Пороховой погреб Европы

БОЛГАРСКИЙ КРИЗИС (1885–1886)

Внешнеполитическая ситуация на Балканах после Берлинского конгресса очень изменилась. Сербия оказалась заключенной в полукольцо Австро-Венгрией. Все прежние планы и варианты освобождения и объединения сербских земель рухнули. Босния и Герцеговина были оккупированы Австро-Венгрией, которая отныне превратилась в главное препятствие на пути к цели, указанной «Начертанием». Одновременно Сербия была шокирована «предательством» России, явно оказывавшей предпочтение Болгарии. Фактически Петербург сам подтолкнул Сербию в сферу влияния Австро-Венгрии. Все это не могло не вызвать пересмотра сербской внешней политики.

В свою очередь, в Вене рассматривали Сербию как жизненно важный плацдарм для обеспечения австрийских интересов на Балканах. Посол Австро-Венгрии в Петербурге граф Г. Кальноки писал: «Если Сербия будет подчинена нашему влиянию, или еще лучше, если мы будем хозяевами в Сербии, тогда мы легко сможем обеспечить наши интересы в Боснии и Герцеговине, а также наши позиции на Нижнем Дунае и в Румынии. Только тогда наше могущество на Балканах будет покоиться на прочной основе в соответствии с жизненными интересами монархии».

Новая внешнеполитическая обстановка после Берлинского конгресса означала для Сербии вынужденный отказ от активной борьбы за создание объединенного сербского государства. Традиционная дружба с Россией была заменена политикой тесного союза с Веной.

Уже в июне 1878 года Сербия заключила соглашение с Австро-Венгрией. В обмен на поддержку сербских территориальных притязаний в Македонии сербское правительство обязывалось предоставить Австро-Венгрии право на сооружение железнодорожной магистрали Белград-Ниш с ветками на Пирот и Вранье, соединенной с системой венгерских железных дорог мостом на реке Сава. Это был важный шаг на пути экономического проникновения Австро-Венгрии в Сербию, а английский посол в Белграде даже счел его первым шагом Австро-Венгрии к аннексии Сербии.

К 1880 году князь Милан Обренович, в прошлом ярый русофил, твердо решил связать судьбу страны и династии с Австрией. Фактически этот шаг стал первым крупным внешнеполитическим шагом независимого Сербского княжества.

В июне 1881 года Милан Обренович заключил тайную конвенцию с Австро-Венгрией, определившую направления внешней и внутренней политики Сербии вплоть до начала XX века. По условиям конвенции, Австро-Венгрия гарантировала сохранение династии Обреновичей. Кроме того, Австро-Венгрия признавала интересы Сербии в Македонии и право Сербии на присоединение македонских земель. В ответ Милан Обренович брал на себя обязательства «без предварительного соглашения с правительством Австро-Венгрии не вести переговоров и не заключать политических соглашений с каким бы то ни было другим государством и не предоставлять свою территорию для размещения иностранных войск, даже под видом добровольцев». Милан также официально подтверждал отказ Сербии от притязаний на Боснию и Герцеговину.

По мере того как укреплялись позиции Австро-Венгрии в Сербии, возрастало и противодействие им. Значительная часть сербских политиков считала, что Милан Обренович предает сербские национальные интересы, препятствует выполнению исторической миссии Сербии по решению главной национальной задачи: освобождению и объединению остальных частей сербского народа. Зачем нужно это объединение, ради которого требуется ценой большой крови перекроить политическую карту Балкан? Это было неизвестно даже лидеру партии радикалов Николе Пашичу. «Национальная свобода всего сербского народа всегда была для меня большим идеалом, чем политическая свобода сербов в Королевстве (то есть в Сербии)», — писал он. Иными словами, неважно, как живет сербский народ, важно, чтобы все сербы жили в одном государстве, пусть даже это государство прозябает в нищете. Такое упорное желание поставить идеал над жизнью, втиснуть реальность в рамки собственных идей несет в себе огромный разрушительный потенциал — вспомним Ленина, Гитлера, других деятелей подобного рода… Собственно, Никола Пашич и его коллеги недалеко ушли от них. Когда Пашич заявляет о том, что «сербы стремятся к тому, чтобы объединить все сербские племена на основе традиций и ценностей исторического прошлого сербского народа, под водительством идеи… свободы, равенства и братства», то сразу вспоминается, что нечто подобное (только без слова «сербы») проповедовали Робеспьер, Дантон, Марат, русские декабристы, итальянские карбонарии и прочие тайные и явные поборники своеобразно понимаемого «гуманизма». И вероятно, не зря столь тесными были связи лидеров сербских националистов с Францией — страной, где идеи «свободы, равенства и братства» уже давно стали господствующими и где получали образование практически все сербские интеллектуалы. Что касается России, то премьер-министр Сербии Милан Пирочанац называл ее «варварской страной» и очень опасался, как бы «копыто казачьего коня не затоптало современную цивилизацию» (Шемякин, с. 264). Но в народной толще продолжали жить симпатии к России, которые возрастали по мере того, как в стране усиливалось австрийское присутствие.

В таком состоянии сербское общество подошло к новому кризису на Балканах.

Балканским народам, национально-освободительная борьба которых достигла кульминации в период Восточного кризиса 1870-х годов, из-за вмешательства великих держав не удалось довершить формирование национальных независимых государств на Балканах. Одновременно Берлинский конгресс создал новые исторические условия, при которых национальный вопрос на Балканах решался только с помощью политических комбинаций и войн. Играя на местных националистических и династических устремлениях, великие державы в своих интересах разжигали вражду между народами Балкан.

В 1881 году был подписан секретный австро-германо-русский договор, направленный на достижение политического равновесия в Европе. Этот договор развязывал руки России в отношении болгарского вопроса: Австрия и Германия согласились не препятствовать воссоединению Восточной Румелии с Болгарией.

За годы, прошедшие с момента провозглашения независимости Болгарии, Россия не оставляла своих намерений превратить Софию в своего надежного и постоянного союзника на Балканах. В стране существовало мощное русофильское движение, опиравшееся на искреннюю любовь к России самых широких народных слоев. Болгарские офицеры обучались в России, русские военные советники создавали болгарскую армию. Первым командующим военно-морскими силами Болгарии и фактическим их создателем был русский адмирал З. П. Рожественский — будущий командующий 2-й Тихоокеанской эскадры, с чьим именем связан Цусимский разгром.

Но, помимо русофильской партии, в Болгарии существовали и германофильские круги, опиравшиеся прежде всего на князя Болгарии Александра Баттенберга. Положение самого князя было двусмысленным: он постоянно чувствовал себя игрушкой в руках петербургского МИДа и в попытках вести самостоятельную политику стремился опираться на австро-германскую дипломатию.

Берлинский конгресс не решил проблему единства болгарских земель. Восточная Румелия оставалась в составе Турции. Хотя на Берлинском конгрессе она объявлена автономной, Турция всеми силами старалась изолировать эту территорию, фактически урезая ее и без того скромные права. Ситуация в Восточной Румелии не ускользнула от внимания великих держав: Австро-Венгрия и Англия негласно поощряли Стамбул, в то время как Россия добивалась от Турции реальной, а не на словах, автономизации Румелии.

Болгария же шла еще дальше, стремясь добиться воссоединения земель.

В сентябре 1885 года в Восточной Румелии вспыхнуло восстание, инспирированное из Софии. 8 сентября было провозглашено объединение Румелии с Болгарией. Русская дипломатия отнеслась к этому шагу двойственно: с одной стороны, это усиливало болгарского союзника, с другой — явная поспешность этого шага, а также тот факт, что Болгария решилась на него без консультаций с Россией, ставили Петербург перед лицом внезапной конфронтации со Стамбулом. Болгария явно собирались повторять сербский путь, и в Петербурге имели все основания быть недовольными своим балканским союзником.

Русско-болгарские отношения ухудшились. Россия отозвала из Болгарии своих военных советников. Турция была готова ввести свои войска в Восточную Румелию и силой восстановить статус-кво. Россия и Англия удержали Стамбул от этого шага. Русский МИД предложил обсудить проблему Восточной Румелии на международной конференции. Франция и Англия поддержали Россию, Австро-Венгрия и Германия возражали. Пока в столицах европейских держав дипломаты искали пути для компромисса, Белград неожиданно заявил об ущемлении своих интересов.

Сербский король Милан усмотрел в акте воссоединения болгарских земель нарушение равновесия сил на Балканах. Сильная Болгария представляла угрозу великосербской экспансии в Македонии. Правящие круги Болгарии и сербские эмигрантские организации, оппозиционные королевскому правительству, строили планы создания сербско-болгарского федеративного государства. Главным условием этого замысла являлось устранение короля Милана Обреновича. В Болгарии начали формироваться дружины сербских и черногорских добровольцев.

Отношения Сербии и Болгарии обострились. Заявив, что воссоединение болгарских земель означает «попрание» постановлений Берлинского конгресса, сербское правительство начало мобилизацию. Королю Милану Обреновичу, чтобы укрепить свое пошатнувшееся положение в стране, нужна была победоносная война. Поэтому, не учитывая позиции великих держав и России, не считаясь с мнением Греции и Черногории, отрицательно относившимся к планам Сербии, король Милан, сославшись в качестве повода на вымышленный пограничный инцидент, 2 ноября 1885 года объявил войну Болгарии.

Характерно, что накануне войны правительственная пропаганда распускала слухи о том, что армия мобилизуется, чтобы воевать с турками за освобождение Старой Сербии (Косова). И только когда война началась, сербские солдаты с удивлением и разочарованием узнали, что король посылает их против братьев-славян…

«То, что не могло нам присниться и в страшном сне, случилось, — писал лидер сербских радикалов Н. Пашич. — Сербо-болгарская война стала фактом. Исполнилось желание врагов славянства».[21]

Такой поворот дела не прибавил боевого духа сербской армии, начавшей наступление на болгарский город Видин. Накануне войны главные силы небольшой по численности болгарской армии находились в Восточной Румелии, где болгары ожидали возможного турецкого нападения. На границе с Сербией располагалось только небольшое число войск. Вдобавок, болгарская армия была ослаблена и частично дезорганизована отзывом русских военных советников. Тем не менее главные силы болгарской армии, совершив стремительный форсированный марш из Восточной Румелии, сумели вовремя сосредоточиться на направлении главного удара сербской армии.

В трехдневной битве у Сливницы 5–7 ноября сербы потерпели сокрушительное поражение. Перейдя в контрнаступление, болгары заняли сербский город Пирот и 15 ноября в новом сражении нанесли еще один удар сербской армии. На помощь разбитой Сербии пришли Австро-Венгрия и Россия. Вена предъявила Болгарии ультиматум с требованием немедленно остановить наступление на Белград, в случае отказа угрожая ввести в Сербию австрийские войска. Военные действия были прекращены, и 19 февраля 1886 года в Бухаресте был подписан мирный договор, восстановивший довоенное положение.

9 августа 1885 года группа болгарских офицеров-русофилов совершила государственный переворот, низложив князя Александра Баттенберга. Через несколько дней новый переворот вернул князя Александра к власти. Болгария вступила в полосу нестабильности, в стране боролись две группировки русофилов и германофилов. После серии переворотов и контрпереворотов власть в стране перешла к регентскому совету, и в сентябре 1886 года Народное собрание Болгарии обратилось к русскому императору Александру III с просьбой взять болгарский народ под защиту. Неудачные шаги русской дипломатии и острейшая внутриполитическая борьба в стране в итоге привели к победе германофилов. Предложенный Россией кандидат на болгарский трон грузинский князь Мингрельский был отвергнут. В июне 1887 года князем Болгарии был избран принц Фердинанд Саксен-Кобург-Готский, офицер австрийской армии. Позиции германофильской партии в стране существенно усилились.

Болгарский кризис резко обострил борьбу великих держав за позиции в Болгарии. Бисмарк, стремившийся к сохранению австро-германо-русского союза, предлагал, чтобы Австрия и Россия заключили между собой соглашение о разделе сфер влияния на Балканах, причем России доставалась бы Болгария, а Австро-Венгрии — Сербия. Он считал, что при политическом разрешении Болгарского кризиса Россия наделала столько ошибок, что теперь «чем больший простор будет у нее для действий, тем вернее выроет она себе там могилу». Но, несмотря на все усилия германской дипломатии, развязать новый узел, завязавшийся на Балканах, не удалось.

В результате Болгарского кризиса Россия утратила ряд важных политических позиций в Болгарии. Одновременно произошла перегруппировка в стане великих держав: ухудшились отношения России с Австрией и Германией, одновременно произошло сближение России с Францией.

Воссоединение Болгарии и поражение сербской армии реанимировали «македонский вопрос». Призрак Сан-Стефанской Болгарии будоражил умы софийских политиков. Восточная Румелия вошла в состав Болгарии — следующей будет Македония!

В Белграде же смотрели на «македонский вопрос» совершенно иначе…

Провал внешней политики Милана Обреновича исчерпал доверие сербской элиты к королю, и тот вынужден был уйти с политической авансцены. Продлив срок действия тайной австро-сербской конвенции, Милан Обренович 22 февраля 1889 года отрекся от престола в пользу своего 12-летнего сына Александра и покинул страну. При малолетнем короле до его совершеннолетия был образован регентский совет. К власти пришло правительство радикалов, которое решительно взяло курс на сближение Сербии с Францией и Россией. В 1891 году король Александр и ведущие политики Сербии Н. Пашич и Й. Ристич посетили Петербург. Одновременно радикалы провели ряд преобразований во внутренней политике, экономике, финансовой системе, в области народного образования и в армии.

При радикалах началась активизация сербской деятельности на подлежащих «освобождению и объединению» балканских территориях. Еще в 1886 году в Белграде было основано общество Св. Саввы, которое руководило сербской пропагандой в Македонии. Теперь эти функции целиком взяло на себя правительство Сербии. Сербские консульства были открыты в Скопье, Приштине, Салониках.

Приход к власти радикалов, ориентированных на Францию и Россию, вызвал ответную реакцию со стороны сербских австрофильских кругов. В августе 1892 года правительство радикалов заменил кабинет либералов — австрофильской партии. А 1 апреля 1893 года король Александр Обренович, действуя совместно со своим отцом Миланом, ушедшим с престола, но не ушедшим из политики, распустил регентский совет и взял на себя всю власть в стране. Милан Обренович вернулся в Сербию, и Александр назначил отца главнокомандующим сербской армией.

1890-е годы для Сербии стали годами борьбы франкофилов (и соответственно русофилов) и австрофилов за власть. И за теми, и за другими явственно были видны интересы великих держав: Европа катилась к мировой войне, и закулисная борьба за сферы влияния уже шла вовсю. Партия радикалов во главе с Николой Пашичем ориентировалась на Францию и Россию. Народная партия (либералы) придерживалась проавстрийской ориентации. Либералов называли «друзьями Вены». Их активно использовала австро-германская дипломатия, которая старалась всеми силами обострить противоречия между Сербией и Болгарией и расколоть наметившийся Балканский союз. Либералы считали, что основным объектом устремлений Сербии должна являться Македония, и при этом Сербия не должна останавливаться даже перед угрозой войны с Болгарией.

В конце 1880-х годов в Сербии начали создаваться (или просто выходить на свет) тайные заговорщицкие организации преимущественно из числа шовинистически настроенных офицеров. Заговорщики установили контакт с проживавшим во Франции Петром Карагеоргиевичем — наследным принцем династии Карагеоргиевичей, внука легендарного Карагеоргия и зятя черногорского князя Николая Негоша.

В 1899 году на Милана Обреновича было совершено покушение. Экс-король остался жив, но срок, отмеренный ему судьбой, явно подходил к концу, и в январе 1901 года Милан скончался. А в ночь на 29 мая 1903 года группа офицеров-заговорщиков во главе с полковником Драгутином Димитриевичем по кличке Апис ворвалась в королевский дворец и устроила резню. Король Александр Обренович, королева Драга и несколько их приближенных были убиты.

Майский переворот 1903 года положил начало политики, в результате которой Сербия превратилась в «детонатор мировой войны», по образному выражению одного из французских политиков.

Созданное заговорщиками Временное правительство немедленно созвало скупщину, которая избрала на сербский престол Петра Карагеоргиевича. К власти пришло правительство радикалов — ярых противников Австро-Венгрии и поборников «национальной миссии» — то есть «освобождения и объединения». В стране был фактически установлен однопартийный режим радикальной партии.

«У радикалов имеется две программы, — писал в 1903 году австро-венгерский посланник в Сербии К. Думба. — Одна из них открытая, предназначенная для всех и, естественно, не полная. Другая же тайная — с ней знакомы только крайние элементы, которые и призваны реализовать планы радикальной эмиграции, разработанные после 1883 года».

Взяв за образец объединение Италии, осуществленное при активном участии тайных организаций карбонариев, правящие круги Белграда объявили Сербию «югославянским Пьемонтом» и начали создавать сеть тайных организаций в Македонии, Косово и в Боснии. Так как «национальная миссия» не могла быть осуществлена иначе, как посредством войны, внутри страны правительство радикалов взяло курс на ускоренный подъем экономики, а во внешней политике избрало тесный союз с Францией и Россией. Длительная конкуренция между немецким производителем оружия Круппом и французскими военными заводами Шнейдер-Крезо на Балканах закончилась в пользу последних. Поставки французского оружия в Сербию начались практически сразу после прихода к власти династии Карагеоргиевичей и радикалов. Для его приобретения Франция предоставила Сербии кредит в размере 94,5 миллиона франков. А оружие было «вторым хлебом» для маленькой страны, вожди которой возложили на себя осуществление «национальной миссии».

Новый курс Сербии не мог не вызвать обострения ее отношений с Австро-Венгрией. С 1906 года Австро-Венгрия закрыла свою границу для сербского экспорта. В ответ Сербия запретила ввоз австрийских товаров. Началась пятилетняя (до 1911 года) австро-сербская торговая война, которая вскоре чуть-чуть не переросла в горячую…