Поп-звёздные войны (Поцелуй змеи)

Глава 5

Вечером и ночью этого дня у Татьяны были выступления в ночных клубах, поэтому она ушла в дальнюю комнату и завалилась спасть. А когда проснулась ее посетила муза и Таня около часа сидела на кухни, бренча что-то на гитаре и пытаясь нащупать где-то в глубинах подсознания мелодию новой песни. Вышла недовольная, видимо раскопки "глубин подсознания" закончились извлечением с "чердака" ненужного хлама, а ничего ценного не нашлось. Татьяна бросила гитару на диван – шлягер всех времен и народов не получился. Она присела за компьютер, пораскладывала пасьянс, чтобы успокоить нервы. Ей это занятие быстро надоело и она предложила отцу поехать покушать в ресторан. Краб сказал, что наготовил еды на целую роту – и котлеты пожарил, и картошки отварил, пюре сделал – зачем им тратить деньги в ресторане?

Но Татьяна была упряма, сказала, что не хочет кушать дома – ей скучно дома одиноко жевать, хочется развеяться. Пообещала отцу сводить его в ресторанчик, в котором обедают и ужинают только "звезды" – просто так с улицы посетителя охрана не пустит. Краба это предложение заинтриговало – он согласился. Добираться до ресторана им пришлось снова на такси, потому что Марина из Тулы еще не вернулась. Татьяна, когда они вышли на улицу, стала заметно нервничать, оглядываться кругом, с подозрением косясь на прохожих и сказала отцу, что, вот, за Новогодние праздники денег заработает, а потом они вместе с отцом поедут в автосалон и купят ей собственную машину. Краб согласился.

В ресторане, куда они добрались без приключений, было немноголюдно и первая, кого увидел Краб была Милена Дольская. Она сидела в одиночестве за столиком на возвышении, а двое из четырех ее телохранителей находились за столиком неподалеку от нее. Остальные двое телохранителей поп-дивы после вчерашних разборок, вероятно, находились в стационаре, а этим вчера не так сильно досталось. Поп-дива увидела Татьяну и едва не поперхнулась диетическим салатом от ненависти, а телохранители поежились, вспоминая как позорно летали вчера по гримерке, словно детишки в детском саду, к которым на игровую площадку в отсутствие воспитательницы пробрался пятиклассник и стал их мутузить.

Татьяна остановилась напротив Дольской, весело крикнула ей: "Привет!", затем "заинтересованно" поинтересовалась состоянием ее носа и улыбаясь пошла дальше. Милена побледнела, злость перекосила ее лицо и она с шумом бросила вилку на стол. Если бы она могла испепелять взглядом, то наверное и Краб, и Татьяна сгорели бы, как две спички меньше чем за секунду. Но она не могла метать молнии, оттого и отец, и дочь остались целы и невредимы.

– А ты жестокая, – сказал Краб, садясь за столик напротив Татьяны.

– Станешь тут такой, – ответила она, – когда вокруг все тебя ненавидят, гадят и стараются убить!

– Еще недавно ты мне говорила, что у тебя совсем нет врагов, – напомнил отец.

– А теперь я думаю, что вокруг меня только и есть одни враги, – ответила дочь, – исключая тебя, конечно, и еще, может быть, пару человек. И то ни в ком, кроме тебя не могу быть уверена до конца.

Подошел официант – высокий молодой человек, гладко причесанный и опрятный, протянул Татьяне и Крабу меню.

– А скажите, большие улитки у вас есть? – спросила Татьяна.

– Сегодня, извините, нет, – ответил гарсон.

– Вот и хорошо, что нет, – сказала Татьяна, – а то в прошлый раз меня тут у вас одна из них обслуживала. Давайте побыстрее нам вот это, это и это. И еще пирожных с кремом штучки четыре. Хочу пирожных, – и добавила громко, – я ведь не корова Милена Дольская, мне на диете сидеть не надо!

Официант сконфуженно хихикнул. Татьяна отдала меню официанту и, оглянувшись, посмотрела на Милену Дольскую. Та тоже не сводила глаз с Татьяны и наверняка шептала какие-нибудь гадости, типа: "Чтоб тебя перевернуло и шлепнуло, или чтоб у тебя голос пропал!". Татьяна вышла из вчерашней схватки победительницей, поэтому злопыхательство Дольской ее только забавляло, а у Милены, наоборот, от переживаний случилось несварение желудка. Краб решил отвлечь Татьяну от "перестрелки" злыми взглядами с поп-дивой, тем более, что им покушать принесли очень быстро, за едой вкратце рассказал дочери то, что ему вчера удалось подслушать в студии, стоя на стуле возле вентиляционного отверстия. Татьяна была в шоке, когда узнала, что у Бальгана есть любовница и особенно ее возмутило, что она беременна.

– Ну, любовница я понимаю! – злилась она. – Тут так принято, чтобы у каждого преуспевающего мужика была длинноногая любовница, с которой он бы посещал рауты и ездил в сауну. Но ни о какой беременности и речи не должно быть! Любовница есть любовница, она не может быть беременной и обязана предохраняться! Как, ты говоришь, он ее называл? Зайка? Ушки бы ей оборвать, этой зайке, а шкурку на шапочку пустить. А Маринка-то ни о чем ни сном ни духом, носиться с Бальганом, как с куклой! Он приезжает в три ночи, теперь понятно, что от своей шалавки, а она его ждет, спать уложит, слушает его "сказки". Надо Маринке все рассказать.

Краб нахмурился и покачал головой, постучав вилкой по краю своей тарелки.

– Ладно, – кивнула Татьяна, – я поняла, что ты хочешь мне сказать. Да, я один раз проговорилась, я виновата, я буду стараться сдержаться, но я не обещаю, у меня натура такая, я не могу лицемерить! Хорошо, ладно, а зачем ты мне все это рассказал? Мог бы мне не говорить ничего, тогда бы я и не проболталась.

– Нам нужно найти эту "зайку", – ответил Краб, – узнать что она за птица и не может ли она быть причастна к покушениям на тебя.

Дочь сильно удивилась в ответ, спросила – а зачем же "зайке" Бальгана может быть нужна смерть Татьяны? И тогда Краб поведал свою версию и предположил, что, вполне возможно, зайка ревнует Бальгана к Татьяне. Допустим, она считает, что все певицы через постель продюсеров на сцену пробились, так и Татьяна и что Бальган специально оттягивает с афишированием их отношений, потому что у него роман с ней.

– Вот это обложили меня, как волка красными флажками, – задумчиво произнесла дочь, вертя на вилке маринованный грибок, – и каждый день мне прибавляет новых открытий.

В это время, видимо не выдержав находится в одном помещении с Татьяной, дышать одним воздухом, уходила из ресторана Милена Дольская. Путь ее лежал мимо их столика и ей никак было его не обойти. А возможно, она специально пошла мимо, чтобы "уколоть" Татьяну. Поп-дива не сдержалась, чтобы просто пройти и ничего колкого не сказать, притормозила, подбоченилась и прошипела, как змея:

– Ты за все мне ответишь, соплячка бездарная! Я все сделаю, чтобы тебя никуда выступать вообще не звали! Ты еще не знаешь с кем связалась, какие у меня связи!

– Ой-ой, как мне страшно, – поддразнила поп-диву Татьяна, – мама, забери меня отсюда!

– Я тебе все перекрою, тебя в колхозный клуб не позовут выступать за три рубля! – продолжала Дольская. – Тварь безголосая!

– Осторожнее, Милена Батьковна, у вас так лицо перекосила, что могут швы разойтись, которые от пластической операции остались, – ответила Татьяна, – и вы снова приобретете свой настоящий облик Бабы-Яги!

Поп-дива чуть не лопнула от злости, но быстро взяла себя в руки, подбоченилась и спросила:

– Я слышала в тебя снова вчера стреляли? – надменно усмехнулась она. – Надеюсь, что этот парень когда-нибудь не промажет и ты подохнешь, гадина!

– Ах, ты старая вешалка!!! – вскочила с места Таня. – Вот тебе!

Она схватила со столика пирожное с заварным кремом и метнула его прямо в насмешливо-злобную физиономию Дольской. Пирожное попало ей прямо в глаз, Дольская взвизгнула, отшатнулась и решила спасаться бегством. Но Татьяна еще успела метнуть ей в спину оставшиеся три бисквита, которые оставили на шикарном платье поп-дивы, купленном в Парижском бутике, три жирных пятна. Телохранители даже не пытались вмешаться, а побежали за своей хозяйкой, помня о вчерашней взбучке, которую им устроил Краб.

– Слушай! – сопя от возбуждения, как паровоз, сказала отцу Татьяна. – А ведь она тоже могла подослать этого киллера. Теперь-то я точно вижу, что я ей, как кость поперек горла – она меня ненавидит! И у нее, кстати, ее пятый муж был чеченцем. И был он каким-то криминальный авторитетом, вроде бы, мне Бальган говорил об этом. Поэтому связи со всякими киллерами и прочими уголовниками у нее наверняка остались! Она, гадина, тоже хочет моей смерти!

– А что ее пятый муж помер? – спросил Краб.

– Почему помер, живой он, наверное, – ответила Татьяна, – я сказала про него "был", потому что она с ним развелась и у нее сейчас восьмой муж – какой-то мальчик-стриптизер. Но она со всеми бывшими мужьями в хороших отношениях.

– Да, вижу, дочка, ты тут сильно в паутине запуталась, – задумчиво произнес Краб.

– Вот ты и спаси меня, вытащи из паутины, – ответила Татьяна, – помнишь как в сказке про Муху-Цокотуху? "Я злодея погубил, я тебя освободил…". Хорошо еще, что ты мой отец и не потребуешь на мне жениться.

– Кстати, насчет женитьбы, – спросил Краб, – а что это у тебя, Таня, никакого молодого человека нет? Ты популярна, симпатична и одна?

– Зачем мне молодой человек? – парировала Татьяна. – Итак проблем выше крыши, да козлы и уроды одни в основном попадаются. Им что от меня надо – только одно – в постель затащить, а потом побежать и в желтой прессе интервью давать, что, мол, я с певицей и так, и сяк. А какой нормальный мужик появится на горизонте, так либо женатый, либо "голубой". Попробуй, выбери себе пару! Так что, было уже все это у меня пройдено, не хочу снова в какую-нибудь историю вляпаться. Вот когда закончу с пением, уеду в маленький городок, найду там себе парня простого, выйду замуж, нарожаю детей. Сашку, телохранителя моего жалко. Ведь любил он меня и ни разу не прикоснулся даже, даже не намекнул. А я не замечала его, а оно, большое рядом было – только протяни руку…

Глаза Татьяны погрустнели при воспоминании об убитом телохранителе. Официант в это время подбирал с пола размазанные пирожные. Татьяна оставила на столе деньги за заказ и хорошие чаевые за то, что кидалась продуктами питания, встала и пошла к выходу. Возле официанта она остановилась, сказала ему: "Извините" и пошла дальше. Официант был ошарашен – обычно "звезды" с его братом не церемонились – некоторый могли и пинка дать. От растерянности он уронил веник и совок, и снова рассыпал на пол то, что собрал. На улице Краб и Татьяна порешили позвонить "зайке". Татьяна сама набрала номер, который вчера высветился на трубке у Бальгана и который так умело похитил Краб. Позвонив, Татьяна представилась. "Зайка" отреагировала бурно – сразу стала ругаться и угрожать. Татьяна предложила встретиться и все вопросы выяснить тет-а-тет.

"Стрелку" с "зайкой" назначили между первым и вторым выступлением Татьяны в кафе в центре Москвы на Знаменке. В этой кафешке в подвальчике был поставлен бильярдный стол и Татьяна с отцом загоняли шары в лузы, ожидая прибытия любовницы Бальгана. Краб в эту игру играть совсем не умел и дочь его обучала. Пока отец старался попасть кием по шару, Татьяна размышляла вслух и пришла к выводу, что внезапный отъезд Марины в Тулу к матери связан как раз с появлением на горизонте их жизни этой самой пресловутой "зайки". Любовница, видать, нажимала на продюсера, чтобы он побыстрее сознался Марине, что в его жизни есть другая женщина, а Бальган медлил, оттого нервничал и, может быть, из-за этого в их семье и произошла размолвка.

Любовница Бальгана сильно запаздывала и когда появилось сомнение, что она вообще придет, по лестнице послышалось цоканье каблучков и в проходе появилась высокая блондинка с полными эротичными губами. Ее грудь четвертого размера обтягивала узкая кофточка с большим декольте, а округлые бедра – облегающие джинсы. Единственная часть тела портила общее сногсшибательное впечатление о внешности "зайки" – ее ни в меру длинный нос, до которого еще, видимо, не добрался скальпель пластического хирурга.

– Погоди-ка, я же тебя знаю, – сказала Татьяна, – ты танцевала у Дольской в подтанцовках? Точно, я не ошиблась?

Любовница усмехнулась, не удостоив Татьяну ответом, а лишь сощурила презрительно свои большущие глаза. Краб понял, что Бальган не соврал ему в студии – "зайка", оказывается, правда была танцовщицей у Дольской в кордебалете.

– Ага, я не ошиблась, точно ты, – поняла Татьяна и, присев на край бильярдного стола, спросила, – ну, что, "кукла Барби", поговорим?

"Зайка" опять промолчала, только подняла правую руку и щелкнула пальцами. Тут же вниз в бильярдную спустились два типа явно бандитской наружности – здоровые бугаи, коротко стриженые, с наглыми взглядами бесстыжих глаз. Они встали с двух сторон от "зайки", глядя пустыми зрачками сквозь Татьяну и ее отца. Любовница Бальгана приосанилась с высоты своего роста презрительно посмотрела на меленькую Татьяну и произнесла грубо:

– Ты, слушай мои условия! Ясно? Я не посмотрю, что ты "звезда". Хотя какая ты "звезда", сегодня ты есть, а завтра о тебе никто не вспомнит. "Звездой" тебя Бальган сделал. А теперь он мой, так что забудь о нем, иначе мне придется с тобой поговорить по-другому!

Татьяна не сразу поняла, что сказала ей "зайка", поэтому не сразу ответила на эту тираду. Она долго прямым взглядом смотрела на новоявленную примадонну, а потом неторопливо напомнила ей, что, вообще-то, у Бальгана есть жена и на данный момент жена Бальгана Марина – ее лучшая подруга, поэтому она будет защищать ее семью, словно свою.

Напомнила она любовнице Бальгана и о том, что у Марины, видимо из-за "зайки" теперь есть сложности в жизни. "Зайка" громко рассмеялась и ответила, что сложности какой-то "мымры" Марины и самой Татьяны ее нисколько не волнуют и не колышут, она расчистит себе дорогу к славе, если это будет нужно любыми путями. И будет петь на одной сцене с Дольской.

– А-а, так ты к славе рвешься? – наконец-то поняла Татьяна. – А мы вдвоем с Мариной сильно тебе мешаем. Маринка как жена Бальгана, а я как певица с которой он работает.

– "Певица", – насмешливо передразнила ее "зайка", – с такой внешностью как у тебя вообще лучше дома сидеть, закрывшись в туалете, чтобы людей не пугать. Что он в тебе вообще нашел – Бальган, я не пойму? Как он с тобой в постель лег-то я не пойму?

– А ты полагаешь, милая, что все только через постель делается? – отменно держа себя в руках, спросила Татьяна. – А насчет таланта, банального везения и актерской манкости ты никогда не слыхала?

– Что? – переспросила "зайка".

– Да ничего, – начала уже сердиться Татьяна, – и вот что я тебе скажу! Если мне с моей внешностью в туалете надо сидеть, то тебе на Тверской стоять, за полтинник с командировочных в ближайшем подъезде развлекать!

– Ты, чушка, – вмешался в разговор один из стоящих рядом с "зайкой" типов, – пасть прикрой, а-то ты у меня сейчас бесплатно "развлечешь". Въехала?

Краб медленно положил свой кий на стол, но Татьяна жестом руки его остановила – типа, не время еще "мясорубку" затевать – надо еще разговоры говорить. "Зайка" торжествовала – она-то думала, что сила за ней и оттого распоясалась.

– Это мой брат Ромка, – с гордостью в голосе пояснила она, с чувством превосходства глядя на Татьяну, – "бригадир" в бригаде кунцевских. Скажу ему, он тебя, шлюху, подстилку продюсерскую, саму сдаст на Тверскую. Хотя там за тебя никто больше рубля не даст.

– Какие некрасивые слова, – покачала головой Татьяна, – для беременной-то женщины. Хотя, судя, по животику у тебя никакой беременности и нет. А может быть, ты Бальгана дуришь?

– Откуда ты знаешь про беременность? – расширила глаза "зайка". – Бальган сказал? Хотя, мне без разницы, знаешь ты или нет. Я тебя предупредила, отойди в сторону, если жить хочешь! Мне Бальган обещал, что меня "звездой" сделает и кто у меня на пути станет – пожалеет. Так что лучше отойди в сторону, пока не раздавила, как глисту трамвай!

– Пошла ты, знаешь куда – кал клевать, – разозлившись посоветовала Татьяна и, взглянув на ее нос добавила, – "клюв" у тебя как раз для этого дела подходящий.

– Че ты, б, нах, сказала? – выпятил вперед челюсть Рома, раскинул руки в стороны и быстро пошел на Татьяну.

Но Краб схватил со стола бильярдный шар и резко размахнувшись метнул его прямо в низкий лоб бригадира кунцевской братвы. Того сшибло словно пушечным ядром, он рухнул так, что Краб даже успел увидеть рифленые подошвы его ботинок. Второй браток – широкоплечий гамадрил сразу же выхватил нунчаки и стал ими вертеть, стараясь устрашить Краба. Но тот не устрашился, схватил кий, об колено переломил его пополам и оказался вооруженным двумя с локоть длиной дубинками.

– Ну, че, ты, фуфел тряпочный? – надвигаясь на него и крутя нунчаки, спросил бандит. – Башку раскроить?

Он попробовал ударить Краба, но тот увернулся, отбил палку нунчак своим обломком, бандит еще раз нанес удар и снова неудачно – оказался открытым и отец Тани ткнул его в глаз острым обломком кия, а толстым с размаху несколько раз ударил по голове так, что обломок треснул по длине. Бандит рухнул как подкошенный, выронив свое японское оружие на пол. В это время, потирая ушибленный лоб стал подниматься с пола Ромка-бригадир.

Краб не стал дожидаться когда он придет в себя, схватил его в полусогнутом состоянии за шиворот и за ремень джинсов и запустил, как ракету, нацелив на бильярдный стол. Тот в полете треснулся со всего маху о толстую ножку бильярда, обхватил ее руками и упал, перекувырнувшись через спину. "Зайка" испуганно попятилась, запнулась о ступеньку, ухватилась за перила и мягко села на свою округлую попу прямо на лестнице. Татьяна подскочила к ней и, нагнувшись прямо к лицу, спросила:

– Ты наняла киллера, чтобы меня убили? Признавайся!

– Это не я, не я! – залепетала "зайка". – Не я!

– Ух, не была бы ты беременной – как врезала бы тебе между глаз!!! – сказала Татьяна, погрозив ей кулачком. – За то, что ты в чужую жизнь лезешь, "звезда" не взошедшая!

"Зайка" попятилась, поползла наверх, пересаживаясь попой на ступеньках. В это время очнулся Рома и полез во внутренний карман. Он был в состоянии нокдауна, соображал плохо, координация движений и вовсе сильно хромала, поэтому Краб подошел к нему и когда Рома извлек из-за пазухи пистолет Макарова, просто отобрал его у бандита.

– Отдай… – хрипло произнес Роман и потянулся за оружием.

– Нет, не отдам, – помотал головой Краб, – убирайтесь отсюда.

Рома понял, что спорить бесполезно, можно схлопотать еще, поэтому встал, шатаясь, помог подняться своему безжизненному гамадрилу и вдвоем они направились к выходу. "Зайка", оказавшись в безопасной удаленности, пригрозила, что еще вернется, что разговор еще не закончен. Татьяна сделала устрашающий шаг в ее сторону и любовница Бальгана поспешила скрыться. Когда бандиты ушли, Краб подвел итоги минувших дней и сделал неутешительные выводы.

Первый был таким. Татьяниной смерти может желать маньяк Коваленко за то, что она не стала петь его песни. Эта версия не была убедительной, хотя и была главной на вооружении у майора Прохорова, поэтому не могла быть снята со счетов. Опять же, продюсеру Бальгану в материальном плане была очень выгодна смерть Татьяны – он мог заработать на этом большую кучу денег. Так же и Милена Дольская вполне могла нанять киллера для покушения на Татьяну – отношения их не блистали сердечностью, а в творческом плане обскакать Татьяну ей уже было невозможно.

Странным было то, что от киллера воняло тем же одеколоном, что и от Прохорова. А может майора и наняла для убийства Татьяны поп-дива Дольская? А потом посоветовала Бальгану пригласить его как сыщика, чтобы убийца был стопроцентно не найден? Или подставлен какой-нибудь Коваленко, который ни сном, ни духом и оружия толком в руках держать не умеет? А теперь вот еще появилась и взбалмошная "зайка" с компанией братцев-уголовников, любой из которых вполне мог палить в гримерке и на улице. Но кто из них был убийцей – вот в чем состоял поистине Гамлетовский вопрос. Задача была потрудней любой головоломки, но ее нужно было во чтоб это ни стало решить.

Назавтра Татьяне позвонила Марина, сообщила, что она вернулась из Тулы, поставила машину на стоянку и теперь Татьяна может брать ее снова. Таня поинтересовалась здоровьем мамы, спросила как там в Туле вообще дела, рассказала о своей стычке с Миленой Дольской в ресторане. Услышав о том, что Татьяна перешла на личности, к дочери подошел Краб и встал рядом, пристально глядя на нее и покачивая головой, готовый в любой момент отключить телефон, чтобы Татьяна не разболтала Марине об их встрече с "зайкой". Похоже, что Татьяна именно это и собиралась сделать, потому что под жестким взглядом отца закончив разговор с Мариной, надула губы и уселась в углу дивана, поджав под себя ноги. Отец сел напротив нее за журнальный столик, расстелил на нем тряпочку и стал разбирать для ревизии отобранный вчера у "бригадира" Ромы пистолет. Обойма была полной, да и пистолет новеньким – может, стреляли из него раза два всего.

– Зачем тебе он? – боязливо косясь на оружие, спросила Татьяна. – Выкинь его лучше!

Краб ответил, что в их теперешней непростой ситуации лучше быть вооруженным огнестрельным оружием, чем кидаться в киллеров пудреницами, бильярдными шарами или бросаться на них с обломками кия. Татьяна предположила, что может быть, этот Рома-бандит, брат "зайки" убил кого-нибудь из этого пистолета, а "повесят" потом это убийство на ее отца, если у него оружие найдут. Краб ответил, что пусть лучше на него убийство вешают, чем самому оказаться убитым, а еще хуже – увидеть мертвой свою дочь. Татьяна помолчала и спросила – отчего отец ей не позволил рассказать Марине про "зайку"?

– Никогда не лезь в семейные дела, дочь, – посоветовал Краб, – Марина с Бальганом все равно помирятся, а ты потом в результате виноватой окажешься. Сами они разберутся без тебя и с "зайкой", и в своих отношениях.

Татьяна стала спорить, но отец сослался ей на свой жизненный опыт и рассказал историю как он однажды тоже вмешался в семейную ссору соседей по общежитию, будучи еще молодым офицером и набил морду прапорщику, который напивался ежедневно по вечерам и избивал свою жену. Так результатом этой истории стало то, что жена прапорщика отлежалась от побоев и потащила мужа в милицию заявление писать на Краба, что тот, мол, напал на него и на нее и избил. Посадили тогда Краба на офицерскую гауптвахту за его добрые намерения.

– Пусть Бальган сам все расскажет своей жене, – сказал отец Тане, всовывая обойму в рукоять пистолета, – мы-то, ведь с тобой могли ничего и не знать о существовании этой самой Зайки.

– Но мы-то ведь знали, – возразила Татьяна, – знали и промолчали, так выходит? Она потом попрекнет меня, скажет, мол, что ж ты знала и молчала? Нет, лучше, папа, я расскажу все Маринке, пусть знает какой Бальган гад.

– Расскажи, если хочешь единственную подругу потерять, – ответил Краб, пряча пистолет за пояс.

Татьяна опять не соглашалась с отцом, сказала, что на самом деле Марина ей только благодарна будет за то, что она ей "глаза откроет" на то, какой Бальган лживый подлец. С этим отец согласился и ответил, что сначала Марина, конечно, будет очень-очень Татьяне благодарна. Будет "спасибо" говорить, что глаза ей открыла, что "сняла пелену с очей", лишила розовых очков и т.д. и т.п. Под горячую руку с ходу Бальгана выставит прочь из дому, выгонит к любовнице и велит не возвращаться.

А пройдет время, она заскучает, затоскует, поймет, что погорячилась – под сороковник, под закат молодости совсем одна осталась еще и без детей, выгнала мужа, когда нужно было его удерживать любыми способами. А кто виноват? Кто надоумил? Естественно Татьяна – зачем она ей все рассказала о любовнице? Может быть, Бальган бы до сих пор с Мариной жил, а "зайку" свою на стороне вместе с "зайчонком" морковкой подкармливал. И Татьяна окажется тогда злейшим врагом, разлучницей и стервой. Так убедительно отец живописал эту картину будущего, что Татьяна невольно прислушалась к его совету и решила Марине ничего не рассказывать.

– Ты, кажется, хотела сегодня поехать куда-то присмотреть себе что-то в магазине? – напомнил отец.

– Да, – кивнула Таня, – и Марина как раз вовремя из Тулы приехала, а-то надоело на такси ездить. Надо купить мне блузочку и штанишки какие-то симпатичные на Новый год. И тебя приодеть, а то ты у меня как с гаража вышел.

Краб посмотрел на свои форменные ботинки, стоящие в коридоре и куртку, купленную в поселковом магазине – она ему нравилась и с Татьяной мысленно не согласился, но спорить не стал – все-таки он отец "звезды", везде ее сопровождает, поэтому дочери лучше знать, что на него напяливать. Рэперские штаны с мотней у колен, конечно, он в жизни не оденет, но что-то приличное можно прикупить. Они быстро собрались и пошли на автостоянку, где Марина оставляла свою "Тойоту". Татьяна сначала забыла ключи от машины, решила уже с улицы вернуться в квартиру, но Краб не пустил ее одну – пошли вместе.

Когда подошли к автостоянке, то увидели, что из ворот как раз выезжает красная "Тойота", а в ней Марина и еще какой-то незнакомый Татьяне мужчина рядом с ней. Было видно, что жена Бальгана растерялась, заметив их, но, выехав, остановилась возле них, вышла из машины. Они с Таней поцеловались, Марина сказала, что ей срочно нужно съездить по делам, так что она даже не успела позвонить и предупредить, что автомобиль заберет. Татьяна ответила, что, мол, ничего страшного, поедем на такси, но Марина помотала головой и сказала, что довезет их куда нужно. Татьяна прохладно заметила, что жена Бальгана не одна в машине. Маринка помолчала, а потом взяла под руку Татьяну и ее отца и прояснила странную ситуацию:

– Это брат мой двоюродный из Тулы – Кирилл, маминой младшей сестры сын. Я когда давеча приехала в Тулу, мама ко мне с разговором, мол, у тебя все хорошо, ты богатая, связи есть в Москве, помоги родне. Я не пойму к чему она клонит, какой родне помочь? А она говорит – тут, мол, тети твоей сын Кирилл приехал, служил прапорщиком на складе в какой-то летной части, да часть расформировали два года назад, всех выгнали на улицу. Поселок, где он жил, вымер подчистую, оставшиеся в живых его жители спились. Кирилл тоже от них не отставал – все вещи из дома вынес и пропил. Жена его бросила, развелась и уехала к своей матери с детьми, а он к своей матери приехал в Тулу. Приехать приехал, а работы найти не может – все-таки за сорок лет мужику, специальности никакой, кроме каптерщика не приобрел. Мать и попросила меня – возьми Кирилла в Москву, пристрой его хоть куда, чтобы хоть какие-то деньги получал. А он делать ничего не умеет и не хочет. Я ему на первых порах комнату в общежитии сняла, сейчас вот попробую куда пристроить хоть грузчиком, а там видно будет. Только вы Бальгану, пожалуйста, не говорите ничего, не любит он когда я благотворительностью занимаюсь. Особенно если дело моей родни касается. Бальгану кажется, что он итак всю мою родню кормит и всех их осчастливливает.

Татьяна и Краб пообещали Марине молчать о приезде брата и залезли в машину. Кирилл оказался типом хмурым и неразговорчивым. Когда Марина представила ему Татьяну и ее отца, что-то буркнул и даже головы не повернул. Да и не больно-то и им надо было с отставным прапорщиком дружиться, поэтому они тоже к нему с объятиями не полезли. Марина завела мотор, поехала.

Через минут пятнадцать они с братом вылезли у какого-то супермаркета, в котором у Марины была в знакомых хозяйка и договоренность пристроить кузена на работу, оставив Тане с отцом "Тойоту" в полное распоряжение. Татьяна села за руль, отец пересел на сидение рядом с ней и они поехали в центр. Краб долго молчал, слушая радио, звучащее в машине, а потом предположил вслух, что этот Кирилл, может быть, никакой и не брат Марине, а банальный любовник. Татьяна была возмущена.

– Нет, ну, ты его видел? – в ответ на предположение отца воскликнула она. – Он же урод, у него на морде написано, что он дебил и алкоголик!

– Он мордой-то к нам и не поворачивался, – парировал Краб.

– Я его через лобовое стекло еще на автостоянке разглядела, – ответила Татьяна, – он урод! Скажешь, тоже глупость и рад! Что я Маринку не знаю что ли – она на своего Бальгана молится и его только любит! Да и если бы она даже себе и любовника завела, то что она бы себе получше мужика не нашла что ли? Нет, никакой это не любовник, я Марине верю. Хотя черт его знает, я теперь уже никому не верю. Хотя, а завела бы себе любовника Маринка, так и лучше бы было! А то что – одному Бальгану что ли жене рога наставлять позволено? Пусть и она ему наставляет! Марина еще женщина хоть куда – стройная, красивая! Выгнала бы Бальгана к этой дуре длинноногой, которой от него и надо только чтобы он ее "звездой" сделал, а сама Маринка нашла бы себе хорошего мужика и жила бы с ним.

– Может быть, уже нашла? – спросил отец.

– Не знаю, – ответила Татьяна и повернула к бутику.

Они остановились на стоянке, вышли из машины и в это время мобильный телефон, висящий на ее бедре зазвонил. Татьяна взяла трубку, поднесла к уху. Вероятно, она не сразу поняла что ей говорят, переспросила:

– Кто? Коваленко?

Краб резко повернул голову в сторону дочери – ее глаза были полны ужаса.