Посланница ветра

ПРОЛОГ

Хищник неторопливо двигался к своей безмолвной жертве. Он делал это настолько медленно, словно испытывал невероятное наслаждение, видя неподдельный ужас в ее глазах. Бедняжка металась из стороны в сторону в тщетной попытке избежать неминуемой участи, но у нее не было ни единой возможности спастись. Пленница дрожала всем своим хрупким тельцем, мечась из стороны в сторону и силясь разорвать невидимые путы. Хищник замешкался, чтобы оценить окружающую обстановку: не помешает ли ему кто-нибудь больно жалостливый. Но нет, он зря беспокоился. Помочь его жертве было некому. Еще немного и от несчастного создания останется только долгая светлая память…

— Госпожа Кассиопея, Вы чавой-нить там видите? А?

Вижу. Конечно, вижу. Я хорошо видела, как маленький паучок алчно перебирал своими мохнатыми лапками, явно намереваясь употребить незадачливую муху на поздний ужин. Возможно, вы сочтете меня излишне кровожадной, но я всей душой болела за паучка — очень уж я люблю этих милых восьминогих существ, причем меня совершенно не волнует ни их размер, ни ядовитость. Каким-то совершенно непонятным образом мне удается находить общий язык с пауками. Есть у меня один приятель арахноид — существо древнее и могущественное, но которое никогда не отказывается пропустить со мной за компанию рюмочку другую за приятным для обоих разговором. Кроме того, он мудр настолько, чтобы не показываться на глаза другим людям, которые почему-то считают пауков страшными и злобными тварями. И никто из них не берет в расчет, что эти мохнатые существа охраняют дома, в которых поселились, от злых духов, не нашедших дорогу на Ту сторону. Также пауки защищают сон своих домочадцев, помогают изгнать болезни из дома и многое-многое другое. Я могла бы часами о них говорить и даже написать несколько трактатов, если бы у меня было для этого достаточно времени, а точнее поменьше лени. В общем, не буду долго разглагольствовать. Скажу лишь только, что пауки — это милейшие, добрейшие и полезнейшие создания, если, конечно, ты не предназначенная им на обед муха.

— Госпожа Кассиопея! — голос моей клиентки становился все более раздражительным. — Госпожа Кассиопея! Дык видите Вы там моего суженого аль нет? Есть на мне этот… Как его? Ну как его там? А! Вспомнила! Венец безбрачия! Так есть он аль нет? Чавой ето Вы молчите? Я жешь Вам тут деньжата ого-го какие плачу! Чавой видите-тось?

Я тяжко вздохнула. Ох уж мне эти дамочки. Вечно верят во всякую чепуху. Я уже давно перестала объяснять каждой встречной-поперечной, что не существует в природе никакого венца безбрачия. Но, конечно же, всегда намного удобнее и приятнее думать, что на тебя наложили проклятие или порчу, чем знать, что во всех своих бедах виноват ты сам. А ведь для того, чтобы снять этот «венец безбрачия» иногда бывает достаточно сменить гардероб и прическу. С характером дело обстоит сложнее. Но и здесь можно добиться определенных успехов, если сильно постараться. Я всегда была уверена, что человек, да и не человек тоже, может достичь всего, чего он действительно захочет. Главное приложить для этого усилия и верить в себя. А вот с этим-то как раз и проблема у большинства моих клиентов, жалующихся на то, что их жизнь далека от сказки.

Спохватившись, что на моем лице вполне читабельным почерком написаны все мои мысли, я тут же придала оному таинственно-одухотворенное выражение. Я сделала вид, что пристально изучаю нечто чрезвычайно важное в сияющем мягким теплым светом хрустальном шаре. Хороший шарик, кстати, почти неубиваемо-разбиваемый. У меня пять штук таких, у гнома-ростовщика со скидкой за оптовую покупку добытых. Клиентам же все это знать было вовсе не обязательно. Пусть лучше думают, что шарик, то есть магический шар ясновидения, достался мне в наследство от бабушки — потомственной гадалки и ведьмы. Ну и что, что сама старушка (царство ей небесное!) и слыхом не слыхивала ни о чем подобном и всю свою жизнь провела за вышиванием наволочек крестиком и гладью. Главное — напустить побольше таинственности и делать упор на внешние эффекты, как говаривала моя Наставница. Для многих внешнее намного важнее внутреннего. Вот и приходится подстраиваться под обстоятельства.

— Я вижу, — начала я замогильным голосом, как можно сильнее выпучив глаза, так, что они чуть не начали слезиться. Я водила вокруг сверкающего шара пальцами, увешанными массивными кольцами с разноцветными драгоценными камнями. — Я вижу…Я вижу! Я его вижу! Я вижу твою судьбу! Не волнуйся. На тебе нет венца безбрачия. У тебя все будет хорошо. Я это вижу.

Уже немолодая женщина вся подалась вперед, своим грузным телом опрокинув одну из моих многочисленных свечей, к счастью, уже погасшую.

— Кто он? — вопросила она хрипло. От ее напыщенности и холодности, с которыми она вошла в мой шатер, не осталось и следа. Все-таки женщина всегда остается женщиной. Всегда.

Я окинула свою позднюю клиентку внимательным взглядом. Да уж, на первый взгляд, далеко не девица-красавица. Очень далеко. Если б хоть характер покладистый, так и тут не свезло. Вот женщина и просидела всю жизнь в девках. И куковать бы ей и дальше, но на ее счастье, она встретила меня. Ладно уж, помогу. А заодно совершу и маленькую безобидную, по крайней мере, я на это надеялась, месть. Ничего, с совестью я потом договорюсь. Договаривалась же я с ней как-то эти двадцать три года.

— Вижу я тебя, красавица, — я улыбнулась уголками губ, надеясь, что нос у меня не вырос, как у одного в принципе хорошего, но уж очень лживого мальчика. — Вижу тебя в белом платье, а рядом стоит…

Тут я сделала эффектную паузу, а на земле оказалась еще одна свеча. И еще одна. И еще. Я поспешно продолжила, чтобы не лишиться всего своего нажитого непосильным и не совсем праведным путем имущества:

— А рядом с тобой стоит мужчина. Невысокий, спереди слегка облысевший и… кхм… полностью сзади. Худой, но есть небольшое, хотя смотря по каким меркам судить, брюшко. И ты его знаешь. Хорошо знаешь. Давно знаешь. Вижу я… Корчмарь он. А зовут его Ва…

— …сил, — закончила за меня клиентка, вновь усаживаясь на место и умудрившись опрокинуть на пол еще три свечи. Хорошо, что у меня их много.

— Все верно, — подтвердила я, стараясь незаметно подвинуть поближе к себе уцелевшие атрибуты колдовства. Но я зря старалась — женщина больше не двигалась. Она уставилась в одну точку перед собой и не сводила с нее глаз. Я терпеливо ждала, когда она осознает сказанное, но была вынуждена щелкнуть пальцами перед ее носом, чтобы обратить ее внимание на себя. — Его зовут Васил, и он в вашем селе корчмарем числится. Я права?

— Ага, — кивнула клиентка, растерянно глядя на меня.

Оказывается, если она презрительно не поджимает губы и не морщит нос, ее вполне можно назвать хорошенькой. А если еще и переодеть в нечто больше напоминающее женское платье, нежели этот бесформенный балахон земляного цвета. И если еще умыть да причесать… Стоп. Что-то меня занесло.

— Он женат? — на всякий случай уточнила я, сдув с правого глаза прядь угольно-черных волос.

— Неа. Вдовый он. Ужо погодь шестый али семый годок пошел.

— И у него двое детей? Девочка и… Кажется, тоже девочка.

— Ага. Две девки.

— Любишь детей?

Кивок.

— А эти тебе нравятся?

Еще один кивок.

— Тогда все просто замечательно! Он и есть твой суженый.

Я уже мысленно потирала руки.

— Дык… — засомневалась женщина. — Я ж его с ишшо с той поры, как босоногой девкой была, знаю… Я ж у ево на свадьбе лапти порвала — так плясала…

Я приготовилась произнести проникновенную речь, когда моя теперь уже любимая клиентка вдруг выкрикнула, махнув рукой и снеся со стола чучелко какой-то неведомой даже мне зверушки:

— Ай, да гори он все синим пламенем! Наплювать! Токма… — она подняла на меня свои немного испуганные глаза. — А чавой мне теперь делать-то? Я не ведаю…

— Ничего, — успокоила я ее. — Зато я знаю.

Порывшись в резной шкатулке, которую я достала из-под столика, я вытащила на свет стеклянную бутылочку, заполненную красивой розовой сверкающей жидкостью. Зря я, что ли столько красителя туда добавила. На самом деле у этого отвара совершенно неаппетитный зеленовато-болотный оттенок, но в таком виде он хуже продавался. Почему-то считалось, что цветом любви непременно должен был быть розовый. Вот и приходилось потворствовать клиентам в их заблуждениях.

— Это — эликсир любви! — торжественно объявила я, протягивая заветный флакончик клиентке. Он тут же исчез в ее ладони. — Дашь его своему возлюбленному — твоим будет. Главное — потом не упусти.

Женщина крепко прижала к своей необъятной груди вожделенную склянку.

— Госпожа Кассиопея, не ведаю чавой и сказать-то… — промямлила она.

— Благодарить после будешь, когда замуж выйдешь. А пока я хочу тебе кое-что дать. Обещаешь, что выполнишь все, что я скажу?

— Ага-ага!

Я достала два небольших листа и перо. Призадумалась, а потом быстро-быстро застрочила. Один из листов я скрутила, перевязала красной ленточкой и завязала на бантик.

— Держи. Вот здесь адрес и подробная карта, как в соседнем городе добраться до дома госпожи Афалии. Она поможет тебе. В ее салоне тебе сделают новую прическу и помогут подобрать новую одежду. А свою старую сожги. Поняла?

— Ага. А на кой мне мою одежу палить? Она ж еще почти новехонькая. Без дырок.

Ну, вот как объяснить человеку, что у него абсолютно нет вкуса? Да так, чтоб его не обидеть? Правильно. Никак.

— Это нужно для того, чтобы твои прежние неудачи навсегда тебя покинули. Вывезешь всю-всю свою старую одежду сегодня в полночь на открытую поляну в лесу и подожжешь, приговаривая: «Покиньте меня недуги, покиньте меня вороги, покиньте навсегда». Запомнишь?

Она кивнула.

— Дык чаво мне напялить-то, шоб в город поехать, коли я всю одежду свою спалю?

Час от часу не легче.

— С этим я тебе тоже помогу. Закрой глаза и не подсматривай. Это очень важно, иначе колдовство не получится.

Клиентка добросовестно выполнила мои указания, а я протянула руку и взяла свой вещь-мешок. Не удивляйтесь, я все правильно сказала. Вещмешков много, а вещь-мешок один. Я достала из него добротное простое платье небесно-голубого цвета, отороченное белоснежным кружевом. Оно как раз должно было подойти женщине по размеру. Одна из моих клиенток отдала его мне в качестве оплаты за услуги. А я еще все гадала, куда бы его пристроить. А ответ сам нашелся, точнее сам пришел. Не думайте, я не отбираю последнее у отчаявшихся людей, которые готовы отдать все, что у них есть, чтобы обрести хотя бы призрак надежды. Просто я могу потерять свой дар, если не буду получать что-нибудь взамен своих потраченных сил. В этой жизни за все нужно платить.

— А енто… тово… дорого?

— Что дорого? — я вздрогнула. Она что, мысли читать умеет? Этого мне только не хватало.

— У Вашей… ентой госпожи Афалии… Дорого?

— Для тебя — нет, — я улыбнулась и передала женщине второй лист. — Отдашь это письмо Афалии. Там все написано. Скажешь, что ты от меня — и станешь ее постоянной клиенткой. Это дорогого стоит. Не пугайся, я не про деньги! — ухмыльнулась я, когда глаз женщины непроизвольно дернулся. — Я имею в виду, что к ней на прием не каждая дворянка попасть может.

Когда-то я оказала почти неоценимую услугу Афалии, и теперь могла безвозмездно отсылать к ней клиенток, которым хотела помочь. Сама хозяйка салона была очень привлекательна и избрала своей стезей служение Красоте. Ей очень многие завидовали, потому что ее дело шло очень хорошо. Одна из неблагодарных клиенток воспользовалась помощью черного мага, и тот наслал на Афалию страшную порчу — стремительное старение. Но колдун оказался неопытным и, ошибившись с расчетами, проклял ее маленькую дочурку. К тому же, он не рассчитал свои силы и почти убил девочку. К счастью, я тогда как обычно мимо проходила и смогла быстро убрать порчу с малышки.

— Все запомнила?

— Ага.

— Тогда спектакль окончен. Гаснет свет. Зрители могут расходиться.

— Чаво-чаво?

— Я говорю: сеанс окончен. Можешь уходить. Будь счастлива.

Женщина вскочила на ноги и неразборчиво забормотала слова благодарности. Из моего шатра она вышла задом, кланяясь мне до земли.

— Эй! — крикнула я вдогонку. — А деньги?

Но женщины уже и след простыл, а я обнаружила забытый на разноцветных подушках, предназначенных для сидения клиентов, старенький кошель. Здесь было пятьдесят медяков — гораздо больше, чем я собиралась взять с нее за свои услуги. Ну что ж, я не виновата. Любовь ведь дорогого стоит. Правда, ведь? Совесть же как-то сама с собой договорилась, решив в этот раз меня не беспокоить.

Осторожно выглянув из шатра и удостоверившись, что поток клиентов полностью иссяк, я с облегчением стащила с головы кудрявый черный парик, оставив только золотую сеточку, под которой и находилась моя настоящая шевелюра. Подойдя к одному из зеркал, которые я использовала для создания нужной атмосферы, я аккуратно смыла смоченной в специальном растворе собственного изготовления тряпицей черную краску с глаз и алую с губ. От частого использования красителя мои от природы светлые брови и ресницы приобрели темно-каштановый оттенок, резко контрастируя со светло-пшеничными косами.

В один из своих многочисленных сундуков я бережно сложила свои побрякушки: длинные серьги с изумрудами, колье в виде переплетенных березовых листьев и тяжелые кольца, оставив на шее только одну простую серебряную цепочку с подвеской в виде паука — мне ее Вэр подарил, решив пошутить, но вещица мне очень понравилась и я почти никогда с ней не расставалась.

В сундук побольше отправилось длинное черное платье, густо расшитое стеклярусом. Весило оно немало, и я могла в нем лишь сидеть. Зато выглядело очень эффектно. Я осталась стоять только в одной сорочке, разминая затекшие от долгого сидения мышцы. И в особенности те, за которые меня сегодня утром нагло ущипнули.

Я перебрала в памяти все, что произошло за сегодняшний день. Добираться в эту деревню, где, как я знала, должна была пройти крупная ярмарка, я была вынуждена на своих двоих по личным обстоятельствам. Поэтому я очень обрадовалась предложению милого безобидного слегка подвыпившего мужичка подвезти меня до места назначения. Выпив зелье, без которого я не могла путешествовать, я с радостью залезла на воз. Я ехала, наслаждаясь прекрасными видами. Мое настроение с каждой минутой становилось все лучше. Утренние пташки восхваляли новый день, солнце, дарующее тепло и ласку. Все было просто великолепно. И как же я разозлилась, когда возница, обобрав меня как липку за подвоз, еще и приставать вздумал. И его даже не смутило то, что я была раза в два его моложе. Ну, ничего, новая женушка его перевоспитает. Уж в этом я была уверена — своего она не упустит.

Переодевшись в кожаные штаны и рубашку на выпуск, не забыв сменить неудобные туфли на мягкие сапожки без каблуков, я принялась за свою шевелюру. Две тугие косы, перетянутые кожаными же ремешками, и моя прическа была готова. Из-за невысокого роста и хрупкого телосложения меня часто принимали за подростка, чем я бессовестно пользовалась в личных целях. К сожалению, корчмарь Васил увидел меня тогда, когда я уже переоделась гадалкой Кассиопеей. Кстати, это не мое настоящее имя. Этот псевдоним дала мне моя Наставница, считая, что он поможет мне в профессиональной деятельности. И как всегда оказалась права. Она почти никогда не ошибалась. При рождении же мне досталось имя Кирэн Ария Эстель Велиандра, но я предпочитала просто Кира.

Взяв вещь-мешок, прощальный подарок Наставницы, я начала складывать в него свои пожитки. Между прочим, очень полезная в хозяйстве штуковина. Снаружи это была всего лишь обыкновенная сумка из грубого полотна, в которой по виду мог поместиться всего один каравай хлеба. На самом же деле, в нем можно было спрятать все, что захочешь. И я ни капельки не преувеличиваю. В мешке тут же оказался столик, разноцветные подушки, зеркала, подсвечники, статуэтки, павлиньи перья, камни и тому подобные магические приспособления. Пестрый шелковый шатер отправился вслед за всеми остальными вещами.

Прелесть же вещь-мешка заключалась в том, что им мог пользоваться только один хозяин. Для всех остальных это был обычный мешок не самого высокого качества. Кроме того, я совершенно не боялась его потерять. Где бы я ни находилась, он все равно вернется ко мне. Первое время я его все время где-нибудь забывала. Однако если же хозяин покинет этот бренный мир, то вещь-мешок превратится в абсолютно никому не нужный кусок тряпки, годный лишь для мытья полов. Поэтому Наставница, предвидя свою скорую смерть (для гадалок это одновременно и дар, и проклятие), передала его мне по наследству. Она провела необходимый обряд, чем-то схожий с любовным приворотом, тем самым пожизненно привязав вещь-мешок ко мне.

Уже покидая пределы поля, которое было отведено для ярмарки и еще час назад кишевшее крестьянами, а теперь совершенно пустое, я почувствовала чье-то присутствие. В небольшой рощице возле поля явно кто-то был. Я напряглась — мало ли животное какое из леса сюда забрело полюбопытствовать, чем это таким интересным здесь людишки занимаются, а заодно и подкрепиться ими же. Я, конечно, была не самым аппетитным блюдом, но, как говорится, на безрыбье… Однако уже через минуту я успокоилась, услышав знакомые голоса.

Ну что ж, ребятки, совет вам да любовь, а мне пора уже и путь-дорогу держать. Подгонявший меня в спину ветер напомнил, что я здесь слишком засиделась.