После Гомера

После того, как покинули небо широкое звезды,

Эос, проснувшись, рассеяла сумрак и Ночь отступила,

бранелюбивые чада не знающих страха ахейцев

вышли, одни, чтобы против могучего вновь Эврипила

5 в битве жестокой сражаться, другие, вдали от судов их

сына Асклепия славного чая предать погребенью

вместе с Ниреем, что только одним лишь блаженным подобен

прелестью и красотой был, но силой владел невеликой,

ибо всего не дают людям сразу бессмертные боги,

10 в доле любого достойное с неким изъяном мешая;

вот и в Нирее-владыке прекрасная внешность с известной

слабостью рук сочеталась. О нём не забыли данайцы,

но, предавая земле, над могилой скорбели не меньше,

чем по врачу Махаону, которого в воинстве прежде,

15 как одного из блаженных, за мудрость речей почитали.

В общий курган поместили обоих героев ахейцы,

а на равнине неистовый снова Арес бушевал уж.

Громкие крики везде раздавались и лязг оружейный

от сотрясенья щитов под лавиною камня и копий.

20 Так состязались враги в многотрудной Ареса работе.

А Подалирий, меж тем, никоторой еды не вкушая

и распростершись во прахе, все всё так же рыдал беспрестанно,

не отходил от надгробия брата, и мысль им владела

собственной дланью предел положить своей жизни немедля.

25 То он рукою хватался за меч, то смертельное средство

в снадобьях страшных искал. Удержать его близкие тщились,

увещевая напрасно. Но в горе не знал утешенья

и погубил бы себя Подалирий своей же рукою

на богоравного свеженасыпанном брата кургане,

30 если бы сын не услышал Нелея, который скорбящим

не пренебрег и пришёл к нему, то распростертому подле

братней могилы, тяжелые вновь вызывающей стоны,

то посыпавшему голову пеплом, то в грудь себя часто

бившему дланью могучей и брата любимого имя

35 громко для всех выкликавшему. Подле рыдали владыки

верные слуги и спутники, всеми печаль овладела.

С речью такою тогда обратился к скорбящему Нестор:

«Сын мой, жестокою мукой в своей безысходной печали

больше себя не терзай. Не престало разумному мужу

40 слезы о тех, кто погиб, словно женщина, лить бесконечно.

Не воскресишь ведь того, чья незримо душа отлетела

в светлое небо уже, чье непрочное тело пожрало

вечно голодное пламя, а кости земля схоронила.

Как ни желай мы обратного, мёртв он навеки пребудет.

45 Боль эту перетерпи, как терпел я, горюя о сыне,

дланью врагов убиенном. Не хуже он был Махаона,

славный копейщик, что мудростью между других выделялся.

Так, как меня он, отца из детей не любил ни единый.

Ради меня и погиб, для родителя ставши защитой.

50 Но когда пал он, сквозь боль всё же как-то заставил себя я

пищу вкушать и живым дожидаться грядущего утра,

зная прекрасно, что все мы единой дорогой к Аиду

рано иль поздно придем и конец всех живущих печален,

тяжка их участь. Но смертным всегда выносить подобает,

55 что бы ни дали хорошего или плохого им боги».

Скорбью охваченный муж отвечал на слова утешенья,

и по щекам его светлым по-прежнему слезы катились:

«Отче, на сердце легло мне тяжелою ношею горе

из-за премудрого брата, что после того как на небо

60 был унесен наш родитель, меня воспитал, словно сына,

в собственных дланях качал и искусству леченья болезней

с радостью сам обучил. Разделяли мы стол наш и ложе,

радуя душу и взор неизменно имуществом общим.

Вот почему не проходит печаль. Ибо если он умер,

65 нету желания больше смотреть на целительный свет мне».

Так говорил он, но старец опять злополучному молвил:

«Всех одинакова смертных от века печальная участь.

Чёрная в лоне своем нас укроет земля после смерти,

хоть и различной дорогой мы жизни предела достигнем

70 и не желает никто умирать. На коленях бессмертных

равно и зло, и добро помещаются. Мудрые Мойры

перемешали их между собою. Никто из блаженных

оных не видит, сокрытых священною тьмой. Беспристрастно

тем и другим наделяются люди. Одна только Мойра

75 в руки, не глядя, берет их и с дальней Олимпа вершины

наземь бросает. Как бурного ветра дыханье, повсюду

носятся зло и добро. И бывает, достойного мужа

страшное горе постигнет, а подлому будет везенье.

Слепы живущих глаза в продолжении жизни короткой.

80 Твердо не в силах ступать они, но беспрестанно ногами

что-нибудь да задевают. И дней их изменчивый образ

то величайшие беды, то жизнью довольство являет.

Счастлив не может во всем человек быть с рожденья до смерти.

Но сочетаются в жизни его с огорчением радость.

85 Кратко живущим не стоит всё время в печали глубокой

дни проводить. Неизменно на лучшее в жизни надейся,

в сердце беду не пуская. Ведь ходит молва среди смертных,

будто достойных людей на извечное небо подняться

будут допущены души, а низких — во мраке исчезнут.

90 Брат же твой был одинаково дорог и людям, и сонму

вечно живущих богов, что ему, полагаю, позволят

к ним вознестись по молитве родителя вашего ныне».

С этою речью с земли против воли он скорбного поднял,

увещевая словами. От страшной воспрянул могилы,

95 но, обращаясь назад, всю дорогу вздыхал Подалирий.

Так и пришли к кораблям они, где остальные ахейцы

с Трои сынами сошлись в разгоревшейся заново сече.

Неукротимому в битвах душою подобен Арею,

дланью, не знающей устали вместе с копьем кровожадным

100 толпы врагов сокрушил Эврипил. Переполнили землю

павших противников трупы. А он, меж убитых ступая,

храбро сражался, забрызгав и ноги, и руки их кровью.

Сечу жестокую бросить однако не думал владыка.

Длинным копьем Пенелея отважного сердцем пронзил он,[85]

105 что на борьбу с ним решился, и многих ещё уничтожил,

не прекращая разить их покрытыми кровью руками.

В ярости на аргивян он бросался, как в прежние годы

между Фолои высоких утесов могучий боролся

против кентавров Геракл, исполинскую силу являя:

110 всех перебил он врагов без остатка, хотя те и были

на ноги резвы, могучи и в битвах кровавых искусны.

Так же теперь Эврипил, на ряды копьеносцев данайских

смело бросаясь, разил. И одни на других повсеместно

падали в пыль поражённые насмерть рукой его мощной.

115 Был он реке полноводной подобен, что грозно бушует,

берег высокий с обеих сторон до песка измельчая

на бесконечном пути, когда к морю торопятся волны,

с яростным воем катясь, и повсюду в ответ раздается

стойких утесов гуденье, опять сокрушаемых силой

120 неодолимой потока, пред коим преграды бессильны.

Вот и отважных ахейцев во множестве славные чада

наземь валились, коль их Эврипил повстречал разъярённый

в гуще кровавого боя. Лишь те и спаслись, кто на силу

вовремя ног положился. С собою они Пенелея

125 из нестихающей битвы забрали безвольное тело

к чёрным судам аргивян. Резвоногие, так в эту пору

близко подкравшейся смерти и Кер беспощадных избегли.

Без остановок домчались они до судов быстролетных,

ибо никто не дерзнул супротив Эврипила сражаться,

130 Сам многославный Геракл подтолкнул их к постыдному бегству,

дабы пред всеми победой могучего внука прославить.

В лагере все за стеною поспешно укрылись ахейцы,

с козами схожи, горой от ужасного скрытыми ветра,

что, задувая, метель и суровую стужу приносит

135 с градом холодным; они же и пастбища ради навстречу

ветра порывам не выйдут, защиты холма не лишатся,

но под прикрытием камня ненастья конца ожидают,

в тесную сбивший толпу и питаясь кустарником редким

до той поры, пока ветра больное не стихнет дыханье.

140 Так и данайцы, за башнями в лагере собственном прячась,

грозного сына Телефа с тревогой пришествия ждали.

Сжег бы легко корабли и предал истреблению войско

[142a] мощной рукой Эврипил, неприступную стену разрушив,

если бы мужество вновь не вдохнула Афина в ахейцев.

Без перерыва они во врагов с укреплённого вала

145 гибель несущие копья и страшные стрелы пускали,

метко разя нападавших. Засохшею кровью покрылась

стана ограда, и всюду рыдания слышались павших.

Так они целую ночь и ещё одно утро сражались,

Трои мужи и кетейцы с сынами ахеян отважных,

150 то возле самых судов, то опять у ограды высокой.

Невыносимой для тех и других уже сделалась битва.

И потому от убийства и сечи неистовой отдых

дали двухдневный себе они. Просьбу к царю Эврипилу

чада данайцев послали от битвы пока воздержаться

155 и на костер погребальный снести в том сражении павших.

Он согласился. На время жестокую распрю оставив,

мёртвых с обеих сторон поскорей погребенью предали,

в серой пыли распростертых. Ахейцы сильней, чем о прочих,

по Пенелею скорбели, и холм над убитым героем

160 дивно высокий воздвигли, как знак поколеньям грядущим.

Над остальными убитыми чада данайцев поодаль

с тяжкой печалью на сердце обряд похоронный свершили,

многих на общий костер и в одну положивши могилу.

Так же и Трои сыны в стороне хоронили погибших.

165 Но не покинула землю жестокая к людям Эрида,

грозного вновь побуждая немедленно сына Телефа

выступить против врага. От судов он не стал удаляться,

в битве грядущей данайцев несчастья умножить желая.

Скироса чёрный в ту пору достиг уж корабль, и посланцы

170 перед родительским домом увидели сына Ахилла,

то посылавшего в цель смертоносные стрелы и копья,

то погонявшего рьяно упряжку коней быстроногих.

Радостно было им видеть, что делу войны беспощадной

он предается теперь, хотя должен страдать всей душою

175 из-за кончины отца, о чем раньше успел уже сведать.

Тотчас к нему подошли они, в сердце своем поражаясь,

сколь он Ахиллу отважному обликом дивным подобен.

Опередив их, меж тем, обратился к ним Пирр со словами:

«Счастья вам, о чужеземцы, нашедшие в дом мой дорогу.

180 Кто вы, скажите, откуда и с делом каким издалека

прибыли ныне ко мне, переплывши пустынное море?»

Так вопрошал он. В ответ Одиссей богоравный промолвил:

«Храброго в битвах жестоких мы были Ахилла друзьями,

коему, слух есть, тебя родила Деидамия-дева.

185 Видом своим ты напомнил Пелида нам славного облик,

что лишь могучим богам был во всем от рожденья подобен.

Сам я с Итаки, мой спутник — от Аргоса пастбищ явился.

Сына Тидея могучего с быстрым умом Одиссеем,

может, слыхал имена ты? Теперь я стою пред тобою,

190 волю бессмертных богов из-под Трои пришедший исполнить.

Ныне яви состраданье и быстро к ахейцам на помощь

с нами плыви к Илиону, неся окончание распре.

Славные много даров тебе там поднесут аргивяне,

а у меня богоравного сына Пелея доспехи

195 ты заберешь во владенье. Великая радость носить их.

С вооружением смертных не сходны они, но одним лишь

латам Ареса подобны. Прекрасные, щедро повсюду

светлым украшены золотом. Радость великую в сердце

мудрый Гефест ощущал, меж богами искуснейший мастер,

200 изготовляя всё это. При виде их ты удивишься,

ибо с уменьем великим земля и моря с небесами

помещены на щите, а внутри его внешнего круга

твари живые показаны так, будто двигаться могут.

Им даже боги дивятся. Из смертных подобных доспехов

205 раньше не видел никто, и никто из мужей не носил их,

кроме отца твоего, что не меньше, чем Зевс-громовержец,

чтим был ахейцами. Сам я любил его всею душою

и, когда пал он, к судам бездыханное тело доставил,

многих противников наших мучительной смерти предавши.

210 Вещая эти доспехи тогда и дала мне Фетида.

Я же тебе возвращу их с великою радостью в сердце,

после того как под Трою ты нам на подмогу прибудешь.

Если же, город Приама разрушив, в судах быстролетных

благополучно вернутся к себе по домам аргивяне,

215 зятем тебя назовет Менелай и любую награду,

коли захочешь, дарует, а с дивноволосою дщерью

золота даст он тебе и без счёта различных сокровищ,

кои богатому должно иметь непременно владыке».

Вот что сказал он. На это Ахилла наследник ответил:

220 «Если по воле бессмертных, меня призывают ахейцы,

завтра же двинемся в путь через море широкое к Трое,

ждущим меня аргивянам великую радость доставив.

Ныне же в гостеприимный немедля войдите чертог мой

к трапезе, что для почётных гостей накрывать подобает.

225 Позже и боги тогда о мой позаботятся свадьбе».

С этою речью довольных повел он послов за собою.

В дом вслед за Пирром войдя, средь прекрасного сада застали

скорбью терзавшую сердце тогда Деидамию гости.

Слезы текли по лицу её, горному снегу подобны,

230 что от дыхания Эвра и жгучего солнца растаял.

Так по погибшему в битве Пелиду она убивалась.

Славные с речью достойной к скорбящей жене обратились

рати ахейской вожди, а наследник Ахилла поближе,

к матери ставши, обоих назвал оной род и прозванье.

235 Но для чего к ним приплыли послы, до утра утаил он,

чтобы печаль в ней опять и обильные слезы не вызвать

и дабы в горе она уходящему в путь не мешала.

Пищу поспешно вкусив, успокоили сном свою душу

все на земле обитавшие славного Скироса люди.

240 Глухо шумели вокруг исполинские волны морские,

снова и снова на берег эгейский удар направляя.

Лишь Деидамии ласковый Сон не касался на ложе.

Все вспоминала она имена хитреца-Одиссея

и богоравного сына Тидеева, из-за которых

245 бранелюбивого прежде уже потеряла Ахилла,

ибо, по слову их, оный, отвагой исполнившись в сердце,

должен был плыть на войну, где суровая Мойра героя

подстерегала уже, возвратиться домой не позволив,

к скорби Пелея-родителя и Деидамии горькой.

250 Вот почему неизбывный владел её мыслями ужас,

как бы и сын на кровавую также не выступил битву,

к горю великому матери новую боль добавляя.

Эос на небо широкое вышла. И тотчас же с ложа

смертные все поднялись. Об отплытии к Трое узнавши,

255 бросилась сыну на грудь Деидамия с воплем ужасным,

в горнюю высь направляя от сердца идущие стоны.

Так же корова в горах с беспрестанным мычаньем теленка

ищет везде своего по ущельям и склонам отвесным,

эхом на зов отвечают её равнодушные скалы.

260 Так Деидамия с плачем, высокий чертог пробежавши,

полная скорби в душе к драгоценному чаду воззвала:

«Сын мой, как вышло, что сердцем твоим завладело стремленье

вместе с посланцами плыть к Илиону, обители горя,

подле которого в битвах жестоких столь много погибло

265 к войнам и делу Ареса привычку имеющих смертных?

Ты ещё молод чрезмерно и в хитростях ратных не сведущ,

кои одни роковой от воюющих день отдаляют.

Слову внемли моему и в родительском доме останься,

дабы ужасная весть не пришла мне из Трои далекой

270 о твоей смерти в бою. Ибо знаю, назад не вернешься,

ты никогда уже больше сюда с той войны беспощадной.

Ведь и отец твой не в силах был гибельной Керы избегнуть.

В битве кончину обрел он, хотя и тебя, и всех прочих

превосходил из героев, богиней бессмертной рождённый,

275 жертвою замыслов ставши и хитрости тех же посланцев,

в сердце вложивших тебе к беспощадной стремление сече.

Я оттого трепещу, что снедает мне душу тревога,

как бы, когда и мой сын на войне бесконечной погибнет,

мне не остаться одной, вынося униженье и горе.

280 Нет ведь для женщины участи худшей, чем гибель ребенка,

после того как уже и супруга у бедной не стало,

и никого не оставила Смерть беспощадная в доме.

Тотчас мужи недостойные земли у ней отрезают

и разоряют хозяйство, о праве совсем не заботясь.

285 В мире ничто не сравнится с бедою жены злополучной,

в доме пустом без защиты вдовой одинокой живущей».

Так она, плача, молила. На речь эту сын ей ответил:

«Страх свой умерь и вперед не предсказывай больше несчастья.

Против веления рока не гибнут в сраженьях герои.

290 Если судьба мне в бою ради пользы ахейцев погибнуть,

пусть я умру, совершив Эакида достойное дело.

Старец почтенный затем подошёл Ликомед к нему также

и на войну уходящему мудрое слово промолвил:

«Чадо, отважен душой ты, а мощью с отцом своим сходен.

295 Ведома смелость твоя мне и дланей воинственных сила.

Но опасаюсь я всё же сражений и бурного моря

волн беспощадных, всегда ведь близка к мореходам погибель.

Будь осторожен, дитя, водяною тропой из-под Трои

или с иных берегов в продолжительный путь отправляясь: <…>

[299a] [часто теряют мужи средь бескрайнего моря дорогу][86]

300 в пору, когда к Козерогу, сокрытому плотным туманом,

движется Солнце, Стрельца, натянувшего лук, оставляя,

и под напором ветров бесконечные бури родятся,

или когда с небосвода, неся непогоду, во мраке

между валов океанских гигант Орион исчезает.

305 Остерегайся поры, когда дни уровняются с ночью,

и собираясь, откуда неведомо, дикие вихри

носятся взад и вперед над простором глубокого моря.

Бойся захода Плеяд, с близлежащими звездами вместе

бурные к самому небу нередко вздымающих воды

310 людям несчастным на страх при своем погружении в бездну

или восходе на небо из толщи воды бесконечной».

Речью такой наставлял он на битву спешащего внука,

остановить не пытаясь того, кто с довольной улыбкой

на корабле быстролетном отплыть поскорее стремился.

315 Не удержали ведь дома и матери слезные просьбы

сына, чьи ноги на месте спокойно стоять не умели.

С резвым был сходен конём он, пуститься в галоп норовящим,

коего держит возница, а тот ненавистную сбрую

с ржанием громким грызет и на грудь себе пену роняет.

320 Ноги, по бегу тоскуя, его неспособны на месте

долгое время стоять, и легчайшим копытом о землю

часто с усилием бьет он, а длинная грива свободно

по ветру вьется в движении. Голову с храпом тяжелым

вверх жеребец подымает тогда господину на радость.

325 Так же достойного сына владыки сражений Ахилла

силилась мать удержать, но стопы унесли его сами.

И через боль на дитя свое с грустью она любовалась.

Поцеловав её, тот, по любимому льющую слезы,

в доме отцовском одну предаваться печали оставил.

330 Сходно над кровлей чертога заходится ласточка, если

скачущих резво птенцов её, звонко чирикавших прежде,

змей беспощадный погубит. Горюя, несчастная матерь

то над гнездом опустелым с пронзительным носится криком,

то над богато украшенным дома крыльцом пролетает

335 в скорби великой о детях. Такой же заботой томима,

и Деидамия то на сыновнее ложе бросалась

с криком безмерно ужасным, то, плача, в дверях замирала.

Или ещё прижимать принималась к груди одинокой

в детстве усладой для сердца служившие сыну игрушки,

340 что во дворце Ликомеда излюблены отроком были.

Стоило бросить ей взгляд на копье позабытое Пирром,

тотчас его целовать принималась она со слезами,

так же как всё остальное, что сыном оставлено было.

Матери Неоптолему однако не слышен был голос.

345 На быстроходный корабль он спешил, ибо резвые члены

сами несли его, видом подобного звездам ярчайшим.

Справа и слева от юноши шли Одиссей с Диомедом

и ещё двадцать мужей с неподвластными страху сердцами,

самыми верными их Деидамия в доме считала

350 и потому отдала теперь всех в услужение сыну.

Храброго сына Ахилла они по дороге чрез город

к судну кругом обступали, а он в середине идущий

радость испытывал в сердце. Веселье тогда охватило

дщерей Нерея с Фетидой и сам Посейдон тёмнокудрый,

355 видя Пелида могучего сына, доволен остался.

Тот же на битву спешил, у людей исторгавшую стоны,

и хотя был безбородым юнцом лишь, отвага и сила

в сечу его устремляли. Родительский дом покидал он,

словно кровавый Арес, торопящийся к бранному полю

360 в гневе на дерзких врагов, со священным безумием в сердце.

Грозно тогда сведены его брови, а очи, как пламя,

искры вокруг рассыпают, и дивный в то время ужасным

кажется лик его. Сами бессмертные боги страшатся,

видя, как он на врагов устремляется в битве кровавой.

365 Так же достойнейший выглядел ныне Ахилла наследник.

В городе все умоляли бессмертных богов невредимым

дать возвратиться с войны ему. Боги мольбам этим вняли.

Он же над теми, кто следом за ним поспешал, возвышался.

К морю немолчно шумящему выйдя, на судне прекрасном

370 тотчас гребцов увидали герои, готовящих парус

вместе с иным снаряженьем, потребным в пути к Илиону.

Быстро взойдя на корабль, отвязали канаты и якорь,

что неизменно устойчивость прочному судну даруют.

Доброе плаванье после послал им супруг Амфитриты,

375 ибо заботила ум его войска ахейского участь,

Трои сынами теснимого с дерзким душой Эврипилом.

Подле Ахиллова отпрыска сидя, рассказами гости

душу его услаждали о славных деяньях отцовых,

что совершил он, поведав, в пути продолжительном к Трое,

380 в землях Телефа-воителя, скольких у града Приама

жизни троянцев лишил, увеличивши славу Атридов.

И согревалась душа его, чая отважного сердцем

славу и доблесть родителя всю унаследовать вскоре.

Славная дома меж тем в неизбывной печали о сыне

385 с громкими стонами плач Деидамия снова мешала.

От нескончаемой муки в груди её плавилось сердце,

словно непрочный свинец или воска кусок под напором

жара свирепого пламени. Полные слез поднимала

к морю широкому очи в тревоге об отпрыске матерь,

390 к Трое далекой уплывшем с врагами в сражениях спорить.

Вот уж невидимым сделался прочь убежавшего судна

парус вдали, превратившись в подобие дымки воздушной.

Мать же, печально стеная, по-прежнему слезы роняла.

Ветром гонимый вперед устремлялся корабль к Илиону,

395 глади касаясь едва неумолчно шумящего моря

и на пурпурной волне свое днище со скрипом качая.

Быстро дорогою водной он путь над пучиной проделал.

Ночь распростерлась вокруг, но по воле попутного ветра

кормчим искусным ведомое плыло над бездною судно

400 вплоть до того, как на небе священная Эос предстала.

Тут появились пред ними вершины скалистые Иды,

Хриса и Сминфея храм, а за ними Сигейского мыса

море разрезавший выступ с могилой Пелеева сына.

Оную Неоптолему, подумав в душе, многоумный

405 не показал Лаэртид, чтобы тяжкое горе не вызвать

снова у юноши в сердце. Поспешно затем миновали

скалы Калидны они, позади оставляя Тенедос.

Храм в Элеунте перед ними открылся с могильным курганом

Протесилая-царя в окружении вязов высоких.

410 Те их верхушки, с которых на близко стоящую Трою

вид открывался, немедленно сами собой засыхали.

Ветер и сила гребцов устремляли корабль к Илиону.

Берега быстро достиг он, где прочих суда находились

славных данайцев, что в миг тот с великим трудом выносили

415 новую битву за стену, какую когда-то воздвигли,

дабы была для судов и сражавшихся в сече оплотом.

Оную, верно, тогда б Эврипила могучие длани

до основанья разрушили, с чёрной землею сровнявши,

если бы непобедимый Тидея наследник, увидев,

420 как подается стена, с корабля поскорее не спрыгнул

и во всю мощь своих легких не выкрикнул следом идущим:

«Ныне, друзья, поражение в битве грозит аргивянам.

Должно скорее одеть нам слепящие взоры доспехи

и в беспощадную сечу на помощь своим устремиться.

425 Ибо на наших уже Илиона отважные чада

башнях с ахейцами бьются. Высокую стену разрушив,

скоро огню предадут они сотни судов чёрнобоких.

Нам тогда и при желании больше домой не вернуться.

Выпадет жребий самим бездыханными пасть подле Трои

430 от малолетних детей и супруги любимой далече».

Так он кричал. И немедленно все, как один, устремились

с судна герои. Прослышав о Неоптолеме отважном,

многие трепет почуяли в сердце, ведь силой подобен

был он отцу своему и любовью к сраженьям охвачен.

435 Без промедленья мужи до шатра Одиссея добрались,

[всех к кораблю чёрноносому ближе стоявшего в стане].

Множество в оном оружия разного рода лежало,

принадлежавшего как самому хитрецу Лаэртиду,

так и отважным друзьям его, в битве простившимся с жизнью.

440 Каждый достойный себе там прекрасные выбрал доспехи.

Те же, что сердцем слабее, похуже оружие взяли.

Отпрыск Лаэрта с Итаки собой привезённое выбрал.

Сыну Тидея прекрасные отдал он Сока доспехи,

что после гибели с оного некогда снял победитель.

445 Неоптолему же вооруженье отцово досталось,

и, снарядившись, Ахиллу во всем он казался подобен.

Дланей Гефеста искусством подогнаны точно по телу

были доспехи ему. Для иных исполинские, Пирру

легкими оные мнились. Глава не клонилась под шлемом. <…>

450 Из пелионского ясеня древко рука без усилий

юноши к небу вздымала, алкавшее крови троянской.

Те аргивяне, что зрели его, не могли бы однако

и при желании близко к нему подойти в эту пору,

ибо тяжелая битва у стана стены их держала.

455 Так же бывает с мужами, что подле пустынного брега

в море широком к великой досаде своей пребывают

от остальных далеко на земле обитающих смертных,

ибо враждебное к людям разгулье ненастья их держит

долгое время на месте, и скудные судна запасы

460 тратят напрасно, пока не подует попутный им ветер.

Вот и дружины ахейцев, в унынии бывшие прежде,

с Неоптолема приходом немедленно приободрились,

чая от тяжких Ареса трудов получить передышку.

Словно у льва разъярённого, юноши очи сверкали,

465 что среди гор на охотников, злобой исполнившись в сердце,

без промедленья бросается, если к заветной пещере

близко они подойдут, увести его львят замышляя,

без попеченья родителей, как полагают мужи те,

брошенных в тёмном ущелье, а он, с близлежащей вершины

470 смерть приносящих с собою людей появленье заметив,

грозный из пасти ужасной немедленно рык исторгает.

Так же и славный наследник не знавшего страха Пелида

негодования в сердце исполнен был против троянцев.

Первым туда устремился он, где всего яростней битва,

475 шла на равнине троянской, стена уязвимей казалась

и наиболее страшен врагов был отчаянный натиск,

ибо не столь укреплённой осталась здесь стана ограда.

Следом иные текли в предвкушении битвы герои.

Там Эврипила нашли они, храброго сердцем, с друзьями,

480 что уж взбирались на башню и чаяли полностью скоро,

стену разрушив высокую, всех аргивян уничтожить.

Но не позволили боги желанию их воплотиться.

Сын хитроумный Лаэрта, могучий Тидид-предводитель,

Неоптолем богоравный с лапифов вождем Леонтеем

485 копьями без перерыва врагов со стены поражали.

Так же от стойла собаки, почуяв беду, с пастухами

силой и шумом великим прожорливых львов отгоняют,

с разных сторон их тесня, и пришельцы, сверкая очами,

мечутся по сторонам, кровожадного полны желанья

490 юных телят и коров разодрать челюстями скорее,

но отступают пред яростью псов, позабывших о страхе,

коих опять и опять на врагов пастухи напускают. <…>

[492a] [Вот и троянцы теперь от стены отступили] немного,

на расстоянье, какое промчался бы камень тяжелый.

Принялся тут Эврипил убеждать их в испуге внезапном

495 не отступать от судов, но, оставшись на месте, немедля

все корабли захватить и ахейцев обречь на погибель.

Столь исполинскую силу послал ему Зевс-громовержец.

Твердую с острыми гранями тотчас же глыбу поднявши,

в стену данайцев с разбега метнул её отпрыск Телефа.

500 До основания с шумом ужасным в тот миг содрогнулась

крепкая стана ограда, и ужас сковал аргивян всех,

видящих павшей уже возведённую ими защиту.

Но и тогда не покинули битвы жестокой ахейцы,

стоя упорно на месте, подобно волкам иль шакалам,

505 дерзким убийцам овец, что в безлюдных нагорьях нередко

гонят от логова прочь беспощадные ловчие с псами,

смерти жестокой детенышей оных предать полагая;

те же под градом камней или стрел смертоносных упрямо

держатся возле норы и потомство свое охраняют.

510 Так и ахейцы стояли, в побоище гибельном храбро

жизнь и суда защищая. Телефа наследник отважный

пред кораблями ко всем им с угрозой тогда обратился:

«Трусы с сердцами ничтожными, вам от судов чёрнобоких

в страхе меня отступить никогда не удастся принудить,

515 коли бессильна стена ваша выдержать натиск мой ныне.

Вы, словно псы, предо мной, ото льва убежавшие в чащу,

чтоб за деревьями биться, погибели страшной избегнув.

Но раз на чёрных судах вы приплыли в троянскую землю,

к яростной битве большого стремленья исполнены прежде,

520 смерти ужасной из вас ни один избежать не сумеет;

быть вам простертым во прахе, повергнутым дланью моею».

Так говорил он, но сбыться словам не дано было грозным.

Ибо не ведал могучий, как гибель близка его ныне.

Скоро рукою отважного Неоптолема сражённый,

525 должен был пасть Эврипил от копья, опьянённого кровью.

Ведь не оставил Ахилла наследник тяжелого боя,

но со стены посылал Илиона питомцам погибель.

Те же под градом ударов в испуге вокруг Эврипила

против желанья теснились, и ужас терзал их великий.

530 Малые мучимы так у коленей родителя чада

страхом пред громом священным великого Зевса бывают,

коль в облаках он грохочет и всё сотрясается небо.

Вот и сыны Илиона с мужами кетейскими рядом

подле вождя оставались, страшась посылаемых дланью

535 Неоптолема камней. Ибо верная смерть пролетала

над головами троянцев, неся с собой битвы несчастья.

В сердце большое к мужам илионским сомненье закралось,

мнившим, что грозного вновь пред собой они видят Ахилла

в славных доспехах его, но позорную слабость скрывали

540 молча герои в душе, дабы гибельный страх на кетейцев

не перекинулся сразу и разум вождя не смутил их.

Сами же неодолимый в груди ныне чуяли ужас,

между несчастьем отчизны и страхом за жизнь разрываясь,

ибо и стыд, и великую вместе боязнь ощущали.

545 Так по дороге обрывистой путь свой торящие в гору,

если увидят, что сверху на них низвергается с шумом

неукротимый поток, между скалами дико ревущий,

через гремящие воды идти не решаются дальше,

но отступают поспешно и, видя возможную гибель,

550 долго трепещут в душе, о дороге уже не заботясь.

Вот и троянцы стояли, погибели злой избегая,

подле стены аргивян, а подобный богам предводитель

в битву кровавую гнал их, надеясь, что грозного мужа,

многих врагов поразившего, скоро рука ослабеет;

555 Но не покинул сражения доблестный отпрыск Пелида.

Видя жестокую сечу, оставила быстро Афина

благоуханного ныне Олимпа высокие кровли

и над вершинами гор к Илиона стенам устремилась.

Дола стопой не касаясь, по небу священному дева,

560 обликом тучам подобная, легче, чем ветер, ступала.

Трои немедля достигнув, на ветреном мысе Сигейском

остановила стопы она, на поражавших друг друга

взгляд устремила мужей и судила победу ахейцам.

Между сынов аргивян выделялся Ахилла наследник

565 силой и дерзостью духа, что тем, в ком встречаются, дарят

вечную славу, и оной отважный вдвойне был украшен,

ибо от Зевса вел род свой и всем походил на Пелида.

Неустрашимый немало врагов он поверг у стены той.

Так же рыбак среди волн, к продолжительной ловле готовясь,

570 рыбам морским на беду в корабле своем пламя Гефеста,

яркий дающее свет, поскорей раздувает дыханьем;

тотчас над судном во тьме загорается факел высокий;

рыба из тёмной пучины на светоч бросается этот;

он же подплывшую близко трезубцем своим поражает;

575 и веселится душа рыбака от обильного лова.

Вот и Ахилла могучего славой украшенный отпрыск

подле стены из камней устремлявшихся к оной троянцев

толпы густые разил. А вокруг остальные сражались

храбрые чада ахеян. И грохот бросаемых с силой

580 гибельных копий и стрел над прибрежным песком и судами,

не преставая, носился. Усталость и то, и другое

войско уже охватила. Бессильными сделались члены

самых могучих бойцов, но отважного сын Эакида

слабости в теле не чуял и неутомим был душою.

585 Тягостный страх не сковал продолжавшего лютую сечу,

чья полноводной реке была грозная сила подобна, <…>

не иссякающей летом, которую яростный натиск

злого огня не пугает, когда на пути её долгом

яркое пламя Гефеста в безумии вещем бушует;

590 ведь и приблизившись к устью, жестокий огонь не способен

вечно бегущей воды превозмочь бесконечную силу.

Так же и славного сына могучего духом Пелида

ни утомленье, ни страх не могли обессилить колени,

труд совершавшего ратный и смелость вселявшего в ближних.

595 Дивного тела его ни одно из бесчисленных копий,

что посылали враги, не коснулось, но, словно снежинки,

тщетно о камень стучащие, были они, ведь широкий

щит закрывал его всюду и шлем – — дар искусного бога.

Радости в сердце исполнен, носился Ахилла наследник

600 вдоль протяжённой стены и ахейцев пронзительным гласом

стойко стоять побуждал, выделяясь меж всеми бойцами, <…>

с юной душой, ненасытной до воинских кликов ужасных,

и полагая родителя стольких врагов избиеньем

славно в ту пору почтить. Их вождю отвечали приветом

605 мирмидоняне. И страшный над лагерем шум раздавался.

Двух Эакида наследник сразил тогда чад достославных

Мегеса, сына Диманта, богатого золотом светлым,

опытных в том, как конями в сражении гибельном править,

дроты метать и тяжелым копьем потрясать не напрасно,

610 коих Перибея разом на свет породила когда-то

подле Сангария брега, прекраснейших Эвбия с Кельтом.

Оным богатство отцово недолго усладу дарило.

Ранний судили конец для обоих суровые Мойры.

Вместе увидели свет они, вместе и с жизнью расстались,

615 Неоптолема сражённые неустрашимого дланью.

Первого в сердце копьем поразил он, второму огромным

в голову камнем попал: не сдержавши удара, промялся

тотчас высокий шелом и изверглись мозги из-под кости.

Рядом же с ними без счёта противников прочих на землю

620 отпрыск Ахилла поверг. Беспощадное дело Ареса

буйно до ночи вершилось, когда же священная Эос

с неба поспешно ушла, Эврипила отважного войско

прочь от ахейских судов отойти предпочло недалече.

Смело вздохнуть на стене лишь тогда аргивяне сумели.

625 Отдых от ратных трудов получили и сами в ту пору

стойкие Трои сыны, ибо страшная кончилась битва.

Ныне ахейцев они у судов их на верную гибель

всех обрекли бы, когда б не Пелида наследник могучий,

недругов рать отразивший в тот день во главе с Эврипилом.

630 Старый приблизился к Пирру меж тем сын Аминтора Феникс,[87]

обликом юноши всем восхищаясь, с родителем сходным.

Разом его охватили печаль и великая радость:

по быстроногому новая скорбь Эакиду-владыке

и восхищенье при виде героя могучего сына.

635 Плакал от счастья старик, ведь для рода людей не бывает

жизни без слез и тогда, когда что-нибудь радость приносит.

Юношу обнял он так же, как мог бы отец престарелый,

если, по воле богов, после долгих страданий в разлуке

сын долгожданный вернулся на счастье родителю в дом свой.

640 Поцеловал сын Аминтора Неоптолема, обнявши,

в грудь и чело и, ликуя, приветствия слово промолвил:

«Радуйся, сын достославный Ахилла, которого в детстве

сам на руках я качал с неизменной к питомцу любовью.

По изволенью богов, словно дивный побег, возрастал он.

645 Я же великую радость испытывал в сердце, взирая,

сколь бесподобен он видом и речью высокой искусен.

Гордость моя, этот отрок, как собственный сын, был мне дорог,

будто родного отца постоянно меня почитавший.

Видя нас прежде, на деле, любой бы признал, довожусь я

650 юноше старым родителем, он же мне — ласковым сыном,

ибо лишь общая кровь объясняет такое согласье.

Доблестью всех превзошёл он, а статью и силой, как бог, был.

Ты же подобен ему. Посчитал я сначала, что вправду

славный Пелея наследник живой аргивянам явился,

655 и не постигло пред этим меня нестерпимое горе,

старости ветхой докука. Когда бы под землю ушёл я

в дни его жизни ещё! Ведь великое счастье для мужа

быть на костер помещённому ближних заботливой дланью.

Чадо, отца твоего не забыть мне в душе удручённой.

660 Не осуждай же меня за печаль, что на сердце несу я.

Мирмидонянам и прочим коней укротителям помощь,

ныне теснимым жестоко, подай, на врагов разъярённый

из-за родителя смерти. Великую славу стяжаешь,

грозного в битве повергнув теперь Эврипила-владыку.

665 Ибо настолько сильнее его ты, насколько отец твой

силою превосходил злополучного прежде Телефа».

Фениксу так отвечал златовласого отпрыск Ахилла:

«Старец, о доблести нашей судить непреклонная будет

в битве жесткой Судьба с необузданным сердцем Ареем».

670 Произнося это, нынче же чаял Пелида наследник

выйти за крепкую стену в доспехи отца облачённый.

Но из глуби Океана дающая отдых от дел их

смертным созданиям Ночь поднялась, облачённая в сумрак.

Сына Ахилла меж тем, как отца его, все аргивяне

675 славили у кораблей, преисполнившись радости в сердце

из-за того, что с готовностью шёл он на грозную сечу,

славными тотчас почтили отважного мужа дарами,

много доставив богатств, что достаток людей умножают:

золото и серебро, да немало рабынь пышнокудрых,

680 меди без счёта одни принесли с драгоценным железом;

красное в амфорах прочных вино ему дали другие,

много коней быстроногих, мужами ценимых доспехов

с дивно расшитыми тканями, женщин работой прекрасной.

Радостью Неоптолема дары те наполнили душу.

685 В стане своем угощение богоподобному тотчас

сыну Пелида ахеяне преподнесли, прославляя,

точно кого из бессмертных, спасителя. Сам Агамемнон

с радостью необычайной приветствовал юношу речью:

«Истинно неустрашимого ты Эакида наследник,

690 так на родителя обликом, статью и силой великой,

да неизменной отвагой в бестрепетном сердце походишь.

Душу согрел мне приход твой. Надеюсь, что дланью могучей

и беспощадным копьем истребишь ты врагов мириады

и обречешь на погибель Приама прославленный город,

695 как поступил бы отец твой. Мне кажется, будто его я

видел сегодня опять у судов, угрожавшего криком

Трои сынам, в исступлении из-за убийства Патрокла.

Но меж бессмертных сейчас он. Тебя же из сонма блаженных

близким к погибели ныне послал аргивянам на помощь».

700 Храбрый Ахилла наследник на речь эту так отвечал тут:

«О если б встретить живым, Агамемнон, его довелось мне,

дабы увидел он сам, что любимого сына деянья

не посрамили родителя славы, как, верю, и будет,

если в живых мне позволят остаться блаженные боги».

705 Благоразумия в сердце исполнен, промолвил он слово,

так что стоявшие рядом дивились достойному мужу.

После того, как обильным насытилось воинство пиром,

неустрашимого в битвах Пелида наследник могучий,

трапезы место оставив, в отцовский шатер удалился.

710 Павших героев доспехи без счёта здесь собраны были,

а потерявшие мужа прекрасные пленницы сами,

как и при жизни недолгой отважного сердцем владыки,

должный порядок блюли. Обнаружив троянцев оружье

с сонмом невольниц, вздохнул он, любовью к родителю полный.

715 Так же в дубравах густых и заросших кустами ущельях

грозного льва-исполина, убитого ловчим, детеныш,

к тёмной пещере придя и взирая на чащу лесную

близ опустевшего логова, в разное время убитых

видит коней и быков повсеместно лежащие кости

720 и о почившем родителе с грустью в душе вспоминает.

Вот и бесстрашного отпрыск Пелида душой сокрушался.

Девы же пленные Пирра с почтеньем в шатре принимали,

и Брисеида сама, Эакида дитя увидавши,

разом великую радость почуяла в любящем сердце

725 и по Ахиллу печаль. Онемела душа её в персях,

как если б подлинно снова пред взором невольницы ныне

страха не знающий в битвах Ахилл самолично явился.

Трои сыны между тем Эврипилу могучему славу

возле шатров своих пели, как чтили в минувшие годы

730 богоподобного Гектора, несшего смерть аргивянам

ради защиты отчизны с её достояньем священным.

Сладкий однако на очи их вскорости Сон опустился.

И, не поставивши стражу, и Трои мужи, и ахейцы,

власти его покорились и крепко уснули немедля.