Порядочный хаосит (СИ)

Глава 15. Стена

По-хорошему, конечно, надо было идти наверх. Об этом говорил ранее Золто, и это же подсказывал здравый смысл. В конечном итоге, думал я: чем глубже, тем наверняка труднее из-за "стоячих ветров". А мне и здесь было несладко. Я покосился на Золто. Тот все еще не подавал признаков жизни. Интересно, он вообще очнется или так и помрет, не узнав всей прелести капли хаотички в крови с грязного пола?

А, если не помрет, обретет ли желаемое могущество? Мне порой мстительно хотелось, чтобы болван ничего не обрел, кроме разочарования. Так на одного хаотичного фанатика в мире станет меньше. С другой стороны, какие-нибудь необычные способности нам бы в Норах не помешали, например, возможность освещать пространство. С еле живым плетением я двигался почти впотьмах.

Выбирать направление снова наугад я не хотел. Сравнивая два идущих вверх коридора, я вспомнил слова Золто о норщиках, которые оставляют метки.

Да, они были и здесь. С десяток неровных черт, будто процарапанных ножом, отмечало каждый коридор. Я недоуменно воззрился на зарубки. Что бы это означало?

Может, это количество ходок? Никаких надписей вроде «выход» или «выход», я не обнаружил. Подумав немного, я выбрал коридор, который шел вверх, и на котором зарубок было больше. Определенно, если здесь ходили чаще, то он должен был быть безопаснее, так?

— Золто, друг, не хочешь прогуляться?

Уговоры на Золто не действовали.

Впрочем, он все еще был жив. Видимо, в своём бессознательном состоянии продолжал борьбу за способности. Меня даже восхищало это упорство. Что ж, борись, Золто, может, когда эссенция станет частью тебя, ты обретешь крылья или способность чихать, не закрывая глаз.

Я снова впрягся и двинулся в путь. Первые шаги по коридору дались мне тяжелее, чем я ожидал — несмотря на мой ежедневный подъём на башню Айнхейн. Плечи ныли, ноги ныли, сам я не ныл только потому, что не хотел расходовать силы.

То, что коридор был ровным, загадочным образом успокаивало меня. Я держался центра, и даже старался ставить ноги вдоль воображаемой линии центра пола. Золто, к сожалению, вихлялся, хотя я пару раз подтягивал лямки так, чтобы везти его ровнее. Надеюсь, бедный парень не чувствует неудобства в своём состоянии.

Мне подозрительно везло на отсутствие тварей и живуль. Если в первом коридоре я видел три группы тварей, то во втором не было ни одной. Это может означать, что баран, змеи и улитка нападали туда через сыпучки, как мы с Золто. Означает ли то, что я не вижу ни одной твари, что поблизости нет выхода?

Размышляя подобным образом, я неожиданно уперся лбом во что-то мягкое. Я тут же отскочил назад, чуть не наступая на несчастного Золто. Передо мной была стена. Мягкая стена из чего-то… ну, наверное, живого. Я высвободился из лямок, уложил Золто понадёжнее, чтобы он не уехал обратно вниз, и подошел к стене. Из-за ужасного освещения я не мог точно сказать, какого цвета была субстанция, залепившая проход дальше. На мой взгляд, больше всего она напоминала желе. Плотная непрозрачная масса, тянущаяся от пола до потолка, без дырок, без просветов.

Чудесно. Это тупик? Я вспомнил зарубки в начале коридора. Ничего похожего на «не ходи туда, тут не пройдешь» там не было. С другой стороны, можно предположить, что большое количество зарубок значит «нам пришлось вернуться, не ходите туда». Ладно, будем считать, что место проходимое. Надо только понять, как. Я подошел к массе и ткнул ее пальцем. Стена заколыхалась, будто издала вздох.

Так. Золто говорил, что в Норах коридоры либо хаотичные, либо упорядоченные. Почему это всегда так однозначно, я не знал. Стена передо мной походила на хаотичную. Определенно, это было скорее ожившее мертвое, чем убитое живое. Может, это какая-то плесень? Я принюхался. Стена будто бы пахла чем-то кисловатым.

Я вытащил нож, который отобрал у Золто, и, не встретив какого либо существенного сопротивления, сделал надрез в стене. Всё пришло в движение. Вздохи, а это были именно они, стали громче. Великий ветер, это и правда живая стена! По краям моего пореза субстанция скукожилась. Я поморщился. Если мне, чтобы пройти вперед, надо будет буквально вырезать себе путь через вот это существо, резать его живую плоть, я, наверное, не смогу. Порез, сделанный мною, не спешил закрываться — раненные куски некрасиво висели с двух сторон. Я всмотрелся. Сквозь полупрозрачную плоть стены как будто бы пробивался свет.

Штиль. Теперь, зная, что впереди что-то точно есть, возможно — спасение для меня и Золто, я не мог уже жалеть себя или стену. Впереди мне виделся солнечный свет — а вместе с ним, зеленая травка, горячая еда и живой веселый Золто. Ладно, возможно, Золто не бывал веселым, но живым он вполне мог бы еще побыть. Почему-то казалось, что стоит выйти из Нор, как он наверняка оживет и, может быть, даже воспарит на выросших крыльях, или огреет меня молнией, как хотел. Отделяла меня от этого манящего будущего стена из непонятно чего, грустно вздыхающая, от того, что я ее ранил. Она не атаковала, за что ей большое спасибо, но вот так резать по живому… Я сглотнул, снова подошел к стене.

Хорошо. Если подумать, эта стена — хаотическая… живуля, как здесь принято говорить. Такая же, как Ногач. А значит, она питается эссенцией. Есть у меня эссенция? Ну, возможно. Я взял свою шкуру с кривым плетением и осторожно приложил к стенной ране. Вздох облегчения вызвал у меня мурашки по всему телу. Стена была мне благодарна! Я погладил шкурой порез, он потянулся за ней, прижимаясь к поверхности, и начал вроде как пить. Я убрал шкуру. Скукоженный край разгладился. Шкура лечит!

Я был готов танцевать от радости. Я могу пройти через живую стену, раня и тут же леча ее эссенцией. Главное, собрать ее побольше. Я тут же взялся за дело.

Не снимая с Золто шкуру, я нанёс с каждой стороны импровизированного кокона по простому плетению. Это заняло прилично времени, но зато плетения сияли не в пример лучше моего первого опыта в Норах. Порезы засверкали и вскоре увлажнились. Ну точно, мы ж в хаотичном коридоре, тут эссенции хватит все ветра накормить! Хорошо, что Золто не в себе, иначе бы он уже сдирал с себя кожу, чтобы обмазаться хаотичкой по полной.

Шкуры, которыми я укрыл Золто, теперь будут служить не только одеялом для находящегося в нигредо, но еще и лекарством для хаотичной стены.

Когда шкуры пропитались достаточно, я пристроил к ним еще и свою, которая тоже давала немного эссенции, снова впрягся в Золто и подошел к моей живой преграде.

— Простите, пожалуйста, уважаемые, что тревожу, но мне и другу очень нужно пройти на ту сторону, — обратился я к стене. — Взамен я оставлю вам плетение, и у вас будет много-много эссенции, чтобы вылечиться, стать сильнее и никаких Сайбаров сюда больше не пускать.

Не знаю, отчего я решил, что к стене следует обращаться во множественном числе. Впрочем, поправить меня она все равно не могла.

Я не стал долго любезничать со стеной, хотелось уже скорее выбраться отсюда. Еще раз глянув на укрытого хаотичными шкурами Золто, я глубоко резанул сверху вниз. Стена распалась на две части, издавая мучительные стоны, её края повисли. Я шагнул вперёд и оказался внутри живого организма.

Несколько алдов коридора были покрыты переплетёнными красноватыми жилами. С потолка свисали, словно шторы, колышущиеся плёнки, на полу и стенах бугрились гроздья комков плоти. С другой стороны была точно такая же стена — красная, освещённая, очевидно, солнечным светом. Сцепив зубы, я полез вперёд, расчищая себе дорогу ножом. Живое вокруг меня дёргалось, трепетало, вздыхало и стонало от боли.

Сзади меня волочился Золто, израненное желе ластилось к его шкурам, на глазах исцеляясь. Так мы и шли: я — палач, рассекающий плоть, Золто — лекарь, приносящий здоровье.

Пот валил с меня градом, идти, разрезая перед собой проход, и тащить на себе Золто было невыносимее, чем все то, что я делал в Норах до этого момента. Единственное, что толкало меня вперед — упрямство и неяркий свет, виднеющийся впереди. Когда до него оставалось не больше алда, я уже был убежден, что это свет солнца.

— Золто, друг, осталось немного! Впереди свежий воздух, еда и развлечения!

Я обернулся: Золто был весь покрыт желейными плёнками и жилами, обвившимися вокруг него. Ветра, может ли он так дышать вообще?! Я начал резать быстрей и жестче. Если из-за своего милосердия к живуле я задушу Золто, безветрие моему милосердию!

Шаг — взмах ножом, еще шаг — еще взмах. Наконец, я добрался до противоположной стены, и, вонзив в неё острое железо, распорол проход.

Я наконец вздохнул полной грудью. Свет! Его источник находился за поворотом коридора. Но свежий воздух было ни с чем не перепутать. Как же я скучал по этой прохладе и чистоте!

— Золто, победа! — я рванул вперед, но тут же был отброшен назад.

Что за… Я уперся спиной в упругую стену. Равновесие удержать не удалось, и я рухнул коленями на пол, от неожиданности прокусив губу до крови. Что за напасть?! Я кое-как поднялся и снова потянулся вперед — сделать шаг не удалось. Лямки тянули меня, выворачивая плечи.

Стена не отпускала меня. Не меня — Золто. С трудом мне удалось повернуться лицом к стене. Правда, теперь стена выглядела огромным комом красноватого желе посередине коридора. Вся эта живая масса собралась вокруг Золто. Его самого не было видно, только лямки, уходящие внутрь этой пульсирующей субстанции.

Картина была жуткой, особенно, если знать, что внутри лежит живой человек, не способный даже пальцем пошевелить, чтобы прогнать от себя ненасытную массу. Я потянул лямки на себя — стена (я продолжал ее называть так, хотя наверняка у живули имелось другое название) качнулась в обратную сторону.

— Отдай моего друга! — потребовал я решительно, начиная злиться.

Ответа, конечно, не последовало. Стена все больше уплотнялась вокруг Золто, видимо, планируя поглотить его вместе с дарующими эссенцию печатями. Ну, уж нет!

Я ринулся на стену с ножом, начиная прорубать путь к Золто, уже не заботясь о чувствах живой материи, только о том, чтобы успеть до тех пор, пока он не задохнется или не сломает ребра под этой тяжестью. Охи, вздохи и недовольное колыхание усилились. Похоже, стена понимала, что я собираюсь лишить ее неожиданного бесплатного пиршества.

Вокруг Золто ткань была плотнее и активнее. Она дышала яростно, стоило мне рассечь кусок, как он тут же лез обратно, пытаясь самоизлечиться. Резать ножом было тяжело. К тому же я страшно беспокоился, что ведьмачий сын под этими слоями не может дышать, и опасался нечаянно отсечь ему нос или ткнуть ножом в глаз. Нужно было действовать быстро, но осознанно. Я начал идти от лямок, концы которых терялись в этом месиве. От волнения меня прошибал пот, стоило мне только подумать о том, что я могу ненароком отрезать лямку, и тогда связь с Золто пропадет совсем.

Тем не менее, я продвигался медленно, но верно. Добравшись до его плеча, я принялся рвать жадную плоть руками, понимая, что так будет безопаснее. Я копал и копал в сторону лица Золто, стиснув зубы и огрызаясь на стонущую стену.

— Я не дам вам его, глупые вы живули! — рычал я, ногтями царапая особенно плотную массу у его лица. — Да и зачем он вам? Он глупый ведьмачий сын! Ничего не умеет, только глазами светить, он вообще полумертвый. Я оставлю вам печати!

Точно! Я рванул к груди Золто и уперся словно в каменную стену. Попробовал ножом — не поддается. Вот же оно! Вот то, что им нужно! Теперь осталось придумать, как вытащить Золто, оставив стене печати. Я ведь так и хотел поступить с самого начала, но не сообразил стащить с него шкуры до того, как сам вышел из стены. «Думать, потом делать» — мне бы стоило почаще вспоминать это правило Порядка. Если бы можно было как-то отделить Золто от шкур, то дело было бы выиграно. Но сейчас они представляли собой будто единый дышащий организм: Золто, шкуры и стена, желающая питаться и без разбора облепляющая все, что имеет отношение к эссенции. По моим рукам и ногам тоже тянулась эта масса, правда, более слабая и жидкая — она пыталась примкнуть к той части, что жадно впивала в себя эссенцию, и на меня ей было наплевать.

Я снова вернулся к лицу Золто. Там плотность была все же поменьше, чем на груди, где были шкуры. Я принялся рвать ткань руками, отшвыривая куски от себя без всякого уважения и милосердия.

Как только удалось очистить лицо, я судорожно протолкнул руку к шее и выдохнул — медленный пульс находящегося в нигредо прощупывался. Я начал продвигаться по его одежде от шеи вниз, пытаясь подцепить кончиками пальцев шкуру с печатью. Стена меня активно не пускала. Я пустил в дело нож и принялся нещадно скрести им, стараясь хоть как-то убрать это сопротивление. В конце концов, она же живая, я ее раню, она должна слабеть! Стена не слабела, видимо, тут же излечиваясь, благодаря моим же шкурам. Усложнение задачи самому себе — это было в моем стиле, что и говорить.

Я устал бороться со стеной, надо было уже вытаскивать Золто и уходить отсюда.

С огромным усилием я потянул шкуру на себя — она не поддавалась. Стена давила своей массой, мне было не справиться. Впрочем, мне нужен был Золто, а не шкуры. Я принялся отталкивать шкуры вниз к ногам Золто, и процесс пошел лучше. Израненная стена тянулась за своим лекарством, и Золто сам собой стал освобождаться от сдерживающей его массы. Как только я смог высвободить его руки, я встал и потащил его за руки.

Это все еще было непросто, но мало-помало шкура вместе с облепившей её "стеной" съезжала вниз (помогал и естественный наклон коридора — не зря я до этого так долго поднимался). Тем временем мы кое-как выползали наружу. Последний рывок — и шкуры с печатями сорвались с ботинок Золто. Их тут же со всех сторон окружила ненасытная живуля. Мне даже послышались какие-то сопящие и урчащие звуки, но, возможно, так звучал мой собственный усталый победный хрип.

Мы с Золто растянулись на полу, освещенные дневным светом. Это было очень кстати, потому что свет от моего плетения пропал вместе со шкурами.

Я глянул на стену — она счастливо вздыхала, колыхалась и дергалась, выпивая то, что порождали мои печати. Кажется, сейчас она успокоилась и уже не так агрессивно вела себя. Интересно, как долго плетения смогут работать в таком режиме непрерывного потребления? Почему они работают, несмотря на то, что их не обдувает ветер? И во что превратится эта штуковина, выпив столько хаотички за раз? Может, она начнет говорить? Ходить? Или разрастется до размеров всего коридора? Проверять мне не хотелось.

Я подполз к Золто. Мне показалось, что его состояние будто бы улучшилось. Дышал он ровно, под веками будто даже дергались зрачки. Впрочем, я никогда не сидел раньше рядом с находящимся в гречке, обычно этим занимались специальные врачи. Те же, которые проводили инфузии — точно отмеренными дозами эссенции, с помощью стерильных инструментов.

— Эй, Золто, я только что одолел хаотичный коридор, а впереди, похоже, выход! — сообщил я ему, не надеясь на ответ. — Знаешь, здесь можно набрать много хаотичики. Хочешь, я соберу ее и всю отдам тебе в награду за терпение, а?

Даже это не сработало. Просыпаться тот не планировал. Я вздохнул и поднялся. Волочить мне его теперь было не на чем — шкуры, лямки и даже сумки остались в стене, возвращаться за ними желания не было. Кряхтя и проклиная все ветра, я взвалил Золто на спину и побрел к повороту, откуда лился такой манящий солнечный свет.

За поворотом оказался еще один поворот, теперь под острым углом. Свет сочился из трещины в стене в месте, где коридор изгибался. Ее ширина была примерно в мою ладонь. Я был готов выть от разочарования. Это все еще был не выход.

Через щель я видел поляну, поросшую съедобными ягодками, несколько деревьев и солнце, склоняющееся к горизонту. Казалось, что до внешнего мира было совсем недалеко. Я попытался просунуть руку в трещину, но она встретила странное сопротивление. Это было нечто вроде уплотнившегося воздуха; по мере того, как я проталкивал руку, изображение искажалось. Наконец, я просунул руку до конца, хотя и с некоторыми усилиями. Моих пальцев коснулся прохладный осенний ветерок. Странно, но в пещере было довольно тепло.

Необычное чувство охватило меня. Словно на мою руку глядит кто-то — из огромного далека, внимательный и встревоженный. Я резко дёрнул её к себе. Штиль, хватит с меня странных чудес.

Я вздохнул, отчаиваясь что-то понять. Что же такое эти Норы? Посмотрел на Золто. Он все еще был чёрный, скукоженный, еле живой. Почти ничего мне так и не объяснивший об этом странном месте, в которое я попал, в том числе, и по его вине. Ни ориентиров, ни правил.

О, как меня раздражали книги, в которых герой мечется в растерянности, пытаясь выжить в незнакомой обстановке! Загадка должна быть одна. Максимум — две. «Что за странные ритуалы проводят болотные жрицы?» — вот хороший вопрос, расследованию которого Нунор может посвятить пару десятков глав, с тремя-пятью ожесточёнными схватками и эротической сценой.

А здесь, что я знаю? Я в каких-то подземельях, где «стоит ветер». Есть хаотические коридоры и «ладные». Кто-то построил эти подземелья, или они результат каких-то загадочных естественных процессов? Как живые и неживые существа сюда попадают? Чем питаются?

Со мной путешествует ведьмачий сын — а, насколько я знаю, ведьмаки должны защищать людей от монстров. Однако, покамест, от него никакой пользы — это я, порой при участии монстров вроде Ногача, всё время спасаю ведьмачьего сына.

У меня больше нет источников света и не на что их нанести. Все шкуры остались внутри «стены». Мало того, в хаотичном коридоре, очевидно, лучше не показывать наличие у тебя эссенции, иначе я стану приманкой для всех монстров поблизости. Нет ни еды, ни воды, ни копья. Всё, что у меня было — ножик и полумёртвый Золто.

Что делать в такой ситуации, я совершенно не представлял. На мгновение у меня мелькнула мысль снять с Золто ботинки, вырезать на них печати, собрать немного эссенции и ввести самому себе. Возможно, я получу какое-нибудь необычное умение, которое пригодится мне в такой ситуации. А возможно, пока я буду в нигредо, на запах эссенции приползёт красное желе и сожрёт меня.

Ладно, оставим это на крайний случай.

Я ещё раз сходил, посмотрел на красное желе. Оно слиплось на полу в один огромный шар, внутри которого я ничего не мог разобрать. Вроде оно увеличилось в размере… или нет.

Так. Возможно, я бы мог начертить на полу плетение порядка, и пройти, отпугивая хаотичных монстров воплощающей эссенцией… Если бы хорошо представлял, как она чертится. В Алой академии был дополнительный курс по этим печатям, на который я не записался. Будь здесь старший начертатель Рессам, он бы, наверное, прошёл через Норы, как через свою гостиную, даже не используя способностей.

Я прошёл в глубину второго коридора столько, сколько мог видеть в отсветах лившегося из трещины света — и ещё немного дальше, но ничего не обнаружил. Коридор шёл вверх, и это было его единственное достоинство.

Иди, ощупывая стены в полной темноте, и волочить Золто по полу за ногу?

Я слишком устал, чтобы принимать такие решения. Мне нужен был сон. После медитации прошло немало волнующих и энергозатратных событий. Я просто-напросто вымотался. Даже если прямо сейчас в стене появится дверь наружу, мне не хватит сил, чтобы ее открыть.

Я вынужден был принять единственное решение, против которого не восставали клетки моего мозга и тела. Устроился на полу, подложив омертвелый бок Золто под голову.

Кажется, я уснул до того, как закрыл глаза.