких кусочков. Дорогой паркет покрывали пятна, то тут, то там было что-то пролито — то ли алкоголь, то ли какой-то сладкий сироп, который добавляли в разнообразные коктейли. В углу — темные пятна, оставшиеся от грязных-прегрязных ног диджея.

Занавески с окон сорвали, и теперь они валялись кучей на полу. Можно бы привесить обратно, если бы не целых два "но": крючки, во-первых, сорваны, а во-вторых…

Такое впечатление, что этими шторами потом ещё и пол мыли, настолько грязными они мне показались.

Кирилл тоже застыл, шокированный, и смотрел на весь этот бардак широко распахнутыми от ужаса глазами, смутно осознавая, что он тоже в этом принимал участие.

В самом центре всего этого апокалипсиса находилась Василиса Михайловна в компании растерянных Вики и Лизы. Рядом кружилась, как разгневанная оса, Анжелика Пантелеевна, сверкала глазами и, кажется, намеревалась немедленно кого-то пристрелить.

Подозреваю, что главной жертвой, на которую она хотела бы вылить весь свой гнев, была именно Асенька, но, поскольку та ещё явно спала до сих пор, пришлось отдуваться несчастной прислуге.

Лиза, которая менее всего была причастна ко всему происходящему, втянула голову в плечи и только невинно моргала, явно не зная, куда ей деваться и не провалиться ли под землю часом от стыда, чтобы было не так плохо и страшно. Вика, кажется, уже понимала, что их ждет уборка всего этого счастья, потому только раз за разом горестно вздыхала, но никак не комментировала творившийся вокруг неё хаос.

— Кирилл! — Анжелика Пантелеевна наконец-то заметила сына. — Ты наконец-то изволил проснуться? Это как всё понимать, а?!

Я усмехнулась, наслаждаясь тем, как застыл Воронцов, не зная даже толком, что говорить собственной матери, а потом влезла и высказалась за него:

— Кирилл очень стыдится за то, что сделал, потому пришел помочь всё это убрать.

— Что?! — зашипел Воронцов, но было уже поздно.

— Пора творить добрые дела, — уверенно заявила я, выталкивая его вперед. — Давай, не оплошай, Кирилл. Ты ведь обещал быть хорошим и послушным мальчиком?

Кирилл зашипел было, что ничего такого мне не обещал, но, очевидно, вспомнил о том, что отец Асеньки живет не на другой планете, достучаться до него — раз плюнуть, а вот как раз плевать в ту сторону — последнее, что надо делать разумному человеку. Потому, нахмурившись, скривившись так, словно я только что пожелала, дабы он отправился убирать за слонами после очень плотного обеда, Кирилл поплелся к Василисе Михайловне. Он проигнорировал сердитый взгляд собственной матери, которая явно только что пожелала ему всего хорошего, а самое главное — немедленно жениться на Асеньке и тут же нашкодить, чтобы попасться под горячую руку её отцу, и поинтересовался:

— Я могу чем-то помочь?

— Да я, — забормотала Василиса Михайловна, — думаю, что мы с девочками и сами справимся. Вот…

— Не справитесь, — холодно отрезала Анжелика Пантелеевна. — После того, как твои, Кирилл, друзья тут погуляли, у нас нет ни люстры, ни штор, ковер испорчен, паркет поцарапан. Для начала твоя помощь нужна для того, чтобы это всё хотя бы подмести!

Я шокировано уставилась на женщину. Сама я всё ещё стояла в дверном проёме и поражалась тому, что никто не спешит приказывать мне, что делать, хотя масштабы бедствия действительно следовало устранять всем коллективом.

— Можно же позвать рабо… — я так и не узнала, рабов или рабочих хотела позвать Василиса Михайловна, потому что взгляд Воронцовой-старшей заставил её умолкнуть.

— Будет наука, — холодно заявила она.

На самом деле, Кирилл — достаточно большой мальчик, и я считала, что ему следовало бы давно уже научиться нести ответственность за свои поступки, а наука эта — слишком поздняя, но… Что ж, ничего не поделаешь, если не научили раньше, надо заняться его воспитанием хотя бы сейчас.

Анжелика Пантелеевна ещё несколько минут отдавала указы, а потом, наконец-то приобщив к работе и прислугу, и собственного сына, тихонько подошла ко мне. Её внимательный, строгий взгляд пробирал просто до костей, но я постаралась оставаться совершенно равнодушной и спокойной. В конце концов, лично я ничего такого не сделала!

— И как всё прошло? — поинтересовалась она у меня.

— Я пролила алкоголь на дорогущее платье Аси — разумеется, случайно, — а пока она отмывалась, оттащила Кирилла в его комнату, — пожала плечами я. — Никаких проблем, не считая внеплановой грыжи.

— А ты с юмором, — усмехнулась Воронцова-старшая. — Надеюсь, никакого компромата нет?

— Разумеется, нет, — кивнула я. — Я успела вовремя. Просто решила, что Кириллу не помешает трудотерапия. Или что-то не так?

Анжелика Пантелеевна с сомнением посмотрела на меня, как будто задавалась вопросом, в самом ли деле стоило доверять мне судьбу своего сына, а потом вдруг широко улыбнулась.

— Всё так, — сообщила она совершенно спокойно. — Думаю, я кое-что упустила в процессе воспитания собственного сына, но сейчас это вполне можно наверстать.

— Да, — подтвердила я коротким кивком. — Я тоже… соглашусь с этим.

Женщина похлопала меня по плечу, а потом, обернувшись на сына и убедившись в том, что он занят уборкой и не смотрит даже в нашу сторону, поинтересовалась:

— И сколько ты хочешь?

Я, если честно, смутилась. Да, я помнила, что Анжелика Пантелеевна обещала мне маленькое вознаграждение — или не маленькое, смотря с чьей точки зрения смотреть на эту ситуацию, — но не думала, что этот вопрос будет поднят так быстро.

— Мне кажется, об этом пока рано говорить.

— Думаешь? — уточнила Анжелика Пантелеевна. — Или, возможно, ты неравнодушна к моему сыну?

Я взглянула сначала на Кирилла, потом на его мать, давая себе время подумать, и пожала плечами.

— Я вряд ли способна относиться к нему, как к потенциальному возлюбленному, — ответила я наконец-то. — По крайней мере, пока у него не исправится поведение.

— О, — Анжелика Пантелеевна усмехнулась. — Ты действительно очень умная девочка. В таком случае…

Договорить она так и не успела, потому что из коридора донесся звонкий голосок распрекрасной Асеньки:

— А что тут, собственно, происходит?

Мы с Анжеликой Петровной одновременно повернулись на голос Аси и застыли, должно быть, в очень схожей позе. Мне показалось, недовольство Воронцовой-старшей было настолько насыщенным, что его можно было ощутить даже в воздухе, вокруг неё словно молнии летали. Однако, женщина никак этого не продемонстрировала. Она расплылась в улыбке, натянутой, неискренней, но крайне уместной для такой ситуации, и протянула:

— Да вот, устраняем последствия… Ума не приложу, Ася, как вы вообще додумались до того, чтобы устроить вечеринку в доме? Паркет в ужасном состоянии! Наверняка это была идея Кирилла, не так ли?

— Да, — напрягшаяся было Ася, кажется, расслабилась и расплылась в довольной улыбке. — Я говорила Кирюше, что, возможно, стоит посоветоваться с вами, но он сказал, что сам в доме хозяин…

Я не стала слушать ответ Анжелики Пантелеевны, и так прекрасно зная, что он будет бесконечно лживым, а просто уверенно прошла мимо неё и направилась помогать прислуге убираться в зале.

Василиса Михайловна не сказать что страшно обрадовалась моему появлению, но возражать против вмешательства не стала. Она всучила мне веник и уверенным жестом указала на самый угол, где стояла стойка с алкоголем и было множество осколков от разбитых бокалов.

Что ж, ничего страшного, лучше подмести тут, чем возиться с люстрой. Так как я была в туфлях, то осколков не боялась, но всё равно старалась ступать осторожно, а веником орудовала почти профессионально.

Вообще-то, я терпеть не могла убираться. Оля, когда мы ещё жили в одной квартире, всегда возмущалась, что я жуткая неряха, и говорила, что я просто обязана чему-нибудь научиться, иначе моя жизнь в квартире, когда сама Оля оттуда съедет, превратится в ужас.

Но она ошибалась. Я ленилась, да, но умела.

Просто в какой-то момент эти умения перестала использовать.

Сейчас же шифроваться не было смысла, и я всерьез взялась за дело. Так увлеклась, что даже не заметила Кирилла, который, остановившись за спиной, смотрел уж точно не на веник, скорее на мою пятую точку.

— Эй! — быстро разгибаясь, возмутилась я. — Ты чего уставился? И вообще, тебе мало люстры, хочешь ещё пару фонарей повесить? Прямо под глазами?

Кирилл закатил глаза.

— Не будь такой кусачей, Ксю, — фыркнул он. — Я только куртку оставить.

И действительно, швырнул спортивную кофту, которую зачем-то на себя натянул, на стол. Правда, чуть не сбил при этом ещё несколько бокалов, но, благо, промахнулся мимо цели, и обошлось без погрома.

Я закатила глаза и вернулась к работе. Кирилл — тоже, правда, отнюдь не по собственному желанию, а скорее потому, что Анжелика Пантелеевна наконец-то закончила беседу с Асенькой и вновь вернулась к процессу управления уборкой.

Дело ладилось, и даже Василиса Михайловна больше не напоминала черную грозовую тучу. Правда, Ася, совершенно бесполезная в качестве трудовой единицы, бродила из угла в угол, чуть не перекинула остаток бокалов и с какой-то радости застыла рядом с небольшим столиком возле меня, тем самым, на котором Кирилл оставил свои вещи.

— Что случилось? — удивилась я, поняв, что спустя три минуты Ася так и не сподобилсь начать разговор. Но зачем-то же она подходила!

— Да ничего, — отмахнулась девушка. — Просто так. Думала, хоть тут шуметь не будут, а тут ты… Между прочим, платье тебе испортить не удалось! Василиса Михайловна его отстирала.

— Я рада, — искренне улыбнулась я. — А то моя копеечная зарплата точно не покрыла бы расходы. Год пришлось бы отдавать!

Я преувеличивала, но, кажется, поставила Асю в тупик своим открытым, веселым поведением. Девушка заморгала, а потом махнула рукой и отступила от стола. Кажется, она вообще приняла решение покинуть помещение, потому что спустя несколько секунд уже стучала каблуками по ступенькам, сбегая на нижний этаж.

Что ж, отсутствие Асеньки меня только радовало, но вот то, что она крутилась возле куртки… И мне кажется, или Ася её трогала, держала в руках? Переложила уж точно, тут и сомнений быть не может.

Я скептически скривилась, глядя на предмет воронцовского гардероба, а потом заметила, что из кармана торчит что-то белое. Конечно, человек высоких моральных принципов не стал бы читать чужие записки, но я решила, что меня это совершенно не интересует — где я, а где те принципы?

Осторожно вытащив бумажку, я развернула её, спешно прочла и хмыкнула.

— Любимый, — пробормотала я себе под нос, — приглашаю тебя на ужин сегодня вечером на крыше. Твоя А! Как романтично, однако…

И как мило, что эта самая "его А" сегодня так кого-то на крыше и не дождется.

Потому что передавать записку Кириллу я была не намерена.