Попаданец в себя, 1960 год

Глава 11

Существование в форме инфо-мизера в сознании взбалмошного мальчишки, у которого практический инфантилизм сочетается с острым интеллектом и подростковой порочностью, весьма обременительна. Реципиент продолжает пьянствовать, а через год эти загулы приведут его к посредничеству в торговли пистолетами. Компания из шпаны и сержанта РОВД повадились отбирать и перепродавать оружие, коего в Сибири после войны накопилось вдосталь. Отношение властей к нему в среде потенциальных ссыльных и охотников было лояльное: почти в каждой семье имелись охотничьи ружья, винтовки, Трофейных пистолетов тоже хватало. У нас валялись в шкафу два «зауэра» под двенадцатый калибр, «одноствольная «тулка» двенадцатого и «тозовка» – мелкашка. У старшего брата – парабеллум под девятимиллиметровый патрон, положенный ему в геологических экспедициях. А у папы был браунинг. Личное оружие официально имели многие партийцы.

Тем ни менее статью за незаконное оружие никто не отменял[27], хотя в большинстве случаев участковый просто отбирал пистолет у пацанов, строго поговорив с родителями. Участковые того времени были милиционерами с большой буквы, в большинстве – демобилизованные, прошедшие войну сержанты и старшины. Они не склонны были ломать жизнь малолетним шалопаям из-за незначительных проступков.

Но мой реципиент впутается гораздо серьезней – он попытается продать пистолет осведомителю КГБ, дело будет вести именно эта организация, а потом передаст его результаты в МВД. Милиция почему-то затянет передачу его в суд и мой пацан успеет смыться в Армию, где проведет три с половиной года, постигая премудрости мужской жизни.

Ему-то это пошло на пользу, но я уже прошел армейскую школу мужества и зря терять годы был не склонен. Старики умеют ценить время! Так что бесился и болтался в коконе своего детского сознания.

Повезло только в феврале 1961 года на поминках папы. Выйдя из под маминого контроля пацан добавлял и додобавлялся, аж глаза стали разъезжаться от смеси конька, водки и ликера.

И побрел он в ночь к бабам. На подозрительную хату в Глазково[28], где во время моей иркутской молодости задержали семью людоедов.

Там нашли в погребе со льдом три разделанных людских тела, а в чулане – живые консервы: несколько пацанов и девчонок, связанных по рукам и ногам и «обезголошенных», им перерезали голосовые связки и прижгли раны.

Хозяин подворья был в розыске последние пять лет, он бежал с зоны зимой и в дороге через тайгу съел обеих сопровождающих зеков. Жена тоже бывшая зечка к пристрастиям суженного относилась спокойно.

Они, нелюди, еще и пирожками с мясом торговали. А жертвами выбирали молоденьких…

Испуг перед печальным концом себя самого из-за изменений, внесенных в прошлое, был силен. Кокон стал проницаемым, я с трудом довел беспамятную тушку до родного дома и надежно заархивировал в прозрачном коконе пьяное сознание себя малолетнего.

Мозг был явно отравлен алкоголем, поэтому я старался не заснуть и периодически бродил в ванную ощущать желудок. Утром превозмог вялость членов, извлек из нижнего ящика с игрушками заначку, оказалось порядка трехстах рублей. Побрел на свежий воздух, на мороз, зачерпывая валенками утренний снежок. Следовало срочно снять квартиру, ибо очередное преображение сыночка мама может и не пережить.

На повороте трамвая с Ленина на Марата запрыгнул в вагон, умилившись черепашьей скорости и сдвижной деревянной двери. Заплатил кондукторше три копейки, сел у окна. С удовольствием ехал через мост, у перил которого стояли ранние рыболовы в тулупах. На стремнине Ангары хорошо брал хариус (не хуже форели), попадался и упругий хищник ленок[29]. Ниже, ближе к острову Юности в заливе, порой попадались и гиганты таймени[30].

Лет через пятнадцать вся эта красота исчезнет, на отлов рыбы наложат запрет. Что не прибавит её количества в реках Ангары и Енисея. Ангара – единственная река, вытекающая из Байкала, крупнейший приток Енисея.

На вокзал я помчал, так как в те годы там был единственный работающий с ранья ресторан, где часто бывало пиво. По дороге через вокзальную площадь не удержался, завернул к киоску хлебозавода – там в те годы всегда продавали замечательный ситный хлеб. Купил теплую, из печки кирпичину с ноздреватым мякишем и золотистой коркой, откусил угол, захлебываясь слюной.

Надо же, в городе несколько хлебозаводов, а многие специально ездили на вокзал именно к этому.

В ресторане пиво было. Жигулевское в бутылках. Что может быть лучше с похмела, чем ледяное пиво под балычок осетровый и бутерброды с осетровой же икоркой. Благостное время, в которое эти продукты общедоступны и не дороги. Баклажанную икру достать гораздо труднее, да и кабачковая в дефиците!