Посланница ветра

ГЛАВА 3

Разглядывая аккуратные одноэтажные домики, я медленно, но верно продвигалась к центру города, так и не встретив на своем пути ни одного живого человека. Неживого, впрочем, тоже. Никаких зверушек здесь также не наблюдалось, что показалось мне крайне странным. Обычно стая собак ходила за вновь прибывшими по пятам в надежде выклянчить хоть кусочек чего-нибудь съестного. У своих уже давно ничего нельзя было выпросить. Наученные опытом, они знали, что если хотя бы раз поддашься, то вовек не отцепишься от попрошайки.

Здесь же дело обстояло абсолютно по-другому. Никого не было. Ни кошек, надрывно мяукающих на подоконниках (и орущих под другими окнами), ни птиц, летающих над головой (и целившихся в зевак). Вообще никакой живности, если не считать назойливой мошкары.

Я была очень рада, что к центру вела всего одна единственная, пересекающая город пополам, широкая дорога, потому что все улочки были похожи друг на друга как родные сестры. Хотя с моей способностью ориентироваться на местности это не имело практически никакого значения. Хорошо хоть, что есть городская стена, так я, по крайней мере, не выйду за пределы Зевска.

В каждом окне горел свет, хотя, на мой взгляд, было еще достаточно светло. На некоторых входных дверях была начертана одна и та же руна — защиты. По мне так куда надежнее была бы кувалда, но не мне решать. Здешняя атмосфера мне категорически не нравилась, но я не привыкла отступать, да и ветер мне не позволит. К тому же, я прекрасно знала, что чем сильнее воняет дело, тем больше за него заплатят. Осталось только выяснить, в чем оно, собственно, заключается.

В конце концов, я добралась до двухэтажного здания с приметной вывеской, гласившей, что здесь находится именно «ТРАКТИРЪ», а не что-либо другое. Он у них один что ли? Нет, это как-то несерьезно для городка таких размеров как Зевск. Ничего, с этим мы потом разберемся, а пока я решала очень сложный вопрос: в чьем обличье мне туда зайти — Кассиопеи или Киры? Выбор пал в пользу последней. Не стоило пока светиться. Достав из вещь-мешка зеркальце, я осмотрела себя. Сойдет. Двадцать три мне, конечно, не дашь, но на восемнадцать я вполне выгляжу. Только причесаться не помешало бы, а то блуждание по лесным дорогам совсем не пошло на пользу моей шевелюре: волосы спутались, и в них застряли мелкие палочки, еловые иголки, паутинки и многое-многое другое. Складывалось впечатление, будто бы меня несли головой вниз и иногда роняли. Чтобы привести себя в порядок у меня ушло минут десять, и еще пять, чтобы настроиться.

Собравшись с духом, я открыла дверь, заранее приготовившись к тому, что сейчас мне придется распихивать локтями многочисленных посетителей, чтобы найти свободное местечко. Однако моим опасениям не суждено было сбыться. Мало того, что зал был полупустой, так еще и трактирщица смерила меня с ног до головы подозрительным взглядом. Что-то в последнее время мне не везет. Я попыталась придать своему детскому личику как можно более серьезное выражение.

Скорее всего, у меня получилось, потому что женщина перестала мною интересоваться и обратила все свое внимание на сидящего перед стойкой высокого импозантного мужчину средних лет в дорогом костюме. Такие обычно носили законники, а зарплаты у них в наше время были совсем не маленькие. Все сейчас грамотные стали: чуть что, так сразу бегут на поклон к судье, вот эта братия и расплодилась по всему Амаранту. Подозреваю, что в соседних государствах ситуация мало чем отличается. Каждая мамаша, имеющая дочек на выданье, мечтала заполучить себе такого зятя. Вот и наша трактирщица наивно хлопала глазками и томно вздыхала, наполняя до краев очередной кубок. И не какого-нибудь мерзкого пойла, которое обычно пытаются всучить мне, а неразбавленного эльфийского вина. Я даже отсюда могла разглядеть, как оно переливается всеми оттенками рубина. Похоже дамочка не на шутку влюбилась, раз отдает такую дороговизну за здорово живешь. То, что мужчина платить не собирался, я видела по его ауре. А то, что трактирщица была на это согласна, я видела по ее глазам. Я всегда говорила, что все женщины одинаковы, когда дело доходит до любви. И это совершенно не зависит от возраста, воспитания, социального положения или внешних данных. Так и хозяйка трактира (дама, которую со спины я легко могла бы перепутать с Рэем) ворковала со своим ненаглядным, словно молоденькая школьница, впервые вкусившая запретный плод.

Хозяйка меня теперь в упор не замечала, и я могла спокойно изучить окружающую обстановку. Это был самый обыкновенный трактир — обыкновеннее попросту не бывает: широкая стойка, перед которой стояли стулья на тонких ножках (они почему-то напоминали мне бледные поганки, что по виду, что по цвету), несколько длинных столов, идущих в комплекте с лавками. Также здесь было несколько небольших столиков, рассчитанных на влюбленных парочек. При желании и за отдельную плату можно было отгородиться от других посетителей ширмочками. Об этом свидетельствовало объявление, висевшее над входной дверью. Правда, чтобы разобрать, что там было написано, мне пришлось потратить несколько минут. Я также заметила, что вся здешняя мебель была добросовестно приколочена к деревянному полу. Как я поняла, это чтоб не унесли. Видимо, уже бывали прецеденты.

Возле лестницы, ведущей на второй этаж, где располагались комнаты для постояльцев, я обнаружила некое подобие сцены. Там на низеньком табурете сидел древний бородатый старичок в одеянии больше похожем на пижаму и меланхолично тренькал на непонятной мне смеси гитары и арфы. Это ж в каком кошмаре создателю сего инструмента могло привидеться такое чудовище? Но звук получался приятным, и я решила не судить по внешнему виду. Так многие делают, а потом горько жалеют, что поверили первому впечатлению. Сама грешна.

Перехватив мой взгляд, старик с несвойственной для его возраста прытью бросился ко мне. Правда, только после того, как удостоверился, что его инструмент надежно подпирает стенку и наоборот.

— О! Пшекшашнейшая леди! — зашепелявил дед, а я вновь заозиралась в поисках мифической особы. — Ка жешь я рад, шо ты пошетила нашенское жахолустье! Пшекрашная леди, добро пажалавать!

— Здравствуйте! — вежливо поздоровалась я с воздухом, потому что неугомонный дедок уже был за моей спиной, пристально изучая мой зад. После чего, довольно хмыкнув, шлепнул меня по оному.

— Эй!

— Хавоша! — вынес вердикт старый пень, довольно потирая морщинистые руки и причмокивая губами. — Ошень хавоша!

— Сама знаю! — буркнула я. Зря я, что ли столько дорог исходила? Моим мышцам мог бы позавидовать любой атлет.

— Не шерчай, кшасавица! Я ж не ша жла. Я ж шамый главный ченичель кшасоток. Ахтарычем меня жвать. Так меня вше тут кличут. Мужыкант я мештный.

— Зараза ты местная, — пробормотал ближайший к нам мужчина, а его спутница согласно кивнула.

Я только улыбнулась, старик же и вовсе не обратил на них никакого внимания. Скорее всего, его тут и похлеще называли.

— А тебя, желеноглажка, как кличут?

Ничего себе. Как он смог разглядеть цвет моих глаз? Я же обряд провела, чтобы никто их разглядеть не мог. Профессиональная необходимость. Мне ведь приходилось играть разные роли. Я недоуменно посмотрела на старичка. Но тот лишь хитро мне подмигнул.

— Кира я.

— И надолго ль ты к нам, кшасавица?

— Этого я пока не решила.

— А зашем пшыехала-то? Нетути тут у нас ничаво хавошего. Вертала б ты взад, девонька. Жло тут у нас ражвелось. Штрашное! Аж как кшапивица тута.

Но я его не слушала. Меня сейчас занимал совершенно другой вопрос.

— Ахтарыч, скажи: а гадалки тут у вас есть?

— Нетути. Ты первая будешь.

— А… Откуда…

Вредный старикан меня снова проигнорировал. Он поманил меня за собой и подал знак скучающему в углу худощавому парнишке-разносчику следовать за нами. Усевшись за самый дальний столик, Ахтарыч сделал заказ, пока я устраивалась на противоположной лавке.

— Кувшин медовухи. Неражбавленной! И два кубка. Кшасавица платит.

Я поскрипела зубами, но кивнула. За информацию нужно платить. Зевнув, парнишка поплелся выполнять заказ, цепляясь ногой за ногу.

— Ты жря сюды пшыехала, — доверительно сообщил мне дед, пытаясь под столом погладить меня по коленке. Я наступила ему на ногу, и тот, охнув, прекратил свои приставания. Во всяком случае, на время. — Вот ешли бы ты годков на шорок постарше была. А так…

И он захрапел, повесив голову на грудь. Я не выдержала и пнула его под столом. Не сильно, но старик проснулся и заозирался по сторонам.

— А? Шо?

— Что так?

— Ась?

— Ты говорил, что я рано сюда приехала.

— Агась, Агась. Рано. Тут девки младые мрут как мухи. Ужо и полапа… В шмышле, пошмотреть не на кого.

— А что случилось?

— А холера его ражберет. Пошитай ужо год как молодухи помирают. Тока молодухи. Старух ента жаража не берет, шоб ее.

Старик ненадолго умолк, потому что к нам как раз подошел разносчик с тяжелым подносом в руках. Потребовав плату вперед, он, горделиво задрав нос, удалился. Я принюхалась к содержимому кувшина. Разбавил-таки гад. Ну, ничего, сегодня ему приснится злой бабайка, который очень не любит, когда обманывают честных потребителей. Таким же образом я отучила торговок в одном небольшом городке, который я как всегда просто мимо проходила, продавать уже подпорченные товары. Теперь то место славилось честной торговлей. Не могла же я оставить без внимания то, что из-за одной такой торговки у меня полдня крутило живот. Зато теперь и этот парнишка станет расторопным и услужливым. Неплохо было бы за это с трактирщицы денег стребовать, но подозреваю, что разбавлять напитки он не сам научился. А потому я и бесплатно поработать могу — я сегодня добрая.

Когда-то я хотела запатентовать этот метод исправления нечестных на руку торгашей, но справедливо рассудила, что тогда экономике нашего государства пришел бы полный кирдык, что бы это ни значило. Заговор-то совсем простенький, и я думаю, что его не раз использовали в этих целях. Поэтому я решила поступить так же, как и мои мудрые старшие коллеги, то есть не вмешиваться. Иногда это самая лучшая тактика.

— А как это происходит? — я продолжила расспросы, пока старик снова не уснул.

— Одкель ж мне жнать? Меня ж к девкам не пущають. А хоронют их ужо в жакрытых гробах.

Интересно девки пляшут. Что ж это получается, люди добрые? Я что сама сюда за своей погибелью пришла? Ну уж дудки! И барабаны. И то струнное чудовище, с которого дедок не спускает правый глаз. Не на ту напали — я сама кого хочешь изведу.

Допив второй кубок, мой первый знакомец в Зевске, если забыть о нерадивой городской страже, вновь уронил голову на грудь и сладко захрапел. Я еще немного посидела, поглядывая на посетителей, которые разбредались по комнатам на втором этаже. Оказалось, что здесь не было никого кроме меня, кто бы просто пришел сюда с улицы. Занятненько.

Оставшись в гордом одиночестве, если не считать сладко посапывающего Ахтарыча и протирающей кубки трактирщицы, я доцедила последнюю каплю медовухи и встала, направившись к стойке. Хозяйка упорно делала вид, что меня не существует.

— Уважаемая, — обратилась я к ней. — Скажите, пожалуйста, нет ли у Вас свободной комнаты?

Женщина даже не взглянула на меня.

— Уважаемая?

Ноль реакции.

— Уважаемая!!!

Нахалка вообще повернулась ко мне спиной. Я мысленно запыхтела, но внешне ничем себя не выдала. Ничего, я знала, как с такими особами нужно разговаривать.

— Десять медяков плачу, — вкрадчиво объявила я.

— Таки милости просим! — заулыбалась трактирщица, снова повернувшись ко мне передом. Ее лицо светилось как новенькая монета. — Меня Аглаей звать. Если чаво — не стесняйся обращаться. Кстати, я тебе самую лучшую комнату отдаю. Ей-ей! Ты уж мне поверь! Как от сердца отрываю. Сердечко-то у меня ой какое слабенькое…

Я понимающе кивнула и достала из вещь-мешка не десять, а двенадцать медяков, чтоб уже наверняка. Хозяйка просияла как двадцать заговоренок и торжественно вручила мне тяжелый ржавый ключ. Такие обычно прилагаются к амбарным замкам. Видимо этой комнатой уже давно никто не пользовался. Что ж, посмотрим.

Поднявшись наверх, я только на ощупь смогла отыскать нужный мне номер. В этом трактире явно экономили на освещении. Еще несколько минут я упорно сражалась с таким же ржавым, как и ключ, замком. Но упрямая железяка и не думала сдаваться. Поэтому я, предусмотрительно убедившись, что за мной никто не подсматривает, пошептала немного над замком, и тот с тихим скрипом открылся. Я с облегчением вытерла рукой вспотевший лоб. Зря я это сделала: я почувствовала, как на моем лице появилась противно-рыжая полоса.

В номере было темно хоть глаз выколи. Притом обязательно тому, кто эту комнату проектировал — здесь не было ни одного окна. Порывшись в вещь-мешке, я вытащила свою заговоренную свечу. Ну и ну! Если это лучшая комната, то, что же тогда творится в остальных? Или трактирщица специально для меня так расстаралась? Везет же мне на полупустые комнаты: одноместная кровать, сундук максимум на три платья (или два, если с подъюбниками) и умывальник, к которому даже страшно подойти. А вдруг оттуда что-нибудь выпрыгнет? Что-то страшное, зубастое, клыкастое и охочее до людской плоти. Так меня в детстве Наставница пугала, когда я не хотела наводить чистоту в ее хижине. Не думайте, я люблю убираться. Подальше от уборки.

Проведя пальцем по покрывалу, я оставила на нем глубокую борозду в толстом слое пыли. Похоже, трактирщица не любила веник и тряпку даже больше моего. Чихнув, я брезгливо сдернула с кровати одеяло, под которым оказался изъеденный мышами матрас, по крайней мере, я надеялась, что это были именно мыши. Ничего не поделаешь, придется спасаться собственными средствами. Меня уже в который раз выручало то, что я, как говорил один мудрый человек, все свое ношу с собой. Умастив на грязном полу старое покрывало (я его уже давно собиралась выбросить, а тут и повод представился), я положила поверх него спальный мешок. Прав был все-таки Вэр, когда говорил, что пригодится. Ничего, мне бы одну ночку продержаться, да утро простоять, а там я и в свое новое жилье переберусь.

С этими мыслями я и уснула, проснувшись ровно через два часа и ни секундой позже. Я знала, что до рассвета еще несколько часов и решила скоротать это время за чтением. Вот и пригодилась книжечка, которую я умыкнула из личной библиотеки Вэра. Надеюсь, он ее еще не хватился. Но я, скорее всего зря паниковала, ведь если бы он обнаружил пропажу, то уже примчался ко мне со всех своих восьми мохнатых ног. Мне иногда казалось, что он следит за моими передвижениями, потому что с легкостью находил меня везде, где бы я ни находилась.

Удобно устроившись в спальном мешке, я поставила у изголовья заговоренную свечу. Интересно, и почему Вэр так не хотел давать мне эту книгу? Более того, он буквально за шкирку оттаскивал меня от запретной полки. Улучив момент, когда арахноид отключился после изрядного количества выпитого и намешанного, я забросила вожделенное чтиво в сумку и была такова.

Я совершенно забыла об этом инциденте и вспомнила о нем лишь потому, что мне нужно было чем-то себя занять. Я осмотрела красивую обложку, щедро украшенную полудрагоценными камнями. Можно, конечно, было предположить, что Вэр так сильно не желал давать мне этот фолиант из-за его стоимости. Но я прекрасно знала, что у моего друга зарыта уйма кладов по всему Амаранту. Тогда в чем же дело? И название у книги вроде бы красивое, даже почти съедобное — «Ветви персика». Еще немного полюбовавшись обложкой, я открыла первую страницу. Ух ты! Здесь даже картинки есть! Много картинок… Очень много красочных и познавательных картинок. Покраснев до кончиков ушей, я захлопнула эту подробную инструкцию для акробатов и засунула ее обратно в вещь-мешок. Почитаю как-нибудь в другой раз.

Но чем мне тогда заняться в оставшиеся до рассвета часы? Я вспомнила, что давно не проводила ревизию своих трав, а я пятой точкой чувствовала (это был мой самый сильный определитель предстоящих неприятностей, причем посильнее всяких амулетов), что они мне вскоре понадобятся. Я так увлеклась, что не заметила, как рассвело. О том, что наступило утро, мне напомнили отнюдь не внутренние часы, а доносившийся с первого этажа запах свежей выпечки. В животе сразу же очень громко и настойчиво заурчало. Скомкав спальный мешок и запихнув его в свою волшебную суму, я, к моему преогромнейшему удовольствию, покинула пыльную и душную комнату.

Внизу, в отличие от вчерашнего вечера, было многолюдно и шумно. Как-то не вязалось это с моим представлением о трактирах и городах, где основная жизнь кипела именно ночью. Ахтарыч сидел на сцене, полируя тряпочкой свой чудовищный музыкальный инструмент. Завидев меня, старик приветливо помахал мне рукой. Я кивнула ему в ответ, но подходить не спешила. Сначала мне нужно было переговорить с трактирщицей. Та как раз с хмурым видом протирала кувшин. Я уселась за стойку на тот же самый стул-поганку, на котором сидел давешний кавалер Аглаи. Только сегодня его здесь почему-то не наблюдалось.

— Доброе утро! — вежливо поприветствовала я хозяйку.

— Мпф!

— Запах какой здесь стоит вкусный… — заискивающе начала я.

И тут же словно по волшебству перед моим носом материализовалась тарелка с яичницей. Я всадила вилку в ароматное блюдо и с аппетитом зачавкала, наблюдая, как Аглая с каждой минутой становится все мрачнее и мрачнее. Атмосфера вокруг нее накалялась, и становилось как то не по себе. Женщина то и дело поглядывала на часы и тяжко вздыхала. Она делала это так часто, что мне это уже порядком надоело. В конце концов, я не выдержала и спросила прямо в лоб:

— Любимый обманул?

— Чаво это ты так думаешь?

Сложно не догадаться. Здесь даже моей лицензии не нужно. Я деловито прокашлялась, отставив в сторону пустую и начисто вылизанную тарелку, и приступила к заранее заготовленной речи:

— Понимаете, уважаемая Аглая, в нашем мире очень много неизведанного и непонятного. Но некоторым особо одаренным людям дана уникальная возможность приоткрыть завесу этой пленительной тай…

Я прервала свой прекрасный монолог, потому что на меня уставилось два бараннанововоротинских глаза.

— Че?

Ох уж мне эти недоучки. Такую речь загубила.

— Ниче! — буркнула я. — Помощница гадалки я. Вот и чувствую.

— А… Так может ты… это… погадаешь?

Я отрицательно покачала головой, незаметно придвигая к себе тарелку с бутербродами. Аглая не обратила на это никакого внимания, она вся напряглась, прижав к груди полотенце. Костяшки на ее пальцах побелели, а рот приоткрылся.

— Сама я не могу.

— А кто тагды может?

Попалась рыбка. Я ждала этого вопроса. Вот сейчас было самое время начать свою рекламную кампанию.

— Я думаю, что моя хозяйка, госпожа Кассиопея, согласится оказать Вам эту услугу, — доверительно поведала я, стряхивая с рубахи хлебные крошки, бутербродов на тарелке не осталось. — Она самая настоящая потомственная гадалка в девятом поколении. Она способна рассказать прошлое и заглянуть в будущее. Приворожит, снимет порчу, венец безбрачия, сглаз, приворот. И многое-многое другое. И это все совсем за небольшую оплату своего нелегкого труда.

Глаза трактирщицы загорелись, а на ее бледном лице появилось некое подобие румянца.

— Дык веди меня к ней!

— Не могу, к сожалению, — притворно вздохнула я.

— Но мне надо! Прям щас! Я заплачу! Хорошо заплачу!

Правильный ответ.

— Госпожа Кассиопея прибудет в Зевск сегодня вечером. Быть может, я смогу уговорить ее встретиться с Вами…

— Нет! — прервала меня Аглая и, испугавшись собственного выкрика, добавила уже тише. — Вечером никак не можно. А этого… мона завтра утром?

— Можно, — успокоила я ее. — А почему вечером не получится? Работа?

Женщина осмотрелась по сторонам и придвинулась ко мне через стойку, быстро зашептав на ухо:

— Да какая там, к Арндрэйку, работа! Страшное дело у нас в Зевске по ночам творится! Призрак по городу шастает. Вот после захода солнца никто на улицу и носа не кажет — боязно.

— А что за призрак?

— Да халера его разберет. Тока вот тот, кому хоть одним глазком удалось его увидать, потом еще долго заикается. Вун там Антрас сидит. Тот в красной шапке.

— Этот? — я кивнула в сторону сидящего недалеко от меня болезненно бледного мужчины.

— Ага, он самый. Дык он ужо неделю слова сказать не может.

Аглая отодвинулась, оставив меня переваривать информацию. У меня уже появилось несколько мыслишек по поводу того, что здесь происходит, но их еще предстояло проверить. И насколько я поняла, как можно скорее.

— Кстати, Аглая, а кем тут Ахтарыч работает?

— Та-а-а никем. Так, гостей развлекает. Я ему даже не денег не даю. Народ просто приходит поглазеть, шо он новенького отчебучит. Хошь знать, почему его Ахтарычем все зовут?

— Так это не его настоящее имя?

— Не. Имени его ужо никто и не упомнит. А эта кличка евоная очень даже ему подходит. Он жешь ко всем девкам пристает. Все полапать тянется. Вот те и орали постоянно: «Ах ты, старый хрыч! Ах ты, старый хрыч!».

Могла бы и сама догадаться.

— У меня еще один вопрос к Вам, уважаемая Аглая, — я постаралась улыбнуться как можно шире — даже скулы свело. — Где здесь можно недорого снять жилье?