После Гомера

Златопрестольная в небо Заря из пучин океанских

снова взошла, и вобрал в себя Ночь отступавшую Хаос.

Трои же крепость ещё предавали враги разоренью

и бесконечные прочь уносили Приама богатства,

5 вздувшимся рекам подобны, что с гор с оглушительным шумом,

став от дождей полноводны, уносят деревья без счёта

вместе со всем, что растет на обрывистых склонах, а также

части расколотых скал в необъятное море швыряют.

Вот и данайцы, огнём уничтожив высокую Трою,

10 к быстрым судам уносили огромную ныне добычу.

Вместе с собою вели они множество пленниц троянских –

дев, своего не успевших замужества радость изведать,

тех, что недавно послушны супругу любимому стали,

седоволосых старух и младых матерей, у которых

15 новорождённых младенцев от полной груди оторвали,

с жадностью их молоко напоследок тянувших губами.

Между других и свою из горящего града супругу

прочь уводил Менелай, многотрудное дело свершивши:

поровну радость и стыд в его сердце отважном мешались.

20 Копий владыка Кассандру увел за собой Агамемнон.

Славный Ахилла наследник забрал Андромаху. Гекубу

вел к кораблям Одиссей: из очей её слезы рекою,

как из ручья, вытекали, охватывал трепет все члены,

сердце от страха сжималось, рассыпались кудри седые

25 по голове и плечам, и лежал на них пепел обильно,

коим своею царица посыпала голову дланью,

после того как убит был Приам и разрушена Троя;

громко рыдала она о превратностях участи рабской,

выпавшей ей против воли. Другие иных уводили

30 плачущих пленниц троянских к своим кораблям аргивяне.

Стон бесконечный повсюду от сонма рабынь раздавался,

с малыми вместе детьми о своих сокрушавшихся бедах.

Так если новый приплод со свиньей белозубою вместе

от одного до другого ведут свинопасы жилища,

35 холодом зимним гонимы, ужасный повсюду над стадом

визг в эту пору стоит, ни на миг не стихая единый.

Вот и троянки стенали, к данайцам попавшие в рабство,

ибо единая участь служанок ждала и царицу.

Только Елена поспешно в груди удержала рыданья:

40 в тёмных глазах её стыд в этот миг затаился глубокий,

краска покрыла ланиты, а сердце о том волновалось,

как бы, когда кораблей она чёрных у моря достигнет,

не принялись оскорблять её чада ахейцев жестоко.

В страхе пред тем трепетала душа неспокойная сильно.

45 Голову скрыв покрывалом, с щеками горящими ярко

вслед за супругом своим осторожно Елена ступала,

словно Киприда, когда обитатели светлого неба

в страстных Ареса объятьях её обнаружили как-то

неизгладимым позором покрывшую брачное ложе,

50 пленницей многих оков — изощрённой работы Гефеста,

в коих лежала она, от стыда не имея спасенья,

перед поспешно собравшимся родом богов всеблаженных

и пред Гефестом самим, хоть и страшно пред очи супруга

всякой жене показаться, в позоре таком уличённой.

55 Так, Афродите подобна в стыде нестерпимом обличьем,

с пленниц толпою троянских к судам аргивян направлялась,

сделанным прочно, Елена. Ахейцы же диву давались,

стоя вокруг, при одном лишь на чудную прелесть жены той

и красоту её взгляде. Никто не осмелился тайно

60 или открыто её уязвить обвинительной речью:

как на богиню, с восторгом мужи на Елену взирали,

неутолённым влеченьем исполнены к дочери Зевса.

Так коли странникам, путь свой чрез бурное море вершащим,

после молитв бесконечных родимый покажется берег,

65 оные, моря и смерти в пучине седой избежавши,

руки к земле простирают, великою радостью полны.

Вот и данайцы теперь ликовали, из них ни единый

о бесконечной войне и делах многотрудных не вспомнил:

в сердце такое почтенье вложила в тот миг Киферида

70 им к быстроглазой Елене и жизнь ей пославшему Зевсу.

Город возлюбленный ныне увидев в руинах лежащим

и от кровавой войны наконец получив передышку,

Ксанф и печальные нимфы падение Трои оплакать

и разрушенье Приамова града, меж тем, поспешили.

75 Так если град на созревшую летом обрушится ниву,

в пыль разбивая колосья, ломая высокие стебли

неудержимым напором и всё рассыпая напрасно

наземь златое зерно, от сознанья беды неизбывной

в скорби великой хозяин погибших полей пребывает.

80 Вот и у Ксанфа в душе Илиона теперь запустенье

тяжкую скорбь породило, и вечно должно было горе

бога бессмертного длиться. Стенали высокая Ида

и Симоент быстротечный, а с ними и все, кто на склонах

Иды досель обитал, о Приамовом граде горюя.

85 Чада ахейцев же с радостью к чёрным судам возвращались,

Ники прославленной силе всем войском хвалу воспевая

с родом священным богов и своих в испытаньях тяжелых

стойких отваге сердец, да Эпея работе великой.

Пенье их ввысь уносилось, подобное в это мгновенье

90 крику протяжному галок, коль ясный тем день выпадает

и после гибельной бури бывает безветренно небо.

Так и ахейцев теперь пред судами сердца ликовали, <…>

и услаждало на небе веселье их тех из бессмертных,

что аргивянам защитою в деле нелегком являлись.

95 Те же, что Трои радели сынам, возмущались, Приама

град знаменитый во власти жестокого пламени видя,

но и желая того, отвратить несчастливую ныне

были не в силах судьбу, ведь и Крона наследник могучий

то, что начертано Роком, нарушить не может беспечно,

100 между бессмертных сильнейший, чьей волею всё совершилось.

Бедра быков аргивяне, меж тем, водрузивши без счёта,

на алтарях возжигали и милое сердцу поспешно

лили вино на горящие жертв благодарственных части,

славя богов, завершенье великим трудам их пославшим.

105 И на веселом пиру прославляли отважных героев,

что при оружии были в коне деревянном укрыты,

мукам дивились Синона, которые тот от троянцев

вынужден был претерпеть: воспевая хвалу ему ныне

и драгоценными вознаградивши дарами, почтили

110 друга ахейцы, а он в терпеливой душе ликованьем

из-за победы был полон, своих не жалея страданий.

Ибо для мудрого мужа намного почёт драгоценней,

нежели тяжкое злато, обличье и всё остальное,

что у людей уже есть превосходного или же будет.

115 Так у судов, никаких опасений в душе не имея,

правили пир аргивяне, и каждый уверенно молвил:

«Долгой войны окончания мы дождались и добились

славы великой, врагов вместе с градом их крепким повергнув.

Пусть же позволит нам Зевс по домам без ущерба вернуться!»

120 Но из моливших не всем разрешил возвратиться владыка.

Оной порою искусный меж войска певец отыскался, <…>

и беспощадной войны в этот миг позабывши тревоги,

сердце к достойным делам и любезному смертным веселью

все обратили немедля данайцев могучие чада.

125 Жадно внимавшему войску сначала сказитель поведал,

как собирались дружины в пределах Авлиды священной,

как по пути через море двенадцать твердынь укреплённых

сына Пелея повергла во прах несравненная сила

и на земле бесконечно широкой — одиннадцать градов,

130 где победил он Телефа с царем Ээтионом славным

и на погибель обрек вслед за этим надменного Кикна,

как из-за гнева Ахилла постигли несчастья ахейцев,

как вокруг града родного волок оный Гектора тело,

как одолел на равнине сей Пенфесилею с отважным

135 сыном Тифона и как умерщвлен был могучим Аяксом

Главк, несравненный копейщик, как отпрыск достойный Пелида

гордого славой великой поверг Эврипила-владыку,

и как Парис, наконец, от стрелы Филоктета скончался.

Следом воспел он героев, в коне деревянном укрытых,

140 и как разрушивши город потомка бессмертных Приама,

пир учинили ахейцы, забот о войне не имея.

Также и много другого воспел он, что было на сердце.

Все пировали, пока не приблизилась ночь к середине,

после чего от вина и обильной еды поспешили

145 дать себе отдых данайцы на ложе, покой приносящем,

ибо труды предыдущего дня утомили героев,

и потому, хоть и жаждали пиром всю ночь наслаждаться,

оный они отложили, в объятия сна погрузившись.

Каждый на месте своем, засыпали ахейцы, один лишь

150 с дивноволосой супругой Атрид вел в шатре разговоры.

Сон не сходил им на очи, в груди же — Киприды дыханье

сладкое вновь поселилось, о старой обоим напомнив

в браке законном любви, а печаль отгоняя далече.

Первой Елена к супругу со словом таким обратилась:

155 «Гнева в душе, Менелай, не держи на меня бесконечно.

Не по своей ведь я воле покинула дом твой и ложе:

силой меня Александр и троянцев жестокие чада

в град свой, похитив, забрали, когда пребывал ты далече.

После же в скорбном безумии жаждавшей жизни лишиться

160 с помощью прочной петли иль меча, приносящего горе,

руку они удержали, благими словами утешив,

полную жгучей тоски по тебе и по дочери милой.

Ради нее, ради счастья, какое познали мы в браке,

я умоляю тебя: о жестокой не помни обиде!»

165 Слово супруги обдумав, в ответ Менелай ей промолвил:

«Не вспоминай о несчастьях, что мучили душу доселе,

в сумрачных Леты чертогах отныне лежать их оставив!

Не подобает нам вечно дела нечестивые помнить!»

Так говорил он, и радость в душе у Елены сменила

170 прежний пред будущем трепет, поверившей в то, что оставил

гнев господин её ныне: обвила руками супруга

тотчас она, и от счастья немедля заплакали оба.

Друг подле друга охотно на ложе они опустились,

помня в душе обо всем, что во браке когда-то имели.

175 Как с виноградной лозою сплетается плющ неразрывно

стеблем могучим своим, и не в силах тогда друг от друга

даже ветра оторвать их, так в жажде любовной на ложе

ныне сплелись нераздельно тела Менелая с Еленой.

Только лишь Сон беззаботный на них, наконец, опустился,

180 встала могучая тень богоравного тотчас Ахилла

подле главы его сына, живому подобная мужу,

гордых троянцев бичу и отраде великой ахейцев,

поцеловала наследника в шею и ясные очи,

после чего со словами привета к нему обратилась:

185 «Радуйся, сын, и моей не тревожь себе душу кончиной!

Вместе с блаженными вечно теперь я богами пребуду.

Ты же не мучь понапрасну заботой об умершем сердце,

но поскорее в груди своей силу отцову почувствуй!

Меж аргивянами первым всегда оставайся, не зная

190 равных по доблести ратной, в совете же старшим послушен

будь, и тогда назовут тебя мужем разумным другие.

Чти лишь достойных людей, обладающих разумом светлым:

добрый у доброго друг, и с мерзавцем злодей неразлучен.

Мысли достойные будут достойного дела залогом.

195 Доблести тот не достигнет высот, кто в себе не имеет

должного духа: непросто до этого древа добраться,

и далеко простираются в небо широкое ветви.

Только тому, кто к богами дарованной силе прибавит

труд неустанный, удастся сулящий великую радость

200 плод обрести, на великое доблести древо поднявшись.

Так добывай себе славу. И разумом светлым печали

не поддавайся надолго, коль сердце беда удручает.

В счастье не радуйся сильно. Внимателен будь и заботлив

к верным соратникам, детям и женам, в душе неизменно

205 помня при этом, что смертных поблизости всех поджидают

неумолимые Мойры и страшные мёртвых чертоги.

Род человеческий ведь с расцветающей сходен травою:

гибель встречают одни, а другие растут им на смену.

Будь потому милосерден. Поведай теперь аргивянам,

210 прежде же прочих царю Агамемнону сыну Атрея,

что, если помнят они, как у града Приама я бился,

сколько добыл им богатств перед тем, как мы к Трои приплыли,

пусть у могилы моей, приведя добровольно добычу,

что причитается мне, — Поликсену, Приамову дочерь,

215 в жертву её принесут, иль окажется гнев мой страшнее

прежнего, что по вине Брисеиды во мне разгорелся.

Волны на море воздвигну и бурю за бурей пошлю им,

чтоб на земле этой долго за глупое их безрассудство

смерти смотрели в глаза, пока мне возлияние сделать

220 возле могилы не вспомнят, домой возвратиться желая.

Если же, деву заклав, пожелают отдельно ахейцы

в землю её положить, то прогневан на них я не буду».

Слово такое промолвив, подобно легчайшему ветру,

быстро полей Элисийских достиг Эакид достославный,

225 где на широкое небо подъем и на чёрную землю

спуск есть для вечныхый богов. А наследник его, пробудившись,

вспомнил родителя образ, и в сердце тепло ему стало.

Только на небо широкое вновь Эригения вышла,

ночь прогоняя и свет свой разлив над землей и в эфире,

230 с ложа воспрянули тотчас ахейцев могучие чада,

дома достигнуть желая и на воду с радостью в сердце

стали спускать корабли, но спешащих отплыть поскорее

остановил аргивян тут Ахилла наследник могучий

и, обращаясь к собранью, отцовский наказ передал им:

235 «Слушайте, бранелюбивых ахейцев любезные чада,

слово отца моего, каковое вчера, когда спал я,

Сном побеждённый на ложе, во мраке родитель промолвил.

Рек он, что ныне с бессмертными век бесконечный проводит.

Хочет же, чтобы данайцы и отпрыск державный Атрея

240 в качестве части почётной добычи, в войне обретённой,

к мрачной могиле его привели поскорей Поликсену

и, принеся её в жертву, отдельно затем погребли бы.

А коли сим пренебрегши, отправитесь в путь через море,

то угрожает, огромные волны подняв над пучиной,

245 войско и все корабли задержать здесь на долгое время».

Вняли словам аргивяне и, словно к бессмертному богу,

стали к Ахиллу взывать тут. Со дна же широкого моря,

волны под ветром взрастали, намного ужасней и выше,

нежели прежде неистовых ярость ветров вызывала.

250 Так под рукой Посейдона бурлила пучина, Пелиду

мнившего радость доставить, и вихри неистово с моря

к брегу Троады неслись, пока рать умоляла Ахилла.

И говорили тогда, обращаясь друг к другу, данайцы:

«Истинно грозного Зевса Ахилл был по крови потомок,

255 богом представший теперь, а доселе меж нас обитавший:

но ведь и Время не властно над родом богов всеблаженных».

Так говоря, поспешили к могиле Ахилла герои,

и, как младую телицу, для жертвы священной бессмертным

от материнского бока гонимую дланью пастушьей,

260 что в бесконечном мычании сердца печаль изливает,

дочерь Приама с собою вели они, жалобным стоном

в дланях врагов исходящую. Так по щекам её слезы

часто катились, как плод под плитою для пресса оливы,

прежде чем сделают тёмным его бесконечные ливни,

265 масло всегда проливает, и яростный скрип раздается

всех крепежей и канатов, коль силу мужи прилагают.

Многострадальной Приама подобным же образом дщери,

к мрачной могиле сурового сына Пелея ведомой,

стоны с потоками слез из очей её дивных мешались,

270 всё одеянье промокло, и влажным прекрасное стало

дщери Приамовой тело, подобное кости слоновой.

Горестей прежних сильнее великая скорбь поразила

в сердце несчастном Гекубу, чья тотчас душа сновиденье,

беды сулящее, с болью теперь поспешила припомнить,

275 что довелось ей на ложе увидеть прошедшею ночью.

Мнилось жене той, как будто она у могилы Ахилла

славного с плачем стоит: до земли с головы доставали

длинные пряди волос, а сосцы источали обильно

красную кровь на равнину, Пелида курган увлажняя.

280 Сном устрашенная грозным, предчувствуя новое горе,

скорбно царица стенала, и плач её всюду был слышен.

Сука кормящая так же, в чертогах просторных порою

яростный лай издает, коль полны молока её груди,

новорожденных щенков же, едва лишь увидевших солнце,

285 бросить решили хозяева пищей для птиц плотоядных;

воет и лает тогда без конца огорчённая матерь,

и оглушительный глас её самый эфир сотрясает.

Так и Гекуба стонала, о дщери несчастной рыдая:

«Что мне оплакать вперед, а что после израненным сердцем,

290 множеством бед нестерпимых в глубинах души удручённой?!

Мужа и всех сыновей — их страданий невиданных силу?

Города гибель и тяжкий удел, дочерям предстоящий?

Или же рабскую долю, самой мне суждённую Роком?

Много несчастий сегодня жестокие Керы послали!

295 Дочь моя, невыразимую Мойры спряли тебе муку,

брак, замышлявшийся прежде, навеки теперь отодвинув,[106]

хоть ожидал новобрачную уж Гименей недалече,

и на погибель, о коей нет сил говорить, обрекая.

Кровью твоею сегодня насытится дух Эакида!

300 О, если б вместе с тобою, разверзшись, земля поглотила

ныне меня до того, как твою я кончину увижу!»

Так причитала она, проливая обильные слезы,

ибо одно за другим на царицу валились несчастья.

После того как к могиле подобного богу Ахилла

305 деву мужи привели, достославный Пелида наследник,

меч обнажил и, лишь левой держа Поликсену рукою,

правой могилы коснулся с призывом, к отцу обращённым:

«Сына, родитель, услышь и всех прочих ахейцев молитву,

и никакой не держи на аргивское войско обиды!

310 Дай нам исполнить всё то, что задумали в собственном сердце!

Милость яви поскорее тебя умоляющей рати,

благополучное всем возвращенье домой даровав нам».

Так говоря, смертоносным мечом в беззащитное горло

пленницу он поразил, и покинула жизнь её тело,

315 вместе со вздохом последним на волю свой дух отпустившей.

Пала она на лицо, и от раны на шее несчастной

кровью всё тут же покрылось, подобно тому, как бывает,

если медведя иль вепря, сражённых копьем смертоносным,

алою кровью в горах покрывается снег в одночасье.

320 Мёртвое тело тогда Поликсены забрав, аргивяне

в дом богоравного тотчас его отнесли Антенора,

деву сию Эвримаху невестою, славному сыну,

в этих чертогах меж прочих троянцев растившего прежде.

Муж сей Приама достойную дочерь предал погребенью

325 в стенах родных ей пред домом любимца богов Ганимеда,

прямо напротив Афины, не знающей слабости, храма,

где не бушует волна, неизменно неистовый ветер

веки смыкает всегда, и спокойно широкое море.

С радостью к быстрым судам устремились тогда аргивяне,

330 славя священное племя блаженных и с ними — Ахилла.

Трапезу тотчас они приготовили, бедра бессмертным

бычьи отдав: благосклонно у всех были приняты жертвы.

В кубках златых и серебряных сладкое, черпая, также

пили герои вино и с надеждою светлою в сердце

335 чаяли скоро земли невозбранно родимой достигнуть.

После ж того, как себя усладили питьем и едою,

сын достославный Нелея призыв долгожданный им бросил:

«Слушайте, братья, избегшие бедствий войны бесконечной!

Ныне внимающим молвлю приятное каждому слово!

340 В путь нам к отчизне желанный настала пора отправляться.

Выйдем же в море, друзья! Ведь не держит отныне Ахилла

здесь нас губительный гнев. Исполинские волны могучий

Энносигей усмирил уж. Попутные дуют ветра нам.

И не вздымаются к небу морские валы. Так давайте

345 на воду спустим суда и дорогу обратную вспомним!»

Эти послушав слова, приготовилось к плаванью войско.

Но несказанное было тут явлено чудо для смертных:

много страданий узнавшего старца Приама супруга,

облик людской потеряв, обернулась собакой; сбежавшись,

350 впал в изумленье народ, а всё тело несчастной немедля

сделали каменным боги на диво ещё не рождённым.

В быстром тогда корабле по совету Калханта ахейцы

к берегу мёртвый тот камень скорей отвезли Геллеспонта.

Сами же, на море быстро спустивши суда, погрузили

355 всю в них добычу, какой завладели в пути к Илиону,

взяли, близ Трои живущие в битвах повергнув народы,

или из града Приама теперь унесли, торжествуя:

было же оной без счёта. А вслед за героями толпы

пленниц троянских плелись, на судьбу свою сетуя горько.

360 Все в корабли поместились. Один лишь Калхант с остальными

в путь не пустился по морю и прочих героев напрасно

тщился сдержать нетерпенье, предвидя, что страшная гибель

около скал Каферейских данайцев суда поджидает.

Слов его слушать не стали: судьба, беспощадная к смертным,

365 разум мужей помрачила. Один Амфилох быстроногий[107]

Амфиарая наследник, что был в прорицаниях сведущ,

вместе с Калхантом остался. Обоим им Рок присудил ведь

землю в далеком краю обрести для себя и потомков,

славных памфилов когда с киликийцами градов достигнут.

370 Позже свершиться сему даровали бессмертные боги.

Ныне же все отвязали канаты ахейцы и камни

подняли вверх якорей. Бушевал Геллеспонт под напором

многих судов: омывало их вечно шумящее море.

А на носах кораблей побеждённых троянцев доспехи

375 грудой лежали. Поверх же иные трофеи без счёта

всюду развешаны были. Венки украшали ахейцев

головы, как и суда со щитами и копьями, в битвах

против врагов им служившими. Тёмное всюду владыки

в море вино проливали, блаженных богов умоляя,

380 чтоб безопасную войску послали до дома дорогу.

Но с кораблей поднимаясь, мешались с ветрами мольбы их

и в облаках и бескрайнем напрасно терялись эфире.

С тяжкой печалью на сердце на город Приама смотрели

пленные дочери Трои, от новых господ их украдкой

385 горестный стон испускавшие в скорби по дому великой.

Часть, обнимая колени, седела, другие — ногтями

[386a] в лица впились от отчаянья, третьи — сжимали в объятьях

малых детей, что оплакать ещё не умели неволю

или отчизны беду, об одной лишь груди материнской

в сердце заботу имея, скорбеть же по мёртвым не в силах.

390 Волосы тут распустили троянки и грудь себе страшно

всю истерзали ногтями. Дорожки от слез на щеках их,

высохших прежде, лежали, поверх же — иные ручьями

слезы текли, когда взор на несчастную родину ныне

свой направляли они и тот дым, что над градом вздымался.

395 И на Кассандру, пророческим славную даром, иначе

жены смотрели теперь, прорицанье её вспоминая.

Та же над стоном их громким невесело только смеялась,

страшною скорбью полна из-за бедствий отчизны ужасных.

Трои сыны, что сумели спастись от безжалостной бойни,

400 в граде Приама собраться тогда поспешили, желая

павших предать погребенью. В печальном труде Антенор их

вел за собою, и много костров довелось им воздвигнуть.

Тою порой аргивяне с весельем и смехом довольным

веслами мерили путь через тёмные воды морские

405 или поспешно над судном трепещущий парус вздымали.

Быстро Дардана они за спиною оставили землю

вместе с могилой Ахилла. Однако в душе окрылённой

с радостью всё ж наравне, о погибших товарищах помня,

скорбь ощущали ахейцы и взгляды на землю чужую

410 снова и снова бросали, а та на глазах их всё дальше

от кораблей убегала. Поспешно Тенедоса берег

флот миновал аргивян, мимо Хрисы проделавши путь свой,

Сминфея славного храма и Киллы, богам посвящённой.

Вот показался ветрами кругом овеваемый Лесбос,

415 Лект же исчез за кормою с последним из пиков идейских.

Парус надутый гудел. О носы кораблей ударяли

с грохотом тёмные волны. Крутые валы заслоняли

солнечный свет мореходам на пеной покрытом пути их.

Так без помех и достигли бы брега Эллады священной,

420 море пройдя, аргивяне, когда бы Афины на оных

гнев не обрушился, дочери тяжко гремящего Зевса.

В пору, когда у Эвбеи, открытой ветрам, они плыли,

страшную гибель послать пожелала немедля богиня

локров царю, на Аякса исполнена гневом жестоким.

425 Став пред владыкой богов, в стороне от иных олимпийцев,

молвила слово ему она, ярость в душе не сдержавши:

«Зевс, наш отец, нестерпимо на козни людей закрывать нам

снова и снова глаза, ни тебя, ни иных из блаженных

в сердце не чтящих своем, коли кара не следует сразу

430 за преступленьем негодных, а мужа достойного часто

сопровождают несчастья, и нету конца его бедам.

Не почитают уже справедливость, стыда не имеют

смертные перед богами. И мне не бывать на Олимпе,

дщерью не зваться твоей, если я за бесчестье ахейцам

435 даже теперь не воздам, ибо в храме моем злодеянье

сын Оилея свершил, отказавши в пощаде Кассандре,

руки в напрасной мольбе то и дело ко мне простиравшей.

Гнева в душе моего не страшась, никого из бессмертных

не устыдившись нимало, ужасное дело свершил он.

440 В сердце великом своем потому не раздумывай ныне,

как бы меня удержать от того, к чему дух мой стремится,

дабы иные богов прогневить опасались герои».

Молвившей слово такое ответил отец благосклонно:

«Из-за ахейцев не буду с тобой, мое чадо, рядиться,

445 наоборот — всё оружие, кое мне в давние годы

неутомимые длани киклопов могучих сковали,

ныне тебе передам, чтобы ты, не смягчаясь душою,

страшную бурю скорей на суда аргивян устремила».

С речью такой положил в тот же миг пред бестрепетной девой

450 быструю молнию с громом и грозный перун повелитель.

Дщери же оного сердце великая радость согрела.

Тотчас надела Афина эгиду, слепящую взоры,

несокрушимую, что и богов в изумленье приводит.

с жуткой Медузы главою, умело на ней закреплённой,

455 чьи исполинские змеи неистово вместе с дыханьем

неугасимый из пастей разверстых огонь извергают.

Громко на теле богини доспех зазвенел тот ужасный,

как от стрелы громовой бесконечное небо грохочет.

Дева ж отцово оружие, что, кроме Зевса, не может

460 взять ни один из богов, подняла, весь Олимп сотрясая,

туч нагнала отовсюду и мглой небосвод затянула.

Ночь разлилась на земле и в тумане пучина сокрылась,

взор услаждая Кронида. А высь под стопою богини

горняя вся содрогалась, и воздух звенел, словно это

465 сам Громовержец могучий спешит на желанную битву.

Следом к владыке ветров над туманом окутанным морем

тотчас Ириду Афина с высокого неба послала,

дабы все разом ветра, устремившись в дорогу немедля,

скал Каферейских достигли и там, на утесы крутые

470 снова и снова бросаясь, волненье на море подняли

в яростном натиске общем. Ирида, приказу послушна,

быстро отправилась в путь, облака по пути огибая:

ты бы сказал, что на небе лишь пламя и воды остались.

Брега достигнув Эолии, где расположена в скалах

475 веющих бурно ветров с нестихающих эхом пещера

подле чертогов просторных Эола, Гиппотова чада,

и обнаружив хозяина вместе с женой и сынами,

коих двенадцать числом, обо всем, что Афина данайцам

мыслит послать на пути их, Ирида ему рассказала.

480 Ей не ответил отказом Эол, но покинув чертог свой,

неутомимыми дланями в гору высокую тотчас

грозный трезубец направил, ветров обиталище шумных:

вечно в пещерах сокрытых горы той их рёв раздается,

страшно рычащих кругом. От удара скала раскололась.

485 И устремились наружу ветра. Приказал повелитель

мрачную вызвать им бурю, чтоб поднятой с моря волною

полностью скал Каферейских немедля вершины закрыло.

Тотчас задули ветра, повеленье владыки услышав.

И под напором их вмиг застонало широкое море.

490 Неодолимым подобны вершинам одна за другою

на море волны вставали. В груди у ахейцев ужасным

страхом наполнилось сердце, ведь их корабли в поднебесье

сквозь непроглядную темень крутые валы поднимали,

а через миг, как упавших с горы непреступно высокой,

495 в тёмные глуби несли. Из разверстых пучин же повсюду

сила стихии без меры придонный песок извергала.

В страшной нужде не могли ни весло ухватить мореходы

дланью могучей теперь, удивлением полны, ни парус,

сколь не желали того, прикрепить к преломившейся мачте,

500 гневом ветров сокрушённой, и в плаванье вновь устремиться.

Ярость неистовых вихрей кругом кораблей бушевала.

Кормчие были бессильны умелой рукой на кормиле

в море бушующем этом суда направлять по желанью:

всюду ветра, не стихая, с пронзительным рёвом носились.

505 Не было больше у них на спасенье надежды: одна лишь

буря, да тёмная ночь, да богов негодующих ярость.

Неукротимое море потряс Посейдон повсеместно,

дочери брата великий почёт оказать пожелавши.

Та же, неистовым гневом всё так же кипя на данайцев,

510 молнии с неба метала. И громом с вершины Олимпа

вторил родитель ей Зевс, прославляя любимое чадо.

Все берега с островами затоплены морем лежали

рядом с Эвбеей скалистой, где боги одну за другою

неотвратимую слали во гневе беду аргивянам.

515 Крики и стон умирающих прочь с кораблей уносились.

Громко стенали, ломаясь, судов деревянные брусья,

ибо друг в друга врезались ахейцев суда беспрестанно.

Труд бесполезные свершая, за вёсла брались мореходы

в тщетной попытке суда от несущихся оным навстречу

520 прочь увести кораблей и с разбитыми досками вместе

падали в бездну морскую, ужасную смерть обретая.

Всюду мужей настигали разбитых судов их обломки,

без исключенья ахейцев тела сокрушавшие ныне.

Часть аргивян в кораблях неподвижно всё время лежала

525 жизни лишённым подобно, другие во власти судьбы их

прочь отгрести торопились при помощи вёсел надежных,

третьи на разных обломках по морю широкому плыли.

Громко ревела пучина от самых глубин и казалось,

будто с землёй необъятною море и небо смешались.

530 А на Олимпе родителя не опозорила силу

неодолимая дева, и тяжко эфир содрогался.

Кару и гибель Аяксу послать полагая немедля,

грозный перун она в судно правителя локров метнула.

И через миг обречённый на части корабль развалился:

535 вскрикнули воздух с землею, и море вокруг забурлило.

За борт посыпались люди, и волны с собой унесли их.

От посылаемых с неба великой владычицей молний

блеск исходил негасимый, дорогу сквозь тьму пролагая.

В море немолчно шумящем, солёной водой захлебнувшись,

540 дух испускали герои, носимые волнами всюду.

Толпы невольниц же с радостью гибель в пучине встречали:

часть злополучных на дно уходила, к себе прижимая

малых руками детей, а другие, врагов ненавистных

дланью за шею обвив, вместе с оными в бездну бросались,

545 тем за насилье послать торопясь воздаянье данайцам.

Славная между богами, на это с Олимпа взирая,

радостью бурной согрела себе Тритогения сердце.

Лишь Оилея наследник, сперва на доске корабельной,

после же с помощью рук сквозь пучину солёную выплыл,

550 с неутомимым Титаном великою силою сходен.

Крепкою дланью себе через горькие волны проложен

мужем бесстрашным был путь. И на оного сверху взирая,

мощи и доблести сильно Аяксовым боги дивились.

То поднимала волна, как на горную кручу, героя

555 через прозрачный эфир, то с высот, как в глубокую пропасть,

снова поспешно скрывала. И он, утомленья не зная,

труд свой руками вершил. А вокруг его с громом ужасным

горние всюду перуны в пучине разверзшейся гасли.

Ибо ещё не решила отдать его Кере ужасной

560 тяжкогремящего Зевса в душе прогневлённая дочерь,

дабы мученья принять и страдание мог он изведать.

Из-за того и терпел он в пучине великие муки,

всюду бедой удручен. Окружал несчастливого мужа

Кер торжествующих сонм. В Оилида отчаянье вдохнуло

565 ярость тогда, и вскричал он, что если б все боги с Олимпа

в гневе сошли, возбудив против дерзкого смертного море,

выплыл бы он всё равно. Но не спасся от гнева блаженных

славный Аякс. Оскорблен был могучий Земли Колебатель

и обнаружив героя, что дланью за выступ схватился

570 тщетно Гирейской скалы, на него свою ярость обрушил,

чёрное море смешав и безмерно широкую землю.

Всюду вокруг содрогнулись тогда Каферейские мысы.

Грозную встретив волну, застонали брега под ударом —

столь сокрушительным гневом охвачен был моря владыка.

575 И раскололась скала, за какую цеплялся надменный,

острые камни ободранной крепко рукою сжимая,

из-под ногтей отчего уже алая кровь выступала.

Часто с неистовым шумом на мыс тот волна устремлялась,

голову пеною белой и бороду мужу покрывши,

580 что избежал бы кончины, когда бы морей повелитель,

сушу разъяв, на героя во гневе скалу ни обрушил.

Некогда на Энкелада отважная духом Афина

так же Сицилии остров, подняв его ввысь, опустила,

в коем огонь продолжает с тех пор бушевать от дыханья

585 в недрах земли навсегда заключённого ныне Гиганта.

Вот и владыку злосчастного локров скала придавила,

сверху упав — для могучего бременем став непосильным.

Чёрная гибель немедля тогда Оилида настигла,

разом принявшего смерть от земли и пустынного моря.

590 Прочие также ахейцы над бездной великой носились:

кто, потрясеньем охвачен, в судах пребывал неподвижно,

кто — за бортом оказался: над всеми нависла погибель.

Часть уже в воду судов погрузилась носами, иные —

килем наверх повернулись, у многих поломаны мачты

595 у основания были неистовым ветра дыханьем:

вихри воздушные всюду обломки по морю гоняли.

Много ко дну кораблей устремилось, потопленных ливнем,

без перерыва идущим, не выдержав вместе напора

волн и могучих ветров, что с дождем Громовержца смешались,

600 ибо, подобно реке, изливалась вода с поднебесья

снизу же яростью буйной священное море кипело.

Кто-то промолвил: «На смертных такая обрушилась буря,

лишь когда Девкалиона великий потоп разразился,

море разлилось повсюду и скрылась земля под волнами».

605 Так говорил аргивянин, разгулом стихий потрясённый.

Многие жизни лишились. Погибших тела покрывали

моря великую гладь, берега не вмещали умерших:

столько их бурные волны в ту пору на сушу извергли.

Из-за обломков судов Амфитриты гремящее глухо

610 стало невидимым царство: воды не узреть было вовсе.

Гибельный рок настигал одного за другим мореходов:

частью в пучине бескрайней от ярости бурного моря,

частью на скалах эвбейских, куда корабли приводили

кормчие слепо, коварному следуя Навплия зову.

615 Оный в обиде за сына, когда разыгралось ненастье,

гибель неся аргивянам, охвачен был радостью бурной,

ибо врагам божество воздаянье послало и, видя

гибнущим в море их войско, молил он родителя, чтобы

все с кораблями своими погибли в пучине ахейцы.

620 Внял Посейдон его просьбе и флот к побережью на гребне <…>

чёрной волны перенёс, где во множестве факелы Навплий

твёрдой рукой поместил, уготовив ловушку ахейцам,

думавшим, будто в надёжную путь направляют свой гавань,

но среди острых камней вслед за тем находившим погибель

625 вместе со всеми судами, и так за одною бедою

горшая их настигала, на злых разбивавшихся скалах

быстро летящею ночью. Немногие смерти избегли

из олимпийцев кого иль иною божественной волей.

Славной Афины меж тем ликованием вместе с печалью

630 было охвачено сердце, ведь Рок присудил Одиссею

вынести многие беды от гнева морского владыки.

Ныне в душе Посейдона, однако, на стены и башни

ярость кипела, какие воздвигло ахейцев искусство,

дабы защиту иметь от напора мужей илионских.

635 Быстро Земли Колебатель всё море глубокое поднял,

что из Эвксина в священный течёт Геллеспонт, и на берег

близкой Троады обрушил. А Зевс с поднебесья в угоду

славному Энносигею дождём проливным разразился.

И Дальновержец на дело сие не взирал безучастно:

640 реки, со склонов текущие Иды, собрав воедино,

все на творенье ахейцев их он поскорее обрушил.

Море и звонко шумящие вмиг ополчились потоки, <…>

вспоены Зевсовым ливнем, на стены ахейского стана.

И не вернулась назад продолжавшей рыдать Амфитриты

645 чёрная в море волна, пока всю не разрушила стену —

славных данайцев творенье. Разъял Посейдон прогневлённый

снизу могучую землю, и к небу взметнулись обильно

тина, вода и песок. Застонал под напором жестоким

близкий Сигей, и в ответ раздалось берегов причитанье, <…>

650 жалоба недр дарданийских. Под водною гладью исчезла

длинная стана стена, в широко расступившейся скрывшись

толще земной. И глазам лишь песок представал бесконечный,

после того как волна отлегла от стонавших прибрежий,

мёртвый на мёртвом брегу. Так суровая в мире свершилась

655 воля бессмертных богов. Аргивян же, разметаны вихрем,

путь продолжали суда, и один за другим достигали

разных земель, до которых сквозь беды вело божество их, —

все, что на море широком безжалостных бурь избежали.