Глава 14

Краб вышел из ворот СИЗО и сразу же увидел старшего лейтенанта Молчанова, который ожидал его возле служебного автомобиля "Волга", в котором сидела Татьяна. Она увидела отца, открыла дверцу и бросилась ему навстречу. Молчанов тоже подошел, когда дочка уже, обняв и поцеловав отца, тащила его к машине старшего лейтенанта.

– Не думал я в этот раз выйти так быстро, – признался Краб, – уже чуть было не принял предложение быть "смотрящим" в камере, расположился там…

– Дольскую благодарите, – хмуро ответил Молчанов, – она вмешалась в это дело, сказала, что претензий к вам не имеет, нажала на нужные "кнопки", вот и пришлось дело закрыть, а вас выпустить на свободу.

– Дольскую? – удивился Краб. – Вот уж никогда бы не подумал, что она способна на такой поступок…

– Вы ошибались на ее счет, – сказал Молчанов, – на самом деле она неплохой человек и, как мне кажется просто поняла, что вами двигало в тот момент, когда вы вторглись в ее дом. Хотя, по закону вам грозило серьезное наказание.

– Я вижу вы не рады, товарищ старший лейтенант, – сказал Краб, – что я вышел из СИЗО. Вам бы меня за колючку упечь…

– Если бы так, то я бы вас здесь и не встречал, – ответил Молчанов и отвернулся.

– Зря ты так, папа, – вмешалась Татьяна, – наоборот, товарищ старший лейтенант нам очень помог. Ну, хватит уже об этом! Поехали поскорее домой, я обед вкусный приготовила.

– Поехали, – согласился отец.

Но только лишь они сели в машину Молчанова, ему позвонили. Старший лейтенант выслушал что ему доложили, повернулся из-за руля к Крабу и его дочери и сказал:

– Нашли ваш "Лексус" за кольцевой в сторону Симферопольского шоссе. Бандиты заняли круговую оборону, пока не сдаются.

– Так поехали туда!!! – закричала Татьяна. – Я сама…

– Тихо-тихо, – махнул на нее рукой Молчанов, – мы уже едем, но только без самодеятельности!!! Ничего самой не придется делать – там профессионалы работают.

Он развернул машину и они помчались в сторону Симферопольского шоссе. Аслан со своими людьми помощниками засел в ветхом деревянном доме и выходить не собирался, хотя дом был окружен ОМОНом и велись переговоры, Аслан мирно сдаваться не хотел, но и стрельбу не открывал. Бойцы ОМОНа были готовы открыть огонь, но приказа не было, их командиры надеялись, что у чеченцев хватит благоразумия для того чтобы сдаться без боя и без лишних жертв.

"Лексус" Татьяны был нагло, на самом виду припаркован рядом с крыльцом домика и она, увидев свою машину, обрадовалась и мимо оцепления побежала к ней, стремительно выскочив из "Волги" Молчанова. Еле-еле отец успел ее догнать почти у самого забора дома и повалить на землю. Сразу же над их головами засвистели пули – бандиты стали стрелять по ним из разбитых окон дома. Краба и Татьяну защищал от пуль прогнивший не крашенный частокол, который разлетелся от пуль в щепки, но все же это было какое никакое прикрытие, которое дало несколько секунд для того чтобы Краб успел оттащить Татьяну и спрятаться вместе с ней за толстым стволом дерева.

– Что вы делаете? – сердито окрикнул их из-за своей "Волги" Молчанов. – Скорее обратно!!!

ОМОНовцы, прикрывая Татьяну и ее отца, сразу же открыли ответный огонь по окнам дома. Началась шквальная перестрелка. Краб попробовал проскочить вместе с дочерью к "Волге" Молчанова, но не тут-то было – пуля со свистом отщепила от ствола большой кусок коры – пришлось спрятаться обратно за ствол, видимо какой-то из чеченцев держал их под прицелом. В это время ОМОНовцы продолжали стрелять. Один из бандитов, вооруженный автоматом выскочил из дома, с ходу залетел в "Лексус" и завел мотор, пытаясь выскочить из ворот и уехать. Но милиционеры ему этого сделать не дали – они открыли огонь по машине. Хорошо, что Татьяна, которая в это время на корточках пряталась за деревом не видела как ее любимый автомобиль за несколько минут превратился в терку для овощей и взорвался.

– Что это? – спросила испуганная Татьяна, услышав взрыв.

– Газовый баллон, – ответил отец, который все видел, изредка высовываясь из-за дерева, но соврал про баллон, потому что заранее огорчать дочь не хотел.

Краб, выглядывая, заметил, что пока идет перестрелка, один из бандитов, вооруженный автоматом отполз к погребу и был прямо как на ладони. Краб пожалел, что у него нет пистолета – "снял" бы гада с первого же выстрела, но оружия-то нет! В это же время возле погреба появились два ОМОНОвца. Они подбирались к дому с тыла. Краб хотел предупредить их – крикнуть, но это было бесполезно – за шумом выстрела и матом, который несся с обеих стреляющих сторон, его крика никто бы не услышал! ОМОНовцы слишком поздно заметили бандита, а тот был быстрым, как лиса.

Он выскочил из-за погреба и почти в упор расстрелял милиционеров. Хотя на обоих были одеты бронежилеты, их от автоматной очереди отбросило назад. Краб знал, что от такого попадания бронежилет не спасёт – дырок в теле нет, а ребра все переломаны и кишки отбиты, перемолоты. Бандит освободил себе дорогу и рванул вперед, отбросив в сторону свой автомат. Вероятно патроны в рожке у него закончились, а запасных не было и поэтому он схватил оружие одного из ОМОНовцев – укороченный автомат Калашникова и оглянулся. Татьяна, которая в этот момент высунулась из-за дерева сразу же узнала его. Она вскрикнула и толкнула отца:

– Это Аслан! Это он меня держал в квартире!!!

Бандит оскалился довольно, отвернулся и побежал, пригнувшись, бросив в доме своих людей сражаться до конца. Собственную жизнь, вероятно, он ценил очень высоко, поэтому покинул дом и уходил.

– Сиди здесь, не высовывайся! – приказал Татьяне отец, прыгнул, перекувырнулся на земле и уже через минуту оказался возле погреба.

Аслан уходил не оглядываясь. Краб оказался возле расстрелянных чеченцем ОМОНовцев. Оба они были без сознания. Краб взял из рук раненого бойца автомат и рванул за Асланом. Тот уходил быстро в сторону редкого леса, но Краб двигался еще быстрее, чтобы подойти на расстояние с которого точно можно будет подстрелить "зверя". Но Аслан, как истинный хищник, погоню учуял, оглянулся. Краб, который заметил поворот его головы, рухнул на землю и затаился за кочкой.

Чеченец, обшарив глазами местность, не увидел ничего подозрительного и продолжил бег. Краб бросился за ним, но только лишь он встал, Аслан обернулся и дал короткую очередь прямо по нему. Хорошо, отец Татьяны успел среагировать, отпрыгнул в бок, перекатился, залег и дал ответную очередь по бандиту. Тот тоже был не лыком шит – видно было, что приходилось бородачу участвовать в боях на своей далекой родине. Аслан упал, очередь Краба просвистела над его головой и тут же чеченец выстрелил по Крабу, но не попал, а лишь взрыхлил снег в полуметре от его головы.

Возле дома выстрелы затихли, видимо, там все было кончено и Аслан понял, что если сейчас он не убьет противника, то подтянется помощь и ему уже трудно будет совладать с группой вооруженных людей. Поэтому он пошел ва-банк – вскочил на ноги и побежал в сторону Краба, стреляя на ходу короткими очередями. Отец Татьяны едва успевал перекатываться с места на место, прятаться за кочками, даже не успевал прицелиться, чтобы дать ответную очередь.

И тут автомат Аслана заглох – кончились патроны. Краб моментально вскинул ствол своего автомата и поразил противника. Чеченец взмахнул руками и завалился на спину. Краб поднялся и осторожно, держа на мушке Аслана, приблизился. Его осторожность была не напрасной. Казавшийся мертвым бандит вдруг ожил, вскинул руку с пистолетом, но выстрелить не успел. Краб первым нажал на курок. Автоматная очередь разорвала чеченцу живот, скользнула по руке с пистолетом, перешибив ее словно металлической плетью. Бандит дернулся, судорога прошла по его телу, изо рта вылетели какие-то слова на чеченском и он умер. Подбежал Молчанов с двумя ОМОНовцами. Краб протянул Молчанову автомат и спросил с деланно печальной миной:

– На этот раз тоже будешь меня арестовывать и сажать в СИЗО или же к медали представишь?

Молчанов усмехнулся, ничего не ответил на эту подколку, а кивнул в сторону дома и сказал:

– Иди, там Татьяна плачет навзрыд, драться лезет на бойцов за то, что они ваш "Лексус" превратили в решето.

– Да, я видел, что ваши стрелки с машиной сделали, – ответил Краб, – ну, что ж, будем теперь с Таней на велосипедах ездить…


* * *

За окном съемной Татьяниной квартиры бушевала оттепель. Тяжелые капли стучали по карнизу, мокрый снег то и дело срывался с крыш. Мокрый воздух из форточки приносил запах весны, хотя на календаре вовсю царствовала зима. Краб слушал Татьяну молча. Он и не подозревал какой ценой далась его свобода его дочери. Все, к чему она шла, для чего жила и работала, теперь рухнуло в один миг. Дольская поставила жесткие условия и подкрепила эти условия юридически, заставив Татьяну подписаться под всеми документами.

– Но ничего страшного, – закончила свой рассказ Татьяна, – поеду в Киев к матери или к тебе в Заполярье. Буду жить, как все живут, раз уж так сложилось. Музыку буду преподавать в школе…

Краб молчал – он не знал, что сказать. Убеждать Татьяну в том, что она поступила неправильно таким вот образом, путем огромной жертвы вытащив его из тюрьмы, было с его стороны черной неблагодарностью, но и разрушить жизнь дочери, спасая свою собственную, он тоже не мог. И при всем этом выхода из ситуации он не видел никакого. Плюнуть на подписанные Татьяной документы, которые лежали перед ним на столе тоже не было никакой возможности – юристы Дольской постарались на славу и при их несоблюдении Краб снова бы оказался за решеткой.

Раздался звонок в дверь, Краб встал из-за стола и впустил Бальгана. Тот тоже был уже в курсе произошедшего, мялся в коридоре, что-то нечленораздельно бормотал, снимая ботинки. Зайдя в комнату он поздоровался с Татьяной. Согласно "договора" права на последний альбом "Поцелуй змеи" переходили к Милене Дольской, а поскольку половина прав на этот альбом была и у Бальгана, то ему волей неволей теперь придется работать с поп-дивой. Татьяна пригласила Бальгана присесть на диван, тот присел, Краб предложил ему кофе, продюсер не отказался. Было видно, что он хочет что-то сказать, но мнется. Татьяна не стала его торопить. Отец Татьяны принес чашку с кофе и спросил у Бальгана, что тот сам думает по всему этому поводу.

– Татьяна ни с кем не посоветовалась в ситуации, – ответил Бальган, – она сама пошла к Дольской на поклон, даже меня не предупредив. Сама решила подписать эти документы. А теперь уже ничего сделать нельзя. Со стороны Дольской все законно. А с вашей стороны даже то, что вы до сих пор находитесь в Москве, противоречит условиям договора. И я, как ее представитель…

– Так ты теперь представитель Дольской? – удивленно воскликнула Татьяна.

– Да, – выдавил из себя продюсер, – так сложились обстоятельства, что мне пришлось…

– Ой, Бальган, не надо пенять на обстоятельства, – махнула рукой Татьяна, – я тебя не осуждаю. Рыба ищет где глубже, человек где лучше. Так что же ты, как представитель Дольской хочешь нам сказать?

– Я за вами приехал, – ответил он, глядя в пол, – чтобы вывезти вас из Москвы.

Татьяна и Краб переглянулись – ни еще даже не решили куда ехать Татьяне, а их уже поторапливают. Дольской не терпится поскорее от нее избавиться.

– Я хотела еще съездить к Марине попрощаться, – сказала Татьяна.

– Какой смысл? – пожал плечами Бальган. – Марина в коме, она не приходит в себя…

– Я просто хотела ее увидеть… – ответила Татьяна.

– Хорошо, – согласился Бальган, – давайте съездим в больницу, а потом вернемся сюда и будем собираться.

Через десять минут они были готовы чтобы ехать в больницу, сели в Бальгановский "Мерседес" и поехали.

– Как там твоя зайка? – спросила Татьяна.

– В больнице лежит на сохранении, – ответил Бальган, – после смерти брата у нее чуть не случился выкидыш.

Татьяна ничего не ответила на это. Продюсер сказал все это таким тоном, как будто Татьяна и ее отец были виноваты, что у его зайки чуть не случился выкидыш. Татьяна отвернулась к окну и в это время сотовый телефон продюсера зазвонил. Это была Дольская, она интересовалась положением дел. Бальган ответил, что они направляются в больницу к Марине, по дороге заедут за билетами на Мурманский поезд, а потом приедут обратно в съемную Танину квартиру и начнут собираться.

Дольская в трубке стала визжать и хрюкать, как свинка, кричать – какая еще Марина? Она требовала от Татьяны и ее отца, чтобы они немедленно убирались из Москвы! Потом узнала где они находятся и приказала ждать ее, она сама хотела "попрощаться" как она сама выразилась. Все козыри в создавшейся ситуации были на руках у Дольской, она торжествовала. Продюсер остановил свой "Мерседес" на обочине малооживленного шоссе и вышел на улицу покурить. Краб тоже вышел, встал рядом, поинтересовался – где теперь его охрана – два крепыша-десантника?

– А-а-а, – махнул рукой Бальган, – толку от них никакого, я их уволил…

Потом он повернулся к отцу Татьяны и горячо зашептал:

– Ты меня осуждаешь? Ты думаешь, что я тебя подставил? Да, я сбежал тогда от дома Дольской, потому что были выстрелы, мне стало страшно, я думал это тебя подстрелили! Какой мне был смысл оставаться там и ждать милиции? Я же продюсер, а не морской пехотинец, я помочь хотел, а оно вон как получилось.

– Ладно, Бальган, проехали, – сказал ему Краб, – делай свою работу.

Невдалеке показался лимузин Дольской. Он стал снижать скорость и припарковался впереди машины Бальгана, метрах в пяти. Продюсер, когда лимузин Дольской остановился, побежал к нему, преданно виляя ягодицами. Расклад сил изменился и ему теперь приходилось заискивать перед женщиной, которую еще недавно он не замечал. Но теперь у них было общее перспективное дело – нужно было стараться не ссориться.

Из лимузина вылезли два охранника Дольской, которым здорово досталось от Краба в доме поп-дивы. Они смотрели на него с нескрываемой ненавистью. Краб заметил, что пиджаки в районе груди слева у них оттопырены – явно под ними была кобура. Видимо, после нападения на нее на вилле, поп-дива решила вооружить свою охрану огнестрельным оружием. Бальган нагнулся над открывшимся окошком лимузина, Дольская что-то сказала ему и продюсер подбежал к своей машине, открыл дверцу и сказал Татьяне, что поп-дива сказала придти к ней. Татьяну, которая и так едва сдерживала свой гордый нрав, это "приглашение" взбесило.

– Если ей надо, то пусть сама потрудиться свою задницу поднять, вылезти и поговорим на улице, – сказала она.

Бальган побежал к лимузину и передал сказанное Татьяной в более мягких тонах. Дольская соблаговолила выйти, Татьяна тоже вылезла из "Мерседеса" и направилась к ней. Они подошли друг к другу. Поп-дива торжествовала.

– Ну что деточка? – с издевкой спросила Дольская. – Кончилась твоя карьера? Зато папочку спасла. Смотри какая ты благородная.

– Да уж не чета некоторым, – ответила Татьяна.

Лицо Дольской перекосилось от злости, побледнело, но она сдержала свой гнев и сказала:

– Я вообще-то хотела сказать тебе вот что…

Но закончить она не успела. Краб вдруг увидел зеленые "Жигули", которые двигались в их направлении. Они ехали по дороге в потоке машин и все-таки что-то в них было не так – это Краб интуитивно почувствовал. "Жигули" резко затормозили возле лимузина, из них выскочил человек в шапочке-маске с прорезями для глаз и вскинул руку с пистолетом в направлении Татьяны, которая стояла к нему спиной. Убийца уже в третий раз хотел выстрелить ей в спину. Краб находился слишком далеко от Татьяны, чтобы как-то спасти дочь или помешать киллеру – он мог только крикнуть ей:

– Ложись!!!

Татьяна, привычная к тому, что вокруг нее постоянно стреляют, услышав окрик отца, моментально, даже не оборачиваясь, рухнула прямо в придорожную грязь и, откатившись, спряталась за лимузином.


* * *

И в этот же момент киллер несколько раз подряд нажал на курок. Стрелял он прицельно и если бы Татьяна не упала на землю, то убийца прострелил бы ей спину в районе лопаток. Но Татьяна сумела себя уберечь. А вот Дольская не привыкла, что вокруг стреляют и на окрик: "Ложись!" не среагировала. Поэтому пули киллера попали ей прямо в грудь. Поп-дива пошатнулась, глаза ее закатились, изо рта хлынула кровь и она как подкошенная рухнула на грязный снег. Ее охранники полезли за пистолетами, но киллер на это среагировал, повернулся и пока один из охранников расстегивал кобуру, прострелил ему живот. Охранник выронил пистолет и сам упал. Второй охранник Дольской свое оружие достал, но спрятался за лимузином и не высовывался.

Краб не был вооружен, рядом с ним, спрятавшись за капот "Мерседеса" мелко трясся от страха перепуганный Бальган. Киллер был настроен решительно. Промашка его не спугнула, очевидно он твердо решил на этот раз добиться результата и поставить точку в этом затянувшемся деле. Он видел где спряталась Татьяна и направился за лимузин, держа пистолет в вытянутой руке, а второй поддерживая кулак снизу. Но и Татьяна, на которую покушались уже в третий раз, поднаторела, "нюхнула пороху", как говорят в войсках и потому действовала под стать своему отцу. Укрывшись за лимузином, она не стала ждать, когда за ней придут, а незаметно подлезла под него.

Краб просто не знал что делать. Высунуться, попытаться атаковать киллера с голыми руками было глупо – убийца не промахнется. Краб заметил, что дочь спряталась под машину и одобрительно качнул головой. В его голове промелькнула мысль, что раз уж из дочери певицы не получилось, так может быть, получится хороший офицер морской пехоты?

Киллер зашел за лимузин и не обнаружив там Татьяны сильно удивился. За его спиной в это время находился вооруженный пистолетом охранник Дольской, который спрятался за припаркованной на обочине "Газелью" без водителя. Но он не мог совладать ни с собой, ни с оружием. Краб сразу понял, что парень не обстрелян – его трясло мелкой дрожью так же как и Бальгана. Ему бы выстрелить киллеру в спину и покончить, но он нелепо выскочил вперед и крикнул: "Руки вверх!". Киллер моментально обернулся, в повороте резко уйдя вбок, чтобы пуля того, кто крикнул руки вверх прошла мимо и не раздумывая выстрелил. Охранник с простреленным лбом упал, так и не сделав ни одного выстрела.

В это время Краб за его спиной перебежал до раненого в живот охранника, схватил его пистолет и увидел, что телохранитель Дольской даже не снял его с предохранителя. Киллер услышал или почувствовал, что за ним кто-то есть, резко повернулся и Краб едва успел спрятаться за "Газель", где до этого прятался убитый охранник. Машины по трассе пролетали, не замедляя хода, боясь попасть под обстрел. Милиция наверняка была уже где-то на подходе, поэтому у киллера оставалось не так много времени. Татьяну он обнаружить не мог, злился, поэтому Краб не спешил стрелять.

Но вдруг испуганный стрельбой водитель лимузина Дольской резко сорвался с места и перед глазами убийцы предстала лежащая на животе на дороге перепачканная Татьяна. Она повернула голову и посмотрела на киллера, который стоял как раз позади нее. Убийца даже издал звук, похожий на хохот, опустил дуло пистолета и прицелился в голову Татьяне. Девушка увидела черный пустой ствол и холодные глаза киллера. Палец его шевельнулся на курке.

– Не стреляй, ты сам под прицелом! – раздался позади киллера голос Краба и характерный щелчок затвора.

Краб мог бы сразу выстрелить, ничего не говоря, не промазать и убить киллера с такого расстояния для него было парой пустяков, но у убийцы палец был на курке, а Татьяна под прицелом – в судороге он мог нажать на курок и тогда Татьяна бы погибла.

– Ты меня знаешь, я не охранник Дольской, не промахнусь! – добавил Краб.

Киллер осторожно повернул голову, не выпуская Татьяну из прицела и скосил глаза на направленный на него пистолет Краба. И тогда киллер решил повторить свой маневр, который он только что проделал, убив охранника Дольской. Он резко повернулся, так же резко уйдя вбок и попытался выстрелить в Краба. Но шутка, повторенная дважды уже не смешна. Краб был почти уверен, что киллер именно так и сделает, поэтому отвел ствол в сторону, куда скакнул киллер, одновременно присев и выстрелил. Сложно было попасть точно в цель, выполняя такие кульбиты, к тому же пистолет телохранителя Дольской в руках у Краба был вообще не пристрелен – пуля полетела куда хотела.

Но все же он попал в киллера – зацепил ему левую руку, а пуля киллера просвистела у Краба над головой. Татьяна не стала ждать когда ее убьют, перекатилась в сторону, вскочила на ноги и бросилась в сторону "Мерседеса". Раненый киллер взревел от злости, повернулся в сторону Татьяны, намереваясь застрелить ее и даже не думая о том, что у него за спиной вооруженный человек. Ему надо было убить девушку, теперь даже ценой собственной жизни. Но Краб не мог этого допустить. Он выстрелил в киллера второй раз.

Если бы пистолет был пристрелен, то он убил бы киллера наповал, но пуля опять полетела не туда, ранила убийцу в область почек за долю секунды до того как он сам выстрелил в Татьяну. Девушке удалось спрятаться за "Мерседесом", где дрожал Бальган. Раненый киллер припал на одно колено, но быстро вскочил и бросился к "Жигулям". Краб выстрелил ему вслед еще раз – попал в область спины. Но раненый убийца смог нырнуть в свою машину, мотор "Жигулей" взревел и киллер рванул с места. Краб побежал к "Мерседесу". Татьяна была жива – ни единой царапины. Краб бросился за руль автомобиля Бальгана, чтобы преследовать киллера, Татьяна влезла в машину тоже, а продюсер отбежал в сторону и его вырвало от перенапряжения.

Киллер вел машину с трудом. Он жал на газ что есть силы, но "Жигули" мотало из стороны в сторону, очевидно убийца истекал кровью. Краб преследовал его по скользкому тающему снегу, но убийца лишь набирал скорость. Впереди показался бензовоз, "Жигуль" не останавливаясь и не тормозя, несся прямо на него, машину на огромной скорости мотнуло в сторону, на тротуар, подбросило на куче собранного дворниками снега и "Жигули", с ходу взлетев, врезались прямо в цистерну с бензином, который хлынул на автомобиль. Краб резко нажал на тормоза, водитель бензовоза выскочил из-за руля и с криками побежал в сторону. Взрыв прогремел уже через секунду, пламя взметнулось до небес, черный дым повалил столбом и закрутился в небе словно торнадо. "Жигули" пылали вместе с бензовозом.

– Теперь уже он не выберется, – произнесла Татьяна, наблюдая за пожаром из "Мерседеса", – он же не Терминатор, в конце концов!

– Он-то не выберется, но и мы после такого пожара вряд ли узнаем кто это был, – ответил отец, – и уж тем более вряд ли найдем заказчика…

Загрузка...