Порядочный хаосит (СИ)

Интерлюдия. Реалиора

Вилириан, в одной набедренной повязке, покрытый узорами алой эссенции, стоял в центре башни Хинн. Его окружали шесть высоких амфор из живого стекла, и каждая содержала десять данхов эссенции. Пять дней работы Великой Печати Айнхейнов.

— Ты, я так понимаю, будешь тщательно следовать этому древнему ритуалу, — мягко произнёс Эрд.

— Я Архонт Непреклонности, — наклонил голову Вилириан. — Я хранитель традиции, страж Максим, Алый в тридцать втором поколении. Я создаю Реалиору так.

— Не спорю, — поднял ладони Эрд. — Не спорю. Но не участвую.

Шоннур коротко кивнул. — Я участвую.

Вилириан закрыл глаза.

Низкий, рычащий звук, начинаясь тихо, стал становиться всё громче. Архонт Непреклонности запел слова древней, древней песни. Когда-то её пели у своих костров кочевники, далёкие предки Алых. Ещё до того, как упал Храм. Ещё до того, как вознеслись дворцы древней империи, разрушенные ударом Храма. До того, как люди научились пахать землю и выплавлять сталь. Эта песня пришла из времён, когда мир человека составляли конь, собака, лук и его род.

Негкер Тхойя Сах

Лечгер Анойя Сах

Шемкер Ройя Сах

Чхатем Вынраа Сах

(в проливной дождь

в пронизывающий ветер

под палящим солнцем

в чёрном мраке)

Зал погрузился во тьму, лишь эссенция мягко сияла в стеклянных амфорах. Голос Вилириана звучал одиноким призывом, идущим из бесконечной степной дали. Шоннур прикрыл глаза, и вступил вслед за своим другом, выпевая известные каждому Алому слова на древнем наречии.

Дзохын-да нрадаан

Чхотын ро нрадаан

Дзохын-да нрадаан

Чхотын ро нрадаан

(вы стояли рядом со мной

делили это со мной

стояли рядом со мной

делили это со мной)

Эрд обнаружил — неожиданно для себя — что тоже поёт, запрокинув голову.

Бецхат ысренан тха

Кырчар ысренан тха

Цзохат ысренан тха

Хюрчва ысренан тха

Дзохын-да нрадаан

Чхотын ро нрадаан

Дзохын-да нрадаан

Чхотын ро нрадаан

Саахте преш хуцаг

Саахте дарх хуцаг

Саахте хунч хуцаг

Саахте тнах хуцаг

Дзохын-да нрадаан

Чхотын ро нрадаан

Дзохын-да нрадаан

Чхотын ро нрадаан

Байкырч ысренан тха

Елдэр ысренан тха

Шамшер ысренан тха

Духуд ысренан тха

Дзохын-да нрадаан

Чхотын ро нрадаан

Дзохын-да нрадаан

Чхотын ро нрадаан

(болезнь пришла

война пришла

голод пришёл

предательство пришло

вы стояли рядом со мной

делили это со мной

стояли рядом со мной

делили это со мной

в дни поражения

в дни колдовства

в дни безумия

в дни смерти

вы стояли рядом со мной

делили это со мной

стояли рядом со мной

делили это со мной

победа пришла

радость пришла

богатство пришло

дети пришли

вы стояли рядом со мной

делили это со мной

стояли рядом со мной

делили это со мной)

Подул холодный, пахнущий силой ветер. Архонты раскрыли глаза. Стен больше не было. Пол стал бесконечной степью, покрытой чёрной травой, и по узким канавкам в земле огненными полосами бежали узоры созданного Рессамом массива. Над тремя Архонтам сверкали невозможно яркие, чужие звёзды неизвестного мира.

Их обличие тоже изменилось. Облачённый в волчьи шкуры Эрд скрючился, опираясь на посох из резной кости, и выглядел невероятно старым; его глаза горели неземным, радужным светом, а из широченного ухмыляющегося рта торчали полустёртые, жёлтые клыки. Тело Шоннура светилось, и было видно, как под тонкой кожей течёт расплавленная лава; его туловище и правую руку закрывал непроглядно чёрный доспех, а в левой руке он сжимал дротик, сотканный из молний. Его многоцветные волосы реяли облаком вокруг головы. Вилириан выглядел как высокий, темнокожий мужчина с сияющими зеленью глазами, препоясанный оленьей шкурой. Из его головы росли величественные оленьи рога, и в руках он держал увитый лозой жезл.

Перед ними стоял треножник массива, на котором вращался красный песок.

Эрд откашлялся и сказал надтреснутым, низким голосом:

— Каждый раз у меня эта форма, Вилириан.

— Такова Моя Воля и Твоя Правда, — ответил Вилириан, голос его звучал как шум ветра. — Приступим, Братья. Отыщем Ройта.

— Ройта? — голос Шоннура затрещал пламенем. — Нам нужно найти Рессама, пока не померкли звёзды.

— Сперва Ройта, — сказал Вилириан, и мощь его голоса была такова, что Шоннур сгорбился, а Эрд скрючился ещё больше, опираясь на посох обеими руками.

Архонты, не споря больше, подошли к треножнику. Вилириан простёр над ним ладонь; чёрная кожа на ней треснула, и зелёная кровь потекла на песок. Огненные узоры вспыхнули высоким зеленым пламенем; занялась чёрная трава. Эрд проворно обернулся, ударил посохом о землю, что-то пробормотав, и трава погасла.

Треножник послушно изобразил карту Яратира, на которой горела звёздочка Ройта.

— Ближе, — Вилириан воздел жезл к небесам. Ветер стал дуть сильнее, потянуло морозом. Трава начала покрываться инеем. Шоннур задрал голову к чёрному небу, выдохнул исполинский клуб огня.

На песке появились очертания крепости с четырьмя бастионами.

— Ближе, Яснее — Вилириан топнул ногой, и зелень пламени взвилось ещё раз. Эрд снова забормотал, застучал посохом, успокаивая огонь, удерживая его в линиях.

Песок приобрёл цвет, и они увидели Ройта, неподвижно лежащего на каменном полу. На его лице была кровь.

— Я Иду за Своим Сыном, — сказал Вилириан, отворачиваясь от треножника.

— Рессам! Ты должен найти Рессама, — прокричал Шоннур. Пламя в дорожках начало гаснуть.

Вилириан медленно повернулся к треножнику. Его лицо исказила боль.

— Ты Архонт, — произнёс Шоннур, глядя на него.

— Архо-онт, — вторил ему Эрд.

— Я Архонт, — произнёс Вилириан, проводя ладонью по песку, разрушая изображение своего сына. — Я должен найти Рессама.

Песок на треножнике вздыбился, а затем начал изображать быстро сменяющиеся сложные геометрические узоры. Огненные линии в степи снова взвились.

— Найди мне Рессама!

Песок струился, не показывая ничего.

— Яви. Мне. Рессама. Скорее. Помогите мне.

Вилириан простёр жезл над треножником. Эрд выпрямился, протянул крест-накрест посох. Шоннур присоединил свой дротик.

— Рессам, — вместе сказали они.

На песке, словно насмехаясь, неподвижно застыл идеальный куб.

— А! — Вилириан ударил в него кулаком. Часть куба осыпалась, и внутри него показался Рессам. Застывший, с открытым ртом — одна рука протянута вперёд, то ли призывающая способность, то ли пытающаяся отклонить некую неизбежную угрозу. В следующее мгновение песок снова поднялся, собираясь в прежнюю форму.

— Где это! Где! — гневно прокричал Шоннур.

Треножник треснул, песок посыпался на землю. Огонь потух, звёзды погасли, и всё погрузилось во тьму.

Пустые стеклянные амфоры, разбитый треножник, три Архонта, лежащие на полу. Тусклый вечерний свет, шум дождя, бьющего в окна. Ни единой черты гениального массива Рессама не сохранилось.

Вилириан поднял голову, медленно поднялся.

— Моего сына захватили в плен, — горько проговорил он. — Я не смог пойти за ним, я не смог найти Рессама.

— Я сейчас же напишу Чоре, — Эрд отряхивал одежду, лицо его было лишено обычной улыбки. — Это город Кяськи. Местное разбойное логово. Он сейчас же поедет туда на мобиле и перевернёт всё вверх дном. Со своей Реалиорой Кости он сорвёт мясо с этих ублюдков и заставит окровавленные скелеты танцевать на пепелище.

— Я поднимаю всех агентов в радиусе тысячи газаров от Кяськи, — Шоннур был в гневе. — Напишу всем Алым, бургомистру Почермы, найду связь с этими разбойниками из Кяськи. Если с Ройтом что-то случится на земле Яратира, я проволоку дожа Юхати на огненном аркане по всей дороге, которую пришлось пройти твоему сыну.

— Нет, — тихо ответил Вилириан. — Ройта ведёт ветер Хаоса. Если мы поднимем бурю, пытаясь его спасти, эта же буря его и сомнёт. Я увидел, что не вмешайся мы с Лексиной, Ройт был бы сейчас в порядке. Наша задача — удержать мир здесь.

— Я, всё же, хотя бы Чоре напишу, — Эрд, не прощаясь, поспешил к выходу из зала.

Шоннур пнул ногой разломанный треножник и выругался. Вилириан медленно, спокойно натягивал мантию.

— Как ты считаешь, что мне нужно сделать, как Архонту, — негромко спросил он Шоннура.

— Тебе надо выступить перед горожанами, — вздохнул Верховный Архонт. — Мы больше не можем сдерживать их недовольство. Во всех районах города, на стенах домов, твои портреты — Архонт, убивающий своего сына. Тебя не называют иначе, как детоубийца. Виль, это очень серьезное обвинение, и наше молчание только подогревает общественное мнение.

— Когда это мы стали так зависимы от него?! Штиль, мы Архонты Хаоса, а не цирковые артисты.

Вилириан рубанул ладонью по воздуху, пуская по воздуху десяток алых змеек. Закрутившись в плотную спираль, они повисели несколько секунд по правую руку от своего создателя, но не получившие никакого дополнительного импульса, с легким вздохом растворились в воздухе.

— Тебе надо выступить с обращением, — твердо сказал Шоннур. — Перетянем общественность на свою сторону.

— Как, если ты говоришь, что мое имя теперь равняется детоубийце?

— Никто не любит детоубийц, как никто не любит власть имущих и живущих в высоких башнях Алых.

— Именно, — Вилириан развел руками, — если я к ним выйду, меня сожрут. Или я сожру их, услышав первое «детоубийца».

— Все любят страдания, — заметил Шоннур, — и проблемы могущественных. Они испытывают в отношении тебя ярость, злость — сильные разрушительные эмоции. Заменим их на другие, не менее сильные. Пусть сопереживают тебе.

— Поверженный, но не сломленный? Страдающий сильный?

— Именно. Дадим им убитого горем отца.

— Я и есть — убитый горем отец.

— Тем лучше, Виль, они тебе поверят.

Вилириан молча кивнул.